Счастливчики Стил Даниэла

Лили кивнула со слезами на глазах.

– Папа все время говорит, что я буду ходить, а я знаю, что это не так. Он отказывается верить, – сказала она, и по ее щекам покатились слезы.

Ей предстояло много выдержать, всю жизнь оставаясь в инвалидном кресле. Для семнадцатилетнего человека, да и для любого другого, это было невероятным испытанием, и Джесси испытывала огромное уважение к ней за то, что она была готова попробовать и в каком-то смысле была более зрелой, чем ее отец.

– Он тебя очень любит, – тихо сказала Джесси, пытаясь в этих нескольких словах выразить те муки, которые испытывают родители, но Лили понимала это сама.

– Я знаю. Значит, по-вашему, я больше не буду ходить? – спросила она Джесси, которая не могла ей солгать. Пока по настоянию отца девочки она всеми способами уходила от истины.

– Нет. Разве что исследования, которые сейчас ведутся, что-то изменят, – снова сказала она.

Ничего другого она предложить не могла, и так было изначально, учитывая локализацию и тяжесть травмы Лили.

– Тогда зачем папа везет меня ко всем этим врачам?

Ее совершенно не радовала мысль, что ее будут осматривать и тыкать еще четыре врача. Пусть ее отец не доверял Джесси, но она ей верила и знала, что та права. Она все время это подозревала. Что бы там ни говорил отец, но ее ноги были слишком безжизненными, чтобы она снова могла ходить.

– Потому что он надеется, что я ошибаюсь. Не стоит его осуждать. На его месте я, вероятно, поступила бы так же. Никогда не помешает выслушать другое мнение и узнать что-то еще.

Она старалась корректно отзываться о намерениях Билла, по крайней мере перед дочерью, хотя, как ее врач и хирург, она предпочла бы, чтобы пациентка обратилась сразу в клинику Крейга и начала реабилитацию, вместо того чтобы пускаться в изнуряющее путешествие. Но условия для этого были оптимальные, поэтому серьезных возражений медицинского толка у нее не было – только философского. И ей категорически не хотелось бы, чтобы Лили цеплялась за несбыточные надежды. Но сейчас Джесси знала, что это не так, только Билл тешил себя иллюзиями, а он не был пациентом Джесси. Его отказ смотреть правде в глаза был его собственной проблемой. Джесси знала, что врачи и физиотерапевты в клинике Крейга сделают для Лили все возможное. И рано или поздно Биллу Томасу придется смотреть в лицо фактам.

– Я буду по вам скучать, – тихо проговорила Лили и подъехала вплотную к Джесси, чтобы обнять ее. И затем выдохнула: – Спасибо, что спасли мне жизнь.

Билл Томас так и не сказал ей этих слов. Обнимая девочку, Джесси чувствовала, как глаза наполняются слезами. Столько всего случилось после того, как они с Лили встретились. И для нее это было время утрат и перемен. За последние полтора месяца они многого лишились, а в чем заключался смысл, если вообще он был, и благо – пока оставалось неясным.

– Будем на связи? – мягко спросила Джесси.

Обычно она этого не спрашивала, разве что по врачебным соображениям, но Лили уже много значила для нее. Она была особой девочкой, в этом отношении Билл был прав.

– Обещаю.

Джесси была рада, что они смогли поговорить наедине, без ее отца, а такая возможность выпадала нечасто. Он редко оставлял Лили одну в больнице и по возвращении домой намеревался действовать в том же духе. Джесси понимала, что его гиперопека в конечном счете станет угнетать Лили, но он все еще не оправился от шока после случившегося, и, вероятно, ему потребуется много времени, равно как и ей, чтобы прийти в себя после гибели Тима. Теперь, всякий раз как Крис куда-то уезжал или у него звонил телефон, ее сердце уходило в пятки. Она знала, что пройдут годы, прежде чем она снова вздохнет свободно. Худшее произошло, и теперь она боялась за своих детей. Так же, как Билл – за Лили. Это была их ноша, и Джесси понимала, что детям от этого нелегко.

Полтора месяца спустя Лили выписывалась из больницы, и ее отъезд стал событием для всех, кто о ней заботился. Медсестры пришли попрощаться и принесли небольшие подарки. Ординатор поцеловал ее, а Бен пожелал удачи. Лили сильно обняла Джесси и еще раз поблагодарила ее, в глазах у многих стояли слезы, когда она махала из окна лимузина, направляющегося в Рино. Оттуда они летели в Лондон на первую из четырех консультаций. Билл хотел назначить еще одну, в Берлине, но тамошний нейрохирург, ознакомившись с ее историей, отказался со словами, что это будет пустая трата времени.

Коляска лежала в багажнике, и медсестра Дженнифер, которую нанял Билл, ехала с ними, в полном восторге от путешествия. Ей было двадцать семь, прежде она никогда не бывала в Европе и вообще в Восточном полушарии. Она окончила медицинское училище при Университете Сан-Франциско, а затем вернулась в Тахо, где выросла. Она предвкушала большое приключение и по дороге болтала с Лили, пока Билл разговаривал по BlackBerry. В последние полтора месяца он запустил дела и сейчас снова принялся за них.

При виде самолета, который дожидался их в Рино, Дженнифер ахнула. Это был «Боинг Бизнес-джет», невероятно роскошный внутри. Билл легко отнес Лили на борт и усадил в большое комфортабельное кресло. В самолете были гостиная, столовая и, по настоянию Билла, две спальни, чтобы они могли отдохнуть. В Лондон они должны были прилететь через десять часов, в семь утра по местному времени. Консультация с главным нейрохирургом больницы Королевского колледжа была назначена на следующее утро. Для них забронировали два люкса в 5-звездочном «Кларидже». Билл возлагал большие надежды на эту встречу, даже хотел остаться в Лондоне, если врач предложит проходить лечение здесь.

Лили посмотрела два фильма, затем Дженнифер помогла ей расположиться в спальне. Попасть в ванную комнату на коляске было затруднительно, и Билл на руках перенес ее туда и обратно, после чего осторожно положил на кровать. Оставшееся время Лили спала, она все еще легко утомлялась. Дженнифер сняла жизненные показатели – подопечная была в порядке и во время перелета чувствовала себя хорошо.

В аэропорту Хитроу они мигом прошли таможенный и паспортный контроль, Дженнифер толкала коляску Лили. Там их дожидался «Бентли», чтобы доставить в отель. Номера были комфортабельные, элегантно обставленные. Лили ужасно хотелось выйти, но отец настоял на отдыхе. Она набрала Веронике, но та была на тренировке, тогда Лили отправила сообщение по голосовой почте, сказав, что ждет не дождется встречи с ней. В Денвер они собирались вернуться дней через десять, в зависимости от того, как пойдут консультации.

День они провели в номере – отдыхали и смотрели фильмы по телевизору. А на следующее утро, после завтрака в люксе Лили, отправились в больницу Королевского колледжа на встречу с первым нейрохирургом. Он был пожилой и солидный, уже ознакомился со всеми выписками и мог бы дать заключение заочно, но Билл настоял на личной консультации, желая, чтобы Лили осмотрел специалист высокого уровня. После осмотра Лили вместе с Дженнифер отправили в приемную, а Билл остался побеседовать с врачом. Лили хотела присутствовать при разговоре, но отец предпочел говорить с глазу на глаз. Врач выглядел серьезно и сразу высказался по сути:

– Очень сожалею, мистер Томас, но я полностью разделяю мнение нейрохирурга, который оперировал вашу дочь. При полной спинальной травме на уровне десятого позвонка грудного отдела она не сможет пользоваться ногами. С точки зрения медицины это невозможно. Мне бы не хотелось, чтобы вы или Лили питали ложные надежды. Сейчас ей необходимо сосредоточить силы на реабилитации и жить дальше. Многие великие люди вели деятельную жизнь, будучи парализованными и сидя в инвалидной коляске. Одним из них был ваш президент Франклин Рузвельт. Я считаю, сейчас важно сориентировать Лили в этом направлении, а не надеяться понапрасну – это только навредит ей.

Сказанное стало ударом для Билла и привело в ярость. Он решил, что врач – старпер и пессимист и настроила его в этом духе Джесси со своими выписками. Выходя из кабинета, он выглядел раздраженным и Лили ничего не сказал. О мнении врача она догадалась по вопросам, которые тот задавал ей, ведь именно об этом ее спрашивала Джесси на протяжении полутора месяцев. После разговора с ней у Лили не осталось иллюзий. А у отца они были. Она попросила поехать в «Хэрродз»[2] на шопинг, поскольку отлет в Швейцарию был на следующий день и у них оставалось много времени. Ей уже доводилось бывать в этом универмаге и очень нравилось делать там покупки.

Отец высадил их с Дженнифер и сказал, что подождет в машине. Ему требовалось сделать несколько звонков в Нью-Йорк. Но Лили не была готова к тому, как сложно делать покупки, находясь в инвалидной коляске. Кругом сновали толпы народа, перед лицом у нее мелькали локти и сумочки. Продавщицы разговаривали с Дженнифер, а не с ней, и игнорировали ее, даже когда она обращалась к ним напрямую. Она не могла ничего примерить – это было сопряжено с большими сложностями. Это был пугающий, обескураживающий опыт, предвестие того, какой отныне будет ее жизнь. Лили впервые оказалась на людях в инвалидной коляске, и Дженнифер видела, насколько она была подавлена, когда они возвращались к лимузину. Девочка чуть не плакала, а Билл удивился тому, как быстро они со всем управились. Среди магазинной толпы у Лили возникло чувство клаустрофобии, и она вернулась к машине с пустыми руками.

– Это что-то новенькое, – улыбнулся ей отец. – Ты ничего не купила?

Обычно она, как все девушки ее возраста, любила ходить по магазинам, и, когда не было тренировок, они с Вероникой часто отправлялись на шопинг.

– Мне ничего не понравилось, – тихо сказала Лили и попросила отвезти ее в отель, что удивило Билла.

– Может, пообедаем где-нибудь?

Она помотала головой.

Ей хотелось только одного – исчезнуть. Ее первая попытка соприкоснуться с миром, предпринятая в «Хэрродз», закончилась катастрофой, и сознание того, что ждет ее в будущем, обрушилось на девочку с силой чугунного молота.

В отеле они заказали обед в номер. Билл видел, что дочь глубоко подавлена, но почему именно, до конца не понимал. Он не видел, насколько тяжело ей было в универмаге, а Дженнифер слишком его боялась и ничего не рассказала. Она оставила Лили наедине с отцом и пообедала в своей комнате. Ей не хотелось мешать им. Выбрав Дженнифер, Джесси поступила очень дальновидно. Она была хорошей медсестрой и очень тактичным человеком. И нравилась Лили.

– Малышка, все будет хорошо, – ободряюще сказал Билл, когда они ждали обед в ее люксе. Он догадывался, что шопинг прошел не очень удачно. – Ты в этой коляске не навсегда. Как только встанешь на ноги, будешь бегать по магазинам сколько захочешь.

Он руководствовался благими намерениями, но ей стало еще тяжелее. Ей казалось, что она – во сне, как Алиса из «Страны чудес» или Дороти из «Страны Оз».

– Не надо! – закричала она, и он изумился. – Не надо вести себя так, точно я снова буду ходить! Этого не произойдет. Так думаешь только ты, – сказала она и горько зарыдала, а он попытался ее успокоить, но безуспешно.

– Порой вера одного упрямца творит чудеса, – сказал он. – Я никогда не сдаюсь, Лили, и сделаю все, чтобы ты снова смогла ходить.

Он верил в это, а Лили больше не верила.

– У тебя не получится, – по-прежнему рыдала она. – У меня разрыв спинного мозга. Я никогда не встану на ноги и навсегда останусь в этой дурацкой коляске. Когда наконец ты поймешь это и примешь? Я не хочу ездить ко всем этим врачам. Они все будут говорить одно и то же.

– Пока мы не найдем того, кто скажет другое, – тихо произнес он. – Мы ищем именно его.

Он искал Святой Грааль. Это была безумная и бессмысленная затея.

– Я хочу домой, – жалобно сказала она.

– Так и будет. Просто дай мне еще неделю, а потом мы вернемся в Денвер.

Но там она попадет на реабилитацию на несколько месяцев, а ему это ужасно не нравилось. Однако Джесси настаивала на этом, и он уступил. Все уже было согласовано. Ее ждали в клинике сразу по возвращении домой. Лили это тоже пугало. Клиника представлялась ей тюрьмой, в которой все перемещаются на колясках и вряд ли есть ребята ее возраста. Она скучала по друзьям. Ей за глаза хватило полутора месяцев, проведенных в больнице в Скво-Вэлли, и просто хотелось домой.

Когда принесли обед, Лили поела совсем немного, а потом они с Дженнифер несколько часов играли в карты, и это ее отвлекло, а затем они смотрели фильм по телевизору у себя в люксе. День тянулся долго, скучно, и вечером, ложась спать, Лили была печальна. Билл тоже лег рано. Ему не хотелось говорить дочери, что слова британского врача расстроили его. Стоило ли тащиться в такую даль, чтобы услышать старую песню. Но надеялся, что следующие две консультации окажутся более продуктивными.

В Швейцарии им сказали в точности то же самое. Осмотр был формальный, нейрохирург определился с заключением заранее, на основании выписки и обследований, проведенных Джесси. Вслед за своим коллегой из Лондона он не мог понять цели их визита. Консультация закончилась меньше чем за час, и, хотя у них были забронированы два лучших люкса в 5-звездочном «Отеле Бо-о-Лак» на берегу Цюрихского озера, Билл принял решение тем же вечером лететь в Нью-Йорк и поручил Энджи переназначить консультацию. Она договорилась на следующий день. Билл укрепился во мнении, что в Штатах у них будет больше шансов. Европейские докторишки мыслят слишком традиционно и старомодно, в их арсенале нет ничего инновационного. Он возлагал большие надежды на нейрохирургов в Нью-Йорке и Бостоне. А здесь все оказалось без толку.

Он сказал Дженнифер и Лили, что они улетают сегодня вечером. После раннего ужина в люксе они поехали в аэропорт, взяли курс на Нью-Йорк и совершили посадку в полночь по местному времени. Разница во времени была им на руку – они выиграли шесть часов и через полчаса оказались в отеле «Карлайл». Во время перелета Лили хорошо отоспалась, они с Дженнифер заказали ужин в номер, а потом играли в карты. Они прекрасно поладили – Дженнифер всецело помогала Лили и умело отвлекала ее с помощью карт, игр, модных журналов и светских сплетен. С такой компаньонкой девочке было в дороге гораздо веселее.

Позже Лили отправила сообщение Веронике в Денвер, сказав о том, что они в Нью-Йорке. Та ответила тотчас. Она была на вечеринке с крутыми парнями и очень ждала возвращения Лили. Лили тоже не могла дождаться встречи с подругой. Это были два самых долгих и тяжелых месяца в ее жизни. Она скучала по дому, по прежней жизни, по старым друзьям и говорила Дженнифер о том, как будет счастлива увидеть их снова.