Властелин булата Прозоров Александр

– Верни его к ужину, папа, – попросила великая Макошь. – Вдруг он понадобится кому-то из друзей?

Получив нормальную работу, Матвей сразу ощутил себя в своей колее. Прикатил со двора длинный ровный чурбак, полосатым от непроваров топором за полдня развалил его на две половины. Сколотым наискось кремниевым осколком, постукивая по нему березовым поленом, заровнял колючий из-за щепы край. Долото и молоток этот нехитрый инструмент успешно заменил. Хотя, понятно, нормальными слесарными принадлежностями работать было бы быстрее и удобнее. Затем величайший из богов, прародитель всех славян и его правнук в сотом поколении пообедали, сидя на бревнышке бок о бок и запивая из общей крынки шипучим желтым квасом копченую белорыбицу. Подкрепившись, Матвей снова взялся за полено и кремниевое долото, выдалбливая в чурбаках пазы под перекладины каркаса, а пышноволосый Сварог принес в мастерскую несколько длинных жердей и умело подрубил их в нужный размер.

К сумеркам каркас горна был практически готов.

– Завтра глиной замажем, и можно браться за меха, – похлопал ладонью о ладонь студент.

– А ты молодец, внучек, – неожиданно признал великий Сварог. – И голова на месте, и руки правильно растут. Такими потомками можно гордиться.

– Все в тебя, дед! – ответил Матвей.

– Пойдешь ко мне в помощники али свое ремесло затеять желаешь? – поинтересовался прародитель славянского народа.

– На полпути дело всяко бросать нельзя, – покачал головой молодой человек. – Сталь нормальную сварим, а там посмотрим.

– Ну вот и славно! – обрадовался бог кузнецов. – А то затосковал я чего-то без толковых помощников. Ты первый, кто хоть немного ведает, что творит.

Великий Сварог довел гостя до зеркала, обнял на прощание и толкнул в глянцевый овал.

– Ужин ждет, великий Матвей! – встретила его у зеркала крохотная старушка. – За мной ступай, к столу проведу.

В темноте вечерних коридоров светильник в ее руках оказался весьма к месту – где и что находится во дворце властительницы Вологды, студент-технолог все еще не понимал. И поэтому, подкрепившись за обширным столом, вытянулся рядом с ним на лавке, блаженно закрыв глаза.

– Ты разве не поел, великий Матвей? – шепнул в самое ухо хриплый голосок.

– Спасибо, все было очень вкусно. Однако пути в спальню боюсь в темноте не найти.

– А ты помощницу домовую спроси.

– Это какую? – приоткрыл глаза студент и не особо удивился, увидев у лавки маленькую старушку в замшевом пончо, с морщинистым лицом и тщательно зачесанными на затылок седыми волосами.

– В ладоши хлопни да спроси: «Воструха-берегуха, покажи, где моя опочивальня?»

Матвей послушался, ударил в ладоши, произнес подсказанную фразу, и старушка тут же предложила:

– За мной ступай, провожу!

– Чего же раньше не провела?! – поднялся со скамьи молодой человек.

– Так ты же не просил, – с логикой компьютерной программы парировала воструха и исчезла, чтобы возникнуть снова уже возле дверей.

– Три тысячи лет, а ничего не изменилось, – усмехнулся студент и легкой трусцой погнался за хранительницей дома, чтобы подняться на два этажа выше, раздеться и упасть на меха, укрывающие высокую охапку сена.

Утром его подняла опять воструха, уже другая, торопя к завтраку, а сразу после еды – провела к зеркалу.

– Похоже, отцу ты пришелся по сердцу, – кратко сообщила великая Макошь, встретившая гостя возле темного овала, и легким движением отправила его за несколько сотен километров, через бескрайние леса, глубокие реки и бездонные топи в далекую Железную Устюжну.

В мастерской молодого человека уже дожидались три деревянных корыта с глиной и великий Сварог, строгающий ольховую ветку. Причем даже бог-кузнец предпочел для этой аккуратной работы не железный нож, а нож из оленьего рога, со вклеенными в лезвие пластинками острейшего обсидиана.

– Так, внучок? – указал он на уже лежащие на козлах два деревянных цилиндра.

– Оно самое, дедушка, – кивнул Матвей. – С добрым утром.

Ровно оструганные палочки они завернули в бересту и вмуровали в самый низ будущего горна – чтобы потом вытянуть, а в получившиеся отверстия вставить носы мехов. Затем в четыре руки выложили стенки.

Больше всего времени ушло на изготовление мехов – портной из Матвея получился не самый лучший. Однако за три дня студент все же добился намеченного: смастерил два больших мешка с пластинами наверху. При нажатии на педаль – пластина опускалась, выдувая воздух. Убрал ногу – и подвешенный через балку валун поднимал пластину наверх, наполняя меха.

Обратными клапанами работали кожаные лоскуты, пришитые над отверстиями размером с кулак. Простенько, но надежно.

На пятое утро студент неожиданно застал за завтраком обеих девушек. Хотя Светлану узнал не сразу. Она переоделась по местным обычаям, и теперь ее облачало длинное, до пят, одеяние из очень тонкой и мягкой бежевой замши, хорошо демонстрирующей все изгибы спортивного тела. По талии, вокруг шеи и на запястьях шли полоски белоснежного песцового меха, на груди красовались костяные шарики, сразу под воротом и по краю манжет сверкали шарики перламутровые. Наряд завершали жемчужные серьги и заколка в волосах, тоже украшенная жемчужной россыпью.

– Матвей, не пропадай никуда сегодня, – кивнула ему девушка. – Великая Макошь ближе к полудню девушек пришлет, жену себе выберешь.

– Как раз сегодня я не спешу… – разделываясь с куропаткой, ответил молодой человек. Только через минуту до Матвея дошло, что именно он услышал, и студент заорал в спину уходящей Светы: – Стой! Какую еще жену?!

– Викентий отказался, ты нет, – чуть задержалась в дверях девушка. – Посему богиня Вологды подготовила все для твоей свадьбы.

– Но я просто промолчал! – рявкнул Матвей, однако створка уже закрылась.

– Молчание – знак согласия! – заржала одетая во все тот же красный топик Валентина. – Ну, парень, ты попал!

– Да чтоб его… – Матвей мотнул головой и потянулся за куском ветчины.

– У тебя даже аппетит не пропал? – разочаровалась Валя.

– Предлагаешь совершить побег? – хмыкнул молодой человек. – Ты хоть пару дней одна в этом мире протянуть сможешь?

– Тюха ты матюха, – поморщилась девушка. – Бежать оно, понятно, некуда. Но мог бы хотя бы поскандалить! Мужик ты или нет?

– Сперва нужно осмотреть невест, – ответил Матвей, запил ветчину квасом и поднялся. Первое волнение от услышанного известия прошло, и он решил не торопиться с паникой. В конце концов, он не целомудренная девица, чтобы бояться брачной постели. Мужикам в этом вопросе всегда проще. – Пойду к реке, умоюсь. Ты не знаешь, тут мыло есть?

– На берегу есть отличный натуральный скраб. Речной песок называется, – засмеялась Валентина. – Не убегай, я с тобой! Не хочу упустить подобное зрелище!

Избавиться от назойливой спутницы не удалось – что, однако, пошло на пользу. Валя успела познакомиться со здешней речкой и показала удобное для купания место. И даже посоветовала использовать в качестве мочалки пучки жесткой травы. Во дворец студент вернулся опрятным и посвежевшим, без глинистой пыли в волосах и потной корки на теле.

Светлана встретила будущего жениха на крыльце, протянула руку:

– Пойдем, Матвей. Суженые твои уж извелись все в тронном зале.

Молодой человек взял ее за локоть, и так, вместе, они и вошли в распахнутые двери главной вологодской палаты.

– Ого, квадратуру мне в тангенс! – чуть не споткнулся Матвей, увидев, что здесь творится. – Неужели все это затеяли ради меня?

Правительница Вологды подошла к вопросу на совесть и собрала на смотр никак не меньше трех сотен девушек: стройных и толстеньких, высоких и низких, русых, блондинок и черноволосых, белокожих и смуглых. Ее гость получил такой выбор, о котором не мог даже и мечтать!

– Встаньте плечом к плечу, девочки, – отпустив жениха, распорядилась Светлана. – В толпе юный бог не сможет всех вас рассмотреть. Дайте ему пройти между рядами!

Невесты зашевелились, выполняя приказ явившейся из будущего богини. Правда, после долгой суеты, встали не рядами, как предполагалось, а в неровную длинную спираль. Однако Света ничего менять не стала и просто сделала приглашающий жест.

– Ладно, – ощутив на спине нервный холодок, кивнул молодой человек. – Посмотрим, что здесь творится…

Матвей медленно вошел в бесконечный лабиринт дивной красоты, двинулся между девушками – длинноволосыми и курчавыми, пышногрудыми и стройными, широкобедрыми и худышками, упитанными и плоскими. Некоторые из них скромно опускали взор, некоторые смотрели прямо в лицо, то ли дерзко, то ли призывно, кое-кто облизывал губы, иные улыбались, иные прикусывали пряди волос…

Спустя несколько минут Матвей вышел к подругам и покачал головой:

– Даже не знаю… Их слишком много. И все хорошенькие. Мне, наверное, нравится половина из них.

– Я знаю, что нужно сделать! – вскинула палец Валя. – Нужно сыграть в «третий лишний». Сперва укажи тех, кто точно не нравится. Мы их спровадим…

Светлана, не обращая на нее внимания, обняла молодого человека и прошептала на ухо:

– Выбирай не ту, что понравится. Выбирай ту, каковую потерять будет страшно. Смотр кончится, они разъедутся, и никого из сих девушек ты не увидишь более никогда в жизни! Среди красавиц есть та, с которой тебе будет жалко расстаться? Иди и помни: ты видишь их последний раз в жизни. Но одну из всех ты можешь сохранить…

Гостья из будущего еще что-то нашептала, коснулась пальцами его переносицы, губ и сердца и тихонько толкнула в спину.

Молодой человек вошел в лабиринт снова, скользя глазами больше по лицам, а не по телам, проходил между брюнеток и блондинок, щекастеньких и белокожих, голубоглазых и карих… Внезапно его душу кольнуло что-то, похожее на разочарование, и Матвей замер, сделал шаг назад, к миниатюрной густо-густо-рыжей девчонке с россыпью задорных веснушек на щеках. Девушка подняла на молодого человека большущие синие глаза, пару раз торопливо хлопнула ресницами, и Матвей понял причину своего разочарования. Ему стало отчаянно жаль, что больше никогда в жизни он не увидит этих голубых глаз, не сможет зарыться лицом в густые рыжие кудряшки, что целовать эти веснушки будет кто-то совсем другой…

Студент колебался всего секунду, потом решительно взял конопушку за руку и, расталкивая прочих девушек, вывел вперед, поставил перед Светой:

– Вот, ее выбираю! Что дальше?

По тронной палате прокатился вздох разочарования.

– Как тебя зовут, красавица? – провела пальцем по щеке невесты великая Светлана.

– Заряна, светлая богиня, – склонила голову конопушка.

– Последний шанс передумать, Матвей, – предупредила Светлана. – И обратной дороги не будет. Так что, добрый молодец? Согласен ли ты взять в жены сию красавицу, смертную деву Заряну?

– Согласен, Светик, – кивнул молодой человек. – И никакую другую мне не надо.

– Благодарю тебя, мой бог! – рухнула на колени рыжая девица, сжимая его ладонь. – Клянусь, ты никогда не пожалеешь о своей милости!

– Невесту, похоже, можно не спрашивать, – заржала рядом Валентина.

– Встань, Заряна, – поднял девушку с коленей Матвей. – И запомни отныне и навсегда. Если ты хочешь меня за что-то поблагодарить, то должна не кланяться, а целовать меня в губы. Ты поняла, милая?

Рыжая закивала. Из ее глаз катились слезы.

– Ты согласна связать свою судьбу с моей?

Заряна закивала еще чаще.

– Ты этому рада?

Избранница набрала в грудь побольше воздуха, закинула руки Матвею за шею и крепко-крепко поцеловала его.

– Тьфу, меня сейчас вырвет, – поморщилась Валентина. – Уровень розовых соплей двести двадцать баллов.

В ответ Света громко хлопнула в ладоши и объявила:

– Бог Матвей сделал свой выбор, прекрасные дочери славного народа! Отныне у него есть невеста! Возвращайтесь к родным домам, красавицы, и передайте, что в семье славянских богов горит теплом и жизнью еще один очаг! Корень земли нашей расширяется и крепнет! И пусть с возвращением вашим ваши дома и веси наполнятся любовью, согласием и покоем!

Светлая богиня опустила голову. Отвергнутые невесты с недовольным шелестом потянулись к дверям, ответно склоняясь перед великой. А когда неудачницы покинули залу – Света поманила молодых за собой.

Выйдя за стены города, она повернула направо, быстро зашагала по натоптанной тропе и вскоре вошла в яблоневый сад, разбитый среди огромных валунов, стоящих каждый на своей цветочной клумбе. Здесь гостей встретил правильный, как с картинки, волхв: тощий, седобородый, с посохом и в длинной мантии. Поклонился, проводил к роднику, возле которого возвышался пышный куст вербы, украшенный ленточками, веревочками и даже перламутровыми и костяными побрякушками, похожими на женские украшения.

Волхв оперся обеими руками на посох, внимательно посмотрел на жениха, на невесту. Спросил:

– Зачем явились вы сюда, дети славного народа?

– По завету матушки всеобщей Триглавы-кормилицы всесильной желаем мы воедино себя связать, мудрый сварожич, – тихо подсказала Светлана, стоя за спиной Матвея, – дабы из птах неприкаянных единым целым стать, с душою и плотью единой, домом и чадами общими…

– Желание сие похвально, – умный волхв сделал вид, что принял голос светлой богини за речь юноши. – Однако же тверд ли и верен выбор ваш, дети? Узы священные брака разорвать не по силам ни богам, ни смертным, и потому вы должны быть уверены, что о поступке сем не пожалеете. Крепка ли ваша любовь, дабы в пути дальнем через поприще смертной судьбы не погаснуть, не истрепаться, не исчезнуть? Хорошо ли вы друг друга знаете, давно ли познакомились?

– Часа полтора назад, наверное, – признался Матвей.

– Да вы что?! – совершенно искренно возмутился волхв. – Ступайте отсель, и чтобы я вас здесь больше не видел!

– А-а-а… – растерялся было Матвей, но Заряна, лучше знакомая с обрядом, взяла его за руку, повела вокруг праздничного куста, и спустя минуту, сделав первый оборот, молодые вновь предстали перед старцем.

– Экие вы упрямцы! – всплеснул руками тот. – Я ведь серьезно сказываю! Первый раз друг друга углядели, и сразу туда же, детишек строгать нацелились! А ну, не сложится у вас, что тогда? Сиротами голодными и неухоженными малюткам оставаться? Ступайте отсель и подумайте еще раз, прежде чем поступок необратимый свершать!

Молодые обошли куст второй раз и снова оказались перед волхвом.

– Ступайте отсель, дети мои, – пригрозил им посохом старец, – ибо если появитесь здесь еще раз, свяжу вас навеки воедино божьей волей и именем, и изменить сего вы уж никогда более не сможете!

Гость из будущего и юная славянка отправились на третий круг. Пока они совершали последний оборот, Светлана тихо подошла к старику и встала рядом с ним. И когда Матвей и Заряна завершили последний оборот, изрекла вместо волхва:

– Что же, дети мои. Вестимо, тверда воля ваша и отговорить вас от нее никому не по силам. Матвей, подними правую руку, а ты, Заряна, левую.

Жених с невестой послушались, и Светлана связала их поднятые мизинцы воедино.

– Светом Яриловым, водой текучею, травой зеленою, ветрами быстрыми, землею сырою, кровью Свароговой заклинаю нить сию на вечную крепость! Связую отныне на веки вечные во единую судьбу, во единую душу, во единую радость и единое горе и единую плоть внука Сварогова Матвея и внучку Сварогову Заряну в семью одну, плоть к плоти, душа к душе, жизнь к жизни. И пусть всегда, покуда вы рядом, в глазах своих, в прикосновениях и объятиях купаетесь вы в любви, счастии и радости, ако купава прекрасная в водах текучих купается, но завсегда твердо на месте своем остается! Отныне и навсегда заклинаю вас волей и силой своею! – Светлана крепко сжала поднятые мизинцы молодых, отпустила и сделала шаг назад: – Отныне вы муж и жена, Матвей и Заряна. Можете целовать друг друга. И больше не останавливаться!

– Неплохо, скромненько и со вкусом, – похлопала в ладони Валентина. – Мне кажется, я даже уронила соленую слезу зависти.

Девушка подсунула большие пальцы под лямки своего топика, подождала, пока молодые нацелуются, подошла, крепко обняла их за плечи:

– Поздравляю, ребята! И очень надеюсь больше никогда и ничего о вас не услышать!

– Это доброе пожелание, молодые, – на всякий случай уточнила Света. – Валентина у нас темная богиня. Если она ничего о вас не услышит, значит, у вас не случится никаких неприятностей.

– Спасибо, великая, – широко улыбнулась злой ведьме Заряна.

– Да всегда пожалуйста! – отмахнулась Валя и отступила. Огляделась и ушла куда-то в сторону, в то время как все остальные отправились в Вологду.

Молодые супруги шагали рука к руке, сжимая ладони друг друга, однако смотрели при этом в разные стороны, не решаясь встретиться взглядом. Ни смертная, ни провалившийся из будущего бог никак не могли столь быстро привыкнуть к своему новому состоянию. Еще утром не знали друг друга и не ведали, и вдруг бац! Они уже муж и жена.

Возможно, что-то изменилось бы за время обычного в таких случаях торжества, однако едва светлая богиня и юная пара поднялись на крыльцо, как рядом возникла крохотная старушка:

– Бог Матвей, тебя великая Макошь сыскать велела.

– Где она? – спросила Света.

– Там, – махнула на дверь воструха и сгинула.

– Надо ей помолиться! – спохватилась Светлана, вскинула пальцы к вискам. Улыбнулась: – Оп, получилось! Тебя не Макошь, тебя великий Сварог призывает. Пойдем, я вас к нему отправлю.

– Сам прародитель Сварог?! – охнула Заряна. – Я его увижу?

– А ты умеешь ходить через зеркала? – засомневался Матвей.

– Ты тоже умеешь, – спокойно ответила Света. – Просто тебя не научили. Пойдем скорее, не стоит заставлять ждать нашего великого первопредка.

Светлая богиня, в отличие от древних сварожичей, своих спутников в зеркало не кидала и не толкала, а спокойно провела, взяв за руку. Сперва Заряну, затем ее мужа. Замерла, глядя по сторонам, пожала плечами:

– Куда дальше, не знаю…

– Пошли покажу, – направился к дверям Матвей.

Он был уверен, что найдет великого Сварога в кузнице, и оказался прав. Пышноволосый старик занимался пристраиванием мехов к горну, вмазывая горловину одного из них в отверстие под горном.

– Хорошего тебе дня, дедушка!

– И тебе здоровья крепкого, внучок! – распрямился могучий бог.

– Позволь познакомить тебя, дедушка. – Матвей обнял за плечи рыжую девчонку и поставил ее перед собой. – Это Заряна, моя жена. Сегодня обвенчались…

– Приветствую тебя, всевеликий создатель! – Девушка опустила голову и как бы упала на колени, поджав ноги… Но оставшись висеть в крепких руках мужа. Хватка у студента-грузчика была ничуть не слабее, нежели у механического манипулятора.

– О небеса, позор моим сединам! – схватился за голову могучий прародитель славянского народа. – Я совсем забыл, что у тебя сегодня торжество! Ты уж не сердись, Матвей, прости старика. Я нашел камень, подходящий под твое описание, и так обрадовался, что забыл про все остальное.

– Ничего страшного, дед. Мы только рады увидеть тебя в этот день рядом с нами. Правда, Заряна? – Матвей отпустил плечи жены, уставшей поджимать ноги и опустившей их на пол.

– Все равно… – Великий бог хлопнул в ладоши: – Эй, вострухи-хлопотуньи! Для внука моего и жены его светелку лучшую отвести повелеваю и угощения праздничные туда доставить!

– Дедушка, познакомься, – Матвей указал на свою вторую спуницу. – Это Светлана, твоя прапраправнучка, что родится через сто поколений от сегодняшнего дня.

– Светлая… – пышноволосый Сварог приблизился к девушке, положил тяжелую ладонь ей на плечо, одним лишь указательным пальцем коснулся ее шеи и подбородка. – Ты красавица, внученька моя. И силу ощущаю в тебе великую. Силу, способную перевернуть весь мир! Такими потомками гордиться не грех.

– Благодарю тебя, дедушка, – склонила голову светлая богиня.

– Однако сегодня тревожить никого более не стану! – вскинул ладони величайший из богов. – Ныне лучший день в жизни твоей, великий Матвей, случился. И я в нем, конечно, лишний. Ступай, внучек, с любимой наедине оставайся. Вижу, огонь в крови вашей уж разгорелся. Вон, у красавицы твоей волосы, что пламя в костре, полыхают.

Заряна зарделась, попыталась пригладить рыжие кудри.

– За мной ступай, бог Матвей! – воплотилась из воздуха старушка в замшевой шапочке с подпалинами и вытертом кожаном платье и тут же исчезла, снова возникнув возле дверей.

Девушка испуганно взвизгнула, прячась за мужа, молодой человек посмотрел на собеседников:

– Дедушка, Света…

– Да уж ступай, ступай, – махнул на него бог-кузнец. – У тебя сегодня дело поважнее имеется, нежели валуны ворочать!

– Совет да любовь, – добавила Света.

Следуя за пропадающей и возникающей вострухой, Заряна и Матвей добрались до лестницы, поднялись на второй этаж, прошли десяток шагов и оказались в небольшой комнатке, со стенами из толстенных бревен, между которыми выпирал толстый слой болотного мха, и с полом, выстеленным вперемешку шкурами волков, оленей и барсуков. Окон здесь было два, и оба из пластинок полупрозрачной слюды; потолок строители набрали из плотно подогнанных одно к другому бревен. Видимо, сверху имелись еще какие-то жилые помещения.

– Здесь жить станете! – каркнула воструха и исчезла, оставив после себя погасший глиняный светильник, от фитиля которого тянулся вверх тонкий горьковатый дымок.

Матвей, следуя порыву, поднял лампу и потер ее выпуклый бочок.

Увы, джинн не появился.

– Неужели это все наше?! – восхищенно вскинула ладони ко рту Заряна, крутясь в центре комнаты. – Все это, все хоромы только для нас двоих?! И мы здесь будем одни?! Вот это да!

Богатство, вызвавшее столь великий восторг девушки, состояло из застеленного овчиной возвышения, берестяного короба с какими-то нитками и палками в углу, пары ламп, одна из которых была в руках Матвея, а вторая покачивалась под потолком, да трех ивовых корзин: двух пустых в углу, вставленных одна в другую, и одной полной, с толстой, плетенной из лозы рукоятью.

Отнеся лампу к стене, дабы ненароком не раздавить, молодой человек присел возле корзинки, заглянул внутрь. Там лежали пахнущие пряностями кульки из крупных листьев хрена, стоял большой горшочек с какой-то жидкостью, издающей кисло-сладкий аромат, и два горячих глиняных куска, покрытых мелкими, влажно парящими трещинками.

– Расскажу, ведь никто не поверит! – раскинув руки, упала на овчину Заряна.

Матвей вспомнил деревеньку, в которой они ночевали в первый вечер. Тамошний жилой амбар был чуть больше этой комнатушки, а набивалось в него, наверное, человек пятьдесят. Если сравнивать с теми условиями, то здешние и вправду могли показаться царскими. А если с обычной, даже самой нищей деревенской избушкой из двадцать первого века…

Студент сунул руку в карман, достал смартфон, посмотрел в его навеки погасший экран.

– Все то, что мы принимаем за колдовство, на деле есть лишь недостаток нашего знания, – пробормотал он услышанный где-то давным-давно, еще в том далеком будущем, афоризм. – Последние осколки неведомого мира.

– Что это? – заинтересовалась Заряна, приподнявшись с постели.

– Маленькое зеркало, – отер мертвый телефон о рукав рубашки Матвей и протянул девушке: – Это тебе. Мой свадебный подарок. Бери.

– Настоящее зеркало?! – задохнулась от восторга девушка, схватила темную пластинку, закружилась с ней по комнате. – Оно тоже мое?!

Рыженькая замерла, вскинула смартфон перед собой, поправила волосы, мотнула головой, ткнула себя пальцем в нос, звонко рассмеялась, опять запустила пятерню в волосы.

– Если микроскоп больше ни на что не годится, то почему бы и не забить им гвозди? – философски пожал плечами Матвей и снова заглянул в корзинку: – Как я понимаю, в глине запеченная рыба. В одном кульке копченая осетрина, в другом… Ого, курага! Не думал, что она тут есть. Еще здесь какая-то нарезка… Похоже, капуста с морковкой. Репа, свекла, молодая морковь… Ветчина… Ух ты, и целый горшок меда! Ты чего-нибудь хочешь?

– О великий!

От такого обращения Матвей резко выпрямился, ожидая очередного подвоха судьбы. Но перед ним стояла всего лишь рыжая девушка с пунцовыми губами и синими, словно угольное пламя, глазами.

– Мой бог! Мой муж! Мой любимый! – сглотнув, произнесла она. – Ты никогда не пожалеешь, что выбрал именно меня…

Она резко повела плечами, и ее сарафан с заранее распущенными завязками соскользнул вниз, оставив славянку совершенно обнаженной.

До нижнего белья в этом мире пока еще никто не додумался.

Заряна нервно облизнулась, закинула руки мужу за шею и прильнула к нему в жадном нетерпеливом поцелуе.

Великий Сварог даровал своему прапраправнуку в сотом поколении целых два дня покоя. В горнице молодоженов в сии дни и ночи появлялась токмо воструха, поднося новые угощения, да сами они иногда выскакивали во двор по насущной нужде, каковая не обходит даже самых могучих богов. На третье утро прародитель славян самолично постучал кулаком в дверь Матвея и громко позвал:

– Солнце поднимается, внучек. Поднимайся и ты, чадо, и пошли. Путь предстоит долгий.

Недавний студент обнял и поцеловал жену, поднялся, натянул джинсы, застегнул рубаху – и отправился к Сварогу.

Прародитель славян ничуть не преувеличивал – пробираться по узким тропкам, проложенным где сквозь чащу, где вдоль речных берегов, а где и вовсе по руслам ручьев, им пришлось почти целый день, с несколькими остановками на перекус. Наконец боги выбрались на берег широкой реки, и Сварог указал на шумящий под обрывом перекат:

– Вон, посмотри, какой красавец! Даже странно, что до сих пор ни един из богов не освятил его своим именем и не поставил в святилище для треб и поклонения.

В вечернем солнце стремительные волны бились о серый валун, примерно трех шагов в длину, двух в ширину и с совершенно плоским верхом на уровне пояса.

– То, что надо! – обрадовался Матвей. – Когда его привезут в кузню?

Великий Сварог удивленно вскинул брови. Молча и внимательно посмотрел на праправнука.

– Понятно, – вздохнул студент, сникнув под взглядом прародителя. – Халявы не будет, тащить придется самим, – гость из будущего почесал в затылке. – У меня такая мысль, дед. Давай плот сколотим, булыган на него поднимем, и по воде…

– Река течет туда, – показал на восток бог-кузнец, – а Устюжна там… – Сварог ткнул пальцем себе за спину.

Молодой человек чертыхнулся, прикусив губу. Мотнул головой, разделся, полез в воду. Пристроился к валуну сбоку, навалился…

Тот даже не дрогнул.

Матвей выбрался на берег, протянул руку к деду. Мудрый Сварог достал из поясной петли свой топор, отдал правнуку. Тот в несколько прыжков перебрался в лес, сильными ударами срубил сосенку примерно в две руки толщиной, попытался отсечь вершину – но неудачно. Чертыхнувшись, Матвей положил топор на ближайший камень, выправил замятое лезвие подобранным здесь же булыжником. Срубил вершину, грубо отесал. Еще раз выправил топор, вернул богу-кузнецу. Полез обратно в реку, подсунул слегу под край валуна, навалился…

Камень сочно чмокнул, выворачиваясь из тысячелетнего ложа, громко булькнула вода, заполняя яму – Матвей торопливо сунул слегу глубже, навалился плечом, и его добыча перевалилась с боку на бок, подкатившись на пару шагов к берегу. Там, среди мелких валунов, уже приплясывал огонек костра.

– Иди сюда, внучок, грейся! – позвал из темноты великий Сварог. – Утро вечера мудренее. В темноте все едино много не наработаешь.

Матвей послушался, выбрался на обрыв и сел рядом с прародителем славян, протянул руки к огню.

– Мы же боги, дедушка! – устало выдохнул он. – Неужели нельзя просто выдернуть волосинку, щелкнуть пальцами, и чтобы валун сам собою переместился в кузню?

– Конечно, можно, внук мой, – согласился великий Сварог. – Ты можешь дернуть волосок и можешь щелкнуть пальцами. Тебе дозволительно даже выдернуть волосинку и произнести колдовские слова. Только не забудь потом взяться за слегу и выворотить валун на берег.

– Но мы же боги, дед! Мы всесильны!

– Это верно, внучек, – согласился величайший из богов, сотворивший, по легендам, весь обитаемый мир. – Мы всесильны. Мы бессмертны, и потому можем позволить себе двести лет строить дом, дабы потом обитать в роскошных хоромах. Мы прорицательны и потому способны пятьсот лет варить в котлах болотную грязь, дабы наши внуки летали на стальных птицах. Мы могучи телом, и потому ты в одиночку вывернул камень, с которым не управились бы десять смертных. Мы всесильны. Но главная наша всесильность, о великий Матвей, есть терпение и настойчивость. Жизнь смертных для нас лишь малый миг. Эти наивные дети, дарующие нам могущество, видят только результат, не ведая о веках труда, ведущих к цели. Минует всего пара поколений, и сгинут все, кто увидит, как ты мучился, перекатывая сию наковальню в наш дом. Останется лишь память о великом Матвее, коему захотелось получить свой собственный священный камень. Сей Матвей дернул волосок, щелкнул пальцами, и громадный валун перенесся на пятнадцать поприщ через леса, холмы и топи.

Всемогущий Сварог тихо рассмеялся.

– Терпение и труд все перетрут? – вспомнил бессмертную истину студент. – Я всегда подозревал, что именно так и происходят все чудеса. Скажи, дед, а сколько лет ты потратил, создавая весь этот мир? Миллион, два? Четыре с половиной миллиарда?

– Смертные склонны преувеличивать наши возможности, внук мой, – скромно признался великий Сварог. – Однако стоит ли их разочаровывать? Ведь наше могущество складывается по капелькам из их искренних молитв. Если мы потеряем их веру, они потеряют наше покровительство. И кому от этого станет лучше?

Внезапно в темном воздухе захлопали крылья, пламя костра почти легло наземь от обрушившегося на него ветра, и на высокую траву опустился огромный пес размером с сенбернара – однако короткошерстный и украшенный широченными крыльями.

Сложив оные, он поставил к ногам прародителя славян тяжелую корзинку, вытянул лапы и опустил голову на них, косясь на паренька большим глазом с пляшущими языками пламени внутри.

– Крылатых псов не бывает, – мрачно сообщил Матвей.

– Это точно! Никогда ни одного не видел, – согласился Сварог, выгружая из посылки тушки копченой рыбы и крупные окорока, чем-то похожие на страусиные. – Судак еще горячий. Хочешь?

– С удовольствием, – кивнул Матвей, не отрывая взгляд от крылатой собаки. Он чувствовал в происходящем некий подвох, но пока не понимал какой?

– И как тебе этот парень, папа? – внезапно спросила псина.

Молодой человек от неожиданности едва не подавился рыбой. Что-то невнятно промычал.

– Я понимаю, мальчик, что ты хочешь сказать, – зевнула собака. – Говорящих псов не бывает.

– Ты сын Сварога?!

– Тебе что-то не нравится, несчастный?! – Гость вскочил, развернув широкие, словно у «Сесны», крылья и приподнявшись на задние лапы.

– Ты бог, а не собака! – догадался Матвей. – Загадка была в этом!

Всему прочему он уже не удивлялся. Устал.

– Я великий Семаргл, могучий повелитель огня, – пес опустился обратно на землю и сложил свои громадные опахала. – А вот кто ты, мальчишка?

– Зовут Матвей. Происхождением, как выяснилось, сварожич, – ответил студент. – Самый обычный недоучившийся технолог. Бродят слухи, что вдобавок еще и бог.

– И что означает сие неведомое звание? «Технолог»?

– Если я не смогу сварить сталь, то ничего, – Матвей кинул обглоданную хребтину судака в реку.

– Что такое «сталь»?

– Нечто очень прекрасное, Семаргл, – ответил за молодого человека бог-кузнец. – Путь к величию.

– Коли так, великий технолог, – приподнял крыло собакообразный сын Сварога, – иди сюда. А то замерзнешь.

Под крылом Семаргла спалось тепло и мягко, словно на электроодеяле. Матвей буквально выключился на всю ночь, очнувшись лишь на рассвете, когда сварожичи поднялись.

– До вечера, отец! – звонко провозгласил летающий пес и взмыл в синеву.

Бог-кузнец и бог-технолог позавтракали окорочками и полезли в воду – на этот раз вдвоем. Общими усилиями где-то к полудню они выкатили валун из порожистого русла на берег. Дальше, по гладкой земле, все пошло проще: кати да кати – и к сумеркам боги одолели примерно три километра пути.

Остановившись возле удобной полянки, Сварог разложил костер, на свет которого прилетел Семаргл с ужином. Работники подкрепились, выспались – двинулись дальше…

…Прошел всего месяц – и они добрались до широких ворот Устюжны.

Восторги местных жителей боги приняли с достоинством. Вручную, без помощи слег, закатили валун в просторную мастерскую Сварога и установили его в самом центре кузницы ровной поверхностью кверху.

– Мой бог, мой родной, мой долгожданный! – со всех ног влетела в мастерскую Заряна. Увидела камень, изумленно охнула и попятилась к стене. Терпеливо дождалась, пока муж закончит работу и, покровительственно похлопав ладонью камень, отступит, с облегчением оботрет лоб, и кинулась Матвею на шею: – Наконец-то! А то я уж всякого думать начала! Ты искупаться после дальнего похода не желаешь?