Миллион за теорему! Липатова Елена

Глава 1

Дуэль на квадратных уравнениях

Это случилось на третий день, в понедельник, после двух вводных лекций и консультации. Занятия проводили профессора академии, и Бекки слушала во все уши. Пока ей было понятно всё – почти всё! – и даже незнакомые обозначения не пугали. Лекции шли подряд, с короткими перерывами. Лекторы были молодыми, а один показался Бекки чуть ли не ровесником. Они поднимались на кафедру без конспектов и с сияющими глазами говорили о том, чего не найти ни в одном учебнике. Здесь был передний край математики, и от одной мысли об этом у Бекки захватывало дух!

…Когда в лекционный зал стремительно вошёл Стив, парни из матшколы вскочили и захлопали. Остальные после короткого замешательства неуверенно присоединились к аплодисментам.

Стив помахал рукой и взлетел на возвышение.

– Простые числа – атомы арифметики! – с ходу начал он. – Их важность объясняется тем, что любое число можно получить перемножением простых чисел. Например:

21 = 3 7,

40 = 2 2 2 5.

Первый известный нам человек, который составил списки простых чисел, – библиотекарь из Александрии по имени Эратосфен. В третьем веке до нашей эры он смог найти первую тысячу простых чисел способом, который позднее получил название «решето Эратосфена». Как он это сделал? На удивление просто! Сначала он выписал все числа от единицы до – ну, например, ста…

Стив подошёл к доске и с видом победителя – как будто это он сам придумал «решето Эратосфена»! – записал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13… 100.

– …потом вычеркнул каждое второе число, следующее за «простой» двойкой (делится на два). Затем – каждое третье, следующее за «простой» тройкой (делится на три), и т. д. В результате у него остались числа, которые делятся только на единицу и на себя – простые!

Эту лекцию Бекки слушала, как сказку! Стив жонглировал именами и странами, с восхищением рассказывал о школе Пифагора и пифагорийцах. Он говорил о неудачах и открытиях гениев прошлого так, словно все они были его ближайшими родственниками! Но главным его коньком были простые числа. Бекки не подозревала, сколько жизней было принесено в жертву этому невинному ряду: из-за простых чисел сходили с ума, бросали семьи и даже совершали самоубийства! Простые числа оказались опасными, как глаза питона: они завораживали исследователей кажущейся простотой. А потом питон разевал чудовищную пасть и заглатывал незадачливую жертву вместе с ботинками.

– …Вот, например, такая «простенькая» закономерность… Ещё не доказанная…

Стив обвёл глазами аудиторию, поиграл своими треугольными бровями и с видом фокусника записал на доске несколько примеров:

4 = 2 + 2,

6 = 3 + 3,

8 = 3 + 5,

10 = 3 + 7,

12 = 5 + 7 и т. д.

– Это называется… – начал он.

– Гипотезой Гольдбаха[7]! – негромко откликнулся парень в полосатом шарфе. – «Любое чётное число, большее двух, можно записать как сумму двух простых чисел».

Голос показался знакомым. Бекки оглянулась – и тут же спрятала лицо, уткнувшись в тетрадь. Ну да, это был Мартин Краммер – тот самый парень, который произвёл такой ажиотаж в Волочке. Тогда она выглядела иначе – в юбке ниже колен и в шляпке с бантиками. Вряд ли он её запомнил, но кто знает?..

…Стива забросали вопросами. Парни из матшколы непринуждённо вступали с ним в спор, ссылались на неизвестные Бекки статьи и употребляли непонятные термины. Стив с уважением выслушивал каждого. Это был не учебный диспут, а разговор на равных.

Бекки тоже хотелось задать вопрос, насчёт того же Гольдбаха: почему доказательство его гипотезы так архиважно? Может, её и доказать-то нельзя!

Но пока она подбирала слова, Стив взмахнул широкими рукавами профессорской мантии и улетел…

…то есть, конечно, вышел – в коридор, через дверь, как положено! Просто на секунду он показался Бекки похожим на майского жука. Ей даже послышалось, что он что-то прожужжал на прощание…

– Эти, из матшколы, действительно соображают, – неохотно признал Дон. – Вот только слишком выпендриваются перед Стивом. Не по мне это!

– А кто он такой, этот Стив? – спросила Бекки.

Они стояли в коридоре у окна, дожидаясь сигнала на самоподготовку. Так значился в расписании перерыв между лекциями и домашними заданиями. Организаторы советовали использовать это время для общения, но знакомства завязывались с трудом. Из сорока трёх человек, прошедших отборочный тур, двадцать хорошо знали друг друга по матшколе. Они держались обособленно, на лекциях сидели спаянной группой, а перемены проводили в закрытом клубе. Когда Бекки хотела зайти в это таинственное помещение, у неё спросили код, которого она, естественно, не знала.

– Ты правда не знаешь, кто такой Стив?! – поразился Дон. – Ну ты даёшь! Стив – это… это класс! А ещё Кевин говорил…

Услышав в сто первый раз про Кевина, Бекки сморщилась, как будто проглотила лимон.

– Ну ты же сам спросил, – добродушно улыбнулся Дон. – Да и Кевин тут ни при чём, потому что про Стива все и так всё знают.

– Да что знают-то?

– Об этом весь Ньютон говорит! О том, что Стив почти доказал теорему Румбуса. Ту самую – «ФОРМУЛУ ЦВЕТКА»!!!

Румбус… «Формула цветка»… Значит, и история про Кристофа и Глорию не выдумка, не красивая сказка…

– Он её почти доказал, – повторил Дон. – То есть он думал, что нашёл доказательство, а потом это доказательство посеял. Ха-ха! Представляешь? Такое только со Стивом может быть! Три года как в трубу!

– А-а…

– Вот тебе и «а-а»! Папку с доказательством чудом нашли! Стив чуть с ума не сошёл от радости, представляешь? Но…

– Снова потерял?

– Хуже! Стал на радостях перепроверять – и нашёл ошибку. Чуть с ума не сошёл от горя! Теперь ещё три года будет доказывать! А готовое доказательство лежит себе тихо-мирно в подвалах академии – может, как раз под нами…

– ?!

Захлёбываясь словами, Дон рассказал про Румбуса и зашифрованное послание, замурованное в «капсуле времени». Бекки слушала замерев. Это какую же силу воли надо иметь, чтобы за сто лет даже не попытаться заглянуть в эту капсулу!

– Неужели все математики такие честные? – удивилась она. – Не могут схитрить – даже если в результате их ждёт мировая известность и огромное вознаграждение?

– Может, и честные, – пожал плечами Дон. – Хотя я очень сомневаюсь… Уверен, что кто-нибудь давно залез бы в эту капсулу, если бы знал, где она! Академия огромная, в библиотеке несколько ярусов, три – под землёй. Одним словом, без карты там нечего делать.

Хлопнула дверь. Из соседнего класса донеслось сердитое «бу-бу-бу», прерываемое свистом и топотом. По коридору пробежал приятель Дона.

– А вы чего тут торчите? – крикнул он. – Все давно в триста пятой!

– А что там?

– Дуэль! Между нашим и «полосатиками»!

При слове «дуэль» Дон подскочил, как кузнечик.

– Бежим! – позвал он Бекки. – А может, ты и про дуэли не слыхал? Ну, знаешь!..

Триста пятая аудитория гудела! У доски стояли секунданты – трое старшекурсников в квадратных шапочках с кистями и магистерских мантиях. Зрители толпились вдоль стен, многие сидели на столах и подоконниках. В центре, плечом к плечу, стояли четверо в синих вельветовых куртках и шарфах. Одного из них, Карла Ригана, Бекки заприметила ещё на лекции: он рассуждал о сложном так просто, что понял бы и первоклассник. Бекки запомнила одну его фразу – о том, что математическое доказательство, если оно верно, должно быть красивым.

– А чего они не поделили? – шёпотом спросил Дон, дёрнув за рукав соседа.

– Сам не пойму… Эти, в шарфах, после лекции стали друг друга расхваливать – в том смысле, какие они все гении и что остальные им в подмётки не годятся. Ну а Рыжий возразил. Не очень вежливо, надо сказать.

Только тут Бекки заметила ещё одного дуэлянта. Он стоял к ней спиной, лицом к противникам. Один против четверых.

Серая школьная куртка без нашивок… Рыжая голова подсолнухом… Он и раньше казался ей нескладным увальнем, а сейчас, по контрасту с «элитой», выглядел ещё недотёпистей. И как его угораздило!

– По Закону чести! – негромко произнёс первый секундант.

И сразу наступила тишина. Все ждали, затаив дыхание. Секундант выдержал паузу и торжественно извлёк из складок мантии свёрнутый в трубку устав.

– Согласно дуэльному кодексу побеждённый должен в течение часа покинуть академию и отказаться от участия в турнире. Запрет действует в течение года. В случае групповых дуэлей это правило распространяется на всех участников проигравшей команды. Нарушивший дуэльный кодекс подвергается остракизму и всеобщему презрению. По Закону чести!

Вперёд выступил второй секундант.

– Надеюсь, никто не будет возражать, если право выбора оружия мы предоставим одиночному участнику?

Никто не возражал. Все смотрели на Арона, у которого от растерянности (так решила Бекки) даже уши покраснели. Неожиданно Арон обернулся, и Бекки увидела его лицо: сжатые губы, злые глаза. С такими глазами дерутся до последнего!

– Пусть они выбирают. Мне без разницы.

– Хорошо, – кивнул секундант. – Тогда выбор оружия предоставляется противной стороне. На чём хотите драться, сэры?

– Нам тоже всё равно, – ответил за всех Карл Риган. – Можно на квадратных уравнениях.

– Возражений нет? Принято!

Квадратные уравнения Бекки любила. А вот Арон… Он же из обычной полусельской школы. И что это за законы чести, когда четверо против одного?!

– Минуточку!.. Мы должны соблюсти ещё одно условие, – вспомнил первый секундант. – Так как этот парень один против четверых, его могут поддержать добровольцы – друзья, одноклассники… Просто знакомые. Но помните: Закон чести распространяется и на добровольцев. Одним словом, если проиграли – то всё! Finita la commedia![8]

Зрители молчали. Друзей у Арона не оказалось. А рисковать ради чужака из какой-то тьмутаракани никому не хотелось.

– Есть добровольцы? Друзья, знакомые, земляки? – повторил секундант. – Нет? Тогда назначаем четыре раунда…

– Есть! Я доброволец!

Слова вылетели помимо её воли. «Земляки» царапнуло её, как будто секундант обращался лично к ней!

И сразу все завозились, загудели на разные голоса. А ещё парни называются! Ни одного настоящего не нашлось! Ну и пусть ситуация безнадёжная…

– Я тоже… Это… как его… доброволец.

Дон выталкивал из себя слова, а они застревали в горле. И всё-таки он сделал три шага вперёд и повернулся лицом к противникам.

– Ну что ж… – Один из секундантов постучал карандашом по песочным часам на столе. – Уже лучше: трое против четверых.

– Четверо. Так будет по-честному.

Бекки не сразу узнала этот голос. Зато команда из матшколы заволновалась. Среди болельщиков тоже чувствовалась растерянность.

– Март! Ты что, против своих?.. – закричали с подоконника. – Не дури, Краммер!

Бекки стало весело! Они оба поступили по-мужски – и Дон, и Мартин. Не струсили, не спрятались за чужие спины! Как здорово, что она не доехала до этого дурацкого Эритона! Девчонки на такое не способны. По Закону чести!

Бекки совсем забыла о том, что именно она первой встала рядом с Ароном.

Зато об этом помнил Мартин. К счастью, он её не узнал – а может, не запомнил…

– Ты молодец! – сказал он Бекки. – И вы тоже. Правила знаете? Плюс два балла за верный ответ, минус два балла за ошибку. А главное – не трусить! Кто не знаком с мнимыми числами?

Арон покраснел и помотал головой. Дон что-то промычал, не очень уверенно.

– Понятно, – кивнул Мартин. – Если получите отрицательный дискриминант, передавайте его мне.

В команде противника тоже шло совещание. Карл Риган что-то доказывал своим, а те не соглашались.

– Никто не передумал? – спросил секундант.

– Одну минуту… – Карл Риган по-императорски, сверху вниз, смотрел на Арона (хотя Арон был на голову выше). – Мы готовы принять извинения и прекратить дуэль. Нет, мы не струсили. Просто один из противников – наш друг.

И снова пауза. Все смотрели на Арона и ждали.

– Решай, – тихо сказал Мартин.

– Не буду я извиняться! – глядя в пол, буркнул Арон. – А вы как хотите.

– Ну так что же вы? – спросил секундант. – Думайте быстрее, а то перерыв закончится.

– Вы слышали ответ, – спокойно сказал Мартин. – Мы готовы.

– Тогда к барьеру!

Увы! Подобные дуэли вспыхивали в Ньютоне по малейшему поводу. Дуэльный кодекс соблюдался свято, и академия уже потеряла не одного яркого студента, павшего жертвой Закона чести.

Руководство боролось с этим стихийным бедствием, однако традиция оказалась живучей, а репутация ярого дуэлянта – престижной.

Когда ректору доложили о стычке в триста пятой аудитории, он кивком поблагодарил за информацию и невозмутимо продолжал писать. Лишь закончив абзац, он поднял глаза на секретаря.

– Значит, снова дуэль. Не успели порог переступить, а уже нарушение! Нужно их остановить. Пожалуйста, займитесь этим – и срочно!

Секретарь с готовностью направился к выходу.

– Постойте… Вам сообщили имена участников? Кто они?

– Да всё те же! Небезызвестные вам Краммер и Риган.

Ректор преувеличенно глубоко вздохнул, изображая скорбь.

– Эту парочку следовало бы примерно наказать. Кто им помешал в этот раз – местные или…

– Кхем… Тут такое дело… Они друг с другом сцепились!

– Что?!

Ректор тяжело привстал из-за стола.

Громко тикали часы на стене, но хозяин кабинета, казалось, забыл о своём распоряжении. Или передумал?

Вышколенный секретарь невозмутимо застыл у порога.

– Когда началось это… безобразие? – спросил ректор, с трудом пряча радость.

– Точно не знаю… Сразу после лекции.

«Значит, им осталось минут десять… Если победит Риган, автоматически снимается вопрос о „согласии и понимании“… Пусть всё идёт своим чередом! Он собирался прервать дуэль, но не успел. Он им не нянька, в конце концов! Мартина жалко – чудо какой парень! Потеряет год – ничего, как-нибудь. Но есть и второй вариант…»

– Я совсем забыл… – прервал молчание ректор. – На четыре назначено совещание. Мне срочно нужны сведения по последнему семестру.

«…второй вариант – победа Краммера. Папаша Риган обвинит во всём сына – это уж их дела, семейные. Он, ректор, готов выполнить своё обещание, но против Закона чести даже он бессилен…»

– Хорошо, – послушно кивнул секретарь. – Все материалы готовы. Они на кафедре. Принести?

– Да… И, пожалуйста, заварите стаканчик горячего чая! Что-то меня знобит.

Из-за Арона они потеряли восемь очков, а ещё два – из-за неё. Она слишком торопится, напрасно не записывает преобразования – вот и перепутала знак. Дон увяз в первом же уравнении, но перепроверил результат, нашёл ошибку и потерял время, а не очки. Арон явно не тянет. Мартин спокоен и собран, быстро просматривает задания и всё сложное берёт себе.

– Это уравнение с параметрами, – негромко сказал он Бекки. – Давай его мне.

– Я знаю, я сама… кхх… сам… мостоятельно…

Четверо во главе с Риганом бешено стучат мелками по доске – двое с одной стороны, двое с другой. Сосредоточенное молчание прерывается по-птичьи резкими вскриками: «Ответ готов!»

А счёт уже катастрофический! И разрыв не уменьшается, а наоборот…

– Осталось десять минут, – объявил секундант, в третий раз перевернув песочные часы. – Предлагаем аварийный вариант – задачи повышенной сложности. Очки удваиваются. Штрафы за ошибки – тоже.

…Они одновременно протянули руки к стопке листов, помеченных красными крестами. Мартин дёрнул плечом, хотел что-то сказать, но передумал. Резко развернулся и скрылся за второй доской.

Посмотрим! Так… К параметрам они добавили модули. «Найти все значения параметра „а“, при каждом из которых…» За каждую такую задачу – по четыре очка. Неплохо!..

– Ответ готов! – крикнули из-за соседней доски. Те, четверо, тоже похватали задачи с крестами.

Секундант деловито сверил полученный результат со своими записями, стёр цифру 44 – счёт команды Ригана – и вписал новую. Только не 48, как она ожидала, а… 40, на четыре очка меньше!!!

Ура! Они тоже мажут! Счёт стал 40: 28.

Зрители на столах и подоконниках изо всех сил старались не орать, не свистеть, не топать и не махать руками, но у них плохо получалось. Когда свои тонут на глазах, душа рвётся на помощь – хоть криком, хоть шёпотом! А если к тому же душа в полной растерянности и не понимает, кто тут «свои», а кто «чужие»?

Да, тяжко пришлось болельщикам в синих куртках и полосатых шарфах! Их сбитые с толку души буквально разрывались на части! «Свои» перемешались с чужаками, и любой результат означал потерю.

– Осталось восемь минут!

Она ещё раз проверила вычисления. Кажется, всё правильно. Только бы не напортачить, не потерять вдвойне… Мартин первым припечатал мелом ответ и только после этого заглянул в её расчеты.

– Ответ готов, – спокойно доложил он.

– Ответ готов! – крикнула она.

Секундант поднял руку. Как медленно он стирает последнюю цифру…

– Порядок! – услышала она. – Можешь открывать глаза.

Она знала, что за «красные кресты» начисляют двойные очки. И всё-таки резкий скачок ошеломил её.

– Счёт сорок – тридцать шесть. Лидирует команда Ригана, – нейтрально сообщил секундант.

«Ур-ра-а-а!!!» – шёпотом завопили души болельщиков, не потерявших соображение даже в такой критический момент. А три слабые души, которые засвистели и заорали в полный голос, были немедленно выдворены в коридор.

У соседней доски Риган провёл передислокацию: теперь двое из его команды решали обычные уравнения, а двое – задачи с крестами.

Секунданты не успевают менять цифры на доске:

Дон решил две задачи – одну правильно, другую с ошибкой. В результате счёт остался каким был. А Арон с пылающими ушами уставился на уравнение, как удав на кролика. Гипнотизирует он его, что ли?

Следующее задание, помеченное красным крестом, показалось ей лёгким. Может, она не видит подвоха? Вроде всё верно… Почему молчит Мартин? Даже мелом не стучит…

– Ответ готов, – сообщила она секунданту и заглянула за доску. Непобедимый капитан стоял, отрешённо скрестив руки на груди.

Тоже мне, Архимед нашёлся! Значит, полный крах? Даже если она…

И тут подоконники взорвались! Тишина лопнула, как раздувшийся воздушный шар, и с ликующим свистом вырвались на свободу потерявшие управление души болельщиков! Сторонники Ригана и Мартина словно забыли, чьи они сторонники, и дружно обнимались, колотили друг друга, хлопали, топали и вопили так, что могли бы запросто перевопить стадо слонов.

Бекки смотрела на доску и ничего не понимала.

– Счёт сравнялся. Сорок шесть на сорок шесть! – проорал секундант, но его неслабый бас утонул в мощном хоре распоясавшихся крикунов.

Откуда взялись эти цифры? Раньше у риганских было 50, а сейчас… Значит, они снова мазанули! А за модуль ей засчитали четыре очка… Откуда же взялось ещё два?

Арон Кросс улыбался. Он был похож на растерянного удава, на удава-первоклассника, который и сам толком не понимает, как упрямый кролик оказался у него в животе.

Секунданты пришли в себя и выставили в коридор первых попавшихся под руку нарушителей. Песок равнодушно перетекал из верхней колбы в нижнюю. Осталось минуты три, не боль…

– ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?! ПРЕКРАТИТЬ НЕМЕДЛЕННО! Вы что, не знаете, что во время турнира дуэли запрещены?!

Стив влетел в аудиторию подобно шаровой молнии! Он грохнул по столу колбой с песком, резко перевернул её и грозно уставился на секундантов.

– Да мы что? – не выдержал один. – Нас попросили – ну, мы и… Закон чести…

Стив нахмурился. Того и гляди – громыхнет!

– Значит, «Закон чести»? Четверо против одного?! Не ожидал!

Теперь он обращался к четвёрке Ригана.

– Во-первых, не против одного, а во-вторых… – Карл пожал плечами. – Мы тут вообще ни при чём, он сам нас всех вызвал.

– Четверых? – уточнил Стив.

– Вообще-то шестерых, – ухмыльнулся один из секундантов. – Просто мы вмешались и запретили такое… самоубийство.

– Премного вам благодарен, – преувеличенно церемонно склонил голову Стив. – А ты, Арон, оказывается, ещё и дуэлянт?

Бекки не сразу поняла, что он обращается к ней.

– Я… это… вот… – шепнула она и отступила назад, за доску.

– Да это не он, это вон тот, рыжий! – крикнули с подоконника.

Стив озадаченно обернулся:

– Мне сказали, что зачинщик – Арон.

– Да нет…

– То есть да, Арон…

– Эй, парень, тебя как зовут? Тоже Арон? Да их тут двое, Аронов!

Неожиданно рыжий недотёпистый парень из богом забытых Выселок превратился в героя! Его хлопали по спине, убеждали в том, что он – «настоящий ньютонец», и с восхищением повторяли слова секунданта: «Вообще-то шестерых»!!!

А Бекки стояла за доской с пылающими щеками и никак не могла поверить, что «сам Великий Стив», как называл его Дон, прилетел подобно шаровой молнии в триста пятую аудиторию, потому что подумал, что Арону – то есть ей! – грозит опасность.

Глава 2

Домашнее задание

Каждый день ровно в три часа на Часовой башне били куранты:

Бо-ом!..

БО-ОМ!..

БО-ОМ!..

Первый «бом» был чистым и звонким, колокольчиковым. Второй пел оперным тенором и тянул, тянул своё раздольное «о-о-о-о» до тех пор, пока не срезал его на взлёте властный бас – глубокий, как колодец.

Заслышав трёхголосый сигнал, рассыпались по аудиториям будущие великие и не очень великие математики. Каждый в одиночку должен был выиграть сражение с умным и коварным противником – составителем вопросов для домашних заданий.