Меченые Шведов Сергей

Глава 6

ПОКОРЕННЫЙ ГОРОД

Бург словно окоченел в эту ненастную осень. Уже несколько столетий он не знал подобного унижения. Чужие люди хозяйничали на его. улицах, чванливо попирая древнюю мостовую копытами своих коней. Недавняя трагическая смерть короля Рагнвальда потрясла жителей Бурга. Рагнвальда при жизни мало уважали, еще меньше любили, был он человеком неумным, жестоким и вздорным, но это была своя ноша, которая, как известно, не тянет. А теперь в королевском замке хозяйничали меченые, колдуны с далекой границы, призвавшие себе на подмогу рать из ада, вооруженную огненными стрелами. И шумные владетели Приграничного края, ставшие за последние годы почти своими в Бурге, теперь служили новым господам, вымещая бессильную злобу на беззащитных горожанах.

Холодный ветер равнодушно гнал опавшую листву по пустеющим улицам. Торопливые осенние сумерки вселяли тревогу в опечаленные сердца. Ночные грабежи и насилие стали привычным явлением в Бурге. Редкие прохожие с замиранием сердца переживали свое одиночество на когда-то шумных в эту пору улицах, но и появление живой души не приносило желанного облегчения — живая душа вполне могла оказаться с широким ножом у пояса и претензией на ваши жизнь и кошелек. Грабили не только пришельцы, еще чаще грабили свои, если можно назвать своими этих потерявших совесть людей.

Тор Нидрасский въехал в Бург без помех и приключений. Редкие прохожие, которых немилосердная судьба заставила покинуть убежища в этот тоскливый вечер, едва завидев угрожающе торчащие над плечами витые рукояти мечей, спешили укрыться в тени ближайших домов. И это обстоятельство особенно поразило Тора, не забывшего еще толпы зевак, встретивших его появление в Бурге в прошлый раз. Дома перед королевской резиденцией были разрушены — следы недавних боев. Однако сам королевский замок почти не пострадал. Король Рагнвальд поспешил открыть ворота перед незваными гостями. Подобная предусмотрительность Не принесла пользы несчастному правителю Нордлэнда, он умер через месяц в подвалах собственного жилища при весьма загадочных обстоятельствах. Королева Ингрид исчезла из города в первые же часы штурма, и о ее местопребывании ходили противоречивые слухи. Одно было несомненно: королева ждала ребенка, и этот ребенок должен был стать новым королем Нордлэнда. В былые времена Буржцы вволю бы посудачили над неожиданной беременностью королевы, но хорошие времена прошли, а в нынешние было не до сплетен.

Поговаривали, правда, что таинственным благодетелем Нордлэнда был Тор Нидрасский, один из самых могущественных владетелей Приграничья, и что именно к нему изгнанная королева обратилась за помощью. По городу упорно ходили слухи, что Тор Нидрасский, сын одного из самых близких некогда соратников короля Рагнвальда владетеля Альрика Нидрасского, собирает ополчение в Вестлэнде и готовится в удобный момент выступить против меченых. Знающие люди только иронически ухмылялись, слушая подобные россказни: для многих не было секретом, что Тор вовсе не сын владетеля Альрика, поскольку его истинным отцом был последний капитан Башни Туз, известный своей жестокостью даже в Нордлэнде. Тор Нидрасский всегда был надежным и верным союзником меченых, ярым врагом ордена истинных христиан. Однако Нидрасского не было среди владетелей Приграничья, вассалов ненавистной Башни, и это вносило путаницу в безупречно трезвые построения все знающих скептиков.

Тор, проезжая по пустынным улицам Бурга, даже не подозревал, что с его именем связываются столь горячие надежды на освобождение от ига меченых. Кроме безлюдья, на улицах Тора поразило еще то обстоятельство, что, проехав едва не половину города, он не встретил ни одного дозора, ни одного разъезда меченых или их вассалов. Город оказался слишком велик для пришельцев, он поглотил их с неразборчивостью обжоры и теперь со страхом ожидал, удастся ли ему переварить проглоченное, или глупая неосторожность приведет к фатальным последствиям.

Как и в прошлый свой приезд, Тор остановился в старом доме владетеля Альрика Нидрасского. Дом был цел, он не подвергся ни разрушению, ни разграблению, что было более чем странно, поскольку все соседние владетельские дома были обчищены до нитки. Видимо, имя его нынешнего владельца оказало свое воздействие как на меченых, так и на охочих до чужого добра приграничных владетелей.

Растерянные слуги смотрели на молодого господина со страхом и надеждой. Тор приказал им зажечь камин и накормить измотанных долгой дорогой лошадей. С последним вышла заминка — продовольствия и припасов в городе катастрофически не хватало. И не было надежды, что крестьяне соберут хороший урожай с вытоптанных во время боевых действий полей. Меченые, правда, предпринимали кое-какие шаги для подвоза продовольствия, но Бург был слишком велик, прокормить его и в хорошие времена было делом нелегким.

Старик Грам, служивший еще Альрику Нидрасскому, уныло развел руками. Кое-что наскрести, конечно, удастся, но запасов хватит едва ли на два дня.

— Делай свое дело, старик, а об остальном я позабочусь. — Тору показалось, что Грам смотрел на него без должной почтительности.

Старик, однако, не спешил выполнять приказ господина:

— Ходили слухи, что ты собираешь ополчение в Вестлэнде, владетель Тор, а ты, как я вижу, опять спутался с мечеными.

— Да ты с ума сошел, дед, — возмутился Эйрик Маэларский, — разве так встречают хозяина?

— Так-то оно так, благородный владетель, — покачал головой Грам, — но только мои господа всегда служили королям Нордлэнда. А вы — не знаю. И Хаслумский, и Лаудсвильский, и многие другие пошли на службу к еретикам. Я добрый христианин и с мечеными знаться не хочу.

— Я меченым пока не служу, старик, — усмехнулся Тор, — а когда перейду в их лагерь, отпущу тебя на все четыре стороны.

Грам постоял с минуту, размышляя над ответом владетеля, и пошел прочь, шаркая по полу опухшими ногами.

— Значит, старина Бент тоже не устоял под напором Чуба, — усмехнулся Рыжий.

— Это Шраму терять нечего, — зло заметил Агмундский, — а Хаслумский немало нажил добра за эти годы: служил Рагнвальду, якшался с серыми, теперь лижет сапоги меченым, пес.

— Не следует торопиться с выводами, дорогой Грольф, — предостерег ярла Маэларский и указал глазами на спутников.

Агмундский спохватился и умолк. Меченые, смущенно пересмеиваясь, вошли в дом, Тор последовал за ними. Ярл и владетель остались во дворе.

— Кажется, я сказал лишнее, — криво усмехнулся Грольф.

— Тор Нидрасский еще не решил, в какую сторону повернуть своего коня. Будет лучше, если мы предоставим ему свободу действий. А Бург небезопасен для нас, благородный Грольф. Честно говоря, я рассчитывал на Хаслумского, но, кажется, напрасно.

— Есть еще Труффинн Унглинский. Поражение поражением, но не мог же орден исчезнуть в одночасье.

— Ты прав, Грольф, серые умели работать в подполье, думаю, они сейчас, как крысы, разбежались по углам и ждут только подходящего момента, чтобы вцепиться меченым в глотку. Ну и Брандомского я бы тоже не стал сбрасывать со счетов, у хитроумного Бьерна есть связи и в Вестлэнде, и в Остлэнде.

— В таком случае, владетель, я беру на себя Труффинна, а ты постарайся отыскать Бьерна.

— Из этого дома нам надо исчезнуть сегодняшней ночью. Наверняка наш приезд не остался незамеченным.

— И не обязательно говорить об этом Тору, — предостерег Грольф.

Маэларский кивнул, соглашаясь: нет слов, Тор Нидрасский мог бы стать ценным союзником, вопрос только в том — захочет ли он им стать? Что там ни говори, а аргументы победителей всегда весомее аргументов побежденных.

Появление Тора Нидрасского в королевском замке в один из серых осенних дней отнюдь не вызвало восторга у капитана меченых.

— Я не знаю, кто вы — друзья или враги, — заявил он без обиняков, жестко глядя в глаза Тору, — и не хотел бы ошибиться.

Сидевший чуть в стороне Лось, первый лейтенант меченых, даже головы не повернул в сторону своих бывших друзей. И только неунывающий Леденец, третий лейтенант меченых, дружески подмигнул Аре.

— Я не буду спрашивать, как исчезли из Ингуальдского замка его хозяйка и Эйрик Маэларский, — голос Чуба звучал резко, — но пора определиться, Тор: со мной ты или против меня. Я сделаю тебя вторым лейтенантом, если ты этого пожелаешь, но меня больше устроил бы владетель Нидрасский, регент при малолетнем короле или королеве — не знаю, кого произведет на свет твоя любезная Ингрид.

При этих словах капитана Леденец неожиданно расхохотался, черные усики запрыгали над верхней губой. Чуб бросил в его сторону недовольный взгляд, но уж очень заразительно смеялся третий лейтенант, и Чуб улыбнулся.

— Я не буду возражать, даже если ты нацепишь эту нордлэндскую корону себе на голову. Не думаю, что у тебя будет много конкурентов. Местные владетели деморализованы поражением, серый орден развалился, Хаслумский, Лаудсвильский и еще несколько владетелей из тех, что по умнее, переметнулись на нашу сторону. И уж конечно тебе они будут служить с большей охотой, чем капитану меченых.

— Где сейчас находится Ингрид?

— Королева укрылась в замке Хольм. К сожалению, у меня нет туда доступа, и тебе придется самому хлопотать за себя.

— Приграничье и Нордлэнд разорены войной, в эту зиму люди будут умирать от голода.

— Не я затеял эту войну, — глаза Чуба зло заблестели, — она началась, когда тебя еще не было на свете, но, думаю, теперь уже недолго ждать ее окончания. Не в первый раз меченые приходят в Нордлэнд, но в этот раз мы останемся здесь навсегда.

— Никто не знает, что ждет нас в будущем.

— Я знаю, — твердо сказал Чуб, — будет так, как я захочу.

— Я должен поговорить с Ингрид.

— Поговори, Тор, поговори, — губы Чуба сложились в презрительную усмешку, — но будет лучше, если ты поторопишься с этим разговором.

Тор молча вышел, непривычно серьезный Ара последовал за ним.

— Зря ты его отпустил. — Лось наконец отвернулся от окна и посмотрел в глаза капитану. — Тор Нидрасский — человек опасный.

— Он знает, что ждет его в случае отказа.

— Страх смерти не будет для него решающим аргументом, — угрюмо бросил Лось.

Лось был недоволен капитаном, а главное, никак не мог понять его слабости к Тору. Чуб не видел и не хотел видеть очевидного: благородный владетель Нидрасский вовсе не ухудшенная копия человека, которого он знал когда-то. Тем более что Тор не помнит своего отца. Зато он очень хорошо помнит свою мать, Ульфа, ярла Гоонского, Фрэя Ингуальдского и очень многих других владетелей, которых меченые отправили на тот свет. Лось прожил рядом с Тором почти пятнадцать лет и знал его гораздо лучше, чем Чуб. Нерешительность владетеля Нидрасского — это вовсе не слабость характера, как полагает капитан, а всего лишь следствие двусмысленности ситуации, в которой он оказался не по своей вине. Именно сила характера и делает сейчас Тора таким слабым, как это ни покажется кому-то странным. Надо отдать должное молчунам, в Торе они разобрались лучше, чем капитан. Недаром же первый молчун Башни Сет предлагал Чубу изолировать владетеля Нидрасского хотя бы на время, пока Башня не утвердится в Нордлэнде и Приграничье. Но капитан все никак не мог расстаться с мыслью о регентстве Тора при малолетнем короле. План, что ни говори, хороший, даже очень хороший, у него только один недостаток, который, однако, сводит на нет все его достоинства: благородный владетель Нидрасский не годится на роль марионетки. Лось предпочел бы видеть Тора просто вторым лейтенантом Башни.

На самом деле, это идеальный вариант, хотя против него активно выступают молчуны. Тор — человек долга, и если уж он скажет «да», то честь и совесть не позволят ему отвернуть в сторону. Другое дело, что Тор в нынешних обстоятельствах вряд ли решится на такой шаг. Он будет колебаться, он будет тянуть время, он будет шататься из стороны в сторону, а вместе с ним будут шататься и колебаться Приграничные владетели. В Торе бурлит кровь Хаарских ярлов, необузданных и непокорных, вечно жаждущих свободы и вечно ломающих привычные устои жизни. Короной Нордлэнда его тоже не купишь, таким, как Тор, независимость дороже власти. И этой своей жаждой независимости он притягивает к себе людей. Даже меченых. Ему и Леденец симпатизирует, что уж тут говорить о нордлэндских владетелях, которые ждут не дождутся, когда появится человек, способный бросить вызов Башне и королевской власти. Они окружат владетеля Нидрасского хитростью и лестью, и может наступить момент, когда у благородного Тора не будет иного выбора, как только возглавить доверившихся ему людей.

Молчун Драбант слушал первого лейтенанта Лося с большим вниманием и согласно кивал лысой головой. Он тоже предупреждал капитана, но, увы, Чуб упрямится. А Тор Нидрасский опасен, очень опасен. Разумеется, речь идет не об убийстве. Первый молчун Башни Сет дал на этот счет своим подчиненным жесточайшее указание. Тор Нидрасский — меченый, а за убийство меченого без разрешения капитана полагается веревка, и этот закон справедлив, какими бы аргументами ни прикрывались люди, совершившие злодеяние. Но и оставлять все как есть тоже нельзя. Надо искать выход из создавшейся ситуации и предпринять кое-какие меры для дискредитации Тора в глазах капитана. Пусть Чуб отправит владетеля Нидрасского в Хаарский замок, и этого будет достаточно на данный момент.

— Думаю, надо привлечь к делу сержанта Шороха, — предложил Драбант, — он малый расторопный и неглупый.

Шороха молчуны прочили во вторые лейтенанты Башни, но этому почему-то противился Чуб. Лось, выросший в Ожском замке, пока что плохо понимал, в чем причина разногласий между капитаном и молчунами. Если брать чисто внешнюю сторону, то Чуб выказывал и Сету, и его первому помощнику Драбанту все признаки уважения, но только слепой бы не увидел, что капитан не доверяет молчунам. Для Лося молчуны были частью Башни, столь же необходимой, как и меченые. Личные симпатии и антипатии не играли в его отношениях к тому же Сету или Драбанту никакой роли. Сета он, кстати говоря, уважал за ум и знания. Но первый молчун был слишком стар, чтобы играть активную роль в делах Башни. Иное дело Драбант: этот был если не молод, то полон сил и обладал большим влиянием не только на молчунов, но и на меченых. Последнее-то как раз и не нравилось Чубу, что, наверное, неудивительно: капитан жаждал единоличной власти и ревниво относился к любым попыткам эту власть поколебать.

К Лосю молчуны вообще и Драбант в частности относились скорее доброжелательно, чем враждебно, и он такое отношение ценил, отлично понимая, что без поддержки того же Драбанта вряд ли станет полноценным первым лейтенантом. Ибо меченые пока что настороженно относились к Лосю, выросшему наособицу и к тому же потерявшему половину своей десятки, за которую, еще будучи сержантом, нес ответственность перед Башней. Возвращение ушедшей с Тором пятерки меченых значительно укрепило бы позиции нового первого лейтенанта, и Лось это очень хорошо понимал. Как понимал и то, что открытый бунт Тора Нидрасского, да еще с участием пятерки ожских меченых, может окончательно подорвать его авторитет.

— Пусть будет Шорох, — сказал он спокойно, — нельзя терять время, иначе все это может плохо кончиться.

Шорох был как никто из меченых близок к молчунам, но в чем причина такого безграничного доверия того же Драбанта к сержанту, Лось не знал, да и не стремился узнать. Чему тут, собственно, удивляться, если молчуны наравне с Чубом опекали меченых с самого раннего детства. Да и сам Лось, чье общение с молчунами было ограничено в силу известных причин, все-таки именно им был обязан своими знаниями. Именно Драбант научил его читать и писать в те далекие и уже полузабытые годы.

Крис был поражен переменами, произошедшими в его родном городе за столь короткий срок. Бург словно съежился от страха и унижения, а его еще совсем недавно шумные жители скользили по улицам неслышными тенями. И хотя в дневное время народа на улице толклось немало, это были уже совсем другие люди, испуганные и покорные. Даже привычные для Бурга драки не собирали много зевак — заслышав звон мечей, горожане спешили укрыться в ближайшем переулке. А драк в городе не стало меньше. Чванливые владетели Приграничья никак не могли поделить захваченную добычу: кровь дружинников лилась рекой, и горе было прохожим, попавшим под горячую руку. Меченые равнодушно взирали на льющуюся кровь, как и на чужое добро. Предметом их охоты были женщины. И здесь они по своему обыкновению не делали различий, хватая и знатных, и простолюдинок, замужних женщин и девушек. Хуже всего, что этому обычаю стали следовать сначала суранцы, а потом и дружинники приграничных владетелей. Ни протесты родных, ни ругань соседей, ни вопли самих похищаемых не оказывали на насильников никакого воздействия. Даже окрики собственных владетелей, пытавшихся сохранить хотя бы подобие порядка, не действовали на расходившихся воинов.

Шум на противоположной стороне улицы привлек внимание расстроенного преображением родного города Криса. Рослый меченый, подхватив приглянувшуюся женщину, пробивался к своему коню, лениво отругиваясь от протестующих родственников жертвы. Однако муж похищенной оказался смелым человеком: выхватив меч, он бросился на обидчика. Меченый был скорее удивлен, чем встревожен этим нападением. Не выпуская добычи из рук, он легко отразил коротким мечом первый натиск противника.

— Проучи его, Ворон, — крикнул кто-то из меченых, расположившихся поодаль и не спешивших на помощь товарищу.

Молодой горожанин не был воином, его неуклюжие выпады вызывали смех у меченых, которых, похоже, все больше забавляла возникшая ситуация.

— Оставь женщину! — Крис решительно выступил из толпы и преградил Ворону путь.

Вмешательство белобрысого парнишки вызвало новый приступ веселья у товарищей Ворона. Рядом с рослым широкоплечим меченым Крис выглядел взъерошенным цыпленком. Жох наклонился к Шороху и негромко заметил сержанту, что этот мальчишка его хороший знакомый и что Крису покровительствует Тор Нидрасский. А Чуб, как известно, распорядился не задевать Тора и его людей.

— А я тут при чем? — удивленно вскинул правую бровь Шорох. — Ворон в своем праве.

Рассерженный насмешками, Крис положил ладонь на рукоять кинжала. Присутствие среди меченых старого знакомого приободрило его. Прошло не так уж много времени с тех пор, когда они с Жохом и Лебедем бродили по этим улочкам, переругиваясь с прохожими и задевая городскую стражу. Именно Жох подарил Крису кинжал, которым он сейчас угрожал Ворону. Меченые встретили героический жест мальчишки новыми шутками, однако их товарищу было сейчас не до смеха. Женщина яростно отбивалась, царапая его лицо острыми ногтями, в трех шагах впереди прыгал, размахивая мечом, ее муж, а тут еще путался под ногами этот невесть откуда взявшийся желторотый цыпленок. Ворон отшвырнул прочь свою непокорную добычу и первым же выпадом насквозь пропорол неумелого противника. Толпа испуганно охнула и попятилась назад. Самое время было робким уносить ноги. Женщина страшно закричала, пытаясь приподняться с земли. Крис обнажил кинжал и бросился на Ворона. Вряд ли меченый собирался убивать мальчишку, но захлестнувшая разум ярость помешала сдержать удар. Крис отлетел к стене и буквально врезался в камни. Беловолосая голова через мгновение стала красной. Меченые переглянулись. Жох побледнел, спрыгнул с седла и подошел к мальчику. Крис уже умер, но маленькая рука все еще продолжала сжимать подаренный когда-то другом кинжал.

— Перестарался Ворон, — лениво протянул Шорох, укоризненно качая головой.

— Я не хотел. — Меченый был расстроен происшествием настолько, что даже не стал возвращаться к женщине, а сразу же направился к коню.

— Ворон, — окликнули его из толпы.

Ворон, удивленный подобной смелостью, обернулся: высокий широкоплечий меченый, с белой, как у Криса, головой, приближался к нему, на ходу обнажая мечи.

— Лебедь, прекрати! — крикнул Жох, сразу же узнавший товарища, — Мальчишку все равно не воскресить.

— Я не хотел его убивать, — сказал Ворон, глядя мимо Лебедя.

Лебедь молчал, голубые глаза его не мигая смотрели на меченого. Жох попытался увести товарища, но тот стоял недвижимо, как скала. Дело принимало дикий, совершенно немыслимый оборот. Жох знал, что Лебедь привязан к мальчишке, но это ведь еще не повод, чтобы поднимать руку на меченого. Жох был убедителен в своих доводах, но Лебедь их не слышал или не хотел слышать.

— Что ты хочешь от меня? — вспылил Ворон.

Лебедь кивнул на свои обнаженные мечи. Ворон удивленно вскинул густые темные брови и обернулся к товарищам.

— Меченые не дерутся на поединках друг с другом, — сказал Шорох, небрежно похлопывая плетью по голенищу сапога. — Или ты уже не меченый?

Лебедь молчал, но обнаженные клинки в его руках продолжали холодно поблескивать на солнце. К удивлению и возмущению Жоха, сержант и не думал вмешиваться. Он промолчал даже тогда, когда Ворон потянул из-за плеч свои мечи. Меченые протестующе загудели, но Шорох даже глазом не моргнул.

Лебедь первым сделал выпад, но Ворон легко ушел от удара. Чувствовалось, что он еще не верит в серьезность происходящего. Растерянная улыбка блуждала на его губах. Он то и дело оборачивался, словно ждал указаний от сержанта. Толпа затаила дыхание, зрелище было неслыханное — поединок между мечеными, да еще в такое время. Забылся на мгновение даже ставший привычным страх перед захватчиками.

Лебедь первым достал Ворона, тот резко отпрянул, осматривая кровоточащую рану на плече.

— Останови их, сержант, — крикнул Жох Шороху, — Чуб не простит тебе крови между мечеными.

— Ворон вправе защищать свою жизнь, — бросил через плечо сержант, — а остановить Лебедя можно, только убив его. Ты же видишь, он невменяемый. А в результате капитан нас же с тобой повесит за убийство меченого.

Жох не нашел, что ответить, или не успел — события развивались слишком стремительно. Ворон поднял мечи, показывая, что готов к продолжению схватки. Лебедь шагнул вперед и нанес рубящий удар справа, Ворон перехватил его клинок двумя мечами, но развести их уже не успел, Лебедь стремительно рванулся вперед и вонзил свой левый меч в шею противника. Ворон упал, даже не вскрикнув.

— Не завидую я тебе, меченый, — сказал Шорох, спокойно глядя на Лебедя.

Жох грязно выругался прямо в лицо сержанту и, развернув коня, прямо сквозь расступающуюся толпу поскакал к королевскому замку. Страх и ярость, переполнявшие его, мешали осознать до конца ужас происшедшего. Зато Лось, к которому Жох ворвался с недобрыми вестями, все понял уже с первых слов. Лебедя не спасти. Ни Чуб, ни молчуны, ни меченые не простят ему убийство Ворона. Да такое и нельзя прощать.

Взволнованный Жох еще что-то продолжал рассказывать про мальчишку, пытаясь обелить Лебедя, но Лось его не слушал. При чем тут Крис?! Если Ворон убил невиновного, его наказали бы и без помощи Лебедя. Но брать жизнь меченого в обмен на жизнь простолюдина — значит, рушить издревле заведенный порядок вещей.

— Я должен предупредить Тора, — метнулся было к дверям Жох.

— Нет, — резко остановил его Лось. — Ты будешь делать только то, что прикажу тебе я.

Жох остановился в дверях и с недоумением уставился на первого лейтенанта. Лось поежился под этим вопрошающим взглядом, но решения своего не изменил.

— Будет еще хуже, — сказал он негромко. — Тор попытается спасти Лебедя, а его спасти уже нельзя. Это не в моей власти, это не во власти владетеля Нидрасского. Даже Чуб ничего не сможет сделать. Понимаешь, ничего!

Если судить по белеющему на глазах лицу, до Жоха стала доходить вся непоправимость происшедшего. А вот до Тора это не дойдет никогда. Рано или поздно, но что-то подобное обязательно должно было случиться. Лось оказался прозорливее капитана, но и его прозорливости оказалось недостаточно, чтобы предотвратить трагедию. И платой за промедление стала жизнь двух меченых.

— Я согласен с тобой, — кивнул головой Драбант, к которому Лось пришел за советом. — Думаю, на этот раз капитан не станет столь легкомысленно отмахиваться от наших предостережений. Ах, какое несчастье, какое несчастье…

Иссеченное морщинами лицо молчуна при этих словах оставалось холодным и неподвижным, да и в глазах не было сочувствия. Это несоответствие слов и эмоций покоробило Лося. Хотя трудно было не согласиться с молчуном в том, что свершившаяся трагедия ускорит ход событий и развиваться эти события будут в нужном направлении.

Появление сержанта меченых насторожило Тора — уж очень благодушно был настроен Шорох. Казалось, что улыбка навсегда поселилась на его загорелом красивом лице. Бросив взгляд на развешанное по стенам нордлэндское оружие, сержант покачал головой и перевел веселые глаза на Тора:

— Зачем ты хранишь весь этот хлам?

Тор лишь плечами пожал в ответ на ненужный вопрос.

— Что хочет от меня Чуб?

— Это ты у него спроси, — равнодушно отозвался Шорох и снял со стены старинный двуручный меч: — Таким только дрова колоть.

Сержант засмеялся и отбросил древнее оружие в угол. Меч жалобно прозвенел по каменным плитам. Что-то нехорошее было в этом звуке, словно кто-то пожаловался на сгоряча оборванную жизнь.

— Ты не крути носом, Шорох, говори, зачем пришел, — спокойно сказал Рыжий.

— А разве меченый не может заглянуть к вам в гости просто так?

— Меченый может, — насмешливо заметил Ара, — но ты, Шорох, больше на молчуна похож.

Шорох побледнел, рука его метнулась было к кинжалу, но он быстро овладел собой:

— Нельзя сказать, что все твои шутки удачны, Ара.

Сурок осуждающе посмотрел на товарища: мало ли что болтают, не следовало обижать Шороха без причины.

— Чуб арестовал Лебедя, — сказал Шорох, словно ударил.

— Что?

— Лебедь убил Ворона и за это будет повешен сегодня вечером. Видимо, капитан хочет, чтобы все меченые по смотрели на казнь. — Шорох, улыбаясь одними губами, зло оглядел присутствующих.

— Гнида! — прохрипел Ара, — Я так и знал, что он не спроста к нам приполз.

Шорох рассмеялся удивительно мелодичным смехом словно колокольчик зазвонил:

— Ворон погорячился: разбил голову вашему мальчишке, а Лебедь полез в драку.

Ара рванулся было к сержанту, но Рыжий удержал его за плечо. Шорох никак не отреагировал на движение меченого, только чуть скосил в его сторону злые глаза.

— У нас еще будет возможность поговорить с тобой, Ара, — сказал он с порога и вышел не прощаясь.

Молчание длилось долго, целую вечность, наконец Рыжий нарушил его. Слова говорившего заставили Тора вздрогнуть:

— Чуб не выпустит нас из замка, а Лебедя все равно повесят, поедем мы туда или нет.

— Я поеду, — сказал Тор. — Я не могу бросить Лебедя, не имею права.

— Поедем все вместе, — махнул рукой Ара. — Семь бед — один ответ.

Королевский замок и в этот раз не спешил распахнуть ворота перед мечеными и владетелем Тором Нидрасским. Рыжий даже пошутил, что власть переменилась, а порядки остались те же, что и при короле Рагнвальде. На стражу его шутка не произвела впечатления: суранцы угрюмо разглядывали всадников через ржавые прутья решетки. Свиные рыльца их огненных арбалетов готовы были хрюкнуть в любую секунду.

— Открывай! — крикнул суранцам Ара и взмахнул плетью, горяча своего и без того танцующего коня.

На его крик появился необычно мрачный Леденец и отдал команду, после чего решетка медленно поползла вверх.

Сотня меченых выстроилась во дворе замка. Рядом расположились суранцы, но в пешем порядке. Суранцы плохо держали строй и выглядели не то напуганными, не то встревоженными. Человек, стоявший рядом с лейтенантом арбалетчиков Рэмом, поднял голову, и Тор узнал в нем Чирса. Слабая улыбка скользнула по губам чужака, и эта улыбка не показалась владетелю Нидрасскому дружеской.

— Уже приготовились, — шепнул Ара, указывая на свисающую с перекладины веревку.

Чуть поодаль от виселицы несколько приземистых молчунов охраняли рослого Лебедя. Лебедь был невозмутим, как обычно, однако при виде друзей что-то дрогнуло в его лице, хотя губы так и не сумели сложиться в улыбку.

Чуб сидел в седле своего серого в яблоках жеребца, который нетерпеливо перебирал ногами, явно раздражая этим хмурого седока. Рядом с капитаном стоял Шорох, державший коня в поводу. Капитан скосил холодные недобрые глаза в сторону подъехавшего Тора.

— Что все это значит? — спросил тот, стараясь сохранять спокойствие.

— Правосудие.

— С каких это пор поединок считается убийством?

В голосе Тора прозвучал вызов, встревоженный Шорох вскочил в седло и направил своего коня между капитаном и владетелем Нидрасским.

— Меченые не дерутся на поединках друг с другом.

Лось и Леденец молча приблизились к спорящим, меченые заволновались в строю.

— Молчать! — рявкнул в их сторону Чуб.

— Лебедь мой человек, а не твой, — не сдавался Тор, — и пока он состоит в моей дружине, судить его могу только я, владетель Ожский.

— Меченый служит только Башне, — крикнул Шорох.

— Что скажешь, Лось? — повернулся Чуб к первому лейтенанту.

— И в Ожском замке мы служили Башне, — хмуро бросил тот. — К тому же ты взял этот замок под свою руку, а значит, спор и вовсе становится беспредметным.

— Ожский замок уже не принадлежит Башне, — послышался спокойный голос, — благородный Тор недавно его захватил.

Чирс не мигая смотрел на владетеля Нидрасского, холодная рука его нежно поглаживала приклад огненного арбалета.

— Отберите у них оружие, — приказал Чуб.

Тор поднял коня на дыбы и огрел плетью Шороха, рискнувшего потянуться к чужому оружию. Чирс отскочил в сторону и крикнул что-то суранцам.

— Не делайте глупостей, — крикнул Леденец, — вам не дадут обнажить мечи.

Чуб холодно улыбнулся:

— Это уже открытый мятеж, меченые.

— Ладно, — сказал Рыжий, бросая оружие на землю, — но мы надеемся на справедливый суд.

Сурок молча последовал примеру товарища. Оба спешились и сразу же оказались в плотном кольце меченых.

— Я обещаю тебе, сержант, суд будет справедливым, — кивнул головой Чуб.

— А что будет с Лебедем? — спросил взъерошенный Чиж.

— Справедливый суд уже вынес ему приговор, осталось привести его в исполнение.

Чуб взмахнул рукой — несколько меченых бросились на Чижа, однако справиться с ловким наездником оказалось не так-то просто. Бешено отбиваясь от наседающих плетью, Чиж рванулся к распахнутым воротам. Огненные арбалеты зарокотали весело и дружно — маленькая фигурка распласталась на земле. Копыта коня гулко простучали по подъемному мосту, но Чиж этого уже не слышал, он был мертв. Темное пятно медленно расплывалось вокруг его простреленной головы.

В первую минуту Тор не поверил в случившееся, оно показалось ему дурным сном. Ара обнажил мечи и юлой закрутился в седле, оскалив белые, крупные, как у волка, зубы. Огненные арбалеты весело хрюкнули во второй раз, и конь меченого рухнул на землю. Ара отбивался одной неповрежденной рукой, пока десяток меченых не насел на него и не скрутил по рукам и ногам. Тор тупо наблюдал за происходящим, не в силах пошевелиться.

— Сдавайся! — крикнул ему Леденец.

Тор покачнулся в седле, боль острым клинком полоснула по сердцу.

— Ты, — прохрипел он, глядя на Чирса безумными глазами, — ты…

Рука его потянулась к мечу, конь взвился на дыбы и закружился в нелепом танце, подчиняясь воле обезумевшего седока. Огненные арбалеты заговорили в третий раз — вороной споткнулся и рухнул, словно запутавшийся в собственных ногах неумелый танцор. Теряя сознание, Тор все-таки успел увидеть выражение торжества на лице чужака Чирса.

Глава 7

ЗАГОВОР

Бент Хаслумский прижался боком к холодной каменной стене дома и оглянулся. Слежки за ним не было, но, когда имеешь дело с молчунами, осторожность не повредит. В душе Хаслумский проклинал себя за то, что согласился на встречу с Труффинном Унглинским: узнает об этом Чуб — не сносить благородному Бенту головы. Холодок пробежал по спине первого министра короля Рагнвальда. Но и отказывать генералу было опасно: справятся ли серые с мечеными, это по воде вилами писано, но то, что Труффинн в случае надобности дотянется до его шеи, Хаслумский не сомневался. А благородный Бент дорожил своей жизнью, тем более что умная голова первого министра сейчас как никогда нужна была Нордлэнду.

Хаслумский постоял еще минуту, тревожно прислушиваясь к ночным шорохам, но ничего подозрительного так и не обнаружил. Бент вдохнул полной грудью морозный воздух и скользнул в узкую щель между домами, словно прыгнул в воду с высокого обрыва.

Восковые свечи слабо освещали лица присутствующих. Хаслумский с усмешкой подумал, что полумрак на этот раз вполне уместен: орден опять, неожиданно для себя, оказался в подполье. Но враг у него сегодня был куда серьезнее крикливых нордлэндских владетелей. И не было могущественного покровителя, готового в любую минуту прийти на помощь, — король Рагнвальд спал вечным сном в гробнице своих предков. Воспоминание о смерти короля было не из самых приятных для Хаслумского, но тут уж ничего не поделаешь: жизнь — жестокая штука, и не всегда ее удается прожить в согласии с собственной совестью.

Труффинн Унглинский кивком головы приветствовал старого друга и сподвижника. Слева от генерала пристроился похудевший и облинявший за последние месяцы Рекин Лаудсвильский. Лицо владетеля, и без того не блиставшего красотой, вытянулось еще больше. Мрачный Бьерн Брандомский, чудом уцелевший во время резни, устроенной Чубом в Приграничье, поднял на Бента красные от бессонницы глаза и криво усмехнулся. Вот в чьей шкуре владетель Хаслумский не пожелал бы оказаться ни за какие деньги. Чуб поклялся уничтожить Бьерна, а капитан меченых слов на ветер не бросает.

— Тор Нидрасский захватил Ожский замок. — Хаслумский с удивлением узнал в говорившем ярла Грольфа Агмундского. — Но дело не столько в замке, сколько в захваченном оружии чужаков: пятнадцать огненных арбалетов и припасы к ним — сила немалая.

Благородный Бент слабо охнул — это была замечательная новость. Теперь понятно, почему разъяренный Чуб бросил Нидрасского в подземелье.

— Люди Тора сидят в замке крепко, — продолжал ярл, — выбить их оттуда будет непросто даже меченым.

— Густав — человек надежный, — подтвердил Бьерн, — и воин опытный.

Опальный владетель приободрился от хороших новостей и даже придвинулся поближе к свету.

— Думаю, это известие обрадует наших союзников, — веско подытожил Труффинн.

Хаслумский насторожился — какие еще союзники? Но Труффинн не стал развивать мысль дальше. Вера Бента в генерала была в значительной мере подорвана последними событиями. Неосведомленность ордена в делах Приграничья оказалась вопиющей: достаточно сказать, что, когда меченые стучались в ворота Бурга, орден обсуждал размеры помощи приграничным владетелям в борьбе со взбунтовавшимся Чубом. Как вам это понравится? Не исключено, что разговоры о союзниках не более чем блеф спятившего старика.

— Семь огненных арбалетов Тор привез с собой в Бург, но никто не знает, где он их спрятал. Нужно во что бы то ни стало добраться до владетеля Нидрасского.

— Легко сказать, — криво усмехнулся Хаслумский. — Чуб даже меченым не доверил их охрану — у входа стоят суранцы.

— Среди тюремщиков замка у тебя наверняка есть свои люди, Бент, — вмешался в разговор до сих пор молчавший Лаудсвильский.

— Почему бы благородному Рекину самому не договориться с ними?

Генерал Труффинн нахмурился: