Его непокорная пара Сапфир Ясмина

Прижать, показать, что не такой уж он и плохой. Не так ужасен, как она думает. Он может успокоить ее в своих руках, дать ей защиту и опору. Но вместо того, чтобы позволить подойти к себе ближе, Алия щетинилась дикобразом. И Артар чувствовал каждую иглу так, словно они, в самом деле, в него вонзились.

Даже странно! Еще неделю назад он бесился бы на тему необходимости разыграть ничью с главной клана нэнги. Генрих Залесный – слабак по сравнению с Ревским. Как можно его не побить?

Все существо Артара требовало показать слабому сопернику где его место и чего он, в принципе, стоит. Чтобы больше не сунулся! Даже не смел смотреть глаза в глаза! Как равный на равного.

Даже вякать в сторону Артара не решался!

Ревский хлопнул ладонью по стеклу. Оно неприятно задребезжало. Напоминало, что современные материалы, хоть и достаточно крепкие, но для некоторых оборотней – совсем не преграда. Особенно, когда те в таком состоянии…

Самое поганое, что Артар сейчас больше боролся с желанием вернуться к нэнги. А даже точнее – вернуть ее себе. А не со всем остальным. Вот что лилось по венам огнем, обжигая и расплавляя внутренности.

Мужчина и зверь требовали одного. Ее! Себе! И немедленно!

Артар прикрыл веки и постарался немного успокоиться.

Еще не вечер! Завтра они встретятся на танцах. И он покажет Але, что такое настоящий мужчина.

От мысли что будет ее прижимать, держать в руках во время танца, касаться своим телом ее тела… у Артара опять закипела кровь.

Дррр… Еще один шлепок не прошел для стекла даром. Ударопрочное окно выгнулось, вернулось к правильной форме и дребезжало уже куда дольше прежнего.

Артар посильнее стиснул челюсти и собирался уже идти на выход, когда в изголовье лестницы показалась подруга Али.

Высокая, спортивного вида брюнетка – кажется черная нэнги.

Раскосые глаза на чуть вытянутом лице, тонкий нос и губы.

Она выглядела вполне привлекательной, когда рядом не было Али.

Артар усмехнулся, вспомнив человеческую присказку: «У каждой женщины непременно должны быть: маленькое черное платье, сумочка из крокодиловой кожи и страшная подружка, чтобы все это выгуливать».

Когда Аля и ее приятельница шли рядом вопроса о том, кто помогает кому выгуливать свою красоту не возникало ни у кого. Все взгляды сходились на Але. Ревского это отчасти подбешивало. Но отчасти и вызывало гордость. За свою женщину. Свою! Кто бы что теперь ни говорил!

Он так ощущал, он так думал и все в нем говорило за это.

Ревский развернулся к Люде и, стараясь вернуть себе более-менее спокойное выражение лица, позвал:

– Людмила Пермская? Могу я с вами поговорить?

Та приветливо улыбнулась и охотно кивнула.

От нее тянуло тяжелым, пряным запахом вина, слабым, но уже вполне отчетливым перегаром, который Ревский просто ненавидел.

Но Артар стойко все выдержал. Они спустились в холл отеля, условно поделенный на две половины. Для отдыха и для решения туристических вопросов.

Маленькие, юркие лисицы за стойкой ресепшена приветливо поздоровались с хозяином. Артар кивнул им и повел Люду к округлым столикам, в окружении бордовых диванов.

Жестом подозвал официантку – гибкую верпантеру.

– Заказывай что хочешь за счет заведения, – разрешил Люде Ревский.

Та, конечно же, назвала коктейли и заварные пирожные.

Ревский настолько хорошо изучил женщин, что уже сходу мог предсказать: какие напитки и десерты каждой по вкусу. Он и Алю мог просчитать… Но что толку? От этого она не станет ему ближе. Не посмотрит с ласковой улыбкой и не согреет всего изнутри…

Вот же, мать твою! О чем он только сейчас думает? Да и зачем согреваться, когда температура воздуха тут не опускается ниже двадцати трех градусов?

Неужели совсем мозги от страсти оплавились?

Ревский тряхнул головой и сжал виски ладонями, словно пытался поставить башку на место, а мысли собрать в кучку.

– Вам что-нибудь нужно? – обратилась официантка к Артару.

– Воды со льдом!

– Больше ничего?

– Нет.

Ему бы побольше льда.

Когда верпантера ушла выполнять заказ, Артар сложил руки на столе и обратился к Люде.

– Вы хорошо знаете Алию?

– Мы с ней дружим почти сто лет. В прямом смысле слова.

– Расскажите мне о ней.

– Ммм… Что именно вы хотите узнать?

– Все! Все, что вы можете мне рассказать.

– Пожалуйста, конкретизируйте. Работа, личная жизнь, семейная история. Привычки, интересы, хобби…

– Начнем с того, что она любит и перейдем к остальному. Пока рассказываете вся еда и напитки за мой счет.

– Ну-у-у… Тогда вам будет нужна бумажка, чтобы записывать. Или диктофон.

Артар усмехнулся. Его не в первый раз так недооценивали. И сейчас это лишь забавляло, а не бесило до темноты в глазах, как во время диалога с Алей. Вот! Вот его нормальная реакция!

Почему же с Алей он не может чувствовать так?!

Почему малейшее ее неодобрение заставляет буквально подпрыгивать на месте, а вены заполняет чистое бешенство?

Почему так сложно пережить любое ее недоверие, любое ее сомнение?

– Я запомню, – он не посчитал нужным что-то добавить.

А Люда больше не стала спрашивать. В отличие от Али она не сомневалась в Артаре.

Да, мать же твою! Почему, какого лешего, о чем бы он не подумал, все-все, сводится к этой женщине? Когда его мысли снова станут ЕГО мыслями? А не отголосками мыслей о ней? Не отражением ее мыслей о нем?

Почему это его так злило?

Наверное, потому, что Артар был уверен – Аля не думает о нем ни секунды. Она не принимает его. Не хочет его в свою жизнь. В то время как она сама – уже его жизнь!

Аля

На кемпинг обрушилась ночь. Мгновенно. Как и всегда. Море потемнело. Длинная лунная дорожка вспорола синюю гладь желтоватыми отблесками.

Где-то вдалеке резвились дельфины. Я видела это зрением оборотня, которое с годами лишь улучшалось. Но это лишь у таких как я. Которые родились нэнги, но не сразу ощутили вторую ипостась. Большинство двусущих видели так с рождения.

Люда не возвращалась. Не знаю куда она так надолго запропастилась. Возможно, пила и кутила, отрывалась на полную катушку. Я ведь отказалась ходить с ней по местным злачным местам. И четко дала понять – решение окончательное.

Видимо, Люда решила действовать в одиночку. И я не могла винить ее в этом.

Мы были слишком разные, хотя и дружили уже бог знает сколько лет.

Люда любила внимание, ажиотаж вокруг себя и бурные развлечения. Я предпочитала нечто более спокойное и менее эпатажное.

Я еще немного постояла на балконе, вдыхая свежий морской бриз. От него тянуло солью и специями. Бескрайним простором и влажной свежестью.

Я потянулась и двинулась к выходу из номера.

Ладно. Схожу поужинаю в открытом отельном кафе. Ужин, совмещенный с увеселительной программой. Сегодня обещали мужской конкурс. Полюбуюсь на что способны мужчины-оборотни, когда не бегают за женщинами и не гуляют в зверином обличье. Не охотятся на «самок» или несчастных животных.

Как ни парадоксально, но чем дольше я общалась с двусущими, тем все больше понимала – насколько мы отличаемся. Нам, нэнги не требовалось раздеваться для обращения. Мы не охотились, чтобы звериная часть удовлетворила свои дремучие инстинкты.

Единственное, без чего нам было сложно, почти невозможно прожить – без полета. Драконы словно были лишь для того и созданы, чтобы бороздить лазурную высь, вдыхать разреженный воздух неба и спорить с солнцем, что ярче сияет: наша фантомная чешуя или лучи светила.

Я переоделась в тонкие синие лосины и тунику. Заперла ноутбук в чемодане, как мы всегда делали, покидая номер, и отправилась наружу.

Ладно. Сама отдохну и развлекусь.

Нормальная ситуация для одиночки-туристки.

Не впервой.

На террассе было светло как днем благодаря неоновым лампочкам, которые облепляли каждое дерево, каждый столбик и щедро развешанные высоко над головами гирлянды.

Расставленные вокруг бассейна столики уже ломились от тарелок с едой. Занять ближайшие к сцене мне не светило – их забивали, кажется, еще с утра. Поэтому я спокойно разместилась за одним из свободных.

Пахло шашлыком, запеченными на решетке овощами, блинчиками и еще бог знает чем. Время от времени нос щекотали нотки едва разрезанного арбуза, дыньки, персиков и апельсинов.

Я неспешно сходила к чанам и блюдам с едой, что располагались на двух длинных столах, составленных углом и прятались под навесом.

Набрала себе кусочков арбуза, дыньки. Немного сочного, истекающего пряным соусом шашлыка, овощей, запеченных на решетке. Вечером наедаться – себе в минус.

Хотя многие туристы ни в чем себе не отказывали. Слишком уж соблазнительными были десятки кушаний. Так и хотелось попробовать все. Хотя бы немного.

Вот почему местные врачи лечили последствия переедания чаще, чем солнечные ожоги и тепловые удары.

Оборотни редко обгорали, людей здесь было крайне мало. Зато по части набивать живот и те и другие не знали меры.

Люды нигде не было видно, и я решила ее не искать. Не звонить и не беспокоить. Мало ли? Нашла себе красавца волка или того же верпантеру. А то даже и вербера и развлекается. Как-то не по-товарищески ломать ей весь кайф своими неуместными поисками.

День выдался просто безумный. И было так приятно принять, впустить в себя беспокойную возню малышни возле бассейна. Оклики родителей, разговоры, звуки шагов… Далекую музыку, стрекот насекомых…

Словно жизнь опять стала прежней.

Такой, какой она и была до моей сегодняшней встречи с Артаром Ревским. Которая перевернула все с ног на голову и грозила обрушиться новыми бедами на мою несчастную голову.

Подумай о нечистом – и он появится…

Хорошая пословица. Всегда работает. Зачем я только вспомнила про Ревского?

И, признаться честно, я не думала, что он еще может чем-то удивить. Но… Артару и это удалось в полной мере.

Я словно инстинктивно почувствовала его появление. Даже не знаю как. Не исключено, что аурным драконом. Я еще не знала до конца все его возможности. Как не знали и большинство нэнги. В древности, когда, такие как мы, правили миром и считались богами в Египте, они могли многое из того, что мы не умеем сейчас.

Артар появился со стороны бара, и сразу будто заполнил собой все пространство. Не стало ни людей возле бассейна, ни шкодящей ребятни, ни анаконды-очереди туристов возле столов с едой. Все исчезло. Остался лишь он.

Огромный, мощный и хищный.

Так я его сейчас видела.

Ноздри Ревского раздувались, и он сразу нашел меня взглядом. Первым делом, как вышел из двери. И дальше шел, не глядя никуда, даже под ноги, не прерывая наш зрительный контакт.

Черт! Я поперхнулась и закашлялась. И тут на арене появилось еще одно действующее лицо. До боли знакомое лицо. Люда! Она вышла следом за Ревским и стремительно направилась ко мне. Обогнула Артара по короткой дуге. И пока он медленно пересекал зал, словно ледокол небольшое замерзшее озерцо, Люда уже устраивалась рядом со мной.

По-хозяйски взяла себе немного шашлыка.

Я вскинула бровь.

– Еще принесу! – заверила подруга и вонзила зубы в сочное мясо. Мне же кусок в горло не лез. Я прокашлялась и продолжала наблюдать за Артаром. А он не сводил с меня глаз.

Эта молчаливая борьба взглядов длилась несколько минут. Пока Ревский резко не свернул в сторону, все-таки не приблизившись окончательно.

Я только теперь поняла – куда он направляется. Уж слишком длинный и изогнутый путь выбрал альфа здешних мест.

Ревский нехотя отпустил мой взгляд, крутанулся на пятках и резко прибавил шагу. Вот теперь он двигался как я привыкла. Молниеносно. Слишком молниеносно для такого крупного и мощного существа.

Ревский пристроился за дальним столиком. И тотчас к нему подскочила официантка. Я все еще косилась на Артара. А он опять остановил на мне взгляд. Но когда я снова поперхнулась – на сей раз уже чаем, которым запивала мясо, повернулся к лисице со смешными рыжими кудряшками. Они очень забавно отсвечивали на фоне оранжевой формы здешней прислуги.

Лисица замерла возле столика хозяина и молчаливо ожидала его приказаний.

Я вернулась к шашлыку. Но продолжала ощущать Ревского так, будто он прямо за плечом. Я даже чувствовала его жар. Словно тот мог преодолеть пространство зала, что разделяло наш столик и столик Ревского.

Заметив, что я снова смотрю на нее, причем не без вопроса и недоумения, Люда невинно развела руками.

– Извини. Ревский меня временно экспроприировал. Поэтому я не вернулась в номер.

Вот это номер! Родился каламбур.

Я хлопнула глазами и ощущая, что они уже где-то в районе лба, уточнила:

– Ревский позвал тебя на беседу?

– Да, – проглотив кусок мяса, беспечно сообщила Люда.

– Зачем?

Даже не знаю, что нашло на меня, но в груди кольнуло и стало аж неприятно, что эти двое общались за моей спиной. Я понимала, что это неправильно. Мне вообще не должно быть дела до Ревского и того, что он вытворяет. Но эмоции прибывали как приливные волны. Одна за другой. Одна за другой.

Острые, как местные соусы.

Насыщенные, как морской бриз.

Неприятно кололо между ребрами, в груди что-то сжималось. Я сделала над собой усилие и спросила:

– Чего он хотел от тебя?

– Про тебя спрашивал.

И опять же! Я вообще не должна была отреагировать на этот ответ подруги. Но вдруг неожиданно стало полегче. Нет! Правда! Мне полегчало! Как-то сразу и неожиданно.

Я глубоко вдохнула, расправила плечи, которые оказывается свела и уточнила:

– О чем спрашивал? Нельзя поконкретней?

– Что любишь. Что тебе нравится. Что ненавидишь. Какие предпочитаешь виды отдыха, работы и прочее. В общем все про тебя.

– И ты рассказала?

– Да. А что? Это было тайной? Ты же не думаешь, что у Ревского не нашлось бы других способов собрать подобную информацию? Пусть даже более долгих?

– Не думаю.

Я откинулась на спинку стула и не могла понять – рада я или рассержена. А может и то и другое. Я хранила твердую уверенность, что Ревскому плевать на мои заморочки, привычки и интересы. Сказал: к ноге, и я должна приползи и лаять по команде.

Но он изучал меня. Узнавал. Пытался проникнуть глубже, чем позволяло наше нынешнее общение.

Он действовал так, как действовал бы нормальный, порядочный мужчина.

Хм… Неожиданно и, пожалуй, ошеломляюще.

Я покосилась на Ревского.

Тот сразу же отреагировал. Подобрался на стуле, выпрямился и показал бокал, словно издалека чокался.

Не успела понять – как реагировать, а возле столика нарисовалась все та же лиса официантка. Остроносая девушка с тонкими губами и хитроватым, но милым личиком.

С ее подноса на наш столик перекочевали несколько видов мороженого. Чуть подтаявшего, политого густым темным шоколадом, темно-бордовым вареньем, ягодами. Присыпанного орешками.

Следом официантка поставила перед нами: огромных лобстеров, крабов, раков, запеченных на решетке кальмаров и нежную красную рыбу в фольге. Каждой по блюду.

Поклонилась и молча ушла. Я даже спросить ее ни о чем не успела.

Так вот что означает жест Ревского!

Приятного аппетита.

Я снова покосилась на Артара. Тот кивнул. Мол, поняла правильно.

Я посмотрела на Люду. Та с хрустом принялась отрывать конечности у лобстера.

На мой взгляд только пожала плечами.

– Ну а что ты предлагаешь? Вернуть все это официантке? Чтобы на кухне выкинули хорошую еду? Да бро-ось! Это же ерунда! Ну захотел мужик нас порадовать! Разве ты чем-то за это ему обязана?

– Смотря что он по этому поводу сам думает, – я опять через плечо мазнула взглядом по Артару.

Он все время на меня пялится, что ли? Всякий раз, когда я оборачивалась к Ревскому оказывалось, что он тоже на меня смотрит. Это смущало, будто меня поймали за чем-то неприличным. Вроде подглядывания в мужской бане. Хотя ничего подобного я не делала.

Поэтому я встала, и решила сама себе доказать, что ничего Ревский мне сделать не может.

Под прицелом сотен любопытных глаз я приблизилась к Артару. Он даже не встал, сидел и смотрел снизу вверх. И жестом предложил место напротив себя за столиком.

Но я мотнула головой.

Артар развел руками: мол, ну что ж, было бы предложено.

– Зачем вы все это делаете? Вроде мы договорились на счет конкурса? Чего вы сейчас добиваетесь? Ну узнали, что я люблю есть. Возможно, узнали, как я люблю спать.

При этих словах Артар напрягся и закинул ногу на ногу. Я ждала от него реплики. Но Ревский промолчал, давая мне выговориться по полной.

– Я не понимаю, чего вы хотите.

Вот теперь Ревский усмехнулся:

– Странно. Мне казалось, я сразу озвучил, чего хочу.

Не знаю почему, но краска бросилась мне в лицо. И вовсе не от слов Ревского. А от его взгляда, который так прошелся по телу… Ну даже не знаю, будто я голая и извиваюсь у шеста, как стриптизерша. По-моему, даже там мужики так на женщин не пялились.

– Я имею в виду, что за планы или козни вы мне строите… – безнадежно теряя запал произнесла я.

Ревский развел руками.

– А нечего тут понимать. Я просто хотел сделать тебе приятное.

И вот тут он меня прямо наповал сразил. Чего чего, а подобного от этого шовиниста «ты моя» я совершенно не ожидала.

– Зачем? Зачем вы хотели сделать мне приятное?

– Не знаю. Когда тебе приятно, приятно и мне.

Он ответил почти спокойно, только губы чуть дрогнули и пальцы сжали подлокотники кресла. Я вспомнила, как Артар легким движением ломал крепкую мебель.

– Мне кажется, это какой-то план… Скажите прямо – чего вы добиваетесь! Про «хочу» я уже слышала!

– Хотел сделать тебе приятное. Я явно тебя обидел в первую встречу. А потом напугал. Поэтому я решил немного исправиться.

Я смотрела в красивое лицо Ревского, будто высеченное в скале, и думала: зачем он сейчас это говорит. Есть какая-то цель? Или просто так?

– Я всегда говорю то, что думаю. Это моя фирменная фишка.

Ревский поднялся и спрятал руки в карманы.

Кажется, сжал их в кулаки. Но проверить я не могла.

– И не лукавите? – прищурилась я, зачем-то опять играя с этим хищником. Который стоя буквально казался горой, каменной глыбой, а не человеком.

Да и не был Ревский человеком. Ни одну секунду своей жизни.

Он был слишком большим, слишком напористым и слишком много места занимал сейчас в моей жизни. Во всех смыслах этого слова. Включая даже мои мысли.

А не только странное ощущение, от которого я не могла избавиться, не могла приглушить или даже отвлечься… Будто, когда Артар Ревский поблизости, в моем мире не остается места ни для кого и ни для чего больше. Все занимает лишь он один…

– Нет. Не лукавлю. Это тоже моя фишка.

– Зачем вам пытаться понравиться мне? Я не понимаю! В первую встречу вы заявили, что заберете меня. Так или иначе. И если у меня нет выхода…

Я запнулась, потому что Ревский склонился ко мне. Взял мою голову за подбородок и на секунду мир вокруг прорезался из странного, невнятного марева. Я поняла – на нас все глазеют! Зеваки следят, изучают, обсуждают. Подростки у бассейна перестали шалить, собрались в кучку и перешептываются.

Смущенные туристки косятся и роняют взгляд в тарелку, делая вид, что едят…

И жест Ревского – слишком интимный, почти вызывающий, заметили все.

– Ты говоришь со мной! Остальные не имеют значения! – будто прочел мои мысли Ревский. И сразу сделал неважным все, что происходило вокруг нас. Как ему это удалось? Да черт его знает, этого громадного вербера… – А теперь давай так. Да! Когда я это все говорил, так я и думал. А теперь я думаю иначе.

– Почему? – выдохнула я, с трудом проталкивая воздух в легкие.

На секунду почудилось, что Артар Ревский вдруг показал мне свою уязвимость. Или зависимость. Не знаю, как выразиться. Но это стало настолько ошеломляющим открытием, что я ненадолго утратила дар речи.

Только смотрела на Ревского и молчала.

Казалось: звуки и слова неожиданно утратили смысл. Секунды повисли в пустоте времени.

Были только его глаза, удивительно чистые, похожие на два ярких сапфира. И его жар, который, как бы я ни старалась, пробирался под кожу. И мое тело принимало его, брало и не желало слушать возражения разума.

– Мне объяснили… – нехотя признался Ревский, будто опять позволял мне увидеть собственную слабость. Я приподняла брови.

– Кто?

– Ренат, мой бета. Я вас познакомлю. Сегодня.

– Извините, но я не планирую проводить с вами вечер! – выпалила я на едином дыхании.

Ревский усмехнулся и парировал:

– Не планируешь, но проведешь. Даю тебе слово. Даже сделал бы ставку.

– Заставите? – я прищурилась и посмотрела на вербера с вызовом.

Он резко убрал руку, что держала мой подбородок. И вроде бы налитый зноем южный воздух прошелся по коже холодом. Настолько горячим было прикосновение Ревского. И настолько силен оказался контраст. Я отшатнулась от него, словно отвоевывая у Артара собственное личное пространство. Но лучше не стало. Ревский сделал шаг вперед, мгновенно вернув нам прежнюю диспозицию и пояснил:

– Я буду выступать в мужском состязании. Для тебя. Не думаю, что ты упустишь такую возможность надо мной посмеяться!

В его голосе вновь смешалось рычание дикого зверя и металл, присущий разозленному человеку.

Будто обе сущности Артара сейчас находились в полной гармонии с собой, но не с ситуацией.

– Ну что? Я прав? – оскалился Ревский, больше не скрывая своей досады.

Я только кивнула.

– Посмотрю!

– А еду… можешь либо насладиться. Либо выбросить. Это ведь ничего не решает? Не так ли?

Я сглотнула, понимая, что он опять меня прочитал.

– Ты не избавишься от моего внимания и своих мыслей обо мне. Не избавишься от подозрений, что я как-то дальше буду тебя преследовать. Не избавишься от моего присутствия. Я не уйду. Съешь ты то, что я тебе подарил или же выбросишь. Я не исчезну с твоего горизонта!

Он настолько подавлял интонациями, голосом – хрипловатым, но все равно мелодичным басом, что я просто опешила. Только машинально сжимала и разжимала кулаки, как недавно делал сам Ревский.

Воздух, казалось резко стал колким, суховатым и каким-то неприятным. Так и царапал горло при каждом вдохе.

– Кажется, опять я тебя напугал? – догадался Артар и голос его зазвучал мягко, практически нежно. И от этой резкой перемены я снова совсем растерялась. Еще недавно Ревский словно рубил словами, рассекал все на своем пути… А теперь… теперь он ими гладил. И я опять не могла найти слов, просто найтись, чтобы что-то сказать или сделать.

Горячая ладонь Ревского медленно провела по моему плечу. Не по-хозяйски и не властно. Плавно и ласково. Так гладят ребенка, когда тот напуган. Осторожно и одновременно настойчиво. Чтобы малыш понял: его берегут, им дорожат и поддерживают.

Артар улыбнулся уголками губ и глаза его вдруг просияли. Совсем не так, как еще недавно, когда он будто планировал сделать из меня десерт. В постели.

Взгляд Ревского лучился теплом.

– Не бойся. Я ничего тебе не сделаю. Наши повара, правда, старались исключительно для тебя. Так что попробуй. Может тебе понравится. Это ведь ничего не изменит.