Месть без права на ошибку Соболева Лариса

Вера вздрогнула, на мгновение на ее лице появилась растерянность, потом она слегка наклонилась к Илье и зло прошипела прямо ему в лицо:

– А я тебя – нет.

Илье захотелось ее ударить. Змея. Пришла дразнить. Не боялся он ее, нет. Горе-шантажистка, с этим как-нибудь справится. А вот она ему нужна – факт. Как воздух, как сигарета, как кусок мяса, наконец. Понял одно: ему не отделаться от нее, рядом нет, но всегда с ним – так до психушки недалеко. В Москве ходил к психологу (дома не мог позволить такую роскошь, вдруг узнают). И что тот? «От любви еще не придумали терапии». Кретин. Какая там любовь! Это что-то сильнее банальной любви, это «что-то» сожрет его, если не принять мер.

– Вера, у меня нет таких денег, – тянул он время.

– Не смеши!

– С собой. Я подумаю, мы с тобой встретимся еще…

– Нет, дорогой, завтра гони деньги.

– Завтра не могу, делегация из Америки приезжает. Завтра никак, при всем желании.

– Тогда в пятницу. И никаких – «в пятницу не могу». Иначе я твою жизнь превращу в ад.

– В пятницу? Думаю, часам к девяти вечера освобожусь.

– В пятницу в десять вечера, – дала она еще час, – у входа в центральный парк. С деньгами и, как говорят, без фокусов. Вези меня обратно.

На лице Ильи играла улыбка, до пятницы он придумает, как быть.

Время подходило. Из клуба Илья отчалил по-английски, сел в машину и набирался решимости. А что тут думать? Самое простое решение: она пошла напролом – хорошо, он поступит так же.

Заглушив мотор у парка, несколько минут ждал, даже испугался, что Вера не пришла, но вдруг из темноты отделилась женская фигура. Не столько узнал, сколько почувствовал: она. Пряталась, не доверяет. Заныло внутри, отдаваясь внизу живота – с этим пора покончить раз и навсегда. Она села рядом, не закрыв дверцу авто, протянула ладонь:

– Давай.

– На, – кинул ей конверт, – здесь пятьсот баксов.

– Мне нужно две штуки. Я непонятно объяснила?

– Так вот, теперь ты слушай. Это, – указал он глазами на конверт, – плата за твои «ущербы». Не думай, что я испугался, уничтожить тебя с твоими доказательствами – раз плюнуть. Ты просто не понимаешь, девочка, с кем связалась. Знаешь, что такое психушка? Нет? Вера, детка, тебе не надо знать. А если хочешь полюбопытствовать, давай съездим туда на экскурсию. Уверяю, тебе не понравится. Крест? Разве ты не могла его украсть? Моя жена поверит мне, потому что любит меня. Поверит, поверь мне. Не отрицаю, сначала она закатит скандал, а потом окажется виноватой и будет просить прощения. Так уже было не раз. У меня есть власть и деньги. У тебя – ничего. Конечно, Вера, правда на твоей стороне, но это знаю я и Черемис, а он сделает, как скажу я. Тебя легко объявить шантажисткой-вымогательницей или сумасшедшей. Что до меня – скандальная слава и образ жертвы…

– Ты, Илюша, потрясающая сволочь, – спокойно подвела итог его речи Вера.

– Согласен. Но я также добрый и великодушный человек. Цени. Нужны деньги? Понимаю, иду навстречу: остальные предлагаю заработать.

– ?!.

– Тебе нужны деньги, а мне… ты знаешь, что нужно мне.

– Не поняла. Объясни, чего ты хочешь?

– Тебя.

Вера застыла, некоторое время смотрела на Илью ошарашенно, после паузы произнесла:

– Знаешь, это ненормальность какая-то… Ты собираешься платить за то, что я буду с тобой спать?

– Ага.

– Ну и сколько ты решил положить на мое содержание?

– Тысячу баксов в месяц.

– Не мало?

– Ха! Нормально.

– Проститутка получает больше.

– У тебя неверная информация, меньше.

– Как я тебя ненавижу. – Вера отвернулась от него.

– Привыкнешь. Так ты согласна?

– Мне надо подумать. Я дам тебе ответ…

– Нет, милая, сегодня, сейчас.

– Что, прямо здесь? – съязвила она.

Действительно, не будет же он… в машине и прямо в центре города в антисанитарных условиях, хотя этот психопат на все способен.

– Ты согласна? – не обращал внимания на ее тон Илья.

– Я думаю, – огрызнулась Вера.

– Думать некогда. Либо ты соглашаешься и получаешь раз в месяц очень хорошую сумму, либо я гарантирую тебе очень несладкую жизнь. Выбирай из двух «очень», другого не дано.

Она смотрела ему в лицо, жесткое и решительное, некрасивое лицо.

– Да или нет? – требовал ответа он, Вера кусала губы. – Говори, да или нет?

– Да! – рявкнула она и со злостью захлопнула дверцу.

Илья завел мотор, ехали быстро и молча. Вера поглядывала на него – сможет ли она подавить отвращение? Что в нем способно привлечь? Лицо – о нет. Но можно закрыть глаза. Рост. Мог бы родиться и повыше. У него красивые волосы, прямые, черные с проседью, он худой, спортивный… Передернула плечами, словно лечь предстояло с жабой.

Илья свернул под каменный свод арки и въехал в квадратный двор, окруженный со всех сторон единым строением. Первый этаж состоял из ниш, в некоторых стояли машины. В одну из свободных и въехал Илья торцом.

– Сиди здесь, – приказал он, подошел к двери и позвонил.

Вера думала: а не сбежать ли? Пока раздумывала, вернулся Илья:

– Выходи.

Они поднялись на второй этаж. С одной стороны – двери и двери, с другой – глухая стена. Их вел мужчина небольшого роста, в полумраке лица его Вера не рассмотрела. Повернули. Такой же коридор с дверьми… Около одной мужчина остановился, открыл ее ключом.

Очутились в просторной комнате, освещаемой двумя тусклыми лампами под пошлыми абажурами. В глаза бросилась большая кровать. Два кресла. Маленький столик, на нем стояла бутылка коньяка, набор рюмок. Ковер на полу, зеркало на стене, еще одно – на другой. Тяжелая штора, видимо, закрывала окно.

– Раздевайся, – приказал Илья, открывая коньяк.

– Здесь есть душ?

– Да, вон дверь. Но это потом. Пей.

Он протянул рюмку. Вера выпила. Илья налил еще, выпил и повторил:

– Раздевайся.

– Выключи свет.

– Нет, я хочу тебя видеть.

Вера повернулась к нему спиной, сняла шарфик и пиджак, бросила их на кресло. Стянула тонкий свитер. Соскользнула по ногам юбка. Она осталась в одном нижнем белье и колготках. Сзади подошел Илья, взял ее за бедра, прижал к себе. Его горячее дыхание скользило по плечам, губы касались шеи. По спине и рукам Веры пробежали мурашки, а это только начало.

Он спустил бретели бюстгальтера, нежно поглаживал ее плечи. Медленно разъединил крючки, и бюстгальтер оказался на кресле. Вытащил шпильки из пучка волос на затылке и окунулся лицом в мягкие волосы, вдыхая только Вере присущий аромат, одурманивающий и возбуждающий. Одним движением повернул ее к себе лицом и… остановился.

Маска безучастия, в глазах – холод. Ну и пусть. Он платит. Потянулся поцеловать в губы, она отвела голову назад – ей противно, и скрывать это Вера не собиралась. Привыкнет. Илья стал целовать ее шею, по очереди сжимая полные, округлые и торчащие груди. А у его Любы висят до пупка… Фу! Выбросить Любу вон из головы!. Он опустился на колени, гладил талию, живот, бедра, снял маленькие трусики, целовал тело.

«Он определенно маньяк», – думала Вера. Парадокс, но глубокое отвращение к нему уменьшалось, чего она не ожидала. Может, нежность, накопившаяся у него за многие годы и теперь выплескиваемая на нее, немного смягчила, а может, год, проведенный без ласк и любви, давал о себе знать…

Быстро вскочив на ноги, Илья повалил Веру на кровать и, осыпая лицо поцелуями, расстегивал брюки.

– Ты хоть пиджак сними, – брезгливо проговорила она.

Илья замер. Девушка мастер ломать кайф, но с ним этот номер не пройдет. Вдохнув побольше воздуха, будто собираясь с силами, он принялся стаскивать с себя одежду. Руки подрагивали, вещи поддавались не так стремительно, как хотелось, что неожиданно насмешило Веру. Он даже показался совершенно беспомощным, когда навис над ней со страдальческим лицом и торчащим выгнутым отростком между ног. Днем казнит-милует, к нему стремятся попасть толпы народа, он важно дает интервью… Хозяин жизни без страха и упрека ушел в загул, забыв о жене и детях, жаждет одного: удовлетворить похоть – презрение перекосило красивый рот Веры. Будто догадавшись, о чем она думает, Илья приказал:

– Закрой глаза.

Она послушно закрыла и тут же почувствовала тяжесть и жар его тела, силу рук, обхвативших голову, и поцелуи на своем лице, частые и крепкие. Вера морщилась.

– Нет, дорогая, так не пойдет, – услышала прерывающийся голос Ильи. – Я хочу, чтоб ты отвечала.

– Как? – спросила с сарказмом.

«Ну и змея, – подумал Илья. – Но я хочу эту змею».

– С таким же успехом можно заниматься любовью с бревном, – произнес он. – Я хочу, чтоб ты обнимала, целовала и извивалась подо мной, как это было у тебя с Сергеем.

– Ты не Сергей.

Илью больно кольнуло в грудь, но он только свел челюсти до скрежета зубов и продолжил:

– Мы договорились, будь добра, выполняй условия. Я плачу, а ты отдаешься мне. Отдаешься, а не я беру силой резиновую куклу. Обними меня, ну!

– Прости, в роли проститутки я первый раз.

Она нехотя обняла Илью, приложив сухие губы к его губам. Он сразу обхватил ее рот своими влажными, горячими и сильными губами, высасывая всю ее холодность, не давал вырваться, пока она не успокоилась и не приняла поцелуй. Остальное – дело техники. Забившись в конвульсиях, Илья еще и режиссировал:

– Отвечай мне! Отвечай!

Вера задвигала бедрами в такт с ним. Вдруг ему показалось, тело ее вздрогнуло, сжатые губы ослабли и показались блестящие зубы, глаза приоткрылись, она ойкнула. Он не сделал ей больно, знал точно, значит… У нее оргазм! Илья яростно задвигал тазом, пока не услышал тщательно скрываемый тихий стон. В этот миг все поплыло перед глазами, закружилось лицо Веры, реальность растворилась, Илья очутился в невесомости.

– Я люблю тебя, – беззвучно, одними губами прошептал он, замер и рухнул на Веру, надавив тяжестью покрытого испариной тела.

Так лежали некоторое время. Тихонько постучали. Завернувшись в простыню, Илья приоткрыл дверь, взял поднос с фруктами.

– Ты куда? – спросил Веру, когда та встала.

– В душ. Смыть грехи.

Он засмеялся, потом схватил ее за локоть и серьезно спросил:

– Ты что-то почувствовала?

– Отстань, – попыталась вырваться она.

– Нет, скажи, – не пускал Илья.

– Отвяжись!

– Ты кончила?

– Какая тебе разница? – Вера вырывалась и злилась, как кошка.

– Нет, посмотри мне в глаза и скажи: ты кончила?

– Ну, да, да, если тебе так хочется. Пусти!

Илья отпустил, Вера с силой захлопнула за собой дверь в душ.

– Какая ты красивая, когда злишься, – крикнул ей вдогонку, выпил коньячку и растянулся на кровати. Он был счастлив. Кажется, впервые в жизни.

Вера стояла под душем, не шевелясь и ругая про себя Илью: «Похотливая скотина, платит он! Возомнил себя половым гигантом. Свинья. Ненавижу…» Но! Кретин влюблен в нее. Не просто влюблен, здесь кроется ненормальная страсть, ей это на пользу, да и не так уж страшно оказалось.

Она вышла, завернутая в полотенце, прикрывавшее ее от плеч до начала ног, легла рядом с Ильей и закрыла глаза. Он рассматривал Веру, подперев голову рукой. Сколько мечтал о ней, любил лишь в воображении, теперь вот она, рядом, на одной кровати, до нее можно дотронуться, обнять, целовать. Он был несколько груб, но она тоже стерва приличная: то гадости говорит, то лежит бревном. Как ей объяснить, что у него это не блажь? Поймет ли? Ничего, он еще покажет, каким может быть чутким, ласковым и внимательным. Вера привыкнет к нему, своего Сережу-мудака и вспоминать забудет. На ее плечах и руках не успели высохнуть капли воды, Илья стал слизывать их языком.

– Где мы находимся? – поинтересовалась она.

– Это отель. Сюда можно спокойно приехать, и никто никогда не узнает, все останется в тайне.

Илья взял ее руку, касался губами каждого пальца, ладони. Опять появились силы и желание вновь испытать невесомость. Внезапно он очутился на спине от толчка. Лицо Веры находилось близко-близко, дыхание щекотало подбородок, глаза сощурились, а рука скользнула по телу вниз…

– Хочешь меня?

Спрашивает! Дальше – чудо! Вера сбросила полотенце, сорвала с Ильи простыню и, прильнув к нему всем телом, обвив ногой бедра, впилась в губы, будто вампир, чем привела в полный восторг.

Этой ночью они были как два зверя без человеческих излишеств: совесть, стыд, скромность. Илье нужен был короткий отдых, чтобы начать прелюдию снова. Она просыпалась, сначала нехотя, потом все больше распаляясь, отдавалась ему. Непредсказуемая женщина. Недавно хамила и лежала бревном, и вдруг – страсть, еще вечером смотрела с ненавистью, а сейчас… Это была сказка, пока в дверь не постучали, сообщив, что уже без пятнадцати четыре.

– Мне пора, сегодня охота, черт бы ее побрал, – сказал печально Илья.

– Вы все развлечений ищете, слуги народа? – пробормотала сонная Вера.

– Каждому свое, – улыбнулся он, обняв ее. – Не хочу с тобой расставаться.

– Оставайся.

– Не могу. Американцам обещали показать русскую охоту на кабана.

– А у нас кабаны водятся?

– Нет. Павел Сергеевич где-то раздобыл.

– И вы всем своим осиным кублом нападете на одного беззащитного кабана?

– Вера… Такая ты мне нравишься меньше. Есть охотники, а есть жертвы – так заведено, устроено природой. Часто жертва становится охотником, а охотник – жертвой, поменялись местами, и что изменилось? Ничего. Все зависит от того, кто оказался сильнее в нужный момент или хитрее. Такова жизнь на всех уровнях, будь то звери или люди. Мы же часть природы, живем по ее законам. Встретил бы я кабана в лесу один без оружия, возможно, мы поменялись бы местами и кабан охотился бы на меня.

– Не знала, что ты можешь мыслить образами.

– Не хотела знать, – уточнил Илья. – Давай одеваться.

По сонным улицам города двигалась одна-единственная машина, нарушая тишину шуршанием колес и звуком двигателя. Илья удивился, что Вера живет не там, где раньше, но спрашивать о перемене места жительства не стал.

– Ты доволен? – спросила Вера, когда он затормозил. – Гони еще пятьсот, деньги вперед.

И протянула раскрытую ладонь. Ну не стерва, а? Такую волшебную ночь грохнула в вонючую грязь денег, но договор есть договор.

– Скажи, – отдавая деньги, мялся он, – ты представляла кого-то другого, когда была со мной?

Вера сначала не могла понять, о чем он спрашивает, потом громко расхохоталась (и смеялась эта ведьма красиво):

– Бедный. Спишь с женой, а думаешь о других?

– Никогда не упоминай о моей жене, – гневно бросил он.

– Как скажешь, – смеялась Вера. – Но успокойся, я ни о ком не думала. Сексом занималась конкретно с тобой, отрабатывала честно.

Илья вздохнул. Вера будет его терзать и веревки вить, а сделать он ничего не сможет, все примет, лишь бы рядом была.

– Месяц за мной, – только и сказал.

– Кстати, ты не можешь сегодня помочь мне перевезти вещи? Или пусть кто-нибудь из твоих прихлебателей поможет.

Ага, будет он знакомить ее с другими мужиками.

– Верочка, сегодня никак. Наверняка до ночи буду на охоте, это мероприятие занимает много времени. Да и кого я сейчас найду? (Она хотела уйти, пожав плечами.) Могу предложить вариант. У меня есть машина… о ней почти никто не знает. Возьмешь? Ты же умеешь водить.

– Да. У меня и права есть. Сергею нравилось, когда я сидела за рулем, он и заставил меня сдать на права. (Опять Сергей!)

– Вот и отлично.

– А документы? – Ей нельзя отказать в практичности.

– Документы и ключи заберешь по этому адресу (Илья написал на листке, отдал ей), я позвоню туда. Доверенность получишь в понедельник вечером. До понедельника поменьше катайся. Во сколько, примерно, возьмешь машину?

– Ну, часов в девять-десять утра… Хочу выспаться.

– С девяти тебя будут ждать.

От удивления и радости Вера кинулась Илье на шею:

– Илья, я тебя почти люблю. За аренду машины обязуюсь любовью заниматься с тобой неделю бесплатно. В следующем месяце.

И поцеловала в губы. «Кошмар, а не женщина, – думал он, обнимая ее. – Она погубит меня».

– Вера! Встретимся в воскресенье в два. В том же номере, в 23-м.

– Счастливой охоты, – помахала она.

Машина скрылась за поворотом. «Готов», – злорадно подумала Вера, стоя посреди двора, окруженного высотками. Двор выглядел уныло под нависшей над ним тупой архитектурой, где человек ощущает себя не только букашкой рядом с угрюмыми стенами, но и никчемностью. Глядя в совершенно черное небо, Вера медленно побрела к сломанным качелям на детской площадке. Села на железный выступ. Кое-где в окнах загорался свет, люди начинали готовиться к долгому бессмысленному дню. Сквозь дым сигареты Вера видела свое прошлое, настоящее, будущее. И во всех временных пролетах возникал Илья, не последний человек в ее жизни.

– Ну, Илюша, ты попался, – вслух сказала.

О каком сне может идти речь, когда так хорошо?! Появилось море энергии, он был способен на любую мальчишескую выходку. Например, разбить окно в первом попавшемся доме и хохотать над испугом и злостью хозяев. Или горланить пошлые песни на центральной площади под гитару (не держал ее лет двадцать). Хотелось побеситься, совершить безрассудство. Сегодня ему не сорок два года, а восемнадцать! Сколько раз он занимался с Верой любовью? Не считал. Много раз! Невозможно, но факт! Он уж думал, импотенция не за горами, к сексу тянуло все реже. И вдруг восторг! Мог ведь так и умереть, не испытав удивительных ощущений. Потрясающая женщина! Но что произошло, почему она резко переменилась? Илья припоминал подробности свидания, когда дошел до того, как Вера пыталась скрыть оргазм, понял: «Я удовлетворяю ее. Ей хорошо со мной в сексуальном плане. Ну, я и дал!»

Только подъезжая к дому, задумался: что сейчас скажет Любаше? Дверь открывал тихонько своим ключом, чтоб не разбудить. В квартире принялся рыскать по шкафам… Шлеп, шлеп, шлеп… Не спит. Идет.

В дверях появилась сонная Люба с блестящим от крема (или от собственного жира) лицом и в белой ночной сорочке до пят. Не женщина вошла, а танк въехал, в дверной проем скоро не войдет.

– Где ты был?! (Началось!)

– Любаша, – сразу перешел в наступление Илья, не давая времени себе подумать, а жене опомниться, – я тороплюсь. Прости, родная, но один американец так перепил… Промучились с ним всю ночь. Я вымотался… Где мои джинсы?

– В антресоли… – с недоумением ответила она, глядя на невинную физию мужа.

– Часа два поспал у него в номере, думали, подохнет любитель выпить по-русски. Смех! А кроссовки где? (Люба ушла за кроссовками.) «Скорую» вызывали. А если б концы отдал? Возьми костюм. Там пятно на рукаве, на правом, кажется…

– Позвонить ты не мог?

– В голову не пришло. Представь, алкогольное отравление! Ты хоть представляешь, что это такое? Равносильно грибами отравиться. Какие там звонки!

Илья переодевался и врал так искренно, так честно, что у Любы ни на одно мгновение не возникло и тени подозрения.

– А куда ты сейчас собираешься? – опомнилась она.

– На охоту. Павел Сергеевич кабана раздобыл. Покажем оставшимся в живых гостям русскую охоту.

– Ты уже сутками находишься в рабстве у Тулина. Можно подумать, ты обязан ему…

– Обязан, – мягко перебил Илья. – Продвижением по службе. Терпи. Когда-нибудь я займу его место. Если выдержу конкуренцию, слишком много охотников получить кресло. Дай телефон.

Люба ушла за телефоном, переваливаясь. Илья на минуту перестал собираться, глядя ей в спину. Как же с ней в постель-то теперь ложиться? После гибкого тела Веры и бешеной страсти на жену смотреть нет желания, не то что прикасаться. Теперь только предварительно напившись можно с ней сексом заниматься, но до этого еще далеко, месяц-другой потерпит. В данный момент лучше не омрачать замечательно проведенную ночь мыслями о Любаше.

Она принесла трубку, Илья позвонил Симичу и Черемису. Ох, не любила их Люба! Один – шут гороховый с безумным выражением лица, особенно когда выпьет, другой – неприятный тип с внешностью уголовника. Один рот не закрывает, другой молчаливый и угрюмый. Оба заедут за мужем и отправятся за Сергеем. Сергей тоже не нравился ей: высокомерный. Если б Илюша не занимался этой работой… Сутками его не видит. Ни о детях, ни о ней не заботится, в гости вместе не хочет ходить, даже когда свободен. «Я устал», – его коронная фраза. Все суетится, тщеславный человек.

– Ты простила? – спросил Илья.

– Простила, – отмахнулась Люба. – Есть хочешь?

– Конечно! – воскликнул он, и это была единственная правда, сказанная жене. – Только один бутерброд сделай. Некогда. Пока приедут, успею съесть.

Он порхал из кухни в коридор и обратно с небывалой энергией и бодростью. Люба удивленно хлопала глазами, сооружая многослойную башню из хлеба, масла, мяса и сыра. Таким она обожала своего Илюшу, любовалась им, когда тот набросился на бутерброд. Он жевал торопливо, запивал соком, попутно рассказывал о гостях, остроумно подмечая смешные детали. Люба смеялась.

– Машина! – сообщил Илья, доедая остатки бутерброда, схватил ружье.

– Илюша, подожди, – услышал, переступая порог дома.

Люба подошла к нему вплотную, положила полные руки на плечи, глядя с любовью в еще жующую физиономию, нежно прошептала:

– Я люблю тебя, Илюша.

Чуть не подавился. Со скоростью света перед ним пролетела ночь с Верой. А конкретно сейчас стояла, обнимая его, очень толстая, некрасивая, совсем чужая женщина, мать его детей, которые тоже были чужими… Жалость… Илья погладил ее по щеке, поцеловал в лоб и вылетел на улицу.

За рулем сидел Олег, сзади, слившись с сиденьем, полулежал Черемис. Илья, взявшись за дверцу машины, поднял глаза на собственные окна. Свет в кухне горел, в окне вырисовывалась круглая фигура… «Любаша, – обратился он мысленно к жене, – если ты меня любишь, сделай доброе дело, умри, пожалуйста!» И захлопнул дверцу.

4. Куда ушел охотник?

Не открывая глаз, Сергей шарил рукой по столу, нашел звонившую мобилу и поднес к уху.

– Спишь? – Это был Олег, помощник отца.

– Нет уже, – раздраженно ответил Сергей.

– Ну, не злись. Мы через полчаса будем у тебя.

– Зачем?!

– Ты что, забыл? Охота! Мы едем за тобой. (Господи боже, сколько идиотского восторга.)

Гудки сверлили виски. Минуту Сергей держал трубку перед собой, пытаясь сосредоточиться, потом в нее громко сказал с обреченностью:

– Олежек, чтоб ты сдох!

Охота, пропади она пропадом! На кабана, чтоб он убежал. Страшно не хотелось вставать. На часах светилась цифра: пять утра! Е!!! Окончательно проснулся от нахлынувшей злости. Почему его всегда заставляют делать то, чего он не хочет делать? Почему преподносится в виде блага для него? Нравится корчить из себя охотников – пожалуйста. Обожаете милитаристов иностранных – лижите им зад сами вдоль и поперек, кто мешает?

Чем больше заводился, тем быстрее просыпался. Умылся.

Джинсы, кроссовки, куртка. Лишнего не брать. Все необходимое есть в охотничьей усадьбе. Вообще-то, не собирается он бродить «по прериям» на ветру и с тяжеленным ружьем, выспится где-нибудь.

– Да где же это чертово ружье?

Забыл на прошлой охоте? Теперь отец включит «пилораму». Когда-то хотел свое ружье (старое, настоящее охотничье с инкрустацией на прикладе) повесить на стену. Но тогда надо было приобрести полный набор: пистолеты, саблю, шашку, парочку кинжалов и ковер ручной работы. Ковры терпеть не мог, да и гоняться за раритетами нет ни времени, ни желания.

А ружья не нашел. Точно: забыл на охоте. Никто не возьмет, конечно, но надо быть внимательней. Пить надо бросить! Эх, кабы бросить мысль, что надо бросить пить, может, результат будет лучше. На кухне увидел водку, пепельницу с окурками, вспомнил о Лоре… Защемило под ложечкой. Нервы.

– Сначала в клуб заедем за харчем. Ну что, снял-таки вчера переводчицу? Молоток! Я думаю, уху сварить надо тройную, а? – трещал Олег без пауз. – Кстати, Серега, как ее зовут? Смотрю, ты ее и так и сяк… вдруг – нету. Да, Сергей, водку брать? Или только коньяк? Забыл у Павла Сергеевича спросить… Во нажрались вчера гости. Один по-русски, не Файтонс, другой, в очках, с вот таким шнобелем… Забыл. Так он спрашивает: как пить по-русски? Я ему полбокала водяры – раз. Пей, говорю. А он уже прилично назюзюкался. Глоток сделал и назад. Я ему: нет, дорогой, пей до победы. Выпил – и глаза на лоб, закуску шарит руками. Объясняю, что у нас после первой не закусывают, это каждый ребенок знает. Понял с трудом, переводчицы-то нет, Сергей увел. Потом мне еле разъяснил, мол, не первую пьет. Я ему: по-русски же первая. Ха-ха-ха! И вдруг в кресло упал, спит. Мы с Терновым еле до номера дотащили его. Вот. Сам такое слышал как анекдот, и сам теперь главным лицом был…

Ему стукнуло тридцать, но он уже сделал карьеру: на побегушках у отца Сергея и его замов. Почему отец окружил себя странными типами? Илья – сам себе на уме, затаился на заднем сиденье с Черемисом – два тарантула. Олежек корчит из себя придурка, именно корчит. Тернов Игорь – с лицом чистым от интеллекта. А Родион? Тупой, заносчивый, два слова не связывает. Да всех, кого ни перечисли, можно в тюрьму сдавать без зазрения совести. А отец… Странно. Не понимал его Сергей.

Илья на заднем сиденье прикрыл глаза и находился в воспоминаниях. Ух, как хотелось, чтоб узнал Сергей! Вот бы бесился! Когда у них с Верой произошел разрыв, Сережа превратился в вечно пьяную свинью. Ему вряд ли все равно, с кем она встречается. Услышав рассказ Олега о перепившем американце, подумал, хорошая же у него интуиция, ведь жене врал слово в слово, а вышло, что говорил правду. Получается, он честный человек.

– Так как ее зовут? А, Сергей? – продолжал Олег. – Надоест, я за ней приударю, идет?

– Олег, я еще не проснулся, а у тебя столько вопросов… Мозги не успевают, – лениво промямлил Сергей.

– Ха-ха, перепил вчера?

– Вчера – нет.

Сергей редко выходил из состояния апатии, сейчас к ней примешалась еще и тревога. Тревога… Новое самочувствие, незнакомое, необъяснимое. А если позвонить и сообщить о Лоре? Его отвлек Олег, рот которого не закрывался, теперь тема – охота. Неужели правда любит охотиться? Или хозяевам угождать? А что больше? Дома жена слоняется, сопливый ребятенок пищит, дожидаясь папочку, а папочка по охотам, баням и бабам шатается, находясь в услужении начальства 24 часа. В перерывах делает вид, что работает, а главное, веселит всех. Плебей-плейбой. Сергей открыл окно автомобиля и сплюнул.

– Ребята, – раздался утомленный голос Ильи, – если жена поинтересуется о сегодняшней ночи, скажите, что я с пьяным американцем был.

– Нет проблем, Илья Николаевич, – пообещал Олег. – А где вы были?

– Так тебе и скажи! – улыбнулся хорошо отрепетированной самодовольной улыбкой Илья.

– Не-не, так не пойдет, – не унимался Олег. – У вас кто-то появился, женщина, да? Мы должны оценить.

Работая под простачка, Олег всегда стремился стать на одну ногу с руководством. Кроме Павла Сергеевича, его он побаивался. Илья усмехнулся:

– Кто сказал, что это женщина? Я в преферанс играл.

– Знаем этот преферанс! – рассмеялся Олег. – Она хоть красивая?

– Очень.

– Когда покажете, Илья Николаевич?

– Никогда. А то отобьешь, – отшутился тот.

Он приподнялся посмотреть в зеркало над лобовым стеклом, как реагирует Сергей. Никак. А зря. Илья абсолютно был уверен в молчании коллег, Люба не узнает, в их кругу не принято строить козни на любовных интрижках. Более того, тщательно покрывались увлечения от жен и мужей, так как почти у каждого рыльце в пушку. Таким образом проявлялась солидарность, несмотря даже на антагонизмы. Конечно, бывали случаи доносов, когда хотели сильно нагадить, но за доносами следовала безжалостная кара.

Около клуба Сергей мрачно наблюдал, как забрасываются в багажник картонные коробки со всякой снедью. Армию можно накормить.

Страницы: «« 1234567 »»

Читать бесплатно другие книги:

По воле могучего бога Волоса зачарованный кречет выбрал из нашего мира пятерых прямых наследников вс...
Роман Стефана Цвейга (1881–1942) «Нетерпение сердца» – пронзительная история о неразделенной любви.Н...
Перед вами очередная, семнадцатая книга из серии «Откровения Ангелов-Хранителей».В этой книге будут ...
Друзья, за многими фразами, настроями и молитвами часто спрятан сакральный смысл послания каждому из...
Маленькие дети во многом похожи на… пещерных людей. Это ключевая идея из книги доктора Харви Карпа, ...
В четырнадцать – ты уже не ребёнок. Понимаешь больше, людей знаешь лучше, природу чувствуешь тоньше....