Ангел во плоти Линдсей Джоанна

Глава 7

Анджела сидела на одном из двух стареньких плетеных стульев, стоящих на узком крыльце, и задумчиво смотрела на голое поле перед домом. Ей вспоминалось это поле, заросшее высокой кукурузой, — именно таким оно было лишь неделю назад. Доведется ли ей увидеть новый урожай? И вообще, как сложится теперь ее судьба?

Анджела сжимала в ладони золотую монету Брэдфорда Мейтленда. Это обычно приносило ей успокоение в трудные минуты жизни. А сейчас она нуждалась в нем больше, чем когда-либо.

На ней все еще было темно-коричневое хлопчатобумажное платье, в котором она была утром на похоронах. Конечно, лучше бы черное, но черным платьем она не располагала.

Эта неделя была похожа на какой-то страшный сон. Им повезло — они вырастили хороший урожай и трижды ездили в город, чтобы продать зерно. Анджела каждый раз сопровождала отца. Он держал обещание, данное три года назад, и никогда не оставлял ее одну. Три долгих года прошло… Для некоторых эти годы оказались трагическими, для Анджелы они не были отмечены событиями. Мальчишки, которые раньше приставали к ней, больше ее не трогали. Бобо тоже внял ее предупреждению и не подходил к ней. Отец иногда даже позволял Анджеле прогуливаться одной, чтобы она могла отдохнуть от его постоянного присутствия. Да, никаких особых событий не происходило вплоть до нынешнего 1865 года.

Год назад Союз одержал решающую победу в сражении в Мобильском заливе. Война докатилась наконец и до Алабамы. Форт Гейнз сдался после нескольких дней жестоких боев, а Мобил-Пойнт, располагавшийся напротив, и форт Могдан сдались лишь после восемнадцатидневной осады. В конце концов янки иступили на территорию Алабамы.

Спустя шесть месяцев были осаждены форт Блэкли и Испанский форт. В апреле этого года, через восемь месяцев после сражения в Мобильском заливе. Союзная армия, возглавляемая генералом Кенди, нанесла поражение армии Конфедерации и заняла Мобил.

Как ни странно, маленькую ферму! Шеррингтонов война обошла стороной. Когда она приблизилась к ним вплотную, отец в тревожном ожидании заколотил дом. Что им грозит? Лишатся ли они урожая и средств к жизни? А может, и самой жизни? Но опасность отступила, и начался период Реконструкции.

Проигранная война не сказалась на личной судьбе Анджелы. У нее никогда не было рабов. Она не владела землей и, следовательно, не сталкивалась с непосильными налогами. Земля, на которой они работали исполу, не изымалась у них и не перепродавалась, потому что финансовое положение их землевладельца было прочным.

Анджелу никогда не пугала нищета, как она пугала многих благородных южных леди, ибо ничего другого, кроме нищеты, ни Анджела, ни ее отец не знали.

В тот день ее отыскал Фрэнк Колмеи — старинный приятель и собутыльник отца. Она издала отца в фургоне. Анджела сразу поняла, что произошло нечто ужасное, потому что Фрэнк упорно не желал смотреть ей в лицо. Он лишь сказал, что отец ввязался в драку. Обычный спор с янки о результатах войны, пояснил он. Началась потасовка, в которой приняли участие многие завсегдатаи бара, се отец упал, ударился о стол и тут же скончался.

Анджела бросилась к бару и нашла отца лежащим на посыпанном опилками полу, грязного и окровавленного. Он был мертв.

Она опустилась возле него на колени, до конца не веря в случившееся. — Ей вспомнились ссоры с отцом из-за его кутежей, резкие слова, которые она в запальчивости бросала ему. Анджела разразилась рыданиями, и мужчины смущенно отодвинулись, образовав вокруг них большой круг.

Отца похоронили сегодня утром. Теперь Анджела осталась одна, совершенно одна в целом мире. Как ей жить дальше? Уже десятки раз задавала она себе этот вопрос, на который у нее не было ответа.

Допустим, она может выйти замуж за Клинтона Прэтта. За этот год он уже несколько раз делал ей предложение, и она уверена, что сделает снова. Клинтон был приятным молодым человеком, работал на небольшой ферме по соседству. Он частенько захаживал к Анджеле и вел с ней долгие беседы. Ей была приятна его компания, но выходить за него замуж она не желала. Она не любила его.

Анджела снова разрыдалась: «Папа, зачем ты оставил меня? Я не хочу быть одна, пап! Мне не нравится быть одной?"

Ей хотелось остаться на прежнем месте. Здесь был се дом. У нее была старушка Сара. Она сможет вести хозяйство самостоятельно, в этом Анджела была уверена. Но зависело это не от нее, а от Джекоба Мейтленда. Позволит ли он ей остаться на ферме или решит, что она не справится с хозяйством.

Так или иначе, сегодня она выяснит свою судьбу. Джекоб Мейтленд был утром на похоронах, отдал дань уважения отцу и сказал Анджеле, что позже навестит ее. Ей необходимо убедить его, что она сумеет вести хозяйство самостоятельно. Она должна убедить!

Джекоб Мейтленд подъехал в самом красивом экипаже, который Анджела когда-либо видела, — новеньком, выкрашенном блестящей черной краской, с роскошными бархатными сиденьями.

Джекоб Мейтленд был настолько богат, что война не нанесла большого ущерба его состоянию. Он никогда не зависел от урожаев на своей плантации. Да и вообще во время войны его земли почти не обрабатывались. Поэтому люди удивлялись, зачем он приехал на Юг И почему оставался в «Золотых дубах», пока шла война, а не отправился в Европу, где в основном и были сосредоточены его деловые интересы.

Джекоб часто захаживал на ферму к Шеррингтонам, когда Анджела была ребенком, приносил ей конфеты, иногда игрушки. Анджела считала, что приходил он, чтобы проверить, насколько соблюдаются его интересы. Восемь лет назад у Джекоба вышел крупный разговор с ее отцом.

Анджела думала, что после этого их прогонят с фермы, однако все обошлось. Но с тех пор Джекоб Мейтленд больше не появлялся на их ферме. Причину той ссоры она так и не узнала, а по визитам Джекоба скучала.

Он был хорошим землевладельцем, в этом у нее не было сомнений. Даже когда урожай был невысоким, он никогда не жаловался, а во время войны стал брать меньшую долю в уплату. По этой причине Анджела чувствовала себя вдвойне виноватой, когда принимала от Ханны еду, которую та крала у него.

Сейчас Анджела была напугана и удручена.

— Анджела, дорогая девочка, прими мои самые искренние соболезнования, — начал Джекоб Мейтленд. — Должно быть, ты испытываешь сейчас страшную опустошенность.

— Да, это так, — шепотом ответила Анджела, не поднимая глаз.

— Я знал твоего отца почти восемнадцать лет, — тихим голосом продолжал Джекоб. — Он работал на этой ферме еще до того, как я приехал в Алабаму.

— Значит, вы и маму мою знали? — с любопытством спросила она, и глаза ее заблестели.

— Да, знал, — рассеянно ответил Джекоб. — Ей не следовало одной уезжать на Запад. Она…

— На Запад? — взволнованно перебила его Анджела. — Она уехала на Запад? Папа никогда не говорил мне об этом.

— Да, она уехала туда, — грустно сказал Джекоб. — А ты знаешь, что ты — вылитая мать?

— Папа говорил, что у меня такие же глаза и волосы, — с готовностью ответила Анджела, почувствовав вдруг себя вполне непринужденно.

— Не только это, девочка. Твоя мать была очаровательнейшая женщина. У нее были и грация, и хрупкость, и изысканная красота. Ты как две капли воды похожа на нее.

— Мне смешно это слышать, мистер Мейтленд. Я не грациозная И не хрупкая.

— Ты можешь быть такой при должной тренировке, — с доброй улыбкой сказал Джекоб.

— Тренировка? Ах, это значит — учеба в школе? — спросила Анджела. — У меня не было для этого времени. Я должна была помогать отцу на ферме.

— Да, что касается фермы, Анджела… Теперь, когда твой отец… когда его нет с нами, я хочу…

— Пожалуйста, прошу вас, мистер Мейтленд, — перебила его Анджела, боясь, что услышит сейчас нечто неприятное. — Я могу одна обрабатывать эту землю… Я помогала отцу сызмальства. И я сильнее, чем кажусь, честное слово…

— О чем ты говоришь, дитя мое! Я просто не могу позволить тебе остаться на этой ферме одной! — удивленно воскликнул Джекоб и покачал головой.

— Ноя…

Джекоб предостерегающе поднял руку:

— Не хочу слышать твои возражения. И не надо смотреть на меня несчастными глазами, я собирался сказать тебе, но ты меня перебила… Я хочу, чтобы ты переехала жить в «Золотые дубы».

Анджела недоверчиво посмотрела на Джекоба:

— Почему?

Джекоб Мейтленд рассмеялся:

— Скажем так: я чувствую ответственность за тебя. Как ни как, я знаю тебя с рождения, Анджела. Вместе с Уильямом Шеррингтоном я волновался, когда твоя мама давала тебе жизнь. И я хочу тебе помочь, — А как же ваша семья? Да и прислуги у вас в доме сейчас достаточно.

— Чепуха, — твердо проговорил он. — Слуги не живут в доме, дитя мое. И моя семья скажет тебе «добро пожаловать». Так что не бойся.

— Вы самый замечательный человек на свете! — Слезы подступили к глазам Анджелы.

— В таком случае все решено, дитя мое. Я оставлю тебя, чтобы ты упаковала свои пожитки, и через пару часов пришлю за тобой повозку.

Глава 8

Анджеле казалось, что весь разговор с Джекобом Мейтлендом приснился ей во сне. Однако когда через два часа к крыльцу подкатила блестящая черная повозка, Анджела поверила, что все было наяву. Она будет жить в «Золотых дубах».

Пока Анджела ехала к своему новому дому, находившемуся всего в миле, она думала о том, что теперь будет ближе к Брэдфорду Мейтленду. Она так и не избавилась от своей детской влюбленности. Более того, сейчас, в семнадцать лет, Анджела любила его даже больше, чем в четырнадцать.

Ханна рассказала ей, что Брэдфорд больше не служит в армии. Он живет на Севере и управляет предприятиями Мейтленда в Нью-Йорке. Закари вернулся с войны в конце 1862 года после легкого ранения в ногу. По возвращении он сразу же женился на мисс Кристал Лонсдейл, и сейчас они оба живут в «Золотых дубах».

Анджела вспомнила, как в первый раз посетила «Золотые дубы». Это было десять лет назад, когда умерла жена Джекоба Мейтленда. Отец отправился отдать дань уважения покойной, взяв с собой Анджелу. А после этого Анджела постоянно сопровождала отца, когда тот привозил долю своего урожая в амбар Мейтлендов. Но она никогда не была внутри громадного дома. А теперь ей предстоит в нем работать!

Анджела не испытывала унижения от того, что станет прислугой. Работать в этом роскошном доме значительно легче, чем на ферме. Анджела будет часто видеть Брэдфорда, когда он вернется в «Золотые дубы». И хотя он никогда не ответит на ее чувство, она будет находиться рядом с ним. А это самое важное.

Повозка подъехала к парадному входу. Анджела с восхищением смотрела на восемь огромных дорических колонн, которые образовывали широкую галерею вдоль фасада. Затем она заметила чье-то лицо в верхнем окне. Но шторы тут же задернулись, и Анджела испытала чувство неловкости. Кто наблюдал за ее приездом?

— Итак, Анджела, добро пожаловать в «Золотые дубы», — приветствовал ее вышедший из дома Джекоб Мейтленд.

— Благодарю вас, сэр, — застенчиво улыбаясь, произнесла Анджела. Темно-синие глаза се просветлели, и она почувствовала себя свободнее, когда за спиной Джекоба на галерее появилась Ханна.

— Мисси Анджела, я так рада, что ты согласилась здесь жить! — со свойственной ей экспансивностью воскликнула Ханна. — Я так опечалилась, когда услышала о твоем отце! Это здорово, что хозяин Мейтленд позаботился о тебе!

— Мистер Мейтленд очень добр ко мне.

— Анджела, я хочу, чтобы ты называла меня Джекоб. В конце концов мы старые друзья.

— Хорошо, сэр… то есть Джекоб.

— Вот так гораздо лучше. — Джекоб широко улыбнулся. — Ханна покажет тебе твою комнату. И пожалуйста, Ханна, не очень утомляй ее своей болтовней. У Анджелы был тяжелый день, и ей надо хорошо отдохнуть. — Он снова повернулся к Анджеле:

— Мы уже позавтракали, дорогая, но Ханна что-нибудь принесет тебе в комнату. Затем тебя пригласят к обеду. Мой сын Закари на южный манер имеет привычку вздремнуть после обеда — по причине жары… Как и его жена. Но ты увидишь их вечером.

— Пошли, мисси, — позвала ее Ханна, открывая дверь. — Я приготовила тебе комнату в прохладной части дома. Окна выходят на реку, оттуда постоянно тянет легкий ветерок.

Вслед за Ханной Анджела вошла в вестибюль. Она старалась держаться поближе к Ханне, когда та направилась к большой полукруглой лестнице в конце зала. У Анджелы не было времени рассмотреть картины в роскошных рамах, висевшие на белоснежных стенах, или хотя бы заглянуть в открытые двери, мимо которых они проходили.

Поднявшись по лестнице, они оказались в широком коридоре во всю длину здания, в торцах которого были настежь открыты огромные окна, через них лился дневной свет и тянуло ветерком. В коридор выходило восемь дверей, по четыре с каждой стороны. Ханна повернула налево, прошла вперед и остановилась перед последней дверью.

Анджела следовала за ней, поглядывая на семейные пор греты, висевшие на стенах. Она резко остановилась, когда с портрета на нес уставилась пара пронзительных золотисто-карих глаз. Портрет имел поразительное сходство с оригиналом. Художник мастерски изобразил гордо приподнятый подбородок, высокие скулы, прямой тонкий нос, улыбающиеся губы, высокий лоб и густые, слегка изогнутые брови, которые были под стать волнистым волосам. Замечательный портрет Брэдфорда Мейтленда!

— Это хозяин Джекоб. Очень хороший портрет. Его надо повесить в кабинете, — сказала Хан-па, приблизившись к картине.

— А я думала, что это Брэдфорд.

— Нет, дитя мое, это хозяин Джекоб в молодости. Портрет хозяина Брэдфорда в другом конце коридора. Если их поставить рядом, можно подумать, что кто-то писал портреты с одного человека. Только глаза чуть отличаются. У Брэдфорда больше огня в глазах, потому что он не хотел, чтобы писали его портрет. И это видно. Он хотел, чтобы его портрет висел подальше от его комнаты. Его комната на этой стороне.

— На этой стороне?

— Да, — заулыбалась Ханна. — Я подумала, что тебе понравится жить в комнате напротив него… Если только этот мальчик когда-нибудь решит приехать сюда.

То, что она будет жить в доме, а не вместе с другими слугами, поразило Анджелу; Это было выше ее понимания. Возможно, Джекоб Мейтленд проявил такую щепетильность потому, что она будет единственной белой служанкой.

Анджела испытала замешательство, когда увидела комнату, в которой ей предстояло жить. Комната была больше, чем весь дом, в котором она прожила всю свою жизнь. Стены окрашены в розовые, голубые и лавандовые тона и, казалось, даже пахли лавандой. Ничего более прекрасного Анджеле видеть не приходилось! И эта комната будет теперь ее!

Пол был отполирован до такого блеска, что в нем отражалась изысканная дорогая мебель. Над массивной кроватью возвышались четыре высокие стойки, на которых был натянут отделанный оборками цветастый полог. Кровать была застелена покрывалом из тафты лавандового и голубого оттенков. Темно-синие бархатные шторы на окнах были задернуты, чтобы духота и зной не проникали в комнату. В углу располагалось удобное кресло; кроме того, в комнате стояли стол, длинный диван, комод и высокое зеркало в золоченой рамс. Сумеет ли она привыкнуть к жизни в таких условиях?

— А ты уверена, что это… моя комната? — недоверчиво спросила Анджела. Ханна засмеялась:

— Хозяин Джекоб сказал, что я могу выбрать для тебя любую комнату, и я выбрала эту. Они все приблизительно одинаковые… Понимаю, что ты не привыкла к этому, мисси, но надо привыкать. И не надо беспокоиться… а я очень счастлива за тебя. Теперь отдыхай, как велел хозяин.

С этими словами Ханна удалилась.

Отдыхать? В середине дня? Как это можно?

Легкий ветерок колыхал тяжелые шторы. Анджела подошла к окну и отодвинула одну из них. До реки было рукой подать, и Анджела представила себе, что она сидит у окна и любуется красивыми пароходами, проходящими мимо. За домом зеленел великолепный сад, из которого ветерок доносил запах жасмина и магнолий.

По эту сторону дома были разбиты пышные газоны, а дальше, ближе к реке, возвышались огромные виргинские дубы и трепетали раскидистые ивы. Дома для прислуги и конюшня располагались справа от дома среди густого кедровника. И все было так красиво, что захватывало дух.

Раздался стук в дверь. С подносом, уставленным едой, вошла девушка-мулатка примерно такого же возраста, что и Анджела, и, не говоря ни слова, поставила его на стол. Анджела ласково улыбнулась девушке. Она не знала, как вести себя с другими слугами, но ей хотелось с ними подружиться. Анджела надеялась, что они не будут на нее сердиться.

Глава 9

Все время после полудня и до самого вечера Анджела беспокойно ходила по своей большой комнате. Она пыталась прилечь на огромную кровать и отдохнуть, но девушке, которая никогда в жизни не знала праздности, это оказалось не под силу. Минуты для нее текли медленно и мучительно.

Почему ей не дали никакой работы? Она стала гадать, какие будут теперь у нее обязанности, — мистер Мейтленд забыл ей об этом сказать. Будет ли она обслуживать только одного человека? Анджела надеялась, что у нее не будет много работы. И она постарается, чтобы Джекоб Мейтленд не пожалел о том, что пригласил ее в свои дом.

А сейчас попусту уходит время, думала Анджела. Ну почему ей не поручили никакого дела?

Она открыла дверь и вышла в коридор. Тишина в доме, где находилось столько людей, членов семьи и слуг, показалась ей зловещей. Она сделала несколько шагов вперед, подошла к портрету Джекоба Мейтленда и улыбнулась. Любопытство погнало ее дальше, и наконец она отыскала портрет Брэдфорда. Анджела ахнула, когда взглянула на него. Это был не тот Брэдфорд Мейтленд, которого она помнила. Смуглое от загара лицо, непокорные волосы и черные злые глаза Брэдфорда делали его похожим на разбойника, или пирата, или на какого-то дикого индейца, способного убить недрогнувшей рукой. Этот Брэдфорд был опасным, страшным человеком.

Анджела невольно содрогнулась. Такого Брэдфорда она никогда не видела. Или видела? Не так ли выглядел Брэдфорд в тот вечер, когда спас ее от Бобо? Девушка покачала головой. Этого она не знала.

Анджела повернула назад и спустилась вниз. Первая комната на ее пути оказалась столовой. Выглядела она весьма внушительно. Вокруг длинного стола располагалось десять стульев с высокими спинками и мягкими сиденьями. Из столовой было два выхода. Одна дверь оказалась открытой, и была видна огромная пустая комната, занимавшая едва ли не весь этаж. Анджела открыла вторую дверь и попала в кухню, выложенную красным кирпичом, которая была пристроена к дому позже. Крупная женщина раскатывала тесто на большом столе. Рядом с ней молодая девушка вынимала косточки из персиков, а" маленький мальчик стоял возле нее, выпрашивая одну из них.

— Вы, должно быть, та девушка, о которой мне говорила Ханна, — с улыбкой проговорила женщина, увидев Анджелу. — Чем я могу вам помочь, мисси?

— Где я могу найти тряпку? — спросила Анджела.

Женщина с любопытством посмотрела на нее, затем испачканным в муке пальцем показала на другую дверь:

— Там в чулане уйма всяких тряпок из старых платьев миссис Кристал.

— Спасибо, — с застенчивой улыбкой сказала Анджела и открыла дверь.

В небольшом чулане на полу стоял ящик для тряпок, но, заглянув в него, Анджела была поражена, увидев одежду из шелка, вельвета, тафты и других дорогих тканей. Почему такие вещи попали в ящик с тряпьем? Отыскав лоскут белой хлопчатобумажной ткани, она направилась в столовую. Но пыли там Анджела не обнаружила и двинулась в соседнюю комнату. Как Анджела узнала позже, в этой комнате обычно завтракали. Небольшая по площади, она была обставлена таким образом, чтобы здесь разместилась вся семья. Стены, шторы и мебель были выдержаны в светло-голубых и белых тонах.

Пол и столы выглядели безупречно чистыми, но Анджела обнаружила следы пыли на шкафу, уставленном множеством статуэток, и стала протирать поверхность шкафа и миниатюрные стеклянные фигурки, которые прямо-таки очаровали ее. Анджела аккуратно, даже как-то любовно вытирала и переставляла хрупкие вещицы и не заметила, как стала что-то тихонько напевать.

— Робби, я ведь говорила тебе, что здесь кто-то есть.

Анджела быстро повернулась и встретилась с презрительным взглядом Кристал Мейтленд. Что касается ее брата Роберта, то он рассматривал Анджелу своими темно-коричневыми глазами со смешанным чувством удивления и удовольствия. Анджела знала Кристал лишь со слов Ханны, Роберта же ей случалось видеть в городе. Это был худощавый мужчина лет двадцати пяти, среднего роста, с белокурыми, как у сестры, волосами и тонким аристократическим лицом. Брат Кристал был близким другом Закари Мейтленда и в «Золотых дубах» бывал едва ли не чаще, чем на собственной плантации.

— По крайней мере она пытается принести хоть какую-то пользу, — проговорила Кристал, словно Анджелы вообще не было в комнате.

— Я уверен, что твой глубокоуважаемый свекор имеет вполне определенные планы в отношении сиротки, — кисло отреагировал Роберт.

— Робби, я уже говорила тебе, что не желаю поднимать эту тему. Отец не осмелится привести сюда свою любовницу, — не без яда возразила Кристал.

— Ты думаешь? — поднял бровь Роберт. — Взгляни на нее. Ведь ты не станешь отрицать, что она хорошенькая и что в этом доме слуг более чем достаточно. Возможно, старик выжил из ума и полагает, что мы не сможем определить истинную причину ее появления здесь.

— Прекрати! — резко сказала Кристал. — Если бы я тоже так думала, то прогнала бы ее. Но я в это не верю. И уверена, что ей придется немало потрудиться, чтобы оправдать свое пребывание здесь. Кроме того, приятно иметь в доме белую прислугу, особенно когда она приобретет более цивилизованный вид. Пока что она выглядит слишком дикой.

— Мне она кажется вполне ручной, — возразил Роберт, с ног до головы оглядывая Анджелу.

Щеки Анджелы вспыхнули. Похоже, брат и сестра не желали замечать, что она находится в комнате.

— Тебя зовут Анджела, девочка? — спросила Кристал, перенося свое раздражение с брата на Анджелу.

— Да.

— Тогда, Анджела, пойди и принеси мне в гостиную стакан лимонада. Да поживей!

Анджела молча проскользнула мимо них и поспешила на кухню. Щеки ее еще продолжали гореть. Ханна оказалась на кухне и приветливо улыбнулась при появлении Анджелы.

— Тильда говорит, что ты появилась раньше, и тебе не представили людей, как положено, — сказала Ханна. — Это Тильда, лучший повар в округе.

— Я очень рада познакомиться. Тильда, — искренне проговорила Анджела.

— Я тоже, мисси. Хорошо, что вы будете у нас жить.

Анджеле хотелось остаться и поболтать, но она боялась заставлять Кристал Мейтленд ждать.

— Могу я налить стакан лимонада?

— Вы можете все, мисси, — живо откликнулась Тильда. — Вон кувшин на столе. Я только вытру руки и налью его вам.

Тильда подошла к кувшину и налила в большой стакан холодного лимонада, отчего Анджела вдруг почувствовала жажду. Она взяла стакан, поблагодарила и тут же вышла из комнаты. Кристал и Роберт продолжали беседовать, расположившись на большом зеленом диване.

Кристал взяла стакан с лимонадом, сделала глоток и скорчила гримасу.

— В нем мало сахара, девочка! Отнеси его обратно и сделай послаще!

Анджела снова взяла стакан и вышла из комнаты, но сразу за дверями услышала, как Роберт рассмеялся.

— С каких это пор ты стала сластеной? — спросил он.

— Я и не стала. Но я уже говорила тебе, что ей надо отрабатывать свое пребывание здесь, — ответила Кристал и хмыкнула:

— В конце концов будет даже забавно иметь в доме эту девочку.

— Да. Я подумываю даже продлить свое пребывание здесь, — задумчиво произнес Роберт. — Чтобы понаблюдать, как ты будешь забавляться… Между прочим, я и не подозревал, что у тебя есть некоторая склонность к жестокости, сестра. Если бы старик знал, что…

— Роберт, заткнись, ради Бога! — оборвала его Кристал, затем сказала с кислой улыбкой:

— Папаша Мейтленд не должен знать об этом.

Анджела была близка к тому, чтобы разрыдаться, когда пришла на кухню. Быть жестокой ради спортивного интереса!

— Можно сделать лимонад по слаще? — спросила она, стараясь не показать, насколько расстроена.

— Тильда кладет достаточно сахара в лимонад, — удивленно сказала Ханна. — Если есть много сахара, можно растолстеть, мисси.

— Но это не для меня, — пояснила Анджела. — Лимонад для миссис Кристал.

— А зачем ты несешь его ей? — вскинула брови Ханна.

— Она приказала мне.

— А потом сказала, что он недостаточно сладкий?

— Да.

— Господи, что эта женщина выдумала! Побудь здесь, мисси! И ничего не делай. Просто посмотри, как Тильда готовит пирог с персиками. Я отнесу миссис Кристал лимонад. А ты подожди здесь минут десять, а потом приходи в кабинет хозяина Джекоба. Он хочет побеседовать с тобой.

Через десять минут Ханна открыла дверь, и Анджела с трепетом вошла в кабинет Джекоба Мейтленда. Окна просторной комнаты выходили на задний двор, и она была ярко освещена лучами заходящего солнца. Одну из стен от пола до потолка занимали стеллажи с книгами. Вдоль второй стены на деревянных подставках стояли скульптурные изображения голов животных, над ними висели охотничьи ружья и картины, изображающие диких мустангов и степные просторы. Темно-коричневые шторы доходили до пола; мебель была обита черной кожей. Поистине это был кабинет мужчины.

— Ханна, скажи всем, чтобы подождали в столовой. Я задержусь на несколько минут, — распорядился Джекоб.

— Да, сэр, — ответила Ханна, закрывая дверь. На ее губах блуждала понимающая улыбка.

Джекоб вышел из-за письменного стола и подвел Анджелу к дивану.

— Дорогая девочка, произошло нечто, мне не вполне понятное, и я надеюсь, что ты мне поможешь во всем разобраться.

— Я буду рада помочь вам, сэр, — с готовностью откликнулась Анджела.

— Ханна рассказала мне, что ты пришла за стаканом лимонада, а затем через несколько минут вернулась, чтобы сделать его слаще. Это верно?

— Да, сэр.

— И лимонад предназначался моей снохе?

— Да, сэр.

— Она попросила тебя принести лимонад или заставила? — продолжал допытываться Джекоб.

— Это не имеет большого значения, сэр, — ответила Анджела.

— И все же?

— Ну, насколько я помню, она приказала мне, — кротко промолвила Анджела. — В этом нет ничего страшного.

— Но почему ты сделала это?

— Почему сделала? Да, я знаю, вы велели мне отдыхать, и я пыталась выполнить ваше приказание. Но я не привыкла отдыхать, сэр. Я должна что-то делать и поэтому спустилась вниз, чтобы узнать, не требуется ли моя помощь. Я стала протирать мебель, и тогда миссис Кристал приказала мне принести лимонад. Вы мне пока не сказали о моих обязанностях, но мне подумалось, что не будет большой беды, если я начну работать. Простите меня. Мистер Мейтленд, если я рассердила вас.

— Ну что мне с тобой делать… Анджела? — рассмеялся Джекоб. — Еще один вопрос: моя сноха обращалась с тобой как с прислугой?

— Она не говорила об этом, когда беседовала с братом обо мне. Но это и так ясно. Наверно, вы сказали своей семье, зачем привезли меня сюда.

— Да, я сказал, — " — сказал он со вздохом. — Но, должно быть, я объяснил все не очень внятно… Пошли, мы сейчас будем обедать.

— Вы хотите, чтобы я накрыла стол?

— Нет, ты будешь обедать со всеми членами семьи, — терпеливо объяснил ей Джекоб.

— Но… я не могу! — встревожилась Анджела. — Им это не понравится!

— Я глава этого дома, Анджела. В моей семье могут быть упрямые и испорченные люди, но мое слово — закон! И, кажется, мы договорились, что ты будешь называть меня Джекоб, — с мягкой улыбкой сказал он.

Когда Джекоб и Анджела появились в дверях столовой, глаза всех присутствующих обратились к ним. Анджела почувствовала, как у нее вспотели ладони. Она не понимала, что происходит. Почему Джекоб настаивает, чтобы она сегодня обедала с ними? Это вызовет недовольство. Она уже чувствовала его — и именно из-за того, что Джекоб решил привести ее вместе с собой в столовую.

— У нас будет еще один гость, отец? Этот вопрос задал Закари Мейтленд. Анджела никогда раньше не видела его, но признать в нем сына Джекоба было нетрудно из-за удивительного сходства с отцом. Он напомнил ей Брэдфорда, правда, глаза у него были светло-зеленые.

— Почему ты спрашиваешь?

— На столе лишний прибор, — пояснила Кристал.

— Это прибор для Анджелы, — ответил Джекоб и по очереди внимательно посмотрел на каждого из присутствующих, чтобы определить их реакцию.

— Вы не можете позволить ей есть вместе с нами только потому, что она белая! — возмущенно воскликнула Кристал. — Это просто нелепо!

— Да, это абсурдно, — поддержал ее Закари. — Что подумают другие слуги!

— Довольно! — оборвал его Джекоб. Это было сказано столь решительным тоном, что в комнате мгновенно воцарилась тишина.

— Я намерен все объяснить вам, — проговорил Джекоб уже более спокойно. — Но прежде, Роберт, мой мальчик, уступи Анджеле свое место. Я хочу, чтобы она сидела рядом со мной.

Роберт считал Джекоба Мейтленда своим вторым отцом. Он считал так уже двенадцать лет — с того времени, когда близко сошелся с Закари. Молодой человек без единого слова выполнил просьбу Джекоба.

— Кажется, ты зашел слишком далеко, отец. Интересно, с чем еще мы должны смириться?

— Вы смиритесь со всеми моими желаниями, мой дорогой. Надеюсь, они все еще являются законом в этом доме.

Джекоб подвел Анджелу к стулу и слегка подтолкнул ее, побуждая сесть, затем занял свое место во главе стола. Анджела сидела ни жива ни мертва, с опущенными глазами.

— Теперь мне остается досказать совсем немного, — продолжил Джекоб ровным, спокойным голосом. — Я уже говорил вам, что один из моих арендаторов умер, оставив дочь сиротой. Я сказал также, что чувствую себя ответственным за Анджелу Шеррингтон, поскольку знал ее отца все эти годы, и что намерен пригласить ее жить в «Золотые дубы». Тоже самое я сказал и Анджеле. Какого дьявола все вы, в том числе и сама Анджела, пришли к заключению, что я пригласил се в качестве прислуги?

— Ты хочешь сказать, что она не будет прислугой? — недоверчиво спросил Закари.

— Определенно нет!

— О Боже! Значит, Робби был прав! — воскликнула Кристал. — И вы осмелились привести сюда любовницу и усадить ее рядом с нами?

— Ради Бога! — поднял голос Джекоб. Глаза его гневно сверкнули. — Откуда ты взяла этот бред? Если бы я имел дерзость пригласить любовницу в свой дом, у меня хватило бы мужества сказать вам об этом. И коль уж вы коснулись этого деликатного вопроса, скажу вам, что у меня есть любовница, которая живет со всем комфортом в городе. Это милая вдовушка тридцати с лишним лет, не желающая вторично выходить замуж, хотя я и делал ей предложение. И я не такой греховодник, чтобы совращать девочку в возрасте Анджелы!

— Тогда зачем вы привезли ее сюда? — с вызовом спросила Кристал. Джекоб вздохнул.

— Анджела должна стать членом нашей семьи, и к ней следует относиться соответствующим образом.