За зашторенными окнами Ронина Елена

– И как?

– Собственно, как мы и обсуждали. Повозились, конечно, но в целом все хорошо. У вас что?

– Две холецистоктомии. Плановые. Ничего интересного. – Влад критически посмотрел на обед Катерины. – Салат тебе взять?

– Супа достаточно. Давай, выкладывай, что там у тебя стряслось? И, вообще, я не понимаю, чего ради ты поперся в гости середь недели? Выходных тебе нет?

– Это у твоей дорогой подружки выходных нет!

– Ну, во-первых, это подружек у меня нет. Есть хорошие приятельницы. Лиза – она среди лучших.

– То есть сразу отрекаешься?

– При чем здесь это? – Катерина строго посмотрела на Влада. – Просто мы познакомились-то всего три года назад. И встречаемся раз в пару месяцев – в благоприятном случае. Ты хлеб весь съел? Что-то я проголодалась.

– Слушай, мать, я заметил: ты после операции трескаешь в три горла. И не поправляешься, и в зал спортивный не ходишь. Как тебе удается?

– Конституция. Не завидуй. – Катерина нашла глазами буфетчицу Люсю. – Люся, а хлебушка еще можно?

Люся довольно кивнула головой. Странное дело: почему все работники общепита получают такую радость от возможности накормить? Веселая Люся с задорными ямочками на щеках довольно вытерла руки о фартук.

– Несу, Екатерина Павловна. Вам беленького или черного? Давайте и того, и того нарежу. Свежий!

– Давай, Люсь. Неси и того, и того. Если что, Влад доест.

– Нет, ты только представь. Тащился в Медведково после работы, через все пробки. Как порядочный, купил вино, конфеты.

– А цветы?

– Цветы, Катерина, нынче дороги.

Женщина про себя отметила: как всегда, купил только то, что сам мог съесть и выпить. Да, щедростью Влад никогда не отличался. Ведь говорила Лизе, говорила! Это тебе не Заяц, широкая душа. Если в складчину какую закуску к празднику покупали, все до последнего выгребал из карманов. Влад же – нет. Дождется, пока другие скинутся, и начинает:

– Ребята, сколько не хватает?

Друзья подшучивали над этой его странной чертой, но всерьез не обижались. Хирургом Влад был хорошим, а профессиональные качества здесь ценились.

– Девушкам положено покупать цветы, Влад.

– Так я ж ее вкусов не знал! Куплю розы, а вдруг она их терпеть не может? И только ландыши признает. Катерина, не цепляйся, лучше дальше вникай. Ну вот, в общем, ехал я почти два часа, через все пробки.

– Это я уже слышала, – перебила Мельникова.

– Ну и что, это важно! – обиженно проговорил Влад. – Машину потом припарковать не мог. С трудом втиснулся, с трудом!

Влад вздохнул: понимания со стороны коллеги не наблюдалось. Катерина упорно смотрела в тарелку, доедая борщ.

– Ничего не могу сказать, подруга твоя подготовилась. И селедочка под шубой, и винегрет. И жаркое. Ну, сели, поели, выпили. Она еще одну бутылку достала.

– То есть твою бутылку выпили?

– Так чего там пить-то? Под хорошую закуску. – Влад аж заерзал на стуле. – И чувствую я: вкусы у нас не совпадают, а времени уже двенадцать.

– А как ты почувствовал?

– Так вот как к десерту перешли, так сразу и почувствовал. «Давайте, – говорит, – Влад, я вам фотоальбомы покажу». Ты представляешь? Со всякими там ее праздниками. Из насыщенной банковской жизни. Это, говорит, наш президент, это его зам. Как думаешь, мне интересны чужие фотографии?

– Откуда я знаю? – пожала плечами женщина.

– Все ты знаешь! Они никому не интересны, – Влад сверкнул глазами. – Часа полтора смотрим и смотрим, смотрим и смотрим. А потом она и говорит: «Я думаю, вам пора домой». Ты представляешь?!

Мужчина чуть не сбросил тарелку со стола от возмущения.

– А ты что?

– Я отвечаю: «Девушка, я, между прочим, выпил. Куда ж мне в таком виде?! Неужели у вас не найдется уголка для ненавязчивого джентльмена? Моего присутствия вы даже не заметите. Точка ру».

– Ну ты, Влад, дурак, – покачала головой Катерина.

Влад был шокирован:

– Это к чему?

– К чему? К тому! – Женщина выразительно посмотрела на товарища и придвинула к себе тарелку со вторым, но Влад отказывался понимать ее намеки, поэтому пришлось добавить: – Она тебя зачем позвала?

– Вот и я думаю, зачем?! Не альбомы же смотреть!

– Вести себя надо было прилично. Девушка все тебе приготовила, стол накрыла, бутылку поставила! А ты ей – я тут с краю, к вам не прикоснусь.

– Не передергивай, такого я не говорил! Если б она мне какой диванчик предоставила, там бы по ходу увидели, куда кривая вывезет.

– Видать, она сразу поняла: никуда не вывезет. Вот и предложила тебе ехать восвояси.

– Нет, ну в какой форме! Можно же было все свести к шутке. А она: «Нет у меня тут лишних спальных мешков, придется тебе ехать домой». Мешок какой-то спальный? К чему? Я что, похож на туриста?

– Ты похож на эгоиста. Пришел, все сожрал и даже не попытался девушке показать, что она тебе понравилась.

Влад задумался.

– Вообще-то, ты права – не в моем она вкусе. Не люблю я таких крыс канцелярских. Вот знаешь, есть мужики такие – «манагеры», в костюмчиках узеньких бегают, Дэниела Крейга из себя изображают.

Катерина аж поперхнулась.

– Это кто?

– Вот деревня, мы ж тебя в кино водили. Джеймс Бонд последний.

– А, да, точно! Я тоже их не люблю.

– Ну вот, но если тетка такая, то это еще противнее. Все у нее расписано, все размечено. Билеты на самолеты на полгода вперед куплены. Не баба, а мотороллер. – Влад победно кивнул в подтверждение своего вывода.

– Так и у меня все расписано, я тебе тоже, что ли, мотороллер?

– Ты, Катерин, не мотороллер. Ты – друг.

– Успокоил, – сказала Катерина. Но в душе осталось какое-то тревожное чувство.

Тут у Влада заработал виброзвонок.

– Из отделения. – Он включил телефон. – Да? Бегу! Заяц? Да не верещи ты! Найду я Зайца. Сам найду! Будем через две минуты. Операционная свободна? Ну и чего голосить – готовьте операционную. Все. Точка ру.

– Что там?

– Подозрение на аппендицит. Побегу. – Влад огляделся.

– Зайца знаешь, где искать?

– Да знаю. И как у мужика на все сил хватает? Заплатишь?

– Да беги уже!

Нет, Влад неисправим. И зачем она их с Лизой знакомила? Да-а. Точка ру.

12

Катя решила не торопиться и спокойно допить чай: время в запасе у нее еще было.

– Я вам сегодня черного заварю, Екатерина Павловна. Вам, как всегда, с лимончиком?

– А зеленого нет?

– А зеленый есть! Только говорю вам, у меня черный сегодня дюже хороший. Цейлонский! – Люся обиженно встала рядом.

– Значит, давай цейлонский, – устало улыбнулась женщина. Люся кивнула и пошла в сторону кухни. Через две минуты перед Катей стоял маленький заварной чайничек, чашечка и блюдце со свежим нарезанным лимоном.

– Пожалте, Екатерина Павловна. Ничем не хуже, чем ваш зеленый. Уж чай так чай.

Катерина уже привыкла к этому официальному «Екатерина Павловна». Так ее называли больные и младший медперсонал. Для остальных же она с приходом в клинику стала Катериной. Ей не нравилось это имя, и сначала она даже не откликалась на него. Но Катюша уже здесь работала – молоденькая длинноногая сестричка. Уволилась ровно через месяц. А имя «Катерина» прилипло к новенькой намертво. Ну, что поделаешь – значит, Катерина. Ей, вообще, ко многому пришлось привыкать. Например, почему сейчас ей нужно разбираться в чужих жизнях? Ведь она не психолог, она гинеколог! А ситуации жизненные ей работа подкидывает каждый день. И приходится их решать.

Вот вчера девчонка пришла семнадцатилетняя. Ворвалась в кабинет без вызова, захлопнула за собой дверь.

– В общем, так! – начала она без всякого «здрасьте». – Там сзади моя мамаша несется. Так и знайте, я аборт делать не буду! Потрудитесь объяснить ей, что это вредно для моего здоровья.

Девица навалилась на дверь, чтобы снаружи ее никто не мог открыть. Катерина вышла из-за стола.

– Во-первых, здравствуй, во-вторых, не ломай дверь. Если ты не хочешь, то никто не войдет. Дверь, в конце концов, я могу просто запереть. Садись и объясняй, что случилось.

– Только вы сначала заприте дверь.

Катя кивнула. Она уже знала: бывают такие ситуации, когда действительно нужно поговорить наедине. Это необходимо не только для самой пациентки, но и для врача. Доктору нужно вникнуть, разобраться и подумать. И принять решение. Или дать обоснованный совет. Иногда это одно и то же.

Что греха таить: часто врач подталкивает пациента к принятию того единственного и правильного решения. Не всегда человек в состоянии стресса может понять, что для него лучше. Доктор на то и существует – успокоить, объяснить, направить мысли в правильное русло.

Мельникова подошла к двери, повернула ключ, и только после этого девушка решительным шагом направилась к столу. Щуплая, небольшого роста, в длинной вытянутой кофте, лосинах, высоких сапогах-ботфортах, сумка через плечо, как у почтальона. Ничем не выделяющаяся внешность. Как сейчас обезличила себя молодежь… Хотя ведь и Катерина одевается обезличенно. Только немного в другом стиле. А так – тоже вечные джинсы, свитера, куртки, ботинки.

И все же ей, как врачу, нужно девушку сразу оценить. В том числе ее материальный достаток, ведь речь идет о возможном ребенке. Плюс – и это главное, – насколько девушка здорова.

Ну что ж – немного бледновата, но не видно признаков ни наркозависимости, ни какой-то психической болезни. Роскошные рыжие волосы затянуты в хвост, нет ни пирсинга, ни татуировок, практически не накрашена. Вещи на девушке дорогие – это заметно – и, можно сказать, подобраны со вкусом.

Катерина села за стол и быстро начала записывать.

– Как зовут, сколько лет?

– Игнатова Вера. Вера Игоревна, 17 лет.

– Хорошо. Я так поняла, ты только что из нашей поликлиники, правильно?

– Да. – Девушка кивнула, она постепенно начала успокаиваться. Такие простые вопросы всегда отвлекают, заставляют пациентку прийти в себя, отвлечься от проблем.

Катерина повернулась к компьютеру, зашла в больничную сеть.

– У какого доктора была?

– Какая-то у нее фамилия – не то Жукова, не то Мухина. Что-то из животного мира. Не помню я. Но точно на сушеную черепаху похожа.

– Понятно. Воробей Нина Михайловна.

– Точно, Воробей! – Девушка искренне обрадовалась. – Я же говорила, что-то природное.

Да, вот и Катя эту самую Воробей про себя «Тортилой» зовет. А между прочим, Нина Михайловна не носит очков. Тортила в ней внутри сидит. Ну надо же!

Мельникова нашла в компьютере прием у доктора Воробей. Все правильно: Игнатова Вера, беременность – десять недель. Показание – записаться на прием к Мельниковой, срочно, на аборт. Ага! Вот Воробей дает! Катя повернулась на крутящемся стуле к девушке и отложила ручку.

– Ну что, давай теперь просто поговорим. Рассказывай, что ты про все это думаешь. И почему доктор Воробей сразу выписывает направление на аборт, и при чем тут твоя мама?

Девушка уже поняла, что Катерина ей не враг, ей можно довериться и наконец-то выложить все, как на духу. Сняла свой огромный баул с плеча – он рухнул на пол, пригладила хвост, откашлялась и… расплакалась. То есть, наверное, она хотела что-то рассказать, но столько времени сплошного напряжения и войны с родными сделали свое дело.

– Я ведь хотела как лучше. Думала, вот пойдем сейчас вместе к врачу. Сама матери не могла про такое рассказать. Вот пусть расскажет доктор. Ведь я могла вообще не говорить!

– А как объяснила маме, зачем сюда идете?

– Сказала, что чувствую себя плохо, боли, все такое. Попросила, чтобы она со мной пошла. Она обрадовалась. Конечно, говорит. Вот привезла меня на машине. Понимаете, у нас с ней что-то все вкривь да вкось: и друзья у меня не те, и музыку слушаю не ту. В общем, в последнее время живу в своей комнате за закрытой дверью.

«Понимаю, – подумала Катерина. – И у меня это было, и до сих пор так».

Девушка пыталась наладить отношения с матерью, рассказала ей в свое время про Дим Димыча. Что получила в ответ? Истерику. «Дура! Зачем я тебя только рожала?!»

«Очень хорошо тебя, девочка, понимаю».

Но вслух произнесла:

– А отец ребенка? Он в курсе?

– Да, еще одна тема для ругани. Он рок-музыкант, старше меня на пять лет. В клубе познакомились. Я пыталась его родунам представить. Заставила побриться ради такого случая, серьгу из ушей вынуть. И что? Они сразу: «А что вы играете?» Он им по простоте душевной диск подарил. Родители послушали и говорят: «Ты, Верочка, больше этого мальчика не приводи, это нехороший мальчик».

– А на твой взгляд, мальчик хороший?

– Не хуже других, – с вызовом ответила девушка.

– Вера, согласись, это не повод рожать ребенка, – Катерина говорила как можно мягче.

– То есть вы тоже говорите про аборт?

– Нет, ни в коем случае. Сразу скажу, я – против. Это самый крайний вариант. Но только нужно рассчитать силы, понимаешь? Твои и твоих родителей. Да, да! – Мельникова жестом остановила попытавшуюся вставить слово Веру. – Как жить, на что жить, где жить? И, конечно, ребенок должен расти в полной семье: он не виноват. В его жизни должны быть и мама, и папа. И дедушки, и бабушки. Пусть он будет счастлив с рождения, ведь правда? – Катерина помолчала. – Вера, ты сейчас принимаешь самое важное решение в жизни. Не принимай его сама, раздели эту ответственность. Сама ты ребенка не воспитаешь, поэтому решение должно быть взвешенным, и все должны быть не против. Ведь время беременности – это же счастливое время. Когда тебя поддерживает семья, боится за тебя, переживает. Не лишай себя этого тоже. Ходить беременной в одиночестве, знаешь, несладко. Это сейчас кажется – все выдюжишь. А когда живот станет расти, да токсикоз замучает, да повернуться лишний раз не повернешься.

Вера, скрючившись, сидела на стуле. Весь пыл куда-то делся. Маленькая, жалкая, аж сердце у Катерины защемило.

В этот момент в дверь тихо постучали. Катерина тронула девочку за плечо:

– Открываю?

Та тихо кивнула.

За дверью стояла молодая красивая женщина, очень похожая на Веру. Вот бывает такое поразительное сходство, когда не спутаешь, что перед вами мать и дочь. Тоже с ярко-рыжей копной волос, небольшого роста, спортивная фигура. Было заметно, что женщина плакала – нос распух, глаза красные. Но, видимо, уже сходила в туалет, умылась, пришла в себя. Она подошла к дочери:

– Верочка, пошли домой.

Девочка смотрела на мать глазами, полными слез, ничего не понимая.

– Пойдем, и ничего не бойся. Все будет хорошо. Мы с папой поддержим любое твое решение. Ну, значит, у твоего сына дед с бабкой будут молодые. Разве это плохо?

Вера быстро подошла к матери, обхватила тонкими руками за шею и спрятала голову в ее роскошных волосах.

В кабинете плакали три женщины. Вера, ее мама и Катерина за компанию.

13

– Нас дождитесь! – В лифт к Катерине, громко топая и задыхаясь, бежали два хирурга. Катя быстро нажала на кнопку «остановка дверей».

– Уф, чуть без нас не уехала!

– И что бы случилось? – Женщина пожала плечами. – Пешком бы дошли, вы ж людей от ожирения спасаете! А сами что?

– Людей мы спасаем, а себя бережем! – Достаточно полный Антонов подмигнул Катерине. – Сама знаешь, все кардинальное человеку во вред.

– Больным своим так же говоришь? – Мельникова, прищурясь, скрестила руки на груди.

Два молодца дружно заржали. Вот что интересно – Главный поощряет молодежь. В клинике работают в основном сорокалетние доктора. Вот и Смоляков с Антоновым, считай, пацанье. Смолякову – сорок пять, это Катерина точно знала: недавно отмечали его юбилей. Антонову – чуть за тридцать. Поэтому пошутить, разыграть коллег здесь принято, и те почти не обижаются. Чувство юмора пока осталось – не все еще пациенты из врачей вытащили!

– Ты чего, с нас же план спрашивают! А потом, действительно есть люди, кому показано, называются «тучные». И не смотри на меня так! Я – полный. – Антонов назидательно взглянул на Катю.

– Слушайте, – подхватила она, – мне нужны какие-нибудь ваши рекламки в кабинет, а то, знаете, иногда такие пациентки приходят, которым и впрямь не мешало бы. Как ты говоришь, «тучные».

– Так заходи прямо сейчас. Андрей, покажешь Катерине наши листовки, а то мне еще нужно отзвониться по важному делу. – И, несмотря на полноту, Антонов легко побежал с телефонной трубкой в конец коридора.

Смоляков и Антонов занимались в клинике проблемой снижения веса, их отделение работало более чем успешно. В коридоре рядом с кабинетом Андрея уже дожидались своей очереди несколько толстяков. Смоляков кивнул всем доброжелательно:

– Через пять минут начну прием, не волнуйтесь.

Врач закрыл за собой дверь. Катерине сразу бросился в глаза идеальный порядок. Ей даже стыдно стало за то, что творится у нее на письменном столе. Вроде Катя и человек организованный, и лишние бумаги выкидывает своевременно – но у Смолякова царила прямо-таки стерильность. И еще – никаких милых сердцу мелочей. У каждого доктора обязательно найдешь или фотографии, или мишку плюшевого. Часто это – подарки детей, семейные коллажи. Некоторые доктора обожают фотографироваться с пациентами, особенно если те – личности медийные. Или еще того лучше: вывешивать все свои дипломы и грамоты. Здесь же – ничего. Катя усмехнулась про себя: «Как в больнице», – и села в кресло рядом со столом.

– Хирургию этим рекомендовать станешь? – начала она разговор.

– Которые в коридоре? – Мужчина кивнул на дверь. – Ну, тому, который за сто пятьдесят килограммов перевалил, – однозначно. Ему баллончик не поможет. Сама видела: одышка, потеет. Думаю, здесь уже целый букет – и сердце, и диабет.

– Андрей, операция же тяжелая, а с диабетом как?

– Так уходит диабет, в том-то и дело! Такие интересные показатели, удивительно. Только тут не все от лечения зависит – многое от самого человека. Я не бог, операцию-то проведу. Но потом же диета строжайшая! Все-таки БПШ – билиопанкреатическое шунтирование – вещь серьезная. Считай, человек лишается части желудка, организм должен с этой ситуацией справиться, и если ему не помочь, то угроза жизни реальна. Да что тебе объяснять, сама – врач. Мы все немножко психологи, и я предварительно с людьми беседую, смотрю, готовы ли они к такой операции.

– И с иностранцами?

– Нет, к этим что присматриваться? С ними все ясно – за бугром такая операция, знаешь, сколько стоит? Тридцать-пятьдесят тысяч косых! А у нас на все про все – пятерка. У них же в голове все просчитано, они знают, зачем едут. И потом, они организованны: приняли решение, заплатили и будут соблюдать все рекомендации. Денег на ветер не выбросят. Вот наши – другое дело. Тут и заплатят, еще и осложнение какое подхватят – вытянем практически с того света. Смотришь, а они через год-два опять за старое. И опять в очереди сидят. Эх! Кстати, ты заметила? Там же один – пациент, а другой – родственник. Толстые оба, оперируем одного. Ну, а результат? Потом тот, кто родственник, опять нашего пациента подкармливать начнет. И понеслась душа в рай.

– Так что ж ты обоим операцию не предлагаешь?

– Шустрая! А ухаживать кто будет? Сложно все.

Андрей помолчал. Катя заметила на себе его внимательный взгляд. Чего это он? Прикидывает соотношение ее веса к росту? Ох уж эти взгляды врачей… Катя и сама при встрече с любой женщиной невольно смотрела на состояние кожи, белков глаз, искала симптомы гинекологических заболеваний. И невозможно от этого отделаться. Наверное, так во всех профессиях. Недавно Катя разговорилась на дне рождения у дальнего родственника с его папой-дирижером.

– Дядь Саш, а вы когда в зале музыку слушаете, вы ее слышите в целом или раскладываете на инструменты?

– Это, Катька, наша беда. Раскладываю, конечно, просто так слушать не могу. А уж если фальшивить начинают – хоть из зала выбегай.

Но в других профессиях все-таки не так. Врачи – народ особый, и взгляд у них не просто оценивающий, а с точки зрения здоровья оценивающий. Да нет, вроде ожирением Катя не страдает. Тогда почему он так смотрит?

Смоляков тряхнул головой.

– Извини, Катерин, так что ты хотела спросить?

– А про баллончик расскажи! – протянула женщина.

– Слушай, давай начистоту? При чем тут пациентки твои? Для кого-нибудь своего спрашиваешь – так и скажи!

Не умела Катерина хитрить, как ни старайся.

– Да мама поправилась страшно: восемьдесят пять килограммов! Переживает ужасно, нашла этот метод – давай, говорит, попробуем.

– А лет маме сколько? – Смоляков уже включил компьютер и, не прекращая давать Кате советы, просматривал свой будущий прием.

– Лет – шестьдесят пять.

– Значит так, баллон, – проговорил он, глядя на экран. – Баллон, Катерин, это как раз для снижения именно таких весов. В желудок вводится силиконовый баллон, и он занимает часть пространства. Человек начинает есть меньше. Через полгода баллончик удаляется, а привычка правильно питаться остается. Вот, собственно, и все. Но! Считай, две операции, и каждый раз легкий внутривенный наркоз. Для организма – стресс. В весе человек теряет до одной трети. В общем, показатели хорошие, но, опять же, все зависит от организованности самого человека. И потом, естественно, сразу поддерживаем омепразолом. Это необходимо для предупреждения развития воспаления и язв в желудке. С третьего-четвертого месяца лечения добавляем ксеникал, по капсуле во время каждого приема пищи. Возраст смущает, понимаешь?.. – Андрей задумался. – Я бы не стал. Мама чем занимается?

– А ничем. Пять лет назад бросила работать. И сразу начала поправляться. Целый день сидит перед телевизором, сериалы дурацкие смотрит, вот ей мысли всякие в голову и лезут.

– Вот, Катерина: все дело в голове. Ребенка тебе родить надо. Поможет лучше любого баллончика. Мама твоя сразу погрузится в заботы, оторвется от холодильника, и вес у нее стабилизируется.

– Молодец, Смоляков! Спасибо за совет. – Женщина скрестила руки на груди и насупилась.

– Ну ладно, ладно, не обижайся. Ну сама же все знаешь: побольше пить, дробное питание, гулять, двигаться, не есть после шести.

– Рекламку дай!

– Да вон, бери, сколько угодно.

Катерина направилась к выходу.

– Кать! – окликнул ее Смоляков. – А ты почему не замужем?

– У тебя там пациентов в коридоре целая очередь, ничего? – оглянулась женщина.

– Ничего, они у меня не переводятся, а ты вот первый раз зашла.

– Ну, давай как-нибудь еще раз зайду.

– А, может, давай в другом месте проблемы лишнего веса обсудим? – Доктор серьезно посмотрел на нее.

Да нет, не показалось ей. Тут, видимо, дело не в лишнем весе. Катя залилась краской. И сразу что-то случилось с голосом. Она попыталась ответить и зашлась в кашле.

– Фу ты, Смоляков, испугал аж меня. Впрочем, чего ж нам с тобой и не обсудить проблемы ожирения в неформальной обстановке? Телефон мой знаешь, я не против. Только ты заранее сообщи: я подготовлюсь, пару фактов выпишу, чтобы соответствовать твоей докторской степени, – и Катя быстро вышла из кабинета.

Очередь недовольно посмотрела на женщину, а молодой тучный мужчина начал тяжело вылезать из кресла. Да, проблема! И часто люди сами себе эту проблему создают, а потом вот и под нож хирурга готовы лечь. А что делать: всем хочется жить полноценной жизнью.

Катя шла к лифту. Смоляков. Что она про него знает? Вроде разведен. И весь в своих больных – то оперирует, то научные труды пишет, то выступает на конференциях с докладами о новых методиках. Человек, женатый на медицине. А сегодня – вот только что – вроде как пригласил ее на свидание. Или все-таки на обсуждение проблемы?

Катя уже и не знала, как отделить личное от работы – все перемешалось. И можно ли этим мужикам доверять? Она опять прокрутила в голове сегодняшний день: Заяц, Влад, Главный. Или все же лучше иметь мужчин-врачей просто в хороших друзьях?

14

Женщина спустилась в отделение. Нужно было сделать записи в истории болезни. Если бы только больные знали, сколько у врачей бумажной работы. Как было бы хорошо – прооперировал и ушел, не оглядываясь! Но Катерина понимала: без записей не обойтись. Хотя она помнила всех своих больных и истории их болезней, но пациенты же еще поступали и из терапии. Поэтому процесс был построен так, что не нужно было звонить и долго расспрашивать – включил компьютер, нажал на кнопку и читай. Все и всегда подробно описано. Да и Катерина не вечная. И после ее, к примеру, ухода из клиники пациенты кому-то достанутся, и следующий доктор должен получить в наследство подробную информацию: что, как, почему.

У ординаторской женщину окликнула сестра с поста.

– Екатерина Павловна, – негромко проговорила она, – опять эта Евсеева ненормальная приходила. Вопила так, что все пациенты в коридоре слышали. Нет, правда-правда, я даже заметила, как одна женщина из очереди уйти попыталась – она к нам на первый прием. Я бы, услышав такое, тоже решила другую клинику поискать. В Москве выбор большой – за каждым углом.

Кате этот разговор был неприятен. Она вообще не любила обсуждать пациентов, тем более с младшим медперсоналом. Но тут Клавдия была права. Эта Евсеева, выражаясь модным языком, достала всех. Ну да, известная артистка. Хотя не такая уж и известная. То есть Катерине вообще неизвестная.

Вошла в кабинет, как к себе домой, без приглашения села, закинув ногу на ногу, и отстраненно уставилась в окно. У Катерины сложилось полное впечатление, что это она, Катя, пришла на прием вот к этой самой девице. Причем что-то выпрашивать. Но та все равно, судя по ее поведению и выражению лица, ничего не даст.

Следом зашел мужик в виде шкафа, посмотрел в кабинете по сторонам и вышел. Катерина взяла себя в руки. Все же это ее кабинет, и она тут доктор. И потом пациент, как и клиент, всегда прав.

– Это ваш спутник? Он может остаться.

– Зачем? – недоуменно спросила сильно накрашенная молодая девица.

– Ну, он же зачем-то заходил?

– Это мой охранник, неужели непонятно. – Дамочка начала нервничать.

Катерина поняла, что она что-то делает не так. Только что?

– Пожалуйста, назовите вашу фамилию, имя, отчество и год рождения.

Катерина приготовилась писать. Но в ответ не услышала ничего – гробовое молчание. Недоуменно подняла голову: на нее смотрели расширенные от ужаса глаза.

– Что, что случилось?

– Вы не знаете мою фамилию?!

Катерина догадалась: она совершила преступление. Видимо, перед ней сидела звезда каких-нибудь сериалов, и вот Катерина посмела ее не узнать. Боже, что делать?! Она – врач, должна оставаться доброжелательной в любой ситуации, поэтому сейчас придется успокаивать эту самую новоиспеченную, узкому кругу известную звезду.

– Извините, если я вас обидела. Просто очень много работы. Я оперирующий хирург, дежурства ночные, дома почти не бываю, совсем отстала от жизни. Хотя, судя по вашей внешности, вы, должно быть, актриса?

Катерине самой было противно от такой тирады, но куда деваться? Сами же приучаем таких звездочек-однодневок к поклонению, вот они и верят. По своей недалекости. Ну что собой представляет эта девушка, хотя бы внешне? Особенно если смыть с нее килограммы косметики? Просто симпатичная простушка, и все.

Мельникова с высоты своих лет и опыта уже понимала: таких нужно жалеть. И желать им от всей души, чтобы жизнь не стукнула их слишком сильно.

Новомодная звездочка тем временем простила безграмотного доктора.

– Евсеева. Анжелика. Сериал «Тупые». Надеюсь, хоть слышали?

– А то! – Катерина поразилась названию, но попыталась не показать виду.

– Свой возраст я, естественно, не озвучиваю. И не спрашивайте, замужем ли я и есть ли у меня дети. Это все коммерческая тайна. Так составлен мой договор.

– Как же я вас буду лечить?

– Это уж ваши проблемы!

Слишком светлые волосы, слишком длинные ноги, ногти и ресницы. Всего чересчур – голых плеч, несмотря на уличный холод, пышных форм. И минимум одежды.

Катерина смотрела на девушку уже безо всякого сожаления. Сколько ей лет? Ну, уже к тридцати – должна бы соображать. И раз пришла не в отделение, а в хирургию, стало быть, у нее проблемы. У нее, а не у Катерины Мельниковой и не у продюсера этой дурочки, с которым заключен договор. Так что проблемы эти, милочка, твои!

– К моему большому сожалению, вам сейчас придется нарушить условия договора, потому что возраст ваш мне нужно знать обязательно. Как и то, сколько было беременностей, сколько из них прерывалось, а сколько закончилось родами. И это только мои первые вопросы к вам. Анжелика, вы взрослая женщина, и мы с вами не в кино.

Каждый приход Евсеевой в клинику сопровождался маленьким шоу. Потом-то Катерина разобралась, что это тоже часть профессии. Скандал – еще лучше! О нем можно написать в желтой прессе, об этом потом долго будут говорить!

Ничего не поделаешь – но как же хочется просто работать. Честно выполнять свое дело, лечить людей и не тратить попусту время на еще один дополнительный пиар для какой-то малозаметной актрисы.

Страницы: «« 1234 »»

Читать бесплатно другие книги:

Современный художник Элейн Ризли возвращается в Торонто, город своего детства, на выставку, посвящен...
В Даруджистане, городе Голубого Огня, говорят, что любовь и смерть придут, танцуя. Страшные предзнам...
Ох уж эти мужчины! Задень его эго, и ты получишь врага, жаждущего мести. А если вы ежедневно сталкив...
Хотели бы вы узнать, какие события произошли в Пиррии за тысячу лет до истории, описанной в книге «П...
Турнир академии среди студентов может стать шансом наконец-то исправить допущенную ранее ошибку. Но ...
Заложены ли наши способности с рождения или мы можем продолжать эффективно обучаться и во взрослом в...