Дети стадной эпохи Чжэньюнь Лю

Когда Ню Сяоли сошлась с Фэн Цзиньхуа, едва им удавалось уединиться, они зачитывались романом «Речные заводи»[6]. Читали они всегда одну и ту же главу про Пань Цзиньлянь. И пока они ее читали, так сильно возбуждались, что тут же начинали заниматься любовью, да так рьяно, что их крики не стихали целый час. Одной из причин, по которой Ню Сяоли сошлась с Фэн Цзиньхуа, было именно то, что тот был хорош в постели. Фэн Цзиньхуа при этом всегда замечал: «Поскольку У Далан из „Речных заводей“ был коротышкой, то всегда проигрывал в постели, поэтому у его жены и появился любовник Симэнь Цин». А что, если Сун Цайся тоже убежала из-за того, что Ню Сяоши был плох в постели так же, как Лао Синь и У Далан? Если бы у Ню Сяоши все было в порядке, то у Ню Сяоли, может, и не возникло бы этих мытарств с погоней за Сун Цайся и Чжу Цзюйхуа? Тут же Ню Сяоли вспомнила, что Сун Цайся все-таки была аферисткой. Она изначально сошлась с Ню Сяоши, чтобы их обокрасть, так что независимо от того, каким бы ее муж был в постели, она все равно бы сбежала. Сун Цайся, понятное дело, сбежала ради денег, но ради чего вместе с ребенком сбежала Чжу Цзюйхуа, у которой из-за осторожности Лао Синя и денег-то не было? Неужто только ради того, чтобы избавиться от Лао Синя, или у нее была другая тайна? Ню Сяоли не находила этому логического объяснения, а потому всю дорогу ее мысли метались от одной к другой.

От уездного центра Циньханя до волости Сундайсян было около тридцати ли, а от Сундайсян до деревни Минчаоцунь – еще семнадцать-восемнадцать ли. Пока моторикша доехал до Минчаоцунь, уже завечерело. Расспрашивая деревенских о беглянке, Ню Сяоли окончательно одурела. Никакой Чжу Цзюйхуа здесь не проживало. И не только Чжу Цзюйхуа, но и ее родственников. И не только родственников, но даже тех, кто бы носил фамилию Чжу, при всем при том, что в деревне были и Чжаны, и Хуны, и Фани, и Баи, и Гоу. Тут до Ню Сяоли дошло, что ее просто-напросто одурачили. Другими словами, все, что говорила ей Чжу Цзюйхуа, было враньем. Она обманула не только Ню Сяоли, но и Лао Синя из деревни Синьцзячжуан, причем дурачила она его не один день, она прожила с ним три года и все это время обманывала его, просто тот ни о чем не подозревал. Стоя на околице, Ню Сяоли не знала, что ей делать дальше. Если Чжу Цзюйхуа не было в Минчаоцунь, то в какой деревне она могла быть? Даже если Циньхань действительно ее родина, он огромен. Ню Сяоли никого здесь не знала и тыкалась, как слепой котенок, совершенно не представляя, где искать Чжу Цзюйхуа. Учитывая то, что Чжу Цзюйхуа врала в течение последних трех лет, Ню Сяоли стала сомневаться, что та действительно приехала из уезда Циньхань. Но если не отсюда, то откуда? Акцент Чжу Цзюйхуа говорил о том, что она все-таки из этой провинции, но в этой провинции проживало десять миллионов человек, и деревень в ней было, что звезд на небе – так в какой из них следовало ее искать? Пока Ню Сяоли про себя сокрушалась, моторикша, который доставил ее в деревню Минчаоцунь, спросил:

– Что дальше?

Ню Сяоли подняла голову; уже полностью стемнело, во всех домах зажегся свет. Раз Чжу Цзюйхуа в этой деревне не проживала, оставаться здесь бессмысленно. Ню Сяоли решила для начала вернуться в уездный центр, а там уже придумать что-то дельное, поэтому распорядилась:

– Возвращаемся в город.

– Это будет непросто.

– Что же, нам оставаться тут на ночевку? – удивилась Ню Сяоли.

– То-то и оно, что, если не останемся, дорога назад будет сложной.

– В каком смысле? – спросила Ню Сяоли.

– Это горная трасса, и ночью она опасна.

– Поедем помедленнее, – предложила Ню Сяоли.

– От скорости это не зависит.

– Что это значит?

– Тариф днем и ночью разный, нужно доплачивать.

Ню Сяоли смекнула, что моторикша ее шантажирует. Когда она его нанимала, они договорились, что поездка от города до деревни Минчаоцунь и обратно будет стоить восемьдесят юаней. Ню Сяоли спросила:

– И сколько же ты хочешь набросить?

– Восемьдесят, – ответил моторикша.

Ню Сяоли даже подпрыгнула от возмущения. Восемьдесят плюс еще восемьдесят, это уже получится сто шестьдесят. В обычное время сто шестьдесят юаней показались бы Ню Сяоли вполне приемлемой суммой, но сейчас, когда при ней было лишь пятьсот юаней, на которые она собиралась жить, пока будет разыскивать Чжу Цзюйхуа и Сун Цайся, эти сто шестьдесят юаней были для нее большими деньгами. Поэтому она стала спорить:

– Ты случаем не грабитель? Я могу доплатить только двадцать юаней.

– За такие деньги мне проще оставить тебя здесь, – отозвался мужчина.

– Раз так, я дойду пешком.

– Тогда оплати поездку сюда, – рассердился моторикша.

– Мы договаривались о восьмидесяти юанях туда и обратно, за поездку в одну сторону выходит сорок.

С этими словами Ню Сяоли вытащила сорок юаней и бросила их мужчине. Моторикша тоже психанул: подобрав деньги, он выбросил багаж Ню Сяоли на землю и, дав по газам, поехал прочь. Ню Сяоли подобрала сумки, взвалила их на себя и, выйдя из деревни, в одиночестве побрела по горной трассе. Через два ли, дойдя до поворота, она заметила у подножия горы моторикшу, который, усевшись на корточках на обочине дороги, курил. Ню Сяоли, не обращая на него внимания, прошла мимо. Мужчина подскочил к своему мопеду, нагнал ее и стал приставать:

– Может, сойдемся на шестидесяти?

– Сказала двадцать, значит двадцать, – упорствовала Ню Сяоли.

– А как насчет сорока? – не отставал моторикша.

Ню Сяоли и ухом не повела. Тогда мужчина смачно сплюнул и сказал:

– В жизни не встречал таких скупердяек.

Ню Сяоли по-прежнему его игнорировала. Еще через один ли пути моторикша не вытерпел и, всплеснув руками, заявил:

– Хороший мужик с бабой спорить не будет, садись уже, – и тут же себе под нос пробурчал: – Двадцать и сорок выйдет шестьдесят. – Немного помолчав, он снова буркнул: – Шестьдесят – это всяко лучше, чем если бы я пустым возвращался.

В этот момент Ню Сяоли подумала, что мужчина все-таки оказался честным. Она погрузила свои сумки и, забравшись на моторикшу, уселась на них сверху. Моторикша дал по газам и устремился с горы со скоростью куда большей, чем это было днем, чем до смерти напугал Ню Сяоли.

Когда они добрались до уездного центра, было уже далеко за полночь. Ню Сяоли спрыгнула на землю, отдала шестьдесят юаней, навьючила на себя сумки и остановилась, не зная, куда ей податься. Этот город был для нее совершенно незнакомым, единственное место, которое она здесь знала, это автовокзал. Именно туда утром ее доставил автобус из провинциального центра. Поэтому, нагрузившись сумками, она направилась в сторону автовокзала. Но зал ожидания уже закрыли. Вдруг Ню Сяоли почувствовала, что проголодалась, только сейчас она вспомнила, что с самого утра ничего не ела. На оплату моторикши туда и обратно у нее ушло сто юаней, стало быть, у нее оставалось четыреста юаней. Эти деньги ей еще пригодятся, разве может она потратить их на поход в закусочную? Тут Ню Сяоли вспомнила, что в сумке Чжу Цзюйхуа оставалось еще несколько лепешек. Она присела на ступенях площади, вытащила лепешку, потом вытянула из мешка Чжу Цзюйхуа пучок лука и, закусывая им, стала уминать лепешку. Возможно, из-за того, что Ню Сяоли сильно проголодалась, она с таким аппетитом набросилась на еду, и в этот раз лепешка ничуть не показалась ей твердой. Она была такой же вкусной, как тогда на автовокзале, когда она ела в компании с Чжу Цзюйхуа и Сяохоу. Помнится, они втроем ели эти лепешки вместе с горячей бараньей похлебкой, да с таким аппетитом, что даже вспотели от удовольствия. Расправившись с лепешкой, Ню Сяоли отправилась в восточную часть вокзала, где вдоволь напилась воды из-под крана. Потом она взяла свои сумки и стала искать место для ночлега. Позволить себе гостиницу она не могла, а увидев напротив вокзала круглосуточный магазинчик, решила, что рядом с вокзалом все-таки будет безопаснее, и потому, как и прежде, направилась под карниз автовокзала. Усевшись у самой стены, Ню Сяоли вытащила из мешка оставленное Чжу Цзюйхуа старенькое одеяло и накинула его на себя. Тут рядом с ней, тыкая в бумажки палкой с острым наконечником, появилась собиравшая мусор женщина. Когда она уже прошла мимо, Ню Сяоли вдруг показалось, что она ее знает. Присмотревшись к ее росту и фигуре, она узнала в ней сбежавшую восемь лет назад мать. Со времени ее побега от нее не было никаких вестей. Поговаривали, что кто-то видел ее на ночном рынке в Сиане, но тогда как она очутилась здесь? Ню Сяоли рывком отбросила от себя одеяло, догнала женщину и развернула ее к себе, чтобы убедиться наверняка, но она обозналась. Удивившись странному поведению Ню Сяоли, женщина застыла как вкопанная. Ню Сяоли вернулась на свое место, укрылась одеялом и, пристроившись у стены, задремала. Она в очередной раз раскаивалась, что в тот год, когда ей было четырнадцать, она прогнала из дома свою мать. Какой бы потаскухой та ни была, все-таки она была ее матерью. И вообще, так ли важно, что твоя мать потаскуха? Если бы она осталась с ними, то домашние дела не легли бы тяжким бременем на плечи Ню Сяоли, и спустя восемь лет ей не пришлось бы одной ночевать на вокзале в Циньхане, который находился в четырех с лишним тысячах ли от родного дома. Эти грустные мысли заставили Ню Сяоли расплакаться. Проливая слезы, она выругалась: «Ню Сяоли, твою мать!»

Измотанная Ню Сяоли проспала до самого утра. Проснувшись, она вдруг почувствовала, что у нее болит живот. Сначала ей показалось, что у нее начались женские дела, но тут ее утроба заурчала и Ню Сяоли срочно захотелось опорожниться; она поняла, что у нее, скорее всего, понос. Быстро подхватив одеяло и сумки, Ню Сяоли побежала к туалету в западной части площади. Именно сюда вчера вечером устремилась Чжу Цзюйхуа вместе с Сяохоу. Добежав до туалета, Ню Сяоли бросила одеяло с сумками на раковину, а сама стянула штаны и, присев над очком, громко бахнула, после чего из нее полило как из ведра. «Во-первых, – рассуждала она про себя, – я так намоталась за эти дни, что спала как убитая. Ночи в горах холодные, и пусть я спала под одеялом, но лежала-то на голой земле, вот и простыла так же, как Сяохоу, который в дороге даже температурил. Во-вторых, вчера вечером, стремясь сэкономить, я мало того что ела всухомятку лепешку с луком, так еще и запила ее холодной водой из-под крана, вот и застудила желудок. Лучше бы съела горячего супа, отогрелась бы, и все было бы хорошо». Теперь она раскаивалась, что в чужих краях пыталась на себе сэкономить, навредив своему здоровью. Ведь она прекрасно знала такую мудрость: «Дома будь беден, а в дороге – богат». Но, имея при себе лишь четыреста юаней, на которые она должна была кормиться, пока ищет двух беглянок в незнакомом уезде Циньхань, Ню Сяоли не решалась жить на широкую ногу. Опорожнив кишечник, она почувствовала заметное облегчение.

Выйдя из туалета, Ню Сяоли сложила одеяло в мешок и поспешила в аптеку за лекарством. Посоветовавшись с аптекарем, она потратила четыре юаня и купила упаковку берберина. Там же в аптеке она попросила стакан теплой воды и приняла сразу четыре таблетки. Выйдя на свежий воздух, она почувствовала, что проголодалась. Не осмелившись снова перебиваться сухой лепешкой, Ню Сяоли пошла в южную часть площади к закусочным, где за три юаня купила чашку пельменей в бульоне. Поев горячего, она почувствовала себя гораздо лучше. Поскольку ум ее тоже прояснился, Ню Сяоли посмотрела на происходящее по-новому. Она стала размышлять, кого ей следовало искать первым, но тотчас поняла, что вчера все поставила с ног на голову. Ведь для чего она приехала в эту провинцию за тридевять земель от своего дома? Ради того, чтобы найти Сун Цайся. Зачем ей понадобилась Сун Цайся? Чтобы вернуть деньги. Но вместо этого, не найдя Сун Цайся, она отправилась на поиски Чжу Цзюйхуа. Вчера в порыве злости она спутала приоритеты и приехала в деревню, где, по словам Чжу Цзюйхуа, проживала ее мать, но поскольку деревня оказалась не той, которая нужна, Ню Сяоли осталась ни с чем. Теперь же, поставив Сун Цайся и Чжу Цзюйхуа на одну доску, Ню Сяоли рассудила, что важнее было найти Сун Цайся. Ведь если Чжу Цзюйхуа надула ее на две тысячи четыреста юаней, то Сун Цайся утащила с собой аж сто тысяч! Ну разве Ню Сяоли не пожертвовала арбузом ради семечка, когда вместо Сун Цайся пустилась в погоню за Чжу Цзюйхуа? Разумеется, вчера она переживала, что из-за побега Чжу Цзюйхуа у нее потом возникнут сложности с Лао Синем из деревни Синьцзячжуан, но поскольку уже случилось то, что случилось, она решила на время забыть про Лао Синя и прежде всего позаботиться о себе. Поэтому, начиная с сегодняшнего дня, она решила оставить в покое Чжу Цзюйхуа и сперва найти Сун Цайся. Родной дом Сун Цайся находился в деревне Ютанцунь, что в волости Вэйцзиньсян уезда Циньхань. Ню Сяоли видела ее удостоверение личности, да и Чжу Цзюйхуа говорила то же самое. У хозяина закусочной, что продавал пельмени в бульоне, Ню Сяоли разузнала, что деревня Ютанцунь находится в сорока с лишним ли от уездного центра, это было на пять ли ближе, чем деревня Минчаоцунь в волости Сундайсян, в которую вчера по ложной наводке Чжу Цзюйхуа ездила Ню Сяоли. Решив довести дело до конца, Ню Сяоли покинула пельменную, нашла моторикшу, договорилась, что туда и обратно он отвезет ее за семьдесят юаней, забросила к нему свой багаж, сама уселась сверху и отправилась в деревню Ютанцунь в волости Вэйцзиньсян.

Хотя от уездного центра в деревню Ютанцунь, что в волости Вэйцзиньсян, также вела горная трасса, дорогу туда недавно заасфальтировали, поэтому добираться по ней было одно удовольствие. Спустя два часа Ню Сяоли прибыла в Ютанцунь. В этой деревне насчитывалось сто с лишним дворов, однако от восточной до западной окраины в ней не нашлось ни одного человека по имени Сун Цайся. Хоть в этой деревне и проживали семьи по фамилии Сун, родственных связей с Сун Цайся они не имели. Теперь до Ню Сяоли дошло, что она угодила в ловушку Сун Цайся точно так же, как до этого угодила в ловушку Чжу Цзюйхуа. Когда Ню Сяоли приехала сюда, у нее, конечно же, было предчувствие, что Сун Цайся может проделать точно такой же трюк, как и Чжу Цзюйхуа, и назвать адрес совершенно другой деревни. Но поскольку она видела ее удостоверение, то надеялась, что адрес указан верный. Но, вероятно, удостоверение тоже было фальшивым. Хотя Ню Сяоли снова осталась в дураках, она рассудила, что раз Сун Цайся настолько хорошо знала названия здешних деревень, что использовала их в своих рассказах о себе, то наверняка эти места она знала. Чужак из других мест не смог бы так складно врать: историю о себе придумать-то можно, но вот название захолустной деревушки так просто не выдумаешь. А раз она так хорошо знала эти места, то ее настоящая родная деревня наверняка находилась где-то неподалеку. И пусть деревня была другой, не исключено, что она находилась в этой же волости. Каким бы ни был заколдованный круг, созданный Сун Цайся, он был недалеко от норы, где пряталась эта лиса. Ню Сяоли решила продолжить поиски в этой волости. Она уселась к моторикше и поехала в Вэйцзиньсян, где размещалась сельская администрация. Добравшись до Вэйцзиньсян, она направилась в местный полицейский участок. Там за дежурной стойкой сидел молодой полицейский. Ню Сяоли во всех подробностях изложила ему, как ее обманула Сун Цайся, и попросила помочь отыскать в их селе эту аферистку. Вопреки ожиданиям Ню Сяоли, молодой полицейский, выслушав рассказ, уставился на нее и спросил:

– А ты понимаешь, что этот ваш брак был незаконным?

Ню Сяоли, поколебавшись, ответила:

– Понимаю.

– А понимаешь, что на незаконный брак законы не распространяются?

– Понимаю.

– С точки зрения закона нахождение этой женщины у вас дома в течение пяти дней можно рассматривать как покушение на ее свободу. А ты понимаешь, что это противозаконно? Если она на вас донесет, мы будем вынуждены встать на ее защиту. Ее побег можно квалифицировать как самостоятельную попытку освободиться, поэтому разыскивать ее ни к чему. Но если ты снова задумала лишить ее свободы, это будет рассматриваться как преднамеренное нарушение закона, поняла?

Ню Сяоли застыла на месте. Когда к ней вернулся дар речи, она спросила:

– Братец, она украла у нас сто тысяч юаней, это же мошенничество, разве она не нарушила закон?

Молодой полицейский кивнул:

– Мошенничество противозаконно, но есть ли у тебя доказательства? Ты сказала, что она украла у вас сто тысяч, может, она давала вам расписку? Так давай я по смотрю.

Никакой расписки от Сун Цайся у Ню Сяоли не было. В свое время она планировала взять у нее расписку, когда та уже станет женой Ню Сяоши и окажется у них дома. Но кто же знал, что та сбежит? Ню Сяоли и в голову не пришло оформить сделку заранее. Почувствовав слабость во всем теле, Ню Сяоли сказала:

– Братец, я проделала путь в несколько тысяч ли.

– Для закона расстояние не имеет значения, он признает лишь факты и доказательства.

– Братец, для нашей семьи сто тысяч – сумма немаленькая.

– Но твои доводы голословны, как я могу тебе поверить?

– Братец, я тебя умоляю.

Молодой полицейский перестал обращать на нее внимание и уткнулся в свой мобильник. Ню Сяоли вышла из полицейского участка. Она смотрела на оживленную улицу и не знала, что делать дальше. Тут ей пришла в голову идея. Вытащив из кармана деньги, она рассчиталась с моторикшей, а сама направилась к растущей наискосок от полицейского участка софоре, положила там свой багаж и стала наблюдать за участком. В этот момент ей вспомнились ее недавние проблемы с животом: рано утром у нее случился понос, и она переживала, что в дороге он застанет ее повторно, однако ничего подобного не произошло. Она напрочь забыла про свои проблемы и теперь оценила лекарство, которое приняла утром. Стало быть, за здоровье Ню Сяоли уже могла не волноваться. В полдень дежуривший в первую смену полицейский вышел из участка. Дождавшись, когда тот скроется из виду, Ню Сяоли снова вернулась в участок. На этот раз за стойкой сидел полицейский средних лет. В руках он держал миску с рисом и, отправляя в рот ложку за ложкой, не отрываясь, смотрел в лежавший перед ним мобильник.

– Братец, помоги мне, – окликнула его Ню Сяоли.

Подняв голову, тот спросил:

– Что случилось?

– Я приехала из Шэньчжэня на свадьбу одной своей знакомой. Но по дороге – так мне и надо! – у меня в поезде украли сумочку и мобильник. Я только знаю, что знакомая из этого села, а из какой деревни – забыла. Можешь помочь мне найти ее?

– Иди к телефону-автомату и позвони ей.

– Так откуда я возьму ее номер, если он хранился в мобильнике?

Полицейский посмотрел на нее и спросил:

– Кем она тебе приходится?

– Мы с ней хорошие знакомые, вместе работали в Шэньчжэне. Будь то любое другое дело, я бы вас и не беспокоила, но тут речь о свадьбе.

Полицейский отставил миску.

– Как ее зовут? – спросил он.

– Сун Цайся.

Полицейский бросил взгляд на Ню Сяоли, подкатил свой стул к компьютеру и принялся проверять списки. Спустя минут пять он сообщил Ню Сяоли, что, согласно данным о прописке, в волости Вэйцзиньсян проживает целых пять женщин по имени Сун Цайся: в деревнях Хуалицунь, Тяньпинцунь, Сюйцзябацунь, Юйхэцунь и Шацзыпоцунь. Ню Сяоли быстро вытащила из сумки карандаш, взяла со стола старую газету, переписала на нее названия пяти деревень и, поблагодарив полицейского, покинула участок.

Ню Сяоли снова наняла моторикшу и с газетой в руках за полдня объехала все пять деревень. В трех из них Сун Цайся оказались на месте, но ни одна из них не была той, которую искала Ню Сяоли. Причем одной из них было уже за восемьдесят. Двух других Сун Цайся Ню Сяоли на месте не застала – они уехали на заработки. Однако Ню Сяоли побывала у них дома и взглянула на фото этих Сун Цайся, но и они не были той, которая нужна. По-видимому, это не то село, о котором говорила Сун Цайся, точно так же, как и деревня Ютанцунь – не та деревня Ютанцунь. Похоже, обман Сун Цайся зашел намного дальше, чем предполагала Ню Сяоли. Но поскольку названий здешних мест Сун Цайся все-таки выдумать не могла, она, скорее всего, проживала где-то рядом. Ню Сяоли выяснила, что в уезде Циньхань находится двенадцать волостей. Одну из них Ню Сяоли уже объездила, оставалось объездить еще одиннадцать. Ню Сяоли приняла решение потратить максимум полмесяца, но объездить оставшиеся одиннадцать волостей. Она перевернет вверх дном весь уезд Циньхань и хоть из-под земли достанет, но найдет настоящую Сун Цайся. Итак, Ню Сяоли отправилась в ближайшую волость, намереваясь воспользоваться уже проверенным в Вэйцзиньсяне приемом. Сперва она направилась в местный полицейский участок, в котором сказала, что едет на свадьбу, и полицейский выдал ей адреса целых восьми Сун Цайся. Очередные поиски вновь ни к чему не привели. К этому времени у Ню Сяоли при себе осталось лишь двадцать юаней. Она позвонила Фэн Цзиньхуа и попросила его перевести ей на банковскую карту еще три тысячи. Фэн Цзиньхуа для начала спросил, нашла ли она Сун Цайся, а заодно сообщил, что вчера к нему приходил Лао Синь из деревни Синьцзячжуан. Оказывается, с тех пор как Чжу Цзюйхуа и Сяохоу уехали вместе с Ню Сяоли в провинцию N, они ни разу ему не позвонили, сама Чжу Цзюйхуа на звонки тоже не отвечает, поэтому Лао Синь спрашивал, что случилось. Потом Фэн Цзиньхуа поинтересовался, как можно было за одну неделю потратить три тысячи, которые Чжу Цзюйхуа взяла с собой на дорожные расходы. Он хотел знать, на что им еще понадобились деньги. Ню Сяоли было сложно ответить сразу на все вопросы, а может, она просто никого не хотела посвящать во все подробности. Ведь узнай о случившемся Фэн Цзиньхуа и Лао Синь, они бы только усложнили дело. Именно поэтому, когда от Ню Сяоли сбежали Чжу Цзюйхуа и Сяохоу, она не сказала Фэн Цзиньхуа, что при себе у нее осталось лишь пятьсот юаней. И только сейчас, когда Ню Сяоли действительно стало невмоготу, она позвонила Фэн Цзиньхуа. Потеряв терпение, она заявила:

– А ты думал, это просто – найти человека?

И тут же добавила:

– Если я прошу тебя достать деньги, так достань их, к чему вся эта болтовня?

С этими словами она бросила трубку. Фэн Цзиньхуа не посмел ее ослушаться и тем же вечером перевел на карту Ню Сяоли три тысячи. Для надежности Ню Сяоли не стала снимать в банкомате сразу всю сумму, а сняла лишь пятьсот юаней, решив, что будет брать деньги по мере необходимости. Едва у Ню Сяоли появились деньги, как она без промедления снова отправилась прочесывать одну за другой деревни. Но несмотря на то что теперь она была при деньгах и готова к затяжной войне, Ню Сяоли берегла каждый фэнь[7]. Однако в питании она себя уже не ущемляла, урок с поносом пошел ей на пользу. Ню Сяоли боялась, что если снова заболеет, то помимо трат на лечение еще и потеряет драгоценное время. Поэтому она питалась трижды в день, не забывая про горячее. Поскольку каждый день она ночевала под открытым небом на автовокзале, Ню Сяоли обзнакомилась с лоточниками, что торговали на привокзальной площади. Пока она завтракала, те интересовались, почему она день-деньской проводит в разъездах и спит на вокзале. И тогда Ню Сяоли рассказывала им о своих мытарствах, связанных с поисками аферисток. Лоточники и приезжие сочувствовали Ню Сяоли и на чем свет ругали Сун Цайся и Чжу Цзюйхуа, которые позорили своих земляков. Но от их сочувствия было мало толку – ни в поисках, ни в пополнении кармана это не помогало. После одного дня тщетных поисков начинался другой, и на каждый день требовались деньги. Кроме расходов на питание, только на моторикшу уходило семьдесят-восемьдесят юаней, а если дорога была дальней, то и сто с лишним. Всего три дня назад Ню Сяоли сняла пятьсот юаней, а теперь ей снова пришлось идти в банк. Чтобы сэкономить, она отправлялась в путь едва начинало светать, поскольку боялась, что если уедет позже, то возвращаться ей придется затемно по более высокому тарифу. Некоторые деревни располагались ближе друг к другу, а некоторые – дальше, так что за один день Ню Сяоли в среднем объезжала шесть деревень.

Не успела она и глазом моргнуть, как прошло еще три дня. В тот день она успела объездить шесть деревень, а солнце было все еще высоко. Взглянув на мобильник, она увидела, что было всего полчетвертого. И тогда воодушевленная Ню Сяоли попросила моторикшу съездить еще в одну деревню под названием Идаолянцунь. В этой деревне проживало сразу две Сун Цайся; одну из них Ню Сяоли увидела воочию, другую – на фотографии, обе оказались не теми. Пока то да се, она и не заметила, как стемнело. На обратном пути в уездный центр Ню Сяоли переживала, что моторикша сдерет с нее оплату по ночному тарифу, но тот молчал. На левой щеке у моторикши было большое, размером с ладонь, родимое пятно. Ню Сяоли, которая любила читать роман «Речные заводи», назвала его про себя по имени одного из героев – Синемордый Ян Чжи. Сидя у него в пассажирах, Ню Сяоли думала: «Пусть этот Ян Чжи и безобразен на вид, зато у него доброе сердце, ни дать ни взять – молодец из Ляншаньбо[8]». Пока она пребывала в раздумьях, они миновали горы, и тут Ян Чжи сошел с основной трассы и поехал по направлению к дороге, которая проходила через поле. Ню Сяоли удивилась:

– Братец, ты это куда?

Пока тот ей отвечал, их мопед уже скрылся в поле. Поняв, что дело плохо, Ню Сяоли быстро спрыгнула. Ян Чжи тут же заглушил мотор и спрыгнул следом.

– Братец, тебе чего надо? – спросила Ню Сяоли.

Ян Чжи, глядя на Ню Сяоли, сказал:

– Сестрица, мы с тобой целый день провели вместе, хочу с тобой кое-что обсудить.

– Что именно?

– Ты мне приглянулась.

– Братец, не нарывайся, – предупредила Ню Сяоли.

– Я не буду поднимать оплату, просто отдайся мне.

– Братец, это невозможно, меня в городе муж дожидается.

Ян Чжи, приближаясь к ней, спросил:

– В этой горной долине на двадцать ли окрест нет ни одной живой души, о каком муже ты говоришь?

С этими словами он ринулся к Ню Сяоли, повалил ее на тропинку, стащил с себя штаны и уже было приготовился стащить штаны с Ню Сяоли, но та не уступала.

– Братец, ты знаешь, что это преступление?

– В этом безлюдном месте кроме нас свидетелей нет, какое еще преступление?

– Давай в другой раз, – взмолилась Ню Сяоли.

– Это почему? – спросил Ян Чжи.

– У меня сейчас женские дела.

– Дай проверю, – потребовал Ян Чжи и запустил свою руку прямо в штаны к Ню Сяоли.

Ню Сяоли в это время успела вытащить мобильник.

– Предупреждаю, у меня есть запись.

Ян Чжи убрал от нее руки и спросил:

– В смысле?

– В смысле, что я подстраховалась и сегодня утром переслала мужу на мобильник фото с тобой и твоим мопедом. Так что в случае чего он точно заявит на тебя в полицию.

С этими словами она показала фотографию, на которой Ян Чжи сидел и курил на своем мопеде. Опознать его лицо не составляло труда, номер мопеда тоже попал в кадр. Этот опыт она приобрела после почти недели разъездов. Поскольку моторикши, с которыми Ню Сяоли договаривалась о цене, были людьми разными, она взяла за привычку каждый день незаметно их фотографировать. Разумеется, она не высылала эти фото Фэн Цзиньхуа, иначе это только бы осложнило дело. Но на всякий случай она пересылала их на свой старый мобильник, которым уже не пользовалась. Ян Чжи, увидав фото, тут же скис, сполз с Ню Сяоли, натянул штаны и, смачно сплюнув на землю, ругнулся:

– Косяк!

И тут же добавил:

– Вот зараза!

С этими словами он злобно швырнул сумки Ню Сяоли на землю, дал по газам и рванул с места, забыв даже, что она с ним не расплатилась. Ню Сяоли облегченно вздохнула, поднялась с межи, отряхнула одежду, подобрала сумки и пошла в сторону Циньханя. От этой горной долины до города было больше пятидесяти ли. Пока она шла по дороге, в одной из ближайших деревень уже заголосил петух. Увидев наконец городские огни, Ню Сяоли тяжело опустилась на землю и расплакалась.

Прошло полмесяца. За это время Ню Сяоли полностью прочесала двенадцать волостей уезда Циньхань. В двенадцати отделениях полиции она двенадцать раз рассказывала историю про свадьбу Сун Цайся. За это время она успела увидеть больше сотни Сун Цайся. Какие-то из Сун Цайся были молодыми, какие-то – старыми, среди них был даже мужчина. Ню Сяоли настолько насмотрелась на всех этих Сун Цайся, что ее от них уже воротило. Однако среди сотни с лишним Сун Цайся ей не попалось той, которую она искала. То ли Ню Сяоли не так тщательно искала, что позволила Сун Цайся выскользнуть из своих сетей, то ли в полицейских участках двенадцати волостей что-то напутали и забыли зарегистрировать нужную Сун Цайся; то ли Сун Цайся вместо уезда Циньхань проживала вообще в другом месте. Но если она не проживала в уезде Циньхань, то в каком? Ню Сяоли вспомнила, что Сун Цайся хорошо ориентировалась в здешних названиях, и снова уверилась в том, что так жила где-то неподалеку – если не в Циньхане, то где-то по соседству. Ню Сяоли купила карту. Рядом с Циньханем располагалось еще четыре уезда: Фанхуа, Люцзе, Фулинь и Сунъинь. Но в каком из них проживала Сун Цайся? Ню Сяоли колебалась. Начинать ли ей поиски по второму кругу в уезде Циньхань, или же поменять поле боя и отправиться на поиски в соседние уезды? Допустим, она выберет последнее, но тогда с какого именно уезда ей стоит начать? За полмесяца она столько всего натерпелась, что от одной только мысли заново развернуть поиски ее сердце сжималось от страха. Разумеется, она могла в один момент все прекратить и отправиться домой. К тому же из трех тысяч юаней, которые десять дней назад ей перевел Фэн Цзиньхуа, она уже истратила две с лишним тысячи, так что у нее осталось всего триста с лишним юаней. Чтобы начать новые поиски, ей нужно было снова просить Фэн Цзиньхуа раздобыть деньги, а это означало, что ей вновь придется выслушивать его нудную болтовню. Если же она примет решение вернуться, то будет вынуждена окончательно распрощаться с украденными Сун Цайся ста тысячами. За время поисков Сун Цайся Ню Сяоли потратила больше трех тысяч ста юаней, которые, по сути, были пущены на ветер. А если к ним добавить заем с процентами, то выйдет сто двадцать две тысячи триста с лишним юаней. Вместе с тем Ню Сяоли угнетало то, что полмесяца назад они приехали в эту провинцию втроем, а теперь, когда от нее сбежала Чжу Цзюйхуа вместе с Сяохоу, она не знала, что сказать Лао Синю из деревни Синьцзячжуан. Все эти дни Ню Сяоли полностью сосредоточилась на поисках Сун Цайся, отложив мысли о Чжу Цзюйхуа и Сяохоу на потом. Теперь, вспомнив о них, она снова стала переживать. Иначе говоря, Ню Сяоли должна была найти не только Сун Цайся, но еще и Чжу Цзюйхуа с Сяохоу. Сидя на ступенях привокзальной площади Циньханя, Ню Сяоли, не зная, что делать дальше, все больше погружалась в свою тоску. Потом она пошла в туалет и мимоходом посмотрела на себя в зеркало. Пока она полмесяца носилась по горному району, ее скулы заметно закоптились. Потрогав лицо, Ню Сяоли вздохнула. Выйдя из туалета, она уселась на прежнее место. Тут к ней подсела незнакомая женщина и завязала разговор:

– Из глубинки?

Ню Сяоли повернулась и увидела опрятно одетую женщину тридцати с лишним лет, подстриженную под каре. Не зная, кто она и что ей от нее нужно, Ню Сяоли лишь кивнула. Между тем женщина продолжала:

– Все еще ищешь Сун Цайся?

– А ты откуда знаешь, сестрица? – удивилась Ню Сяоли.

Та улыбнулась.

– Ты так долго живешь на автовокзале, что твою историю здесь уже все знают.

Ню Сяоли вздохнула:

– Искала полмесяца и не нашла, вот и думаю, как быть дальше.

– Я знаю, где Сун Цайся.

Ню Сяоли удивленно схватила собеседницу за руку.

– Как это знаешь? Где же она?

– Она уехала в другую провинцию и там снова вышла замуж.

Ню Сяоли хлопнула себя по лбу и ее вдруг осенило: так вот почему она не могла найти Сун Цайся в уезде Циньхань! Та снова отправилась искать дураков. Но потом она засомневалась.

– Пусть она уехала в другую провинцию, но ведь ее родители должны проживать в уезде Циньхань? За полмесяца я тут все обыскала, но ее родственников почему-то не нашла.

– Она не из Циньханя.

– Тогда откуда?

– Из уезда, что прилегает к Циньханю.

Ню Сяоли словно прозрела – оказывается, ей следовало искать Сун Цайся и ее родителей не в уезде Циньхань. В то же время Ню Сяоли уже сомневалась, что Сун Цайся живет где-то рядом. В своих лживых историях эта аферистка ушла далеко за пределы уезда, так что размаху ей было не занимать. Впрочем, Ню Сяоли теперь уже не сильно интересовало, в каком именно уезде жили родители Сун Цайся. Ведь если Ню Сяоли выяснит, в какой провинции та снова вышла замуж, можно будет поехать прямиком к ней, и делу край. До сих пор Ню Сяоли разыскивала ее родственников просто от безысходности.

– Ты знаешь, в какую именно деревню, уезд и провинцию она направилась? – спросила Ню Сяоли.

– Знаю, – ответила незнакомка.

Ню Сяоли нетерпеливо спросила:

– Сестрица, скажи мне скорее ее адрес, я поеду ее искать.

И тут же добавила:

– Если поможешь, вовек не забуду твоей милости.

Но, к ее удивлению, женщина улыбнулась и сказала:

– Все не так просто.

– В смысле? – оторопела Ню Сяоли.

– Как можно в наше время предоставлять информацию даром?

Ню Сяоли поняла намек и предложила:

– Говори, сколько хочешь: сто, двести? Я тут же с тобой расплачусь.

– От продавца пельменей я слышала, что Сун Цайся стащила у тебя сто тысяч, а ты предлагаешь мне всего сто или двести юаней, я, по-твоему, дура?

– А сколько ты хочешь?

– Барышники на перепродаже лука с чесноком и то выручают процентов двадцать. А двадцать процентов от ста тысяч – двадцать тысяч.

Ню Сяоли оторопела.

– Так ты на чужой беде хочешь руки нагреть?

Женщина поднялась с места и, собираясь уходить, сказала:

– На нет и суда нет, как говорится, дружба дороже денег.

Ню Сяоли снова ухватилась за нее.

– Сестрица, давай еще раз все обговорим.

И тут же добавила:

– Сестрица, двадцать тысяч – сумма немаленькая, у меня при себе таких денег нет. Может, чуть снизишь?

– Хорошо, снижу на пять тысяч. Тогда пятнадцать, но не меньше.

– Пятнадцать тысяч тоже много, у меня при себе лишь триста с небольшим юаней.

– Так попроси родственников переслать на карту, это несложно.

Тут Ню Сяоли подумала, что эта женщина тоже может быть аферисткой, и спросила:

– А как ты узнала, что Сун Цайся живет в соседнем уезде и вышла замуж в другой провинции?

– Младшая двоюродная сестра моего мужа вышла замуж и переехала в соседний уезд, как раз туда, где находится родной дом Сун Цайся. А вчера она приезжала к нам в гости в Циньхань.

Поразмыслив, Ню Сяоли предложила:

– Сестрица, а что, если ты не будешь мне говорить, где Сун Цайся находится сейчас, а назовешь только адрес ее родной деревни? Эта информация не такая важная, а значит, можно сбавить цену.

Женщина усмехнулась.

– Я на твою уловку не поддамся, если я назову тебе адрес ее родственников, то это, считай, то же самое, что я скажу, где сейчас находится сама Сун Цайся.

Тогда Ню Сяоли сменила тон:

– Если этого не скажешь ты, я сама поеду в соседний уезд и обойду все деревни. Я все равно собиралась это сделать.

– Идет. Сведения о том, что деревня Сун Цайся в соседнем уезде, я, можно сказать, предоставила тебе даром. Но подумай, сколько ты потратишь на еду и на транспорт, чтобы обойти деревни сразу нескольких соседних уездов? Если ты подсчитаешь свои расходы, то поимка Сун Цайся обойдется тебе уж точно больше пятнадцати тысяч.

Ню Сяоли уже разузнала, что по соседству с уездом Циньхань находились уезды Фанхуа, Люцзе, Фулинь и Сунъинь. Она стала считать в уме: за полмесяца пребывания в Циньхане она потратила больше трех тысяч ста юаней. Если в других четырех уездах у нее на поиски будет уходить столько же времени, сколько в Циньхане, а именно по полмесяца на один уезд, то на прочесывание всех уездов ей потребуется еще два месяца. Дорожные расходы плюс другие траты в течение двух месяцев определенно превышали пятнадцать тысяч. Похоже, что незнакомка все просчитала заранее. Но дело здесь было не только в деньгах. За полмесяца, проведенных в Циньхане, Ню Сяоли с чем только не сталкивалась, поэтому она не знала, чем могут обернуться для нее еще два месяца поисков. Ее сердце сжималось при одной мысли о том, что еще два месяца она проведет в мытарствах. Уж лучше она заключит сделку с этой женщиной. Подсчитав затраты по времени и финансам, Ню Сяоли убедилась, что лучше напрямую отправиться к Сун Цайся, чем тратить еще два месяца на поиск ее родного дома.

Вдруг у нее возник еще один вопрос:

– Допустим, я дам тебе деньги и ты дашь мне адрес Сун Цайся, но если Сун Цайся не найдется, не потрачу ли я свои деньги впустую?

– Если у тебя чистые помыслы, условия можно и поменять. Я отправлюсь вместе с тобой, дождусь, когда ты найдешь Сун Цайся, вернешь деньги, а потом уже отдашь мне мои проценты, хорошо?

Оказывается, она могла, как говорится, не отпускать сокола, пока не заметит зайца. Немного поразмыслив, Ню Сяоли рассудила, что это справедливо. При таком раскладе она быстро найдет Сун Цайся и заберет у нее деньги, а заодно избавит себя от головной боли снова звонить домой Фэн Цзиньхуа. Он из-за трех-то тысяч устроил настоящий допрос, а начни она просить еще пятнадцать тысяч, он бы ее и вовсе доконал. Приняв решение, Ню Сяоли посмотрела на женщину и спросила:

– Когда двинемся в путь?

Та улыбнулась.

– Люблю прямых людей. Пойду соберу вещи в дорогу, и после обеда можем ехать.

В тот же день после обеда Ню Сяоли вместе с новой знакомой села на рейсовый автобус от Циньханя до административного центра провинции. К вечеру автобус прибыл на место. На автовокзале женщины пересели на городской автобус и доехали до железнодорожного вокзала. Там они сходили в кассовый зал и купили билеты на поезд. По счастью, билеты до административного центра другой провинции еще не были распроданы, более того, их поезд отправлялся через полчаса. Женщины, ликуя от того, что им привалила такая удача, быстро купили билеты. Едва они вышли на платформу, как подошел поезд. Когда они зашли внутрь вагона, там еще оставались свободные места, так что женщины снова порадовались удаче. По пути от автобусного до железнодорожных вокзалов всякий раз, как Ню Сяоли слышала гудок поезда, в ее памяти смутно всплывали события полумесячной давности, когда она, покинув дом, отправилась в уезд Циньхань вместе с Чжу Цзюйхуа и Сяохоу. Они следовали похожим маршрутом, за окнами был тот же пейзаж, те же звуки, изменились лишь попутчики: теперь вместо Чжу Цзюйхуа и Сяохоу с ней ехала женщина тридцати с лишним лет. С одной стороны, Ню Сяоли казалось, что все, что случилось с ней полмесяца назад, произошло словно вчера. А с другой стороны, за эти полмесяца она пережила столько всего, что ей казалось, что с тех пор минули века. Тут же Ню Сяоли вспомнила, что должна найти не только Сун Цайся, но еще и Чжу Цзюйхуа с Сяохоу. Получалось, что, уезжая в другую провинцию на поиски Сун Цайся, она оставляла в этой провинции Чжу Цзюйхуа и Сяохоу. Однако Ню Сяоли рассудила, что важнее сперва найти Сун Цайся, а Чжу Цзюйхуа и Сяохоу на какое-то время оставить в покое. Разумеется, это было неправильно по отношению к Лао Синю из деревни Синьцзячжуан, но Ню Сяоли не могла разорваться на части. Прежде чем снова отправиться в дорогу, на автовокзале в Циньхане Ню Сяоли избавилась от сумки, мешка и старого одеяла, что оставила Чжу Цзюйхуа. В мешке она нашла последний пучок лука, который спустя полмесяца совсем засох. Взяв его в руки, Ню Сяоли горько вздохнула и выбросила в урну.

Разговорившись в пути с новой знакомой, Ню Сяоли узнала, что ее зовут Су Шуан, что родом она из уезда Циньхань и что в обычное время она торгует одеждой. Су Шуан моталась по всему Китаю и ездила во все места, где можно было заработать деньги. В этот раз, отправляясь в другую провинцию, она, помимо того что обещала помочь Ню Сяоли, поехала еще и по своим делам. Если бы она поехала исключительно ради Ню Сяоли, то пятнадцати тысяч юаней ей вряд бы хватило, чтобы оправдать простой в работе, а так она, можно сказать, одним выстрелом убивала двух зайцев. Услыхав такое признание из уст Су Шуан, Ню Сяоли подумала, что та честная и открытая, говорит то, что у нее на уме, и ничего не скрывает. Ню Сяоли успокоилась: то, что в дороге попутчица собиралась решать свои дела, доказывало, что у Су Шуан не было намерения обманывать Ню Сяоли, будь все иначе, Ню Сяоли заподозрила бы подвох. Да и то, что Су Шуан ехала в другую провинцию не только ради Ню Сяоли, избавляло Ню Сяоли от излишних благодарностей в ее адрес. Ведь, по идее, поскольку Су Шуан согласилась сопровождать Ню Сяоли, последняя должна была покупать ей билеты на автобус и на поезд, но перед тем, как отправиться в путь, Су Шуан сама предложила, что в дороге каждый будет платить за себя. Помнится, в тот момент Ню Сяоли смутилась, но теперь, поняв, что к чему, успокоилась.

Поезд шел пятнадцать часов, на следующий день после обеда женщины прибыли в административный центр другой провинции. Ню Сяоли подумала, что они сразу пересядут на другой транспорт и поедут в уезд, где Сун Цайся завела новую семью, но Су Шуан сказала, что сперва ей нужно решить в городе одно дело. Поскольку в дороге Су Шуан призналась, что не только помогает Ню Сяоли, но попутно решает личные дела, да и за дорогу она платила из своего кармана, то теперь Ню Сяоли было неудобно ее подгонять. У нее свои дела, у Су Шуан – свои. Разумеется, собственные дела казались Ню Сяоли важнее, но поскольку ее попутчица в дороге раскрыла все карты, то Ню Сяоли было неудобно на нее давить. Поэтому ей ничего не оставалось, как последовать за Су Шуан. Ню Сяоли оценила ум Су Шуан, которая, выложив все начистоту, проявила честность и предупредительность. Су Шуан поймала такси. Ню Сяоли предположила, что они поедут на одежную фабрику или на рынок, ведь Су Шуан торговала одеждой. Но кто бы мог подумать, что через сорок с лишним минут такси остановится перед входом в отель? Когда они зашли внутрь, Су Шуан проследовала к стойке регистрации, собираясь снять номер. Она попросила у Ню Сяоли удостоверение личности, но та поспешно сказала:

– Сестрица, мне номер брать не надо, я этот отель не потяну.

Су Шуан в ответ улыбнулась.

– Я беру комнату на двоих, тебе платить не придется, нужно только зарегистрироваться.

Ню Сяоли вытащила документы и передала их Су Шуан. Закончив с оформлением, Су Шуан вернула удостоверение Ню Сяоли. Женщины заселились в номер, и Су Шуан тут же пошла принимать душ. Помывшись, она высунула из ванной обернутую полотенцем голову и обратилась к Ню Сяоли:

– Ты бы тоже помылась. Примешь душ – и как будто заново родишься.

Ню Сяоли зашла в ванную, разделась и стала мыться. А помыться ей уже давно бы не мешало. С тех пор, как она уехала из дома полмесяца назад, она ни разу не принимала душ. Все это время она ночевала под открытым небом на вокзалах, только по утрам умывалась холодной водой из-под крана на привокзальной площади. Где уж ей было мечтать о чем-то большем? Ню Сяоли крутанула вентиль, и ее тут же накрыло водопадом горячей воды. Она с наслаждением выдохнула, казалось, у нее разом раскрылись сразу все поры. Вода была такой горячей, что минуты через две Ню Сяоли почувствовала, что вспотела. Она осторожно потерла кожу, от которой тут же отлетело несколько шматков грязи и приземлилось на кромку унитаза. Ню Сяоли бросила взгляд на дверь ванной – та была плотно закрыта на защелку; тогда она осмелела и принялась тереться как следует. Избавившись от грязи и ополоснувшись, Ню Сяоли вымыла волосы с шампунем и намылила все тело гелем для душа. Ей показалось, что она полегчала на несколько килограммов и словно переродилась. Помывшись, Ню Сяоли тщательно вытерла за собой пол и унитаз и, завернувшись в банное полотенце, вышла из ванной. В зеркале перед кроватью Ню Сяоли залюбовалась своим отражением: она вдруг засияла свежестью и здоровьем, а закопченные в горах скулы теперь отдавали ярким румянцем. Заметив, что на нее внимательно смотрит Су Шуан, Ню Сяоли застенчиво улыбнулась, поспешно вытащила из сумки чистую одежду и снова побежала в ванную, чтобы переодеться. Пока женщины приводили себя в порядок, наступил вечер. Тут Су Шуан сказала, что ее пригласили на ужин друзья и она хочет, чтобы Ню Сяоли пошла вместе с ней. Ню Сяоли не интересовала еда, гораздо интереснее ей было узнать, когда Су Шуан закончит свои переговоры. Ведь на поиски Сун Цайся они могли отправиться, только покончив с ее делами. Су Шуан объяснила, что за ужином она как раз собирается провести переговоры, то есть сегодня Су Шуан завершит свои дела, а завтра они отправятся в путь. Ню Сяоли успокоилась, но тут же сказала:

– Сестрица, на ужин лучше иди одна, я подожду тебя в отеле.

– Это почему? – спросила Су Шуан.

– Нехорошо, если во время твоего разговора о делах я буду сидеть рядом.

– Но ведь мы занимаемся продажей одежды, а не наркотиков, никаких секретов у нас нет.

Ню Сяоли заколебалась, но потом снова сказала:

– Я же деревенская, разговаривать не умею, буду чувствовать себя не в своей тарелке, только опозорюсь.

Су Шуан прыснула со смеху.

– Будто бы торгаши все как один представляют императорскую родню.

Видя такую реакцию Су Шуан, Ню Сяоли было сложно отнекиваться дальше, и она решила присоединиться. Су Шуан снова поймала такси. Через полчаса они подъехали к набережной. Водитель остановился напротив ресторана. Едва Су Шуан вместе с Ню Сяоли вышла из машины, как к ней тут же с криками: «Сестрица!» ринулись две девицы. Оказывается, под друзьями Су Шуан подразумевала этих девушек. На вид им было чуть больше двадцати лет, то есть они были примерно ровесницами Ню Сяоли. У одной из них была короткая стрижка, у другой – обычный хвост, их одежда ничем примечательным не выделялась. Су Шуан представила их Ню Сяоли: девушку с короткой стрижкой звали Ван Цзинхун, а девушку с хвостом – Ли Байцинь. После этого Су Шуан представила им Ню Сяоли, и девушки сразу же завязали с ней непринужденный разговор. Похоже, настроены они были дружелюбно, поэтому Ню Сяоли успокоилась. Вчетвером они вошли в ресторан и проследовали в отдельный кабинет, где их уже ждал котел с кипящим бульоном. Вокруг общего котелка стояло множество тарелочек с тонкой нарезкой из баранины и говядины, шариками из рыбного фарша, а также с доуфу, крахмальной лапшой, пекинской капустой… Ван Цзинхун стала спрашивать Ню Сяоли, откуда она, сколько ей лет, чем занималась в родных краях. Когда Ню Сяоли сказала, что подрабатывала на сельской швейной фабрике, Ван Цзинхун и Ли Байцинь воскликнули: «Так мы коллеги!» Когда все уселись за стол и, зажав палочками кусочки мяса, стали полоскать их в кипящем бульоне, Ли Байцинь спросила Ню Сяоли, зачем та приехала в их края, и тогда Ню Сяоли во всех подробностях начала рассказывать, как она искала Сун Цайся, как потом потеряла Чжу Цзюйхуа и Сяохоу, как потом развернула поиски по всему уезду Циньхань, как наконец повстречала Су Шуан и как вместе с ней приехала сюда. Ван Цзинхун и Ли Байцинь, забыв про еду, сочувственно вздыхали. Поговорив о мытарствах Ню Сяоли, все снова вернулись к трапезе. Ван Цзинхун и Ли Байцинь стали делиться с Су Шуан последними местными новостями. Ню Сяоли их просто слушала и ела. Поскольку бульон в их котелке был достаточно острым и жирным, Ню Сяоли вскоре покрылась испариной. Ван Цзинхун, посмотрев на нее, заметила:

– Какие розовые щечки, просто красота.

Ню Сяоли, показывая на свои закопченные скулы, смущенно ответила:

– Это я так на солнце загорела.

И тут же добавила:

– Да разве я красивая? Это вы красивые.

– Загар – это ничего, перестанешь мотаться, и постепенно сойдет, – заметила Ли Байцинь.

– В тебе есть что-то особенное, – вторила подруге Ван Цзинхун.

– И что же во мне особенного? – спросила Ню Сяоли.

Ван Цзинхун и Ли Байцинь в один голос произнесли:

– Похожа на иностранку.

Тут и Су Шуан, улыбаясь, подтвердила:

– Я ее когда в первый раз увидела, сразу поняла, что она не похожа на китаянку.

Ню Сяоли вспомнила, как полмесяца назад по дороге в провинцию N в одну из ночевок на вокзале под открытым небом малыш Сяохоу стал гладить ее лицо, а Чжу Цзюйхуа произнесла точно такие же слова.

В это время к ним в кабинет вошел средних лет мужчина с вытянутым лицом и лысой макушкой. Су Шуан представила его Ню Сяоли как хозяина одежной фабрики, директора Фу. Директор Фу приветливо улыбнулся Ню Сяоли, снял верхнюю одежду и тоже присел к столу. Ван Цзинхун и Ли Байцинь принялись подшучивать над его внешностью, тот пытался острить в ответ, но поскольку директор немного заикался, то едва он собирался отпустить шуточку в их сторону, как девушки уже произносили очередную колкость. Мужчина лишь отражал удары, не успевая на них отвечать, и наконец от безысходности рассмеялся и вовсе замолчал. Глядя на этого растерянного бедолагу, Ню Сяоли тоже украдкой улыбнулась. На швейной фабрике, где она работала, не нашлось бы ни одного рабочего, который бы позволил себе так фамильярничать с директором. В этом смысле директор Фу казался человеком достаточно простым. Когда директор Фу поел, Су Шуан сказала, что хочет поговорить с ним о делах. Тот сразу отложил палочки, и они оба вышли из кабинета. Минут через десять Су Шуан вернулась с бумажным пакетом в руках, директора Фу с ней уже не было.

– А где директор? – спросила Ван Цзинхун.

– Обиделся на вас, рассердился и убежал, – ответила Су Шуан.

Ван Цзинхун и Ли Байцинь громко рассмеялись в ответ. В этот момент официант принес лапшу и опустил ее в котел, после чего четверо девушек снова принялись за еду. Пока они ели, Ли Байцинь кто-то позвонил, поговорив, она сослалась на дела и собралась уходить. Ван Цзинхун последовала ее примеру. Су Шуан спросила Ню Сяоли, поела ли она; та ответила, что поела, и все четверо покинули ресторан. В такси по дороге в отель Ню Сяоли спросила Су Шуан, решила ли та свои дела. Су Шуан ответила, что решила, и Ню Сяоли окончательно успокоилась. Вернувшись в отель, они обе помылись, почистили зубы и улеглись в постель, потом Ню Сяоли поинтересовалась, во сколько им завтра лучше встать, чтобы отправиться на поиски Сун Цайся. И тут Су Шуан сказала:

– На самом деле нам с тобой уже не нужно искать Сун Цайся.