Магнус Чейз и боги Асгарда. Меч Лета Риордан Рик
Мы поднялись к одной из церквей на Бойлстон-стрит и закружили вокруг колокольни. В голове у меня зачем-то всплыла мысль о Поле Ревире и всей этой белиберде из серии «Один фонарь – если сушей идут, а морем – так два зажигай…»[66].
А если, чувак, вдруг заметишь парня, которого тащит за собой орёл, то я даже не знаю… Жги, короче, сколько есть фонарей, не скупись.
Я попытался усилием воли залечить рёбра, но никак не выходило сосредоточиться. А болело просто жуть. И я всё время стукался о стены и пинал окна.
– Я хочу немногого, – разглагольствовал орёл. – Услуга за услугу. Я расскажу тебе, как добыть меч. А ты, когда туда доберёшься, принесёшь мне кое-что. Сущий пустяк. Одно яблоко.
– И в чём подвох?
– Подвох в том, что если ты не согласишься… О, гляди-ка! Антиприсадные шипы!
Прямо по курсу был отель, и его крыша щетинилась сталью не хуже, чем заграждения из колючей проволоки времён Первой мировой. Эти шипы понатыкали тут для отпугивания птиц. Но чтобы распороть мне живот, они тоже отлично подошли бы.
Вот тут-то я и струхнул. Я вообще не люблю острые предметы. А мой живот ещё не до конца восстановился после недавней смерти от куска раскалённого асфальта.
– Ладно! – заорал я. – Уговорил!
– Скажи: «Клянусь честью, я принимаю твои условия».
– Что за фигня?!
– Скажи так!
– Клянусь честью, я принимаю твои условия! Да – яблокам! Нет – шипам!
Орёл взвился вверх, едва не задев крышу. Мои подошвы чиркнули по остриям шипов. Мы сделали круг над Копли-сквер и приземлились на крыше Публичной библиотеки.
Меч отклеился от орлиной спины. Мои руки тоже отклеились, что, безусловно, радовало бы, будь у меня за что держаться. Попробуйте-ка устоять на глиняной волнистой черепице. К тому же если сама крыша рискованно изгибается и в восьмидесяти футах от вас разверзается пучина смерти с привкусом асфальта.
Я отполз от края, чтобы не свалиться. Очень осторожно я всунул меч в ножны, и он опять принял форму цепочки.
– Ух, – выдохнул я.
Рёбра ныли. Кисти наполовину вывихнулись из суставов. На груди, кажется, навеки запечатлелось тату с кирпичным узором.
Орёл уселся на громоотвод слева от меня, воцарившись среди бронзовых грифонов.
Никогда не подозревал, что у орлов бывает выражение лица. Но у этого оно определённо имелось. Самодовольное.
– Я рад, что ты образумился! – заявил орёл. – Хотя, признаться, наш полёт по городу доставил мне удовольствие. Приятно поболтать с тобой наедине.
– Я прям краснею, – проворчал я. – Ой, погоди. Это же кровь. У меня всё лицо в крови!
– Вот нужные тебе сведения, – продолжал орёл. – Когда твой меч упал в реку, его отнесло течением к устью. И там его востребовала для себя богиня Ран. Множество ценных вещей в конце концов попадает к ней в сети.
– Ран?
Орёл пощёлкал клювом:
– Морская богиня. У неё сеть. Постарайся не отвлекаться.
– И где мне её искать? Только, пожалуйста, не говори, что в море.
– Она может быть где угодно, а потому тебе придётся привлечь её внимание. Например, таким образом: я знаю одного парня, Харальда. У него лодка на Рыбацком причале, он катает туристов по заливу. Скажи ему, что ты от Хозяина.
– От Хозяина?
– Это одно из множества моих имён. Харальд поймёт, что ты имеешь в виду. Уговори его вывезти тебя на рыбалку в Массачусетский залив. Если устроишь там подходящий переполох, Ран проявит интерес. И тогда вы сможете договориться. Попроси у неё меч и одно из яблок Идунн.
– Эдем? Райских, что ли, яблок?
– Ты будешь меня слушать или нет?! И-Д-У-Н-Н. Так зовут дистрибьютора яблок бессмертия. С их помощью боги поддерживают молодость и спортивную форму. У Ран, вне всяких сомнений, завалялась парочка. Она всё время забывает их есть – если начистоту, то по ней это видно. Сам убедишься. Раздобудешь яблоко – неси его сюда. Отдашь мне – и я освобожу тебя от обета.
– Два вопроса. Ты чокнутый?
– Нет.
– Второй вопрос: как рыбалка в Массачусетском заливе может вызвать такой переполох, что привлечёт морскую богиню?
– А это зависит от того, что ты собираешься ловить. Скажи Харальду, что тебе нужна особая наживка. Он поймёт. Если станет упираться – скажи, Хозяин так велел.
– Понятия не имею, о чём ты сейчас, – признался я. – Ну ладно, допустим, я повстречал Ран. И как мне с ней договариваться?
– Это уже третий вопрос. А как договариваться – сам решай.
– Последний вопрос.
– Уже четвёртый.
– А что будет, если я не добуду меч и не принесу тебе яблоко?
– Ты поклялся честью, – ответил орёл. – Честь – это твоё слово, твоё доброе имя, твоё достоинство, твоя душа. Обязывающая клятва, особенно для эйнхерия. Если не хочешь, чтобы тебя внезапно поглотило пламя или сковал навеки лёд Хельхейма…
Я прикусил губу:
– Думаю, я сдержу слово.
– Превосходно! – Орёл захлопал крыльями. – Вон и твои друзья, а значит, нам пора прощаться. Увидимся, когда доставишь мне свежий продукт!
Орёл поднялся ввысь и скрылся за стеклянными стенами башни Хэнкока[67], бросив меня на произвол судьбы: спускайся, дескать, как сумеешь.
Внизу, на Копли-сквер, Блитцен, Хэртстоун и Сэм как раз выбежали на заледеневшую лужайку. Сэм заметила меня первой. Она застыла как вкопанная и ткнула в мою сторону пальцем.
Я помахал ей с крыши. Лица её я не видел, зато простёртые ко мне руки красноречиво взывали: «Ну и на фига ты туда залез, Хель тебя за ногу?!»
Я с некоторым трудом встал на ноги. Спасибо моей вальгалльской медицинской страховке, увечья начали понемногу излечиваться, но пока ещё всё тело болело и плохо гнулось. Я проковылял к краю крыши и взглянул вниз. Магнус версии 1.0 на такое в жизни бы не решился, но Магнус нынешний без раздумий набросал себе схемку из нескольких десятифутовых прыжков: с того карниза на тот флагшток, потом на тот фонарь – и на ступеньки входной лестницы. «Никаких проблем», – решил я.
И буквально за несколько секунд я благополучно достиг земли. Друзья ждали меня на тротуаре.
– И чего он хотел? – осведомился Блитцен. – Это был великан?
Я пожал плечами:
– Не знаю. Его зовут Хозяин, и он любитель яблок.
Я поведал им всю историю.
Хэртстоун хлопнул себя по лбу.
«И ты поклялся честью?» – знаками спросил он.
– Пришлось. Иначе он бы насадил меня на голубиные шипы.
Сэм запрокинула голову, словно высматривая в небе орла, которого она могла бы уложить своим топором:
– Это добром не кончится. С великанами всегда так.
– Но зато Магнус выяснил, где меч, – бодро подытожил Блитцен. – И к тому же Ран – богиня. Следовательно, она за нас, верно?
Сэм фыркнула:
– Сразу видно, ты не знаешь о ней того, что знаю я. Но в любом случае выбор невелик. Идёмте искать Харальда.
Глава 31. Крупный рогатый скот играет по-крупному
Я В ЖИЗНИ НЕ БОЯЛСЯ никаких плавсредств. Пока не увидел Харальдову посудину.
На носу было намалёвано: «ЕСЛИ ЖИЗНЬ НЕ МИЛА. МОРСКИЕ ПРОГУЛКИ С ХАРАЛЬДОМ». Многовато букв для двадцатифутовой прогулочной лодки. Вся палуба была завалена канатами, вёдрами и рыболовными снастями. Вдоль бортов, как рождественские украшения, висели сети и поплавки. Корпус когда-то был зелёным, но теперь выцвел до оттенка изрядно пожёванной мятной жвачки.
На причале стоял и сам Харальд в заляпанном комбинезоне и такой изгвазданной футболке, что я со своими «Уигглз» рядом с ним смотрелся просто как хипстер. Харальд обладал комплекцией борца сумо, и руки у него были толщиной с крутящиеся шомпола с мясом в «Фалафельной Фадлана». (Да, если что, я всё ещё думал о еде.)
Самый сюр – это его волосы. Космы, борода, даже волосатые предплечья – всё отливало голубоватой белизной, как будто ему пришлось заночевать на улице и его прихватило морозцем.
Когда мы приблизились, он поднял глаза от каната, который сворачивал:
– Ишь ты! Гном, эльф и двое людей приходят ко мне на причал. Звучит как начало анекдота.
– Надеюсь, что нет, – возразил я. – Мы хотим нанять твою лодку для экскурсии с рыбалкой. И нам нужна особая наживка.
Харальд фыркнул:
– Все четверо – на одну рыбалку? Это вряд ли.
– Нас послал Хозяин.
Харальд насупил брови, и ему на щёки просыпался лёгкий снежок:
– Хозяин, говоришь? Чего ему понадобилось от вашего брата?
Сэм выступила вперёд:
– Тебя это не касается. – Из кармана бушлата она вытянула большую монету и бросила её Харальду. – Один червонец сейчас. Ещё пять – когда дело будет сделано. Так возьмёшь нас на борт или нет?
Я наклонился к Сэм:
– Что ещё за червонцы такие?
– Валюта Асгарда и Вальгаллы, – пояснила она. – Имеет хождение в других мирах.
Харальд обнюхал монету. Золото блестело так ярко, что казалось, монета горит в огне.
– В тебе есть великанья кровь, а, девочка? Я по глазам вижу.
– Это тоже тебя не касается.
– Хмм. Плата достойная, однако лодка моя мала. Максимум два пассажира. Я возьму тебя и человечьего мальчишку. А эльф с гномом пускай проваливают.
Блитцен хрустнул костяшками в кожаных перчатках:
– Слушай ты, Снежок…
– РРР! Не смей звать инеистого великана Снежком! Мы этого не любим. К тому же поглядеть на тебя, гном, – так ты уже наполовину каменный. Мне лишний балласт ни к чему. А что до эльфов, то они создания светлые, воздушные. Нечего им делать на борту. Двое пассажиров, и точка. Упрашивать не стану.
Я посмотрел на своих друзей:
– Ребята, давайте-ка отойдём в сторонку. – Я увёл их по причалу, чтобы Харальд не мог нас слышать. – Этот тип – инеистый великан?
Хэртстоун показал мне: «Ледяные волосы. Урод. Большой. Да».
– Разве? Он здоровый, конечно, но уж никак не великан.
По лицу Сэм я заподозрил, что она не самый терпеливый репетитор.
– Магнус, великаны совсем необязательно громадные. Некоторые – да. Некоторые вырастают до огромных размеров, если им это надо. Но вообще великаны разные, даже более разные, чем люди. И многие великаны с виду как люди. А кто-то из них умеет принимать облик орла, голубя или ещё кого-нибудь.
– Но что инеистый великан делает на бостонском причале? И можем ли мы ему доверять?
– Первый вопрос, – ответил Блитцен. – Инеистые великаны повсюду, особенно на севере Мидгарда. А по поводу доверять – нет, не можем. Он запросто утащит вас в Ётунхейм и бросит в темницу. Или сделает из вас наживку. Ты должен настоять, чтобы мы с Хэртом отправились с вами.
Хэрт постучал Блитца по плечу.
«Великан прав, – показал он знаками. – Я тебе говорил: слишком много дневного света. Ты обращаешься в камень. Упрямый и споришь».
– Да нет, я в порядке.
Хэрт огляделся и, подобрав на причале жестяное ведро, треснул им Блитца по голове. Гном даже глазом не моргнул, а ведро расплющилось, приняв форму его черепа.
– Ладно, – сдался Блитц. – Может, я и окаменел самую малость, и всё же…
– Спрячься от солнца, – велел я ему. – Мы справимся. Хэрт, найдёшь ему какое-нибудь укрытие – в метро или ещё где-то?
Хэрт кивнул и прожестикулировал: «Мы пока разузнаем побольше о Фенрире и его путах. Встретимся вечером. У библиотеки?»
– Договорились, – кивнул я. – Сэм, идём порыбачим.
Мы вернулись к Харальду, который между тем свил из своего каната изящное лассо.
– По рукам, – объявил я. – Двое пассажиров. Мы хотим уйти как можно дальше от берега. И нам нужна особая наживка.
Харальд одарил меня кривой ухмылкой. Зубы у него были как из той лохматой коричневой верёвки, которую он скручивал.
– Это уж непременно, человечек. – Он указал на скользящую дверь в пакгаузе. – Забирайте свою наживку… Ежели унесёте.
Когда мы с Сэм открыли дверь, я чуть не вырубился от чудовищного смрада.
Сэм зажала нос:
– Глаз Одина, да так и на поле боя не воняет!
Внутри складского помещения разместилась впечатляющая коллекция мертвечины. С крюков свисали гниющие туши – самой миниатюрной из них была пятифутовая креветка. А самой большой – отрубленная бычья голова размером с автомобиль.
Я прикрыл нос рукавом. Не помогло. Ощущение было такое, как если бы кто-то взорвал гранату, начинённую тухлыми яйцами, ржавыми железяками и сырым луком, прямо у меня в носу.
– Дышать больно, – заметил я. – Как думаешь, какая из этих вкусняшек и есть та самая особая наживка?
Сэм обречённо махнула на бычью голову:
– Играть – так по-крупному.
– Кто бы сомневался. – Я заставил себя внимательно осмотреть бычью голову: изогнутые рога, вывалившийся из пасти розовый язык, похожий на шерстистый надувной матрас, окутанную морозным облаком белую шерсть и блестящие склизкие провалы ноздрей. – Как это бык ухитрился так вымахать?
– Скорее всего, он из Ётунхейма, – предположила Сэм. – Тамошний крупный рогатый скот очень… крупный.
– Кто бы мог подумать. Есть идеи, кого мы собираемся ловить?
– В морских глубинах водится множество чудовищ. Если только это не… – Тень пробежала по её лицу. – Ладно, не суть. Возможно, обычное морское чудовище.
– Обычное морское чудовище, – согласился я. – Почему бы и нет?
Меня подмывало взять креветку-монстра и убраться подобру-поздорову. Но чутьё подсказывало, что если мы хотим замутить нехилый переполох для привлечения морской богини, то креветкой тут не отделаешься.
– Значит, берём бычью голову, – решился я.
Сэм покачала в руке топор:
– Не уверена, что она влезет в Харальдову лодку, но…
Она метнула топор, перерубив цепь, на которой висел крюк. Бычья голова рухнула вниз, как огромная омерзительная пиньята[68]. Топор прыгнул обратно в руку Сэм.
Мы вдвоём вцепились в крюк и поволокли бычью голову наружу. Раньше я бы такую поднять не сумел, даже с чьей-то помощью, но теперь силы эйнхерия пришлись очень кстати.
Умри в муках. Попади в Вальгаллу. И ты обретёшь чудесную способность таскать протухшие бычьи головы по причалам. Ура-а-а!
Возле лодки я что было сил потянул цепь. Голова сверзилась с причала и ухнула на палубу. Посудина чуть не опрокинулась, но каким-то чудом удержалась на плаву. Бычья голова заняла почти всю заднюю часть судёнышка. Язык свешивался через корму. Левый глаз закатился. Бык, по всей видимости, маялся морской болезнью.
Харальд поднялся с ведра для наживки, на котором сидел. Если он и был удивлён или раздосадован тем, что я приволок к нему на борт пятьсот фунтов коровьей дохлятины, то виду не подал.
– Да вы, я гляжу, не мелочитесь, – заметил Харальд. Он бросил взгляд на залив. Небо темнело. На воду сыпалась снежная крупа. – Ну что ж, в путь. Славный нынче денёк для рыбалки!
Глава 32. Годы за игровой приставкой прожиты не зря, или О пользе Bass Masters 2000[69]
ДЕНЁК ДЛЯ РЫБАЛКИ ВЫДАЛСЯ отвратительный. Море бурлило и вспучивалось. Я бурлил и вспучивался вместе с ним, и несколько раз меня вывернуло за борт. Холод меня не беспокоил, но снег ледяными иголками истыкал всё лицо. Из-за качки ноги разъезжались, как на пружинах. Инеистый великан Харальд стоял у руля и горланил песню на каком-то гортанном языке – видимо, на ётунском.
Сэм, судя по всему, бурное море было нипочём. Она сидела на носу, облокотившись о планширь и вперив взгляд в серое месиво. Платок трепыхался вокруг её шеи точно водоросли.
– А что у тебя за платок? – поинтересовался я. – Иногда он у тебя на голове. Иногда нет.
Она нервно стиснула в пальцах зелёный шёлк.
– Это хиджаб. Я ношу его когда хочу или когда мне кажется, что надо. Например, когда я веду бабушку в мечеть по пятницам или…
– …или при встрече с Амиром?
– А я уже решила, что мы закрыли эту тему, – пробормотала Сэм себе под нос.
– Голубь сказал, Амир твой наречённый. То есть вы как бы… жених и невеста? Но сколько тебе лет? Шестнадцать?
– Магнус…
– Я это к тому, что если вдруг тебя силой принуждают к браку, то это какая-то фигня. Ты же валькирия. Ты должна уметь…
– Магнус, перестань. Пожалуйста.
Лодка рыскнула на волне, и нас обдало картечью из солёных брызг.
Самира вцепилась в планширь.
– Мои бабушка с дедушкой очень чтут традиции. Они выросли в Багдаде, но бежали в Америку от режима Саддама Хусейна[70].
– И что дальше?
– Они знают семейство Фадланов с незапамятных времён. Фадланы славные люди. Наша дальняя родня. Они успешные, добрые…
– Я в курсе. Абдель сущий ангел. Амир вроде тоже клёвый чувак. Но если ты не любишь парня, а тебя силком за него выдают…
– Тьфу, Магнус! Ничего ты не понял! Я влюбилась в Амира, когда мне было двенадцать!
Лодка поскрипывала, ныряя меж волн. Харальд всё так же распевал ётунскую версию «99 бутылок пива»[71].
– А-а, – протянул я.
– И кстати, это не твоего ума дело, – добавила Самира.
– Нет. В смысле да.
– И к тому же, когда семья ищет подходящую партию, девушку тоже иногда спрашивают.
– Ладно.
– Я не понимала всего, пока была маленькая. Моя мама умерла, и бабушка с дедушкой взяли меня к себе, но… мама не была замужем, когда родилась я. Для бабушки с дедушкой это очень серьёзно.
– Ага. – Я решил не напоминать Сэм, что ко всему прочему её папочка – отец вселенского зла.
Но Сэм, кажется, прочитала мои мысли:
– Мама работала врачом. С Локи она встретилась в реанимации. Он был… Я даже не знаю… Он пытался воплотиться в человеческом обличье в Мидгарде и, видимо, потратил слишком много своей силы. В общем, он как-то разделился между мирами. И в Бостоне он объявился совсем слабый, беспомощный, умирающий.
– И твоя мама его вылечила?
Сэм стряхнула с запястья каплю солёной воды.
– В каком-то смысле. Она была с ним ласкова. Сидела рядом всё время. Локи, если хочет, бывает само очарование.
– Я знаю. – Тут я моргнул. – В книжках читал. А ты с ним встречалась?
Сэм метнула на меня мрачный взгляд:
– Я своего отца не признаю. Пускай он какой угодно харизматичный – всё равно он лжец, вор и убийца. Он посещал меня несколько раз. Ему же вечно надо перед всеми выделываться. Но я отказывалась с ним разговаривать, и он бесился.
– Ясно, – понимающе кивнул я. – Локи в шоке.
Сэм закатила глаза:
– Короче говоря, мама вырастила меня одна. Она была своевольная, традициям не подчинялась. А когда она умерла… Для диаспоры я была бракованным товаром, незаконнорождённой. Бабушке с дедушкой повезло, невероятно повезло, что Амир собирается на мне жениться. Потому что я так себе невеста. Я не богатая, не уважаемая, не…
– Да брось ты, – перебил я. – Ты умная. Ты стойкая. Ты валькирия от бога… В смысле от богов. И вообще ты в пиаре не нуждаешься. Тем более для брака по расчёту.
Ветер трепал вокруг её лица тёмные волосы. На них скапливались крупинки льда.
– То-то и оно, что с валькирийскими делами проблема, – вздохнула Сэм. – Моя семья… Мы как бы немного особенные. И у нас своя история со скандинавскими богами.
– Как это?
Она отмахнулась, словно говоря: «Долго объяснять».
– Если кто-нибудь проведает о моей второй жизни… Вряд ли мистер Фадлан согласится, чтобы его старший сын женился на девушке, которая подрабатывает сборщицей душ для языческих богов.
– А, ну если так, то конечно…
– Я из кожи вон лезу, придумывая отмазки.
– Например, репетиторство по математике.
– И простенький валькирийский гламур. Но благонравные мусульманские девушки не болтаются где попало в сомнительной компании.
– Сомнительная компания, значит. Ну спасибо.
Я так и представил себе: сидит Сэм на занятии по английскому. И тут у неё начинает вибрировать телефон. На экране вспыхивает: ОДИН. Сэм опрометью кидается в туалет, напяливает на себя прикид супервалькирии и вылетает в ближайшее окно.
– А когда тебя выгнали из Вальгаллы… э-э… то есть жалко, конечно… но тебе не пришло в голову, что это здорово? Типа шанс пожить нормальной жизнью.
– Нет. В том-то и проблема. Я хочу того и другого. Я хочу замуж за Амира, когда наступит время. Но ещё я всю свою жизнь мечтала летать.
– Летать на самолёте – или кружить в небесах на волшебном коне?
– И то и другое. Когда мне было шесть, я начала рисовать самолёты. Я хотела стать пилотом. Много ты видел в Америке женщин-пилотов арабского происхождения?
– Ты будешь первая, – признал я.
– Я всё это обожала. Спроси меня про самолёты что угодно – я тебе отвечу.
– Поэтому когда ты стала валькирией…
– Это была просто бомба. Когда мечта сбывается. Миг – и ты взлетаешь. К тому же я чувствовала, что делаю что-то важное. Я нахожу достойных отважных людей и приношу их в Вальгаллу. Ты даже не представляешь, как мне без этого тяжело. – В её голосе звучала горечь.
«Достойные отважные люди»… И меня она записала в достойные и отважные. После всех несчастий, которые я навлёк на её голову, мне очень хотелось её утешить. Сказать ей, что всё наладится. Что мы придумаем, как вернуть ей её двойную жизнь.
Хотя сейчас-то я не поручусь, что мы доживём до конца этой рыбалки.
Харальд взревел от штурвала:
– Насаживайте наживку, смертные! Уже подходим к рыбному месту!
Сэм покачала головой:
– Нет. Вези нас дальше.
Харальд нахмурился:
– Там опасно. Если дальше…
– Ты хочешь золота или нет?
Харальд запустил мотор, бормоча что-то на ётунском. Наверняка что-нибудь непечатное.
А я посмотрел на Сэм:
– Откуда ты знаешь, что нам дальше?
Читать бесплатно другие книги:
