Принцесса из одного места Каури Лесса

– Его Высочество, наследный принц Неверии, герцог Дуссекский…

Я собиралась дослушать титул до конца, как вдруг услышала шепот Онтарио:

– На вас невозможно сердиться, принцесса, вы знаете об этом?

– И что это значит? – спросила, не поворачивая головы в его сторону.

– Я прошу у вас прощения за то, что повысил голос вчера. Это непростительно!

Я смотрела на медленно приближающегося ко мне принца Стича, а в моей душе неожиданно запели птички.

– Если это непростительно – как же я прощу вас? – улыбнулась я уголками губ, и приближающийся Стич улыбнулся в ответ, думая, что улыбка адресована ему.

– Вы хотя бы попробуйте! – шепнул Онтарио – даже не поворачиваясь к нему, я могла представить коварный блеск его глаз! – и поднялся вместе с отцом, чтобы приветствовать принца.

Я осталась сидеть, разглядывая гостя. Принц был немного выше младшего Ананакса, худощав и бледен. Его нельзя было назвать красивым, но лицо с резкими чертами и глубокими темными глазами выдавало породу и характер. Это был именно тот тип мужчин, который мне всегда нравился. Не понравилась лишь растерянная улыбка, блуждавшая на узких губах. Она как-то не вязалась ни с тем, что он – принц, ни с общим внешним видом.

– Я так рад быть здесь! – воскликнул Стич и оглянулся на толпу придворных.

Толпа приветственно зашумела.

Его Светлость Ананакс громко кашлянул, и тут я вспомнила, что отвечать первой по рангу положено мне.

– Мы рады приветствовать Ваше Высочество в Кармодоне и искренне желаем, чтобы ваше присутствие здесь было чертовски приятным! – произнесла я, копируя интонации папеньки.

Принц моргнул:

– Что вы сказали?

Я раздраженно прищурилась.

– Ее Высочество надеется, что вам понравится в Кармодоне и в Самыйсоксе, Ваше Высочество, – пришел на помощь герцог. – Мы подготовили для вас развлекательную программу, и будем рады, если вам она придется по душе!

– А… Конечно! – принц склонил голову и снова огляделся. – Я очень благодарен за теплый прием!

– Прошу занять место рядом с принцессой, – источая елей, проговорил герцог. – Я хотел бы представить вам свою свиту и рассказать о замечательном городе, в котором вы остановились.

Принц торопливо поднялся по ступенькам и, остановившись рядом со мной, спросил:

– Вы позволите ваше руку?

Я протянула руку, впишись взглядом в его лицо, оказавшееся так близко. Этот высокий лоб, прямой нос, острый подбородок… Густая, черная, похоже, давно не стриженная шевелюра… Глаза, полные тайны… Несомненно, он хорош собой, но почему же он меня так бесит?!

Когда его пальцы коснулись моей ладони, я почувствовала, как они дрожат. Он дотронулся губами до моей руки, а затем разжал пальцы так торопливо, словно ему было неприятно, после чего сел и уставился перед собой.

Ананакс занял третье кресло, а Онтарио остановился позади. Я успела увидеть его лицо, и на душе полегчало – он вовсю наслаждался моментом и где-то в глубине души, кажется, покатывался от хохота. Наверное, и мне не стоит принимать всерьез этого заморского чудака?

Прием шел своим чередом. Знаковые фигуры обоих дворов были представлены друг другу, принцу – вручена специально выкованная для этого случая шпага, и сделан намек на то, что это еше не все подарки.

Герцог разливался соловьем, ведя беседу, которую мне совершенно не хотелось поддерживать, и постепенно принц пришел в себя. Он оказался умен и начитан, великолепно изъяснялся на кармодонском, шутил. В другое время я бы с удовольствием с ним пообщалась, но почему-то не могла забыть его влажные ладони… А кроме того, я ощущала пристальный взгляд Онтарио и радовалась нанесенному «бордовому» макияжу, который скрывал истинное выражение моего лица.

– Мы восхищены подарками, которые вы привезли! – громко воскликнул герцог, и я поневоле прислушалась. – Эти часы – просто чудо, но магический артефакт – настоящее чудо из чудес!

– У меня есть подарок и для Ее Высочества, – повернувшись в мою сторону, сообщил принц и несмело улыбнулся мне. – Я знаю о ваших увлечениях, принцесса Альвина, и думаю, что подарок придется вам по душе.

– Драгоценности? – холодно поинтересовалась я. – У меня их много, спасибо.

– Вовсе нет, – кажется, обиделся Стич. – Но для того, чтобы его продемонстрировать, нам придется выйти на улицу.

Тут я слегка заинтересовалась. Быть может, он хочет подарить мне лошадь? Это было бы весьма кстати, пока я не придумаю, как заполучить Зверя в свою конюшню!

Я встала и решительно сказала:

– Так идемте! Чего мы ждем?

И первой спустилась с постамента. Замешкавшиеся герцог и принц поспешили догнать меня.

Мы вышли на улицу, и я с наслаждением вдохнула свежий, пахнущий розами, воздух. Летнее небо над головой было голубым, солнце сияло, в кронах деревьев пересвистывались птицы, а в кустах роз, украшавших подходы к парадной лестнице, жужжали пчелы. Эх, скинуть бы эту бордовую портьеру, умыться родниковой водой и сбежать к мальчишкам, сидящим с удочками на пруду… Смотреть на сонный блеск воды, на солнечные всполохи в прибрежных волнах, на мерное движение камыша под ветром…

Пока я мечтала о свободе, принц отдал своим сопровождающим какие-то указания. Все забегали, засуетились, и вскоре нашим взглядам предстало нечто квадратное, накрытое плотной тканью. Из-под нее раздавались подозрительные звуки – то ли вой, то ли шипение.

– Там приведение, Ваше Высочество? – удивилась я. – Оно будет летать по коридорам нашего дворца, жалобно завывать и греметь цепями?

– Разве вы не знаете? – ответно удивился принц. – Привидений не бывает, это все суеверия необразованных людей!

– А я верю в привидения, хотя ни одного ни разу не видела, – прищурилась я. – Наверное, я ужасно, просто чудовищно не образована!

Стич побледнел, потом покраснел, направился к накрытому предмету, сдернул полотнище и торопливо шагнул в сторону.

Вой поднялся до небес, а затем резко смолк.

Оцепенев от восторга, я смотрела на существо, запертое в клетке – а это была клетка! Оно было длиннолапым, грациозным, светло-серым и покрытым крупными черными пятнами. Особое восхищение у меня вызвали уши, высокие, полукруглые, на кончике каждого из них красовался идеально ровный круг черной шерсти.

Животное оглядело столпившихся вокруг людей, открыло розовую пасть и зашипело.

– Ей не нравится в клетке, – вдруг произнес Онтарио. Я даже не заметила, когда он оказался рядом со мной. – Смиссы не любят ограниченных пространств.

– Как вы сказали? – переспросила я, не сводя взгляда с восхитительного существа.

– Это смисса – неверийская степная кошка, – пояснил принц Стич. – Они хорошо приручаются и преданы своим хозяевам, как собаки. Долгая дорога, к сожалению, утомила ее. Потребуется время, чтобы она успокоилась.

– Она бы успокоилась быстрее, если бы была на свободе… – прошептал Онтарио.

Как тихо он ни говорил, я его услышала и была с ним согласна! Эти сила и грациозность никак не ассоциировались у меня с прутьями клетки, в которые были заключены. Не соображая, что делаю, я быстро подошла к дверце, откинула щеколду и позвала:

– Кошка, иди сюда!

Герцог Ананакс не сдержал стона. Толпа придворных дружно отпрянула и вместе с ней отступил побелевший как полотно принц.

Смисса зашипела, топорща усы, молниеносным движением вышибла створку, выскочила на свободу и остановилась рядом со мной, угрожающе вздыбив шерсть. Она была так прекрасна, что я с восхищением уставилась на нее, совершенно забыв об опасности.

Кошка низко заворчала и забила хвостом по бокам…

Чья-то крепкая рука задвинула меня за не менее крепкую спину. Подняв взгляд, я увидела светлый, коротко стриженный затылок. Онтарио Ананакс без страха протягивал животному открытую ладонь и негромко говорил:

– Тихо, тихо… успокойся! Никто не желает тебе зла. Обещаю, ты больше не вернешься в клетку!

Я изумленно наблюдала, как смисса успокаивается. Как обвисает ранее напряженный хвост, скрываются под четко очерченными черными губами белоснежные клыки, а зрачки теряют устрашающий блеск.

Продолжая разговаривать с кошкой, Онтарио медленно приблизился и положил руку ей на холку. Потом повернулся ко мне.

– Она не опасна, Ваше Высочество! Если хотите, можете ее погладить.

– Онти, может не стоит? – воскликнул Его Светлость.

– Как это – не стоит? – возмутилась я и, стараясь не делать резких движений, тоже подошла к смиссе, протянула руку и коснулась ее восхитительно шелковистой макушки…

Потом я почесала ее за ухом. Потом под подбородком. Потом коснулась кончика белого клыка, торчащего из-под губы, и почесала его тоже – все знакомые мне уличные кошки обожали, когда их так гладили.

Смисса неожиданно мурлыкнула и упала на бок.

Онтарио, пристально наблюдающий за нами, рассмеялся.

– Теперь она будет ходить за вами хвостом, Ваше Высочество. Смиссы понимают, когда люди действительно любят животных, а когда – нет.

– Как замечательно! – раздался голос рядом. Обернувшись, я увидела принца, с которого забавно сходила бледность – пятнами. – Вы подоспели так вовремя, Онтарио… Я ужасно вам благодарен за помощь!

– Все нормально, Ваше Высочество, – махнул рукой младший Ананакс, – я пробыл на вашей родине долгое время и восхищен этими животными не менее принцессы Альвины. Говорят, во дворце Его Величества Панча Первого живут ручные смиссы, это правда?

– П… правда, – заикаясь, ответил Стич.

– Еще я слышал, что вы воспитали нескольких котят…

– Да? – я с интересом посмотрела на принца.

– Э-э-э… – проблеял Его Высочество. – Они милые, но я предпочитаю держаться от них подальше.

Фыркнув, я вернулась к герцогу. Смисса вскочила и, подойдя ко мне, села рядом.

– Умная Кошка! – восхитилась я и снова почесала ей клык.

– Ваше Высочество, моя смерть будет на вашей совести! – патетически возгласил старший Ананакс.

– Ваше Высочество, он лукавит, – шепнул тоже подошедший Онтарио, – у него здоровье как у быка.

Я хихикнула, но, к своему сожалению, вспомнила, что должна поблагодарить принца.

– Ваше Высочество, – сказала я Стичу, стараясь, чтобы в моем голосе не прозвучал холод, – подарок – выше всяких похвал. Я искренне благодарю вас за него!

– О, я очень рад! – с энтузиазмом воскликнул тот. – Теперь ваш зоосад пополнится новым чудесным экземпляром.

– Зоосад? – не поняла я, а потом вспомнила о том, что патронирую этот самый зоосад.

– Ни о каком зоосаде даже речи нет, дорогой принц, – мурлыкнула я. – Кошка будет жить со мной во дворце, когда я вернусь в Тессу, и в доме моей тетушки Селесты – здесь, в Самыйсоксе.

В толпе раздался женский вскрик и звук падения тела.

После кратковременной суматохи, вызванной обмороком Бабайки, герцог предложил:

– Давайте вернемся в замок и отобедаем. А вечером нас ждет бал в честь прибытия Вашего Высочества! – и он с любезной улыбкой поклонился Стичу.

– Я вам очень благодарен за теплый прием, – улыбнулся тот в ответ и предложил мне руку, чтобы идти назад.

Пока мы шли я украдкой ощупала его плечо. Оно было крепким, но какой-то не той крепостью. Величаво идя рядом с принцем и косясь на Кошку, я никак не могла понять, как относиться к неверийскому гостю, к этому не уверенному в себе и, похоже, скромному юноше. Он не произвел на меня впечатления, но разве он был плохим? Или просто – обычным человеком со своими страхами и комплексами? Скоро я порядком устала от этих мыслей и махнула на них рукой. В конце концов, визит носит формальный характер, и мне с Его Высочеством детей не крестить! Моей любезности хватит на несколько дней, после которых он отправится в Тессу, где им займется папенька.

В обеденной зале было пусто – мы вошли первыми и заняли места во главе огромного стола. Следом за нами чинно потянулась свита. Я поискала глазами Аманду – хотелось поболтать с ней о произошедшем, но она была где-то в толпе, и села достаточно далеко, из-за чего я была вынуждена весь обед слушать поучительную беседу герцога и принца о механизме расчета таможенных пошлин.

Кошка изящным движением ввинтилась под стол и улеглась там, положив морду на лапы и заставляя бледнеть герцога, занявшего место рядом со мной. Я же размышляла над тем, как назвать такой неожиданно приятный подарок. В голову лезли совершенно неподобающие имена: Ромашка, Ангел, Констанция, кроме того, меня все время отвлекал Стич, сидящий с другой стороны. Принц с энтузиазмом принялся за мной ухаживать, предлагая то салатик, то маринованные грибочки, то еще что-то.

– А что она ест? – спросила я, упреждая очередное предложение Его Высочества подлить мне вина.

– Кто? – не понял он.

– Кошка! Мясо или рыбу?

– Мясо, – сообщил принц. – Слуги кормят ее свежим мясом.

– Это не удивительно, Ваше Высочество, – подал голос Онтарио, – в неверийских степях, насколько я знаю, водоемов немного, и часто бывает засуха.

– Точно! – воскликнул принц. – Вообще смиссы очень неприхотливы. А вот и супчик!

И он радостно уставился на слуг, которые внесли супницы. Мне оставалось только почесать в затылке, что вообще-то говоря, принцессам делать не полагалось.

После основных блюд приглашенные разошлись по залу, дабы прогуляться перед десертом. Я нашла глазами Аманду и поманила ее, желая похвастаться Кошкой. Когда подруга подошла, смисса внимательно обнюхала ее протянутую руку и позволила себя погладить.

– Она восхитительна, Ваше Высочество! – воскликнула Аманда, почесывая Кошку за ухом. – Мне, конечно, немного страшновато, но это так здорово!

– Уверяю вас, ее совершенно не стоит бояться! – раздался голос рядом со мной. Обернувшись, я увидела Стича.

– Ваше Высочество, вы не представите меня? – поинтересовался тот.

– О, конечно! – улыбнулась я. – Это – Аманда Кивис. Аманда, это принц Неверии Стич, граф Дуссекский и что-то-там-еще. Он такой отважный – вы же видели, как он пытался защитить меня, когда я выпустила смиссу?

– А… Э… – замешкалась подруга. – Конечно, видела! Это все видели!

– Вашу руку, дорогая Аманда! – принц улыбался так широко, что у меня потемнело в глазах от белизны его зубов.

Она протянула руку, и он припал к ней долгим поцелуем.

– Вечером будет бал, – сказал принц, распрямляясь. – Вы подарите мне танец? Естественно, после того как мы потанцуем с Ее Высочеством.

– Я не люблю танцевать, – пожала я плечами. – Но с удовольствием посмотрю на вас со стороны. Вы будете самой красивой парой на балу.

– Правда? – расцвела Аманда.

Поцелуй Стича заставил ее щеки порозоветь, и сейчас она выглядела как истинная роза Самыйсокса.

Я иронично посмотрела на нее и указала глазами на Онтарио, который в стороне разговаривал с отцом и господином Распорядителем делегации.

– Ох, – спохватилась блондинка, – Ваше Высочество вы позволите мне подойти к старому знакомому, поздороваться?

Принц кивнул и увял на глазах, когда Аманда ушла.

– Какая восхитительная девушка, – пробормотал он, – Ваше Высочество, вы не находите?

– Мне не дано находить восхитительных девушек на обедах в мою честь, – засмеялась я. – И я не обижусь, если вы меня, наконец, покинете!

– Правда? – обрадовался Стич и порысил следом за Амандой.

Я встретилась глазами с Кошкой и пожала плечами. Аманду мужское внимание украшало, меня – раздражало. Какое счастье, что я, наконец, осталась одна!

Но не тут-то было.

– Ваше Высочество, Ваше Высочество! – услышала я дрожащий голос моей дражайшей тетушки. – Вы правда хотите, чтобы это чудовище жило у нас?

«Чудовище» прижало уши и оскалило пасть.

– Спокойно, Кошка! – я положила руку ей на холку, как это делал Онтарио, и посмотрела на бледную до синевы Селесту. – Моя дорогая тетя, вы же понимаете, что я не могу избавиться от подарка Его Высочества – случится международный скандал! Поэтому вы совершенно оправданно можете увеличить смету на расходы, связанные с моим проживанием в вашем доме, с учетом свежего мяса и цыплят для кормления нашей неверийской гостьи, и степени риска, которому подвергаетесь вы и ваша прислуга. Казна все оплатит!

И подмигнула.

Некоторое время Бабайка смотрела на меня в полном обалдении, а потом, кажется, поняла, потому что бледность покинула ее лицо, сменившись лихорадочным румянцем.

– Мясо будет нежнейшим, а цыплята – самыми лучшими в Самыйсоксе, обещаю, дорогое дитя! – проворковала она, присела в реверансе и отошла.

– В вас пропал управленец со стажем, – послышался знакомый ироничный голос. – Вот прямо вижу Ваше Высочество сидящей за огромным канцелярским столом и подписывающей указы о распределении денежных средств королевства.

– Онтарио… – я со вздохом повернулась.

– Это я, – пожал он плечами. – Позвольте совет?

Я молча кивнула.

– Смисса проголодалась. Хорошо бы ее покормить.

Слуги уже унесли со стола основные блюда и расставляли чайный сервиз и десерты.

– Как это сделать?

– Самое простое – сходить на кухню за мясом, – улыбнулся Онтарио. – Если вы прикажете…

– Я пойду сама! – отрезала я и двинулась в сторону двери. – И кормить Кошку я буду тоже сама!

– «Кошка»? – хмыкнул младший Ананакс, пристраиваясь рядом. – Не хотите назвать ее Муркой?

– Королевскую Кошку – Муркой? – в том же тоне ответила я. – Это оскорбительно!

– Ну можно придумать что-нибудь более романтичное, например, Аманда.

Я с подозрением уставилась на него.

– Вы издеваетесь?

– Вовсе нет, – ответил он с серьезным выражением лица, – очень красивое имя!

Однако в глубине голубых глаз прыгали уже знакомые мне бесенята.

Фыркнув, толкнула дверь, ведущую вниз на лестницу – в тот самый коридор, в котором я разбила вазу об голову младшего Ананакса.

– А знаете, это было восхитительно… – пробормотал Онтарио, словно прочитал мои мысли.

– Что? – не поняла я.

– Та ваза… Ни с одной девушкой при знакомстве я не испытывал таких острых ощущений! Может быть, повторим? Я даже готов сбегать в залу и принести оттуда одну из тамошних ваз.

Я не знала, плакать мне, или смеяться, но и сердиться на него больше сил не было.

– Слушайте, Онтарио, отстаньте от меня, а? И где здесь кухня? – проговорила я, вертя головой во все стороны.

Герцогский замок я знала не так хорошо, как дом тети.

– Идемте, я покажу, – вздохнул блондин и, взяв меня за руку, повел по коридору направо.

Спустя несколько минут мы оказались в помещении, в котором огонь ревел в печах, а воздух полнился ароматами съестного. Онтарио притащил откуда-то миску, доверху наполненную ощипанными цыплятами, и другую – с водой, и поставил рядом с Кошкой. Смисса издала ужасающий вой, от которого попадали сохнущие на крючках сковородки, и набросилась на еду так, словно ела первый раз в жизни. Спустя пару мгновений цыплята просто исчезли.

– Бабушка будет в восторге, – вслух подумала я, наблюдая за тем, как Кошка, полакав воды, села и принялась аккуратно умываться. – Ей нравятся те, у кого хороший аппетит! Она говорит, что любители поесть не отличаются подлостью, потому что любят жизнь.

– Бабушка – это вдовствующая королева Миневра? – восхитился Онтарио. – Воистину мудрая женщина!

Я кивнула. Перед глазами предстала картина – бабуля, сидящая у окна со своими вечными спицами в руках, и отец, стоящий за спинкой ее кресла… Как ни хорошо мне было в Самыйсоксе, кажется, я соскучилась по родственникам.

Онтарио, видимо, уловил в моем взгляде, брошенном на дверь кухни, тоску. Потому что неожиданно предложил:

– Хотите, сбежим, Ваше Высочество? Позволим смиссе поохотиться. Здешняя фауна ей может показаться весьма любопытной.

– Очень хочу, но не могу, – честно призналась я. – Вы разве не видите, что я в кандалах?

– Не вижу, – изумился Онтарио, – в смысле – не понял, Ваше Высочество!

– Они называются – долг перед родиной, – вздохнула я. – Как официальный представитель Кармодона я не могу оставить принца Стича без своего внимания. Идемте!

Мы вернулись в залу. К счастью, никто не заметил нашего отсутствия – принц что-то рассказывал Аманде, и все взгляды были направлены в их сторону. Глядя на них, я задумчиво поинтересовалась:

– Онтарио, вы не знаете случайно, смиссы едят мороженое?

– Случайно знаю, – улыбнулся он, и я невольно залюбовалась его улыбкой. – Еще как едят! Принести вам мороженое?

В этот момент Аманда с нежностью посмотрела на Онтарио.

– Хоть одна нога у меня и деревянная, я дойду сама, благодарю вас! – ответила я и, вздернув подбородок, направилась к своему месту за столом, тем самым давая всем понять, что променад окончен.

Его Светлость Ананакс, несмотря на весь свой опыт, чувствовал себя выжатым, словно лимон, когда после обеда принц и его свита наконец-то были размещены в гостевых комнатах замка и в соседних домах, принадлежащих знати, чтобы отдохнуть от долгой дороги и перед вечерним балом. Герцог отдал сотни тысяч указаний и успел проследить за выполнением более половины из них, но было одно дело, о котором ему не единожды напоминал старый друг, граф Кивис, и для которого Ананакс никак не находил времени. Очередное напоминание графа, случившееся за обедом, прозвучало как последнее предупреждение – Его Светлость прекрасно разбирался в тональности светских бесед! Поэтому, плюнув на контроль оставшейся половины поручений, он направился в комнату сына.

Онтарио что-то писал, сидя за столом у открытого окна, из которого доносился чарующий аромат роз. Когда отец вошел, он поднялся, однако от герцога не ускользнуло, как быстро молодой человек прикрыл написанное чистым листом бумаги.

– Что-то случилось? – спросил сын, и Его Светлость в очередной раз отметил, что Онтарио повзрослел на чужбине – он раздался в плечах, а в его лице появилось ранее не свойственное выражение решительности.

Ананакс прошелся по комнате и остановился у стола, заложив руки за спину.

– Я откладывал этот разговор, потому что ждал, что ты первым заведешь его, однако так и не дождался, – сказал он. – Хотел бы я знать, как ты собираешься жить дальше?

– Разве сейчас я плохо живу? – удивился Онтарио. – Милый дом, свежий воздух, прекрасная еда, долгие прогулки… Чего еще можно желать?

– Я помню, как ты делился со мной своими мечтами, словно это было вчера, – улыбнулся герцог. – Ты рассказывал о том, что у тебя будет собственное поместье с огромной библиотекой и красавица жена, которую ты станешь боготворить. Ты даже называл имя…

– Отец… – что-то такое прозвучало в голосе Онтарио, что герцог замолк и с удивлением посмотрел на сына. – Давай отложим этот разговор? С тех пор, как я уехал, многое изменилось.

– Аманда Кивис стала еще прекраснее! – парировал Его Светлость. – И она по-прежнему хочет выйти за тебя замуж. А уж как этого хочет ее отец, ты и представить себе не можешь!

Неожиданно Онтарио рассмеялся.

– Я-то как раз могу представить, – сказал он. – Но пока не готов потерять свободу. Аманда здесь ни при чем, она действительно хороша, дело во мне.

Ананакс молча смотрел в окно. Онтарио, его мальчик, стал слишком самостоятельным.

– Боюсь, тебе придется принять решение! – холодно сказал герцог, разворачиваясь к сыну. – И принять сегодня! Официально вы не были помолвлены с Амандой Кивис, однако все считали по-другому, потому что знали, как вы дороги друг другу. Ответь мне, сын, там, в Неверии, у тебя есть другая? Если это простая интрижка, плотская связь – она оборвется со временем, но если ты решил, что испытываешь какие-то чувства…

Пока он говорил, в Онтарио что-то неуловимо менялось. Да так, что Его Светлость попятился.

– К кому и какие чувства я испытываю, я решу сам, – на щеках Онтарио играли желваки, он цедил слова, будто пытался не сорваться, – все, чего я прошу у тебя – немного времени! И ты дашь мне его, потому что я так решил, ясно?

Он явно хотел сказать что-то совсем уж неподобающее, однако вместо этого быстро вышел из комнаты, хлопнув дверью и оставив отца одного.

Ананакс задумчиво покачался с мыска на пятку. То, что Онтарио увлечен принцессой Альвиной не увидел бы и слепой, но сын королевского вассала, даже самого верного, наследной принцессе не пара – кому как ни герцогу этого не знать?

Покосившись на дверь – не слышны ли шаги в коридоре? – Его Светлость склонился над столом и вытащил конверт, из которого выпал лист бумаги. Это было письмо – Онтарио предлагал Ее Высочеству… свидание в роще, к которой примыкала самая отдаленная часть замкового сада. Встреча предполагалась после бала, в девять часов вечера.

Разумно подавив гнев, герцог взял перо и почти незаметным штришком исправил девятку на восьмерку. Подул на бумагу, заставляя чернила высохнуть. Положил письмо в конверт, накрыл его чистым листом и направился к выходу. На губах Его Светлости играла усмешка. Мальчик забылся, решив, что может заигрывать с лицом королевской крови, а раз так, ему не помешает образумиться, увидев чисто королевский флирт! Нужно только придумать, как заставить принца Стича прогуляться в роще в восемь вечера, чтобы случайно повстречать Ее Высочество Альвину.

В одной сорочке я валялась на кровати в своей комнате и наблюдала за тем, как смисса ловит бабочку, случайно залетевшую в открытую створку. Наверное, нужно было поспать перед балом, но сна у меня не было ни в одном глазу, зато улыбка Онтарио перед ними так и маячила. Сын Его Светлости превращался в проблему большую, чем я себе представляла – он начинал мне нравиться.

Встав и подойдя к окну, я залюбовалась тетушкиным садом, в котором росли розы всех цветов и размеров. Видимо, во всем виноват Самыйсокс – этот маленький городок, расположенный среди лесов, холмов и цветочных плантаций! А также розы, чей аромат кружит голову и подталкивает к безумствам, и еще свобода от протокола и мероприятий, на которых в столице я просто обязана была бы присутствовать.

Столица… Тесса! Вот и ответ, как спастись от обаяния жесткого взгляда голубых глаз и этих почти пухлых губ, умеющих целовать так, что забываешь обо всем на свете. Мне надо вернуться во дворец, и тогда Онтарио забудет меня, и Аманда, наконец, будет счастлива.

Поймавшая и слопавшая бабочку смисса запрыгнула на мою кровать и развалилась так, словно всю жизнь спала на постели.

– Везет тебе, Кошка, – вздохнула я, направляясь к письменному столу. – Съела бабочку и счастлива! Вот бы мне так!

– Фря-у! – фыркнула смисса, довольно зажмурившись.

Я невольно улыбнулась – Кошка определенно повышала мне настроение. Уже за один этот подарок я готова была простить принцу Стичу и неловкость, и потные ладони, и принцессобоязнь, то есть боязнь меня, любимой!

Решительно положив перед собой лист бумаги с королевскими вензелями, я взяла перо и вывела: «Любимый папенька, поздравляю тебя с наступающим Днем рождения и желаю тебе всего-всего-всего и еще чуть-чуть побольше! С приездом неверийского принца городок Самыйсокс, в котором я отбываю (зачеркнуто) отдыхаю, потерял для меня прелесть, поскольку его наводнили толпы зевак. Теперь по вечерам на улицах будет шумно, небо расцветят фейерверки, о которых позаботится Его Светлость Ананакс, укромные уголки займут стихийно образующиеся парочки из представителей местного населения и неверийских гостей. Я бы попросила тебя отпустить меня в один из отдаленных Кармодонских монастырей, где смогла бы предаться размышлениям о смысле бытия, о пользе невинности и о здоровом образе жизни, но что-то мне подсказывает, что ты не готов согласиться. Поэтому прошу тебя вернуть меня домой, в Тессу, и клянусь даже не подходить к свинарнику, а при виде борова Паксуса спасаться бегством в любом свободном для движения направлении! Также торжественно обещаю на церемониальных мероприятиях вести себя более-менее прилично, не корчить рожи гвардейцам и не показывать язык приглашенным вельможам, по крайней мере, не всем из них…».

Задумчиво прикусив кончик пера, я размышляла, будет ли этих обещаний достаточно или добавить что-нибудь еще, когда в дверь постучали.

– Ваше Высочество, – раздался голос тети, – к вам Аманда Кивис с неофициальным визитом.

– Пускай заходит, – разрешила я и накинула на плечи пеньюар.

Однако Бабайка, судя по звукам из коридора, продолжала топтаться у порога.

– Что-то еще, тетушка? – спросила я, распахивая дверь.

В руках у Бабайки был конверт, который я выхватила до того, как она опомнилась и попыталась спрятать.

– Это мое письмо! – возмутилась она, однако я уже увидела свое имя на конверте, помахала им перед носом тети, вернулась в комнату и принялась читать.

Когда Аманда вошла и присела в реверансе под строгим тетушкиным взглядом, я стояла у окна и задумчиво смотрела вдаль. На моем прекрасном, полном холодного очарования лице не было ни тени смятения из-за только что прочитанного – Онтарио назначал свидание в саду в восемь вечера.

– Хочешь лимонаду? – предложила я, когда тетя оставила нас. – Или вишневого пирога?

– Спасибо, Твое Высочество, – рассмеялась Аманда, – но я хочу совета.

Я упала на кровать, обняла задремавшую смиссу и похлопала ладонью по одеялу:

– Садись и рассказывай!

Подруга замялась.

– Как тебе Его Высочество Стич? – наконец, спросила она и покраснела.

– В смысле? – не поняла я.

– Ну… – она неопределенно покрутила пальцами в воздухе. – Считаешь ли ты его привлекательным?

Я вспомнила резкие черты, аристократический нос и узкие губы, темные глаза, в которых хотелось утонуть и… то, как принц отшатнулся от клетки со смиссой.