Госэкзамен Панфилов Василий
– Пора… – шепнул он сам себе, заметив приближающуюся повозку, и стремительной тенью выметнулся на дорогу. Одним слитным движением корнет сбросил кучера в пыль и перехватил поводья, останавливая лошадей. Кучер, немолодой тощий индус, ещё падал в пыль, силясь вдохнуть перебитым горлом, а Серафим уже был в повозке, дёргая адвоката на себя и гася его сознание лёгким ударом в сонную артерию.
Андрей тем временем оглушил двух спутников индийского адвоката, и спрыгнув на землю, подхватил поводья. Лошади, заволновавшиеся было, покорились твёрдой руке, а получив каждая по куску сахара, почти совершенно успокоились.
– Ну вот и славно, – пробормотал осназовец, ласково погладив каждую по морде, – Не бойтесь, мои хорошие, вам ничего не грозит…
Мимолётно пощупав пульс, он поднял кучера и закинул его в повозку, не желая оставлять тело на дороге. Потянув под уздцы лошадей, осназовец уверенно направил их в заросли. Те зафыркали было, но Андрей раздвинул ветки, и оказалось, что пространство за ними достаточно свободное.
Повозка заехала в лесок, а на дороге подоспевший Роэль уже заметал следы, уделив особое внимание едва заметной колее, ведущей к деревьям. Вовремя… едва он успел скрыться за густой растительностью, с другой стороны дороги показался сонный старикан на такой же старой кляче, трусящей еле-еле и едва не засыпающей на ходу.
Сморщившись, африканер остался наблюдать, готовый, при необходимости, к самым решительным действиям. Морщины его несколько разгладились, когда при ближайшем рассмотрении старикан оказался англичанином. Тем проще…
… но крайние меры не понадобились, ибо выхлоп дрянной сивухи от старикана был так велик, что наверное, встреть он на дороге самого Дзержинского в парадной форме, то смог бы только недоумевающе поморгать глазами, да промычать что-нибудь не слишком внятное.
Закончив маскировать место въезда, африканер поспешил нагнать своих напарников, которые за это время удалились не слишком далеко. Заглянув в повозку, он всмотрелся в лицо адвоката, потное от страха и непонимания. Глянув ему в глаза, Роэль улыбнулся многообещающе…
… ибо африканеры живут по Завету, но преимущественно – Ветхому!
… маску при этом никто из них не снимал.
Наконец, повозка остановилась, и осназовцы без лишних грубостей выгрузили из них пленников, сняв с их голов мешки. К этому времени они уже пришли в себя, а секретарь адвоката, мисс Соня Шелезин, мычала что-то очень воинственное через кляп.
– Не надо кричать, мисс, – равнодушно попросил Роэль, – мы достаточно далеко от дороги, и при необходимости вернём кляп на место.
– Вы… вы не мужчины! – первым делом заявила воинственная мисс, пытаясь взглядом прожечь в маске дыру, – Мужчины никогда…
– Как вам будет угодно, – также равнодушно ответил Роэль, – Пить будете?
– Я ничего не приму из рук похитителей, – гордо заявила она, – Немедленно освободите меня!
– Ясно, – африканер так же равнодушно сжал ей челюсти, вынуждая открыть рот, и вернул кляп на место. Мычание стало ещё более негодующим, но никто не обратил на это внимания. Было бы предложено…
Упитанный индийский торговец, по делам которого и прибыл адвокат, оказался куда как более сговорчивым и трусоватым…
– Не убивайте, прошу, только не убивайте! – заскулил он, едва вытащили кляп. Проморгавшись и рассмотрев похитителей, а особенно их маски и накидки, торговец описался и понёс какую-то околесицу на родном языке, очевидно, приняв похитителей то ли за демонов, то ли за духов…
К фляге из тыквы, впрочем, присосался вполне живо, и выхлебав едва ли не два литра, несколько пришёл в себя. Раз уж мольбы не помогли, торговец выбрал тактику «притвориться дохлым», и кажется, даже дышал через раз.
Адвоката развязывать не стали… а Роэль, присев перед лежащим на земле индусом, процитировал слова сэра Джона Робинсона, члена Законодательного собрания и первого премьер-министра Капской колонии:
– «Несмотря на то, что вы были отстранены от действительной службы в полевых условиях, вы смогли сделать отличную работу по оказанию помощи раненым. Не будет слишком горячо поблагодарить вашего способного земляка, мистера Ганди, за его своевременные, бескорыстные и крайне полезные действия по добровольной организации корпуса санитаров-носильщиков, за работу на фронте в момент, когда их труды были крайне необходимы для выполнения трудных обязанностей, опыт которых, как оказалось, ни в коем случае не был лишен опасности. Все причастные к этой службе заслуживают благодарного признания обществ».
– Пока вы, мистер Ганди, занимались медицинской помощью нашим врагам, – Роэль, подхватив адвоката за ворот, легко вздёрнул того на ноги, удерживая фактически на весу, – Южно-Африканский Союз не считал вас врагом. Когда же вы начали агитацию среди ваших соотечественников, оставшихся на наших землях, вы преступили Закон.
– Вы… – он встряхнул адвоката и просунул его голову в петлю, перекинутую через толстую ветку, – приговорены судом Претории за подстрекательство к саботажу и шпионажу, за что будете висеть, пока не умрёте.
Не обращая внимания на отчаянное мычание индуса, африканер затянул на его шее петлю и потянул за конец верёвки. Сделав несколько шагов, он привязал его к пружинистой, не слишком толстой ветви кустарника, и адвокат начал страшную пляску…
Едва он касался земли кончиками ступней, как пружинистая ветвь брала своё, и тощий индус вновь повисал в воздухе. Серафим с Андреем переглянулись… но мешать напарнику не стали. В садизме Роэль не замечен, а это… ну наверное, очень личное.
Да и в самом деле… подумаешь, какой-то индус. Не портить же из-за него отношения с хорошим человеком! Верно?
Ганди всё ещё плясал на виселице, а Серафим, отстранившись от происходящего, присел рядом с Соней Шелезин.
– Мисс, вы готовы разговаривать?
Девушка отчаянно закивала, и корнет осторожно вытащил кляп.
– Вы… вы чудовища! – выпалила она, дико кося на агонизирующего адвоката. Серафим, поморщившись (чего под маской видно не было), многозначительно повертел кляпом перед её глазами.
– Да! Да! – выпалила она, – Буду! Вы довольны?! Чудовище… Спрашивайте!
Как зовут вашего кучера, мисс? – поинтересовался он, приготовившись записывать информацию.
– Что-о? – рот мисс некрасиво перекосило, – Вы… зачем?! Вам мало убить несчастного человека, так ещё и… О, вы чудовища! М-м…
Вытерев слюни о платье мисс Шелезин, корнет покосился на упокоившегося адвоката, и подошёл к торговцу.
– Да, да! – закивал тот, сходу вывалив всю информацию о кучере, и не смея даже спрашивать, зачем.
– А затем, мисс, – Серафим будто продолжил диалог, – что если выяснится, что он лицо гражданское и никак не причастен к противоправной деятельности господина Ганди, то после войны его родные смогут рассчитывать на компенсацию от властей ЮАС.
– К сожалению… – он встал с корточек, – во время войны неизбежно погибают мирные люди. Но одно дело, если это волонтёры, сами приехавшие на фронт ради помощи раненым, и другое – если это непричастные люди, далёкие от войны. Вот так вот, мисс…
Глава 14
В войну Российская Империя пока не вступила…
… и на этом хорошие новости из отчих краёв заканчивались. В родном отечестве творится какая-то политическая фантасмагория, разобраться в которой, не имея вывиха мозга, решительно невозможно.
Самодержец, не выдержавший стресса последних лет, самоустранился от власти, выпустив вожжи правления из вялых царственных ручек, и их тотчас подхватили…
… а вот кто именно, сейчас и выясняется!
Драка бульдогов под ковром[87] пошла жесточайшая, и решительно ничего непонятно, только время от времени вываливается загрызенный насмерть бульдог. Трупы, трупы, трупы… в Санкт-Петербурге прокатилась волна самоубийств, апоплексических ударов табакерками и несчастных случаев на охоте.
На фоне десятков громких смертей пеной смотрятся отставки, громкие и не очень коррупционные скандалы, адюльтеры и прочие штуки, долженствующие навсегда погубить некогда безупречную репутацию. То, что несколько месяцев назад было едва ли не хуже смерти для человека светского, ныне воспринимается как акт неслыханного милосердия, и едва ли не беззубое вегетарианство.
Медленно, но верно вал громких смертей, отставок и уничтоженных репутаций докатился до Москвы и Киева, выплеснувшись наконец в глубоко провинциальные города. Чувства, обуявшие провинциальных обывателей, сложно описать словами.
Восторженное, неприкрытое злорадство, ожидание перемен… и понимание вперемешку со страхом, что перемены эти вряд ли будут к лучшему! Но нашлись и те, кто готов был раздувать пожар, считая Государство Российское аварийным домом из трухлявых брёвен, насквозь проеденных древоточцами и гнилью.
Сжечь! Разметать угли и отстроить на фундаменте Российской Империи нечто совершенно новое, с учётом былых ошибок!
По всей стране, в самых медвежьих её уголках находятся те, кто по велению сердца, карьерным ли соображениям, руководствуясь местью либо чем-то иным, подняли головы…
… а дальше – по ситуации! Обычно народные трибуны ограничиваются бичеванием пороков общества и агитируют за всё хорошее, против всего плохого. Но порой они начинают делать и говорить весьма конкретные вещи!
Замалчиваемые много лет пороки светских и духовных властей поднимаются на Свет Божий, и не абы как, а с конкретными доказательствами. Общественность же, обычно вялая и аморфная, не молчит, а чего-то…
… требует!
Даже черносотенные патриоты, не забывая брызгать слюной, привычно и бездумно обвиняя во всём жидов и немцев, начали задавать чиновникам неудобные вопросы. А государственные мужи, готовые благосклонно выслушивать любые нелепицы, касаемые инородцев и народного благочиния, оказались совершенно не готовы к вопросам о материальной составляющей и выполнении законов. Казалось бы…
Привычно полыхнул Кавказ – с междоусобной резнёй и погромами, заволновалась Польша и Княжество Финляндское, напряглись прибалтийские губернии. В Сибири вновь начались разговоры о Сибирской Республике, Царстве и даже…
… Тартарии! На все вкусы…
Малороссы и белороссы начали чаще поминать Великое Княжество Литовское, а Империю Российскую именовать Московией.
В России сермяжной, исконно-посконной, крестьянской, об отделении не говорят ничего. Там просто подняли многочисленные, но увы – довольно-таки разрозненные голодные[88] бунты, а точнее…
… они не очень-то и утихали! Крестьяне требуют отмену выкупных платежей и недоимков, помещичьей земли в собственность, протестуют против ещё не случившегося массового набора «в солдатчину» и мобилизации в принципе. Это – основное, а так-то едва ли не каждая община выдвигала своё…
… и неожиданно много – по духовной линии! От права снимать неугодных им священнослужителей и передачи общине монастырского имущества[89], до отмены Церкви как государственного института.
На подавление восстаний бросали войска, но и в армии всё непросто. Цензура свирепствует как никогда, но достоверно известно, что военно-полевые суды приговорили к смертной казни по меньшей мере несколько сот солдат, отказавшихся выполнять приказы или перешедших на строну народа.
К несчастью, ожесточённое сопротивление народа носит очаговый характер, так что Власти успевают перебрасывать войска по железной дороге. Если же воинская часть «разлагается» и начинает считаться у командования неблагонадёжной, её отзывают, и далее по ситуации…
Обычный сценарий – солдатам дают остыть, обещая прощение и самые лёгкие наказания, одновременно пугая самыми страшными карами за неповиновение, в том числе и родным бунтовщиков. Колеблющихся обычно достаточно, чтобы если не задавить сопротивление более радикальных товарищей, то как минимум дезорганизовать его.
Пока идут увещевания, подводят казачьи сотни или полки, сформированные из инородцев. «Разложившаяся» часть так или иначе разоружается, после чего следует военно-полевой суд, притом расправу над главарями «бунта» приказывают учинять самим же товарищам.
Но в целом, народ ещё не отошёл от жесточайшего подавления Июльской Революции, с десятками, если не сотнями тысяч убитых[90], так что протесты в большинстве губерний преимущественно мирные. Ну… насколько это вообще возможно.
Тормоза у народа порой отказывают, но и Власти не стесняются применять пулемёты и пушки. Притом, что поводы для применения подчас откровенно надуманные, так что всё зависит в основном от свирепости военного начальства на местах и степени кровожадности конкретных поручиков и штабс-капитанов, командующих войсками.
В городах протесты носят, как правило, системный характер, приняв явственный социалистический оттенок. В основном подача петиций, сбор подписей и митинги. Обычно, к слову, достаточно спокойные, несмотря на стихийный характер их возникновения.
Лидеры протестов сдерживают радикальные настроения толпы, напирая именно что на организационную составляющую, в противовес стихийной. Арестов и бессудных убийств, тем не менее, много, а нагайками и шомполами «одаривают» и вовсе без счёта![91]
Хотя провокаторов предостаточно, и не всегда понятно, кто из них радикальный революционер, пытающийся раскачать толпу по принципу «чем хуже, тем лучше», а кто – полицейский агент. Некоторые революционеры не то что не скрывают, а даже кичатся тем, что ради свержения Власти они готовы сотрудничать «хоть с чортом».
Если сотрудничество с полицией или жандармерией не мешает революционерам выполнять свои «профессиональные обязанности», то почему бы и нет?! Какая им, революционерам, разница – взрывать очередного «сатрапа» по собственному почину, или потому, что куратор использует грязные методы конкурентной борьбы при попытках забраться повыше?[92]
Справедливости ради, таких отпетых в революционной среде меньшинство, но сколько конкретно, сказать невозможно. Обычно какие-то контакты по линии МВД есть в каждой ячейке, но…
… далеко не всегда именно полиция курирует революционеров! Бывает, что и наоборот… Впрочем, ничего нового.
Устойчивость Власти, казавшаяся доселе незыблемой, начала вызывать сомнения у хоть сколько-нибудь умных людей. Аристократии же, с дворцами в Ницце и родственными связями при Дворах европейских монархов, в жандармерии, а тем паче в полиции, очень немного.
Революционеры же, опираясь на ресурсы Кантонов, могут предложить чиновникам от МВД достаточно интересные условия…
…вплоть до гражданства и небольшой, но всё ж таки пенсии! За заслуги перед новым Отечеством.
С другой стороны, в полиции и жандармерии достаточно людей, озлобившихся до крайностей, потерявших при терактах товарищей, а то и родственников. Хватает и садистов, руки у которых в крови по локоть ничуть не фигурально.
Пытки стали обыденностью, постоянно всплывают истории совершенно Средневековые – с изнасилованиями, убийствами, постоянными избиениями. Но и революционеры в долгу не остаются, так что профессия тюремного надзирателя или человека, так или иначе причастного к этой системе, стала одной из самых опасных.
С азаками, несмотря на их активное участи в подавлении протестов, тоже не всё гладко. Далеко не все лампасники горят желанием подавлять народные волнения, и хотя с «инородцами», «Русью поганой» и «лапотными мужиками» чувствуют солидарность очень немногие, но… а нужно ли казакам подавлять волнения? В принципе?
Пока казачество хранит верность Престолу, но тихие обмолвки о Казакии[93] уже начались и слышатся всё чаще. Разговоры эти давние, вековые, но дальше невнятных мечтательных разговоров дело не шло. А теперь…
… изменилось очень многое! Недовольство властями у казаков тлело всегда, и как это бывает, собственные привилегии виделись им чем-то несущественным и сами собой разумеющимися, а вот неизбежное проникновение «Руси поганой» на Дон, да вкупе с разрешением властей приобретать там земли и дома, воспринималось как неслыханное покушение на святая святых!
А ведь были и настоящие причины для недовольства! Отделённый от Кубанского войска Черноморский край, который стали заселять армянами. Двенадцать казачьих станиц Ставропольской бригады переведёно в крестьяне. От Оренбургского Войска была отделена западная часть Самарско-Оренбургской линии, а казаки тоже переведены в крестьяне.
… и так повсюду. Достаточно сказать, что станичные[94] казаки к концу правления Александра Второго исчезли как класс! Мало?!
Что с того, что для расказачивания были веские причины, что иррегулярные войска, будь они хоть трижды из «потомственных», всяко хуже регулярных, даже из лапотных мужиков? Что Кубань завоевали не казаки, а Суворов со своими «чудо-богатырями»!? Да и обороняли Кубань не только казаки, но и русские солдаты… Обида часто иррациональна, да и пословица о бревне в собственном глазу неспроста появилась!
Заигрывание Николая Второго с этим сословием (или всё-таки народом?!) в самом начале царствования, с грандиозными планами по созданию Туркестанского казачьего войска, обернулось, как после бывало не раз, не менее грандиозным пшиком… Казаки, даже верноподданные, метаний Самодержца не оценили, и чаша их терпения не то чтобы переполнилась, но стоит теперь – с напупинкой!
Наверное, непримиримый революционер, руководствующийся принципом «чем хуже, тем лучше», радовался бы сложившейся ситуации, но у меня не получается. Причём при попытках рассуждать здраво и логично, не отвлекаясь на тонкие материи и метафизику духа, позиция профессиональных революционеров, пожалуй, в данном случае выглядит едва ли не выигрышно!
Адольф Иванович, с его пристрастием к красивостям, как-то сравнил Российскую Империю с человеком, больным тяжёлой формой фурункулёза. Везде нарывы национализма и ура-патриотизма, нелепых законов и сословных ограничений, официального бесправия низших классов и чудовищного, каждодневного давления по религиозному направлению.
Уже хорошо видно, что власти запустили ситуацию и не пытаются лечить тяжело больную страну. Видимость лечения иногда создаётся, но у человека, хоть сколько-нибудь разумного, от столь шарлатанских методов волосы дыбом встают!
Лечение если и назначается, то очень дорогостоящее, и как правило – сомнительное. А каждодневные визиты врачей хорошо облегчают кошелёк, но приносят не облегчение больному, а скорее утешение.
Другие видят страну как тяжело больного богатого родственника, притом нелюбимого, желая оному не выздоровления, а скорейшей смерти и последующей делёжки наследства. Ожидания денег густо замешано на действительных и мнимых обидах, причинённых богатым родственником, и потому приближающаяся смерть как минимум отчасти выглядит неким воздаянием.
Ситуация меж тем всё ухудшается, и если лечение не начать как можно быстрее, то Российская Империя может распасться на части, а о сопровождающих сиё межэтнических и конфессиональных конфликтах можно только догадываться!
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы не понять – после подавления восстаний, в том числе и в войсках, казачьими и инородческими полками, неприятие «чужинцев» в Центральной России в самом ближайшем времени будет доведено до самой крайней точки!
… но ведь и русские части не без греха, и именно они подавляют выступления в Польше, на Кавказе, в Туркестане, Финляндии и далее…
Экстраполируя на примере хотя бы Франции периода Великой Революции, могу уверенно предсказать необыкновенное количество пролитой крови. Если же учесть, что многострадальное моё Отчество имеет куда как более сложную национальную и религиозную основу, отягощённую притом повальной нищетой и абсолютной безграмотностью большей части народа, ситуация может стать поистине апокалипсической.
Так что позиция революционеров, с их «Резать, и немедленно!», встречает у меня полное понимание. Сейчас, наверное, ещё можно спасти ситуацию, с хирургической безжалостностью вскрыв нарывы.
Не ждать чудо-лекарство или талантливого врача, который каким-то чудом должен пробиться к больному, окружённому либо идиотами с прекраснодушием разной степени тяжести, либо людьми, выгадывающими от его смерти! Не пустят…
А революционеры… пусть они в лучшем случае вытягивают на уровень деревенского фельдшера, но вот они – стоят, засучив рукава, и готовы действовать! Нет ни толковой анестезии, ни нормальных инструментов, а в процессе операции вероятнее всего пострадает морда медикуса. И никакой благодарности… разве что сквозь зубы и сильно потом!
Умом-то я всё понимаю, но наверное, нет у меня политической зрелости и умения видеть в людях – циферки статистики! Не знаю, появится ли эта черта по мере взросления и черствения, но очень здорово, что ситуацией в Российской Империи занимаются другие люди. Эту ношу я просто не потяну…
Пожалуй, единственное, чему я искренне рад в сложившейся ситуации, так это только отсутствию тотальной мобилизации. Слишком много внутренних проблем… и будь человек на троне хоть самую толику профессионально пригодным, он бы постарался вовсе не влезать в эту войну. Любыми путями!
Российской Империи даже в идеальных условиях дешевле выйдет заплатить все накопившиеся внешние долги, нежели провести полноценную мобилизацию и поучаствовать в Мировой войне хотя бы на вторых ролях. Экономика глиняного колосса очень хрупка, и любое напряжение сил грозит аукнуться трещинами на теле голема государственности.
Экономическая цепочка здесь не всегда очевидна, но одна только мобилизация двух-трёх миллионов крестьян перед посевной обречёт на голод и разорение их семейства. При том, что ситуация с продовольствием в стране и так не радует!
Есть вещи менее очевидные, вроде срывов поставок из-за обилия военных грузов на железных дорогах, или невыполнении каких-то контрактов, потому что работников мобилизовали в армию. Или скажем – закупок продовольствия на армейские склады, отчего спекулянтами взвинчивается и без того немалая стоимость зерна, круп и мяса.
С учётом же извечной британской привычки выезжать на хребте союзников, проблемы эти можно умножать минимум втрое…
… и это не учитывая проблемы внутренние! Причём я даже не столько о тлеющем (а кое-где и полыхающем) народном недовольстве, но прежде всего – о чиновниках и купцах, привыкших видеть любую войну как средство обогащения! Это хорошо показала злосчастная Крымская и Русско-Турецкая.
В настоящее же время тотальную мобилизацию Российская Империя ещё не проводит…
… но вот указ о частичной мобилизации уже подписан! В городах на стенах начали расклеивать объявления, напечатанные на красной бумаге.
Всеобщего патриотического подъёма решительно не наблюдается, и запасники не спешат появляться на сборные пункты. А если и появляются, то мрачные, злые и обычно пьяные. Всегда под руку с воющими бабами и при поддержке таких же нетрезвых дружков, волками глядящими на офицеров, и далеко не всегда в принципе скидывающими шапки при виде «благородий».
Разговоры, которые ведутся меж собой, а иногда и при начальстве, крайне далеки от шапкозакидательского настроения, и в народе распространяется убеждение, что кинут их не на «германца», к коему, к слову, у мобилизованных нет никакой злобы, а…
… набьют «как селёдки» в пароходы, и отправят воевать «за британца», отвоёвывая Африку. А это и вовсе – через край для мужиков!
Причиной этих слухов отчасти послужили попытки социалистов объяснить народу, что при отсутствии достаточного количества пушечного мяса, война эта может стать преимущественно колониальной, а бои в Европе в таком случае будут носить вялый, позиционный характер. Как это нередко бывает, одни не сумели толком объяснить ситуацию на «народном» языке, а другие поняли её в искажённом виде.
Жару добавили доброхоты, преимущественно из староверов, которые на вполне конкретных примерах объясняли, что русские цари не в первый раз продают своих солдат. Начинали они от Петра и заграничных походов Суворова и заканчивали Венгерской Революцией 1848–1849 гг., в подавлении которой русская армия приняла самое непосредственное участие, из-за чего мадьяры по сию пору смотрят волками на выходцев из России, считая их не иначе как карателями.
А кое-кто из самодеятельных агитаторов, рассказывая о не такой уж и давней Русско-Турецкой войне, выворачивал исторические факты мехом вовнутрь так хитро, что даже сами её участники разводили руками. Дескать робятушки… а ведь и в самом-то деле! За чужие интересы воевали, так оно выходит!
Кто нынче на троне в Болгарии? Немец! То-то и оно! Царям и царёнышам тогда чистым золотом за русскую кровь заплатили, а народу в уши о братьях-славянах надудели!
Чёрт его знает, как будет выкручиваться с мобилизацией Самодержец в этой ситуации! Война, по сути, ещё не началась, а народ от неё уже устал и готов повернуть штыки назад, превратив «Войну Империалистическую в Гражданскую».
Впрочем…
… ситуация сложилась таким парадоксальным образом, что кто бы ни примостил сейчас задницу на Российский трон, он вынужден будет проводить всё ту же мобилизационную политику!
Интриги – извечное развлечение придворных, и грызня за место подле трона в этой среде нечто вроде спорта или даже религии, когда в качестве призовых маячит не кубок или памятный подарок, а политическое влияние, которое легко трансформируется в жизненные блага.
Могу только догадываться, что решения будут приниматься самые худшие из возможных! Не потому, что подле трона вовсе уж нет компетентных людей, а потому, что почти всем им выгодна слабость Власти!
Не сомневаюсь, что большая часть сих доброхотов руководствуется вполне благими намерениями…
… что вовсе не гарантирует стране становления на нормальный путь развития! Люди при Дворе живут в каком-то своём, искажённом мире, так что и прожекты у них изначально мертворожденные или тупиковые.
Но! Даже если в эту свору и затесались каким-то чудом хоть сколько-нибудь дельные люди, способные работать (или что вернее – считающие, что способны) в условиях жесточайшего системного кризиса, то и они заинтересованы в ослаблении пусть не Государства вообще, то как минимум институтов государственной власти.
Всё как обычно, как по учебнику истории: ослабить Власть, после чего перехватить бразды правления, и…
… вот под их-то управлением Расеюшка заживёт! Они-то ведь умные и хотят как лучше! Почти все они, что характерно, считают, что «право имеют», решительно отказывая другим в каких бы то ни было правах, воспринимая мир не реальным, а через призму своего Эго[95].
Николай царствует, но не правит, всё больше превращаясь в символ Власти, лишаясь её возможностей. Не всегда можно разобраться в достоверности данных, но ясно одно – Самодержец в принципе не собирается засучивать рукава и приниматься за работу. Но и делегировать какой-нибудь «Сильной Руке» диктаторские полномочия не желает, опасаясь…
… а чего он, собственно, опасается, не совсем ясно. Власть как таковую из рук он выпустил, и назад её так вот просто не заберёт. Монарх стреляет ворон, пьёт, привечает юродивых и уповает не иначе как на Божественное вмешательство, которое «сделает хорошо» неким чудесным образом.
Я это понимаю смутно, но ожидается, судя по всему, что-то вроде крестного хода, после чего весь народ возрыдает и умилиться, а врази его расточаться. Чудо ожидается к Пасхе[96], но это не точно!
Александра Фёдоровна, с её мистицизмом, истериками и нетерпением к людям, хоть сколько-нибудь талантливым и имеющим притом собственное мнение, не самая лучшая супруга для слабовольного Самодержца. В политику и дела Двора лезет она достаточно активно, не имея к тому ни склонности, ни должного образования[97].
Выходит скверно, но императрица, с психопатическим упорством, достойным лучшего применения, не оставляет усилий. Руководствуется она притом не образованием, логикой и здравым смыслом, а мистицизмом, откровениями очередного «блаженного» и болезненной подозрительностью к излишне умным и дельным, видя в них покушение на саму основу Власти.
Самодержец пользуется устойчивой репутацией подкаблучника, и тандем из царственных супругов вышел не самый удачный…
Особым уважением Александра Фёдоровна не пользуется даже в монархической среде, да и Самодержец чем дальше, тем больше вызывает разочарование даже у самых преданных сторонников Дома Романовых. Ещё до коронации ходили разговоры, что матушка нынешнего императора не хотела бы видеть его на троне, взяв якобы с Николая слово уступить Престол брату Георгию.
Скорее всего, это только слухи, но они весьма неплохо обрисовывают фигуру императора и его окружения. И чем дальше, тем громче звучат разговоры, что некие заинтересованные лица намереваются сменить фигуру на троне, купировав Революцию дворцовым переворотом.
Слухи эти не новы, но в настоящее время они имеют под собой очень устойчивую опору. Собственно, от апоплексического удара табакеркой в висок Николая защищает отчасти авторитет матери, не желающей смерти сына, а отчасти разногласия в лагере, или вернее – в лагерях заговорщиков.
Дагмар Датская, она же Мария Фёдоровна, мать незадачливого Самодержца, стала оплотом ряда консерваторов, сгрудившихся возле «Старого Двора». Дама очень неглупая, при жизни супруга участвовавшая в его делах, пользующаяся немалым уважением и определённым влиянием.
Она могла была стать точкой опоры, но…
… Аликс терпеть не может свекровь! А Ники – очень, очень хороший семьянин и супруг… Скверный правитель, но как муж и семьянин – прямо-таки эталон!
Неформальным главой «великокняжеской фронды» в числе пятнадцати Великих Князей считается Николай Михайлович Романов, придерживающийся либеральных взглядов и имеющий прозвище «Филиппа Эгалитэ»[98]. При всём своём уме, за последние годы он изрядно отдалился от армии, и сколько «Принц Эгалитэ» имеет реального влияния, сказать сложно.
Великокняжеские Дома в этой своре, разделившись на Константиновичей[99], Михайловичей[100], Николаевичей[101], Старших Александровичей[102] и Младших Александровичей[103], отстаивают прежде всего свои интересы.
А владетельные принцы Лейхтенберги, имеющие также титул князей Романовских[104], Ольденбурги[105] и Мекленбург-Стрелицкие?[106] Они не являются великокняжескими кланами в полном смысле этого слова, и не имеют большого влияния непосредственно на императора и его семью, но…
… родня, и притом ближайшая! Со своими интересами в Российской Империи и в Европе, с немалым влиянием в гвардии, и естественным желанием любого аристократа – упрочить положение своего Дома.
… но и это только верхушка айсберга! Толкаются Юсуповы и Голицыны, мелькат физиономии Гинцбурга и Морозовых, Второва и Рябушинских. Несть им числа… воистину змеиный клубок!
Все они алкают Власти, и ради этого вступают в альянсы, предают и продают, выступают спонсорами и становятся членами масонских лож, с подчинением чорт знает кому! Переплетение интриг – сложнейшее, когда игроки сами уже перестают понимать, на чьей же они стороне и кто у них в союзниках.
Финансовые интересы, родство и общность идеологии? Отчасти… а отчасти – старые обиды, ложь, предательство и… азарт.
А вдруг?! Вдруг именно я – смогу? А далее – у всех свои чаяния, но неизменно – честолюбивые.
Ничего нового… Санкт-Петербург построен на болотах и заговорах! Дворцовые перевороты, комплоты[107] против неугодных царедворцев и прочая.
Очередной кризис… сколько их было? Полноте! А были ли в истории Российской Империи столь серьёзные кризисы?!
Наполеон и нашествие двунадесяти языков? Пожалуй, всё-таки…
… нет!
Не было ещё в истории страны такого сочетания – слабой, но при этом жестокой и всем ненавистной Власти, и низов – которые решительно не хотят жить по-старому!
А господствующий класс, опираясь на зыбкий фундамент православия, Самодержавия и собственных иллюзий о происходящем, думает сохранить своё господство в неизменном виде, сменив лишь декорации, да имя режиссёра на театральной афише! Получится ли? Кто знает…
… но уверенно можно сказать лишь одно – Российскую Империю ждут времена Великих Потрясений!
Война объявлена, но Великие Державы не спешат с яростью берсерков сойтись в Последней битве, пылая праведным гневом. Выстрелы в Европе звучат всё больше со страниц прессы, и вполне рядовые, в общем-то, эпизоды войны, досужие писаки ухитряются выдавать за нечто эпическое. Впрочем, я в этом их не осуждаю…
Основные боевые действия в Европе развернулись пока на границе Италии и Австро-Венгрии. Линия обороны проходят в Альпах и по реке Изонцо, вплоть до Адриатического моря. Планы противника не стали неожиданными ни для одной из сторон, и боевые действия там, скорее всего, примут позиционный характер.
Насколько они будет вялотекущими в дальнейшем, сказать сложно, слишком много факторов могут оказать влияние на развитие событий. Территориальные претензии взаимны, притом, что Австро-Венгрия грезит Империей времён расцвета Габсбургов, а в Италии живы ещё ветераны революции 1848 года, сражавшиеся за единство страны, против реакционного владычества Габсбургов, так что эмоциональный накал на этом участке фронта обеспечен.
Ситуация в этом противостоянии интересна ещё и тем, что Италия объявила войну только Австро-Венгрии, демонстративно расшаркавшись перед Францией и Германией, объявив о своё миролюбии. И пусть за действиями итальянцев торчат британские уши, по меркам международного права макаронники действуют вполне здраво.
Я не юрист и тем паче не дипломат, но насколько мне растолковали, по итогам Австро-Итальянской войны 1848–1849 гг., значительная часть Италии осталась под властью Вены, так что выходит, война эта некоторым образом справедливая и освободительная. Даже согласно некоторым моментам международного права. Вроде как есть в мирных договорах тех лет пункты и подпункты, говорящие не в пользу Австрии.
Чем это закончится, и втянут ли британцы Италию в полноценную войну за свои интересы, судить не возьмусь. Мне лично демонстративное заверение Италии в своём благорасположении к Германии и Франции видится большой победой британской дипломатии.
Берлин оказался в сложном положении. С одной стороны, пруссакам совершенно не хочется полноценного вступления в войну Итальянского Королевства, ибо тогда придётся отвлечь часть не бесконечных ресурсов для помощи Австрии. С другой – в Вене могут обидеться… Словом, та ещё задачка – из тех, где в принципе нет верного решения.
На границе с Российской Империей австрияки ограничились бряцанием оружием, искательно поглядывая на Большого Германского Брата. Но Вильгельма вполне удовлетворяет то положение вещей, когда Россия, будучи формально союзником Великобритании, в войну всё ж таки не вступает.
Впрочем, в этом случае Вена и не настаивает, ибо территориальные её претензии к Российской Империи не настолько велики, чтобы в одиночку лезть на сонного после зимы медведя в его берлоге. Галиция и Закарпатье – не тот куш, ради которого стоит рисковать всерьёз, и есть все шансы вернуть отторгнутые[108] территории с помощью дипломатии.
Польшу…
… рассматривают как суверенную страну. В будущем. Возможно. Если поляки окажутся достойны.
Не знаю, кто подсказал эту идею Вильгельму, и надолго ли хватит Паровозика Вилли с его наполеоновскими замашками, но ход беспроигрышный. Российская интеллигенция сочувственно относится к борьбе поляков за свою независимость, а русскому мужику она и… В общем, совсем не нужна!
Поляки же воспряли духом, и на территории Германии и Австро-Венгрии формируются польские Легионы, как основа войска будущей Речи Посполитой. Соответственно, надёжность польских офицеров и поляков вообще, в глазах российского чиновника стала величиной отрицательной, и многие предлагают полякам доказывать свою лояльность Российской Империи. Доказывать предлагается по-разному, но подчас довольно-таки…
… унизительными методами! А с учётом того, что в той же Сибири потомков ссыльных поляков предостаточно, и именно они составляют значительный слой чиновничества и интеллигенции, брожение в обществе уже не назовёшь «незначительными»!
Огромный слой населения, отличающийся, по большому счёту, только католицизмом и пристрастием к в общем-то безобидным разговорам об исторической Родине, начали выдирать из тела Российской Империи. С мясом!
Вильгельм и Николай едва ли не ежедневно обмениваются телеграммами, в коих такое количество братской любви, дружбы и приязни, что от переизбытка сахара бумага начинает липнуть к рукам. Это не мешает МИДу обеих стран слать друг другу ноты, ну да таковы условности этого времени.
Вильгельма вполне устраивает каждый день промедления, дающий возможность перевести экономику на военные рельсы без лишней спешки. У Николая…
… всё сложно.
Одни говорят, что нашлись некие «Здоровые Силы», считающие всеобщую мобилизацию Злом и всячески противодействующие ей как минимум до конца посевной. Другие убеждают, что ныне в многострадальном Отечестве царит не император Николай, а хан Бардак, и нет никаких здоровых сил, а есть только грызня подле Престола, да стремление урвать своё в этой сваре.
Я склоняюсь скорее ко второй версии, поскольку имена «Здоровых Сил» называются разные, да притом за некоторые из них не поручится ни один психиатр. Обычная коллективная безответственность, неболее того.
Быть инициатором всеобщей мобилизации в условиях резкого противодействия народных масс, значит если не окончательно поставить крест на политической карьере, то как минимум – усложнить её до той крайности, когда возвращение в Большую Политику граничит с чудесами.
В итоге все киваю друг на дружку, и кто будет той фигурой, что подсунет на подпись Николаю злосчастный указ, пока неизвестно. Да и подпишет ли император его…
Не думаю, что странное это состояния продлится хоть сколько-нибудь долго. Влияние Британии при Российском Дворе в настоящее время велико просто необыкновенно. Хотя нельзя недооценивать и влияние Франции…
Пока же в стране проводят частичную мобилизацию и ведут самую оголтелую пропаганду, но получается скверно!
Русский мужик более всего хочет, чтобы его не трогали, и в настоящее время решительно не понимает, а за что же он, собственно, должен воевать?! Даже если отставить в сторону революционное брожение…
… власти попросту нечего предложить в качестве морковки! Извечная мечта о Царьграде и проливах в настоящее время стыдливо замалчивается, ибо Османская Империя внезапно стала – союзником!
Мне сложно даже представить, какие шаги предприняли для этого британцы, и как Германская дипломатия ухитрилась упустить из своих рук прикормленную страну. Но факт налицо, и турка ныне предполагается возлюбить, как ближнего своего.
Союзнические интересы мужикам тем более непонятны, ибо лично они у британцев ничего не брали, и возвращать царские долги собственной кровушкой желания не имеют.
Смотрится всё происходящее дурно срежессированным спектаклем, и от попыток анализа ситуации у меня начинаются головные боли. Так, Британия торопит Российскую Империю со вступлением в войну и выплёскивает праведный гнев через прессу, порицая лукавых союзников.
Одновременно с этим Соединённое Королевство используя в том числе условно-нейтральный статус Российской Империи, проворачивает финансовые аферы с долговыми обязательствами страны, документами на получение никогда не существовавших грузов и тому подобными вещами. Выходит так, что российское бездействие британцам выгодно ничуть не меньше, чем немедленное вступление в войну…
Я в это царство Мамоны не лезу, оставив на откуп Эсфири. По её словам, аферы не столько сложные, сколько наглые, с дипломатическим прикрытием на самом верху и большей или меньшей лояльность представителей высшей российской Власти. Не видеть такие вещи хоть сколько-нибудь компетентному чиновнику попросту невозможно, но… молчат, лишь в газетах изредка появляются заметки о ненадлежащем поведении союзника.
Если говорить коротко, то Российская Империя ещё не успела вступить в войну и растратить британские кредиты, как уже оказалась должна! Впрочем, ничего нового…
Рассматривая взаимоотношения двух стран, не могу понять, в чём Великобритания заинтересована больше – в победе, или же в развале Российской Империи? Понятно, что идеальным вариантом для бриттов была бы победа в войне с последующим развалом союзного государства, но мне кажется, они готовы потерять Россию как союзника, увидев её если не окончательно уничтоженной, то как минимум сжавшейся, как шагреневая кожа.
Политика, странная только на первый взгляд, и только человеку, привыкшему думать максимум на несколько лет вперёд. Британия готова проиграть тактически, но выиграть стратегически! Ослабленная Российская Империя открывает Соединённому Королевству всю Азию, и в том числе Туркестан. А проигрыш в колониальной войне, ситуация не самая страшная…
… да и будет ли он таким уж серьёзным?
На стороне Британии выступает Османская и Японская Империи, да и Россию нельзя окончательно сбрасывать со счетов. Даже если мобилизация сорвётся, всегда может найтись человечек, нашептавший нужные слова Паровозику Вилли или престарелому Францу-Иосифу!
Прусские или немецкие сапоги ступят на землю Российской Империи, и…
… так или иначе, Российская Империя вступит в войну, оттянув на себя часть вражеских сил. А дальше… дальше русскому мужику не нужно будет уже объяснять, в чём цели войны, и за что он воюет!
Я не тщусь надеждой, что наша авиация развалит Британию как карточный домик. Не стоит недооценивать техническое превосходство, но нельзя и переоценивать его.
Как ни крути, но в применение в Колониях единственного нашего значимого козыря, даёт огромное преимущество нам, и отсрочку – Британии. И если бы не лукавство союзников…
… всё могло быть иначе! Но сложилось так, как сложилось, и ныне у Кантонов нет вечных союзников и вечных врагов – вечны и постоянны лишь интересы государства и его граждан.
Скорее всего, Соединённое Королевство всё ж таки устоит, хотя и несколько ослабнув. Запас прочности у Британской Империи огромен, и бросая в топку кризиса свои колонии и доминионы, она наверняка выстоит, а далее будет жить надеждой вернуть и преумножить утраченное.
Что ж… пусть её! Я не горю желанием положить жизнь на алтарь мщения, и если Британии суждено быть в веках, то так тому и быть. Просто отныне – не Первой Державой!
… и я очень надеюсь, что наша авиация всё ж таки окажется достаточно весомым козырем в этой шулерской игре. Я не могу предотвратить развал Российской Империи, и не знаю, хочу ли…
Но я приложу все силы, чтобы ни Британия, ни кто бы то ни было ещё, не смогли воспользоваться кризисом в многострадальном моём Отечестве в свою пользу. Как там обернётся ситуация, Бог весть…
… но решать свою судьбу будет сам народ. Без посторонней помощи!
Война в Европе разгорается медленно, и если вынести за скобки противостояние Австро-Венгрии с Италией, ожесточения пока нет. Более всего это похоже на делёжку территории двумя стаями бродячих собак, когда псы замерли в напряжении и скалят зубы, утробно рыча.
Читать бесплатно другие книги:
