Расплата Гришэм Джон

Глава 49

1959 год, как и ожидалось, начался невесело. 26 января в переговорной Уилбэнксов собрались договаривающиеся стороны. Джон и Джоэл сидели напротив Берча Дэнлопа и Эррола Маклиша. Во главе стола обосновался председатель суда Шенолт, на сей раз без мантии.

Джоэл как исполнитель завещания подписал документ, которым передавал Джеки Белл (теперь официально именуемой Джеки Белл Маклиш) 640 акров земли и дом. Чтобы избежать недоразумений с Флорри, землю обмерили и составили план, обозначающий границы владений. Отдельным списком приложили остальные постройки: конюшни, курятники, навесы для тракторов, коровники, свинарники, домики Ниневы с Эймосом и старшего работника Бафорда, а также четырнадцать хижин, где обитали полевые рабочие. В закладной указывалась личная собственность — грузовик Пита «форд» 1946 года и каждая единица сельхозинвентаря: от тракторов, трейлеров, плугов и сеялок до граблей и лопат, лошади и скот. Все это переходило к Маклишу. Он только позволил Джоэлу купить за 300 долларов «понтиак» 1939 года.

Еще в одном документе перечислялась мебель в доме — или то, что от нее осталось. Джоэлу удалось вывезти книги, памятные подарки, ружья, одежду, драгоценности, сувениры, постельное белье.

Что же до денег, то Маклиш особенно не настаивал, справедливо полагая, что большая часть либо потрачена, либо надежно спрятана. В соответствии с описью, сделанной Уилбэнксами осенью 1947 года, он согласился принять, разумеется, от имени жены сумму в 2500 долларов.

Джоэлу был так давно ненавистен Маклиш, что сильнее он его ненавидеть не мог. С каким напыщенным, высокопарным видом этот мерзавец копался в деньгах и собственности людей, наживавших состояние потом и трудом! Вел себя так, словно верил, что на самом деле имеет право с женой на землю Бэннингов.

Встреча обернулась кошмаром, и порой Джоэла начинало мутить. Не сказав ни слова, он ушел, как только стало возможным, хлопнул дверью и выскочил из здания. Со слезами на глазах поехал на ферму и оставил на площадке машину.

Ниневу и Эймоса он нашел на заднем крыльце — на переднем они никогда не позволяли себе сидеть. По их встревоженному виду было ясно: они понимают, что могут все потерять. Взглянув Джоэлу в лицо, они расплакались. Но, преодолевая душившие чувства, они все-таки сумели распрощаться. Когда Джоэл уезжал, оставив их на крыльце, Нинева рыдала, а Эймос ее утешал. Затем он повернул к амбару, где его ждал Бафорд. Джоэл передал ему пожелание нового владельца: Маклиш хотел с ним встретиться сегодня днем. Вероятно, Бафорд сохранит работу. Джоэл его так расхваливал, что было бы ошибкой менять на другого. Тот поблагодарил, кивнул и вытер слезу.

Дул пронизывающий ветер. Джоэл прошагал полмили по замерзшей земле и простился у старого платана с родителями. По счастливому стечению обстоятельств кладбище находилось на территории Флорри и было навсегда или, по крайней мере, в ближайшее время доступно. Что теперь значит «навсегда». Он рожден, чтобы до конца жизни владеть этой землей.

Джоэл долго смотрел на могильные камни и в тысячный раз спрашивал себя, почему жизни родителей оказались такими запутанными и трагичными? Они безвременно ушли, оставив за собой шлейф тайн, которые будут преследовать тех, кого они любили. Он обвел взглядом другие надгробия и подумал, сколько еще секретов унесли в могилы Бэннинги.

Джоэл в последний раз шел по грунтовым дорогам, следам животных и тропинкам своей земли, и, когда вернулся к машине, его пальцы онемели. Он продрог до костей, и его до самого сердца пронзала боль. И, отъезжая, Джоэл не обернулся на дом, жалея, что не поджег его.

В тот же день Эррол Маклиш появился в своем новом владении и представился Ниневе. Ни он, ни она не старались показаться вежливыми — он ей нисколько не верил, потому что Нинева работала на Бэннингов, а она его считала грабителем.

— Хочешь сохранить работу? — спросил Маклиш.

— Пожалуй, нет, сэр, — ответила негритянка. — Я слишком стара, чтобы работать служанкой. У вас есть дети?

— Трое.

— Ну вот. Стирать, гладить и готовить на троих плюс на жену мне не по силам. Я слишком стара. Мы с Эймосом хотим уйти на покой.

— Куда?

— Мы можем остаться здесь? Это только маленький домик, но больше у нас ничего нет. Мы жили в нем более пятидесяти лет. Он больше никому не подойдет.

— Я велел Эймосу доить коров и выращивать овощи.

— Это правильно. Но он тоже стареет.

— Сколько ему лет?

— Думаю, около шестидесяти.

— А тебе?

— Примерно столько же.

— У тебя есть дети?

— Да. Но все они уехали на север. В этом маленьком домике живем только мы с Эймосом.

— Где мистер Бафорд?

— Бафорд? Ждет вас под тракторным навесом.

Маклиш, повязав крепче шарф, спустился с крыльца и, закурив сигару, пошел мимо амбаров и сараев и, пересчитывая поголовье скота, радовался удаче. Джеки с детьми приедут на следующей неделе, и начнется прекрасная пора — они будут утверждаться в качестве уважаемых жителей округа Форд.

Тетя была надежно устроена в теплом Новом Орлеане, отцовской недвижимости больше не существовало, в родовом доме поселились чужие. У Доэла не было причин возвращаться в округ Форд. Наоборот, ему хотелось держаться от него как можно дальше. Большая часть наличности отошла Уилбэнксам за их верную адвокатскую службу. Еженедельные телефонные разговоры с Джоном прекратились, но в последнем он успел сообщить, что Маклиш уволил Ниневу и Эймоса и выгнал их из дома. Им дали сорок восемь часов на то, чтобы съехать, и теперь они ютятся у родственников в Клэнтоне. Бафорд по секрету передал своему коллеге на участке Флорри, которого назначил Уилбэнкс, что Маклиш планирует брать деньги с полевых рабочих за проживание в их хижинах и одновременно уменьшить плату.

Джоэл был вне себя. Он не представлял, что Ниневу и Эймоса могут выгнать из дома и им, в их возрасте, придется проситься на постой. Он поклялся, что поедет в Клэнтон, разыщет их и даст немного денег. Полевых рабочих тоже обидели ни за что. Они привыкли, что отец и дед Джоэла обращались с ними справедливо, а теперь фермой завладел мерзавец. Подлость не стимул верности. От этих мыслей Джоэлу становилось дурно, и это была еще одна причина, почему следовало забыть о поместье.

Если бы не Мэри-Энн, он бы не выходил из депрессии — двадцатичетырехлетний выпускник юридического факультета без будущего. На его предложение Мэри-Энн ответила согласием, и они планировали тихую свадьбу в Новом Орлеане после получения дипломов в мае. Когда пришла весна с ее блеском и обещанием перспектив, Джоэл воспрял духом, стараясь получить удовольствие от последних дней в университете. Они с Мэри-Энн не расставались и в весенние каникулы сели в поезд и поехали в Вашингтон, чтобы провести неделю со Стеллой.

По дороге много говорили, как устроить себе хорошую жизнь вдали от Миссисипи. Джоэл был за то, чтобы, как сестра, бежать подальше от родного штата в большой город, где возможности кажутся безграничными и тускнеют воспоминания. Мэри-Энн была не настолько категорична, однако как внучка иммигрантов не отвергала идею отъезда. Они молоды, влюблены, скоро поженятся, так почему бы не начать исследовать мир?

19 апреля Флорри проснулась от боли в груди. Она ощущала слабость, едва могла дышать, но, прежде чем рухнуть на стул, сумела разбудить Твилу. «Скорая помощь» увезла ее в больницу, где ей стало немного лучше. Врачи диагностировали легкий инфаркт и тревожились за ее общее состояние. Твила позвонила Джоэлу в университет, и на следующий день, в пятницу, убежав с последнего занятия, он, нигде не останавливаясь, примчался в Новый Орлеан. Мэри-Энн волновалась из-за предстоящих экзаменов и поехать с ним не решилась.

Флорри обрадовалась приезду племянника — они не виделись три с половиной месяца — и делала вид, будто ей надоело всеобщее внимание. Заявила, что хорошо себя чувствует, устала от врачей и хочет домой — начать сочинять очередной рассказ. Джоэла испугал ее вид. Флорри очень постарела — волосы поседели, кожа стала дряблой. Обычно дородная, она заметно похудела. Тяжело дышала — казалось, ей не хватает воздуха.

Выйдя в коридор, Джоэл шепотом пожаловался Твиле:

— Она ужасно выглядит.

— Ее подрывает болезнь, — ответила та. — И лучше ей не будет.

Джоэлу никогда не приходила в голову мысль, что Флорри умирает. Потеряв столько близких, он не верил, что может потерять и ее.

— Флорри не могут вылечить?

— Пытаются. Дают множество лекарств, но болезнь необратима, и ее невозможно остановить.

— Но Флорри всего пятьдесят два года!

— Это для Бэннингов много.

И на том спасибо.

— Я поражен, как она постарела.

— И ослабла. Стала совсем хилой. Ест очень мало, хотя всегда любила поесть. Сердце сдает с каждым днем. Завтра ее выпишут, и было бы неплохо, если бы ты остался на выходные.

— Конечно, останусь. Никаких проблем. Я так и планировал.

— И еще: тебе следует откровенно поговорить с сестрой.

— Поверьте, мисс Твила, мы со Стеллой единственные в семье, кто откровенно говорит друг с другом.

В субботу утром машина «скорой помощи» привезла Флорри домой, и она заметно взбодрилась. Ленч накрыли во дворе. Был теплый весенний день, температура приближалась к восьмидесяти градусам.[15] Флорри радовалась, что снова ожила. Несмотря на запрет врачей, она пила вино и съела целую тарелку красной фасоли с рисом. И чем больше ела, тем вернее приходила в себя. Мысли прояснились, речь стала свободнее, голос окреп. Волшебное преображение — и Джоэл перестал бояться, что ему в скором времени предстоят очередные похороны.

Вздремнув после обеда, он вышел на улицу и побродил по Французскому кварталу, что его всегда радовало, хотя без Мэри-Энн чувствовал себя одиноко. Джексон-сквер заполнили туристы, на каждом углу играли уличные музыканты. Джоэл выпил кофе в своем любимом кафе в переулке, попозировал за доллар для смешной карикатуры, купил Мэри-Энн дешевый браслет, послушал джаз-банд у рынка, поднялся на набережную и, найдя место на чугунной скамье, стал наблюдать за проходящими судами.

В еженедельной переписке Джоэл и Флорри обсуждали ее присутствие в мае на выпускных мероприятиях в университете. Три года назад, перед казнью Пита, он пропустил церемонию вручения дипломов в Вандербилте. Хотел пропустить и сейчас, но Флорри думала иначе. Им втроем было хорошо, когда вручали диплом Стелле, и тетя надеялась, что будет так же и теперь.

Спор возобновился во время воскресного завтрака во дворе. Флорри говорила, что непременно приедет в Оксфорд, на что Джоэл отвечал, что это пустая трата времени, поскольку его там не будет. Перепалка была добродушной, но Твила время от времени закатывала глаза: она понимала, что Флорри больше никуда не поедет, разве что в больницу.

Ночью Флорри плохо спала и быстро устала. Твила наняла специальную служанку, которая отводила ее в спальню.

— Ей недолго оставаться с нами, — прошептала хозяйка. — Понимаешь?

— Нет.

— Крепись.

— Когда? Через месяц? Через год?

— Не угадаешь. Когда у тебя заканчиваются занятия?

— Двенадцатого мая. Церемония вручения дипломов на следующей неделе.

— А у Стеллы?

— Примерно в то же время.

— Хорошо бы, чтобы вы двое побыли с ней подольше. Жить можете у меня.

— Спасибо.

— Оставайтесь на все лето — до и после свадьбы. Флорри ни о чем другом не говорит — только о тебе и о Стелле. Очень важно, чтобы вы были рядом.

— Это очень великодушно, Твила. Благодарю. Ей не суждено вернуться домой?

Твила пожала плечами и отвернулась.

— Сомневаюсь. Врачи не разрешат. Если честно, домой Флорри не хочется. Во всяком случае, в ближайшее время.

— Это мне понятно.

Глава 50

Экспресс «Полумесяц» отправлялся из Нью-Йорка в Новый Орлеан дважды в день. Путешествие в тысячу четыреста миль занимало тридцать часов. 4 мая в два часа дня Стелла села в вагон этого поезда на вокзале в Вашингтоне и удобно устроилась в кресле. Чтобы скоротать время, она сняла с руки часы, пыталась вздремнуть, читала журналы и роман и ничего не ела, кроме того, что взяла с собой. И старалась себе внушить, что поступила правильно, что поехала. Когда Стелла объявила, что ей нужно отлучиться по семейным обстоятельствам, директриса школы была не в восторге. Стелла и так пропустила много дней. Через неделю занятия заканчиваются. Неужели нельзя подождать?

По мнению мисс Твилы, нельзя. Времени не осталось — Флорри на последнем пределе. Стелла считала, что побыть рядом с тетей для нее важнее работы. Директриса сдалась и заявила, что новый договор они обсудят позднее. Ученики полюбили Стеллу, и школа не хотела ее терять.

Мисс Твила сообщала, что Флорри попала в больницу во второй, а затем и в третий раз. Врачи делали все, что могли, однако при этом хмурились. Теперь она вернулась домой, прикована к постели, угасает и хочет видеть племянников. Джоэл уже там, пропустил экзамены, но это его не тревожит.

Поезд опоздал и прибыл в Новый Орлеан в пятницу вечером. Джоэл встретил сестру на вокзале, они взяли такси и поехали в дом Твилы на улице Шартр. Она ждала их на пороге и проводила во двор, где им приготовили вино, сыр, оливки и хле. Брат и сестра сделали по глотку, отщипнули от хлеба. Твила сказала, что Флорри отдыхает, но скоро проснется. Отослав служанку, она тихо произнесла:

— Флорри хочет поговорить с вами, пока не поздно. Обсудить что-то очень важное. Я ее убедила, что сегодня самое время. До завтра может не дожить.

Джоэл тяжело вздохнул и испуганно посмотрел на сестру.

— Она вам рассказала? — спросила Стелла.

— Все.

— Это касается наших родителей?

Мисс Твила пригубила вина.

— Перед казнью вашего отца Флорри провела с ним час в тюрьме, и он впервые объяснил, почему убил Декстера Белла. Заставил ее поклясться на Библии, что она никому не скажет, особенно вам. Полгода назад умерла ваша мать. Вечером, перед тем как наглотаться таблеток, Лиза лежала в спальне наедине с Флорри. И рассказала нечто такое, о чем ваш отец не знал. Она тоже взяла с вашей тети слово никому не говорить. И Флорри молчала, пока несколько недель назад не попала в больницу. Мы думали, что она не выживет. И доктора считали, что наступает конец. Вот тогда Флорри решила, что нужно открыться. Нельзя уносить правду в могилу.

— В нашей семье говорить правду — нечто исключительное, — заметил Джоэл.

— Вам придется ее выслушать, и это будет непросто. Я убедила Флорри, что ей необходимо все рассказать. Вы расстроитесь, ужаснетесь, но только правда позволит вам все понять и жить дальше. Без нее вы навсегда останетесь под гнетом сомнений и подозрений. Зато с ней сумеете отрешиться от прошлого, склеить осколки и идти в будущее. Крепитесь.

— Я слишком устала, чтобы крепиться, — вздохнула Стелла.

— Отчего я так волнуюсь? — Джоэл взял бокал и сделал большой глоток вина.

— Сегодня мы обошлись без таблеток, поэтому говорить Флорри будет здраво, но быстро устанет.

— Ей больно?

— Не очень. Сердце сдает, и это так печально.

Из комнаты Флорри на противоположном конце двора появилась служанка и сообщила Твиле:

— Она проснулась. Вы можете войти.

Флорри сидела в кровати, привалившись к подушкам, и, улыбнувшись Джоэлу и Стелле, обнялась с ними. На ней было одно из ее ярких платьев, надетое, наверное, специально, чтобы скрыть, насколько она похудела. Ноги скрывало одеяло. Несколько минут Флорри говорила о предстоящей свадьбе Джоэла и что она планирует на нее надеть. Она как будто забыла о предстоящей через пару недель церемонии вручения диплома.

Нахлынула усталость, и Флорри закрыла глаза. Стелла села на край кровати и гладила ее ноги. Джоэл опустился на стул.

— Есть кое-что такое, о чем вам необходимо знать, — тихо произнесла Флорри.

— Вы помните, каким Пит пришел с войны: весь изранен, ноги переломаны. Три месяца пролежал в госпитале в Джексоне и немного окреп. Вернувшись на ферму, ходил с палкой, делал всякие упражнения, с каждым днем преодолевая недуг. Это было в начале осени 1945 года. Война закончилась, и страны пытались вернуться к нормальной жизни. Пит побывал в аду, но никогда об этом не рассказывал. Ваших родителей связывали, как бы мы сказали, весьма активные брачные отношения. Как однажды призналась Нинева Мариэтте, стоило только отвернуться, и они убегали в спальню.

— Им пришлось пожениться, Флорри, — заметил Джоэл. — Я видел их свидетельство о браке и мое свидетельство о рождении. Мы же не совсем дураки.

— Никто так не считает. Я тоже подозревала, но наверняка никогда не знала.

— Отец воспользовался случаем и, перед тем как я родился, улизнул в Германию. Родители находились далеко от дома. Слухи хоть и ходили, однако утверждать никто ничего не брался.

— Вскоре все улеглось. — Флорри закрыла глаза и, словно в изнеможении, тяжело вздохнула. Джоэл и Стелла нервно переглянулись.

— Так на чем мы остановились? — улыбнулась тетя.

— На Германии. У наших родителей были страстные отношения.

— Да. Они наслаждались друг другом. Приехав домой и оправившись, Пит пытался вернуться к прежнему, но Лиза потеряла к нему интерес. Сначала он подумал: это потому что его тело изранено на войне и не такое, как раньше. В итоге они крупно поругались, и Лиза рассказала сказку — первую из нескольких. Сочинила историю, как незадолго до того, как в 1941 году муж ушел на войну, у нее случился выкидыш. Их у Лизы, как вам известно, было три.

— Четыре, — поправила Стелла.

— Ладно, четыре. И к тому времени, когда Пит уходил на войну, они решили, что у них больше не может быть детей. И вот, она как будто забеременела, однако не призналась, потому что боялась потерять очередного ребенка и не хотела тревожить мужа. Пит находился в Форт-Райли, ожидая отправки на фронт. Но выкидыш все-таки случился. По крайней мере, так утверждала Лиза. В результате у нее возникли кое-какие женские проблемы. Выкидыши не прошли даром. Лиза ходила по врачам, принимала лекарства. Не могла контролировать собственное тело и в результате потеряла интерес к сексу. Мне неудобно произносить это слово в вашем присутствии.

— Продолжай, тетя Флорри, — попросил Джоэл. — О сексе нам все известно.

— Обоим? — Больная покосилась на Стеллу.

— Да.

— Господи!

— Мы уже взрослые, тетя Флорри.

— Хорошо. Секс так секс. У Лизы пропало желание, и это огорчало Пита. Только представьте: он, бедный, провел три года в джунглях, мечтал о еде и воде, а также об оставшейся дома красавице жене. Закрались подозрения. По версии Лизы, она забеременела в октябре 1941 года перед тем, как муж уехал. Но в августе Пит, поднимая бревно, повредил поясницу. Болело так, что было не до секса.

— Помню, — кивнула Стелла. — Отправляясь в Форт-Райли, он едва мог ходить.

— Так надорвал себе спину, что врачи хотели комиссовать его по здоровью. Пит часто вспоминал в тюрьме то время, нисколько не сомневался, что в сентябре с Лизой не спал. По ее версии, она забеременела в начале октября, пару месяцев молчала — хотела сообщить письмом, если продержится три. Не сообщила. Выкидыш произошел в начале декабря. Пит понял, что жена лгала. Она могла забеременеть не позднее конца августа. В таком случае срок беременности к моменту выкидыша составлял бы более трех месяцев. Пит изучил календарь, сопоставляя даты. Затем нажал на Ниневу — спросил, был ли у жены выкидыш. Она ничего не знала, что, как вы понимаете, совершенно невозможно. Если бы Лиза три месяца вынашивала плод, негритянке это было бы известно. Нинева приняла сотни родов, включая меня и Пита. Убедившись, что жена солгала насчет выкидыша, Пит решил, что она обманывает и насчет осложнений со здоровьем, и потери интереса к сексу. Его подозрения усилились. Лиза тщательно стирала свое нижнее белье, Нинева это подтвердила. Пит улучил момент и убедился, что на ткани были пятна выделений. И еще жена принимала много таблеток. Пит понял, что жена нездорова, однако болезнь не связана с выкидышами. Он хотел поговорить с врачами, но Лиза категорически отказалась от них. Улики множились. Стало ясно, что Лиза больна. И причина болезни не в выкидыше. Ведь до последнего времени у нее их было три.

— Четыре, — снова поправила Стелла.

— Четыре, — согласилась Флорри. — Нинева рассказывала о Декстере Белле: как много времени он проводил с Лизой после того, как поступила информация, что Пит пропал без вести и, предположительно, погиб. Мы помним, насколько это было ужасно и как часто священник приходил в дом. Оказалось, что Пит никогда не верил Декстеру, считая, что священник заглядывается на каждую юбку. Среди паствы церкви ходил слух — лично до меня он не дошел, — будто Декстер Белл связался с женщиной лет двадцати. Слух, не более, однако Пит был подозрительным человеком.

Флорри выдохнула и попросила воды. Выпив, вытерла губы и некоторое время тяжело дышала. Затем закрыла глаза и продолжила:

— Дошло до того, что Пит отправился в Мемфис и нанял частного детектива. Заплатил ему кучу денег и дал фотографии Лизы и Декстера. В то время было три врача, если их можно назвать врачами. Не удивлюсь, если они практикуют до сих пор. Это они… да… они делали аборты.

Джоэл вздрогнул, Стелла сжала губы. Флорри продолжала рассказ, не открывая глаз:

— Детектив нашел врача, который узнал людей на фотоснимках, но запроил большие деньги. У Пита не оставалось выбора, и он выложил две тысячи долларов наличными. Врач подтвердил, что 29 сентября 1943 года сделал Лизе операцию.

— Господи… — пробормотал Джоэл.

— Это объясняет рассказ Ниневы о том, как мама и Декстер провели в Мемфисе день.

— Да.

— Простите, этой истории я не знаю! — удивилась Флорри.

— Историй очень много, — отозвалась Стелла. — Мы к ней еще вернемся. Продолжай.

— Разумеется, Пит был потрясен. Ему не только представили доказательство измены жены, он еще узнал, что она сделала аборт чуть ли не в кладовке какой-то низкопробной больницы в Мемфисе. Пит был в ярости и безумно переживал, что его предала женщина, которую он обожал. — Флорри помолчала и вытерла слезу: — Ужасно. Меньше всего хотела об этом рассказывать.

— Продолжай, тетя Флорри. Ты все правильно делаешь, — успокоила ее Стелла. — Мы как-нибудь справимся с правдой.

— Отец ее обвинил? — спросил Джоэл.

— Да. Выбрал нужный момент и огорошил доказательствами. В результате был полный срыв. Нервный… Лиза во всем призналась: в связи со священником, в аборте, в результате которого получила инфекцию, от какой не в состоянии избавиться. Снова и снова просила ее простить. До самого конца молила о прощении, но не получила его. Пит много раз был на грани смерти, но выживал благодаря ей и вам. Он не мог вынести мысли, что в это время Лиза развлекалась с Декстером Беллом. Пит встретился с Джоном Уилбэнксом, они сходили к судье, и Лизу отправили в Уитфилд. Она не противилась. Понимала: ей требуется помощь и им с Питом необходимо расстаться. Распростившись с женой, Пит пробовал заниматься делами, однако наступил момент, когда это стало невозможно.

— И он убил Декстера, — произнесла Стелла.

— Было за что, — заметил Джоэл.

Все трое, стараясь сосредоточиться, надолго замолчали. Джоэл встал, вышел во двор, налил бокал вина и вернулся с бутылкой.

— Кто-нибудь хочет?

Стелла покачала головой. Флорри, казалось, заснула. Джоэл сел, сделал глоток-другой и сказал:

— Как я понимаю, у истории есть продолжение.

— Еще какое, — ответила Флорри, не открывая глаз. Кашлянула, поперхнулась и приподнялась на подушках.

— Мы все знаем Юпа, внука Ниневы. Он работал на территории поместья и в огороде.

— Мы вместе росли, тетя Флорри, — сказал Джоэл. — Вместе играли.

— Да. Подростком он уехал в Чикаго, а потом вернулся. Пит научил его водить машину, посылал на пикапе по всяким делам. Юп ему очень нравился. — Флорри запнулась и с трудом втянула в себя воздух. — И вашей матери тоже.

— Нет! — воскликнул Джоэл.

— Невозможно! — подхватила Стелла.

— Но это так. Когда Пит предъявил Лизе доказательства того, что она сделала аборт, он спросил, кто отец. Декстер Белл? И в этот страшный момент Лиза приняла решение. Сделала выбор между правдой и ложью. Выбрала ложь. Не могла себя пересилить и признаться, что понесла от Юпа. Невероятно, невообразимо!

— Как это случилось? — спросил Джоэл.

— Он ее изнасиловал? — подхватила Стелла.

— Нет. Вечером, перед тем, как покончить с собой, Лиза уже знала, как поступит. А я нет. Я находилась с ней и не поняла, что она прощается с жизнью. Лиза говорила, говорила и выложила все до конца. По временам казалось, что она в здравом уме, по временам — нет, но она ни на минуту не замолкала. Вспомнила, что Нинева чем-то заболела и неделю не выходила из дома. Юп заглянул к Лизе, когда она была одна, и тогда все случилось. Это было спустя год после того, как пропал ее муж, и на нее что-то нашло. Заранее ничего не замышлялось. Ни соблазнения, ни насилия, все по обоюдному согласию. Случилось, и все, а потом еще раз.

Джоэл не мог прийти в себя, пораженная Стелла молча смотрела в пол.

— Лиза не любила водить машину, и Юп стал ее шофером. Чтобы сбежать от Ниневы, они ездили в город. По дороге у них было некое потайное место. Это превратилось в игру, и Лиза откровенно развлекалась. В этом, мои дети, нет ничего необыкновенного: смешение рас случалось всегда. Она считала себя вдовой, одинокой женщиной и позволила себе маленькое безобидное приключение или, по крайней мере, она думала, что безобидное.

— Невероятно, — пробормотал Джоэл.

— Не такое уж безобидное, — усмехнулась Стелла.

— Что произошло, то произошло, мы ничего не в силах изменить. Я рассказываю только то, что поведала мне ваша мать. Да, в последний свой вечер она была явно не в себе, но какую выгоду Лиза могла бы получить, сочинив подобную историю? Просто хотела, чтобы о ее поступке кто-нибудь узнал, прежде чем она сойдет в могилу. И поэтому исповедалась мне.

— Ты находилась рядом и ничего не заподозрила? — спросил Джоэл.

— Ни на минуту. Не заподозрила ни Декстера Белла и никого другого. После Пита каждый из нас пытался наладить жизнь. Мне не приходило в голову, что Лиза крутит с кем-то любовь.

— Мы когда-нибудь доберемся до конца этой жуткой истории? — воскликнула Стелла.

— Вы же всегда хотели открыть для себя правду, — пожала плечами Флорри.

— Теперь я в этом отнюдь не уверен, — сказал Джоэл.

— Пожалуйста, продолжай! — попросила Стелла.

— Попробую, хотя это непросто. Забавы закончились, когда Лиза поняла, что забеременела. Месяц она не хотела признавать очевидного. Но чем дальше, тем было опаснее, что у Ниневы или кого-нибудь другого возникнут подозрения. Она была в панике. Сначала пришла мысль поступить, как все белые женщины в такой ситуации — объявить, что ее изнасиловали. Этим Лиза переваливала вину на другого и обретала контроль над беременностью. Металась до тех пор, пока на грани безумия не решилась открыться Декстеру Беллу — человеку, которому верила. Пастор всегда был добрым, сочувствовал людям и утешал их. Он уговорил Лизу не объявлять об изнасиловании и тем самым спас Юпу жизнь. Парня повесили бы. Примерно в то же время до Ниневы и Эймоса дошел слух, будто их внук и жена хозяина закрутили роман. Они удалили Юпа из города.

Джоэл и Стелла молчали. Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула Твила:

— Все в порядке?

— Да, — кивнула Флорри, и дверь затворилась.

Джоэл встал с бокалом и подошел к небольшому окну.

— Нинева знала, что мать беременна?

— Лиза считала, что нет. Думала, что, кроме Декстера, не знал никто, даже Юп. Его удалили из города примерно в то же время, когда она поняла, что забеременела.

— Откуда Нинева узнала об их связи?

Флорри снова закрыла глаза и глубоко вздохнула, словно хотела подзарядиться энергией. Не открывая, кашлянула и продолжала:

— Цветной мальчишка рыбачил в устье и кое-что видел. Когда вернулся домой, рассказал матери. Слух со временем долетел до Ниневы и Эймоса. Они пришли в ужас, оценив грозившую внуку опасность, и отправили его автобусом в Чикаго. Наверное, он до сих пор там.

В комнате воцарилось долгое, тягостное молчание. Бежали минуты, Флорри ничего не говорила. Джоэл сел и провел пальцами по своим густым волосам.

— Получается, что Пит убил не того. Так?

Флорри на вопрос не ответила и вместо этого сказала:

— Я часто размышляла о Лизе в тот ужасный момент, когда она решилась на аборт. Потом Лиза оказалась перед выбором: Пит решил, что отец ребенка Декстер, и ей было проще ответить «да», чем остановиться и подумать. Запуталась в обстоятельствах, испугалась, поступила, как ей казалось, легче — и вот результат.

— Даже если бы у нее было время остановиться и подумать, она все равно не сказала бы правды, — возразила Стелла. — Ни одна белая женщина в ее положении не сделала бы этого.

— Не изображай свою мать шлюхой! — возмутилась Флорри. — Если бы Лиза верила, что был хотя бы малейший шанс, что Пит жив, она бы никогда так себя не повела. Она была хорошей женщиной и бесконечно любила вашего отца. Я находилась с ней перед тем, как она умерла, и понимала, как Лиза страдала из-за своих грехов. Просила о прощении. Мечтала о прежней жизни в семье. Она сломалась, ее было жаль. Вы должны помнить Лизу доброй, любящей матерью.

Джоэл встал и, не говоря ни слова, покинул комнату. Молча прошел мимо мисс Твилы в кресле-качалке. Добрел по Шартр до Джексон-сквер, сел и стал смотреть на разворачивающийся перед глазами уличный театр: музыкантов, торговцев всякой мелочовкой, жуликов, художников, сутенеров, карманников и туристов. Каждый черный казался задумавшим недоброе Юпом, каждая белая женщина — алчущей любви матерью. Все путалось, ничто не имело смысла. Стало тяжело дышать, в глазах потемнело.

Вскоре Джоэл оказался на набережной, хотя не помнил, как туда добрался. Мимо плыли баржи. Он смотрел на них и не видел. Черт бы побрал эту правду! Без нее он был счастливее. Три с половиной года мучил себя вопросом, почему отец убил Декстера Белла. Бесчисленное количество раз соглашался, что правды не выяснить. Теперь знал и жалел об ушедших в прошлое блаженных днях неведения.

Джоэл долго сидел без движения, лишь время от времени качая головой. Но вот дыхание стало выравниваться, он начал успокаиваться. Джоэл убедил себя, что знать правду будут только он, Стелла и мисс Твила. Флорри скоро уйдет из жизни и, как все добропорядочные Бэннинги, унесет свои тайны в могилу. Настанет время, и они со Стеллой последуют за ней, и поверженная, опозоренная семья больше не будет подвергаться унижению.

Да и какое все это имеет значение? Ни он, ни Стелла, ни Флорри не вернутся к жителям округа Форд. Пусть тайна будет похоронена под старым платаном. Он, Джоэл, не поедет обратно.

Его плеча коснулась рука. Стелла села с ним рядом. Джоэл обнял сестру и притянул к себе. Без особого чувства — для эмоций не осталось сил, настолько они были потрясены.

— Как Флорри?

— Долго не протянет, — ответила Стелла.

— Она единственная, кто у нас остался.

— Нет. Мы есть друг у друга. Так что, пожалуйста, Джоэл, не умирай молодым.

— Постараюсь.

— И вот тебе вопрос, юрист: как бы поступил отец, если бы мама сказала правду?

— Я только об этом и думаю. Он бы с ней развелся, выдворил из округа и поклялся бы отомстить Юпу. Но парня в Чикаго не сумел бы достать. На Севере другие законы.

— Но мать была бы жива?

— Наверное. Кто знает?

— А вот отец точно не умер бы.

— И Декстер Белл тоже. И мы сохранили бы нашу землю.

Стелла покачала головой и пробормотала:

— Вот что натворила ложь.

— А был ли у нее выбор?

— Не знаю. Мне очень жаль мать, отца, Декстера Белла, всех нас. Как мы докатились до такого?

Джоэл прижал ее крепче к себе и, когда Стелла заплакала, поцеловал в макушку.

— Такая уж семья.