Дюна: Герцог Каладана Андерсон Кевин

– Да, – кивнул Лето, – возьмите то, что вам нужно, Юэ, и уничтожьте остальное.

Крестьяне принялись умолять герцога не делать этого, а архивикарий страдал молча, но, прежде чем проявить сочувствие, Лето снова представил искаженное мукой лицо Веллана, его прижатую к столу голову, слюну, вытекающую изо рта… вспомнил страшное письмо лорда Атикка.

Доктор Юэ взял пригоршню высушенных листьев из сваленной на землю кучи. Лето посмотрел на архивикария.

– Мой ментат проведет полномасштабное расследование. Если папоротник растет только в глухих северных лесах, то как он попадает на улицы Кала-Сити? Как ваши люди его распространяют?

Тороно снова отчаянно покачал головой.

– Мой герцог, наши верующие не ездят в Кала-Сити. Муадхи – простые люди. Мы безвыездно живем здесь. – Он протянул руку и обвел ею окружающее пространство. – Рисовые поля и эти скалы – вот все, что нам нужно.

– А наркотик? – спросил Лето.

– Мы собираем только то, что нужно нам для религиозных церемоний. Это безвредное вещество.

Глядя на кучу сухих листьев и побегов папоротника, Лето вспомнил, как он беспечно сидел здесь среди этих людй, которых обносили корзинами с зельем, и как дьяконы предлагали отведать папоротник ему, Джессике… его сыну!

Что, если Пол тайком унес с собой проклятое растение и уже умер в страшных муках?

– Сжечь все это, сжечь немедленно! – приказал он.

Двое гвардейцев вышли вперед, облили кучу горючей жидкостью и подожгли. Муадхи горестно склонили головы. Лето изо всех сил старался не вдыхать маслянистый жирный дым. Он посмотрел на крестьян, зная, как они чтили его, как чтили представителей всех предыдущих поколений герцогов Дома Атрейдесов.

Хават, понизив голос и глядя на горящий папоротник, обратился к герцогу:

– Надо учесть одно обстоятельство, милорд. Если папоротник растет в дикой природе, а Муадхи действительно собирают его для своих религиозных церемоний, то это значит, что для иных целей его собирают какие-то другие люди.

На следующий день после того, как герцог вернулся в замок, доктор Юэ представил ему результаты анализа. Врач Сукк тщательно причесал свои длинные темные волосы и закрепил их серебряным кольцом. Татуировка на лбу выглядела ярче, так как лицо врача за сутки побледнело и осунулось. Доктор явился к Лето в сопровождении Сафира Хавата, но ментат скромно стоял у двери, пока Юэ докладывал результат.

– Я изучил образцы папоротника, сир. Эти остатки, которые мы взяли из храма Муадха, действительно содержат айлар, но его действие слабее, чем у образцов, обнаруженных у министра Веллана и лейтенанта Нупре. Это другой подвид папоротника, и концентрация действующего вещества в нем выше.

Лето нахмурился.

– То есть это не тот наркотик, который использовали в ритуале? Это другой подвид папоротника барра?

– Возможно, милорд. Цитологический анализ показал, что он модифицирован. Подозреваю, что с целью усилить действие.

Лето внимательно слушал бесстрастное, сухое сообщение Юэ, хотя сам испытывал сильный гнев и отвращение.

– То есть любой человек, который считает, что принимает мягкий айлар, может стать жертвой передозировки?

– Да, это так, милорд. – Юэ держал в руке коричневый высушенный листок. – Этот тип модифицированного папоротника, который употребили Веллан и Нупре – а вероятно, и сотни жертв в Кала-Сити, – оказывается смертельным в тех дозах, в которых папоротник Муадхов вызывает лишь легкую эйфорию.

Лето побагровел и кивнул.

– Сын лорда Атикка познал это на собственном опыте.

Юэ ловким движением достал из кармана еще один пакет с другим образцом.

– Вот то, что мы нашли у обеих жертв в Каладанском замке. Как показал анализ, эти образцы идентичны тем, что вызвали передозировку у жертв в Кала-Сити. – Он протянул второй образец герцогу. – Как вы можете сами убедиться, милорд, окраска растения немного иная. Видите пятнистость? Думаю, что это генетически модифицированный папоротник, и именно его продают сейчас в Кала-Сити и на других планетах.

Закончив доклад, он поклонился и отошел назад.

Лето смотрел на остатки папоротника, лежавшие на столе, с таким видом, словно это были свернувшиеся ядовитые змеи.

– Каладанский наркотик, – произнес он, с ужасом понимая, какой урон его чести и репутации наносит само это словосочетание.

– Я выяснил, – произнес Хават, – что операции контрабандистов ведутся с куда большим размахом, чем я мог предположить. – Ментат вытер губы цвета спелой клюквы и отвел взгляд в сторону. В этот момент на лице старого ассасина проступил его истинный возраст. – С помощью ментатских проекций я проанализировал возможные потоки, просмотрев таможенные декларации в космопорту Кала-Сити, а также документы на грузы, оформленные в мелких космопортах побережья. – Густые брови ментата нахмурились, и Лето услышал, как изменился, став глуше, голос верного воина. – Сир, я считаю, что этот наркотик распространяется по всей Империи – прямо у нас под носом.

Некоторые люди хотят знать будущее, чтобы лучше к нему подготовиться. Но я предпочитаю оставаться в неведении. Лучше я стану готовиться к случайностям и двигаться вперед с уверенностью, что я силен и способен встретить все, что может произойти со мной.

Гарни Холлик

В то утро, когда Преподобная Мать Мохайем прибыла на Уаллах IX, школа Матерей тонула в густом тумане, а свет дня померк, превратившись в тусклые сумерки. Окна были освещены плавучими светошарами, и эти горящие в крытых красной черепицей зданиях окна еще больше усиливали ощущение вечера. Улицы были тоже ярко освещены уличными фонарями.

Императорская Вещающая Истину быстро прошла по центральной площади к главному комплексу школы. Собственно, Мохайем и не рассчитывала на теплую солнечную погоду, последняя была на Уаллахе IX исключительной редкостью, но этот день оказался особенно неприветливым даже для такой мрачной планеты. Она прошла мимо группки юных послушниц, закутанных в многослойные темные одежды. Мохайем с трудом справилась с пронизывающим холодом, отрегулировав пульс, теплообмен и свои нервные реакции. Несмотря на это, ее почти трясло, когда она оказалась у высоких дверей административного здания.

Верховная Мать Харишка стояла на балконе второго этажа, опершись на перила, и смотрела на Мохайем.

– Поспеши, Елена. В такую погоду не слишком большое удовольствие ждать тебя на балконе.

Мохайем вошла в просторный вестибюль. Верховная Мать уже спускалась навстречу по широкой лестнице. На улицу, зябко кутаясь, выскочили три послушницы.

– Я смотрю, сестрам стало трудно согреваться, – сказала Мохайем.

– Зима испытывает нас на прочность, это время испытаний, – сухо отрезала Харишка. – Но в нынешнем году холода наступили слишком рано, никто не был к ним готов. – Она махнула рукой. Шла Верховная мать быстро, пожалуй, слишком быстро для своего возраста. – У нас сложилась экстренная ситуация… есть вопросы, на которые надо немедленно дать ответ. Нам нужен твой опыт, твоя мудрость.

Заинтригованная, Мохайем последовала за Верховной Матерью в центральный коридор. Ей уже приходилось бывать здесь раньше.

– Ты ведешь меня к Лезии, Матери Квизаца.

– Да, ей стало хуже, намного хуже.

Откуда-то из глубины здания донесся дикий женский крик, от которого стыла кровь в жилах. Крик прокатился по корпусу, гулким эхом отдаваясь от стен коридора.

– Сюда! – воскликнула Харишка.

Дверь в палату Матери Квизаца была открыта, но Верховная Мать на мгновение остановилась, прежде чем они обе вбежали внутрь.

Старая Лезия лежала на широкой койке и беспорядочно махала иссушенными, как палки, руками, словно отгоняя невидимых призраков. Пять медицинских сестер старались успокоить Лезию, две девушки пытались удержать ее на месте, одна следила за тревожно жужжащими мониторами, одна пыталась сделать инъекцию, а еще одна записывала бессвязные выкрики старухи. Лезия исступленно мотала головой из стороны в сторону, стараясь укусить державшую ее сестру, однако другая решительно, но не причиняя вреда, отводила голову Лезии в сторону.

Лезия выкрикивала имя, от которого у Мохайем заледенела кровь в жилах.

– Джессика! Джессика на Каладане! Уберите ее оттуда! От этого зависит наше будущее! – Она захлебнулась слюной, но продолжала кричать, яростно отплевываясь: – Я вижу нечто ужасное… Кровь, кровь! Беда! Горе Ордену сестер! Разлучите ее с мальчиком!

Джессика? – удивленно подумала Мохайем. – Так вот почему я здесь.

Одна из женщин, державших Лезию, Преподобная Мать Терта, облегченно вздохнула, увидев входившую Харишку. У Терты были золотисто-каштановые волосы и старомодные круглые очки. Она сокрушенно покачала головой.

– Лезия стала совсем невыносимой. Все время выкрикивает это имя, а ее показатели падают с ужасающей быстротой.

Пока одна из сестер старалась понять, что происходит со старухой, Терта вполголоса заговорила с Мохайем и Харишкой:

– Кто эта Джессика с Каладана? Почему это так важно? И что за мальчик?

Мохайем ответила, хотя говорить ей было трудно из-за разом нахлынувших мучительных воспоминаний:

– Леди Джессика – спутница герцога Лето Атрейдеса. Я была ее наставицей и проктором здесь, в школе Матерей. Мальчик – это, скорее всего, сын Джессики. Но о чем говорит Лезия? Откуда надо убрать Джессику?

Больше она ничего не сказала, но кое-какие предположения у нее имелись.

Верховная Мать Харишка не была столь же сдержанной, ее ответ говорил о том, что она доверяла Терте.

– Как Мать Квизаца Лезия понимает все хитросплетения наших генетических линий. Джессика родила от герцога Атрейдеса сына, а не дочь, как ей было приказано. Правда, мальчик создает не только большие сложности, но и некоторые благоприятные возможности.

Харишка, впрочем, умолчала о том, что сама Джессика была дочерью, рожденной Преподобной Матерью Мохайем от барона Харконнена, о чем знали очень немногие. Мохайем тоже не стала об этом распространяться и вместо этого сказала:

– Но Лезия хочет, чтобы Джессику разлучили с мальчиком? Она говорит, что от этого зависит наше будущее?

– Она бредит, – сказала Терта. – Часто в ее словах вообще нет никакого смысла. – Она еще сильнее понизила голос. – После всех тех разрушений, что она причинила, я сомневаюсь, что Лезия думает о высших интересах Ордена.

Харишка кивнула.

– Именно поэтому я и вызвала Мохайем, вдруг она сможет понять, что происходит, прежде чем мы испортим наши столь хорошо продуманные планы.

– Но почему бы нам не доставить сюда саму Джессику? – спросила Мохайем. – Просто для верности. Ты же знаешь, где ее найти. Направь ей вызов, и она не посмеет ослушаться. Убери ее с Каладана, как того требует Лезия. Тогда у тебя и появится ответ. Джессика воспитана в Ордене сестер и никогда не ослушается приказа Верховной Матери. Зачем все эти сложности с моим приездом?

– Поступки Лезии непредсказуемы и опасны. Мы чувствуем, догадываемся, что она хочет предостеречь нас. – Было видно, что Харишке есть что сказать, но она не хочет этого делать.

У Мохайем стало холодно в груди. Родив сына вопреки указаниям Верховной Матери, Джессика произвела великое смятение, создала угрозу обширным планам селекции для рождения Квизаца Хадерача. Предыдущая Мать Квизаца, Императрица Анирул, была вовлечена в это незаконное рождение и за свою измену поплатилась жизнью.

Разлучите ее с мальчиком… От этого зависит наше будущее.

Мохайем все же сохраняла скепсис.

– Я готова оспорить мудрость решения отлучить мать, нашу сестру, от мальчика с таким потенциалом. Я ознакомилась с предварительными докладами. Разве, если уж на то пошло, Джессика не нужна нам хотя бы для того, чтобы воспитывать мальчика в духе Бинэ Гессерит?

Она посмотрела на извивавшуюся в корчах старуху. Мальчик, Пол, родился четырнадцать лет назад. Но почему Лезия впала в неистовство только сейчас?

Лето Атрейдес уже начал готовиться к браку своего сына, и, хотя герцог уклонился от предложенной Мохайем помощи, Орден направил недвусмысленные инструкции Джессике. Мохайем надеялась, что та выполнит их. Может быть, брачные планы в отношении Пола Атрейдеса послужили катализатором, усугубившим деменцию старой Матери Квизаца.

Терта покачала головой.

– Нам надо соблюдать осторожность. Мы знаем ценность Лезии, пусть даже она и опасна.

Мохайем нахмурилась. Лезия была теперь лишь бледной тенью, жалким подобием человека.

– Как она может быть опасной? Она не может даже самостоятельно встать с постели.

– Она безумна, иррациональна, мстительна и могущественна, – объяснила Харишка. – Она воспользовалась Голосом, чтобы заставить одну несчастную сестру разбить голову о стену, а другую – записать происходившее.

Мохайем была потрясена.

– Ты думаешь, она хочет убить Джессику, когда та прибудет сюда?

– Этого мы не знаем, – ответила Харишка. – Лезия находится под постоянным наблюдением, мы все время контролируем ее. Медицинские сестры ухаживают за ней лично, а другие наблюдают из соседнего помещения, огражденные силовым полем и готовые в любой момент вмешаться. Мы должны беречь Лезию от нее самой.

– И нас от нее, – добавила Терта.

Беда. Конец Ордена сестер.

Что это – пророчество Матери Квизаца или бред безумной старухи? Мохайем знала об особой способности Лезии – ее сосредоточенном предзнании – и одна эта способность делала утрату Лезии невосполнимой. В ней надо было любой ценой как можно дольше поддерживать жизнь.

Сестры наконец смогли успокоить старуху, и теперь она лежала неподвижно, прерывисто дыша, хрипя и кашляя. Она по-прежнему была в бессильной ярости, но признала свое поражение.

За годы, проведенные в Ордене, Мохайем знала, что, когда Лезия начала клониться к умственному упадку, Совет Бинэ Гессерит провел экстренное совещание, чтобы назначить новую Мать Квизаца. Но, несмотря на свое умопомрачение, Лезия все же давала ценные советы, когда не терялась в тумане деменции и меланжевого транса. Подстегиваемая употреблением специи, эта древняя старуха все еще была в состоянии видеть ближайшее будущее селекционной программы. В свои лучшие дни Лезия являлась бесценным советчиком и принимала гениальные стратегические решения. Но теперь…

– Моменты просветления происходят все реже и становятся короче, – сказала Харишка. – Раньше она была в ясном сознании каждый день, но вот уже прошла неделя с тех пор, как у нее наблюдались хоть какие-то проблески прежнего разума. – Она отвернулась. – Вызывая тебя сюда, я надеялась, что ты сумеешь продраться сквозь туман, сможешь поговорить с ней о Джессике.

Мохайем тяжело вздохнула.

– Информация там, внутри, в ее голове. Долго она не протянет. Кто-нибудь пытался перенести ее память, как это делается, когда умирает Преподобная Мать?

Верховная Мать покачала головой.

– Мы опасаемся повредить информацию… и убить Лезию. Я все время лелеяла надежду, что она придет в себя и я смогу сама попытаться перенести ее память, пока она опять не впадет в бредовое состояние и не понесет вздор. Но последний раз это было так давно…

Харишка посмотрела на сестер, возившихся с внутривенными катетерами и датчиками. Лизия начала дергаться и хрипеть. Встревожившись, Мохайем бросилась к ней.

– Мне кажется, она умирает.

Терта посмотрела на показания приборов и недовольно качнула головой.

– Да, наверное, ты права.

Мохайем преисполнилась решимости.

– Если она умирает, нам надо любыми способами постараться перенести ее память. В противном случае мы все потеряем.

Харишка колебалась.

– Это слишком опасно.

Но Мохайем настаивала на своем.

– Если Лезия умрет, мы потеряем все, что есть у нее в голове! Возможно, у нас нет времени на то, чтобы вызвать Джессику с Каладана, да я и не вижу никакой пользы от ее приезда. Мы можем попробовать использовать энергию другой Преподобной Матери, чтобы захватить и передать содержание сознания Лезии. Это, вероятно, наш последний шанс.

– Ей осталось жить не больше нескольких часов, – сказала одна из медицинских сестер. – Но кто знает, может, она протянет еще несколько лет. Ее выносливость просто поражает.

– Сейчас здесь находятся три Преподобные Матери, – сказала Мохайем. – Ты, Терта и я. – Она собрала в кулак все свое мужество. – Я могу это сделать.

Харишка отпрянула.

– Ты императорская Мать, Вещающая Истину! Бинэ Гессерит не может пойти на такой риск. А вдруг мы потеряем тебя? На Кайтэйне ты занимаешь очень важное место в наших политических делах.

– Не можем мы рисковать и Верховной Матерью, – сказала Терта, расправив плечи. – Следовательно, если мы решимся на попытку, то сделать ее должна буду я. Выбор ясен.

Словно услышав эти слова, Лезия забилась в конвульсиях, хватая воздух скрюченными пальцами, чем отвлекла внимание медицинских сестер. Зазвучал тревожный сигнал монитора. Харишка бросила быстрый взгляд на Мохайем. Обе понимали, что Лезия может умереть в любую минуту.

– Это буду я, – настаивала Терта. – Я попытаюсь прямо сейчас, пока не все еще потеряно.

Харишка неохотно кивнула.

– Пробуй.

Преподобная Мать поправила свои круглые очки, рассыпала по плечам волосы и положила ладони на пергаментные виски старухи. Сделав глубокий вдох, Терта наклонилась вперед и коснулась лбом лба Лезии.

Напряженное лицо Терты разгладилось, когда она сосредоточилась, выстроив свои мысли так, чтобы вытянуть память из-под сводов сознания Лезии.

Мохайем внимательно смотрела, впитывая каждую деталь.

– Что-то происходит, – прошептала Терта, закрывая глаза. Голос ее дрогнул и звонко завибрировал. – Да, я прорвалась внутрь. О, это невероятно! Это фантастика!

Остальные женщины в палате затаили дыхание.

Потом по телу Терты прошла судорога и она затряслась. Она изо всех сил пыталась оторваться от Лезии, но была не в состоянии это сделать, словно ее лоб прирос к голове старухи. Медицинские сестры, морщась от натуги, постарались оторвать Терту от Лезии.

Мохайем и Харишка схватили Терту за руки, сильно потянули и смогли высвободить ее из мертвой хватки полумертвой старухи, но Терта, словно безумная, рвалась назад и выла.

– Голоса! Голоса затапливают меня! – ревела она не своим голосом. – Я тону в них!

На помощь ринулись медицинские сестры, но она отталкивала их, словно решившись куда-то бежать. С неожиданной силой Терта отшвырнула от себя женщин, вырвалась и бросилась к балконной двери.

Поняв ее намерение, Мохайем закричала, прибегнув к силе Голоса в отчаянной попытке остановить Терту. Но даже это не помогло.

Преподобная Мать Терта рывком распахнула дверь, перегнулась через перила, нырнула в зимний холод и с диким воплем полетела вниз.

Старая Лезия откинулась на подушку и снова впала в кататонию. На лице ее застыла жестокая дьявольская улыбка…

Как врачу и ученому мне всю жизнь приходилось изучать загадки природы и сложные механизмы человеческой физиологии. Однако иногда меня ужасали полученные мною ответы.

Доктор Веллингтон Юэ. Запись из личного дневника

В первой ипостаси Лето был герцогом Каладана, во второй – отцом Пола. Эти положения разделяла очень тонкая грань, на которой приходилось искусно балансировать.

Чем глубже вникал Лето в неприятную ситуацию, сложившуюся на Каладане, тем большую тревогу он испытывал, думая о глубине разложения, поразившего общество, – разложения, которое стало столь очевидным из-за стремительного распространения смертельного наркотика айлара. Предположительно, источником был дикорастущий папоротник, но его новый подвид оказался намного более опасным. Распространение «каладанского наркотика» говорило о слабости правления, допустить которую он как герцог не имел права.

Вернувшись домой, Лето вновь ощутил, как сильно переживает Пол: сначала отец едва не погиб на Оторио, а потом его, Пола, ошеломили предложением – пусть и предварительным – политического брака.

Лето страстно желал душевного сближения с сыном, но мешало отчетливое понимание роли Пола. Он и сам воспитывался в таких же условиях, его учили сдерживать эмоции, он самостоятельно научился быть равнодушным, просто наблюдая отношения Паулуса и Елены в их холодном, лишенном любви браке. Собственно, ни один из родителей не проявлял теплоты и в отношении своего единственного сына, а потому Лето изо всех сил старался относиться к Полу по-другому. Бывали минуты, когда герцог с грустью размышлял о том, что не может быть как деревенские рыбаки, бравшие сыновей с собой на ловлю, обучавшие их управляться с сетями и выгружать из лодок серебристую трепещущую рыбу.

Как отец – и как герцог – Лето редко мог позволить себе держаться с сыном столь естественно и раскованно, хотя каждый год они на несколько дней уходили в лесную глушь вдвоем – отец и сын. В остальное время они никогда не шутили, никогда от души не смеялись, не играли в забавные игры. Лето, как и подобает главе Великого Дома, должен был всегда, в любой ситуации, проявлять сдержанность и всегда, в любой момент, думать о политике, а Полу, в свою очередь, не разрешалось быть обычным озорным мальчишкой. Его наставляли как сына герцога и готовили к роли главы благородного Дома. В Кала-Сити было, конечно, полно подростков, но отпрыск Атрейдесов был от них надежно изолирован. Он был лишен друзей, с которыми мог бы общаться, ибо нельзя было допустить, чтобы наследник попал в какую-нибудь подростковую передрягу. Готовясь к роли уважаемого члена Ландсраада, Пол учился властвовать и был лишен простых радостей обычной жизни.

Уже давно пришло время отправиться в путешествие, вспомнить любимую привычку. Лето успел соскучиться по походной жизни. На этот раз, впрочем, он постарается совместить две роли – отца и герцога – и сыграть их безупречно.

После обеда, когда морской туман окутал прибрежные скалы, Лето направился в покои Пола, но у двери остановился, услышав смех.

– Это запрещенный ход, Гарни!

– Господи, да нормальный это ход! Кто учил тебя ходить фараоном?

– Отец, а он-то очень хорошо знает правила – любые!

Холлик расхохотался.

– Ну тут я не буду с тобой спорить, малыш. Герцог – это человек, живущий за стеной правил.

Пол усмехнулся.

– В замке правила отца – закон, даже если речь идет о пирамидальных шахматах.

– Ладно, забирай у меня пешку, я же все равно выиграю.

Лето вошел и увидел воина-трубадура и сына сидящими за шахматным столиком. Оба были увлечены игрой. Пол поднял руку к третьему уровню доски, обдумывая ход.

Холлик, заметивший какое-то движение у дверей, вскочил на ноги и схватился за клинок, но, увидев герцога, успокоился.

– Простите, милорд, мне не следовало так резко вскакивать.

– Скорость твоей реакции внушает уверенность, Гарни, – сказал герцог. – Теперь я точно знаю, что даже муха не сможет укусить моего сына.

Пол встал и церемонно поклонился отцу. Было видно, что мальчик хотел броситься навстречу Лето, но сдержался.

– Добрый вечер, сэр.

Именно такой сдержанности Лето всегда учил сына, но сейчас она лишь опечалила его: Пол помнил о своем положении даже здесь, в момент игры и отдыха. Лето тяжело вздохнул. Неужели он хотел подобного отношения со стороны родного сына?

– Вот пришел навестить тебя, – мягко произнес герцог. – Давно мы не сиживали за задушевным разговором.

Холлик поднял стоявший у столика девятиструнный бализет и направился к двери.

– Я оставлю вас наедине, милорд.

– Не уходи, Гарни. Наш разговор касается и тебя. Думаю, ты не станешь возражать против моего приглашения.

Пол просиял.

– У нас банкет? Я буду представлять Дом Атрейдесов как положено? – Он напрягся. – Или это будет прием по случаю объявления моей помолвки?

Лето снова ощутил тяжесть на сердце.

– Нет, ничего официального не будет, и тебе понравится, уверяю тебя. Кажется, давно настало время совершить вылазку в лес. Тебе же всегда нравились эти походы.

Пол широко улыбнулся.

– Я приготовился ждать этого похода не меньше полугода. Сейчас погода очень дождливая.

– Мы оденемся по погоде, – сказал Лето. – Думаю, нам пора отвлечься и хотя бы на несколько дней перестать быть герцогом и герцогским наследником, ты согласен?

– Мне очень нравится эта идея, – ответил Пол и едва не добавил «сэр», но вовремя удержался. – Куда мы пойдем на этот раз?

– Мы отправимся в северные леса за рисовыми плантациями и скалами Аронди, – сообщил герцог, вновь став серьезным, и, предупреждая неизбежные вопросы, продолжил: – Наша экспедиция сможет послужить и еще одной цели, если мы будем достаточно наблюдательны.

Гарни тут же насторожился.

– Я предупрежу охрану, сир, а также организую отряд носильщиков и сопровождающих. Какова цель экспедиции?

– Нам не нужен полный эскорт. Наша цель – отвлечься от всех формальностей, как мы с Полом делали раньше. Нас будут сопровождать лишь два человека – ты, Гарни, и доктор Юэ.

– Юэ? – удивленно переспросил Гарни. – Полагаю, что это мудро – взять с собой врача, но я плохо представляю себе Юэ в походных условиях.

– Я тоже этого не представляю, – признался Лето, – но мне нужен опытный специалист, а ему нужны образцы. Пока мы будем бродить по лесам, у нас будет возможность внимательно изучить папоротник барра. Сафир Хават сказал мне, что айлар – это сырое и примитивное средство и его можно легко собрать и упаковть для отправки без какой-либо сложной обработки. – Лето помолчал и добавил с горькой усмешкой: – Это каладанский наркотик. Последователи Муадха просто уходят в лес и собирают папоротник для своих ритуалов. Значит, то же самое могут делать и другие. – Он озабоченно нахмурился. – Возможно, я был излишне резок с архивикарием Тороно. Я думал, эти люди афишируют свой доступ к наркотику, чтобы каким-то образом меня спровоцировать. Мне просто не пришла в голову мысль о том, что и посторонние могут заготавливать в лесу папоротник.

Лето посмотрел на Пола, глаза которого загорелись в предвкушении необычного приключения.

Лето продолжил:

– Юэ хочет исследовать дикорастущий папоротник, посмотреть, не удастся ли обнаружить новый его подвид. Документально подтверждено, что этот папоротник произрастает только на Каладане. Возможно, айлар, убивший Нупре и Веллана, был генетически модифицирован, а это порождает массу новых вопросов. Кто стоит за кулисами этих масштабных операций? Что-то неладное происходит в диких, не нанесенных на карты лесах, и я хочу знать, что именно.

Холлик повесил бализет на плечо.

– Я могу организовать дюжину поисковых групп, милорд. Мы разошлем их в разных направлениях, и, возможно, им удастся обнаружить, кто заготавливает в лесах папоротник.

Лето еще раз подумал о времени, какое он хотел посвятить сыну.

– Нет, пока это не нужно, Гарни. Как отцу мне это сейчас не нужно. – Он положил руку на плечо мальчика. – Мы отправимся в путь вчетвером.

– Я просто в восторге, – сказал Пол.

Прежде чем Холлик успел заговорить, Лето возразил ему:

– Понятно, что мы будем оставлять маяки, за нами будет следовать группа охраны, мы вооружимся и активируем силовые щиты. Мы уже много раз делали это раньше, Гарни, и у нас никогда не было проблем.

– Времена изменились, милорд. Я не понимаю, что вы находите в этих примитивных походах! Помнится, в молодости, когда я бродил по Гайеди Прим в поисках сестры, я провел массу времени, ночуя на земле, прячась в пещерах, чтобы уйти от патрулей Харконнена. – Он покачал головой, чтобы отогнать мрачные воспоминания. – То, что вы задумали – это не развлечение. – Холлик вдруг улыбнулся, отчего, казалось, пустился в пляс глубокий шрам, оставленный чернильной лозой на его лице. – Но я не думаю, что в наших северных лесах рыщут патрули Харконненов, да и лагерная стоянка куда лучше рабского загона Твари Раббана. Я буду с вами, и это главное.

Лето видел, как радуется его сын, и чувствовал, что предстоящий поход сблизит их. Вызвать радость у подростка легче, чем у закаленного взрослого человека. Пол все простил.

– Когда мы выступаем? – спросил он. – Ты уже сказал маме?

– Я скажу ей, – ответил Лето, понимая, что и сам хочет скорее отправиться в поход. – Мы выступим, как только будет готов доктор Юэ.

Доктор Веллингтон Юэ служил при дворе герцога Атрейдеса уже много лет, его квартира была образцом аскетической скромности. Он жил в главном здании замка, чтобы все время быть рядом и в случае необходимости своевременно оказать медицинскую помощь членам герцогской семьи.

Готовясь к экспедиции, Юэ не суетился. Он спокойно раскладывал нужные инструменты, контейнеры и флаконы для сбора образцов, пакеты, лабораторную посуду и реактивы. Когда Лето заглянул к Юэ, тот паковал пробирки, съемочную аппаратуру и биохимические наборы. Он уже уложил сканеры и журналы с описаниями природы Каладана – правда, весьма скудными.

– Какая досада, что имеется так мало данных о флоре и фауне этой планеты, милорд, – сказал Юэ, не в силах полностью скрыть разочарование. – За столько столетий не нашлось натуралистов, которые перевернули бы все материки, пощупали бы каждое растение, описали бы всех зверей, птиц, рыб, насекомых! Неужели человечество забыло о своей глубинной потребности отвечать на вопросы?

– Наверное, это не было важным для предыдущих герцогов, – ответил Лето. Он знал древнюю историю. – Батлерианский джихад уничтожил нашу страсть к поиску ответов. Когда-то очень давно, движимые неуемным любопытством, мы создали мыслящие машины, которые поработили человечество. Необузданное увлечение наукой без учета последствий привело к диктатуре титанов, созданию кимеков и многовековому угнетению. – Он поджал губы. – Может быть, это и к лучшему, что мы не можем ответить на все вопросы.

Юэ продолжал невозмутимо укладывать свои инструменты в защитные контейнеры. Он брал с собой увеличительные приборы, лазерные ножи для отделения образцов.

– Однако в результате мы почти ничего не знаем о папоротнике барра. Разве нам не нужны ответы, чтобы раскрыть подноготную операций с айларом?

Лето нахмурился и испустил тяжкий вздох.

– Я сделаю исключение, ибо речь идет о безопасности моего народа.

Врач, однако, продолжал рассуждать:

– Увы, это пренебрежение исследованиями характерно не только для Каладана, милорд. Это порок, поразивший мышление всего современного человечества. Мы даже не знаем ничего о специи с Арракиса, а это одно из важнейших веществ в Империи. Космическая Гильдия создает с помощью специи своих навигаторов, а многие аристократы пристрастились к меланжу. Сколько людей погибнет от абстиненции, если вдруг прекратятся поставки специи? Тем не менее мы до сих пор не понимаем, что это за вещество и как оно образуется на Арракисе. Новый добавочный налог Императора сделает меланж еще дороже, что повлечет за собой огромные трудности.

– Тем большую радость я испытываю оттого, что сам не употребляю это зелье. – Лето подумал о сыне лорда Атикка Раолине, о его множественной наркотической зависимости. Лицо герцога стало суровым. – Опасность заключается в том, что нечто дорогое и важное кажется столь соблазнительным. Это ослабляет человеческий дух.

Юэ между тем продолжил:

– Можно побиться об заклад, что Дом Коррино располагает обширными данными о меланже, но данные эти засекречены. – Он посмотрел куда-то вдаль. – Интересно…

Лето перебил врача. Ему было важно отправиться в экспедицию, как можно скорее.

– Давайте пока думать о более насущных делах. Нам надо найти источник айлара и разобраться с ним.

Для сокрытия тайн может использоваться весьма пестрая маскировка. Смотрите внимательно, а не краем глаза, на то, что находится прямо перед вами.

Книга ментата: «Сосредоточенность и отвлечение внимания»

Они летели на север, едва не касаясь верхушек деревьев. Пол восхищался нетронутыми пейзажами Каладана. Готовясь к экспедиции – а это был его первый выезд в северную глушь – Пол пересмотрел множество книгофильмов о ландшафтах, деревьях, птицах, насекомых и даже о колониях грибов, выраставших выше человеческого роста. Теперь он хотел увидеть все это своими глазами.

Пол засыпал Юэ вопросами, и врач, как обычно, терпеливо отвечал на них, сохраняя полнейшую невозмутимость. Юэ никогда прежде не участвовал в таких вылазках, и Пол не мог представить себе доктора ночью, в сырой палатке среди ночного холода.

– Моя служба Дому Атрейдесов ограничена замком, а раньше я служил Дому Ричесов. Это мое первое знакомство с природой Каладана. – Едва заметная улыбка тронула губы Юэ. Было видно, что врач заинтересован поездкой, но изрядно нервничает.

Лето сам вел воздушную машину. Он обернулся и громко, стараясь перекричать рев двигателей, обратился к Полу:

– Будущему герцогу очень важно увидеть сердце Каладана. Личный опыт важнее того, что можно узнать из книгофильмов.

Пол подался вперед.

– А ты сам видел его, когда был таким, как я?

– Увы, нет. Старый герцог не любил исследовать глубинку, хотя и не чурался грязи и пота. К сожалению, у меня не было возможности узнать Каладан ближе. Но я надеюсь возместить этот недостаток с тобой, Пол.

Сидя в хвосте машины без опознавательных знаков, Гарни тихо наигрывал на бализете. Казалось, его совершенно не интересовали расстилавшиеся внизу красоты. Он был целиком и полностью сосредоточен на своей основной задаче – находиться рядом с герцогом, куда бы тот ни направился.

Перед полетом Лето объявил,что они сделают крюк и посетят нерестовые бассейны лунной рыбы. Расследуя обстоятельства смерти Веллана, Сафир Хават выяснил некоторые детали деятельности министра, которые подтверждали его причастность к нелегальным операциям с айларом. Похоже, подозрения герцога были верны. Одно из рыбных предприятий министр посещал подозрительно часто.