Рождение богов I. Иллюстрированный роман Кимен Алекс

Попытавшись улыбнуться в ответ, Алексей состроил неопределенную гримасу и рефлекторно протянул руку. Энеас вздрогнул, но, не растерявшись, звонко хлопнул по протянутой ладони и расхохотался. Ну что ж, кажется, первый контакт налажен.

Алексей почувствовал резкий приступ головокружения. Его качнуло, и он схватился за плечо мальчика. Паренек вздрогнул, но устоял. Потом снова засмеялся, глядя на побледневшую Лешину физиономию, и что-то затараторил. Пожав плечами, Алексей попытался изобразить непонимание. Энеас схватил его за руку и потянул за собой.

3

Учить иностранный язык, объясняясь одними жестами – весьма непростая задача. Особенно если тебя учат не по отработанной годами научно обоснованной методике, а как взбредет в голову бестолковому учителю. Худо-бедно можно запомнить названия вещей вокруг, да и то тебя ожидают постоянные сюрпризы. Неожиданно слово, которым, как ты считал, называют дерево, оказывается означающим далеко не всякое дерево, а всего лишь сосну. Звезда оказывается луной, а лицо – улыбкой.

Больше месяца Алексей пытался разобраться в той абракадабре, которую преподавал ему Энеас. Мысли маленького учителя постоянно прыгали с предмета на предмет, дело усугублялось полной неспособностью мальчика систематизировать понятия и излагать мысли последовательно. Так что Алексей учился, скорее, полагаясь на интуицию, чем на учителя. Сотни раз он проклинал Никомеда, определившего ему в наставники Энеаса, но в глубине души был благодарен эллину. Ведь даже плохой учитель – гораздо лучше, чем вообще никакой. А судя по отношению к другим пленникам – четырем рабам, которых предприимчивые эллины купили по пути, Алексею уделили исключительное внимание. Грех было этим не воспользоваться. Леша и пользовался по мере сил, хотя учиться ему было весьма непросто.

Уже через несколько недель он был способен, хоть и очень коряво, излагать свои мысли. И, странное дело, не имея под рукой разговорника, Леша подбирал слова, находя аналогии в родном языке. Постепенно древнегреческий язык становился для него все менее древним. Язык как язык. Перевод с этого языка был не сложнее, чем перевод с английского. Да, трудно и непонятно, но Леша не чувствовал какой-то особой архаики.

Похоже, основным занятием эллинов в этих диких местах была торговля. Они активно скупали мех, мед и деготь в немногочисленных деревнях, расположенных на берегу реки. Рабы, очевидно, не были главной целью экспедиции. Их скупали по случаю. Хорошенько поразмыслив, Леша пришел к выводу, что ему повезло. Если бы он остался у местных жителей, вряд ли в обозримом будущем у него появился бы шанс добраться до относительно цивилизованной страны.

Каждый вечер Леша принимался расспрашивать Энеаса, пытаясь разобраться, куда и в какое время он угодил, попутно пытаясь улучшить свой греческий. Он уже выяснил, что эллины возвращаются в загадочный и не известный ему город – Эутаней. По крайней мере, именно так Леша расслышал это название после множества повторений. Эутаней был родиной Никомеда и его отца Фрасиклида, которым принадлежал корабль. До него оставалось еще около месяца пути.

С определением во времени дело обстояло гораздо хуже. Однажды на привале Алексей решил, что уже способен вести осмысленный разговор на эту тему, и подсел к наворачивающему чечевичную похлебку Энею.

Красноречиво дополняя исковерканные слова выразительными жестами и устрашающими гримасами, он начал расспрашивать:

– Скажи, Энеас, а как называется река, по которой мы плывем?

– Танаис.

Название было смутно знакомым, и Леша напрягся, закрыв глаза и пытаясь вспомнить русское название реки. Оно вертелось на языке, но на память не приходило.

– Может, ты также знаешь, как называется место, где меня схватили, или название притока, который впадает в том месте в… Танаис?

– Нет, я не знаю, – выковыривая пальцем зернышко из зубов, промычал мальчик.

– А какой сейчас год?

Энеас, особо не задумываясь, ответил:

– Не очень урожайный. Вот в прошлом году был хороший урожай олив, даже цены упали на два обола за медимн. А сейчас засуха, дождей давно нет.

– Хм… Как у вас отличают один год от другого?

– А зачем их отличать? Они же одинаковые!

Алексей удивленно поднял брови и поскреб затылок. В памяти вертелся рассказ учительницы о том, что время в древней Греции считали по Олимпийским играм. Он даже помнил некоторые заученные в далеком детстве исторические даты. К Элладе относились целых три: первые Олимпийские игры – 776 г. до н. э., Марафонская битва – 490 г. до н. э. и Фермопилы – 480 г. до н. э. И Леша очень надеялся, что этого хватит, чтобы достаточно точно определиться, в какой год он угодил.

– Когда же были последние Олимпийские игры?

– Почти три года назад.

– А сколько раз они уже проводились?

Энеас изумленно посмотрел на него:

– А разве они были не всегда?

– Но проводились же они когда-то впервые? – с сомнением спросил Леша.

Энеас глубоко задумался. С минуту он сидел, глядя в небо и шевеля губами.

– Клянусь богами, ты задаешь очень странные вопросы, Алексиус! Возможно, они когда-то и проводились впервые, но это было в стародавние времена. Может, жрецы в Дельфах знают ответ, а мне он не известен. Да и не все ли равно? Пока Гелиос пересекает в своей колеснице небесную твердь, а Гея рождает благодатную ниву, были и будут Олимпийские игры в Элладе!

«Приехали…» – Леша тихонько ругнулся и попытался зайти с другого конца.

– А когда была Марафонская битва? – с надеждой спросил он.

Энеас его не понял. Алексей давно убедился, что русские названия эллинских городов, рек, морей, предметов и даже имена звучат совсем иначе, чем на древнегреческом. Так что он не очень удивился и уже без особой надежды попытался пересказать историю о зарождении марафонского бега. К его изумлению, Энеас закивал и сказал, что это событие произошло до его рождения, точнее определиться по времени он не смог.

Алексей понял, что его знаний греческого еще совершенно недостаточно, и решил отложить расспросы. Однако Никомед был вовсе не готов отложить свои. Чем дальше Леша продвигался в изучении аттического диалекта, тем больше Никомед старался выпытать у него, откуда он взялся с такими странными вещами на берегу всеми богами забытой реки. Алексей долго не мог решить, что же рассказать изнывающему от любопытства эллину. Наконец он решил, что не стоит откладывать свой рассказ, потому что Никомед может разочароваться в его глупости и отобрать учителя.

Целый день Леша тихонько сидел на палубе, придумывая правдоподобную легенду, и не обращал внимания на вертевшегося возле него Энеаса. Наконец, сказка для любопытствующих была готова. Чем проще – тем лучше. Алексей, исходя из этого принципа, тем же вечером поведал Никомеду о своих злоключениях. Его греческий был еще весьма далек от совершенства, поэтому он был краток, но выразителен.

Свою поучительную историю Леша закончил примерно так:

– … И боги прокляли мой великий народ, ниспослав ужасную кару. Небо извергало пламя, земля разверзлась под ногами, смерть была всюду. Могучий вихрь подхватил меня и забросил в то место, где вы встретили меня. Еще в детстве жрец подарил мне могущественный талисман, который и спас меня от смерти. Так что, боюсь, я единственный из моего народа, кто избежал гибели.

Никомед долго молчал, глядя на танцующие языки костра.

Видимо, Лешин рассказ произвел на него впечатление, неожиданно он встрепенулся:

– Где же этот талисман? Я хочу взглянуть на него.

– Он исчез, – тихо ответил Алексей. – Теперь я беззащитен…

Они еще немного помолчали. Лицо молодого эллина приняло озабоченное выражение.

– Ты проклят богами… – полувопросительно, полуутвердительно проговорил он. – Жаль, я хотел оставить тебя.

Изобразив огорчение, Леша опустил голову.

– Тебе не стоит рассказывать другим эту историю. Надеюсь, твое проклятие не коснется нас, – с плохо скрываемым беспокойством добавил Никомед, потом быстро поднялся и отошел от Алексея.

– Надеюсь, – тихо прошептал Леша, глядя ему вслед.

4

Чужой мир. Это невозможно постичь, можно только почувствовать. На первый взгляд, все то же самое: прохладный ветерок треплет давно нечесаные волосы; плеск волн, искрящихся в лучах заката; пронзительный крик чаек… Но невозможно передать эту непостижимую пустоту, тяжело сжимающую сердце. Уже почти нет боли, почти нет тоски, и даже улыбка матери почти стерлась из памяти, погребена под навалившимися событиями. И неизвестно, где ты, когда ты и куда ты. Невыразимо страшно и одиноко…

На протяжении всего путешествия Алексей был словно подвешен в пустоте, с огромным трудом отыскивая нити реальности, связывающие его с вроде бы знакомым ему миром. И каждый раз, обнаружив что-то привычное, радовался как ребенок. Босфор и Дарданеллы Леша вычислил логическим путем, хотя никогда не был в этих местах. Впрочем, долго сомневаться не приходилось. Он был практически уверен в какой части света очутился. Так что переход по проливам лишь подтвердил его догадки. Леша никогда не думал, что будет так радоваться одному только факту четкого осознания, где он находится.

Крупных городов рядом с проливами он не заметил. Было лишь небольшое поселение, который эллины даже не посетили. Это, как и многие другие мелочи, на которые Леша обращал внимание, утвердило его в мысли, что он оказался значительно раньше предполагаемого времени. Видимо, Рим только начинал копить силы для стремительного рывка, а значит, его задача не допустить этого.

Леше еще осталось понять, сколько лет отделяет его от Александра Македонского. Энеас совершенно не разбирался в текущей геополитической обстановке. Однако неторопливое путешествие через Гелеспонт подарило Алексею отличную идею. Он даже расстроился, что не додумался до этого раньше. На первом же привале он подсел к Энеасу, взял в руки палочку и принялся рисовать на песке очертания Европы и Средиземного моря. Мальчик с любопытством косился на его картографические потуги.

Когда Леша подозвал его, он осторожно приблизился, что-то буркнул под нос и коснулся своего амулета.

– Это твои боги, Алексиус?

– Чего? – Леша растерянно захлопал глазами.

– У тебя очень страшные боги… – мальчик поежился.

Леша не удержался и рассмеялся:

– Нет! Это… – он запнулся, подбирая подходящие слова, но таких не оказалось.

– Это картэс.

Алексей подскочил от неожиданности, но отметил про себя: картэс – карта, вполне логично. Энеас испуганно захлопал глазами. За его спиной стоял Никомед и с любопытством рассматривал импровизированную карту. После последней беседы он старался держаться от Алексея подальше, но, видимо, разговор пленника с Энеасом привлек внимание эллина.

Никомед присел на корточки, отобрал у Алексея палочку, исправил контур Черного моря и ткнул прутиком, намечая какие-то острова.

Леша указал жестом на Босфор:

– Мы сейчас здесь, господин?

– Да, Алексиус.

– Где же находится Эутаней?

Рис.3 Рождение богов I. Иллюстрированный роман

Прутик ткнулся в камешек, лежащий чуть восточнее перешейка, связывающего Пелопоннес с материковой Грецией. Лешино сердце радостно подпрыгнуло: «Афины! Неужели Афины?»

– Эутаней вот здесь.

Алексей благодарно кивнул и впился глазами в камешек.

Глава 4

1

Запах рыбы. Отвратительный, неистребимый. Он был везде: рыбой пахла пристань, рыбой пахли толстенные смоляные канаты и сходни, рыбой воняли снующие повсюду, орущие, смеющиеся люди. Алексей не любил запах рыбы. С трудом сдерживаясь, чтобы не зажать рукой нос, он с любопытством оглядывал оживленный Пирей – морские ворота Афин.

На корабль уже наведались гости. Эпимелет эмпорион – если Леша правильно понял, это было не имя, а какая-то должность – что-то выспрашивал у Никомеда. Стоящий рядом с ним писарь торопливо делал пометки на восковой табличке. Другой чиновник – ситофилак, шевеля губами, пересчитывал огромные амфоры с зерном, которые аккуратно поднимали с корабля каким-то хитрым механизмом, смахивающим на подъемный кран. Бюрократов набежало – не продохнуть, и от всех воняло рыбой. Алексей с отвращением отвернулся и стал рассматривать порт.

Конечно, порт – не совсем подходящее слово. Пирей смело можно было назвать городом: внушительные каменные склады выходили на пристань, колоннада какого-то храма возвышалась над домами. По всему периметру гавани тянулась довольно внушительная стена. И кругом люди. Огромные толпы людей. Алексей давно отвык от такого их количества.

Афинские граждане сразу бросались в глаза. Несмотря на портовую суету, они шествовали спокойно и важно, горделиво подняв голову и снисходительно поглядывая на бурлящую людскую массу. За каждым, таща тяжелые корзины, кувшины или просто защищая господина от солнца зонтиком, брели рабы. Открыв рты и ошарашенно вертя головами, ходили варвары.

То тут, то там сновали метеки – эллины, живущие в Афинах, но не имевшие афинского гражданства. С наигранным пренебрежением, но с плохо скрываемым восторгом, пытаясь держаться так же чинно, как истинные афиняне, прохаживались эллины, приезжие из Беотии, Аркадии, Фессалии и других областей огромного эллинского мира.

Все это Энеас растолковывал Алексею, пока тот изумленно глазел по сторонам, словно дикий варвар, никогда не видевший цивилизации.

Вдруг Лешу грубо толкнули в плечо:

– Пошли!

Какой-то коренастый бородач с коротко стриженными волосами хмуро смотрел на него.

Алексей вопросительно взглянул на Энеаса.

Мальчик грустно улыбнулся:

– Давай прощаться, Алексиус. Наверное, мы уже не увидимся. Сейчас господин пойдет домой, а вас оставят здесь, в Пирее. Послезавтра день продажи рабов… Надеюсь, тебе повезет и тебя купит хороший хозяин.

Леша кивнул:

– Спасибо. Ты был добр к глупому варвару, Эней.

Мальчик опустил глаза:

– Клянусь Аполлоном, ты самый необычный варвар, которого я видел в жизни, и думаю… – Эней осекся.

Алексей выжидающе смотрел на него, но Эней только покачал головой:

– Прощай, Алексиус. Пусть твои северные боги оберегают тебя.

– Прощай, – тяжело вздохнул Леша.

– Если тебя продадут на Лаврионские рудники – беги! – воровато оглянувшись, быстро шепнул Эней и махнул рукой.

Лешу уже толкали в спину длинными дубинками. Бросив последний взгляд на судно, он побрел вместе с остальными рабами по широкой, вымощенной каменными плитами дороге.

2

Аукцион рабов не был похож на то, что изображали многочисленные писатели конца XIX века. Накануне рабов отвели в бани, тщательно намыли, подстригли и даже побрили, чтобы придать им товарный вид. Рынок невольников не выглядел как скопище грязных и заросших варваров. Все проходило довольно чинно и спокойно. Леша был готов увидеть сцены насильственного разделения семей, унижения рабов, прилюдного обнажения женщин. В воображении рисовался образ толпы алчных рабовладельцев, ощупывающих его мускулы и заглядывающих к нему в рот.

Алексея в числе прочих рабов вывели на небольшую площадь. Несколько потенциальных покупателей, абсолютно все мужчины, в сопровождении одного-двух слуг не спеша прохаживались, поглядывая на группу невольников. Если кто-то вызывал их интерес, они подзывали продавца и тихо беседовали. Леша обвел глазами выставленных на продажу рабов. Здесь было примерно полсотни мужчин, женщин и детей.

Дюжина крепких коренастых парней с русыми волосами, из скифов, нервно переминались с ноги на ногу. Кучка мускулистых негров в одних набедренных повязках, наоборот, безразлично сидели на земле. Некоторые женщины были с детьми. Обособленно сидели семьи – видимо, греков, плененных во время междоусобных войн. Несколько вооруженных воинов сторожили всю эту разномастную людскую толпу.

Алексей ловил на себе множество заинтересованных взглядов. Не удивительно: его макушка на сто восемьдесят пять сантиметров возвышалась над землей и сантиметров на пятнадцать – над большинством макушек на этом рынке. Хотя вряд ли это был повод для оптимизма. Леша скептически огляделся и подумал, как бы его не заставили что-нибудь копать или носить.

Он старался прислушиваться к разговорам окружающих. За последние недели его греческий стал значительно лучше. Леша уже мог на слух понимать большую часть обращенных к нему слов и почти не делал ошибок в окончаниях. У него всегда были способности к языкам, и сейчас это было весьма кстати.

Кто же станет его хозяином? Успех миссии стоял на кону. Леша напряженно замер, внимательно изучая потенциальных покупателей. Его внимание привлек вышедший на площадь долговязый мужчина средних лет с аккуратно подстриженной бородой и усами. Мужчина уверенно протиснулся к небольшому возвышению, на котором располагался живой товар, и принялся внимательно рассматривать выставленных на продажу рабов-мужчин. Он улыбался, перекидываясь шутками с продавцами, но от него веяло чем-то недобрым. Леша заметил, что невольники при виде этого человека стали прятать взгляд, горбиться и как-то съеживаться. Всеобщее напряжение передалось и ему.

За Лешиной спиной в группе рабов-греков шептались. Он прислушался, с трудом различая непривычный для уха дорический говор:

– Это Сосий. Приказчик Никия.

– Проклятый фракиец!

– Ищет для Никия работников в Лаврион!

Леша вздрогнул. Он сразу вспомнил совет Энея, и ему совсем не понравился оценивающий взгляд, которым смотрел на него Сосий. Он сообразил, что на фоне остальных рабов выглядит довольно крупным и сильным.

Начались торги.

По знаку Никомеда вперед вышла молодая женщина с маленьким ребенком на руках. Леша присел на корточки и, стараясь не смотреть в сторону Сосия, стал следить за происходящим.

Раб глашатай откашлялся и закричал, пытаясь заглушить гомон:

– Граждане афинские! Гражданин Никомед, сын Фрасиклида, продает эту женщину из скифов. Она продается с ребенком двух лет от роду. Поэтому цена за нее всего три мины! – глашатай остановился, переводя дыхание и ища глазами возможных покупателей.

Никто не проявил особого интереса. Никомед уже махнул рукой, показывая, чтобы оглашали следующую продажу, но тут вперед шагнул мужчина в алом плаще.

– Скажи, почтенный, выйдет ли из нее хорошая пряха? – с сомнением спросил он. – А то жена замучила – спасу нет…

– Конечно, благородный Харикл. Клянусь Зевсом! Из этой женщины выйдет искусная пряха и хорошая помощница по дому! Она из скифов, а их женщины славятся прилежанием и послушанием, – почтительно, но без приниженной лести сказал Никомед.

– Возможно… Но меня смущает ребенок.

– Да, у нее ребенок, но он не так уж и мал. Ему уже два года. Так что скоро он сможет помогать по хозяйству. И у тебя будет верный и послушный раб, выросший в доме.

Харикл поморщился:

– В этом возрасте дети часто умирают. Кроме того, его надо кормить и…

Никомед прервал его:

– Уважаемый Харикл, я понимаю, что маленький ребенок – дополнительная обуза, но не можем же мы, подобно варварам, отнимать дитя от матери. Такую сильную и молодую рабыню ты нигде не найдешь дешевле четырех мин. А мы согласны уступить тебе ее с ребенком… – он на секунду замолчал и посмотрел на сидящего в тенечке отца.

Фрасиклид едва заметно кивнул, и молодой человек продолжил:

– Даже не за три, а всего за две с половиной мины. Пятьдесят драхм – достойная компенсация за обузу в виде ребенка.

– Хорошо, я возьму ее, – кивнул покупатель. – Ты знаешь, где мой дом?

– В районе Керамика, недалеко от Дипилонских ворот, напротив харчевни?

– Да, – невольно скривившись при упоминании харчевни, сказал Харикл. – Приходи за деньгами завтра.

Все это время Алексей искоса глядел на Сосия. Он заметил, как тот подошел к отцу Никомеда и, пока его сын занимался продажей, стал что-то активно обсуждать. Фрасиклид почтительно кивал, следя за жестикуляцией фракийца. А тот начал пальцем показывать на рабов, выбирая крупных и сильных мужчин. Наконец, палец Сосия указал на Алексея. У Леши заныло сердце. На рудники совершенно не хотелось. Он стал лихорадочно озираться по сторонам, ища спасения.

Его внимание привлек пожилой мужчина в потертом гиматии с синей каймой, который о чем-то спрашивал Никомеда. Алексей встал, подошел поближе и напряг слух.

До него донесся голос:

– Нет, почтенный Тофон. Наши рабы из далеких северных краев. Среди них нет таких, кто это умеет…

Леша не знал, что требовалось Тофону, но решил рискнуть.

– Господин! – обратился он к пожилому афинянину. – Я уметь это!

Тофон поморщился и скептически взглянул на него:

– Повтори, что ты сказал. Не могу разобрать твою варварскую речь.

– Я уметь это! – повторил Леша и вдруг сообразил, что в горячке ошибся. – Я умею… – поправился он с гораздо меньшим запалом.

Тофон усмехнулся и вопросительно посмотрел на Никомеда. Тот почесал подбородок, видимо, прикидывая, как все это может отразиться на цене раба.

– Этот… гхм… прекрасный юноша действительно очень умен и сообразителен, – с ноткой сомнения сказал купец.

– Ты обучен грамоте? Умеешь читать, писать и считать?

Леша глянул на Сосия. Фракиец в сопровождении Фрасиклида уже отобрал пару рабов и явно намеревался идти за Алексеем.

– Да, господин! Я умею читать и считать.

– Это любопытно! – рассмеялся Тофон. – Ну, ответь мне, юноша, сколько будет эпта раз по пенте?

Леша моргнул. Числительные они с Энеасом так и не выучили. Никомед с любопытством и надеждой смотрел на него.

Алексей постарался изобразить жалостливое выражение лица и повернул ладони к Тофону, растопырив пальцы:

– Эпта – сколько пальцев? – обреченно спросил он.

Тофон рассмеялся. Другие покупатели живого товара, услышав смех, подошли ближе, пытаясь понять, что происходит.

Никомед мрачно огляделся и сурово посмотрел на Лешу:

– Зачем ты обманываешь почтенного господина и тратишь наше время?! Придется тебя проучить! Впрочем… – он взглянул на Сосия. – Полагаю, на Лаврионских рудниках тебя отучат врать и без меня…

Тофон понимающе кивнул и отвернулся.

– Господин! Я… плохо знать эллинский! Но я уметь… умею считать! Эпта и пенте – это сколько? Покажи… пожалуйста.

С легким сочувствием и даже каким-то сожалением Тофон посмотрел на Лешу и поднял руки.

– Эпта, пенте! – и он по очереди разогнул сначала семь, а затем пять пальцев.

Леша закивал и стал лихорадочно сжимать и разжимать кулаки.

– Эпта раз по пенте! – он трижды выставил две растопыренные ладони, а потом сжал левую в кулак, а правую протянул к Тофону. – Эпта по пенте, – повторил он.

Тофон с Никомедом переглянулись.

– Эпта раз по эпта! – громко сказал Леша, показав на пальцах сорок девять.

– Пенте раз по пенте! – снова замелькали ладони.

Видимо, его напор и скорость, с которой он выкидывал пальцы, произвели впечатление. На лице Тофона появилась задумчивость. Но в этот момент к ним подошли Сосий с отцом Никомеда.

– Мальчик мой, что здесь происходит? – тихо спросил Фрасиклид. – Сосий готов купить этого раба для своего господина за пять мин. Отличная цена!

Никомед выжидающе посмотрел на Тофона. Тот молчал.

– Мы выяснили, что этот раб умеет считать, а может, и обучен грамоте.

– Это, разумеется, поднимает его цену, – оживился Фрасиклид.

Сосий усмехнулся:

– Моему господину нужны работники в штольни, а не счетоводы. Он платит за мускулы и крепкую спину.

Леша вздрогнул и умоляюще посмотрел на Тофона. Тот с любопытством рассматривал его.

– Возможно, этот юноша и умеет считать, но его варварское умение для меня бесполезно.

– Господин, я научусь! Гораздо легче научиться считать на другом языке, чем просто считать!

– Гораздо легче научиться молчать, а не говорить глупости и не обманывать честных людей, – тихо сказал Сосий, и в его голосе послышалась еле сдерживаемая злость. – Ничего, у моего хозяина рабы быстро этому учатся.

Повисло молчание.

– Семь мин, – сказал, наконец, Фрасиклид.

Сосий отрицательно покачал головой. Тофон присоединился к нему.

– За семь мин я куплю вон тех карийцев, – пренебрежительно бросил Сосий, махнув рукой в сторону двух босоногих, исхудавших черноволосых подростков, сидевших на корточках в тени портика.

– А я за семь мин куплю кого-нибудь с Фессалии или Халкидики, кто умеет считать и говорить, не коверкая слова.

Никомед сочувствующе посмотрел на Лешу, потом по очереди взглянул на Сосия и Тофона.

– Уважаемый Тофон! Я видел много рабов и могу отличить того, который станет хорошим и расторопным слугой, кого не страшно ввести в свой дом и кому можно доверить свое имущество. Из этого раба выйдет толк, особенно если его немного подучить. Я сразу заприметил это. Именно поэтому я поручил мальчику учить этого варвара языку эллинов. Он как податливая глина. Можно оставить эту глину в яме среди прочей грязи или вылепить из нее великолепную амфору…

– Хорошо, – Тофон задумчиво провел рукой по аккуратно стриженной седой бородке, потом поправил сползший гиматий. – Шесть мин!

Рис.8 Рождение богов I. Иллюстрированный роман

Никомед и Фрасиклид переглянулись. Фрасиклид бросил взгляд на Сосия. Фракиец безразлично пожал плечами и отвернулся.

– Договорились, господин. Шесть мин за северного варвара, – быстро сказал Никомед.

– Поздравляю, уважаемый Тофон! Этот раб – очень удачная покупка, – улыбнулся Фрасиклид.

– Надеюсь, – кивнул Тофон. – Встретимся завтра на агоре, когда она полна народа, и заверим сделку, а сейчас мне пора.

Леша с легким удивлением ждал, что собеседники уточнят время встречи, но, видимо, сказанного было вполне достаточно.

– Конечно, – с почтением ответил молодой человек и повернулся к Алексею. – Тебе повезло, Алексиус. Это твой новый господин, будь послушен и исполнителен, и с тобой будут обращаться хорошо.

Леша благодарно кивнул и посмотрел на Тофона.

– Спасибо вам… – начал было он, но вспомнил, чему учил его Энеас: в греческом привычное русскому слуху уважительное «вы» использовалось только при обращении к нескольким людям.

– Спасибо тебе, господин, – исправился он торопливо.

Тофон равнодушно кивнул:

– Следуй за мной, – сказал эллин. Затем поманил сидящего в отдалении на корточках слугу. – Тимокл! Иди сюда. Это мой новый раб – Алексус. Присматривай за ним.

Тимокл изучающе оглядел Алексея:

– Ну и огромный же этот варвар, господин! На него еды не напасешься, клянусь Афиной! Да и глупый наверняка, что твой глиняный горшок, как все варвары…

Тофон тяжело вздохнул:

– Эх, давно ты не знакомился с палкой, Тимокл! Слишком уж дерзок стал… – и он повернулся и пошел вверх по улице.

3

Пыльная дорога медленно поднималась в гору. Редкая тень от одиноких платанов и кипарисов совершенно не спасала от зноя, но солнце уже клонилось к закату. Унылые стены вдоль дороги тоже были недостаточно высоки, чтобы их тень давала путникам спасительную прохладу. Особой мукой было отсутствие обуви. С тех пор как Леша потерял свое снаряжение и обувь, ему еще не доводилось делать таких больших пеших переходов, а он не привык ходить босиком. Ступни сбились об острые дорожные камни, и Леша хромал на обе ноги, с трудом выдерживая заданный темп.

Уже больше часа путники брели от Пирея в сторону Афин. Тофон бодро вышагивал впереди, не обращая внимания на пыль и солнечный зной. Леша с уважением и легкой завистью смотрел ему в спину. Тимокл, напротив, кряхтел и причитал, хотя на вид был гораздо моложе своего господина. Дорога была очень оживленная. Постоянно попадались навстречу афиняне, с которыми Тофон почтительно раскланивался и обменивался приветствиями. Пару раз он даже садился с хорошими знакомыми в тенечке и неторопливо беседовал. Пользуясь этими остановками, Тимокл падал на пыльную придорожную траву и, шумно сопя, лежал без движения, всем своим видом подчеркивая неимоверную усталость и изнеможение. Алексей же садился поближе к новому хозяину и, растирая горящие ступни, вслушивался разговор. По долетавшим обрывкам речи он понял, что Тофон со знакомыми обсуждал в основном городские дела и сплетни, но суть беседы уловить не мог.

На очередном привале Леша не выдержал и обратился к Тимоклу:

– Уважаемый Тимокл, будь любезен, поведай мне о своем господине и о его семье. Где я буду теперь жить?

– Ээ! Да ты говоришь на греческом? – изумился Тимокл.

– Да, я выучил язык по пути в Афины.

– Хм… Видать, ты не так глуп, как кажешься на первый взгляд…

Леша натянуто улыбнулся и попытался перевести разговор в другое русло:

– Возможно, но мне, разумеется, далеко до тебя, мудрый Тимокл.

Расплывшись в самодовольной улыбке, раб кивнул:

– О, да! Наш господин очень уважает меня и всегда со мной советуется. Поэтому все в доме слушаются Тимокла. Господин всегда берет меня с собой, как сегодня… – Тимокл явно увлекся, и его понесло. – Кстати, ведь это я посоветовал господину купить тебя, так что ты весьма обязан мне. Ибо наш господин – добрейший человек, и это счастье для тебя, что ты стал его рабом по моему совету!

Леше стало противно. Но нужно было побольше узнать, поэтому он пересилил себя и почтительно закивал:

– Спасибо, мудрый Тимокл. Я, как смогу, отблагодарю тебя за доброту. Может, ты не сочтешь за труд и расскажешь мне о нашем господине?

В течение следующего часа Алексей выслушал огромное количество сплетен, слухов и домыслов, узнал всю подноготную Тофона, его родственников, друзей, рабов и рабов его друзей. Он услышал множество «занятных» историй, подчеркивающих мудрость Тимокла и глупость всех остальных. Узнал, как другой раб Тофона, Эвтин, чуть не спалил дом, заснув у очага, как повариха Антимона обварила кипятком руку, и как он, Тимокл, наябедничал на молодого племянника Тофона, что тот ходит к дочери зеленщицы из метеков. Последняя история особенно поразила Алексея. Насколько он понял этого болтуна, раб шантажировал молодого человека и вытянул с него несколько мелких монет – оболов, которые благополучно пропил, а когда тот отказался давать деньги, рассказал все его отцу – брату Тофона, за что получил еще немного. Подобные истории внушили Алексею осторожный оптимизм в отношении положения рабов и его возможных перспектив.

Скоро Алексей представлял общую картину жизни и взаимоотношений в семье Тофона. Уважаемый и богатый эллин из старого аристократического рода. Более сотни рабов, дом рядом с агорой, есть большое поместье недалеко от Алопеса на берегу Илисса в пригороде Афин и еще одно поместье рядом с поселком Ороп. Жена умерла от горячки лет десять назад. Единственный ребенок – Пандора. Своенравную дочь любит и балует сверх необходимости. Видимо, боится остаться на старости лет в одиночестве и отдавать замуж не торопится, хотя дом постоянно посещают сваты. Образован, умен и справедлив, но, по мнению раба, совершенно не практичен. Его легко обмануть и обокрасть, чем большинство домашних рабов и промышляют в промежутках между попытками увильнуть от возложенных на них обязанностей.

– Скажи, почему у его дочери такое необычное имя – Пандора? Разве не так звали женщину, которая открыла шкатулку со всеми несчастьями человеческого рода? – прервал Алексей очередную хвастливую историю Тимокла.

Страницы: «« 1234 »»

Читать бесплатно другие книги:

Все началось на Хэллоуин, вместо гадости подруги смешали приворотное зелье, а вместо шалости: подста...
«Я на 70 процентов состою из фильмов» – так говорит про себя Хидео Кодзима, чье имя в индустрии игр ...
Она должна была стать женой брата.Стала – его.Она пришла в его дом на рассвете. Маленькая и потерянн...
Итак, наша пятая цивилизация в тупике: духовном, экономическом, интеллектуальном. Человек так и не у...
Перед Льюисом Кэрроллом всегда преклонялись как перед автором дилогии «Алиса в Стране чудес» и «Алис...
О чем может мечтать маленький человечек, которого ненавидит и хочет убить собственная мать, и которы...