Изоляция Ливадный Андрей

Солнечная система

Мир пепла.

Сверкающие в лучах солнца обломки орбитальных конструкций окружали дымчато-серый шар планеты – такой он увидел и навсегда запомнил Землю.

Поначалу Антон не испытывал страха, горечи или других острых чувств. Отсек прогрессивной имплантации на борту «Корпускула», модуль киберпространства, да бесконечная отработка навыков пилотирования, ведения поисковых работ вперемешку с нештатными ситуациями – вот все, чем он жил на протяжении последних лет.

Ему хотелось помочь близким, мечталось увидеть Землю, соприкоснуться с утраченным могуществом цивилизации, о которой так много говорили старики, и он согласился принять участие в опаснейшей экспедиции, но цифровые пространства не смогли подготовить Антона ко встрече с реальностью. Симуляторы, виртуальные полигоны – все это было ненастоящим. Он столько раз погибал и воскресал на их просторах, что сбился со счета, и его рассудок начал рефлекторно защищаться, превратил изнурительные тренировки в некую игру, которую Антон прошел до конца, став победителем.

Транспортный корабль, способный совершить прыжок через гиперкосмос, на координаты прародины, был всего один, а кандидатов двадцать.

Антон превзошел всех в навыках пилотирования, в стрельбе по нечетким силуэтам, в общенаучной подготовке.

И только тут, на орбите легендарной прародины, он впервые по-настоящему почувствовал, что такое одиночество, неуверенность и страх.

Годы подготовки вырвали сознание из привычного, размеренного уклада жизни. Благодаря обучающим системам «Корпускула» юношей сейчас руководили навыки, доведенные до уровня рефлексов, но они не гарантировали успеха.

Тонко пискнул сигнал. В сфере эффективного сканирования рябило от засечек. Кибернетические системы не обнаружили среди обломков действующих устройств. Отдельный голографический экран показывал лишь естественные тепловые сигнатуры, а душа вдруг сжалась, заледенела.

Он знал: оставаться поблизости от точки гиперперехода опасно, но ничего не мог поделать с внезапным состоянием. Тонко попискивали сигналы, ровный свет экранов придавал лицу бледность, пальцы рук, охватившие пористую поверхность астронавигационных рулей, мелко подрагивали. Взгляд вбирал панораму разрушений, система распознавания целей уверенно дорисовывала контуры некоторых особенно крупных обломков, и тогда в глубинах сферы воспроизведения появлялись реконструкции космических кораблей, искусственных спутников, орбитальных станций.

Многие из тусклых засечек внезапно обретали материальность, оборачивались частицами прошлого, немо повествовали о судьбах, оборванных боем, о несбывшихся мечтах, о гибели миллиардов людей.

Обломки искрились, вытягиваясь тонкими орбитальными кольцами, поблескивающим жгутом тянулись к Луне, окутывали ее, образуя подчиненные силам гравитации течения.

Секунды промедления ломали сознание – стремительно, остро, необратимо.

Автопилот назойливо взмаргивал индикатором. В объеме навигационного дисплея пылающей изумрудной нитью пружинисто свивался предстоящий курс. Он огибал скопления космического мусора и закручивался тремя орбитальными витками. Кибернетические подсистемы корабля требовали от пилота действий, и Антон вздрогнул; шоковые ощущения стали чуть глуше, словно он медленно всплывал из темной пучины острого внезапного сопереживания навстречу тусклому свету приборных панелей.

Спустя минуту включились маршевые двигатели, и войсковой транспорт, окутанный вуалью маскирующих полей, устремился к Земле, следуя проложенному курсу.

Коварные пояса обломков располагались на орбитах прародины.

Мельчайшие металлизированные частицы образовывали подобие туманности, осложняли работу сканеров, не позволяли развить желаемую скорость, резко сокращали видимость.

Огромные конструкции словно призраки появлялись из мглы, и душа Антона невольно сжималась от мгновенно пойманных взглядом ракурсов. Трудно было представить истинный масштаб произошедшей тут космической битвы, но ее отдельные фрагменты вновь и вновь повергали его в шок.

Большинство кораблей и станций хранили следы тотальных разрушений. Их окружали характерные признаки взрывной декомпрессии пораженных отсеков: выброшенные в космос облака кристаллизованной атмосферы, обломки механизмов, различные предметы и даже тела погибших, навек законсервированные вакуумом.

Хватало и чужеродных конструкций. По количеству черных, асимметричных, покрытых замысловатыми наплывами фрагментов было нетрудно понять: защитникам Земли пришлось отразить удар настоящей армады, насчитывавшей тысячи боевых единиц.

Системы автоматического пилотирования все чаще подавали сигналы о сбоях. Датчики слепли. Антон постепенно погружался в мрачную, безысходную, непривычную для него эмосферу. Проложенный курс на поверку вел к гибели, и он перешел на ручное управление, маневрируя среди обломков, чувствуя себя песчинкой на фоне проплывающих мимо исполинов.

Три запланированных орбитальных витка теперь выглядели бессмысленной тратой времени и топлива.

Металлизированная туманность плавно перетекала в пепельную атмосферу прародины.

Не было вообще никаких ориентиров.

Антон так и не сумел унять дрожь. Он отработал астронавигационными рулями, осознавая, что снижается навстречу абсолютной неизвестности.

Все расчеты, прогнозы, предположения обернулись тщетой. Никто ведь в точности не знал, насколько сильно пострадала Земля. Что ждет пилота под пеленой серой, токсичной, пронизанной радиацией облачности.

Войсковой транспорт плавно обогнул два клубящихся выброса, и вскоре экраны обзора полностью затопила пепельная хмарь.

Поверхность Земли Антон увидел неожиданно.

Прародина… Если ты рожден человеком, то всегда узнаешь истоки, пусть не рассудком, но душой и сердцем.

Облака расступились, внизу простиралась панорама бескрайнего города, потонувшего в красновато-сером сумеречном свете. Стены большинства зданий рухнули, частично уцелели лишь остовы несущих конструкций. Мерклый полдень сочился сквозь опаленные скелеты небоскребов, взгляд Антона тонул в панораме разрушений, пространство и время неуловимо меняли свойства – казалось, вселенная исчезла, остался только этот миг, душа трепетала, десятки бортовых датчиков подключились к восприятию, но рассудок игнорировал их показания.

Строки отчетов стекали к нижним срезам экранов, а он вел корабль на предельной высоте, у границы облачности, пытаясь унять глухие, частые удары сердца.

Мегаполис, когда-то занимавший площадь материка, сейчас уже не выглядел единой инженерной конструкцией – в результате разрушений он дробился на отдельные разноликие пространства. В местах попаданий орбитальных бомб простирались пустоши, обрамленные уступчатыми руинами. Эпицентры давних взрывов отблескивали поверхностью воды; над гладью затопленных воронок воздух мерцал и светился.

Усиленное датчиками восприятие подмечало множество деталей. Войсковой транспорт двигался на дозвуковой скорости, и панорама перемещалась медленно. Вот в поле зрения попала группа практически не поврежденных зданий. Взгляд Антона тут же выделил постройку с уцелевшими фасадами – они матово отсвечивали в сумраке, и вдруг руины вновь начали понижаться уступами очередного «амфитеатра», на дне которого виднелась мертвая рябь радиоактивного озера.

Никаких признаков жизни.

Он наконец обратил внимание на показания сканирующих комплексов. Ни одной четкой, поддающейся идентификации сигнатуры. Лишь фоновое излучение расползается пятнами. В эфире на всех коммуникационных частотах потрескивают помехи.

Войсковой транспорт лег на новый курс. Вход в семнадцатое убежище корпорации «Генотип» располагался в подвале огромного торгового центра. Электронные карты никуда не годились. Составленные до войны, они не отражали действительности. Антон с трудом отыскал ориентиры, избрал правильное направление, но в деталях ему предстояло разобраться на месте.

Впереди медленно проступали очертания двух похожих на невысокие горные хребты мегакварталов, протянувшихся параллельно друг другу. Их разделяло заполненное многоуровневыми магистралями пространство – именно его кибернетическая система, оперирующая данными довоенных лет, рекомендовала в качестве посадочной площадки, но в реальности все выглядело иначе.

Разрушения в этой части города оказались значительными, обломки зданий, громоздящиеся повсюду, делали посадку невозможной, сканирование указывало на неустойчивость большинства сохранившихся путепроводов, к тому же у самой земли клубилась похожая на туман пепельно-серая субстанция, блокирующая работу датчиков.

Антон уже понял, что полагаться на системы автоматического пилотирования нельзя. Но справится ли он на ручном управлении? Энергии для антиграва в обрез, маневрового топлива – минимум.

Он окинул взглядом уступы мегакварталов. Некоторые части конструкций, расположенные на большой высоте, выглядели достаточно прочными. «Заманчиво, конечно, но моя цель расположена ниже, – подумал Антон. – Блуждать по коварному лабиринту руин нет времени – ресурс скафандра рассчитан всего лишь на двадцать часов автономной работы. Надо искать подходящую площадку у основания мегакварталов», – решил он.

Подчиняясь его воле, корабль начал снижаться между двумя огромными жилыми комплексами. От ударной волны двигателей вибрировали руины, вниз срывались мелкие обломки.

У Антона перехватило дыхание. Он испытывал нереальное, ни с чем не сопоставимое волнение. Сумеречное пространство постепенно сужалось. Транспортные структуры, сплетенные в тугое кружево, выглядели как черно-серые, местами разорванные ленты. Одни карабкались ввысь и внезапно обрывались лохмотьями тросов, на которых медленно раскачивались фрагменты конструкций, другие ветвились на перекрестках, уводя в глубь жилых комплексов зевами тоннелей, третьи изгибались плавными лепестками межуровневых переходов. Повсюду виднелись ржавые корпуса машин, скелеты построек подступали все ближе и ближе, ограничивая пространство для маневра.

Утраченная прародина выглядела зловеще. Пепельный туман стлался над землей, лениво тек между остовами небоскребов. Нервный писк лазерных дальномеров теперь не стихал ни на миг. Из мглы выступали угловатые осыпи руин, рельеф боковых улиц, образованный нагромождениями строительного мусора и сгоревшей техники, также не предполагал удачной посадки, и Антону приходилось огибать препятствия, рискованно маневрировать в поиске более или менее ровного участка местности.

Наконец в поле зрения появилось открытое пространство. Подсистемы выдали на отдельный экран гибридную модель местности, как выглядела она при составлении электронных карт. Раньше тут располагалась огромная площадь, украшенная фонтанами, деревьями, скульптурными группами. От былого великолепия теперь ничего не осталось. По краю площади вздымался вал рухнувших построек, растительность превратилась в прах, повсюду поблескивали лужи воды да виднелись покатые, оплавленные, стекловидные горбины.

Он взглянул на датчики. Это и была поверхности Земли, нулевой уровень мегагорода, глубже располагались только подземные коммуникации.

«Лучшего места не найду. До цели отсюда далековато, но иных вариантов нет», – мысленно рассудил он.

Посадочные опоры коснулись Земли. Одна взметнула облачко серого праха, другая, расплескивая воду, просела в зыбь, третья отработала амортизатором, чуть приподняв корму.

Тихо потрескивала остывающая обшивка.

В ушах у Антона шумело. Он некоторое время неподвижно сидел в полном оцепенении. Все пережитое, с момента старта и до этой секунды, казалось мрачным, тяжелым сном, но интуитивно он понимал: худшее впереди.

Сколько он думал об этой минуте, сколько раз представлял ее?

Но игра воображения закончилась. Альбион остался за сотни световых лет отсюда, а реальность Земли слишком резко и недвусмысленно отличалась от любых, самых пессимистичных прогнозов.

Он включил таймер. Цифры обратного отсчета начали неторопливый бег в открывшемся крохотном оперативном окошке, показывая, сколько времени у него осталось.

Оружие, снаряжение, необходимые припасы – все было приготовлено заранее.

Тонко взвыли сервомоторы пилотажного кресла, разомкнулись противоперегрузочные демпферы, от бронескафандра отсоединилось автономное питание, щелкнули фиксаторы, давая возможность встать.

Антон медлил. Обзорные экраны транслировали панораму мертвого города. Мегакварталы вздымались черно-серыми мрачными уступами, ветер стлал пепельную поземку, мир, погруженный в красноватую мглу, источал враждебность.

«Но что же я ожидал увидеть? – царапнул мысленный вопрос. – Возродившуюся из руин цивилизацию?»

Вдруг нахлынули иные воспоминания. Теплый пляж. Песок. Тающие под лучами солнца полосы утреннего тумана. Лица тех, кто остался на Альбионе, и среди них – дорогой сердцу образ светловолосой девушки, взгляд которой он ловил украдкой, не находя смелости признаться, как сильно и чисто он ее любит.

В первый миг, когда отработал затвор шлюза, навалилась тишина – мертвая, глубокая. Сердце по-прежнему колотилось часто, неровно, и лишь немного успокоившись, Антон услышал тонкое завывание ветра, отдаленный скрип металлических балок, звуки капающей воды, вкрадчивый шорох пепельной поземки.

«Неужели я один в мертвом мире?»

Он настороженно осматривался. Подсистемы экипировки вносили свою лепту в букет острых ощущений. Стоило лишь на секунду задержать взгляд, сосредоточить внимание на фрагменте руин, и вдруг в толще прозрачного проекционного забрала гермошлема появлялось объемное изображение здания в его первозданном виде.