Оружейник: Записки горного стрелка. В самом сердце Сибири. Оружейник. Над Канадой небо синее Найтов Комбат

Глава 21. «Карибский кризис»

Всё, все приготовления закончены, от «Татьяны Выборгской» отходит шлюпка с самой Таней. Она сидит на баке и прощально машет мне рукой. Подан пар на шпили, звякает толстенная якорь-цепь, шумит вода, подаваемая в клюз. Такие же маневры идут и на других кораблях эскадры. Взлетают флажные сигналы, корабли занимают свои места в ордере и вытягиваются в походную колонну. Севастополя еще нет, но князь Иван сказал, что 3000 семей направлены в Крым на строительство нового города, которому суждено стать столицей Крыма. План строительства мною утвержден. «Здесь будет город заложен, назло надменному соседу!» – Татьяна проследит за его строительством. Так как «государевы люди» переданы мне и Татьяне в вечное пользование, то проблем с людскими ресурсами не стало. Людей на Руси много, и «бабы еще нарожают». С рождаемостью все просто идеально, но детская смертность высокая. А врачей мало, можно сказать, что их практически нет. Первый выпуск медицинского будет через год. Прошли Херсонес и легли на курс 237°, ведущий к Босфору. Командиры подбирают парусность, чтобы следовать одной скоростью. Строй – «клин», наиболее удобный для такого плавания. Корабли, как лебеди на перелете, пересекают море, несмотря на небольшой фордевинд от юго-юго-запада. Чуть уваливаемся под ветер, потом довернем. Князь Иван впервые на таком большом корабле, поэтому засыпает вопросами и меня, и своего сына, который, как курсант, изучал эти корабли. Но главные вопросы впереди. Он их задал на ужине: «Куда идем мы с Пятачком?»

– У меня есть плантации в Америке, им угрожают голландцы. Идем наводить там порядок.

– В Америку? А ты бывал там, государь?

– Ну, а собаки у меня откуда? Из Мексики! – ответил я, поглаживая примостившуюся рядом на стуле Туляшу. Туля удостоилась внимания праправнука основателя Москвы.

– А мы-то думали: откуда такие странные собаки у Святослава. Не, защищать свои поместья – повод законный, а чем голландцы тебя достали? Вроде торговые люди и ничего такого.

– Расползаются по всему миру, как тараканы, из-за идущей у них войны. А вслед за ними и другие тянутся. Мешать начинают. Поэтому и стоит укоротить им ручки. Они такие же татары, как наши крымчаки, не смотри, что в европейские одежды одеты. Работорговцы. Это дело у них поставлено на широкую ногу. За это и карать будем. Ну, и пиратство они поддерживают. Мы договорились с королями Испании и Португалии немного подрезать им крылышки. Дустом их присыпать. Я вообще мечтаю вернуть их Габсбургам. Они Татьяне мешают продавать ее ткани и костюмы.

– Так ведь в России спрос на ткани и одежду очень высокий! Там бы и продавали.

– А у тебя бабы в имениях чем занимаются, князь Иван?

– Хлебы пекут, лен дерут, дитяток ласкают. За скотиной ходят, да мало ли у баб забот!

– А у Татьяны они ткани прядут, одежду делают, 15 миллионов в год чистого дохода приносят. Еще и детей рожают, и за скотиной ходят.

Золотые дублоны запрыгали в глазах у Ивана Владимировича.

– Государь, так надо бы еще такие фактории сделать.

– Надо, но вот пришли вы ко мне, а сделать свои хозяйства так, как сделано у меня, не хотите. Ты моих коров видел?

– Видел! И двух бычков себе купил.

– Не получится, князь Иван, надо брать пары, точнее, одного-двух бычков и штук шестнадцать телок, тогда толк будет. Подождать чуток, и заменить все поголовье. А на полукровках далеко не уедешь. Не будет ни высоких надоев, ни крупного скота. Так и будешь от урожая до урожая с хлеба на квас перебиваться. Не сам, конечно, а твои люди. А много голодные наработают? И кто кормить работяг станет, коли на селе голодуха? Вот ты об этом подумай.

– Да боязно, государь, столько денег сразу выкладывать. Батюшка мне говаривал, что аккуратно надо в новшества вкладываться.

– Ну какое же это новшество? Земли у меня более бедные, Пятина гораздо севернее Москвы, Иванова и Курска, но ты имеешь 50 пудов с десятины в хороший год, а я – триста. А иногда и более.

– Зато у меня картошка лучше растет. – обиделся Иван Владимирович.

– Так картошку ты у меня взял, а на твоих черноземах она, конечно, растет крупнее, чем на моих суглинках. – Тут князь Иван заулыбался, понял наконец, что не подкалывают его, а учат хозяйствовать. – Обрати внимание, князь Иван, людей я у себя полностью освободил и организовал коллективные хозяйства на своих землях. Некоторые хозяйства, у которых дела идут хорошо, землю выкупили, мне только налоги платят, в том числе и земельный, а урожаем сами распоряжаются.

– Деревни у тебя богатые, ничего не скажешь, княже. Я на это еще четыре года назад внимание обратил, что богато люди живут, особо в Князево. Но и сам не бедствуешь! Гляди, какие ладьи, себе на потеху, отгрохал! А ведь немалых денег стоят!

– Не на потеху это, Иван Владимирович. России тоже надо флот строить. Немного разберемся с хозяйством, зерно куда-то девать надо будет. Да и границы стеречь придется. У России должен быть великий флот.

– Ох, где ж денег-то столько взять?

– В болотах, Иван Владимирович, в болотах! Там наше золото закопано. Вот вернемся, и поеду я в Дедовичи завод там закладывать.

– Какой-такой завод, там, кроме клюквы, ничего нет. Ты ж в Бабино что-то копаешь?

– В Бабино – это само собой, это другой завод, но к тому, что в Дедовичах, я его подключу. Просто в Дедовичах завод быстрее встанет, чем в Бабино. Хоть и начнут его позже.

– А не секрет, что делать там будешь?

– Горючий газ.

– Что за напасть такая? – спросил Иван Владимирович, столкнувшись с незнакомым термином.

Я подозвал матроса, который обслуживал стол, и попросил принести из моей каюты прозрачную зажигалку.

– Это – вот такая жидкость. Она горит, и в обычном состоянии похожа на воздух. Воздух тоже газ, но не горит. А этот горит, и используется на моем заводе. Им сталь греют. С его помощью мы такие корабли и строим. А из него очень много удивительных вещей можно сделать.

– Вот что, государь, я, конечно, понимаю, что ты и сам с этим справишься, но в долю меня возьми, Христом богом прошу. Ой, в общем, земной поклон кладу. Прими в кумпанство. Золотишко не только у тебя имеется.

Вот так и образовался ОАО «Газпром». Осталось только «Зенит» купить. И «Порши» для манагеров.

Кораблям предстояло пройти 7 288 морских миль. Зашли в Валенсию, получили письма от короля к вице-королям обеих Америк. Впереди нас уже побежал в сторону Гаваны князь морей Хуан Хосе Младший, но придет он на несколько недель позже. Испанские галеоны и каравеллы те еще ходоки. Им требуется в одном-двух портах постоять, чтобы океан пересечь без слишком больших проблем. У Гибралтара, из Танжера, подскочили семь «Выборгов» «Аз» и «Буки». На них снабжение и топливо. Хотя в тех краях делают довольно много рома, и спирт там не в диковинку, полагаться на то, что удастся полностью забункероваться импортным спиртом, не приходится. Из Выборга успела подойти рефрижераторная «Букашка», наш самый большой секрет на сегодня. Пятнадцать кораблей собрались в две колонны и пошли к Багамским островам, нарушая сложившуюся в те годы традицию идти южнее, используя попутный Гвинейский пассат. По «дороге» устроили небольшие учения с боевой стрельбой, расстреляв небольшую флотилию пиратов. Никакого флага они не несли, кроме «Веселого Роджера», скорее всего, были англичанами. Шли от Азорских островов в сторону Вест-Индии. Скорее всего, везли китовый жир, потому что горели черным дымным пламенем. Его массово используют для освещения, даже не понимая, что спирт горит более ярко и получить его проще, чем добыть ворвань. Кораблики были небольшие, очень разные по конструкции. Часть из них явно английской постройки, были голландцы и португальцы. Они довольно сильно различаются по фигуркам-рострам, парусному вооружению, и кормовой надстройке. Встретили на переходе и четыре своих барка. Идут с сахаром в Европу. Обменялись салютом и раскрасились флагами расцвечивания. Поздравляют с первым выходом в океан. Приятно! Бело-синий флаг со звездой и с серпом и молотом зареял над Атлантикой. Торговые корабли носят красный.

Разобрали итоги «учений», высчитали поправки и инструментальные ошибки, я на надувном катере объехал всю эскадру и побывал на всех кораблях. Туляша меня сопровождала. «Оморячилась» она быстро, даже вверх по сетке-трапу поднималась. Спускаться так и не научилась, поэтому просто прыгала в воду, а потом забиралась в катер, или я ее из воды выдергивал. На кораблях ее почитали как собаку «адмирала». Иногда было прикольно наблюдать как она крысится на моряков, решивших с ней поиграть и приласкать ее. Чужих она не любит, совсем. Наконец, у Теркс и Кайкос, коралловых рифов в Карибском море, нагнали Хуана Хосе. Я в рупор прокричал, что пойду не в Гавану, а на Ямайку. Тот помахал рукой, показывая, что он понял. Ямайка еще принадлежит испанцам. Через несколько лет в 1654–1660 годах пройдет Англо-испанская война, в ходе которой будет захвачена и аннексирована Ямайка. Меня она интересует из-за бокситов. Там сосредоточено 14 % мировых запасов этой руды. На маленьком-маленьком острове. Я не жадный, но отдавать такое добро не хочется, тем более «лимонникам». Свои бокситы есть, но их немного, и руда не такая богатая, как здесь, в Вест-Индии. Да и вкуснее чужое!

Осторожно подрабатывая машинами, идем по мелководному и опасному проливу Графа Ада. В сильный юго-восточный ветер, а он зимой здесь дует постоянно, этот пролив совсем небезопасный. Благодаря этому проливу здесь так долго смогли удержаться английские пираты. Волнолом от Ямайки до Порт Рояля еще не готов, и видно, как тысячи рабов носят камень и бросают его в воду. То есть умная мысль закрыть юго-восточный проход во внутреннюю гавань уже кому-то в голову пришла. Волна в будущей гавани Кингстона сейчас очень приличная. Кингстона как такового еще нет. Не торчат поднятые в небо бело-красные контейнерные краны. Не отсыпан терминал. Заходим за риф, на котором расположился главный город острова, а на самом деле небольшая кирпичная крепостенка с открытыми орудиями, торчащими во все стороны, и встаем на якоря. К причалам с нашей осадкой не подойти. Спускаем адмиральский катер и на нем подходим к атоллу. Сеньор дон Себастьян несколько встревожен, так как уж больно много кораблей вошло в не слишком большую и удобную бухту. Я поздоровался с ним и передал ему королевский указ, где было указано оказывать нам соответствующие почести и поддержку. Союзный договор в действии. Над Порт-Рояль взлетает второй флаг, и поднимаются флаги расцвечивания. Еще один форт Аугуста, который прилепился у самого берега, тоже поднял флаги расцвечивания, отменив боевую готовность. Гостей здесь встречают пушками. На левом берегу Рио-Кобре – главное украшение города: огромное кладбище. Эта земля напоена кровью по самое не хочу! Открытая Колумбом в 1494 году земля была населена примерно 660 000 индейцев-араваков. Через 50 лет на острове осталось 74 индейца. Остальные вымерли или были убиты. Ситуацию не изменила даже отмена рабства. Индейцы продолжали вымирать от оспы и «испанки», обыкновенного гриппа. И тогда на остров потоком хлынули рабы из Африки. Сейчас население состояло практически полностью из них, немногочисленные испанцы и метисы первых поселенцев составляли «элиту» острова и являлись крупными землевладельцами. Здесь выращивали сахарный тростник, который завез сюда Колумб, под него вырубали тропический лес. В лесу собирали капку, сердцевину плодов хлопкового дерева. На острове два города: Сантьяго-де-ла-Вега, центр которого находится в 11 километрах от форта Аугуста, и Монтего на северном берегу острова. Остальные «города» даже на деревушку не тянут, но обязательно имеется форт. Либо деревянный, либо уже каменный. Сантьяго-де-ла-Вега строится с размахом, и средневековой напыщенностью. Хорошо видно и постепенное угасание колонии. Раньше и строили с большим количеством украшений, теперь все больше мелких и некрасивых домишек прилепляется к роскошным дворцам первопоселенцев.

Вот такие вот союзники. Теперь немного о противнике.

Историю пишут, как известно, победители, поэтому нам известно о разгроме Непобедимой Армады, но причина, по которой Испания была вынуждена воевать с малоизвестной и нищей Англией, была в том, что Англия поддержала революцию в Нидерландах. Поскольку в первой половине XVII века на морских коммуникациях Атлантики доминировал голландский флот, можно предположить, что наибольшую прибыль от морского разбоя в Вест-Индии получала буржуазия Республики Соединенных провинций (далее – Голландия), превратившая морскую войну против Испании и ее колоний в доходное капиталистическое предприятие. За период с 1621 по 1636 год. каперы Нидерландской Вест-Индской компании (ВИК) захватили в американских водах 547 испанских и португальских судов стоимостью 6 млн 710 тыс. гульденов, тогда как снаряжение каперских экспедиций обошлось ВИК в 5 млн гульденов. Продажа награбленного в Голландии принесла компании 30 млн гульденов дохода. Если взять период с 1621 по 1643 год, то за это время голландцы захватили или уничтожили более 600 испанских и португальских судов. Только третью часть прибылей ВИК получила за счет торговли; остальной доход был получен за счет морского разбоя и грабежа приморских городов в Америке. Когда в 1628 году Питер Хейн захватил у берегов Кубы испанский «серебряный флот», нагруженный американскими сокровищами, в его руки попала добыча на 11,5 млн гульденов. Чистая прибыль ВИК составила около 7 млн гульденов; моряки получили 950 тысяч, директора компании – 70 тысяч, сам Хейн – 7 тысяч гульденов. Пятая часть добычи пошла в пользу государства. Руководство компании смогло выплатить акционерам в 1629–1630 годах дивиденды в размере 75 %. Стоимость взятой Хейном добычи равнялась 2/3 стоимости годового содержания всей голландской армии.

В «Доводах Вест-Индской компании против мира с Испанией» (1633 г.) отмечалось, что корабли компании регулярно доставляют в метрополию огромное количество ценных колониальных товаров: кошениль, индиго, имбирь, сахар, шелк, хлопок, шкуры, слоновые бивни, табак, бразильское дерево, соль, смолы и пр. Все это затем экспортировалось в другие европейские страны. Руководство ВИК утверждало, что ежегодно компания вывозила за рубеж около 5 тонн золота, а ввозила более 10 тонн.

Так что, англичане не выдумывали Ост– и Вест-Индские компании. Их придумали голландцы. Голландцы отобрали у Португалии и Испании множество колоний. Они разгромили к 1648 году испанский флот на всех морях, и практически поставили Испанию, во второй раз (!), на грань банкротства. До их полной и окончательной победы всего год. И в этих условиях я принял решение помочь Испании удержать кое-что кое-где. Не забыв при этом оговорить некоторые важные для меня условия.

Первую операцию проводим без союзников, и она будет очень болезненной для Вест-Индской компании. Они – капиталисты, такие же, как и я, бить надо по доходам. А что дает постоянные доходы? Соль! Поэтому направляю эскадру к берегам небольшого острова Бонэйр к форту Оранье. Свежевыстроенный, ему еще нет и десяти лет. Уже по новой «голландской оборонительной схеме». Скоро все форты в мире будут перестроены по ней. Так же, как все в мире, перешли на голландскую военную форму, голландские названия всех частей кораблей, голландские строи в бою, голландцы первыми сняли с себя броню и основное значение отдали огневому бою и скорострельности. Остальные жалели порох и предпочитали ходить врукопашную. Форт по тем временам мощный! Целых четыре пушки. Городишко, расположившийся под стенами форта, занимался солью. Несколько голландцев гоняло на крупнейшие в мире солеварни кучу рабов, и продавали эту соль по всему Новому Свету и в Европе. А у меня тоже соль и солеторговля. Конкуренты, панимаш! Огонь! Даже в наши дни на острове проживает не слишком много народа, несколько тысяч. В те годы их было еще меньше. На захват Бонэйра ушло менее четырех часов. Соли навалено! Года три вывозить придется! На коралловом берегу в голландском стиле построены маленькие домики для рабов. Их даже не хоронили, их выбрасывали в море, акул прикармливали, чтобы негры и не подумали бежать. Очень много розовых фламинго, они очень украшают местные соляные озера.

От Бонэйра по ветру уходим к Виллемстадту. Остров Кюрасао недавно перешел под контроль голландцами и в 1634 году они основали здесь город. Углубив входной канал Схоттегат, создали великолепное внутреннее море. Вот и сейчас внутри гавани скопилось более 200 кораблей, большинство из них имеют каперский патент Вест-Индской компании. Именно они напали на мое судно. Огонь! Делаем три залпа шрапнелью. От эскадры отрывается небольшой катер, который проверяет глубины в канале и высаживает морскую пехоту на Риф-форты справа и слева, и в Пунд, и в Отробанду. Над городом стелется черный дым горящих и взорвавшихся кораблей пиратов. На фортах много убитых и раненых, сопротивление уже никто не оказывает. Из гавани под белым флагом появляется катер, губернатор вышел на переговоры. Жив, курилка.

– Какого черта! Что происходит? Кто позволяет себе без объявления войны нападать на мирный голландский город!

– Ничего подобного! Я напал на каперов и пиратов, которые полтора года назад попытались напасть на мои суда. Я – князь Выборгский Святослав. У вас – пиратский притон, а не мирный голландский город. Этот остров – колония Испании, а Испания – мой союзник. Ваши люди не заплатили мне неустойку за срыв работ на канале в Вытегре, мешают судоходству здесь и занимаются пиратством. Этому притону пришел конец! Мне надоело ваше присутствие в этой части света. Есть предел моему терпению.

В общем, изображаю разгневанного тирана, которому до черта надоели выходки Вест-Индской компании. Начинается торговля, кто кому сколько должен и куда следует пойти губернатору с его предложениями. Удар нанесен вовремя и сильно. В зимние шторма все сбиваются в гавани и пьянствуют на берегу. В это время года судоходство минимальное, поэтому пиратам делать нечего, и они пропивают награбленное летом. Еще один такой притон находится на берегах знаменитого своими грозами озера Макараибо. Вот только проход туда довольно тяжелый.

Через неделю подошел флот испанцев, и они заняли город. Мне Кюрасао не интересен. А вот Бонэйр я им не отдал. Там будет моя колония. Вместе с Хуаном Хосе на борту его флагмана находятся вице-короли Перу и Мексики. Они наносят мне визит, мы долго и бурно отмечали освобождение Кюрасао и победу над пиратами, хотя до победы еще ой как далеко! Результатом большой попойки стал большой патент на взятие в аренду сроком на 200 лет провинции Калама в Перу. Прямоугольник 200 на 250 километров в самой сухой пустыне мира стал принадлежать Выборгу за 5 000 серебряных талеров в год. Там находится крупнейшее в мире медно-золотое месторождение Калама, шесть месторождений натриевой селитры и в 65 километрах от побережья есть крупная горная река. А у меня уже готовы 90 километров труб, чтобы перебросить воду из реки Рио Лоа на побережье, где в современном нам мире находится порт Токопиллья, через который перебрасывается весь медно-марганцевый концентрат в Америку. И в соседней провинции куча бездельников-шахтеров, у которых закончилось «легкое» серебро, и там кризис. А их в крупнейшем городе Нового Света 256 тысяч! И все без работы! И это не Доны с Педрами, а работяги, у них, кроме мозолей, никаких украшений нет. Самый настоящий пролетариат.

Соседний остров Аруба не был заселен. С него испанцы депортировали карибов, и тех пор на острове только небольшая ферма по разведению лошадей и коз. Отсюда до полуострова Парагуана совсем недалеко. Его песчаные пляжи отлично видны в оптику. Внутри залива находится городок, давший название целой стране: Венесуэла, маленькая Венеция. Вот там спрятались от зимних штормов пираты, но моим кораблям туда не пройти. Поэтому оставляем их на закуску самим испанцам, а сами направляемся в сторону Новой Батавии. Испанцы бросились в устье Ориноко, освобождать там Вилла де Нуэстра Сеньора дель Росарио Вирхен-де-Ангостура. До чего они раньше любили длинные названия! Сейчас это город Соледад. Мы же атаковали колонию Демерара-Эссекуибо на реках Демерара и Эссекуибо, это и есть Новая Батавия, на которую голландцы возлагали такие надежды. Реки полноводные, только с очень мутной водой. Корабли заходили под машинами в них и разносили причалы и постройки. Дважды голландцы пытались стрелять из пушек по кораблям, но что они могли сделать из своих «пукалок» с комбинированной броней дуб-сталь? Фактория в 25 км от устья Эссекуибо с крупной плантацией табака осталась без белых надсмотрщиков. Фортик разрушен, индейцы и негры разбежались. Эта плантация давала почти половину всего табака в Европе. Воевать надо серьезно. Тут подошли португалы из Рио-де-Жанейро, они зачищали городишки за нами, выбивая оставшихся голландцев. Зачистили саму Батавию на реке Коппернаме. Обстреляли и сожгли Парамаибо, столицу Батавии. Некогда эти места были колонизированы Англией, но их обменяли на Новый Амстердам, который сейчас называется Нью-Йорком. Там была голландская колония.

В Кайенне пришлось высаживаться и зачищать город от пиратов, коих собралось там великое множество. Губернатор граф де Сармен вначале был возмущен прибытием Армады на рейд Кайенна, с виду наши корабли не такие уж и грозные, поэтому француз вначале разошелся, дескать, шли бы вы отседа подобру-поздорову. Он пересел обратно на свой галеончик, а мы сыграли боевую тревогу на глазах у губернатора. Батопорты открылись, и орудия развернулись на всю длину. Это для нашего времени они «коротковаты», а в том времени длина в 30 калибров была огромной. Орудия «Татьяны Выборгской» дали залп по порту и острову Ля Мере, где был деревянный форт, шрапнелью, губернатор тут же развернулся и переговоры продолжились. Договорились город не жечь, но все корабли голландцев мы вывели из порта и затопили. Де Сармен обещал не предоставлять убежища пиратам и не сотрудничать с соседней Батавией. Выяснилось, что самые красивые девицы в Латинской Америке живут в Гуисанбурге! Ради них мои разведчики попросили не стрелять. Одну из них привез на борт командир группы. Черноволосая красавица сказала, что все корабли принадлежат гугенотской общине из Лиона. Они выращивают хлопок, рабов у них нет, управляются сами. Стрелять мы не стали, хлопок весь скупили, обещали приходить и забирать два урожая в год. Прошли вниз до порта Макара, что в устье Амазонки. С вице-королем Бразилии маркизом де Монталваном мы договорились, что следить за порядком в этом районе пока буду я. Для этого за мной закреплялся небольшой захудалый порт Чавес, куда я могу заходить, строить там причалы, склады на беспошлинной основе. Оттуда до моих участков на островах Тапара и озере Шингу чуть больше 170 километров вверх по реке. Право эксплуатировать порт предоставляется на 50 лет. Это – небольшой срок, но главное – патент получен, а срок можно изменить, переговорив с Жуаном IV.

Глава 22. Закат республики

Экспедицию сворачиваем. Два корабля остаются здесь контролировать новоприобретения. Им обещана пересменка. Пять военных и все гражданские суда пошли в сторону дома и по своим делам. Кто под погрузку латексом, кто за сахаром. Война – войной, а обед по распорядку. Зашли на обратном пути в Лиссабон. Изменили срок аренды Чавеса, продали большую часть трофеев и большую партию соли и двинулись дальше. В Европе уже известно, что в Вест-Индии произошли большие изменения. За нами идет довольно большая испанская эскадра, на которой находится испанский корпус. Возглавляет его герцог Альба VI. Он решил принять на себя бремя славы Альбы III, покорителя Нидерландов. Стальной рукой тот правил ими почти полстолетия, правда, довел их до революции. За иллюминаторами конец апреля, весна, лед в проливах тает, в этом году его не очень много было, видимо, мы жару в Гольфстрим подбросили. Еще у Бреста стало известно, что Республика Свободных Провинций объявила войну Выборгу и всю зиму готовилась к ней. Королева шведская Кристина отвергла их просьбу пропустить голландскую армию через Швецию и Финский удел к Выборгу. Своя рубашка ближе к телу. Флот вышел из портов Батавии, как только растаял лед. Мы чуть опаздываем. Но ничего, догоним. Плюс, это у меня на флоте орудия стреляют на 8 км. А на суше они бьют на 15–18 км. Так что мало голландцам не покажется! Корпус высаживается в Бельгии, которую усмирил когда-то герцог Пармский III, и она была провинцией Испании до середины XVIII века. Альба Шестой попросил чуть проредить морское побережье, а он осадит Амстердам. Так и сделали.

Могущество этой страны держится на приливах и отливах. Очень удобное место для строительства сухих доков. Начиная от Влиссингена мы заходили во все порты и били из 152-мм прямой наводкой по воротам доков, целенаправленно разрушая их экономику. Остальное меня не интересовало. Ограбят их испанцы. Очень активненько подавили огонь двух фортов у Роттердама и завалили им фарватер потопленными судами. Порт обстреляли шрапнелью и фугасами. Горит, приятно посмотреть! Захватили Фортейланд в устье Нордзее, разбили доки, до Амстердама нам не добить, но фарватером несколько лет пользоваться не придется. На этом голландская компания была завершена, и мы ушли в Балтику. Испанцы осадили Амстердам. Голландский флот находился в Балтике и помешать осаде не мог. Фортейланд мы передали испанцам. Амстердам был обречен, так как его снабжение мы прервали. У Копенгагена у нас появились еще союзники! Дания решила надрать задницу голландцам и присоединилась к нашей эскадре. Старая вражда и желание малость пограбить присоединила их к союзу «Трех». Я не стал возражать, учитывая ту информацию, которую передали датчане. Голландская эскадра насчитывала более 150 кораблей. Их мы обнаружили у Порккала, где шесть береговых батарей и три броненосца устроили флоту кровавую баньку. Финская Лужа – наша, и соваться сюда не следует. Как на грех в это время года ветров практически нет. Голландцы зависли с обвисшими парусами, а катера их расстреливали из танковых орудий. Приотставшие галеры датчан ударили по веслам, и пошел абордаж. Мы смотрели на это веселье чуть со стороны, потому что обижать «союзников» не стоило. Пусть повеселятся, тем более, что с гегемонией Голландии на море уже покончено. Из остальных мест мы их тоже выбьем. Названия-то какие: Капская провинция, Цейлон, Ява, Суматра, Индонезия!

Больше всех удивила Татьяна, она, оказывается, приехала. Добиралась на санях, сразу как узнала, что голландцы готовятся к нападению. Успела приехать, подготовила княжество к обороне, и вообще вела себя, как княгиня Ольга. Слез не лила, а вполне серьезно готовилась к боям. Кстати, заготовила и новый для нас тип боеприпасов: свободнопадающие объемно-детонирующие бомбы в 500 кг для «Горыныча». Она настаивает, что необходимо дойти обратно до Амстердама и ликвидировать герцога Оранского. Мне этого делать не хотелось, да и нет никакой надобности демонстрировать взрывы такой мощности. К сожалению, насчет Оранского Татьяна была права, он еще много нам крови попортил впоследствии. Амстердам он сдал уже в середине июня. Ему не хватило пороха, потому что отправил много его с погибшим флотом, а каналы во все порты мы запечатали. И хотя у него было достаточно гуано на островах в Карибском море, доставить его в осажденный город не удалось. Довольно странно повел себя и король Франции Людовик XIV. Обычно Франция поддерживала всех, кто воевал против Испании. На этот раз Анна Австрийская и кардинал Мазарини не проявили никакого участия к судьбе Свободных Провинций. Во-первых, Анна носила в юношестве фамилию Габсбург, во-вторых, Мазарини, несмотря на объявленную войну с Испанией, был больше озабочен активизацией Фронды против него. В-третьих, в Париж было доставлено письмо губернатора Французской Гвианы, который подробно расписал действия нового союзника Испании. Очень внимательный Мазарини не преминул сказать Анне:

– Кажется, мы пропустили рождение монстра на Севере. Он доставит всем нам очень много неприятностей!

Герцог Оранский сбежал в Англию и встретился с генералиссимусом Кромвелем. К этому времени произошло банкротство Вест-Индской компании, и какой-то акционер, пожелавший остаться неизвестным, скупил долговые векселя компании. Директорат был им уволен, их имущество ушло за долги. Распоряжался всем довольно известный адвокат из Парижа, но он не был знаком лично с новым акционером. Судя по всему, это была женщина. Но герцога мало интересовал этот вопрос, его капиталы давно находились в банках Англии. Его беспокоили совершенно другие вопросы.

– Дорогой друг, мы столкнулись с невероятно сильным противником, и это был разгром. Полный разгром! Самое интересное, он ни разу не сошел на берег, его солдаты не грабят местное население, его не волнует церковь, но он бьет по самым ключевым точкам, лишил нас денег и снабжения и оставил все, понимаете, все абсолютно испанцам и датчанам. Как будто у него стояла задача именно полностью нас уничтожить. Не отнять, а уничтожить. При этом он чистенький, как стеклышко. Грабили – испанцы, а выборгские стояли НАД этим. И его орудия. Во-первых, они стреляют белым дымом, и его очень мало. Во-вторых, бьют на несколько миль, и очень точно. В-третьих, снаряды взрываются в воздухе и дают невероятно большое количество осколков, которые выкашивают солдат и канониров. Мне докладывали, что несколько раз нашим пушкарям удавалось попасть по их кораблям, но без какого-либо результата. Ядра отлетали от них, как от скалы. И еще какая-то неведомая сила удерживает корабли и орудия от крена. Они – не кренятся, а если это происходит, то орудия остаются направленными на цель. Они как живые следят за целью.

– Колдовство! Надо объявить его колдуном и потребовать его сжечь.

– Мне кажется, что скорее он нас с вами сожжет, чем мы до него дотянемся. В его государстве нет силы, которая может припереть его в угол и заставить выполнять их волю. В церковь он не ходит и у него в Выборге объявлено о свободе вероисповедания. Ни одна из церквей не имеет на него влияния. Именно поэтому он и не занимает престол в Московии, хотя правит этой страной полностью автократично. Госсовет лишь исполняет роль министров при нем.

– Мне интересно другое: почему он встал на сторону проигравшей стороны? Что заставило его принять сторону Испании и Португалии?

– На Карибах он заявил, что это вызвано тем, что один из его кораблей подвергся нападению со стороны наших каперов. Именно это, дескать, и послужило поводом для войны. Второе, что наша газета «Газетт» опубликовала статьи о России, где неодобрительно отозвалась о новом русском царе, в связи с его «неполноценностью» как неверующего во Христа, нашего господа. Именно это им было указано во Влиссенгене. Мои испанские источники подтверждают это. Кстати, и его величество Филипп IV, и герцог Альба не ожидали от князя такого ума и прозорливости. И не рассчитывали на такой сокрушительный успех. С виду его корабли не такие уж и грозные, только что огромные. В Средиземном море князь не показывал, что корабли могут ходить без парусов, стрелял обычным порохом и всячески подчеркивал свое миролюбие и возмущение пиратством. Филипп смеялся над самоуверенностью князя, впервые вылезшего из своей норы на севере. Разгром пиратов в Виллемштадте был полнейшей неожиданностью для испанской короны. Ну, а дальше бастард сообразил, что его союзник очень силен и сам может решить все проблемы, поэтому не стал с ним спорить и удовлетворил все его требования. Альба сразу смекнул, что необходимо пользоваться тем обстоятельством, что мы решили напасть на Выборг, пока князь находится далеко. Но до Выборга нам дойти не дали. Эти маленькие железные корабли бьют невероятно точно и одним снарядом отправляют на дно фрегаты и галеоны. Лишь горстке моряков повезло уйти.

– У нас флота нет, дорогой герцог. Та мелочь, которую мы имеем, не справится с этим монстром. Мне необходимы ваши мастера-корабелы.

– Сейчас флот Испании блокирует побережье, каналы завалены затопленными судами, и мало кто сумеет прорваться в Англию. Я ушел оттуда с Датской территории.

– Они же воюют с вами?

– Нет такой крепости, которую бы не взял осел, груженный золотом. – улыбнулся герцог Оранский. В уме он уже проигрывал ситуацию, каким образом ему занять трон в Англии. Король находился под арестом и фактически был низложен. Неподкупный генералиссимус скоро всем надоест, и наступит звездный час герцога Оранского.

Лорд-хранитель Оливер Кромвель тоже понимал, что не просто так герцог оставил свою страну, и надеялся, что ему удастся извлечь из ситуации максимальную пользу. Во-первых, его колонии и флот практически не пострадали, во-вторых, он отчетливо понимал, что вскоре предстоит померяться силами с голландским флотом. У него в столе лежал еще не подписанный им «Акт о Навигации», по которому он фактически перекрывал все порты в Англии, Шотландии, Ирландии и в Новом Свете для кораблей из других стран, давая преференции только собственному флоту. Он надеялся таким образом стимулировать развитие собственного флота, которого резко недоставало. И он знал, что это – казус белли для Нидерландов. Англия последнее время вместе с Францией пытались уговорить Филиппа IV признать независимость Голландии, и было видно, что под грузом финансовых проблем король все больше и больше склонялся к тому, что война, длившаяся 80 лет, подходит к закономерному концу. Более алчные и бездушные капиталисты расстреляли финансы некогда великой страны, к этому добавилось и опустошенные рудники великого Потоси. Несколько последних поставок серебра попали, благодаря пиратам, в руки противника. Фактически Голландия вела войну с Испанией на испанские деньги. Целый ряд банкиров предсказывали неизбежный дефолт по платежам со стороны Испании и ее второе банкротство. Но они ошиблись. Голландия потерпела сокрушительное поражение сначала на море, а теперь и на земле. Как реальная сила она перестала существовать. К сожалению, кардинал Ришелье сумел подтянуть французский флот на уровень половины голландского, и с возмутительной неизбежностью просматривалась война и с Францией. Тем более французские владения в Луизиане растут и процветают. Их Карибский разгром практически не коснулся. Требуются значительные усилия государства, чтобы избежать поражения на море. Одно хорошо – потрепав роялистов, генералиссимус неплохо покопался в их глубоких карманах. Наличие капитала не спасало от смерти и конфискации. Часть людей, конечно, сумело ускользнуть из его цепких лап, но большинству это не удалось. Теперь их капиталы послужат трамплином для броска будущей королевы морей. Испанцы явно не будут ссориться с Англией, и Кромвель решил послать свои суда за корабелами Голландии. Тем более что никаких нарушений нет: у Англии на территории бывших Испанских Нидерландов есть порт. Теперь нужно только опубликовать в «Газетт», ах, черт, она закрыта, а редактор и корреспондент, точнее их головы, высланы в Выборг, как отступное еще герцогом Оранским. Нужно дать знать, что корабелов ждут в Англии. Оливер сухо попрощался с Виллемом ван Оранье-Нассау и, сославшись на дела, выпроводил его из кабинета. В голове у реформатора громоздились планы, и главным был план мести князю Выборгу. Но как это сделать, он еще не придумал.

Зато в Выборге точно знали, что предстоит сделать!

Глава 23. Экспансия как средство самосохранения

Готовились четыре судна в Перу и два корабля в Канаду. В Перу майором-губернатором идет Стрешнев, с батальоном морской пехоты и ротой гвардейцев. В Канаду пойдут старший лейтенант Лисин и его супруга. У него такой же состав войск, но батальон будет переброшен двумя экспедициями. В связи с резким увеличением района плавания, судов опять не хватает, и стапель работает с полной нагрузкой, но готовы новые суда будут только осенью. Требуется строить еще один стапель, но места для него в Выборге нет. Судоходная компания решила немного вложиться в постройку новых судов, поэтому в Куми (Котке) начались работы по расчистке места под новый стапель. Я же вывез топографов в Дедовичи, и они снимали планы местности на болотах Полисти. Дело было в том, что мне требовались значительные объемы руды. Мы собирали то, что лежало на поверхности, а рудное тело в Питкяранте имело в составе много серы. Из-за того, что сталь и чугун приходилось раскислять, резко возрастала себестоимость. Озерная руда в этом смысле очень выручала. Она очень богатая и чистая, но ее не так много, и кучей она не лежит. Строительство и прокладка железной дороги в Костомукшу шли ни шатко ни валко из-за отсутствия достаточного количества людей, я не мог бросить туда чужих крестьян из России. Плюс дорога на Москву оттягивала кучу стали и большое количество специалистов, общее количество которых измерялось единицами. Мизерное количество пленных голландцев в этом отношении не могло дать ничего. Пара грамотных офицеров, а остальные: солдаты и матросы. Поэтому меня интересовало ближайшее свободное крупное месторождение железной руды на островах Бретон. Там руда находится в полутора километрах от воды в озере-фьорде Брас д’Ор. Город Сидней, само собой, еще не заложен. Населения нет, есть китовая станция на одном из мысов, а так все зверя бьют, бобров истребляют и соболя. Население – французское, англичане там еще не появились, но скоро заявятся. Туда решено отправить Настю и ее мужа. Причин было множество. Пройда напоминал мне Меншикова из романа Алексея Толстого. Он постоянно старался находиться как можно ближе ко мне. Учебу он воспринимал как очередное испытание, которое делает ему князь, чтобы испытать его верность. Ему абсолютно не хватало общего образования. Но я ни разу не видел его читающим что-либо, кроме учебников к очередному экзамену. Основной принцип для него был: «Сдал – забыл!». При этом он оставался Пройдой: как-нибудь да выкручусь. Ну и что, если по мягкому месту пару раз врежут, перетерплю. Настя – полная ему противоположность, училась легко и очень много читала. Абсолютный лидер, несмотря на сиротское происхождение и работу служанкой у нас, где поневоле приходилось подчиняться в абсолюте. Хотя служанкой ее назвать было трудно, скорее воспитанница и нянька Александра. В общем, скрутила она Пройду в бараний рог, и стал он «подкаблучником обыкновенным». В свое время мы говорили по поводу Насти с Татьяной, она видела, что из ребенка вырастает лидер, и старалась нагрузить ее учебой как можно крепче. Фактически руководить работами на Бретоне будет она, а Федор будет ей помогать и обеспечивать защиту и личную неприкосновенность. Задача номер один: создать поселение, не поссориться с местными, а они там своеобразны: они почти все полукровки с индейцами микмаками. Их вывезли туда на север Америки и немного забыли о них. Они выжили и не считают себя французами, они – акадцы. Лет двадцать назад южнее был построен форт Чарльз и началось ползучее усиление англичан. Сейчас их влияние минимально, но скоро начнет возрастать. Примерно с 1651 года Кромвель распорядится усилить давление на французскую Акадию, а во Франции будет бунтовать Фронда, и Мазарини будет не до какой-то там Акадии. Французы – католики, а англичане – англикане и протестанты. Конфликты неизбежны. Население Бретона до сих пор наполовину католики. И я решил подбросить им немного проблем. Стать третьей силой в этом споре. Мне нужна руда, и она у меня будет.

У Стрешнева задача более тривиальна, но требует немало изворотливости, дисциплины и требовательности. Это как раз по нему. В район Токопилльи уже отправлено 50 км оцинкованных армейских трубопроводов (позаимствовал полностью серийные, стоящие на вооружении, даже документацию стандартную использовал), двадцать километров идет с ними, и еще двадцать будут переброшены ближайшими бортами в ту сторону. Вместе с батальоном отправляем 1400 девиц, частью из Водьской пятины, частью из Поонежья, и основное количество из Финского удела, откуда они бегут со страшной силой, потому что все хотят работать на фабрике, но еще и замуж хотят. Так что навербовала их кадровая служба ткацкой фабрики. Как я писал выше, проблема женихов у нас стоит крепко. А батальоны и полки мы набираем в Пскове, в Новгороде и в Тверской области на строительстве дороги. После того как Пройда с батальоном закрепятся, туда тоже будет высажен женский десант. А в Перу (Чили) высаживаемся сразу, там населения вообще нет. Задача батальона: в кратчайшие сроки подать воду в район Токопиллья, используя пересохшее русло реки. Там протекала Рио Лоа до сильного землетрясения, которое перегородило русло реки, и вода ушла в другое ущелье. Задача девиц: расчистить и соорудить круговые орошаемые поля под посадки. Они будут обеспечивать продовольствием всю ораву шахтеров, которые будут добывать руду и селитру в горах. Поставки мяса организую я из Патагонии. Там мясо уже есть, для чего и «реф» строил, и уже провел поставку в Европу.

В середине июня обе экспедиции отошли от причалов. Я же с головой нырнул в инженерию и проекты. Требовался роторный экскаватор. Их теперь потребуется много. Чертежи взял на Уралмаше.

Пройда был страшно недоволен случившимся: во-первых, официальный глава экспедиции – капитан-лейтенант Макаров, командир крейсера «Т-105», только что вернувшийся из Карибского рейда. Глава поселения – Анастасия Гавриловна Лисина, она хоть и его жена, но полномочий получила больше. Князь не взял его с собой в Крым, поход прошел без него, а он сдавал дурацкие экзамены. А затем вместо Карибского рейда писал диплом на тему «Строительство укрепленного района в горно-лесистой местности». Слава богу, сдал и защитился. Принимал диплом лично князь, и скупо похвалил. Но генераторы он не дал, схему района изменил и утвердил свою собственную, так что получается, что Федор зря корпел над картами Бретона. Ему уже во снах снился этот остров, и он хотел бы послать его подальше. И было смертельно жалко такой уютный и красивый дом в Гвардейском, конюшню на десяток лошадей, и все, что нажито непосильным трудом и верной воинской службой. Правда, князь сказал, что поездка временная, поручение очень ответственное, и ему придется попотеть, чтобы в точности выполнить его. Он всей душой уже рвался обратно, тогда как в мыслях его жены там высился город и завод, причалы, самостоятельная работа, известность и признание ее выдающихся способностей организатора. Ее диплом прошел на «ура», проект никто не изменял, и князь, и Татьяна, подписали его и согласились со сметой и сроками работ. Настасья только скучала по Сашке, которого она не забывала посещать, несмотря на рождение дочери. Она давно поняла, почему Татьяна и Святослав выдали ее замуж, все было связано с тем, что князь Святослав больше всех остальных мужчин занимал ее мысли. Это стало заметно, и последовал этот брак. Мужа она довольно быстро приручила, этому способствовало и то обстоятельство, что он считал, что она – падчерица князя, и распределял на нее свое уважение и почитание семьи князя. Настя давно поняла, что решение посвататься к ней вызвано желанием Пройды быть ближе к князю и получать с этого дивиденды. Поэтому для нее отъезд на самостоятельную работу на новое место был глотком свободы. Татьяну она очень любила, но откровенно побаивалась, а Святослава боготворила. Он ей казался эдакой глыбой, солнцем, вокруг которого все вращается, не понимая того, что звезда была парная. Без Татьяны многие дела было просто невозможно сделать. Татьяна разрешила все без скандалов и скандальчиков, ее отношение к Настене абсолютно не поменялось, а ее влюбленность она отнесла на юный возраст девушки. Но с этого момента она старалась держать ее подальше от дома, если Святослав находился там. Настя была молода и достаточно красива, а седина в бороду – бес в ребро. Тем более что они одногодки с мужем, а женский век короток. Лучше не рисковать. Сам Святослав отнесся к удалению Насти совершенно спокойно, она его мало интересовала.

Макаров уверенно привел караван к месту высадки в будущий залив Сидней, впрочем, вряд ли он будет носить это имя. В глубине залива виднелась крыша небольшой кирхи и полуразвалившаяся деревянная постройка. Экспедицию интересовала река Алдер, которая в то время носила название де Бьенкур. Основной проход в Брас д’Ор находится западнее, в заливе Кэйп Дофин. Там небольшой французский форт, а на соседнем острове – китобойная станция. Два раза в день прилив устраивает в этом проливе бешеную пляску волн. Бьенкур в прилив вполне судоходна. Соседний остров Боулардери находится в концессии у Луи-ле-Симон де ла Поп Боулардери из французской компании «Сто акционеров», которая находится при смерти.

Федор высадил разведку, Константин выслал два катера проверить соседние заливы, пошла выгрузка на Французскую Юдоль, как потом стал называться остров, в наше время. В этой бухте не селились из-за того, что зимой она забивалась льдом, но лед был подвижный и сносил любые деревянные постройки. Остатки жилищ оказались пусты, кирха была католическая, заходить вовнутрь не стали, так как она была готова рухнуть. Вернулась разведка, кроме нескольких охотничьих хижин, которые используются только зимой, на острове людей не оказалось, как и говорил князь. Распределив людей по работам, Настя и Макаров организовали небольшую экспедицию на запад острова. Было желательно узнать, где здесь живут французы. К сожалению, точных карт этой местности, откорректированных к данному времени, у поселенцев не было. Нашлись несколько рыбацких причалов, и сразу же пошла бойкая торговля солью. Рыбаки были не местными, они пришли за сельдью. Корабль снабжения почему-то не пришел, и они выпаривали соль из океана. По дыму их и нашли. Рыбаки сказали, что фактория находится в проливе Кабота, соединяющем озеро с океаном, но ходить туда не стоит, там соли нет, люди сильно болеют и голодают. Мука закончилась, а компания не присылает корабль, который должен был прийти два месяца назад.

На советы рыбаков немного наплевали и пошли в сторону залива Дофина. Мука, соль, поташ, томаты, лук и огурцы с собой были. Фортик на западном берегу залива Дофина стоит довольно далеко, он «пукнул» черным дымом, требуя остановиться, но кто ж его будет слушать! Катер шел под машиной и парусом почти вплотную к восточному берегу и проскочил в пролив. В 12 милях от горла находился небольшой, полностью деревянный, форт и довольно сильно развороченный причал. Катер подошел к причалу, но на берег никто не вышел. Настя приказала надеть марлевые повязки. Мало ли какая зараза затаилась за забором. Ох уж мне эти жители южных морей! Живут в лесу, а умудрились цингу схлопотать! Морские пехотинцы приступили к похоронам уже умерших и давно разлагающихся людей. Но несколько человек еще были живы. Удивительное дело, но никто из форта им не помогал! Каждый выживает самостоятельно. Шестерых еще живых: двух мужчин и четырех женщин погрузили на катер, и вывезли в новое поселение, которое еще и назвать не успели. Хорошо, что среди девушек оказалось несколько человек, говорящих на фламандском. Они взяли на себя уход за больными.

А на следующий день пошли к форту Дофин. У них те же самые проблемы: мука, соль и остальные продукты на исходе, ждут, как бога, помощи из Франции, но сами ничего не делают! Даже рыбу не ловят. Больных у них много, больше двадцати человек, но умерших еще нет. Продали им лук, муку и соль. Вроде пока у них никаких претензий, но это потому, что комендант крепости болен и находится не в том состоянии, чтобы командовать. «В общем, пусть поправляется, расстрелять всегда успеем!» – подумал Федор, у которого выше крыши работ по строительству бетонных дотов и их обсыпке. Главное в этом вопросе: не мешают!

Компания «100 акционеров», которая финансировала освоение Канады, после смерти Ришелье стала приходить в упадок. Доходы от торговли мехами не шли ни в какое сравнение с доходами от сахара. Здесь работали сами французы, а там негры пахали. Поэтому рентабельность была низкая. Больше здесь практически ничего не производили, только пушнину. Да еще королевский патент запрещал (напрямую!), занятия иной деятельностью. Королю и его кардиналам была невыгодна самостоятельность колоний. Они ж еще и другого покупателя найти могли! А так – дуй в карман! Изменившиеся условия мгновенно переложили на тех, кто непосредственно охотился в лесах. Шкурки стали никому не нужны, вот и выбирайтесь из ситуации самостоятельно. А самостоятельно был только один путь: смерть. Собственных запасов продовольствия у них не было. Чем задавить цингу, они попросту не знали.

Через месяц к уже готовому причалу встали под выгрузку новые суда, которые привезли еще морских пехотинцев и первых девушек из второй партии завербованных. Луис-ле-Симон, владелец патента, выжил, патент он продал Насте, с ним передал в бессрочную аренду второй остров, названный его именем. Попросил не менять название и ушел на свою факторию, чтобы забрать оставшиеся вещи и имущество. Он решил не возвращаться в дом или на Родину, жену и детей он потерял, а остаться в Нововыборге. С помощью крейсера, он давал электричество, расчистили для посевов небольшие площади и засадили их озимой рожью и пшеницей. Запустили в действие кирпичный завод, небольшую печь для обжига цемента и начали работы по вскрытию рудного тела. Одновременно обвеховывали фарватер, делали описание гидрологии пролива Кабота и реки Нововыборки. Ближе к зиме отправили в Выборг первую партию руды, 1800 тонн. С рудой ушел и крейсер. На охране остался только броненосный катер и шесть орудий батальона, уже установленных в дотах форта. Общая численность колонии достигла 1400 человек, из них 620 женщин. За полгода колония стала самой большой в Акадии. Этих людей ни зима, ни тайга не пугали. Они выросли в северной тайге. Заготовили большое количество грибов, ягод и рыбы, часть которой отправили в Выборг и Гельсингфорс. Постоянно шло строительство, в основном упор был на бетонные причалы, которые позволят эксплуатировать их не один год. Так как снабжение у нововыборгских было много лучше, чем во всей остальной провинции, то сюда потянулись люди. Уже по снегу впервые появились французские солдаты и комендант Луисдэла, крупнейшего форта Франции на острове. 100 километров, которые разделяли поселения, по бездорожью, и в отсутствии флота, солдаты шли три недели. Шли они воевать, изгонять непрошеных гостей с их французского острова, собственности Его Величества. Целых 25 человек с кремневыми ружьями. Их напоили чаем с мороза, накормили, командир французов еще с нескольких лье понял, что они несколько опоздали. Здесь их слушать никто не станет.

А у Стрешнева дела пошли несколько хуже, чем мы планировали, несмотря на точное и быстрое исполнение первичных работ. Трубопровод они провели, дружно расчистили поля, и они дали отличные всходы. Колония имела и два собственных корабля, плюс крейсер, который сразу был прописан там на постоянной основе. Организовали доставку леса из Северного Перу. А шахтеры, на которых я надеялся, не пришли. Все упиралось в то обстоятельство, что ни одной церкви не было, а шахтеры были поголовно католиками. Подтянулись лишь немногочисленные индейцы-мапуче, их основные племена жили южнее. В отличие от остальных индейцев, они не покорились ни инкам, ни испанцам. Двести лет они сражались за свою свободу, и Испания была вынуждена признать их независимость. Южные племена имели постоянную армию, состоящую из кавалерии, и с завидной периодичностью наносили поражения испанским войскам. Наконец, в середине XVI века был принят Tasa de Santillan, закон, регулирующий взаимоотношения с индейцами, в том числе и с мапуче, за ними были признаны некоторые права. Война пошла на спад, хотя вспышки насилия происходили, и индейцы были сильно настроены против белых. Столицей провинции Атакама был небольшой городишко высоко в горах, который назывался Сан-Педро де Атакама. Заселение этого района европейцами шло не с Тихого океана, а через горы с восточного, атлантического, побережья. Разграбив города инков, испанцы вывезли золото и ушли. Лишь в 1539 году один из конкистадоров, Педро де Вальдивия, мало ли в Америке Педров, вышел в поход из Колумбии для завоевания Чили, кстати, как он писал чуть позже, полностью на собственные средства. Помощи он не получил, ни от знаменитого Писарро, ни от короны, то есть от Карла V. Впрочем, судя по всему, он немного привирает, тем более что принимал участие в свержении и убийстве Писарро и самопровозгласил себя генерал-губернатором Чили и Перу. В итоге, попытавшись занять земли мапуче, он фактически начал с ними войну. В конце концов они его убили и, по легенде, съели. Фактически индейцы мапуче никогда не были людоедами.

Ближайший от Князево-в-Перу, так назвал поселение Стрешнев, хотя я ему об этом не говорил, испанский порт был в 550 милях южнее в очень удобной бухте Мирадор лос Навигантес. В современном нам мире там два довольно крупных города Ля Серена и Кокуимбо. А из относительно крупных городов – основанный Вальдивией город Копиапо. От деревушки Сан-Педро де Атакама идет дорога к соляному озеру Олароз о Катуа. Оттуда еще две дороги-тропы на Потоси. Дороги из Потоси в Каламу нет. В общем, чтобы попасть в Потоси, требовалось пройти через Сан-Педро, а там был поп, который не поверил королевским указам и заявил, что безбожникам король не мог отдать его деревню. Этот, как он себя называл, кардинал де Атакама не пропустил завербованных шахтеров и отправил их, именем господа нашего, обратно, умирать от голода в Потоси. Требовалось срочно решать проблему. И тут помог не кто-нибудь, а сам папа римский Иннокентий Х, или Джамбаттиста Памфили. До того, как стать папой римским, этот хитрый мужичок был папским нунцием в Мадриде, и был прикормлен Филиппом по самое не хочу. В 1644 году, путем уговоров и подкупов, к папскому трону не пропустили ставленника кардинала Мазарини, и папой стал ручной питомец Филиппа IV. Тут королю Испании подобрали, наконец, невесту, и не где-нибудь, а в Вене, естественно, она была такой же Габсбург, как и сам король. Требовалось высочайшее разрешение папы. И Филиппу пришлось идти в Рим, благо – недалеко. Его кузине было 13 лет, на детишек потянуло старого ловеласа, бывает в этом возрасте. Там, за рюмкой чая, он разговорился с папой не только о делах альковных, и папа издал буллу, прославляющую князя Выборга, и приказал во всех католических храмах пропеть осанну древнему роду Рюрика и его потомку князю Святославу, за победу над еретиками на Карибах и в Нидерландах. Там же упоминались и новые поселения Выборга, как на острове Фрэнчмэйл, так и в Перу. Дескать, оченно богоугодное дело. Пнуть кардинала Мазарини для папы было чистой воды удовольствием. Причем было сказано, что Испания имеет дипломатические отношения с Выборгом, и все дела решаются культурненько и с оплатой, а этот самый кардиналишко Мазарини, в силу своей скупости и бедности, держать посольство в Выборге не может, поэтому вот мое папское дозволение: колонии на Бретоне быть, так Богу угодно. И в красках расписал подвиг блаженной Настены, спасшей от верной гибели христиан-католиков. Правда, к лику святых он ее не причислил, но и бог ему судья. Так что имея папскую буллу, Яков Стрешнев уже мог пнуть кардинала де Атакама, но почта здесь работает отвратительно, пока вердикт дошел до Князево-в-Перу, майор расчистил старую индейскую дорогу в Потоси, мимо двух самых больших соленых озер в Атакаме. Обзавелся и солью, и шахтерами, но на это ушло два года. Правда, корабли из Перу шли. Во-первых, маленьких месторождений вокруг города была прорва: при пробитии дороги на плато Атакама было найдено более трехсот медных и бесчисленное количество натрийных месторождений. Здесь селитрой все пропитано! Поэтому руду и удобрение он добывал в достаточном пока количестве. Делал из нее взрывчатку, с ее помощью пробил дорогу и заложил хороший большой док. Выделил ВВ для Нововыборга, где взрывчатка требовалась как воздух, для тех же целей. Приливы там высокие и док просто просился быть построенным.

Ситуацию с индейцами заранее просчитала Татьяна. Еще перед отправлением Стрешневу был дан приказ купить шерсть ламы, костюмы местных индейцев и первым же кораблем отправить в Выборг. Вместе с экспедицией пошло несколько человек, которые разбирались в шерсти и могли организовать закупку качественного сырья. Необходимо было заинтересовать местных жителей, хоть этот район и считался безлюдным, но кочевое скотоводство там присутствовало, и вдоль рек встречались небольшие кочевья. Так оно и получилось, как только высадились, через пару недель появились любопытствующие, и маркитанты смогли выполнить заказ Татьяны. На судне, которое пришло с грузом труб, в Выборг ушла небольшая партия пуха ламы и образцы одежды индейцев. По их образу и подобию из этого пуха соткали полотно и наделали всевозможных пончо, брюк, курток. Все отправили обратно, кроме образцов, которые заняли место в музее Выборга. Несколько семей индейцев агрессии не проявили и прекрасно работали в колонии проводниками. Они подсказали и более легкий путь подъема на плато Атакама. Проект водопровода и дороги изменили, поэтому работы пошли даже быстрее, чем планировали. Пока проводили дорогу и укладывали трубы, никаких конфликтов с местными не возникало. Но начались работы по сооружению ГЭС. Без нее освоить этот район очень сложно. Сейчас газогенераторы работали на торфе, привезенном из-под Орешка. Не навозишься! А требовалась энергия. В пустыне практически ничего не растет и органики нет. Вместо масла можно использовать рыбий жир, воды здесь богаты рыбой, но переводить белок на топливо – это бред. Поэтому ставка была сделана на ГЭС. Вначале армейскую, а затем поставить мощную, с перепадом в 30 метров. В наше время в Чили на этой реке стоит самая мощная ГЭС с перепадом в 400 метров. И все дороги электрифицированы. Прокопали отводной канал, сделали плотину. Русло заглублено на тридцать – сорок метров. На следующий год, когда плотина была готова, приступили к заполнению водохранилища. Для этого требовалось уменьшить расход воды. Воду перекрыли не полностью, лишь частично, но почти сразу появились разведчики от племен, которые жили ниже по течению, на севере от станции. Стройку, естественно, охраняли. В карауле стояли морские пехотинцы, у них неавтоматические карабины Мосина-Маузера под «русский» патрон. Дешевле делать рантовые патроны, чем с проточкой. 10-зарядные, с отъемным магазином на 10 патронов, как у СВД. А начальниками караула назначались гвардейцы. У них АК-12 или АКСУ с подствольным гранатометом. В набор гранат обязательно входила свето-шумовая граната, так как основным родом войск здесь была кавалерия. Выход на плотину и к стройплощадке перекрыт «путанкой». И морпехи, и гвардейцы в карауле носили «броники».

Индейцы в переговоры не вступали. С этим племенем поселенцы не контактировали. В конном строю мапуче попытались атаковать станцию, но ослепшие и оглушенные кони запутались в проволоке, там же оказалось несколько человек во главе с вождем, которые не убились во время падения. К сожалению, повезло не слишком многим.

Вождя извлекли из «путанки» и с помощью проводников начали переговоры с ним. Поначалу разговор был глухого с немым. Вождь гордо молчал, с таким видом, что его оскорбили в лучших чувствах. Отказался от угощения, стоял, скрестив руки на груди, и готовился гордо принять смерть. Его пончо при падении было сильно изодрано, поэтому Стрешнев предложил ему переодеться в новое, пока индианки, жены проводников, почистят и зашьют его одежду. В это время года наверху ночами холодно, наше лето, а там – зима. На переговоры он не пошел, но разрешил почистить и зашить его одежду. Сам накинул на себя выборгское пончо. Попытки Стрешнева его разговорить кончились ничем.

– Ну, не хочешь разговаривать и не надо. Тогда слушай! Я понимаю, что ты напал на нас из-за воды, но мы не полностью перекрыли реку, вода течет и у твоего племени ее хватает. Если по нашей вине ты получишь меньший урожай кукурузы, я тебе полностью компенсирую разницу. Когда вода наполнит озеро, твои люди могут прийти сюда и жить возле озера. Тогда ты сможешь и пасти здесь скот, и выращивать не только кукурузу, но и потато. – Тут вождь не выдержал!

– Потато здесь не растет, мы покупаем его за шерсть у Амариллы.

– Потато здесь растет, я тебе могу это показать, вон спроси у Анольго, которая зашивает тебе пончо.

– Здесь есть потато, когда русские пришли, то здесь появилось всё. У них круглые поля, и они умеют делать дождь над каждым полем, – подняв голову, ответила жена проводника.

– Я не видел здесь канав, которые делает Амарилла.

– Канава есть, но она железная и закопана.

– Зачем закапывать железо, женщина! Так не бывает!

– Так меньше воды тратится для выращивания, – ответил Стрешнев. – Да ты садись, в ногах правды нет. Садись, покушай потато, которую мы вырастили здесь. Если не будешь на меня нападать, то я куплю у тебя шерсть, и тебе не нужно будет ездить так далеко за потато. Железа у меня много, так что и железо сможешь покупать. Там, внизу, у моря мы построили город. Здесь тоже будет город, и ты, и твои люди смогут приходить сюда.

– И за это ты потребуешь забыть наших богов и верить в твоего бога?

– Ты видишь здесь церковь?

– Нет.

– Внизу ее тоже нет. Хочешь верить в своих богов – верь, это мне не мешает. У тебя своя жизнь, своя вера, и мне нет никакого дела до того, во что ты веришь или не веришь.

– Это – правда?

– Да, нас никто не заставляет верить в крест, как это делают испанцы. И на праздники мы приглашаем всех, и сами ходим, когда у них праздники. Это – правда, – подтвердили местные индейцы.

Вождю оставили новое пончо, дали шесть лошадей, вместо покалеченных в проволоке, нагрузили их картошкой и отпустили. Три месяца он не появлялся, водохранилище успело наполниться, и количество воды, проходящей вниз, стало прежним. После этого айльяреуэ (племя) Колонтара перекочевало на берега Верхнего озера.

Кроме традиционной одежды, Выборг начал выпускать куртки из промасленного перкаля, подбитые шерстью ламы, и войлок из овечьей шерсти. Ночью на высокогорье холодно, в зимние (в летние, по-нашему) ночи на почве заморозки, до –5 °C. Поэтому у мапуче было развито ткачество, они не бегали голышом, как остальные индейцы, но подбитая куртка с капюшоном лучше защищает от холода, чем традиционное пончо: кусок ткани с дыркой для головы. Пончо Татьяна тоже усовершенствовала, у него появились швы и рукава-размахаи. Войлок сами индейцы не делали: шерсть верблюда плохо сваливается. Поэтому в Анды уехали наши архаромериносы и киргизская тонкорунная овца, которые хорошо приспособлены для высокогорного выпаса. Готовилась и партия машин для создания ткацкого производства, если мапуче пойдут на контакт, да и для своих женщин, ведь они хотели работать на фабрике. Поэтому Стрешнев строил не только все для горных разработок, но и основные здания для ткацкого производства. Племя Колонтара было первым. Несмотря на довольно архаичное устройство общества, социальное разделение общества уже заметно: кто-то имеет больше остальных лам и имущества, кто-то вынужден наниматься в пастухи и поливальщики, самая тяжелая работа. По Tasa de Santillan все племена должны были платить оброк и десятину церкви. Следить за этим было поручено касику, то есть самому Колонтару. Испанские налоги славились по всему миру своей величиной, денег для двора и многочисленных «донов» всегда не хватало. В результате внутри племени расслоение шло очень быстро, и появлялись семьи, которые не могли оплачивать этот оброк. Они попадали в долговую зависимость от самого касика. Вот эти самые должники и стали первыми рабочими у нас на карьерах. Стрешнев показал Колонтару договор аренды, и что за людей, проживающих на этой территории, теперь налог платит он, поэтому оброк оплачивается не испанцам в Сантьяго, а ему здесь, в Князево-в-Перу. Если племя не будет кочевать на территории Испании, то по договору исключается двойное налогообложение. На этой территории действует налоговая система Выборга. Налог ниже и десятины нет. Но от старых «долгов» никто никого не освобождает. Племя не должно иметь долгов на прошлый 1648 год. Если таковые имеются, то оплата в Копиапо. На текущий год может дать справку, что налоги оплачены по договору аренды Выборгом. То есть племя является налогоплательщиком Выборга. В результате переговоров Колонтар приложил палец к бумагам и стал подданным князя Выборгского. И у Стрешнева появилось 5 000 шахтеров на золото-медно-порфировом карьере и на строительстве дороги. Все они были должники Колонтара. В конце второго года дорога на Потоси была расчищена и в колонию смогли пройти такие же индейцы-шахтеры, которых завербовали в Потоси. В отличие от местных индейцев, они были обучены горной выработке и могли работать в шахтах. Благодаря этим людям сумели заложить шахту «Выборжец» в урочище Фариде. Там неплохие запасы золота и серебра, примерно 747 515 тонн золотоносной руды.

К исходу второго года собственная выработка спирта и газа в колонии покрывала полностью потребности в топливе, и даже имелся резерв. В общем, с небольшой задержкой из-за монаха, колония стартовала. Оттуда поступают все возрастающие объемы рудных концентратов. Наш завод в Медзаводе потребовал расширения. Они уже не справляются полностью обрабатывать такое количество раскисленного концентрата. Меди теперь стало достаточно.

Глава 24. Тихая буржуазная революция 1648 года

А в Выборге за это время тоже произошли сильные изменения. Последним из членов Госсовета сюда перебрался боярин Борис Морозов. Он строил себе дворец, по-другому он жить не хотел. Строительство затягивалось, потому что архитектор Баточчи сделал какие-то ошибки. Наконец, князь Борис переехал и впервые взял в руки «Выборгскую правду» с годовым статотчетом Татьяны. Сама она в Госсовет не ходила, ее эти ребята особо не интересовали. Так, отмахивалась от ухаживаний князя Глеба и иногда устраивала праздники в крепости. Дом у нас был только в Князево, в Выборге хватало дома в крепости. Он, по местным оценкам, очень маленький: 12 комнат, одна из них зал. С новым шрифтом князь разбирался тяжеловато, но он обратил внимание на цифры. Затем поехал к брату и переспросил незнакомые названия новых для него мер и весов. Схватил гусиное перо, взял счеты и нацепил на нос уже модные выборгские очки. Через некоторое время у него вспотел нос и лоб, очки запотели. Брат сидел рядом и особо ни о чем не расспрашивал. Видел, что брат не в духе. Борис откинулся в кресле и распахнул охабень. Бросил перо, долго боролся с длинным левым рукавом, достал батистовый, из Выборга, платок, вытер вспотевшее лицо, вытащил из бокового кармана кусочек замши и стал заинтересованно протирать очки, время от времени дыша на стекла.

– Брат Борис, ты чего так разволновался?

– Ты вот это читал, Глебушко? – он сунул ему газету в руки.

– Нет еще, почту дьяк не разбирал. А, это ж статистика, княгиня Татьяна каждый год такую пишет.

– А у тебя есть такое за прошлые года?

– Гришка! – позвал Глеб своего дьячка. – Подписки газетные принеси!

– И коньяк! – добавил князь Борис, коньячок из Франции он уважал и специально гонял за ним обоз.

Григорий принес подшивки газет и раскрыл их на отчетах, подслушивал, по привычке. Но князя Бориса это совершенно не волновало, он опять схватился за перо и счеты.

– Вот что, братец, получается. Князь Святослав и княгиня Татьяна за два года удесятерили свое состояние. А оно у них и так было не маленьким. По моим подсчетам, вот смотри, у них больше 500 миллионов золотом, не считая стоимости заводов, которые вообще бесценны. И ладно бы только на заморских товарах, так ведь, гляди, они в шесть-восемь раз больше с десятины имеют, чем мы. Мы, по сравнению с ними, просто нищие! Вот смотри, сколько принесла ему торговля солью! А это – селедкой. Да-да, обыкновенной селедкой! Не осетрами, не краснорыбицей, а селедкой. Да я и сам его «атлантическую специального посола» просто обожаю! Такой тонкий вкус, это нечто! Да с картошечкой! А она, кстати, тоже его по большому счету! Отсюда, из Выборга, мне привезли это блюдо и этот овощ. А этот старый козел Иосиф позволяет себе блокировать наше участие во всех делах князя. К Черному морю вышел князь, Крым пролетел мимо нас, колонии в Америке – опять князь, а мы мимо! Да сколько можно! Собирайся, едем в Москву из Иосифа дух вытрясать! Возьми с собой палку потолще. Он же нас мимо денег опускает!

– А что я тебе говорил! Княгиня – умнейшая и образованнейшая женщина, просто умница. Она ведет все финансовые дела в государстве. Рачительно и крепко. А в Москву ехать не надо! Много чести! Госсовет должен вызвать Патриарха сюда. Как в среду говорила Татьянушка, на 5 октября назначено открытие железной дороги на Москву.

– Что за дорога?

– Я краем глаза видел, что там две железки уложены. А вот как это будет выглядеть, нигде не опубликовано. На саму стройку не пускают. С князем говорил, но он был очень недоволен, что вкладываться только ему приходится, а у Москвы денег нет. Да и брать он их не хочет, из-за Иосифа. Говорит, что защищать Московию будет, раз уж на мече клялся, а со своими идиотами пусть сами разбираются. Без какой-то секуля… Черт, мудреное слово говорил. Секуляризации или как-то так.

– Да, есть такое слово, означает отнятие у монастырей земель и запрет заниматься хозяйственной деятельностью. В Пруссии проведена впервые, у нас еще Иван III хотел так сделать, да не успел, ему Зойка Палеологиня помешала. Так, разошли своих, собирай Госсовет. Хватит нам без царя сидеть, вопрос нужно решать немедленно. Упускать такие деньги негоже. Сам выступлю!

Я же занимался доставкой первого роторного экскаватора в Дедовичи. Подошли к истоку Шелони, мои топографы принесли карты. На шлюпках завезли якоря. Затем сзади к плавучему экскаватору прицепили баржонки. На них закрепили опоры ленточного транспортера. Между лентами поставили соединительные лотки. Весь этот «хвост» монстра заканчивался на сетках предварительной сушилки. Сушилка при заполнении отодвигалась в сторону по рельсам, и с нее продолжала стекать вода. Мутная, красная, растревоженная вода глубочайшего болота. Подали газ с берегового газогенератора, и через некоторое время цистерны экскаватора наполнились им до предела. Трубу отсоединили, дальше газогенератор экскаватора будет работать от собственной «подачи». Часть торфа будет сушиться и перерабатываться непосредственно на борту. Зашумели горелки парогенератора, и через несколько минут дал ток главный генератор. Некоторое время постояли, пока давление немного «прыгало». Затем подали напряжение на двигатель ротора. Провернулись ковши экскаватора и на транспортер упали первые комья торфа, добытые из озера Полисто. Путь из Новгорода в Псков начал восстанавливаться. Каждую минуту на желоб транспортера набрасывалось восемь тонн торфа. Он плыл по резинотканевой транспортерной ленте на сетки «сушилки» и укладывался там двухметровым слоем. Сетки менялись вручную. В дальнейшем этот процесс будет механизирован, а пока – так. Совершив двухдневный оборот почти вокруг собственной оси, сетка с торфом сваливалась в приемник газогенератора. Ею загружался очередной подошедший цилиндр, продвигался в сторону, и он подключался к сети электростанции. Вначале из него выпускали получившийся при нагреве пар, затем, когда пара становилось меньше, оператор закрывал сброс пара, и начинался процесс возгонки. В зависимости от задания масса нагревалась до определенной температуры. Давление, соответственно, росло. Наконец, при стабильной температуре обжига, оно уравновешивалось, далее из реактора забирали газы, которые шли на газовый завод. Там отделяли водород, иногда угарный газ, а иногда в реактор подавали перегретый пар с температурой 350 градусов. После этого реактор, в котором произошли данные процессы, выливал под давлением свое содержимое в отдельные цистерны. Это – жидкое топливо, что-то вроде бензина. А получившийся кокс грузили в баржи. Остальная часть, без водорода, поступала в компрессор, и из него выходил сжиженный газ, диметиловый эфир, который направлялся в трубы, ведущие к цементному заводу в Бабино или в печи Выборгского металлургического комбината, или в хранилища Выборгской железной дороги. Заодно отапливая и освещая все дома по пути трассы. Посмотрев на ритмичную работу завода, пожав руку Тихону Афанасьеву, я уехал домой, где намечалось открытие железной дороги в Москву. Прогорел я на ней жутко!

С железной дорогой получилось немного смешно: сначала все восприняли это дело на «ура» и провели отторжение земель под нее. Это же бесплатно! И крестьянам разрешили отход на строительство дороги. Так как крестьяне начали зарабатывать неплохие деньги, а помещики изымали с них эти копеечки за оброк и налоги, то финансирование с московской стороны на этом было прекращено. Дорогу строили на выборгские деньги. Но это позволяло нам вербовать солдат для новых полков, в первую очередь – морскую пехоту, я особо и не дергался, только еще больше засекретил строительство. В качестве паровоза взял колесную схему 2-3-2 от скоростных «курьеров», но неудобный и громоздкий твердотопливный котел меня абсолютно не устраивал. Не для того я газогенераторный завод строю, чтобы углем топить. Поэтому в тендере паровоза расположилась цистерна с горючим газом, вместо котла – проверенные и отработанные парогенераторы. Меди теперь до черта, поэтому схема двигателя с пароконденсатором и верхним вентилятором для продувки на малом или холостом ходу. И хотя кривошипно-шатунная схема весьма удачно укладывалась на всех паровозах, но она слишком проста и ее не трудно «скопипастить», поэтому использовал зубчатую передачу, как сделано на тепловозах. Это – для пассажирских поездов. А для грузовых перевозок выпустили паро-электровоз, похожий на ТЭМ2М. Надобностей для строительства крупнотоннажных паровозов еще нет, и не стоит опережать события. Подвоз материалов для строительства осуществлялся на маленьких ручных и паровых дрезинах. Дрезины выглядели непрезентабельно, и никто, кроме работяг и моих солдат, ими не пользовался. Но я это точно знаю, что купчишки частенько просили воспользоваться этим средством передвижения там, где оно бегало. Так что готовые участки уже потихоньку работали. И даже несколько столкновений было. Но «общество» еще не принимало новшество, брезговало и передвигалось по старинке. Из-за «командировки» на Карибы произошла задержка в строительстве газового завода, и я наверстывал упущенное время, тем более что без газа эта дорога была совсем не нужна. На спирту эксплуатировать ее слишком дорого. Его и без этого стало не хватать, так как в Перу он требовался первое время в огромном количестве. Лишь через два года мы перестали завозить туда топливо. Они перешли на самообеспечение. Еще одно важное обстоятельство подталкивало меня к скорейшему вводу завода: мне требовалось жидкое топливо для судов. Его можно получать в промышленных объемах, лишь имея мощную производственную базу. Проклятый малый ледниковый период замораживал мне подходы к порту и датские проливы. Требовался ледокол, причем не простой, а делающий канал для простых судов. Наиболее подходил проект 21900М финской фирмы «Вяртсиля» и Выборгского судостроительного завода. Корпус ложкообразной формы с тремя гребнями. И хотя меня настораживала суммарная мощность, но делать было нечего. Из Нововыборга крица поступала отличного качества, но этот поток прерывался на целых полгода, а хранить крицу на открытом воздухе невозможно, ржавеет она мгновенно. А на судне газ использовать сложно, слишком увеличивается толщина стенок танков, и взрывоопасность большая. Поэтому начал изготавливать восьмицилиндровые вертикальные паровые машины с кривошипно-шатунным механизмом, тройного расширения, тронковые и с двухсторонней подачей пара в цилиндр. Мощность каждой из двух машин 8,5 мегаватт. От поворотных насадок я отказался, это не по зубам, и масло требуется качественное, винто-рулевую группу стянул у канадцев, с их «Канмар Кигориак»: два винта в насадках и балансирные рули, прямо после насадок. Реверс на пароходе дело довольно обычное, так что управимся. Балластная система – гидропневматическая, и подвод воздуха вдоль бортов от «вяртсильского» «Урхо». Конечно, на постройку ледокола уйдет не один год, но надо начинать, очень жалко место на стапеле, но другого выхода я не вижу.

5 октября 1648 года на платформе Выборгского вокзала собралась толпа людей в парадных одеждах. Ворота завода распахнулись, и оттуда показался движущийся задним ходом состав из пяти пассажирских вагонов. Их толкал первый в мире паровоз, одетый в обтекаемый корпус. Толпа несколько оторопела вначале, потом подалась назад, практически мгновенно очистив платформу. Стоять осталась только Татьяна, ее верный рыцарь Глеб Морозов и два «железнодорожника» с флажками. Я выполнял обязанности старшего машиниста. Кроме меня, внутри кабины еще четыре человека. Они мои ученики. Уже немного умеют его водить. Катались по заводу и по линии. «Стрелочник» замахал флажком, и я нажал на тормоз. Вагоны, чуть загремев буферами и сцепкой, остановились. Толпа аккуратненько и осторожненько вернулась на платформу. Выступала Татьяна. Она сказала, что княжество Выборгское закончило прокладывать дорогу в Москву и открывает первое в мире регулярное сообщение между столицами двух государств. В первый рейс приглашаются члены Госсоветов России и Выборга и аккредитованные дипломаты всех стран, с которые имеют дипломатические отношения с нашей страной. После этого она первой вошла в первый вагон. На самом деле, это не первая поездка поезда, мы уже гонялись по этой трассе, но ночами, так, чтобы никто не видел. Сама дорога огорожена забором из проволоки, чтобы люди и звери ее не пересекали. Пока на ней нет переездов. Проходы для гужевого транспорта сделаны под насыпью. Нет ни одной станции непосредственно в населенном пункте, только вокзалы в Москве и Выборге. Народ тут диковатый, поэтому было решено не дразнить гусей и духовенство. Отводы в города потом проложим, а сами станции, их четыре, постепенно обрастут населением. Дело за малым. На посадку ушло около получаса, и мы тронулись. Постепенно довели давление до максимума. Горелки ровненько ревут, рельс сварной, стыков не слишком много, начинаем прибавлять. Скорость – 125 км/час. Можно и больше дать, но пассажиры не поймут. Передав управление второму машинисту, вышел через тамбур в «свой» вагон. Там только члены Госсовета и Совета Выборга. Все возмущены: «Князь без них построил такую игрушку!» Уже давно проскочили мост через Неву, Свирь, и поезд несется через леса Тверского княжества. У пассажирских вагонов тележки стандартные, поезд идет мягко и скорость незаметна. Но все чувствуют ее. Графиня Воленштайн, член Совета Выборга, умнейшая и очень воспитанная тетка, обмахиваясь веером, ей немного поплохело из-за мельканий деревьев, выговаривает мне, что Совет Выборга всегда и во всем поддерживал князя, и уж ему-то я мог сообщить, что такое железная дорога, а не делать из этого такого секрета.

– Дорогая графиня! Я понимаю, что всех интересует вопрос раздела прибыли. Эта дорога останется в собственности государства. А вот созданием акционерного общества «Выборгские Железные Дороги» необходимо срочно заняться. Потому что все поговорили, что да, дорога нужна, но никто ни копейки на это дело не выделил. Поговорили и забыли. А мы три года с майором Шварцроде, командиром инженерно-саперного батальона, продолжали строить здесь все. А потом на заводе делали всю инфраструктуру для нее. Никто даже и не интересовался, чем мы тут занимаемся.

Немного поговорив с членами обоих Советов, ушел назад в кабину машиниста. Через шесть часов снизили ход и остановились на площади «трех вокзалов» в Москве. Правда, вокзал пока один. Поездка всем понравилась! Натасканные слуги устроили маленькую пирушку в пути, остановок мы не делали. На вокзале попросили всех выйти из вагонов, и поезд ушел на перестыковку и заправку. Через час его подали обратно. Госсовет хотел, чтобы я пошел в Кремль, но я отказался. Несколько человек из Госсовета остались в Москве, а остальным показали поезд из восьми вагонов со спальными местами. Это был фурор! Особенно все восхищались отделкой «царского вагона». Я редко позволяю себе роскошь, но здесь это требовалось! Надо было показать упаковку «люкс». Эта публика воспринимает только «шик». Вечером были обратно в Выборге. А на следующий день в крепости Выборга мне передали на подпись Указ, уже подписанный членами Госсовета России, о секуляризации всех монастырских земель в собственность государства Российского. Второй Указ был об объявлении России светским государством и об отделении церкви от государства. Патриарх Иосиф передал мне шапку Мономаха, корону Российского царства, скипетр, державу и мантию. Патриарх, судя по всему, сесть не мог, лицо у него было странноватым, и он постоянно морщился и поводил плечами. Выражение лица было совсем не праздничным. Третий Указ был о переносе столицы государства в город Выборг.

Но это уже совсем другая история.