Эволюция любви Чередий Галина

Глава 4

…Мои сны опять были далеки от целомудрия. Синеглазый нахал, отравлявший мне весь прошлый день, не оставил меня в покое и ночью. Сначала мне снилось, что мы сидим в старой беседке в нашем дворе, той самой, в которой мы проводили столько времени в детстве. Я отчетливо видела темно-зеленую, облупившуюся краску на лавках и столбиках, ощущала запах сырости от цементного пола, что всегда витал там. На улице смеркалось. Рома обнял меня со спины, прижимаясь всем своим сильным, теплым телом, словно окутывая меня всю. И мне было бесконечно комфортно. Он уткнулся лицом мне в волосы и, тяжело вздохнув, прошептал:

– Я так скучал, хорошая моя. Я так сильно скучал, – в тихом голосе столько тоски и облегчения одновременно, что у меня сжалось горло и глаза затуманились.

Мы так и сидели, не шевелясь, не лаская друг друга, но в этом простом объятии было так много пронзительной интимности и теплоты, что я проснулась от боли в сердце. Притянула к себе подушку мужа, остро нуждаясь хоть в какой-то с ним связи, уткнулась в нее лицом, пытаясь прогнать из своей головы другого мужчину, которому там совсем не место. Что же это творится-то? Меня точно в трясину грешную утягивает, но паника от этого лишь поверхностная, разумом насаждаемая, а в глубине властвуют совсем другие эмоции. Чувствуя себя из-за этих снов и мыслей какой-то предательницей, стала вспоминать наши лучшие моменты с Сашей. Первую близость, день, когда он сделал мне предложение, нашу свадьбу. Хотя нет, день свадьбы был настоящим кошмаром, как и вся неделя перед ней. Наверное, именно тогда я впервые почувствовала, что начинаю делать не то, что хочу или что мне нравится, а то, что от меня ожидают другие. Начала оглядываться по сторонам и думать, все ли сделала правильно? Неужели уже тогда я сменила вектор своей жизни с настоящего стремления к тому, что действительно люблю, на постоянное желание соответствовать представлением других о том, какой я должна быть? Или все началось гораздо раньше? И что я люблю? Чего хочу? Здрасте, приехали! Вроде для кризиса среднего возраста рановато и это больше мужская заморочка.

Я подумала о нашей близости с Сашей в последнее время. Почему мы потеряли ощущение общего, пронизывающего насквозь счастья, что испытывали от нее раньше? Тогда все получалось само собой. А сейчас мы словно два плохо настроенных инструмента. Точнее, настроенных не на друг друга. Вроде и каждый из нас хочет и старается доставить наслаждение другому, но мы словно не попадаем в единый ритм. Или так, как будто мы заменили чувства и эмоции прилежным старанием. Но как ни старайся, все выходит невпопад и не вовремя. Больше нет этой волны, что подхватывала и кружила, заставляя задыхаться, двигаться в благословенном ритме, сливаться в одно целое.

Может, это оттого, что мы так мало времени стали проводить вместе? Когда мы видимся? Полчаса перед работой? Час-полтора вечером после работы, и это в том случае, если Сашка не приходит тогда, когда я уже сплю. По субботам он тоже вечно занят. А теперь еще и эти командировки. Да, у нас остается еще воскресенье. Сашка отсыпается полдня, потом начинаются звонки, и остальную часть дня мы общаемся практически как глухонемые – знаками. Он, с вечным телефоном у уха, с какими-то бумагами в руках, показывает, что бы ему хотелось, а я киваю, как китайский болванчик, и стараюсь угодить. Да, есть еще вечер воскресенья, когда мы молча валяемся перед телеком. Сашка гладит мою спину и волосы. Мы занимаемся любовью перед сном. Без особой страсти, а, скорее, потому что заняться этим не спеша не будет возможности целую неделю, но с каждым разом выходит все более скомканно. Опять вязкая рутина, что незаметно пеленает тебя по рукам и ногам, лишая чувств, приглушая краски и звуки. И вроде пока ты находишься внутри этого липкого кокона, то кажется, все так и должно быть. Но вот единожды взглянув извне, вдруг понимаешь, что у тебя нет воздуха для следующего вдоха.

Неужели это и есть то самое «и жили они долго и счастливо»? Это монотонное существование, без взрывов и потрясений, без надрыва и риска, но и без особых эмоций. Тогда понятно, почему «умерли в один день». От тоски, видимо. Или от скуки.

Сон сморил незаметно. И вот опять я чувствую сильное тело, прижавшееся ко мне сзади. Горячее, живое тело, вжимающее меня в стену, распластывающее меня своим напором и обжигающей силой неприкрытого вожделения. И вот оно – это опьяняющее безумие, когда задыхаешься, но при этом дышишь так легко и глубоко, как, наверное, никогда в жизни. Обе мои руки прижаты у меня над головой в крепких тисках длинных мужских пальцев. И в этот раз я совершенно точно знаю, что это не Саша. Знаю и не отталкиваю, даже не пытаюсь. Вторая ладонь Ромы жадно и бесцеремонно блуждает по моему телу, заставляя оживать всю мою кожу в желании продлить эти дерзкие ласки. Рука замирает на моем обнаженном животе так близко, и все же не касаясь.

– Я чувствую, как ты пахнешь! Ты уже вся влажная для меня! – хриплый шепот, и зубы прикусывают мочку моего уха, обращая всю нижнюю половину тела в жидкость.

Я вскрикиваю и выгибаюсь, вжимая свои ягодицы в жесткую, раскаленную, восставшую плоть. Рома стонет в ответ, и его бедра дергаются мне навстречу, плотнее прижимая меня к стене и давая кожей ощутить каждый твердый, как камень, сантиметр его уже полностью готового члена.

Он целует мои плечи и шею, и эти поцелуи, сначала нежные и влажные, становятся все жестче, требовательней. Почти укусы, оставляющие горящие следы на коже, кричащие о том, что он на пределе, что его потребность во мне уже просто невыносима.

Я извиваюсь, пытаясь вырвать руки из цепкого захвата его пальцев. Но не для того, чтобы оттолкнуть. Я хочу сама прикасаться к нему. Хочу гладить и царапать его кожу, хочу почувствовать движение его мускулов под гладкой кожей. Хочу смотреть, как его глаза стекленеют от наслаждения, а лицо искажается в первобытной муке наслаждения.

– Отпусти, – умоляю, – пожалуйста!

– Нет! – выдыхает он и вдруг резко проскальзывает пальцами в мое опухшее, исходящее влагой лоно, и я давлюсь судорожным вздохом.

Всего несколько движений его сильных и уверенных пальцев, и я бьюсь, как пойманная птица, заходясь громким стоном. Все мои ощущения сейчас сконцентрированы на этих сильных и нежных движениях. Я дергаюсь, подаваясь им навстречу, желая найти свое освобождение от скрутившей меня узлом острой необходимости. Хнычу, умоляю, трусь и извиваюсь.

Вдруг нежные и дразнящие движения пальцев становятся жесткими, почти беспощадными.

– Кончи для меня. Давай, я хочу это почувствовать, – в шепоте почти животное рычание, приказ, которому я не в силах не повиноваться, и, когда зубы опять начинают терзать мочку моего уха, срываюсь.

И я кричу и дергаюсь так, будто через меня пропустили электрический ток. Это продолжается так невыносимо долго, лишая меня всех сил, пока не повисаю в сильных руках.

– Да, вот так. Именно так и должно быть, – напряженный шепот и жадное, прерывистое дыхание стоят в моих ушах, когда я опять открываю глаза в темноту…

Между моих бедер случился настоящий потоп, а во рту было сухо, как в Сахаре. Я чувствовала себя развратной сукой и подлой тварью от того, что приятное расслабление растеклось по моему телу от влажного еще пульсирующего центра до кончиков пальцев, и опять провалилась в сон.

Въевшийся под кожу звук будильника возвестил о том, что уже настал понедельник.

Чистила зубы, внимательно всматриваясь в лицо женщины в зеркале. Усмехнулась. Программа запущена, четкие до автоматизма отработанные движения. Ни одного лишнего. Так, словно я их для чего-то экономлю. Так, словно их количество ограниченно каким-то лимитом. Словно, начни я просто танцевать перед этим зеркалом, рухнет потолок.

Посмотрела на свои обычные рабочие костюмы. Весьма элегантные и лаконичные. В них я выглядела очень собранной и деловой. Холеной сукой, в общем. И это всегда нравилось Саше.

Плюнула и достала белое платье. Оно простое, облегает фигуру, чуть выше колена, и мне всегда нравилась его мягкая трикотажная ткань. Я его не надевала уже сто лет. Посмотрела на себя в зеркале и распустила волосы. Офигеть, как же давно я так не выглядела.

В маршрутке поймала взгляды мужчин-попутчиков. Интересно, они раньше не смотрели, или это я ничего не замечала? Уже когда шла от остановки к офису, зазвонил телефон. Наконец-то Сашка соизволил вспомнить обо мне! Достала телефон и увидела, что звонок от Ленки. Испытывая почему-то резкое сожаление, ответила.

– Лизка, что за на хрен вчера такое было? – без лишних предисловий начала подруга.

Ленка всегда такая. Мы дружим черт-те сколько лет. И сколько ее знаю, она свободная художница, которая с удовольствием кладет прибор на мнение окружающих и честно и без всяких обиняков говорит, что думает. Ее агент и по совместительству периодический любовник и гражданский муж, Игорь, просто с ней вешается. Ленка всегда пишет только то, что хочет сама, и никогда то, что хотят заказчики. Поэтому иногда у них случаются грандиозные скандалы, и они расходятся, сохраняя, правда, деловые отношения. Ленка, как натура увлекающаяся, находит себе кого-то другого, переживает очередной скоротечный роман, но затем все равно возвращается к Игорю. И тот, терпеливая и любящая душа, опять ей все прощает, и у них наступает несколько месяцев счастья и тишины. Но при всей взбалмошности Ленка – талантливый и успешный художник, который прекрасно продается.

– Что ты имеешь в виду под емким понятием «что за на хрен»? – с улыбкой уточнила я. – И, кстати, тебе тоже доброе утро.

– Доброе. – Я прямо увидела, как она небрежно отмахнулась. – А теперь колись, откуда ты знаешь Романа Соринова?

– Ну, знаешь, мы как бы выросли в одном дворе, – начала объяснять я, пытаясь придать своему голосу максимум монотонности. – Когда-то были дружны. Хотя в основном с его старшим братом. Помнишь, я тебе как-то по пьяни рассказывала, как первый раз целовалась?

– Да к черту его брата, – взвилась подруга, – если он только не настолько же хорош, как и Ромочка. Лизка, он же просто… Ну, это просто какой-то секс на палочке и толстый-толстый слой шоколада! Охренеть можно! Как вы пересеклись-то?

– Да просто случайно встретились, когда я подругу навещала в старом дворе, а там он, – я уже начала терять самообладание от этого допроса.

Вот только Ленка плевать хотела на тактичность, когда ей вожжа под хвост попала.

– Ну и? Не томи! – понукала она.

– Ну и теперь, как видишь, я вынуждена любоваться на это мужское совершенство гораздо чаще, чем способна выдержать моя слабая женская психика! – откровенно раздраженно ответила я.

– Ой, я тебя умоляю! Чего там выдерживать! Бери да пользуйся! Мужик запал на тебя реально, а ты носом крутишь!

М-дя, Лена это… Лена.

– Лен, очнись! – почти кричу. – Ничего, что я замужем?

Надо сказать, что у Лены с Сашей случилась взаимная антипатия с первого взгляда. Подруга всегда считала, что я сделала неправильный выбор, и мой Сашка – зануда и подавляет меня.

– Тоже мне замужем! – насмешливо фыркнула она. – Ты этого своего мужа сколько часов в неделю видишь? Может, начнешь к нему на прием у секретарши его записываться, тогда, по крайней мере, будешь уверена, что в отведенное для встречи время он будет сконцентрирован только на тебе. Он ведь такой ответственный, такой ответственный, – уже с нескрываемой издевкой поддела меня. – Лиз, сколько ты еще будешь мириться с этой ролью второй жены у своего мужа? Первая и любимая-то у него работа, как ни крути.

– Лена, прекрати! Что вы все взялись лечить меня! – разозлилась я не на шутку.

– Не обижайся, Лизка, я же за тебя болею, – тут же пошла на попятный подруга. – Но знаешь, мне показалось, что Рома всерьез тобой увлечен. Как только ты ушла, в нем как будто лампочку выключили. Ты же знаешь Катьку, она только что рукой в штаны ему не залезла, ну и так терлась, и эдак. А он – ноль! Вообще! У нас после твоего техничного исчезновения какой-то тематический вечер имени тебя начался. Ты – это единственная тема, на которую он говорил. Лиз, будешь дурой, если его упустишь!

Мне вдруг опять стало не хватать воздуха, и захотелось заорать изо всех сил, чтобы быть наконец услышанной.

– Лена, да что ж такое-то! – закричала я, не обращая внимания на любопытные взгляды прохожих. – Ты меня не слышишь, что ли? Мне это не нужно все! У меня в жизни уже все есть! Я не собираюсь ничего менять. Опомнись и угомонись! Ты ведь видела этого Ромочку! Скажи, способен такой мужик на серьезные отношения? Ты что, предлагаешь мне пополнить список побед, став еще одной зарубкой на спинке его кровати?

– Я предлагаю тебе просто вспомнить, что ты женщина, ясно? – неожиданно сдержанно и четко ответила Ленка. – И вот только не ври мне, что ты его не хочешь! Вот и сделай в кои-то веки то, что хочешь, а не то, что должна! И какое тебе дело до тех, кто был у него до тебя и будет после? Просто получи удовольствие!

Ну, вот и какой смысл с ней спорить – все равно же не прошибешь!

– Нет, Лен, я так не могу, – отрезала я. – Даже если бы я на такое и решилась, мне нужны отношения, постоянство…

– Дура! – взрывается Ленка. – Тебе нужно, чтобы такой горячий мужик, как этот Ромочка, как следует разок-другой оттрахал тебя до полного мозгового отупения и физического изнеможения!

– Лена!!!

– Да что Лена-то? Да куда, на хрен, делась моя подруга, которая за любой кипиш, кроме голодовки!? Ты же в рыбу какую-то превращаешься! Говорю тебе – этот Рома именно то, что доктор прописал!

– Не прекратишь, я с тобой месяц разговаривать не стану! – пригрозила я, и в этот момент была совершенно серьезна.

– Если переспишь с Ромой, можешь и полгода не разговаривать, разрешаю! – хмыкнула она легкомысленно и тут же поменяла тему: – И кстати, как ты думаешь, можно его уболтать обнаженным мне позировать?

– Ты это всерьез? – чуть не поперхнулась я смехом.

– Более чем. Ты же видела, какое у него тело!

Вид обнаженного тела Ромы, развалившегося в расслабленной позе, вспыхнул в моем мозгу, как тысячеватная лампочка, ослепив на долю секунды. Да твою же мать, с этой Леной!

– Не знаю, сама у него спрашивай! – огрызнулась, изгоняя навязчивый образ.

– А мне почему-то кажется, что если ты попросишь его раздеться, он с радостью согласится! – ехидно протянула Ленка. – Да я просто в этом уверена!

– Так, хорош! – решила я прекратить это издевательство. – Все, я пришла на работу. Давай уже, демон-искуситель.

– Трахни этот шоколадный батончик. Трахни-трахни-трахни-и-и! Если откажешься, я тебе этого никогда не прощу! – проорала на прощание подруга.

Боже, они все на меня ополчились, что ли?! Будто мне и собственных снов недостаточно! Я опять набрала мужа. Ответа не было. Но через минуту пришло СМС: «Очень занят. Перезвоню позже». Нет, ну надо же! Он что, сильно отвлекся бы, если бы то же самое сказал мне лично, подняв трубку? Внутри закипела обида, чуть почти по-детски не брызнув слезами. Лиза, да что же ты как развалюха психическая какая-то!

– О, привет, Лиза! – окинул меня оценивающим взглядом Алексей, с которым мы вместе уже второй год работаем. – У тебя сегодня что, день рождения?

– С чего ты взял? – удивилась я.

– Ну, выглядишь так… непривычно и потрясающе, в общем, – он неожиданно смутился. – Я всегда видел, что ты красавица, но сегодня ты… как-то мягче, что ли. Тебе очень идет.

– Спасибо, Леша.

Я выпила с ним кофе и погрузилась в работу. Около одиннадцати меня позвал наш охранник Женя.

– Лизавета Михайловна, вам тут цветы доставили! – громко сообщил он.

Само собой, что тут же все взгляды оказались прикованы к моей скромной персоне. На входе стоял худенький мальчишка-курьер в фирменной кепке дорогого цветочного магазина.

– Елизавета Филиппова – это вы? – спросил он, не отрывая глаз от планшета и тщательно пережевывая жвачку.

Я кивнула. Он протянул мне большой букет белых роз и попросил расписаться. В цветах была карточка. Ровным почерком там было написано:

«Прости за то, что испортил тебе вчерашний день. Я все осознал и готов прийти с повинной! Прошу, дай возможность реабилитироваться! Обещаю, больше не буду изображать носорога, прущего напролом. Твой Ромочка».

Мой Ромочка! Нет, ну надо же! На меня почему-то нахлынуло смешанное чувство нежности и смятения, вместо положенного вроде раздражения от его упорства.

– Ну, вот, и как это понимать? – задала я риторический вопрос, подняв глаза на Женю, когда курьер исчез в толпе прохожих.

– Наверное, так, что вы кому-то очень сильно нравитесь, – пожав плечами, улыбнулся он, прикуривая.

– Лиза, у тебя появился тайный поклонник? – с явно просвечивающей изрядной долей зависти спросила Наденька, наша вечная суперстар местного масштаба.

– Почему же тайный? Очень даже явный. Нарисовался – не сотрешь, – огрызнулась я, направляясь с огромным букетом на свое рабочее место.

В течение этого дня только совсем ленивый и неходячий не подошел к моему столу, не полюбовался на букет и не поизголялся в остроумной попытке выведать у меня, от кого же цветы. Нет, ну совсем народ одичал. Из-за одного букета движняки, как будто мне «Феррари» под окна подогнали и ключики с бантиком принесли.

И, конечно, я уже почти не удивилась, когда, выйдя после работы, увидела перед входом машину Ромы и его самого, в небрежной позе прислонившегося к капоту. Надо ли говорить, что почти у всех моих сослуживцев появились какие-то срочно-неотложные дела на широком крыльце офиса в ожидании того, как будет развиваться мелодрама. Господи, кто-то еще по поводу любви к сплетням в деревне шутит, а тут все прямо такие городские, но хоть одним глазком зыркнуть в чужую жизнь – это же святое!

Со своим букетом наперевес спокойно подошла к Роме и остановилась напротив.

– Тебе понравились цветы? – с какой-то почти робкой улыбкой спросил он.

Несмотря на вальяжную позу, он сегодня выглядел как-то по-другому. Задумчивый, без нахальной ухмылки вечного покорителя женских сердец, Рома был… просто собой.

– Да, понравились. Спасибо, – кивнула я и нарочно посмотрела в сторону, потому что вот такой Рома был мне чересчур симпатичен.

– Я рад. А то я, знаешь ли, волновался. Я, как ты поняла, не силен во всяких там романтических штучках, – усмехнулся он, но не в своей убийственной манере, а будто чуть неуверенно.

– Не силен? А мне показалось, что ты очень уверенный в себе парень и не страдаешь отсутствием женского внимания, – чуть поддела я.

– Это так, – честно кивнул Рома. – Только мне как-то не приходилось прилагать столько усилий, чтобы привлечь к себе внимание женщины.

– Что, неужто никогда? – удивилась я, но не искренне. – Все так и падали сами к тебе в объятия?

– Ну, как-то так. Единственный раз, когда хотел это сделать, у меня не было и шанса попробовать, а потом… Короче, можно сказать, что я в этом смысле девственник. Эта сторона отношений мне совсем не знакома, – Рома смотрел прямо и говорил совершенно серьезно, без самодовольства.

И мне вдруг подумалось, что, и правда, смех смехом, но, наверное, не так уж и легко привлекательному мужчине научиться строить нормальные отношения, если женщины сами постоянно навязывают себя, сводя процесс собственного соблазнения к нулю. Вот красивые женщины постоянно жалуются, что за роскошным телом и привлекательным лицом в них часто людей не замечают. А кто сказал, что у красивых мужчин не так? Конечно, бесконечная череда легких побед, несомненно, льстит их самолюбию, но ведь все когда-то надоедает. Может, это и не так уж по кайфу мужчине, когда его воспринимают как нарядную упаковку, прилагаемую к исправно работающему члену. Принято считать, что это мужики – бездушные кобели и потребители, но давайте будем честными, разве большинство женщин так уж интересуются тонкой душевной организацией мужчины, если у него смазливая внешность, он хорош в постели, и денег хватает?

– Ты чего приехал-то? – нахмурившись, спросила я. – Теперь у меня в офисе только и разговоров будет о твоей синеглазой сексуальной персоне.

– М-м-м. Приятно, что ты все же считаешь меня сексуальным. А то я уж отчаялся, – тряхнул головой Рома, почти возвращаясь к обычному своему образу нахального засранца. – Я хотел тебя, вообще-то, позвать в кино и поужинать.

– В кино? – поразилась я.

– Ну да, в кино! Помнишь, как мы в детстве в ДК на мультики бегали? – безмятежно и как-то по-мальчишески заулыбался мне Рома.

– Ром, я в кино уже… уже даже не знаю, сколько лет не была! – силилась припомнить, но не выходило.

– Я тоже затрудняюсь припомнить свое последнее посещение. Может, освежим впечатления вместе? Не отказывайся! – перебил он, едва я открыла рот. – Ну что тебе дома-то делать? А так посмотрим что-нибудь смешное или приторно-сопливое, поржем до слез или поплачем до смеха, потом перекусим, и я честно отвезу тебя домой. Просто как старые друзья. Что тут такого-то? Обещаю, что больше не буду вести себя, как озабоченный придурок. Честное пионерское! С этого дня я просто твой старый друг Ромочка. Ну что, идем, пока в нас тут еще дыры взглядами не прожгли?

Схватив за руку, он повел меня к пассажирской двери, явно не собираясь ждать, пока я найду повод для отказа. Я оглянулась на сборище на крыльце. Вот уж кому надо попкорн и колу выдать на время просмотра!

– Ладно! Но только хоть одна сальная шуточка или вольность, и я ухожу, – пригрозила я, пристегиваясь.

– Идет! – засиял, как новая копейка, Рома.

Глава 5

Мы попали на четвертую часть «Сумерек». Оказалось, что первые три Рома тоже не смотрел, так как считал это сопливой подростковой чушью, недостойной его брутального взора. Моя тонкая ранимая душа возмутилась таким определением и, поскольку у нас еще было почти полчаса до сеанса, мы купили мороженное, и я взялась за культурное просвещение этого неандертальца в мире романтического фэнтези. Я пересказывала краткое содержание прошлых частей, а Рома отпускал по ходу повествования едкие комменты. В итоге он привлек внимание юных фанаток и чуть не был бит за свои язвительные высказывания толпой влюбленных в Эдварда малолеток. Я смеялась от души, давясь мороженым, и игнорировала его взывающие о помощи взгляды.

– Ты меня бросила на растерзание этим бешеным вампироманкам! – с возмущением сказал он, вырвавшись наконец из цепких лапок обиженных за кумира девчонок.

– Ага! Зато ты теперь точно знаешь, что есть категория женского населения, на которую твое безграничное обаяние не действует! – поддела его я. – И это, на мой взгляд, прекрасно!

– У-у-у! Жестокая ты женщина! Но теперь я понимаю, почему ты не поддалась на мои грубые ухаживания! У меня есть конкурент в лице субтильного бледного вампира! Ну что же, хорошо, что мы пришли, надо знать врага в лицо! – И Рома мазнул меня по щеке мороженым.

– Ах ты..! – задохнувшись от возмущения, я сделала стремительный бросок, пытаясь отомстить тем же, но Рома ловко увернулся.

– Не прыгай на своих каблуках, Ромашка, а то мы вместо фильма в травмпункт поедем, – хохотал он, уклоняясь от моих безуспешных попыток изгваздать его мороженым.

– Ты! А ну-ка, замри на месте, дылда вертлявая, белобрысина наглая! – гонялась за ним я, не обращая внимания на любопытные и кое-где осуждающие взгляды окружающих.

– Ой, какой позор, Лизонька! И это та самая Ромашка, которую не мог догнать ни один мальчишка во дворе, когда мы в казаков-разбойников играли! Та самая, в которую никто мячом не мог попасть, когда мы в вышибалу бились! – нагло дразнил меня он, доводя до телепучки.

Я остановилась, сделав обиженно-несчастное лицо, отвернулась и решительно пошла в сторону входа.

– Эй, Лиза, ты что, обиделась? – голос бегущего за мной Ромы был по-настоящему встревоженным. – Лиза, я не хотел! Прости меня, дурака!

И он обогнал меня, встав прямо передо мной и пытаясь заглянуть в лицо, наклонился, превращая себя в идеальную мишень.

– Ты такой придурок, Рома! – победно заявила я, вдавливая свое мороженое прямо ему в лоб. – И всегда на это покупаешься!

– Ах ты, маленькая гадость! – восхищенно произнес он, наблюдая сведенными в кучу глазами, как мороженое медленно стекает по его носу. – Это нечестно! Все твои женские штучки!

Я, видя, что капля сладкой жидкости уже готова сорваться с его носа, чисто машинально приподнялась на цыпочки и слизнула ее. И тут же поняла свою ошибку. Глаза Ромы потемнели, а ноздри нервно дернулись, выдавая мгновенно изменившееся дыхание. Губы его приоткрылись, словно в ожидании, и он нервно сглотнул.

– Черт, извини! – прошептала я, отступая и матеря себя на чем свет стоит. – Это случайно вышло!

– Да ладно, не извиняйся, – усмехнулся он, кривя свой красивый рот. – Это было действительно приятно. Просто не хочу нарушить свое обещание, а когда ты так близко, весь мой самоконтроль летит к черту.

– Давай пойдем, умоемся, а то сейчас в зал пускать уже будут, а мы все липкие, – пробормотала я, отводя взгляд и чувствуя сильное стеснение в груди и новый прилив тяжести в низу живота. Но винить в этот раз некого, кроме себя самой.

Рома только молча кивнул.

Билеты он купил на диваны в конце зала. Едва выключили свет и пошла реклама, Рома наклонился, столкнул с моих ступней туфли и, обхватив за пятки, уложил их себе на бедра, разворачивая меня. Я уже хотела возмутиться, но он стал нежно разминать мои уставшие за день конечности, и я расслабилась. Рома действовал так нежно и при этом уверенно, что я, не сдержавшись, застонала. И меня тут же ущипнули за икру.

– Эй, ты что? – подпрыгнула я.

– Немедленно прекрати издавать такие звуки, или я за себя не ручаюсь! – грозно нахмурился он на меня.

Мы так и просидели весь фильм. Рома все время поглаживал мои ноги, и мне было тепло и уютно. И в этот момент мне совсем не хотелось анализировать собственное поведение и мучиться моральными дилеммами. Просто в этот данный отрезок времени, в этом конкретном месте мне было хорошо и комфортно именно с этим человеком. Неправильно? Аморально? Да пошло оно все к черту!

Когда сеанс закончился, Рома сам надел на меня туфли и повел к выходу.

– Куда пойдем поесть, или ты как все после шести фигуру бережешь? – подмигнул мне Рома.

– Ну, знаешь, я ее и до шести трепетно берегу, и вроде ничего так получается. Но съесть что-нибудь вкусное и не обязательно полезное я согласна. – Легкомысленное настроение никуда само не девалось, а гнать его насильно я не хотела.

– Твою фигуру не беречь надо, а как можно чаще выставлять на общее обозрение для экзальтированного обожания, – заявил Рома, пробежав-таки по мне голодным взглядом. – И не сверкай на меня своими эльфийскими глазищами – я уже умолкаю!

– И почему это эльфийскими? – не поняла я.

– Ну, они у тебя всегда были такие… необыкновенные. Я для себя еще в детстве назвал твои глаза эльфийскими. Огромные, чуть раскосые и такие зеленые, что дух захватывает. А когда ты злишься, они темнеют и становятся похожи на штормовое море, – голос Ромы стал глухим, как если бы слова давались ему с трудом. – Я таких глаз, как у тебя, больше ни у кого в жизни не видел.

– А пересмотрел ты много, – решила я срочно разбить ощущение особенности этого момента, потому что у меня уже опять начало перехватывать горло.

Ощущая, что почти насилую себя, я отвела взгляд от его лица. Все-таки как же было бы просто утонуть в этом мужчине. Было в нем что-то… пагубное для меня. То, чему мог противостоять лишь жесткий контроль со стороны рассудка, но стоило лишь расслабиться и позволить эмоциям взять верх, и я оказывалась беззащитной.

Рома мотнул головой и, глянув на меня, рассмеялся.

– Ты ведь нарочно это делаешь! – хитро посмотрел он. – Боишься подпустить меня чуть ближе. Почему? Боишься меня или все же себя?

А я вот прямо взяла и во всем честно созналась! Обойдешься, Ромочка!

– А давай я об этом завтра подумаю! – чрезмерно жизнерадостно отмахнулась я, прибавляя шагу. – А сейчас покорми меня, если не хочешь моего голодного обморока.

Мы зашли в итальянский ресторанчик, и к нам живо подскочил официант.

Я предоставила заказывать Роме. Он перечислил блюда и спросил в конце:

– Скажите, а есть у вас молочное мороженое? Ну, знаете, не пломбир, как сейчас везде, а как раньше – обычное молочное? Ну, или что-то похожее.

Официант пообещал что-нибудь подобрать. Я удивленно смотрела на Рому.

– Что? – спросил он, перехватывая мой взгляд. – Удивлена, что я помню?

– Если честно, то да, – я смолчала о том, что Сашка за пять лет совместной жизни не только не запомнил, какое я мороженое люблю, но и понятия не имеет, сколько сахара я в кофе кладу. Мелочь, казалось бы, но иногда чрезвычайно раздражающая, учитывая, что я за это время изучила все его пристрастия и даже мелкие капризы и странности до мелочей.

– Я многое о тебе помню, – грустно усмехнулся Рома. – Например, что ты терпеть не можешь отрываться от чтения, пока не проглотишь все до последней страницы. А если тебя отвлекали, то ходила задумчивая и ворчливая.

– Ну, это если книга интересная, – пожала плечами я, соглашаясь.

– А еще ты безумно любишь соленую рыбу и можешь есть ее в жутких количествах. И ты предпочитаешь, когда она слегка недосохшая.

Я снова улыбнулась, признавая его правоту. Рыбу я прямо-таки обожаю с детства. В любом возможном виде, но вот вяленая и едва подсохшая – это непреодолимый соблазн. Сразу же вспомнилось, как так и норовила спереть из дома связки мелкой сушеной рыбешки, что в большом количестве отец развешивал на балконе, чтобы разделить ее с друзьями. Для меня в детстве соленая рыба была как для других семечки. А сейчас я уже сто лет ее не ела. То, что продается в магазине, это совсем не то, отец сам стал редко ездить на рыбалку и солить. Да и Сашка вяленую рыбу на дух не переносил, хранить в холодильнике или даже на балконе запрещал, считая плебейской, мерзко пахнущей едой.

– А еще ты совершенно не переносишь, когда кому-то причиняют боль, и всегда готова ринуться на защиту слабых. И особенно бесишься, если кто-то жесток с животными, – задумчиво продолжил Рома. – Я помню, как ты атаковала того жирдяя, что пнул щенка в школе. Он был в два раза больше тебя, но ты усадила его на задницу.

– Я помню. Только потом подоспели его дружки, и мне бы реально накостыляли, если бы Колька не вступился. Кольку все боялись, – вспомнила я.

– Ну да. А он всегда боялся тебе не угодить, – хмыкнул Рома и кинул в меня невесомым шариком из скатанной салфетки. – У нас это семейное, наверное.

– Ром, как так вышло… с Колькой? – я закусила губу, не зная, как спросить тактичнее о подобном.

– Ничего не вышло, Лиза, – жестко сказал Рома, нахмурившись и потемнев лицом. – Это был его абсолютно осмысленный выбор – лишить жизни человека. Понимаешь? Не обстоятельства, не случайность – осознанный выбор. В нашей жизни настал момент, который многое поменял. У него был шанс – получив старт, пахать, как я, или просто просрать все, развлекаясь. Он очень изменился, власть и деньги ударили в голову, и заигрался в бога. Давай не будем сейчас об этом.

Я кивнула. Принесли еду, и какое-то время мы ели молча. Но Рома то и дело бросал на меня косые взгляды.

– Хочешь о чем-то спросить?

– Да, – кивнул Рома. – Это личное. Можно?

– Валяй.

– Скажи, там, у твоих родителей в гостях… ну, короче, ты действительно беременна? – на выдохе выпалил он и замер, ожидая, видимо, вспышки с моей стороны.

– А это имеет для тебя значение? Если так, то дружба врозь? – усмехнулась я.

– Не говори ерунды. Просто ребенок – это важно. На мое отношение к тебе это никак бы не повлияло, хотя и реально бы понизило мои шансы. Так это правда?

– Не люблю врать. Нет. Это неправда. – И на лице Ромы мелькнуло явное облегчение.

– А почему тогда…

– Что, промолчала? Может, мне твое лицо озадаченное понравилось, – решила честно признаться я. – Сразу было видно, как утихает твой пыл по отношению ко мне.

– Это не так, – почти агрессивно указал в мою сторону вилкой мужчина. – Я просто реально испугался. Решил в какой-то момент, что у меня больше нет шансов. Но потом подумал и понял, что для меня это ничего не меняет.

– В каком смысле? – Да ладно, все ты, Лиза, понимаешь.

– Ты нужна мне, Лиза, – пожал плечами Рома. – Этот факт уже не изменить ничем, коль скоро тринадцать лет не помогли. Хватило одного взгляда на тебя. Поэтому, какие бы ни были обстоятельства, для меня есть только один вариант – преодолеть все, что нас разделяет.

И это было признание. Сказанное совершенно обыденным тоном, как нечто само собой разумеющееся, но от этого абсолютно не теряющее всей огромной значимости, в него вложенной.

– Ром, ты хоть понимаешь, о чем говоришь? Даже если и отбросить тот факт, что я замужем и счастлива. – У меня почему-то что-то дернулось внутри. – Мы были близкими друзьями когда-то, так давно, что и представить сложно. Мы были детьми. Сейчас мы взрослые незнакомые люди. Мы почти ничего не знаем друг о друге. Все, что нас связывает, если можно так сказать – вспышка плотского желания… – я осеклась, поняв, что сболтнула лишнего.

Но Рома уже впился в мое лицо цепким взглядом.

– Но ведь оно есть, это желание, и отрицать ты его не можешь! – наклонился он через стол.

Что же, на его признание я могу и должна ответить своим и расставить все по местам.

– Но и идти у него на поводу я не собираюсь! Я ведь человек, а не животное. Не буду врать, ты привлекаешь меня в физическом плане. На самом деле привлекаешь. Но оглянись – половина женщин в этом зале испытывают схожие чувства. И тебе прекрасно известно, как ты действуешь на них, да и на меня. Но я, как ты правильно заметил еще в первый раз, не свободна. – Рома резко вдохнул, намереваясь возразить, но я поспешила остановить его жестом. – Но даже если бы я была не замужем, я не та женщина, что тебе нужна. Тебе нужна легкая интрижка ради секса, необременительная и скоротечная. А я так не смогу. Мне нужны чувства, отношения, забота и преданность… Я слишком требовательна для тебя. Слишком собственница. Со мной трудно. Я не то, что тебе нужно, поверь.