Коллекционер чудес Петровичева Лариса

Бургомистр уехал из дома Дерека четверть часа назад. Дело Манипулятора было закрыто, оборотни больше не находились под ударом, и город мог вздохнуть спокойно. Жизнь возвращалась в прежнее ленивое русло, где самым значительным событием года становился украденный на базаре кошелек.

Дерек снова вспомнил, как ортодоксы ограбили Гресяна, как он окунул его головой в воду, и испытал болезненный укол тоски. Пусть будет так: был Эд Гресян, хороший и добрый человек, и был Миша Мейерн, Манипулятор. Лучше думать о них по отдельности — тогда будет проще.

Войдя в кабинет, Дерек обнаружил на столе поднос с кофе и обедом, накрытым крышкой. Подняв ее, он увидел рис с овощами и мясные рулетики в виноградных листьях, источавшие просто невероятный запах. Повариха расстаралась, надо будет увеличить ей жалованье. Впрочем, его слуги во многом работали не за деньги, а за совесть, и Дерек с удовольствием успел в этом убедиться. Только вот есть не хотелось. Совсем.

Дерек переставил поднос на диванчик, расчищая место на столе. Ящик с коллекцией, который теперь переехал в один из дальних углов книжного шкафа, показался неожиданно легким. Дерек вытащил его, поставил на стол и щелкнул замком.

От Миши Мейерна осталось немного. Дерек устало опустился в кресло и вынул из внутреннего кармана сюртука стеклянный контейнер с крупинками праха. Манипулятор был сильнее всех, с кем ему приходилось сталкиваться за годы работы, вот только теперь, глядя на очередной экземпляр коллекции, Дерек не испытывал ни радости, ни удовлетворения. Ничего. Только серая пустота.

Он подумал, что, возможно, имеет смысл отказаться от карьеры и денег. Надо взять и уехать к морю, провести остаток жизни в красивом доме с белыми колоннами, по утрам ловить рыбу с причала и не думать ни о зле, ни о том, что злу надо противостоять. Из этого противостояния все равно не выходит ничего хорошего, хоть ты голову разбей.

«Меня всю жизнь учили убивать. Делать живое неживым, — вспомнил он слова, которые сказал Аурике после того, как она нашла ящик с коллекцией. — А быть сволочью я научился сам. Это оказалось трудно, но я справился». Может, пришла пора измениться? Он не знал. Он не мог сказать точно.

Дерек сидел за столом, смотрел на контейнер с тем, что осталось от Манипулятора, и слушал, как за окном шумят люди и хлопают фейерверки. Новый год и избавление от чудовища — есть что отпраздновать.

Когда дверь скрипнула, открываясь, и в кабинет скользнула Аурика, уже поздно было что-то прятать. Увидев контейнер, она остановилась так резко, словно на полной скорости налетела на невидимую преграду. Ее бледное лицо посерело. Дерек молчал — сказать ему было нечего. Наконец Аурика овладела собой и, сделав несколько шагов, опустилась в кресло возле стола.

— Тебе надо отдыхать, — произнес Дерек, задумчиво крутя в руках стекляшку. По губам Аурики скользнула нервная усмешка, и девушка выдохнула:

— Так вот в чем дело… В пополнении коллекции.

Дерек вздохнул. Устало положил контейнер на стол.

— Когда Вангейнский мятеж был завершен, — произнес он, — я нашел в штабе Амикуса его детей. Старшую дочь и сына. Мейерн был так уверен в победе, что не счел нужным вывезти их из города. И Юлия тогда предложила сделать с ней все, что я сочту нужным, лишь бы Миша был жив.

Аурика ахнула. Нервно прижала пальцы к губам. Дерек смотрел на нее и видел темную комнату, огромное зеркало на стене и в отражении — себя, запачканного кровью врагов.

— Я вот задумался… Если б я тогда убил их, ничего этого не случилось бы. Все эти девушки остались бы живы. Но нам не дано знать последствий наших поступков и бездействия, к счастью это или нет, не знаю. Манипулятор больше никого не убьет и никого не использует в своих целях.

— Выброси это, — негромко попросила Аурика и кивнула в сторону раскрытого ящика с коллекцией. — Вот это все, Дерек. Просто возьми и выброси. Нельзя жить на кладбище. Это неправильно.

Дерек не мог с ней не согласиться. И не мог принять ее правоту.

— Себя-то я не выброшу, — усмехнулся он. — Все это — моя история, мой пройденный путь. Это я, и это во мне.

Несколько минут Аурика молчала.

— Я некромант, — наконец сказала она. — Когда я тебе надоем, ты тоже снимешь с меня кожу? Как с Веры Эшвуд?

Это было как пощечина. Дерек даже глаза закрыл.

— Нет, никогда, — прошептал он. — Я тебя люблю, я не причиню тебе боли. И вообще… — Он вдруг ощутил, как в груди вскипают гнев и обида. — Как ты можешь сравнивать себя с ними?

Взгляд Аурики был тяжелым и яростным. Он обжигал до костей.

— Веру ты тоже любил, — сказала она и едва ли не с мольбой добавила: — Выброси это, Дерек. Избавься от этого. Я тоже тебя люблю, но я не смогу жить в могиле.

Дерек устало откинулся на спинку кресла. Когда любишь, то принимаешь человека таким, каков он есть. Кто это сказал, мудрец или идиот?

Никто никого не принимает. Всем нужно только свое, а если ты не соответствуешь общепринятым представлениям о том, что правильно, а что грешно, то тебя поспешат выбросить из жизни с брезгливой усмешкой.

— Тебе лучше отдохнуть, Аурика, — наконец промолвил Дерек. Не надо спорить и что-то доказывать, это уже было ни к чему. — Давай поговорим об этом завтра. На свежую голову.

Она вдруг посмотрела на него так, что Дерек понял: птица в его руках собирается взлететь. И он мог сильнее сжать ладони, чтоб не выпустить ее, или, наоборот, дать ей свободу. Он ведь привык отпускать своих птиц.

— Хорошо, — кивнула Аурика и поднялась. — Доброй ночи.

Спустя два дня они вернулись в столицу. Собирая чемоданы, Аурика с удивлением обнаружила, что у нее стало очень много вещей, — куда уж там тому убогому узелочку, с которым она покинула дом.

С доктором Верноном она не прощалась. Анатом не заходил ее проведать, и Аурика была этому только рада. При воспоминаниях о ночи в заброшенном доме она начинала чувствовать себя неловко и двусмысленно, и, возможно, Вернон испытывал то же самое. Он выбрался оттуда живым — вот и хорошо. Об остальном лучше забыть.

Отношения с Дереком оставались прежними: спокойно-натянутыми, без ссор и без нежностей. Под предлогом того, что супруге нужен покой после контузии, он проводил ночи в соседней комнате, и Аурика, которой не спалось, слышала, как Дерек ходит туда-сюда, негромко покашливает после сигары и перемещает какие-то вещи. Несколько раз он вскрикивал во сне — услышав этот негромкий, мучительный возглас в первый раз, Аурика вскочила с кровати и, выбежав в коридор, дернула дверь соседней спальни. Она оказалась заперта изнутри.

Утром, когда они исключительно куртуазно встретились за завтраком, Аурика сказала, не отрывая глаз от тарелки с омлетом:

— Я слышала, как ты кричал.

Дерек устало кивнул. Нож, которым он нарезал омлет на ломтики, двигался с профессиональной размеренностью. Аурика представила, как такими же неспешными, аккуратными движениями Дерек свежует очередной экземпляр для своей коллекции, и по ее спине пробежал холодок.

Она все сделала правильно. Нельзя жить, храня у себя маленькое личное кладбище. Нельзя собирать страшные трофеи — и если Манипулятор и Мама Клер были мертвы, то Вера-то была жива. И Аурика видела контейнер с ее кожей и волосами.

— Мне приснился дурной сон, — спокойно ответил Дерек. — Ничего особенного. Работа такая.

— Моя работа — отгонять твои дурные сны, — сказала Аурика и наконец-то отважилась поднять голову и взглянуть Дереку в лицо.

Он выглядел спокойным, но это спокойствие было сродни перекаленному стеклу. Вроде бы оно выглядит надежным и крепким, но стоит только ткнуть пальцем, и все рассыплется на осколки.

— Тебе надо выздоравливать, — промолвил Дерек. — Хорошо есть и хорошо спать.

Аурика вздохнула. Чего-то в этом роде она и ожидала.

— Ты предлагаешь мне смириться? — спросила она. — Сделать вид, что я ни о чем не знаю?

Дерек резко выдохнул и нервным движением отложил нож и вилку.

— Аурика, я… — начал было он, а потом усмехнулся и произнес: — Как там говорят? «Если любишь, то принимай любимого таким, каков он есть». Мне казалось, что ты приняла.

Аурика поняла, что сейчас скажет ту фразу, после которой возврата к спокойной жизни уже не будет. Но и не сказать она не могла.

— Я не смогу так, — проговорила она. — Для меня это слишком тяжело. Нет, Дерек, прости, я так не смогу.

Он не изменился в лице — похоже, был готов к такому развитию событий. Аурика поняла, что он все продумал и уже принял решение. В новых жизнях их друг у друга не будет. Каждый пойдет своим путем.

— Я хочу быть с тобой, — признался Дерек. — Но я не могу измениться. Птица не сможет жить в воде, знаешь ли…

В ушах зазвенело, и Аурика испугалась, что сейчас упадет в обморок. Неужели это все? Неужели это действительно все и их история закончилась вот так? Разрушена не Манипулятором где-то в лесу, а солнечным утром, в столовой, с шумом новогоднего города за окнами.

— Дерек… — начала было Аурика, но он нервно вскинул руку, призывая ее молчать.

— Я не хочу тебя мучить, — с искренней горечью произнес он. — Это действительно тяжело, я понимаю. Ты замечательная девушка, и ты достойна хорошей и спокойной жизни с тем, кто не причинит тебе страданий.

Вот, значит, как… Аурика едва не расплакалась, но потом горечь в ней заглушил гнев.

— Понятно, — кивнула она. — Мне очень жаль, Дерек. Но, видимо, нет смысла настаивать.

Она взглянула в глаза Дереку и увидела, что ему тяжело и больно не меньше, чем ей. Он тоже рвал по живому, он тоже прощался с тем, что было ему дорого.

— Я не хочу, чтоб ты мучилась, — вздохнул он. — Но измениться не могу. Аурика, прости меня, если сможешь, ты достойна счастья без боли. Это единственное, что я могу для тебя сделать.

— Ты можешь выбросить свой ящик, — горячо сказала она. — Мы можем начать все заново.

Но они не могли.

Наедине они больше не разговаривали: Дерек попросил Маркуса о том, чтобы тот составил им компанию в пути до столицы. Господин Хелленберт балагурил всю дорогу и был настолько мил и дружелюбен, что Аурика даже улыбнулась паре каких-то незамысловатых шуток. Когда Эверфорт остался далеко позади, ей вдруг стало казаться, что в столице все будет по-другому. Они приедут в дом Дерека и смогут все начать сначала.

Экипаж остановился у ворот, к распахнувшейся дверце подбежали слуги, чтобы принять багаж, и Дерек, который помог Аурике выйти из кареты, печально погладил ее по щеке и произнес:

— Теперь это твой дом. Прощай.

И вот это был действительно конец.

В здании министерства не было никого, кроме охранников на первом этаже, которые, сидя за стойкой, азартно резались в карты и попивали горячий глинтвейн. Праздник есть праздник — все веселятся и проводят время в свое удовольствие даже на работе. Дерек поднялся в свой бывший кабинет и с удовольствием убедился в том, что тетушка Аврения уже отдала нужные распоряжения. Здесь все было как раньше, до его отставки — и это невольно радовало.

Можно спокойно сделать вид, что месяца в Эверфорте не было. Что ему все приснилось после особо буйного вечера, проведенного в кабаке или борделе, — и не такая дрянь померещится, когда заливаешь все свои горести и печали крепкими напитками.

Дерек тотчас же осадил себя, приказав не прятать голову в песок. Он убил Мишу Мейерна, и Аурика была в его жизни. Незачем это отрицать. Это недостойное малодушие, а Дерек не считал себя ни малодушным, ни недостойным.

Сидя в кресле, Дерек автоматически пролистывал донесения от подразделений и думал о том, что какое-то время придется пожить в старой квартире на Малой Зеленной, — квартира была неплохой, вот только Дерек давным-давно от нее отвык. Ну да ничего, на первом этаже в том доме располагается очень приличный ресторанчик, а буквально через квартал — лучший в столице бордель.

Надо же как-то проводить свободное время. Что еще остается делать? Он может пойти по дорожке, уже знакомой после разлуки с Верой, но теперь ему никто и слова не скажет. Человек, который собственноручно уничтожил опаснейшего серийного убийцу, может вести себя так, как сочтет нужным.

Отчеты были составлены из рук вон плохо; Дерек сделал несколько быстрых пометок в новом ежедневнике и подумал, что после праздников министерству придется туго. Разболтались сотруднички, обленились. Забыли старые времена. Пожалуй, надо будет устроить совещание с главами департаментов по округам, учинить головомойку и восстановить опорные пункты инквизиции в мелких поселках. Должна же жизнь учить хоть чему-то. Заодно не останется времени на мысли об Аурике.

Разобравшись с делами, Дерек покинул здание и отправился в больницу. Охранники, которые по-прежнему играли в карты, проводили его заинтересованными и уважительными взглядами, и Дерек услышал краем уха:

— Ну, лихой мужик, ничего не скажешь.

Спустя полчаса Дерек уже расположился на знакомом столе — в ожидании медикусов он смотрел в потолок, прикидывая, чем заняться вечером. Может, пригласить в гости Маркуса или кого-нибудь из прежних столичных товарищей? Интересно, что будет делать Аурика? Интересно, кто кого бросил?

Ему не было больно, но Дерек понимал, что эта анестезия бесчувствия скоро пройдет, и тогда начнется примерно то, что было после того, как он узнал о свадьбе Веры.

— О чем задумались?

Дерек встрепенулся и увидел медикуса, который, похоже, задал какой-то вопрос и ждет ответа так долго, что это уже становится неприличным.

— Простите, — смущенно ответил Дерек. — Вспоминал северное дело… Так о чем вы спрашивали?

— Какой тип артефакта ставить? — повторил медикус и указал на два раскрытых серебряных контейнера. — На полгода старый или на три месяца новый?

Дерек хотел было сказать про полгода, но потом почему-то передумал. Он и сам не знал, почему ответил:

— Давайте на три месяца.

— Очень интересная модель, буквально утром прислали из департамента артефакторики, — похвалил медикус. Серебряная пластинка, исчерченная темными значками, выскользнула из контейнера, и за ней потянулись тоненькие нитки бледно-голубой слизи. — Качественно новый уровень, но в первые два дня нужна частая подзарядка. Ничего сложного, просто кладете его в физраствор на час, потом активируете по привычной схеме.

— Хорошо, — понимающе кивнул Дерек, и пластинка артефакта невесомо легла ему на грудь.

Манипулятор оживлял своих упырей с помощью южных ядов. Магия и наука поднимали Дерека из мертвых, давая ему иллюзию жизни, почти неотличимую от реальности. В какой-то мере это было даже забавно.

Он был мертвецом с личным кладбищем. И вряд ли с этим можно было хоть что-то поделать. А Аурика была живой, и Дерек искренне хотел, чтоб она стала счастливой. Разве возможно женское счастье с Вангейнским палачом? Разве можно заставить кого-то жить на кладбище и непременно получать от этого удовольствие?

Он прекрасно знал ответ. Привиделась Аурика, бледная и красивая, похожая на привидение, — Аурика, которая смирилась с тем, что ее муж коллекционирует страшные чудеса. Аурика, которая загнала свои чувства туда, где они перегниют и станут тьмой. Все это приведет лишь к одному: однажды эта тьма прорвется и уничтожит ее. И Дерек положит в свою коллекцию очередной экземпляр.

После активации артефакта на Дерека нахлынула волна легкости, хотя врач предупредил, что это всего на три часа. «Я словно какой-то диковинный прибор», — подумал Дерек, выходя на улицу и надевая шляпу. Понимание того, что он должен сделать, было простым и ясным.

Все восемь окон в квартире на Малой Зеленной были ярко освещены: должно быть, слуги заканчивали последние приготовления к встрече с хозяином. Поднимаясь по лестнице, Дерек думал о том, что Аурике должно быть хорошо в его доме. Уют, комфорт, тепло среди зимы — она это заслужила. Она еще будет счастлива.

Тетушка Аврения приложила руку и к квартире: конкретно этих слуг и горничную Дерек не нанимал. Улыбки на их лицах казались вполне искренними, комнаты сверкали после свежей уборки, а из столовой доносился тонкий аромат телятины в винном соусе. Дерек вдруг подумал, что после событий в Эверфорте станет вегетарианцем, по крайней мере, до тех пор, пока запах горящего тела Миши Мейерна не изгладится из его памяти.

Дерек вдруг обнаружил, что квартира куда-то делась. Вроде бы только что перед ним стояли слуги, которые выстроились поприветствовать хозяина, и он уже сидит в огромном кресле, обитом алой кожей, напротив на диване развалился Маркус, и, судя по батарее пустых бутылок на пушистом белом ковре, они заседают тут уже несколько часов.

«Зеленый светлячок», элитное заведение для верхушки власти и самых богатых господ столицы. Только здешняя хозяйка может позволить белоснежные ковры в борделе, и только в «Светлячке» такие прелестницы. Дерек покосился на обнимавшую его девушку и мысленно отметил: полторы тысячи карун как минимум, и это за час, а не за ночь.

Всю одежду девушки составляла цепочка с жемчужинкой.

Он, взяв со столика очередную бутылку, вслушался в рассказ Маркуса об очередной дамочке:

— Не в обиду вам, девушки, — Маркус легонько хлопнул льнувших к нему рыжеволосых близняшек по соблазнительно оттопыренным задам, — но вы ей в подметки не годитесь. Я готов был отправиться на вершины блаженства, как вдруг дверь отворилась и вошел законный супруг моей богини!

В запасах Маркуса хранилась тысяча подобных занимательных историй, не меньше. Легко быть таким вот весельчаком и балагуром, ни о чем не думать и ждать смерть годам к восьмидесяти, чтоб она застала в постели с красавицей и вином. Девушка, которая обнимала Дерека, потянулась к его ремню: так сказать, воплотить то, что только что было услышано.

— Сгинь, — лениво бросил он. Вино здесь было лучшее в столице: наверно, именно поэтому он и решил составить компанию старому приятелю. — Сгинь, дура, я женатый.

Девушка поджала губки и, плавно покачивая бедрами, покинула комнату. Маркус проводил ее липким оценивающим взглядом и вдруг совершенно трезвым голосом произнес:

— Расставаться всегда тяжело. Я понимаю.

— С чего ты решил? — хмуро осведомился Дерек. Сейчас ему меньше всего хотелось заводить душеспасительные беседы о своей жизни. Ему вообще ни о чем не хотелось говорить.

— После всей этой истории с Манипулятором ты никогда не пошел бы в бордель, — сказал Маркус. — Проводил бы время с милой Аурикой, вы пережили очень многое, это, как правило, сильно сближает. Но раз ты здесь, увы. Мне правда жаль, дружище.

Дерек усмехнулся. Отпил вина и напомнил себе, что не стоит пытаться топить проблемы в алкоголе — они отлично плавают.

— Давай я лучше расскажу тебе про один артефакт, — произнес он. — Именно благодаря ему я и не сгорел…

Юлия Мейерн, дочь Амикуса и сестра Миши, жила на одной из центральных столичных улиц — несколько лет назад она стала супругой Франка Абернети, молодого полковника, делавшего просто стремительную карьеру, вошла в высший свет и блистала там до рождения первенца. Потом ее словно подменили: из очаровательной легкомысленной кокетки с ветром в голове она превратилась в трепетную и заботливую мать. «Наконец-то Франк усадил ее дома», — злословили городские кумушки, которым до всего было дело.

Иногда Дерек думал, что Юлию тоже терзают страшные сны, и она пытается заглушить голос прошлого музыкой, танцами и светскими беседами.

Когда дворецкий открыл дверь изящного особняка в неоромантическом стиле, Дерек первым делом сунул ему под нос серебряную инквизиторскую бляху и, дождавшись, когда чопорное лицо седого мужчины, чем-то похожего на моржа, вытянется от удивления и побледнеет, сказал, что хочет видеть госпожу Юлию по неотложному делу государственной важности.

Его проводили в гостиную. Семейство Абернети было занято штурмом игрушечного замка: отец по всем правилам военного искусства направлял катапульты, маленький мальчик деловито расставлял солдатиков возле бойниц, а Юлия исполняла роль военно-полевого медика, бинтуя раненых. Увидев Дерека, она побледнела и выпрямилась, словно ее потянули за невидимые ниточки.

Узнала. Они не встречались с той ночи в Вангейне, но она его узнала. Вспомнила темную комнату, негромкий стук кровавых капель, что срывались с лезвий сабель, себя и Мишу, ради которого она готова была пожертвовать собой.

Что, если Дерек все-таки зарубил бы их обоих?

— Франк, позволь тебе представить, — промолвила Юлия глухим безжизненным голосом. — Мой бывший опекун господин Дерек Тобби.

Полковник тоже поднялся и посмотрел на Дерека с некоторым недоумением.

— Ты не говорила, что твой опекун — министр инквизиции, — произнес он, протягивая Дереку широкую твердую ладонь для рукопожатия.

Дерек подумал, что это в определенной степени провал. Если делаешь карьеру, то должен узнать о своей жене все. Или этот вояка был настолько покорен, что ни о чем не захотел думать?

— Юлия давно вышла из-под моей опеки, — улыбнувшись, заметил Дерек и, обернувшись к Юлии, добавил: — У меня есть к вам приватный разговор, дитя мое.

Она понимающе кивнула и предложила пройти в библиотеку. Когда за ними закрылась дверь, Юлия обернулась к Дереку, и в ее глазах заблестели слезы.

— Что вам нужно? — прошептала она. — Что вы…

Дерек подумал, что она так не боялась с той памятной ночи. Возможно, она хотела что-то добавить о том, что не отвечает за грехи давно погибшего отца и Дереку следует оставить ее в покое, но ничего не сказала: просто прижала пальцы к губам и практически без чувств опустилась в кресло. Дерек задумчиво прошел вдоль книжных полок, остановился у окна и, глядя на заснеженный сад и слугу, который неторопливо расчищал дорожки, сказал:

— Вы давно получали известия от Миши?

Юлия неопределенно пожала плечами.

— Он сбежал из кадетского корпуса, — ответила она. — С тех пор я ничего о нем не слышала, правда. — Юлия сделала небольшую паузу и спросила: — Почему вас это интересует?

На ветку возле окна сел деловитый снегирь с ярко-красным брюшком. Птица будто была одета в парадную инквизиторскую форму.

— Несколько дней назад Миша погиб на севере, — произнес Дерек.

Юлия коротко вскрикнула и, судорожным жестом прижав кончики пальцев к губам, прошептала:

— Нет… Нет, не может быть.

Дерек посмотрел на нее: лицо женщины было искажено пронзительной болью, и он на миг испугался, что Юлия лишится чувств. Но она смогла взять себя в руки и еле слышно спросила:

— Как это произошло?

Она любила брата всем сердцем. Дерек смотрел на нее и видел тоненькую хрупкую девушку, которая закрывала мальчика собой от Вангейнского палача. «Пожалуйста, — прозвенел дрожащий голос Юлии в его памяти. — Прошу вас… Со мной делайте все, что захотите. Но отпустите Мишу, он ведь совсем маленький».

Почему этот Миша, дьявол его побери, не оценил этого? Почему ему было настолько наплевать?

— Он работал в полиции одного из городов Северного округа, — сказал Дерек. Об Эдварде Гресяне надо было говорить только хорошее. — Принимал участие в захвате серийного убийцы по прозвищу Манипулятор и погиб от прохода некротической волны. Он не мучился и не страдал. Это мгновенная смерть.

Юлия издала тяжелый стон — возглас раненого животного, которое смотрит в глаза своей смерти. Дерек запустил руку во внутренний карман сюртука и вынул тщательно запечатанный пакет.

Пять квадратных дублонов царя Хевельта обеспечат семью полковника до старости их внуков. Дерек решил, что тетушка Аврения переживет эту потерю.

Юлия осторожно приняла пакет, подозрительно взвесила его на ладони и задумчиво поинтересовалась:

— Что это?

— То, что Миша завещал вам, — ответил Дерек и соврал еще раз: — Он очень любил вас, Юлия. Хотел, чтоб вы были счастливы.

Она неуверенно повертела пакет в руках и вдруг устало промолвила:

— Никогда он меня не любил. Если бы любил, подал бы весточку. Хоть слово.

И Дерек не смог с этим не согласиться. Любовь не бывает молчаливой, иначе никакая это не любовь…

Расставшись с Юлией, он отправился в свой особняк — надо было забрать кое-какие вещи и бумаги. Должно быть, Аурика дома, и Дерек надеялся, что они смогут переброситься словечком. Возможно, они как-то сумеют помириться и все-таки найти выход: он старательно давил в себе эту надежду, но все равно продолжал надеяться.

По лицу управляющего, открывшего дверь, никогда нельзя было понять, о чем он думает. Физиономия выражала лишь внимание и искреннюю готовность к услугам — впрочем, чего еще требовать? Дерек знал, что через несколько минут в его кабинете уже будет фарфоровый кофейник с обжигающим кофе, а управляющий даст полный отчет по всем делам.

— Госпожа Тобби дома? — уточнил он будто бы вскользь, словно его это нисколько не интересовало. Управляющий отрицательно мотнул головой.

— Нет, ваша светлость, — ответил он. — Два часа назад госпожа Тобби ушла со знакомым.

Дереку стоило значительных усилий скрыть свое удивление. Откуда у Аурики знакомые в столице? С кем она пошла и куда? Душу царапнуло неприятное предчувствие.

— Он оставил карточку? — поинтересовался Дерек.

Управляющий прошел по гостиной, поискал среди газет на столике и кивнул.

— Да, ваша светлость. Вот.

«Август Вернон, доктор медицины, анатом», — прочел Дерек, и вдруг ему стало смешно. Настолько, что он даже нервно фыркнул. Управляющий удивился так сильно, что слегка приподнял левую бровь.

— Понятно, — сказал Дерек и небрежно швырнул карточку обратно на поднос. Свернуть бы ее да засунуть Вернону туда, куда солнце не заглядывает. — Принесите кофе в мой кабинет.

— Сию секунду, ваша светлость, — поклонился управляющий.

Дерек зашел в гостевую спальню и убедился, что Аурика выбрала в качестве своей комнаты именно ее — просторную, светлую, с окнами на юг. Вещи еще не были распакованы до конца, знакомое клетчатое платье небрежно свешивалось с кресла, а на столике стояла открытая шкатулка с украшениями. Дерек заглянул в нее: подаренный им комплект с розовыми бриллиантами, который Аурика как-то умудрилась не потерять во время приключений с Манипулятором, весело сверкал на солнце острыми гранями.

На мгновение его охватила жгучая обида. Значит, хам, алкоголик и ссыльный каторжник хорош, а министр, видите ли, рылом не вышел. С его недостатками просто невозможно смириться, он ведь не пламенный революционер и борец за свободу, а извращенец и убийца. Вся разница с Манипулятором только в том, что Дерек состоит на государственной службе. Нашел, так сказать, прикрытие для своих омерзительных делишек.

То, что он не сделал Аурике ничего дурного и готов был сдувать с нее пылинки и выполнять все желания, не в счет. Помнится, Маркус советовал: бабам надо говорить, чтоб они шли поесть дерьма, а не дышать рядом с ними через раз. Вот тогда будет толк, любовь и верность. Получается, он был прав.

Дерек разозлился настолько, что изо всех сил пнул ни в чем не повинный чемодан, стоявший у стены, и быстрым шагом покинул комнату.

Понимание того, что со всем этим делать, пришло к Дереку вечером, когда он вернулся в свою квартиру на Малой Зеленной. Отпустив слуг до завтрашнего полудня, Дерек несколько часов провел в своем кабинете над записной книжкой, пока не убедился, что все запланированные дела выполнены.

Должно быть, Аурика уже вернулась домой, а может, предпочла остаться где-нибудь в компании Вернона. В конце концов, Дерек сам выпустил птичку из клетки, так разве он может теперь осуждать ее? Он прекрасно понимал всю правоту принятого решения, но боль, копившаяся в груди, от этого не переставала его мучить.

Аурика свободна. Она может делать все, что считает нужным. Она сама себе госпожа и не обязана думать о его чувствах. Пусть больно, пусть неприятно, но это так.

Закрыв записную книжку, Дерек отправился в спальню: артефакт заряжался в физрастворе на прикроватном столике. Дерек угрюмо посмотрел в его сторону и полез в шкаф.

Ящик оказался неожиданно легким. Дерек не ожидал, что коллекция вспыхнет настолько легко — хватило крошечного воспламеняющего артефакта, брошенного в распахнутую пасть ящика. Столб огня был таким, что Дерек испугался, как бы пламя не перекинулось на мебель и не охватило бы всю комнату, но этого не произошло. Постепенно огонь утих, а потом и совсем угас, оставив лишь оплавленные стенки ящика. Все закончилось. Те, с кем Дерек сражался всю жизнь, ушли безвозвратно.

От них осталась только вонь, да и ту вскоре выдуло в приоткрытое окно. Дерек устало вздохнул, разделся и опустился на кровать. Он и не думал, что уничтожение коллекции настолько опустошит его: ощущение было таким, словно он весь день таскал ящики в порту. Артефакт пискнул из физраствора — дескать, вот он я, готов, бери меня и активируй.

— Спокойной ночи, — сказал Дерек и закрыл серебряную емкость с артефактом.

Он не думал, что у него получится заснуть, но заснул почти сразу спокойным сном человека, который закончил все свои дела и имеет полное право отдыхать. Спустя полтора часа Дереку начал сниться знакомый сон про особняк Мейерна, но в эту минуту силы, которые давал артефакт, окончательно иссякли без подзарядки. И сон закончился.

Аурика заснула под утро. Дерек отдал слугам необходимые распоряжения, и к жене хозяина дома отнеслись с самым искренним уважением, в мгновение ока подготовив все необходимое для того, чтобы она почувствовала уют и комфорт.

«Кто кого бросил?» — спросила себя Аурика, лежа на огромной кровати в гостевой спальне. Теперь это была ее комната и ее дом, теперь она могла делать все, что сочтет нужным, она получила свободу. К свободе прилагалось одиночество, и это пугало Аурику до дрожи.

Постепенно дом погрузился в сон. Аурика видела, как за окном гуляет мороз, рисует на стеклах прихотливые узоры из цветов и листьев, скрипит снегом на крыше, рассыпает мелкие снежинки возле зябнущего фонаря. Интересно, где сейчас Дерек? Вернется ли он? Или они в самом деле попрощались навсегда, потому что она не смогла себя пересилить? Но ведь есть вещи, которые могут убивать и калечить душу, и Аурика была уверена, что с ними смиряться нельзя.

Кто кого бросил?

Она погрузилась в сон лишь под утро и проснулась, когда комнату уже заливал веселый свет солнца. Мир снаружи был радостным, снежным, обновленным, мир отмечал Новый год, и на какой-то миг Аурика всем сердцем поверила, что может быть счастлива.

Потом она вспомнила, что вчера рассталась с Дереком, и вздохнула: нет, не может. Разве возможно счастье, если рядом с тобой нет того, кого ты любишь?

После завтрака, когда Аурика поднялась в библиотеку, прикидывая, чем заняться, — обычные занятия барышень вроде вышивания всегда наводили на нее тоску — пришел дворецкий с подносом.

— Госпожа Тобби, к вам посетитель, — произнес он, поклонившись.

Аурика вдруг подумала, что словосочетание «госпожа Тобби» не имеет к ней никакого отношения. Она поддельная жена, она рассталась с человеком, которого полюбила… Взяв с подноса белый кусочек глянцевого картона, она увидела черные буквы с легким наклоном вправо: «Август Вернон, доктор медицины, анатом», — и едва сдержала удивленный возглас. Вернон бросил все и приехал в столицу? Невозможно!

— Передайте, что я сейчас спущусь, — ответила Аурика и стала судорожно вспоминать правила визитов: гость должен ожидать не менее четверти часа, если прибыл без приглашения…

Она спустилась в гостиную через пять минут.

Доктор Вернон сидел на диванчике, сцепив пальцы на колене. Рядом с ним лежала небрежно брошенная полосатая коробочка: Аурика знала, что в таких хранят государственные награды. Можно было думать, что ничего не изменилось: они по-прежнему в Эверфорте, и Аурика не расставалась с Дереком, он просто ушел, например, к бургомистру Говарду.

— Август! — воскликнула она, понимая, что действительно невероятно рада увидеть анатома. Теперь она была не одна, и тягостное давящее чувство больше не имело над ней власти. — Какими судьбами вы здесь?

Вернон выпрямился и осторожно прикоснулся губами к протянутой ему руке. Аурика обратила внимание на то, что анатом одет изящно, даже слегка пафосно. Новая одежда шла ему: теперь это был не бунтарь, сосланный на край света, а джентльмен. Возможно, и ершистый характер у него смягчился.

— Вот, ходил получать государственную награду за участие в охоте на Манипулятора. Ваш супруг расстарался, отметил всех причастных к этому делу. — Он кивнул в сторону коробочки с орденом и добавил, не выпуская руки Аурики: — Решил зайти поздороваться с вами. Вы не против?

— Нет, — улыбнулась Аурика. Ей вдруг стало легко и спокойно. — Хотите чаю?

— Хочу, — ответил Вернон. — Но, пожалуй, не здесь. Я тут по дороге приметил одно интересное место… Почему бы нам не прогуляться?

Аурика вдруг подумала, что Дерек может вернуться и вряд ли он оценит тот факт, что его жена куда-то ушла в компании мужчины, тем более доктора Вернона. Но потом она решила, что не стоит отказываться от крошечной радости в жизни, и спросила:

— А на улице не холодно?

Вернон рассмеялся:

— Вы все еще боитесь морозов после Эверфорта? Мне казалось, вы достаточно закалились.

— Не знаю, — пожала плечами Аурика и вдруг выпалила: — Август, вы простите меня? За то, что уехала, не попрощавшись с вами, и… — Она помолчала и добавила: — И за то, что ничего у нас не будет…

Вернон понимающе кивнул и сжал ее руку.

— Прощу, конечно, — ответил он. — Я давно знаю, что не с моей внешностью и историей ухаживать за благородными дамами. Вы правильная женщина, Аурика. Могли бы много лет морочить мне голову, но не стали.

Это прозвучало слишком ярко и слишком трагически — Аурике показалось, что в комнате стало темно. Она вздохнула и предложила:

— Давайте погуляем. Попьем где-нибудь глинтвейна, а потом я провожу вас на вокзал.

— И я уеду из вашей жизни, — улыбнулся Вернон. — Договорились. Идем.

Аурика вернулась домой ровно в десять вечера. Старая, еще детская привычка, принесенная из родительского дома, требовала: леди должна возвращаться не позже шести. Это какая-нибудь крестьянка может гулять до поздней ночи по кустам и сеновалам, а благородные барышни так не поступают. Аурика решила, что о таких мелочах давно пора забыть. Она заслужила право жить так, как считает нужным.

Она так и не поняла, почему Вернон решил встретиться с ней, — то ли просто хотел повидаться напоследок, то ли все-таки на что-то надеялся. Надежда не оправдалась: на перроне Аурика поцеловала его в щеку, как могла бы целовать брата, Вернон поднялся в вагон и махнул ей на прощанье.

Эверфортская история была закончена. Аурика ехала домой, смотрела, как по праздничным столичным улицам гуляет веселый народ, и думала, что однажды расскажет об этом своим детям. О городе на далеком севере, о таинственном золоте, которое хранилось под землей, и о Манипуляторе, убивавшем невинных девушек, чтобы получить несметные сокровища.

Каждый в итоге получил свое. От Манипулятора осталась горстка пепла, Вернона наградили орденом Святого Атанасиуса, к которому прилагалось щедрое ежемесячное содержание, позволяющее забыть о проблемах с деньгами, а Аурика теперь жила в роскошном доме в центре столицы.

Вот только он был ей не нужен. Совсем. Аурика предпочла бы вернуться в каморку на чердаке, которую снимала, когда приехала в столицу.

— Господин Тобби дома? — небрежно спросила она, легким движением сбрасывая шубку на руки дворецкого.

Тот отрицательно покачал головой:

— Заезжал днем за бумагами.

— А где… — Аурика замялась, прекрасно понимая, что ее слова будут истолкованы превратно. — Где он сейчас живет?

На лице дворецкого не отразилось ничего: с прежней готовностью к услугам он ответил:

— Малая Зеленная, дом шесть. Его квартира на третьем этаже.

Аурика кивнула и указала на шубку.

— Я поеду туда. Ужин можно не накрывать.

Дом на Малой Зеленной выглядел сонным и угрюмым. Несмотря на новогоднее веселье, охватившее столицу, обитатели этого места уже легли спать: во всем здании горело лишь одно окно, как раз на третьем этаже. Должно быть, Дерек что-то читал на ночь, морально готовясь к мучениям, которые ему принесет очередной сон.

Консьержки в парадном не было: Аурика поднялась на третий этаж и некоторое время стояла возле двери, готовясь постучать и не имея сил сделать это. Наконец она решительно выдохнула и, взяв бронзовый молоточек на цепочке, осторожно постучала в дверь. Никто не ответил.

Аурика пожала плечами, постучала еще раз — тишина. Устало вздохнув, она наудачу положила руку на ручку двери и толкнула ее вниз. Не заперто. Странно. Очень странно.

Она тихонько вошла в квартиру и потрясенно замерла: дом заполняла глухая тишина умершего места, давно покинутого людьми. Кто-то, уходя, оставил горящую лампу, и теперь ее неверный тусклый свет выбивался из-за двери одной из комнат. Это только подчеркивало пустоту — так горит лампадка над могилой.

— Дерек? — негромко позвала Аурика. — Дерек, это я.