Магнус Чейз и боги Асгарда. Меч Лета Риордан Рик

Глава 71. Мы сжигаем лодку-лебедя, наверняка нарушая закон

ТРАУРНАЯ ЦЕРЕМОНИЯ СОСТОЯЛАСЬ у пруда в Общественном саду. Эйнхерии где-то раздобыли лодку в виде лебедя, хотя эти лодки обычно убирают на зиму[94]. Лодку слегка модифицировали, превратив в плавучий погребальный костёр для трёх валькирий. На груду дров положили завёрнутые в белые саваны тела, а сверху – оружие, броню и золотые украшения.

Пруд замёрз. Казалось бы, спустить на него лодку невозможно, но эйнхерии привели с собой дружественную великаншу по имени Хюррокин[95], ростом пятнадцать футов.

Несмотря на холод, Хюррокин была в шортах и футболке Бостонского гребного клуба, размера этак ХXXXXL. Перед началом церемонии она босыми ногами протопала по льду, очистив от него пруд и распугав уток, а потом вернулась на берег. Икры её покрылись блестящей ледяной коркой, но великанша почтительно ждала, пока эйнхерии подойдут и попрощаются со своими павшими валькириями. Многие клали в погребальный костёр оружие, монеты и другие памятные вещицы. Некоторые рассказывали о том, как Гунилла, Ирен или Маргарет принесли их в Вальгаллу.

Когда все простились с погибшими, Хельги зажёг костёр, и Хюррокин оттолкнула лодку от берега.

В Общественном саду кроме нас не было ни души. Возможно, людей отпугнула магия. А если кого-то всё-таки и занесло на прогулку – должно быть, гламур не позволил им увидеть толпу бессмертных воинов, взгляды которых были прикованы к пылающей лодке.

Я невольно покосился на укромное местечко под мостом, где ещё две недели назад ютился, лишённый дома и всех радостей жизни. Только теперь я готов был признать, в каком страхе жил всё это время.

Огонь взметнулся ревущим столбом, скрыв от взглядов тела валькирий, – и вдруг исчез, словно кто-то выключил газ. Остался только исходящий паром круг на воде.

Собравшиеся на похороны отвернулись от пруда и потянулись к отелю «Вальгалла» на Бикон-стрит.

Ти Джей дружески сжал мне плечо:

– Ты идёшь, Магнус?

– Идите, я скоро догоню.

Провожая взглядом своих товарищей по этажу, я с радостью увидел, как Хафборн Гундерсон обнял Мэллори Кин за талию, а она даже не попыталась отрубить ему за это руку.

Мы с Блитценом, Хэртом и Самирой постояли немного у пруда, глядя на завитки пара над водой.

Потом Хэртстоун сказал жестами: «Я иду в Асгард. Спасибо, Магнус».

Я заметил, что многие эйнхерии поглядывали на него с завистью. Ещё бы: уже много лет, если не столетий, никому из смертных не дозволялось посетить город богов. А теперь Один согласился учить эльфа.

– Это здорово, дружище, – сказал я. – Только не забудь вернуться и навестить нас, ладно? У тебя теперь есть семья.

Хэртстоун улыбнулся и показал: «Слышу тебя».

– О, конечно, он нас навестит, – сказал Блитцен. – Он обещал помочь мне переехать в мой новый магазин. Я не смогу перетащить туда все коробки без помощи волшебства.

Я был рад за Блитцена, хотя и больно было думать, что ещё один друг меня покидает.

– Уверен, твой магазин будет лучшим во всем Нидавеллире!

Блитцен фыркнул:

– Нидавеллир? Ха! Гномы не заслуживают моего дизайнерского гения. На червонцы, которые выдал мне Один, я могу позволить себе торговое помещение на Ньюбери-стрит, и не где-нибудь во дворе, а с витриной на улице. «Блеск от Блитцена» откроется весной, так что ты не отвертишься: придётся тебе как-нибудь заглянуть и выбрать себе один из них. – Блитцен распахнул пальто и продемонстрировал сверкающий и ужасно стильный бронежилет.

Я не смог удержаться – взял и обнял Блитцена.

– Ну довольно, малыш, довольно. – Он похлопал меня по спине. – Ещё пальто мне помнёшь.

Сэм усмехнулась:

– А можешь сделать для меня новый хиджаб? От старого одни клочья остались.

– Я сделаю его тебе по себестоимости и добавлю магических свойств! – пообещал Блитцен. – Кроме того, у меня есть какое-какие идеи насчёт цвета.

– Полностью тебе доверяю, – сказала Самира. – А сейчас мне пора домой. Меня ведь посадили под замок в моей комнате. И надо кучу заданий за пропущенные занятия переделать.

– А ещё тебе надо разобраться со своим парнем, – добавил я.

Она так вспыхнула, что я прямо умилился.

– Он не… Ну ладно, да, мне придётся с этим разобраться. В каком-то смысле. – Она ткнула меня пальцем в грудь. – Постарайся не слишком часто умирать до нашей следующей встречи.

– А когда мы встретимся?

– Скоро, – сказала Сэм. – Один не шутил насчёт опасных поручений. Но есть и хорошая новость. – Она прижала палец к губам. – Я могу набирать кого хочу в качестве своего личного воинства. Так что считайте, я вас предупредила.

Мне хотелось обнять её, сказать, как я благодарен за всё, что она сделала, но я понимал, что Самире будет неловко. Поэтому я просто улыбнулся:

– Обращайся, аль Аббас. Кстати, раз уж Один разрешил нам ходить по всем Девяти мирам – может, я всё-таки загляну к тебе в гости в Дорчестер.

– А вот это, – сказала она, – очень плохая идея. Бабушка и дедушка убьют меня. А Амир…

– Ладно-ладно, – поспешно сказал я. – Просто помни, что теперь у тебя есть друзья.

– Так и запишем. – Она дружески толкнула меня локтем под рёбра. – Ну а ты, Магнус, куда сейчас? Назад в Вальгаллу, пировать? Соседи по этажу будут петь тебе хвалы. Среди валькирий даже ходят слухи, что в ближайшие века ты можешь стать одним из танов.

Я улыбнулся, но мне пока не хотелось думать о «ближайших веках». Я посмотрел через сад на угол Бикон-стрит и Бриммер-стрит. У бара «Будем!» как раз остановилось такси. Карман моей куртки оттягивал запечатанный горшочек.

– Сначала надо кое-что сделать, – сказал я. – Я слово дал.

Я попрощался с друзьями и отправился на встречу с двоюродной сестрой.

Глава 72. Я проигрываю спор

– ЭТО КУДА ЛУЧШЕ, чем последние похороны, на которых я была, – сказала Аннабет. – Твои.

Мы стояли на гребне Синих холмов и смотрели, как прах моей мамы развеивается среди заснеженных деревьев. Далеко внизу блестел на солнце пруд Хоутон. День выдался холодный, но я не мёрз. Мне было тепло и спокойно: настолько правильно я не чувствовал себя уже не один год.

Я сунул пустой горшочек под мышку:

– Спасибо, что приехала.

Аннабет изучала меня так же внимательно, как всё, на что падал взгляд её серых глаз: оценивала не только мою внешность, но и мой характер, склад ума, слабые места, способность к обновлению. И неудивительно, ведь она ещё в шесть лет составляла модели Парфенона из рунных камней.

– Я с радостью, – ответила она. – Твоя мама… Судя по тому, что я о ней помню, она была потрясающая.

– Хотя ей бы не понравилось, что ты сейчас со мной.

Аннабет посмотрела вдаль:

– Знаешь, тебя тоже кремировали. Ну, то есть то, другое тело, уж не знаю, что оно собой представляло. А урну с прахом поместили в семейный мавзолей. Я и не знала, что у нас есть семейный мавзолей!

Я представил себе фарфоровую урну с прахом на унылой каменной полке – и содрогнулся. Насколько же лучше упокоиться здесь, на свежем воздухе, под холодным зимним солнцем.

– Должно быть, тебе нелегко было ничем не выдать, что я жив, – сказал я.

Аннабет отбросила с лица выбившуюся прядь волос:

– По-моему, тяжелее всех церемония далась Рэндольфу. Он выглядел слишком уж опрокинутым, учитывая…

– …что ему никогда не было до меня дела?

– И ни до кого из нас. А вот папа… Магнус, мне и правда было непросто. Наши отношения с папой в прошлом складывались не очень-то гладко, но теперь я стараюсь быть с ним честной. Мне тяжело скрывать от него что-то.

– Прости. – Я развёл руками. – Не хотел втягивать тебя в свои неприятности. За последние несколько дней мне много раз казалось, что я не выпутаюсь. Произошло столько… опасного. Это связано с моей… гм… роднёй по отцовской линии.

– Магнус, возможно, я понимаю тебя лучше, чем тебе кажется.

Я уже и сам думал об этом. Аннабет действительно казалась мне ближе и сострадательнее, чем все, с кем мне доводилось говорить. Она понимала меня даже лучше, чем большинство обитателей Вальгаллы. Но с другой стороны, я не хотел, чтобы из-за меня над ней нависла опасность, и боялся разрушить хрупкие отношения, которые мы только-только начали выстраивать заново.

– У меня уже всё наладилось, – заверил я. – Живу теперь у друзей. Это хорошее место, хотя большинство людей меня бы не поняли. Дяде Рэндольфу точно нельзя о нём рассказывать. А лучше всего вообще никому не говори, даже папе.

– Хмм, – протянула она. – Подробностями ты, конечно, не поделишься?

Я вспомнил слова Фрейра: «Вам надо поговорить. Помимо всего прочего, тебе пригодится её помощь». Вспомнил, что Сэм рассказала мне о своей семье – как боги на протяжении жизни многих поколений одаривали её своим вниманием. Рэндольф намекал, что и с нашей семьёй такая же история.

– Я просто не хочу подвергать тебя опасности, – сказал я. – Я вроде как надеялся, что ты станешь последней ниточкой, связывающей меня с нормальной жизнью.

Аннабет уставилась на меня во все глаза, потом вдруг фыркнула и расхохоталась.

– Ух! – проговорила она сквозь смех. – Ты даже не представляешь, что сейчас ляпнул. – Она попыталась отдышаться. – И насколько моя жизнь далека от нормальной…

– Допустим, – сказал я. – Но сам факт, что мы встретились сегодня… Да со мной уже много лет не происходило ничего настолько правильного! Все эти безумные скандалы между нашими родителями, эти глупые ссоры, после которых мы много лет не разговаривали, наконец остались в прошлом. Я надеялся, что хотя бы наше поколение обойдётся без дрязг.

Аннабет мигом сделалась серьёзной:

– Ну, такая нормальность по мне. – Она протянула мне руку. – Да здравствуют кузены Чейз, и да будет между нами поменьше дрязг.

Мы пожали друг другу руки.

– А теперь выкладывай, – велела она. – Расскажи мне, что происходит. Обещаю: я никому не проболтаюсь. И возможно, даже сумею помочь. И ещё можешь поверить: что бы там ни случилось с тобой, моя жизнь намного удивительнее. По сравнению со мной ты почувствуешь себя образцовым жителем скучного пригорода.

Я вспомнил всё, через что мне пришлось пройти: как я умер и воскрес, как ловил Мирового Змея на рыбалке, как дрался с великанами, удирал от белки-монстра и связывал Волка на исчезающем острове…

– На что поспорим? – спросил я.

– Сам выбирай, братец!

– На ланч? – предложил я. – Я знаю отличную фалафельную.

– Ставка принимается, – кивнула Аннабет. – Рассказывай, во что ты ввязался.

– Ну уж нет, – ответил я. – Думаешь, твоя история невероятная? Тогда ты первая.

Эпилог

РЭНДОЛЬФ НЕ СПАЛ с самых похорон племянника.

Каждый день он ходил в мавзолей, надеясь, что ему будет ниспослано знамение, надеясь увидеть чудо. Он плакал неподдельными слезами, но не по юному Магнусу. Он оплакивал всё, что потерял и теперь, возможно, уже никогда не вернёт.

Он зашёл в особняк с чёрного хода. Руки его так тряслись, что он с трудом отпер замок. Оставив тёплое пальто и зимние сапоги в прихожей, он побрёл наверх, в миллионный раз прокручивая в голове то, что он сказал Магнусу тогда на мосту, и гадая, что ещё мог сказать, чтобы всё закончилось иначе.

В дверях кабинета он застыл как вкопанный. На его столе, болтая ногами, сидел человек в сутане священника.

– Что, опять ходил на могилку? – усмехнулся Локи. – А я думал, заупокойная служба дарует покой душе.

– Так это ты был священником? – вздохнул Рэндольф. – Ну конечно. Кто ж ещё.

– «Юная жизнь оборвалась до срока, но давайте же ценить то, что покойный успел дать нам, то, как он изменил наши жизни»… Я импровизировал, конечно. Но именно это у меня получается лучше всего.

Рэндольфу доводилось видеть бога лжи раз десять, когда Локи решал послать свою эманацию в Мидгард. Но всякий раз видеть его было потрясением: эти сверкающие глаза, огненные волосы, изуродованные губы, эти шрамы поперёк носа… Локи был сверхъестественно красив – и столь же сверхъестественно ужасен.

– Полагаю, ты пришёл, чтобы убить меня. – Рэндольф пытался сохранять спокойствие, но кровь бешено стучала у него в висках. – Почему ты тянул с этим так долго?

Локи благодушно развёл руками:

– Не хотел торопиться. Надо было сначала посмотреть, как будут развиваться события. Да, ты действительно не справился со своей задачей. Но ты ещё можешь мне пригодиться. Тем более что у меня по-прежнему есть то, что тебе нужно.

Бог спрыгнул со стола и протянул руку ладонью вверх. На ладони замерцали языки пламени, в них проступили силуэты женщины и двух девочек. Они корчились в огне, тянули к Рэндольфу руки, молили.

Рэндольф устоял на ногах только потому, что опирался на трость:

– Прошу тебя… Я пытался. Я не… я не предвидел появления гнома и эльфа. И этой чёртовой валькирии. Ты не сказал мне…

– Рэндольф, друг мой! – Локи сжал кулак, и пламя погасло. – Надеюсь, ты не пытаешься оправдываться?

– Нет, но…

– По части оправданий и отговорок мне нет равных. Тебе придётся очень постараться, чтобы произвести на меня впечатление. Скажи, ты по-прежнему хочешь вернуть свою семью?

– Ко… конечно.

– Вот и хорошо. Просто чудно. Потому что я с тобой ещё не закончил. Как и с твоим мальчишкой, Магнусом.

– Но меч у него. И он расстроил твой план.

– Он расстроил лишь одно звено моего плана. Да, это было поучительно. – Локи шагнул вперёд и почти с нежностью потрепал Рэндольфа по щеке. – Должен сказать, твой племянник вызывает уважение. Никакого семейного сходства между вами.

Рэндольф почуял запах яда прежде, чем ощутил его действие. Едкий пар проник ему в ноздри. Половина лица взорвалась раскалённой болью. Он упал на колени, горло перехватило от болевого шока. Он пытался отползти, но ладонь Локи словно приклеилась к его щеке.

– Ну-ну, – успокаивающим тоном проронил Локи. – Я всего лишь дал тебе на миг ощутить, как живётся мне. Этот змеиный яд капает мне на лицо каждый день. Возможно, теперь ты понимаешь, почему я иногда бываю грубоват.

Рэндольф кричал, пока не сорвал голос.

– Я не стану убивать тебя, старый друг, – сказал Локи. – Но если меня подводят – за это положено наказание. Его не избежать!

Он убрал руку. Рэндольф скорчился на полу, всхлипывая. В воздухе стоял запах горелого мяса.

– Зачем?! – прохрипел Рэндольф. – Зачем?!

Локи вскинул брови, изображая удивление.

– Зачем – что? Мучить тебя? Продолжать тебя использовать? Бросать вызов богам? Потому что такова моя природа, Рэндольф! А теперь хватит ныть. Уверен, ты придумаешь, как объяснить страшный ожог в форме руки у тебя на щеке. Думаю, он даже придаст тебе… солидности. Викинги бы оценили. – Локи подошёл к витринам Рэндольфа и пробежал пальцами по коллекции украшений и талисманов. – Есть много вещей, способных послужить спусковым крючком для гибели миров, мой друг. Меч Лета – не единственное оружие, которое тут замешано. – Он вытащил из витрины ожерелье, пропустил цепочку между пальцами и залюбовался маленьким серебряным молотом-кулоном. Глаза его сверкнули. – О да, Рэндольф, – усмехнулся Локи. – Мы с тобой ещё вдоволь повеселимся.

Глоссарий

Альвы — светлые эльфы.

Андскоти — «чертовка», новые волшебные путы для Фенрира Волка.

Асы – боги войны, похожи на людей.

Бальдр – бог света, один из сыновей Одина и Фригг, близнец Хёда. Фригг заставила всё земное поклясться, что оно никогда не причинит зла её сыну, но забыла об омеле. Локи обманом вынудил Хёда убить Бальдра стрелой (дротиком) из омелы.

Биврёст – Радужный мост, соединяющий Асгард и Мидгард.

Вали – сын Локи, которого боги превратили в волка, чтобы он растерзал своего брата Нарви.

Вальгалла – рай для воинов на службе у Одина.

Валькирии – служанки Одина, которые выбирают павших героев для Вальгаллы.

Ваны – боги природы, похожи на эльфов.

Вёльва – прорицательница.

Гиннунгагап – первичный хаос, мировая бездна, туман, скрывающий облик всего сущего.

Гламур – магия иллюзий[96].

Глейпнир – тонкая золотистая цепь, путы, созданные гномами, чтобы связать Волка Фенрира.

Дерево Лерад – дерево в центре Трапезной Павших Героев, в нём или на нём живут бессмертные животные, у каждого из которых своя роль.

Драугр – древнескандинавский оживший мертвец – зомби.

Ёрмунганд – Мировой Змей, родившийся от связи Локи и великанши, его тело такое длинное, что опоясывает всю землю.

Ётун – древнескандинавское слово, обозначающее великана.

Иггдрасиль – Мировое Древо.

Идунн – богиня, которая обеспечивает прочих богов и богинь яблоками бессмертия.

Имир – предок всех богов и ётунов. Один с братьями убили его и создали из его плоти Мидгард. Это положило начало вражде между богами и великанами.

Лингви – остров Вереска, где пребывает связанный Фенрир Волк. Оттого что ветви Иггдрасиля покачиваются над бездной, местоположение острова год от года меняется. Остров появляется над водой лишь в первое полнолуние года.

Локи – бог обмана, волшебства и хитрости, сын великана и великанши, знаток магии и иллюзий. Богам Асгарда и человечеству он то вредит, то героически помогает. Локи был повинен в смерти Бальдра, и поэтому Один велел приковать его к трём огромным валунам, а над его головой подвесить свернувшуюся ядовитую змею. Когда едкий яд змеи капает Локи на лицо, он корчится, и это вызывает землетрясения.

Магни и Моди — любимые сыновья Тора, которым суждено выжить в Рагнарёк.

Мимир – бог, один из асов; его вместе с Хёниром обменяли на богов ванов Фрейра и Ньёрда, положив конец войне между асами и ванами. Когда ванам не понравились его советы, они отрубили ему голову и послали её Одину. Один поместил голову Мимира в воды волшебного источника, и она ожила, а Мимир впитал в себя все знания Мирового Древа.

Мьёлльнир – молот Тора.

Муспелль – огонь.

Нагльфар – буквально: корабль из ногтей.

Нарви – один из сыновей Локи. Когда Локи убил Бальдра, боги превратили брата Нарви, Вали, в волка, и Вали растерзал Нарви.

Нидхёгг – дракон, который живёт у подножия Мирового Древа и грызёт его корни.

Норны – три сестры, которые управляют судьбами богов и людей.

Норумбега – легендарное поселение викингов, расположенное в самой дальней точке их путешествий.

Ньёрд – ван, бог моря, отец Фрейра и Фрейи.

Один – Всеотец и правитель богов, бог войны и смерти, но также и поэзии и мудрости. Пожертвовав глазом, чтобы испить из источника Мудрости, обрёл величайшее знание. Со своего высокого престола в Асгарде он может видеть всё, что происходит в Девяти Мирах. У него есть дворец, но он подолгу живёт в Вальгалле, под одной крышей с героями, сложившими головы в битвах.

Рагнарёк – день Гибели Богов, когда самые храбрые эйнхерии выступят вместе с Одином против Локи и великанов в последней битве.

Ран – богиня моря, жена Эгира.

Рататоск – неуязвимая белка, которая постоянно бегает вверх и вниз по Мировому Древу между орлом, живущим на вершине Древа, и драконом Нидхёггом, живущим в корнях, передавая их оскорбления друг другу.

Сейд альвов – эльфийская магия.

Свартальвы – тёмные эльфы, разновидность гномов.

Сессрумнир – буквально «вмещающий много сидений», просторный чертог Фрейи в Фолькванге.

Скирнир – бог; слуга и посланец Фрейра.

Слейпнир – восьминогий конь Одина, является только по его зову; один из детей Локи.

Сумарбрандер – Меч Лета.

Сурт – великан, чьё имя в переводе означает «Чёрный», владыка Муспелльхейма.

Сэхримнир – волшебный зверь Вальгаллы. Каждый день его убивают и готовят на обед, каждое утро он возрождается – и вкус у него такой, какой желает тот, кто его ест.

Таны – владыки Вальгаллы.

Тор – бог грома, сын Одина. Грозы на земле происходят оттого, что Тор ездит в своей колеснице по небу, а молния – оттого, что он мечет свой молот Мьёлльнир.

Тюр – бог храбрости, закона и испытания боем; когда боги связывали Фенрира, он откусил Тюру руку.

Улль – бог снегоступов и стрельбы из лука.

Утгарда-Локи – самый могущественный чародей в Ётунхейме, повелитель горных великанов.

Фенрир Волк – неуязвимый волк, рождённый от союза Локи и великанши; его сила страшит даже богов, поэтому они привязали его к камню на острове. В день, когда наступит Рагнарёк, ему суждено вырваться на свободу.

Фолькванг – чертог богини Фрейи, где живут погибшие герои. Ванская жизнь после смерти.

Фрейр – бог весны и лета, солнца, дождя и сбора урожая, изобилия, плодородия, роста и жизнеспособности. Фрей – близнец Фрейи и, как и его сестра, ассоциируется с великой красотой. Он правит Альфхеймом.

Фрейя – богиня любви, сестра-близнец Фрера, правит Фольквангом.

Фригг – богиня брака и материнства; жена Одина и владычица Асгарда, мать Бальдра и Хёда.

Хёд – слепой брат Бальдра.

Хейдрун – коза на дереве Лерад, из молока которой в Вальгалле варят волшебный хмельной мёд.

Хеймдалль – бог бдительности и страж Радужного моста, врат в Асгард.

Хель – богиня бесславных мёртвых, рождена от союза Локи с великаншей.

Хельхейм – подземный мир, где царствует Хель и живут те, кто умер от болезни, старости или покрыл себя позором.

Хёнир – бог-ас, которого вместе с Мимиром обменяли на богов-ванов Фрея и Ньёрда в конце войны между ванами и асами.

Хлидскьяльв – высокий престол Одина.

Червонное золото – валюта Асгарда и Вальгаллы.

Эгир – повелитель волн.

Эйктюрнир – олень, живущий на дереве Лерад; из его рогов непрестанно изливается вода, которая питает все реки земли.

Эйнхерии – великие герои, которые героически погибли на земле и стали воинами вечной армии Одина; они тренируются в Вальгалле, готовясь к Рагнарёку, когда самые храбрые из них выступят с Одином против Локи и великанов в последнем бою перед концом света.

Асгард – место, где живут асы.

Ванахейм – место, где живут ваны.

Альвхейм – место, где живут светлые эльфы.

Мидгард – место, где живут люди.

Ётунхейм – место, где живут великаны.

Нидавеллир – место, где живут гномы.

Нифльхейм – мир льда, тумана и мглы.

Муспелльхейм – место, где живут огненные великаны и демоны.

Хельхейм – место, где живут Хель и бесчестные мертвые.

ДАГАЗ – день, новые начинания, изменения

ТУРИСАЗ – руна Тора

ФЕХУ – руна Фрейра

РАЙДО – колесо, путешествие

ПЕРТ – пустая чаша

ЭВАЗ – лошадь, перемещение, транспортировка

АЛЬГИЗ – защита

ТЕЙВАЗ – руна Тюра