Наследники Астахов Павел

Завещание

Ровно в девять утра к воротам домовладения Протасовых подъехал белый мини-вэн «Фольксваген Кадди». Водитель открыл задние двери, начиная раскладывать рампу для подъема инвалидной коляски. Заметив напряженное лицо Марины, Бэлла Альбертовна успокоила дочь:

– Я сяду с тобой, не волнуйся.

В последнее время они мало куда выбирались, и каждая совместная поездка куда бы то ни было превращалась в значительное и непростое событие, вроде квеста.

Вдова повернулась к сиделке Марины:

– Лена, остаешься за старшую. Не забудь покормить Машу.

– Конечно, Бэлла Альбертовна, не переживайте.

– Мы скоро вернемся.

– Дай бог, все будет хорошо.

Пожилая женщина перекрестилась и скрылась в автомобиле. Водитель закрепил специальными ремнями коляску, после чего закрыл двери и быстро вернулся в кабину.

Когда мини-вэн тронулся с места, сиделка тоже перекрестилась, на ее лице застыло выражение безотчетной тревоги.

– Мама, что-то случилось? – задала вопрос Марина, с беспокойством глядя на Бэллу Альбертовну. – На тебе лица нет! Мы же к нотариусу едем?

Она подняла на дочь глаза.

– Ну же. Неужели тебе есть что от меня скрывать? – Голос Марины задрожал.

– Что ты, дочка, – забормотала Бэлла Альбертовна. – Ты, главное, не нервничай… В последние дни ты неважно себя чувствовала, поэтому мы… то есть я… не хотела лишний раз тревожить тебя.

– Мама!

Старушка вздохнула.

– Помнишь, несколько лет назад я тебе говорила, что папа составил завещание?

Марина кивнула, не сводя глаз с матери.

– Папа говорил, чтобы мы ни о чем не волновались. Мол, все, что было им нажито, он оставит нам, – продолжала Бэлла Альбертовна. – Правда, у него ведь от первого брака тоже осталась какая-то родня…

– Да, ты говорила на поминках, что это сын Петр и внук.

– Именно, внук Эдик. Но, как я уже рассказывала, наш папа с ними практически не общался. В общем, когда я первый раз пошла к нотариусу, мне сказали, что в прошлом году Андрей написал новое завещание. Причем тайное.

– Закрытое, – машинально поправила ее Марина.

– Да, закрытое, – кивнула Бэлла Альбертовна. – Но я ничего не знала об этом! Да и ты, судя по всему, тоже!

Женщина молчала. Линзы ее очков слабо поблескивали в легких сумерках салона автомобиля.

– Ты боишься, что папа мог изменить свое решение? – наконец спросила она, стараясь, чтобы голос не выдал ее волнения.

– Я не знаю. Но нотариус мне объяснил, что в назначенный день он вскроет конверт с папиным завещанием и зачитает его… Этот день – сегодня.

– Понятно. Ты говорила об этом Руслану? Я имею в виду Сацивина.

– Я никак не могу дозвониться до него. Лишь вчера получила от него сообщение, что он тоже будет у нотариуса.

Марина почувствовала, словно висок будто кольнуло, и она с силой сжала пальцами подлокотники своей коляски.

– Это еще не все, – вновь заговорила Бэлла Альбертовна. – У нас заканчиваются деньги. Вчера я попыталась снять с карточки папы наличные, но счет оказался недоступным. Я позвонила в банк, мне сказали, что все счета умершего они заблокировали…

– Они действовали по закону, мама. Банки обязаны блокировать счета клиентов, чтобы к ним потом не было претензий от наследников. Вопрос только один – откуда они узнали? Ты ведь не носила туда свидетельство о смерти папы.

Пожилая женщина вздохнула. Некоторое время они молчали, потом Бэлла Альбертовна призналась:

– Скажу тебе честно, Марина. Если в ближайшее время счет папы не станет доступным, нам придется умерить свои аппетиты и жить на пенсии.

– Будем надеяться на лучшее, – ответила Марина. – А насчет пенсий… Миллионы стариков живут на свои пенсии, мама. Причем зачастую размер их куда меньше, чем у нас с тобой.

Старушка поджала губы. Она хотела сгоряча напомнить дочери, что их пенсий едва ли хватит на коммунальное обслуживание дома, в котором они живут, не говоря уж о зарплате сиделки Марины, но… ее слова так и остались невысказанными. Какой смысл именно сейчас затевать этот разговор, который ни к чему конструктивному не приведет?

Остаток пути они провели в гнетущем безмолвии.

В нотариальной конторе было душно и шумно. Ступеньки не были оборудованы пандусом, но, к счастью, у входа курили трое мужчин, и после просьбы Бэллы Альбертовны они подняли коляску с Мариной к дверям.

В тесном коридоре вдова лицом к лицу столкнулась с Сацивиным. Озабоченно бормоча что-то под нос, толстяк пытался кому-то дозвониться.

– О, Бэлла Альбертовна, дорогая! – воскликнул он, узнав Протасову. – Куда вы запропастились? Я… как раз вас набираю!

– Очень вовремя, Руслан, – сухо проговорила она. – Давайте поскорее закончим с этим.

Сацивин схватил пожилую женщину за локоть.

– Скорее, ждем только вас!

– Я не одна, – напомнила она, высвобождая руку. – Скажите, куда идти?!

– Вон, прямо по коридору, потом налево, – торопливо объяснил тот. – На двери табличка «Нотариус Гурецкий»… Поспешите, уже все собрались. Я подожду.

Бэлла Альбертовна вернулась на ресепшен за Мариной. Ее дочь сидела сгорбившись, дрожащей рукой держа папку с документами, и в этот момент вдова испытала чувство острой и щемящей жалости. Как к собственной дочери, так и к себе, ко всему прочему к этому чувству добавилось также ощущение мучительного оглушительного одиночества.

«Поспешите, уже все собрались» – мысленно повторила Протасова слова Сацивина.

«Все» – это кто?! Лидия Коржина, супруга Руслана?

Спустя минуту они были в кабинете нотариуса, молодого подтянутого мужчины в темно-сером костюме. Легким кивком ответив на приветствие Протасовых, он махнул рукой в сторону свободного стула. Бэлла Альбертовна осталась стоять, с растерянным видом разглядывая людей, собравшихся в помещении. Кроме Руслана и Лидии в кабинете были еще один мужчина и две женщины, все прилично одеты, с неприветливо застывшими лицами. Никого из этих людей старушка раньше никогда не видела, и ее тревога постепенно перерастала в неосознанный страх.

– Все в сборе? – коротко осведомился нотариус.

– Все, все, – торопливо ответил Сацивин, подобострастно улыбаясь.

– Хорошо, – протянул тот и, уткнувшись взором в разложенные на столе документы, монотонно забубнил:

– Город Москва, Российская Федерация… тридцатое июня две тысячи двадцатого года… Я, нотариус города Москвы… составил настоящий протокол о том… что, получив сведения о смерти Протасова Андрея Васильевича… в присутствии заинтересованных лиц… и свидетелей… извлек конверт… и, убедившись в его целостности, вскрыл его… в конверте обнаружен конверт, подписанный свидетелями… при вскрытии которого изъят документ следующего содержания…

Нотариус перевел дух и на мгновение поднял голову. Семь пар глаз неотрывно смотрели на него, тишина стояла такая, что, казалось, было слышно как сидящая на окне муха чистит крылышки.

– …Я, Протасов Андрей Васильевич… паспортные данные… проживающий… подписанным завещанием делаю распоряжение о моем имуществе на случай моей смерти…

Бэлла Альбертовна облизнула пересохшие губы, сердце колотилось, будто зверек, пойманный в силки. Она перехватила короткий взгляд Сацивина – толстяк то и дело вытирал платком испарину со лба.

– …жилой двухэтажный дом и земельный участок, расположенный по адресу… завещаю Коржиной Лидии Сергеевне… паспорт серия… проживающая…

Протасова вздрогнула, будто случайно коснувшись раскаленной конфорки. Сердце замерло, в груди что-то мучительно заныло.

– …трехкомнатную квартиру, расположенную по адресу… город Москва, ул. Маросейка… завещаю Сацивину Руслану Валерьевичу… паспорт серия… проживающего…

– Мама… – шепнула Марина, и Бэлла Альбертовна с трудом повернула голову. Расширенные глаза Марины были преисполнены недоумения, которое вытеснял страх. Дрожащей рукой вдова инстинктивно накрыла ладонь дочери.

Нотариус, не поднимая головы, продолжал быстро-быстро зачитывать завещание:

– …денежные средства с банковского депозита, открытого в филиале Сбербанка по адресу… завещаю Национальному фонду реабилитации людей с ограниченными возможностями… реквизиты фонда… денежные средства с банковского депозита, открытого в филиале банка ВТБ по адресу… завещаю Центру паллиативной помощи онкологическим больным… реквизиты центра… Загородный дом с земельным участком, расположенные по адресу: Московская область, поселок Барвиха…

– Мама, что происходит? – сдавленным голосом проговорила Марина.

Бэлла Альбертовна покачнулась. Она хотела что-то сказать, но перед глазами все потемнело, колени ее подогнулись, и она, прислонившись к стенке, медленно сползла вниз. Последнее, что успел зафиксировать ее мозг, был испуганный крик Марины.

Есения

Париж, отель «Ле Рояль Монсо-Раффль».

В галерее «Арт-Дистрикт», являющейся неотъемлемой и, пожалуй, самой притягательной составляющей парижского отеля, было немноголюдно. Это объяснялось легко – срок выставки коллекции картин Сэмюэля Курто подошел к концу, и все желающие ознакомиться с работами известных мастеров импрессионизма уже успели это сделать.

Есения взглянула на часы, которые облегали ее тонкое запястье затейливым браслетом из белого золота, и оглянулась. Пожилая супружеская пара, тихо переговариваясь, не спеша переходила от одной картины к другой, и, кроме них, в этом зале больше никого не было.

«Скукотища», – подумала женщина, с трудом подавляя зевок. Мерно постукивая каблучками, она прошла в следующее помещение арт-пространства и остановилась у картины под названием «Игроки в карты».

– Поль Сезанн написал пять вариантов этого полотна, – услышала она за спиной уверенный и очень приятный мужской голос. И хотя в музеях Франции в наше время часто можно было услышать русскую речь, сейчас это было полной неожиданностью, и Есения непроизвольно оглянулась. Позади нее, не близко, в паре метров от нее, стоял крепкий высокий мужчина в иссиня-черном смокинге и, не отрываясь, рассматривал работу выдающегося художника. Казалось, он говорил сам с собой, не замечая приятной дамы впереди себя.

– Вы совершенно правы, – отозвалась она. – И одна из этих картин хранится именно здесь, в Орсе[1].

– Мадемуазель Есения? – полюбопытствовал незнакомец, слегка наклонив голову в знак приветствия. Теперь он в упор смотрел на собеседницу.

– Вы угадали. А вы, стало быть, месье Стэнли?

– Можно «господин Стэнли», или «мистер», – улыбнулся он. Причем улыбнулись только губы, его лицо оставалось сонно-бесстрастным, а темные глаза продолжали пытливо изучать стоящую у картины женщину. – Я не возражаю, если мы вообще отойдем от этих церемониальных формальностей.

– Как вам будет угодно. Откровенно говоря, не ожидала, что вы так хорошо говорите по-русски. Я полагала, вы – американец.

Стэнли пожал плечами.

– Тот факт, что я имею гражданство США, не означает, что я не знаю русского. Как, впрочем, и других языков. Мы с вами можем общаться как на французском, так и на английском… Но я осмелюсь предположить, что вам удобней вести беседу на русском, тем более вы сами из России… Верно?

– Вы правы. Только не помню, чтобы я говорила вам об этом, – произнесла Есения, и ее голос похолодел. – Вы что же, наводили обо мне справки?

Стэнли вновь улыбнулся, и на этот раз улыбка вышла куда дружелюбнее, нежели в первый раз.

– Расслабьтесь, Есения. Мы с вами деловые люди, которые ценят время и доверяют только проверенным компаньонам. Неужели вы думали, что, заключая сделки с мистером Говардом, мы не беспокоимся о благонадежности наших партнеров?

– Вы очень предусмотрительны. Пожалуй, я бы поступила точно так же.

– Однако хватит этих прелюдий, – вдруг спохватился Стэнли. – Давайте пройдем на балкон, если вы не возражаете, и перейдем к делу.

На выходе их встретил субтильный юноша в униформе. Видимо, кто-то из служащих отеля. В руках он держал никелированный поднос с бокалами красного вина. Есения взяла один.

– Весьма удобное место для встреч и переговоров, – между делом отметил Стэнли, когда они оказались на балконе. – Отель со всеми удобствами, совмещенный с арт-пространством, где можно бесконечно наслаждаться великолепием картин… Я, к примеру, был приятно удивлен, увидев здесь работы Франца Марка и Дэнниса Хоппера! – Закончив болтать так же внезапно, как вступил в беседу с Есенией, он неожиданно извлек из внутреннего кармана смокинга плоский серебряный портсигар. – Составите мне компанию?

– Благодарю, но я не курю, – отказалась Есения. При этом она сделала маленький глоток вина.

– Ладно, я не буду отнимать ваше драгоценное время, – промолвил Стэнли, прикуривая тоненькую сигарету от тускло блеснувшей зажигалки. Есения подумала, что и портсигар, и зажигалка явно изготавливались в одном месте под заказ.

«Напыщенный индюк», – с неприязнью подумала она, глядя, как мужчина картинно выпускает изо рта колечки дыма.

– …Как я уже говорил, мистер Говард остался очень доволен товаром, полученным в результате нашей сделки, и выражает вам свою признательность, – проговорил Стэнли. – Надеюсь, с нашей стороны все обязательства тоже выполнены в полном объеме?

– Да, мистер Стэнли. Деньги своевременно поступили на счет, – подтвердила Есения.

– Отлично. Мне бы хотелось перейти к обсуждению очередного предмета искусства, о котором вы упомянули в прошлом письме.

– Вы о рукописях российских классиков?

– Именно. Мистер Говард заинтересовался работами русских писателей и поэтов. Особый интерес у него вызывают произведения Шолохова, Цветаевой, Блока… Также рассматривается Пастернак. Собственно, перечень авторов не ограничивается упомянутыми классиками, мистер Говард готов приобрести любые оригиналы первоисточников… Но предпочтение отдается именно тем, кого я назвал. Это действительно возможно?

– Вполне. Возможно, что и листок тонет, а камень плывет, – заметила Есения, снова пригубив вино.

Стэнли рассмеялся.

– Обожаю русские поговорки! – воскликнул он, затушив сигарету о стоявшую рядом пепельницу в виде вычурной вазочки из латуни. – В них столько философского смысла и непосредственности одновременно!

– Это несомненно, – согласилась Есения. – Тем более что это поговорка японская.

– О! Мне нравится ваша уверенность, – сказал Стэнли. – О цене не волнуйтесь. Мистер Говард – щедрый человек, и все финансовые вопросы мы обговорим отдельно. Самое главное, на что я постоянно обращаю внимание, – чтобы все мероприятия проводились строго в рамках закона. Нам, как, смею надеяться, и вам, не нужны неприятности с правоохранительными органами.

– Насчет этого не переживайте. Наши юристы не зря получают свою зарплату. Единственная просьба – не торопите меня со сроками, – предупредила Есения. – Вопрос практически решенный, но для этого потребуется некоторое время.

– О, мистер Говард умеет ждать. Но вместе с тем осмелюсь напомнить, что чем быстрее будет представлен интересующий товар, тем выше будет ваша премия. За оперативность мистер Говард платит отдельно и не скупится. Итак, можно считать, что мы договорились?

– Полагаю, что да. Разрешите вопрос, мистер Стэнли.

– Разумеется. И, повторюсь, можно без официальных приставок, дорогая Есения.

– Зачем вы настаивали на встрече? Все, что мы сегодня обсудили, можно было сделать посредством телефона или ноутбука.

– Если я скажу, что для меня важно живое общение, вы поверите мне? – спросил американец, прищурившись.

Есения покачала головой.

– А если я признаюсь, что хотел увидеть вас лично?

Она невольно улыбнулась.

– В это я готова поверить, – сказала она. Сделав последний глоток, Есения поставила бокал на столик. – И мне отчасти это очень приятно.

– В таком случае, может, встретимся в неформальной обстановке? – вкрадчиво поинтересовался Стэнли. Прохладная невозмутимость в его глазах исчезла, и теперь в них замелькали плотоядные искорки. Сейчас он едва ли не облизывался, глядя на изящную фигуру собеседницы. В черном обтягивающем платье, с распущенными золотисто-волнистыми волосами, чувственными алыми губами, Есения выглядела изумительно и, похоже, догадывалась о мыслях мужчины.

– Почему бы и нет? – снисходительно ответила она. – Я еще три дня буду в Париже.

– Замечательно, – просиял американец.

Прерванная рыбалка

Вечерело. Июньское солнце, жаркое даже на исходе дня, плавно и размеренно клонилось к закату, его багровый бок уже коснулся верхушек высоченных елей Можайского водохранилища. Очередной теплый летний день беззаботным щебетом провожали лесные птицы, их небольшие стайки изредка вспархивали в листве деревьев и устремлялись в теплое предзакатное подмосковное небо.

В светло-зеленой моторной лодке типа «Кайман», спокойно покачивающейся на зеркальной глади воды, сидели двое, у каждого в руке было по удочке.

– И все же я тебя зря послушался, Тема, – проворчал один из рыбаков, одетый в пятнистый камуфляж. Поправив зеленую кепку, он скептически посмотрел на замерший в неподвижности поплавок. – Нужно было спиннинг брать! Ну что это?! Баловство одно, как пацаны, ей-богу…

– Ты так говоришь, Шамиль, потому что тебе сегодня не везет, – парировал Артем. На адвокате была легкая спортивная куртка песочного цвета. – А я вот наоборот, люблю что попроще.

– Да это я так, для профилактики! Хех, уж и поворчать нельзя. Как говорится, умей довольствоваться малым… Ведь шикарные же тут места, верно?

– С этим не поспоришь, – согласился Павлов. – Места действительно потрясающие. Один закат чего стоит…

– Нет желания вообще сюда переехать? – поинтересовался Шамиль. – Возьмешь себе небольшой домик, да и веди свои консультации онлайн… Сейчас многие твои коллеги так делают. И удобно, и время экономит. Да и ты, Артем, уже серьезно вырос.

– Отчасти ты прав, не нужно тратить часы на дорогу, – кивнул Артем. – Но я, несмотря на все эти новомодные тусовки онлайн, по-прежнему старомоден и верю только в живых людей. Уверен, что ничто не заменит живого общения с человеком, ты же меня знаешь. Я, безусловно, люблю природу, но мне нужен драйв, чтобы все крутилось вокруг. Если я поселюсь в домике у озера, через пару дней волком завою. Нет, консультации на «удаленке» точно не мое.

– Ты каждый раз по грани ходишь, – произнес Шамиль. Из кармана охотничьей «разгрузки» он вынул пакетик с арахисом и кинул орешек в рот. – И каждый раз я вздрагиваю, когда слышу твой звонок посреди ночи.

– И каждый раз ты помогаешь мне кого-то вытащить из нехорошей ситуации, дружище. За что я тебе безмерно благодарен, – отозвался Артем, и взгляд Шамиля потеплел.

– О чем речь, Тема. Но сам знаешь, жизнь непредсказуема и каждый раз вносит свои коррективы. Угощайся.

Павлов взял несколько орешков.

– Похоже, у нас гости, – вполголоса сказал он. Шамиль покосился на поплавок приятеля, который, дернувшись, внезапно резко ушел глубоко под воду, натянув леску до предела. Внимательно следивший за поклевкой Артем среагировал молниеносно, потянув удилище в противоход движения поплавка, тоненькая антенна которого то выныривала, то вновь погружалась в воду.

– Приготовь подсак, – бросил Павлов, и Шамиль, оставив свою удочку, схватил со дна лодки рыболовный сачок.

– Это явно не карасик, – пробормотал он, глядя на торпедообразное тело, энергично извивающееся под водой.

Еще минута отчаянного сопротивления, и в сетке яростно билась крупная щука серо-желтоватого окраса.

– Смотри, какая красавица, – не скрывая восхищения, произнес Артем. Из кожаного подсумка на поясе он проворно извлек специальные стальные щипцы – «зевник» – и с его помощью так же ловко вынул стальной крючок из пасти речной хищницы.

– Спиннинг, говоришь? – краем рта улыбнулся адвокат, отправляя дергающуюся рыбину в пластиковое ведро, которое стояло на корме лодки. В нем уже дремали четыре крупных леща и несколько окуней. Оказавшись в тесном плену, щука тут же принялась неистово бултыхаться, выражая категорическое несогласие с пленением.

– Сегодня твой день, – с серьезным видом известил Шамиль. – Сдаюсь.

– Не печалься, дружище. Повезет в чем-то другом, – в тон другу сказал Артем, ободряюще подмигнув.

– Вот уж не ожидал, что в здешних краях щуку можно на простую удочку поймать, – признался Шамиль. Он приподнял свое удилище и вздохнул, увидев пустой крючок.

– Среди рыбаков до сих пор ходит легенда, что в Царских прудах в конце восемнадцатого века была поймана щука невероятных размеров, – сообщил он. – И вроде как в ее жабрах было закреплено золотое кольцо – таким образом рыбину пометили по указанию Бориса Годунова…

– Тогда этой щуке должно быть почти двести лет, – усмехнулся Павлов. – Если мне не изменяет память, вылов самой крупной щуки официально зафиксирован в тридцатых годах прошлого века, в озере Ильмень Нижегородской области. Вес ее составил порядка тридцати пяти килограммов.

Шамиль взглянул на ведро, в котором речной хищник продолжал без устали бить хвостом, разбрызгивая воду.

– Судя по всему, карпы не в восторге от такого соседства. Кстати, помнишь, как в прошлом го…

Договорить Шамиль не успел из-за внезапно раздавшейся трели телефона. Он умолк, глядя, как Артем с извиняющимся видом полез в карман куртки. Высветившийся на экране номер был ему незнаком, но он без промедления принял вызов.

– Да, слушаю вас!

– Артемий Андреевич?

– Именно.

– Вас беспокоит Бэлла Альбертовна, я вдова Андрея Васильевича Протасова… Простите, если отрываю вас…

– Все в порядке, Бэлла Альбертовна, я помню вас, – сказал Артем. – Позвольте еще раз выразить соболезнование по поводу кончины вашего супруга.

– Благодарю вас… Понимаете, Артемий Андреевич, мне… – в трубке возникла короткая пауза, на фоне которой отчетливо послышался всхлип, – однажды вы помогли моему мужу… я знаю, вы блестящий юрист, но при этом вы очень занятой человек…

– Что случилось, Бэлла Альбертовна? – поинтересовался Павлов. – Пожалуйста, не волнуйтесь и расскажите все по порядку.

– Это касается наследства мужа… Нас с дочерью обманули, – раздалось из трубки. – Лишили всего… Рассказывать долго и… если можно, я бы подъехала к вам… можно?

Павлов окинул взглядом водную гладь, окружавшую их лодку, посмотрел на водонепроницаемые часы.

– Завтра в девять утра я буду ждать вас в своем офисе, – предложил он. – Договорились?

– Конечно, конечно, – торопливо забормотала вдова. – Еще раз извините, что я, возможно, нарушила ваши планы…

– Все в порядке, Бэлла Альбертовна. До завтра.

Когда адвокат убрал телефон в карман, Шамиль подал голос:

– Я ничему не удивляюсь. Наверное, странно другое. Что мы с тобой хотя бы успели порыбачить, дружище, и этот звонок не прозвучал раньше. А то ведь наверняка ты тут же сорвался бы…

– Как знать, – обронил Артем. Он посмотрел на темнеющее небо и добавил:

– Рыбу заберешь? У меня все равно нет времени на возню с ней.

Шамиль с упреком покачал головой:

– Все на бегу, второпях… Эх, Тема, Тема…

Пока Павлов заводил мотор, он взял ведро и вывалил всю рыбу за борт, оставив только щуку.

– Обещай, что на котлеты хоть приедешь, – с надеждой в голосе сказал Шамиль. – Из щуки отличные котлеты получаются!

– Приеду, – пообещал Артем. – Не гарантирую, что успею на котлеты, но приеду обязательно.

Друзья рассмеялись.

Вдова

Часы в кабинете адвоката показывали три минуты десятого, когда зазвонил внутренний телефон.

– Артемий Андреевич, к вам посетитель, – звонким голосом известила секретарь. – Протасова Бэлла Альбертовна.

– Да, я жду ее, – отозвался Павлов. – Пусть заходит, и, пожалуйста, организуй чай.

Он поднялся из-за стола, когда дверь уже открылась.

– Вы пунктуальны, Бэлла Альбертовна, – похвалил он пожилую женщину. – Доброе утро! Располагайтесь. – Адвокат жестом показал на массивный диван, обтянутый бежевой кожей.

– Здравствуйте, Артемий Андреевич, – проговорила вдова, не без усилий присаживаясь на диван. – Увы, это утро для меня далеко не доброе… Как и многие предыдущие.

Артем подвинул стул к сверкающему глянцем журнальному столику и сел напротив Протасовой.

– Сейчас принесут чай, – сказал он. – Или, быть может, вы предпочитаете кофе?

– Благодарю, но кофе мне уже нельзя, врач запретил, – вздохнула она.

Павлов внимательно смотрел на посетительницу. Прежде ему доводилось встречаться с ней, только было это лет пять назад. Но даже учитывая минувшие с того момента годы, он был поражен происшедшими переменами с Протасовой, словно прошли не пять, а все двадцать пять лет. Пальцы, беспрестанно комкающие вышитый платок, опущенные уголки губ, глубоко запавшие глаза, наполненные безысходной тоской, красноречиво говорили сами за себя – к безутешному горю, обрушившемуся из-за смерти супруга, добавилась новая беда, и Артем мог только догадываться, что происходит в душе этой хрупкой, интеллигентной старушки, которая вот-вот готова расплакаться прямо у него в кабинете.

– Бэлла Альбертовна, давайте постараемся не волноваться и начнем с самого начала, – нарушил паузу Павлов. – Для того чтобы я смог вам помочь, мне нужна ясная картина происходящего.

– Да-да, конечно, простите, – пробормотала вдова и перевела взгляд на Артема. – До нашей встречи Андрей Васильевич был женат, но развелся в шестидесятых годах… Мы поженились в 1974 году, через год у нас появилась дочка Марина. К сожалению, она родилась с серьезным недугом. Не буду вдаваться в медицинские термины, суть в том, что у нее парализована нижняя часть тела. И все это время, вплоть до смерти Андрея Васильевича, мы прожили вместе… Есть ли смысл перечислять заслуги моего покойного мужа перед страной?