Время собственности. Владельческая преемственность и корпоративное управление Королев Виталий

Собственник как «Субъект хотения»

Что должен делать «субъект хотения»? Ясное дело: он должен «хотеть». Собственник принимает те решения, которые «захотел», а не которые его «заставили» принять. Из этого вывод: если собственник ничего не захотел или не знает, чего хочет, то компания останется без решения высшего органа управления. Особенно пагубно на бизнес влияет отсутствие назревших стратегических решений.

Девять из десяти менеджеров скажут, что нет хуже собственника, чем тот, который не знает, чего хочет, поскольку собственник – единственный реальный «субъект хотения». Остальные совладельцы и заинтересованные лица – лишь «субъекты пожеланий» в адрес собственника. В деле «хотения» никто не может заменить собственника.

В первом варианте текста наряду с «хотением» я использовал понятие «хотелка», которое для многих понятно и естественно, но, по мнению редакции, не подходит для серьезной деловой литературы. Редакторы книги выступали и против слова «хотение», но для меня оно очень существенно. Его синонимы – «цель», «желание» или «видение» – понятия более строгие и четкие, в то время как «хотение» можно трактовать шире и учитывать тот факт, что управленческая задача собственника – «хотеть правильно и ответственно». Поэтому результатом его работы может быть только «хотение» и ничто иное. Это просто ответ на вопрос «чего ты хочешь?», но не больше. Оно умышленно немного туманное, его нужно понять по-своему, оно может быть уникальным для каждого собственника. В итоге мы с редакцией сошлись на том, что в книге придется оставить слово «хотение», так как новые идеи требуют новых слов.

«Хотеть правильно и ответственно» – главная работа собственника, которая и делает его собственником. Эта работа является только его «царским делом», которое он никому не может делегировать. Если в компании кто-то начнет «хотеть» вместо собственника, то, вероятно, вскоре она сменит хозяина.

Что же за работа такая – «хотеть»? Мы все это умеем, не так ли? Допустим, хотя здесь можно поспорить. Для всех нас «хотеть» – право, а для собственника – обязанность, «должность», если хотите. Следовательно, мы за свои хотения не отвечаем, а он отвечает риском потери стоимости бизнеса или полной его утраты.

Предвижу возражения. Почему же собственник должен? Разве законодательство не говорит, что после оплаты уставного капитала собственник по отношению к компании приобретает только права, а вот у компании перед ним появляются обязательства? Ведь собственник обладает иммунитетом «ограниченной ответственности». Похоже на правду, но это отчасти устаревшая юридическая точка зрения. Современное российское законодательство предъявляет к собственнику всё больше требований по добросовестности и разумности управленческих действий, особенно в ситуации банкротства. Гражданский кодекс РФ с 2014 года прямо требует от собственника вести себя в отношении компании «добросовестно и разумно» (п. 3 ст. 53.1 ГК РФ). Но мы не будем углубляться в юридические аспекты этой интересной темы, а поразмыслим об управленческой логике: должен ли собственник что-то компании с управленческой точки зрения?

С точки зрения управления действует правило: «назвался груздем – полезай в кузов», а не «могу копать, могу не копать». «Назвался собственником – полезай в управление», причем не в управление-management, а, как будет показано далее, в управление-governance. Причем не «имеешь право» «полезть», а полезай – и всё тут! Данное правило можно сформулировать и по-другому: «Мы в ответе за тех, кого приручили». Создал компанию, пригласил людей работать, взял капитал у партнеров, пообещал клиентам хороший продукт – отвечаешь за то, чтобы всё это работало. Как видим, по закону может быть одно, а по понятиям (по управленческим понятиям, конечно) – совсем другое. Статус собственника требует выполнения определенных управленческих ролей.

Вопрос: Кто сказал, что собственник должен ориентироваться на управленческую точку зрения?

Ответ: Не должен, но тогда пусть сам расхлебывает последствия того, что система управления компанией не соответствует его интересам.

Для иллюстрации этого тезиса приведу пример из практики.

ИЗ КОНСУЛЬТАЦИОННОЙ ПРАКТИКИ

В одном корпоративном тренинге участвовали три совладельца и два наемных топ-менеджера. Каждого участника мы с коллегой попросили независимо от других выписать не более трех самых важных управленческих проблем компании. Важны были не все проблемы, которых могло насчитываться несколько десятков, а именно ключевые. В результате получился список, содержащий около пятнадцати проблем, из которых около десяти не совпадали. Затем мы попросили совладельцев и топ-менеджеров совместно выделить не более трех ключевых, поскольку сосредоточиться на решении десяти проблем невозможно. Примерно через 15 минут обсуждения они сформулировали одну-единственную главную проблему. Причем этой формулировки не было в их изначальных списках. Мы спросили, куда делись те десять, которые они перечислили в индивидуальных ответах, и услышали, что решение главной проблемы позволит решить остальные.

Их главная проблема звучала так: «Какова роль акционера (совладельца) в управлении компанией?»

Иными словами, зачем компании акционер? Казалось бы, понятно, зачем компания акционеру. Непонятно обратное. И вопрос далеко не праздный. Дело в том, что совладелец компании вправе участвовать в управлении ее делами, если она относится к корпоративным организациям[24]. Означает ли это, что он также вправе не участвовать в управлении? И если да, то что это за управление такое? Нужно ли оно компании? А ведь общее собрание акционеров – высший орган управления! Откуда у него право бездействовать, оставив компанию без решений? Именно поэтому компетенция общего собрания акционеров обычно ограничена законом. Но, как вы уже знаете, акционер и собственник – совсем разные понятия-явления. Часть акционеров может не участвовать в управлении компанией, и ей это не повредит, а собственник – один, и отсутствие его решений может полностью парализовать бизнес. Поэтому с 2014 года в ГК РФ предусмотрена ответственность собственника за действия, которые препятствуют управлению компанией. Но законодательство не углубляется и не должно углубляться в управленческое содержание таких действий собственника.

Итак, если собственник хочет «участвовать в управлении» компанией, то должен принимать управленческие решения. Поскольку он может принимать любые решения, закономерно возникает вопрос: чего же он хочет? И есть ли (должны ли быть) какие-то требования к его хотениям? Если «да», то почему, какие и у кого? Может ли собственник хотеть чего угодно и как угодно, или его собственническая позиция диктует ему форму и содержание хотения? На мой взгляд, верно второе.

Во-первых, «хотеть» и «хотеться» – разные вещи. Когда кому-то чего-то хочется, это значит, что хотение управляет человеком. Когда же человек хочет сам, то он управляет своим хотением, а значит, и отвечает за результаты этого управления.

Во-вторых, собственник должен хотеть не только ответственно, но и правильно.

«Правильно» означает «по правилам». Если их нет, то о правильности сказать ничего нельзя. Что это за «правила»? Раз мы утверждаем, что собственник – должность, значит, указанные правила – его «должностная инструкция».

Кто задает правила? Кто пишет собственнику его «должностную инструкцию»? Кто смеет? Видимо, сам собственник. Только он может задать себе правила и выступить в компании их гарантом. Лишь в этом случае компания будет работать так, как того хочет собственник, даже если он какое-то время не сможет руководить ею лично (и даже с новым собственником, когда нынешний полностью уйдет из бизнеса). Но замечу: если собственник не задал такие правила, значит, он не вполне соответствует своей должности и будет вынужден отвечать за последствия. Здесь мы соприкасаемся с ответственным хотением, о котором чуть далее.

Кроме того, «правильное хотение» означает, что собственник должен не просто молча хотеть, а хотеть «публично», то есть «задавать хотение» своим партнерам, команде менеджеров, членам семьи, клиентам и даже отчасти остальному обществу, в том числе и мне. Если он этого не делает, окружающие интерпретируют его хотения в соответствии с собственным пониманием – и получается как в известном анекдоте про такси и нетрезвого пассажира.

УЛЫБНИТЕСЬ!

В такси садится подвыпивший пассажир.

Водитель спрашивает: «Куда едем?»

Пассажир: «А тебе какое дело?»

Что означает «ответственное» хотение? В первую очередь то, что, задав хотение, собственник берет на себя обязанность не менять его, не «перехотеть» либо менять в соответствии с теми же правилами и нести ответственность за последствия перемены хотения, пусть и сделанного по правилам. Иначе собственник (и все остальные вместе с ним) будет жить по календарю, в котором семь пятниц на неделе.

Итак, я утверждаю, что у собственника по отношению к компании, кроме прав, есть еще и обязанности, а потому он должен нести ответственность не только и даже не столько юридическую, сколько репутационную. В частности, он должен репутационно отвечать в случае невыполнения своей «должностной инструкции», то есть несоблюдения правил, которые сам же и задал. На языке некоторых «неформальных объединений» «лихих девяностых» это называлось «базаробезответственность»[25].

Обычно лиц, не соответствующих должности, либо обучают и тренируют, либо освобождают от нее (заметьте, не должность освобождают от человека, а человека от должности). Кто в этом случае способен освободить собственника? Ответ очевиден: рынок, конкуренты, которым помогут недовольные менеджеры, клиенты и партнеры.

Кто же будет его обучать и тренировать? Где обучают и тренируют собственников? Нигде. Даже МВА этому не учит. Те, кто проходит курсы МВА, готовятся к «администрированию», а не к предпринимательству. Они готовят себя к исполнению хотений собственника, а не к самостоятельному собственническому хотению. Обучать можно только тому, что уже кем-то освоено, а если предприниматель собирается быть первым в чем-то, кто его научит? Любой чужой опыт здесь полезен как разбор гениальных шахматных партий: их изучают для того, чтобы, не дай Бог, не повторить. Ведь соперник наверняка уже придумал новый ответ.

В бизнес-школе СКОЛКОВО в 2013 году был создан курс «Практикум для директоров». Несмотря на название, в нем достаточно подробно рассматривалась специфика работы «управляющего собственника». Однако красноречив сам факт того, что название изначально было ориентировано на директора, а не на собственника: когда задумывался курс, в фокусе внимания находился «директор», менеджер, и уже позднее практика показала, что на него поступают управляющие владельцы, требующие знаний, связанных с их владельческой ролью. К моменту написания книги название программы было изменено на «СКОЛКОВО Практикум». В результате фокус целевой аудитории несколько размылся, но у программы уже хорошая репутация и она может себе это позволить[26].

С начала 1990-х я работаю с собственниками и всё время думаю, чему и как на практике обучаются сегодняшние собственники и каким образом формируется следующее поколение владельцев-предпринимателей. Ведь «собственник бизнеса» – не просто статус. Собственник также и предприниматель, человек дела. Он действует, набивает шишки, а потом со своей командой обсуждает и обдумывает ошибки, которые привели к получению шишек. Он формулирует новые хотения и изобретает новые предпринимательские схемы, после чего вместе с командой вновь их реализует. Поэтому в процессе выработки правил управления компанией, которым подчиняется даже собственник, обязательно должны участвовать ключевые менеджеры, партнеры, команда. Для их привлечения собственнику надо научиться выстраивать не только вертикальную, но и горизонтальную коммуникацию (вести диалог).

Выработка (с подачи собственника, конечно) правил управления компанией, которым собственник подчиняется вместе со всеми остальными, – это уже уровень corporate governance, а не corporate management. Поскольку такие правила необходимы любой компании, независимо от размера, то ей также необходимо CG – и, соответственно, оно является одним из главных инструментов каждого ответственного собственника.

Отдельно отмечу, что собственник не может хотеть чего угодно, лишь бы хотения (желания) соответствовали правилам. Напротив, его статус определяет набор вопросов, на которые должен ответить он и только он, то есть содержание хотений собственника диктуется набором вопросов о судьбе его собственности (в данном случае бизнеса), на которые никто, кроме него, не вправе отвечать, причем как в правовом, так и в управленческом смысле.

Откуда взять эти вопросы?

Предлагаю два источника: законодательство и управленческие размышления. Здесь мы прокомментируем законодательство, а управленческие размышления рассмотрим в главе 4 (вопросы на самоопределение).

Законодательство определяет набор вопросов, принимать решение по которым вправе только высший орган управления компании, то есть собрание владельцев, где у собственника контрольный пакет. (Для простоты рассуждения будем считать, что контрольный пакет, необходимый для решения всех вопросов, одинаков.) Список таких решений, на первый взгляд, достаточно скучен. К ним относятся:

1. судьбоносные решения, например о реорганизации или ликвидации;

2. изменение устава, то есть ключевых «правил игры», включая набор органов управления и контроля и их компетенцию;

3. утверждение годовых отчетов и распределение прибыли;

4. формирование персонального состава органов управления и контроля компании и еще ряд специальных вопросов.

Напомню, что с юридической точки зрения принятие решений по всем этим пунктам, за исключением вопросов о формировании органов управления, является правом собственника, а не обязанностью. Решения, определяющие судьбу компании, такие как реорганизация, он принимает очень редко, а прибыль распределяет даже не каждый год. Получается, что законодательство не особо загружает собственника работой и фактически сводит ее к кадровым решениям, касающимся органов управления. Если коллегиальные органы (совет директоров и/или правление) не сформированы, то остается только генеральный директор, которого тоже назначают не каждый год. Если же и эту должность занимает сам собственник, то и кадровые вопросы в статусе высшего органа управления ему решать не придется. В таком случае собственнику в роли капиталиста достаточно нескольких часов в год, чтобы разобраться с ежегодными вопросами, если не планируется реорганизация.

Законодательство не особо загружает собственника работой и фактически сводит ее к кадровым решениям, касающимся органов управления.

Грубо говоря, если следовать юридической логике, в случае непринятия собственником решений по названным вопросам компания не пострадает. Если же говорить управленческим, а не юридическим языком, то очевидно, что это не так. Если собственник не примет определенных решений – например, не сформирует органы управления, – компания может прекратить существование или утратить конкурентоспособность. Я считаю, что помимо решений, вытекающих из требований законодательства, собственник должен принимать ключевые решения о форме и способах существования и развития компании, отвечая на ряд других, не только юридических вопросов, о которых мы поговорим далее. Здесь важны оба слова – и «существование», и «развитие».

Собственник в центре стейкхолдерской схемы

Здесь мы поговорим о том, почему при рассмотрении непубличных частных компаний в фокус внимания следует помещать не саму компанию, а ее собственника, что существенным образом сказалось на структуре этой книги.

В предыдущих разделах главы мы выяснили, что собственник как владелец контрольного пакета акций (контролирующий акционер) вправе принять любое решение на общем собрании акционеров. Он может, но не обязан учитывать пожелания других держателей акций и стейкхолдеров[27]. Зачастую компания принадлежит собственнику на 100 %, поэтому других акционеров просто нет, а стейкхолдеры имеют право лишь высказывать ему свои пожелания, которые он вовсе не обязан учитывать.

Собственник может заменить собой совет директоров, одновременно выполняя в компании роли главного менеджера, главного стратега и главного поставщика капитала. В России собственник, как правило, является основателем компании, а значит, она обязана ему существованием – и он в любой момент может ее ликвидировать. Отсюда возникает вопрос: кто же из них занимается бизнесом – компания или собственник? Чем является компания – действующим фронт-офисом или обслуживающим бэк-офисом?

Ответ крайне важен, поскольку показывает, где концентрируется стоимость бизнеса – в компании или в собственнике. Кто должен в качестве системы находиться в центре стейкхолдерской схемы: как обычно, совет директоров, генеральный директор и его топ-менеджерская команда, как это показано на рисунке 1.1, или уже сам собственник? Где та точка отсчета, вокруг которой всё вертится? Наконец, кто для меня как консультанта является клиентом – компания или ее собственник?

Казалось бы, очевидно: если у компании есть собственник, то он находится в фокусе нашего рассмотрения, потому что весь бизнес в целом и компания в частности «вертятся» вокруг него. Не менее очевидно, что и отправной точкой тоже является собственник, поскольку он, а не компания, занимается бизнесом и в нем концентрируется стоимость капитала. Компания же для него – лишь средство достижения целей, в числе которых – повышение стоимости капитала. Таким образом, когда у компании есть собственник, всё меняется – и традиционная стейкхолдерская схема к ней неприменима. В этом случае собственник оказывается в центре стейкхолдерского окружения.

Пребывание собственника в центре стейкхолдерской схемы (см. рис. 1.2) не только дает ему право, но и наделяет обязанностью принимать решения по вопросам, касающимся судьбы бизнеса, а также в значительной мере определяет содержание подобных вопросов. Это вызвано тем, что собственник не просто занимает центральное место в стейкхолдерской схеме, а полностью меняет ее, поскольку у него другой «набор» стейкхолдеров, чем у компании.

Если всё настолько очевидно, зачем же тогда мы использовали это коварное выражение «казалось бы»? Что нам мешает признать за собственником (совладельцами) право сказать: «компания – это я (мы)» – и заявить, что интересы собственника (совладельцев) тождественны интересам компании? В частности, я как консультант по управлению должен размышлять над этим в каждом проекте. Кого я консультирую: компанию как юридическое лицо, то есть юридическую фикцию, с которой заключен контракт, или ее менеджмент, или всё же ее собственника (совладельцев)? Кто из них наиболее адекватно представляет интересы компании?

Проницательный читатель, возможно, уже догадывается, что всё не так просто и где-то кроется подвох, но я предлагаю зафиксировать и отложить на время вопросы и сомнения. Вернемся к ним позже при обсуждении конфликта интересов собственника и компании, когда потребуем от него подчинить свою деятельность интересам компании в рамках фидуциарной обязанности. Сейчас достаточно признать, что интересы собственника и компании не тождественны, поставить его в центр «стейкхолдерской» схемы и рассмотреть вместе со стейкхолдерским окружением.

 ГЛОССАРИЙ

Фидуциарная обязанность (от лат. fiducia – доверие) – обязанность агента (исполнителя) честно и грамотно действовать в интересах принципала (заказчика).

Поместим в центр рассмотрения не компанию как юридическое лицо, а собственника-человека с его целями, ценностями и интересами (см. рис. 1.2). Общество и государство для собственника и компании окажутся общими стейкхолдерами (см. рис. 1.1), но у собственника возникнут и уникальные стейкхолдеры: бизнес (компания), семья и он сам как «автостейкхолдер».

Рисунок 1.2. Собственник и его стейкхолдеры

Особенности стейкхолдерского окружения собственника обусловлены естественными различиями между компанией как организацией (юридическим лицом) и собственником как человеком (физическим лицом).

 В отличие от компании, ориентированной на неопределенно долгое существование[28], собственник смертен. Это значит, что ему придется решать вопрос владельческой преемственности («Кто будет владеть моим бизнесом, после того как я отойду от дел?»).

 У собственника есть уникальный ресурс – его персональное или личное время, которое он не продает компании, как наемный служащий, а инвестирует в нее наряду с денежным капиталом. Для сравнения: у государственных и/или публичных распыленных компаний такого ресурса нет, поскольку всё время, которым они располагают, куплено у наемных работников. Как правило, в таких компаниях нет людей, которые институционально, то есть постоянно и на законных основаниях, инвестировали бы в нее свое персональное время.

 У собственника есть или может быть уникальный стейкхолдер, которого нет и не может быть у компании, – семья. Интересы этого стейкхолдера могут сильно расходиться с интересами компании и/или собственника.

 В отличие от компании, у собственника нет высшего органа управления, диктующего ему, что делать. Он принимает решения самостоятельно, руководствуясь своими целями, интересами и ценностями. Он – «субъект хотения».

 Поскольку собственник обладает (точнее, должен обладать) набором целей, ценностей и интересов, которые стремится реализовать через компанию, он является «стейкхолдером» самого себя, из-за чего ему приходится решать и конфликты интересов, и конфликты ценностей и находить баланс между интересами своих «стейкхолдеров», в особенности между интересами семьи и бизнеса.

Бизнес как стейкхолдер включает партнеров-совладельцев, кредиторов, компанию и команду топ-менеджеров, и это один из самых очевидных стейкхолдеров.

Таким же очевидным стейкхолдером является род собственника, куда входят родительская и его собственная семья, а также семьи родственников-современников, которые мы будем называть «кланом». В схему включена не только семья собственника, но и другие семьи рода, поскольку институт частной собственности действует сквозь поколения (подробнее мы обсудим это в главе 4, посвященной владельческой преемственности).

Столь же очевидными стейкхолдерами являются государство и общество. Они не просто общие стейкхолдеры для компании и собственника, они также «совместно» не делают различия между компанией и собственником. Их интерес зачастую иждивенческий: «чтобы корова меньше ела и давала больше молока, ее нужно меньше кормить и больше доить».

Наименее очевидным, причем наиболее важным, стейкхолдером для себя выступает сам собственник (можно назвать его «автостейкхолдером»), и в этом состоит его ключевое отличие от компании.

Собственник как «автостейкхолдер»

Отчасти из-за того, что собственники – не обычные миноритарные акционеры, у них возникают особые проблемы. Собственник сначала думает, чего хотеть от бизнеса, а потом – как получить то, чего он хочет, то есть как управлять бизнесом, развивать его, выстраивать отношения с менеджерами, обеспечить владельческую преемственность, чем заняться после отхода от дел и т. д. Таких вопросов, требующих разрешения множества внутренних и внешних конфликтов, у менеджеров, работников, а тем более у компании, даже не возникает.

ИЗ КОНСУЛЬТАЦИОННОЙ ПРАКТИКИ

Бизнесмены не раз задавали мне примерно такие вопросы: «Зачем продолжать заниматься бизнесом? Когда-то я создавал его, чтобы просто прокормить семью. Сейчас бизнес не только кормит, но и обеспечивает нас. Однако теперь появились и другие виды деятельности, которые позволяют с не меньшим успехом обеспечивать семью, тратя гораздо меньше времени и нервов. Тогда зачем продолжать? Я бы прекратил его, передал кому-то, но не знаю как. Бизнес – будто чемодан без ручки: нести тяжело, а бросить жалко».

Собственник как «автостейкхолдер» неминуемо сталкивается с конфликтом интересов и ценностными конфликтами. К примеру, мы наблюдаем конфликт ценностей и интересов, когда собственники виноградников в Европе несут убытки, но не избавляются от бизнеса. С экономической точки зрения такое поведение кажется нерациональным, но в другой системе координат, с точки зрения ценностей собственника, оно рациональное. На мой взгляд, анализируя деятельность собственника, следует учитывать, что он принимает решения в зависимости от ситуации, руководствуясь различными рациональными соображениями, а потому не стоит сходу объявлять его поведение иррациональным только с экономической точки зрения.

Собственнику постоянно приходится «договариваться самому с собой» о своих хотениях, находить баланс между интересами стейкхолдеров (особенно между интересами семьи и бизнеса), решать конфликты ролей, которые он играет в компании (чаще всего конфликт «собственник vs менеджер»), и, как уже было сказано, конфликты между ичными интересами и ценностями.

Понятия «интерес» и «ценность» достаточно сложны и многогранны. Их анализируют экономисты, социологи, философы. Если трактовать данные понятия расширенно, то провести различие между ними затруднительно, они становятся почти синонимами. Нам же следует показать, чем одно отличается от другого. Не претендуя на полноту, приведу свое понимание их отличия, которое используется в книге.

К РАЗМЫШЛЕНИЮ

Интерес (от лат. interesse – иметь важное значение). Более узкое (специальное, финансовое) значение: процентная ставка за пользование деньгами, ср. и англ. Interest – проценты, доход. Мы будем трактовать «интересы» как условные императивы и табу; то есть они имеют стоимостную оценку. За их нарушение платится исчислимый «штраф». Для их исполнения необходима исчислимая «выгода», которую можно считать синонимом, поскольку мы говорим о бизнесе.

Ценность – слово, однокоренное с «цена», «ценить», и, если не применяется к материальному объекту, обозначает примерно то же: нечто значительное, значимое. Под «ценностью» будем понимать безусловные императивы и табу (что обязательно делать и что ни в коем случае нельзя). Ценности нематериального характера не имеют стоимостной оценки. Пример такой ценности: принцип «договор дороже денег». Однажды данное слово «дороже» выгоды, причем непонятно насколько: возможно, «бесконечно».

«Высший орган управления» для собственника – не «собрание акционеров», а его персональные ценности. Он может жертвовать интересом (выгодой), чтобы придерживаться ценностей. К примеру, многие собственники делают выбор в пользу ценностей, а не интересов, когда приходится выбирать между семьей (ценность) и бизнесом (интерес).

Бывают и более трудные случаи, когда собственник относится к своему бизнесу как к детищу, ребенку, а не просто как к источнику экономической выгоды. И тогда конфликт ценностей семьи и бизнеса может принять в его сознании драматические формы, стать «внутрисемейным». Дело в том, что члены семьи собственника, возможно, воспринимают бизнес вовсе не как его «детище», то есть не как еще одного члена семьи, а как «другую семью», с которой их отец или мать «изменяет» «первой» или «настоящей» семье. Сделать свой бизнес «детищем» не только для себя, но и для семьи может оказаться труднейшей задачей для собственника.

Семья как стейкхолдер собственника

Согласно одной из социологических теорий, институт семьи появился в связи с развитием частной собственности, когда у мужчин возникла необходимость передавать по наследству своим детям всё нажитое и завоеванное[29]. Единственным способом удостовериться, что наследство передается своему, а не чужому ребенку, стало закрепление женщины за мужчиной. Таким образом, институт семьи лишь следовал за институтом частной собственности, но с тех пор семья стала самостоятельной ценностью как для женщин, так и для мужчин.

Собственник может оказаться перед дилеммой: семья или бизнес? К примеру, он выбирает семью, когда вместо продажи бизнеса в момент его самой высокой стоимости решает передать дело по наследству. Это, кстати, с большой вероятностью ведет к снижению стоимости бизнеса (хорошо, если временному).

УЛЫБНИТЕСЬ!

О целях и ценностях

А: Сколько стоит ваш бизнес по производству красной синьки?

Б: Он не продается, это родовой бизнес уже в пяти поколениях.

А: По моим оценкам, он стоит десять миллионов.

Б: Почему так дешево?

А: А по-вашему сколько?

Б: Миллионов пятнадцать.

А: Плачу шестнадцать наличными и завтра.

Б: Только не я еду к вам за деньгами, а вы привозите их в мой офис…

На рисунке, где собственник изображен в окружении стейкхолдеров, не зря показано, что семья и бизнес тянут его в разные стороны. В России бизнес еще не научился работать на консолидацию семьи, как это бывает в странах с развитой системой преемственности. Если для собственника семья важнее бизнеса, то он постепенно начинает всё меньше времени тратить на бизнес и всё больше – на семью и/или заранее готовит преемника, ради которого готов поступиться частью своей власти в компании. Обычно для этого собственник создает правила и в бизнесе, и в семье, которые приходится соблюдать и ему самому. Если для бизнеса правила записывают в уставе и других внутренних нормативных документах, то примером такого документа в семье является семейная конституция. Но об этом – в главе 4.

Компания как стейкхолдер собственника

Когда мы помещаем собственника в центр схемы, то первым делом видим, что компания является лишь одним из его стейкхолдеров. Нужно ли в таком случае особо выделять интересы компании и определять ее как самостоятельного стейкхолдера? На мой взгляд, это необходимо, чтобы в процессе принятия решений отличать интересы компании от интересов других стейкхолдеров.

Компания, в отличие от человека, не самостоятельна. Обсуждение ее интересов стейкхолдерами можно сравнить с обсуждением спорящими родителями интересов ребенка. Поскольку ребенок сам не может выразить свой интерес, за него это делают взрослые. Ребенок же в такой ситуации является их стейкхолдером (лицом, заинтересованным в принятии решения, в той или иной мере соответствующего его ожиданиям). Наличие интересов у ребенка формирует интересы родителей. Подобно этому интересы стейкхолдеров компании формируют ее интересы. Поскольку собственник – ключевой стейкхолдер, то закономерно, что его интересы больше всего влияют на формирование интересов компании.

Компания становится стейкхолдером собственника как минимум в трех ситуациях:

 при выборе владельческого сценария;

 при выборе вида власти;

 при выборе формата работы над созданием стратегического видения развития компании.

 ГЛОССАРИЙ

Видение – образ бизнеса в достаточно далеком, но определенном по срокам будущем, соответствующий представлениям собственника о развитом бизнесе.

Владельческий сценарий (форму владения) выбирает собственник, учитывая пожелания семьи. Если семья хочет продать бизнес вместо наследования или не хочет превращения непубличной компании в публичную, то собственник должен с этим считаться, потому что наследники всё равно поступят по-своему, как только получат такую возможность. Иногда приходится специальными владельческими инструментами, например наследственными или иными фондами, ограничивать будущую власть наследников[30].

Виды власти или управления, которым отдают предпочтение собственники, можно условно назвать «конституционным» и «самодержавным». Подробнее мы обсудим их в следующих разделах этой главы.

Собственник также определяет формат работы для формирования стратегического видения развития компании. Первый раз он формулирует видение в одиночку, до создания компании, когда ему еще не с кем делать это совместно. Он может советоваться с другими людьми, но всю ответственность за принятое решение берет на себя. Поскольку собственник самостоятельно формирует видение, впоследствии ему придется либо найти сотрудников, разделяющих его, либо переформулировать видение с учетом мнения сотрудников. Если он этого не сделает, ему придется мириться с разобщенностью взглядов на будущее компании, что в лучшем случае замедлит ее рост и/или развитие, а в худшем – погубит бизнес. Компания в этом вопросе полностью зависит как от способности собственника вступать в диалог с миноритарными партнерами, если они есть, и нанятыми сотрудниками, в том числе членами совета директоров, так и от его способности слышать других людей.

Стратегическая самореализация собственника

Выше мы говорили, что судьбоносные для компании юридические решения (реорганизация, ликвидация, изменение устава и т. д.) может принимать только собственник, поскольку это его юридическое право, а в некоторых случаях – управленческая обязанность, которую невозможно делегировать. Без подобных решений компания не способна развиваться и успешно конкурировать.

Корпоративное право не принуждает собственника принимать стратегические решения. Как мы помним, если он не хочет или не может воспользоваться правом на принятие стратегических решений, то и не обязан этого делать, но в таком случае ему необходимо создать в компании специальный орган, отвечающий за принятие данных решений. Обычно таким органом становится совет директоров. Состав СД формируется собственником, однако может включать не только его самого, но и менеджеров и внешних членов. Если собственник является создателем компании, то он наверняка оставляет за собой право принимать стратегические решения или, по крайней мере, участвовать в работе стратегического органа управления.

Обратите внимание, что совет директоров принимает стратегические решения относительно компании, а не собственника, однако учитывает его хотения и влияние стейкхолдеров на компанию. В этом случае собственник, принимающий стратегические решения, самореализуется не как человек, а только как бизнесмен, то есть лишь в одной из областей своей жизни, в единственной из возможных ролей. На остальные вопросы собственнику приходится искать ответы самостоятельно.

Если собственник сам является членом совета директоров, он по закону становится обязанным принимать решения не в своих интересах, а в интересах компании (фидуциарная обязанность) и с учетом интересов кредиторов[31]. Однако интересы компании вовсе не тождественны интересам собственника. Типичный пример такого расхождения – дивидендная политика, при которой на дивиденды направляется существенная часть прибыли, что оставляет компанию без денежных средств, необходимых для реализации стратегии или расчетов с кредиторами.

Если бизнес успешен, собственник начинает думать, что делать дальше. Управлять или не управлять лично? Выйти из управления? Передать бизнес наследнику или продать? Если передавать, то как? Чем заниматься после выхода из управления компанией?

На мой взгляд, собственник может делать что угодно, лишь бы не по принуждению, а по собственному желанию, как и полагается «субъекту хотения». Он может лично управлять компанией до конца жизни, а может перейти к роли владельца-капиталиста, требующей меньше времени и дающей больше возможностей для других активностей. Печально, если собственник хочет стать «домовладельцем», но не знает, как распрощаться с ролью «домохозяина», поскольку в этом случае о выборе говорить не приходится.

Суть моей работы в качестве консультанта состоит в том, чтобы помогать собственникам обеспечивать себя вариантами выбора, а это невозможно делать, не размышляя категориями вечности. Требовать подобного от собственника, чьей компании без году неделя, бессмысленно – нет гарантии, что компания выживет на рынке. Думать, как передать ее внукам, – всё равно что делить шкуру неубитого медведя. Собственник не хочет этого делать, и его можно понять. Но если компания прошла этап становления, у него появляется возможность задуматься о том, как ему стать свободным от бизнеса, а бизнес сделать независимым от себя. Разве это не напоминает размышления ответственного родителя о судьбе своего ребенка?

Для выращивания самостоятельного бизнеса, который работает без постоянного владельческого управления и контроля, собственнику необходим достаточный уровень владельческой зрелости. Эти способности не связаны с возрастом и опытом: молодой по годам и малоопытный собственник может поступать зрело с точки зрения управления собственностью, а собственник в пожилом возрасте с десятками лет опыта управления и контроля бизнеса может демонстрировать совершенно незрелое владельческое поведение. Вс зависит от времени, которое они посвятили практике исполнения соответствующей роли. Кроме того, один и тот же собственник может зрело вести себя, решая одни владельческие вопросы, но незрело – решая другие. Некоторые собственники «застревают» на том или ином уровне владельческого развития, из-за чего не могут полностью реализовать свой владельческий потенциал и ограничены в выборе ролей, которые могут играть в бизнесе.

Для обеспечения себя вариантами выбора собственнику необходимо постоянно двигаться вверх по «владельческой лестнице», повышая свою владельческую компетентность. Последняя тоже приходит не сразу, поэтому логично говорить о «карьере» собственника, когда он, начиная, как правило, с управления собственным бизнесом, сперва переходит к контролю, а потом – только к владению. Например, возможен такой сценарий: сначала собственник делегирует роль управленца менеджменту, формирует совет директоров и переносит свою активность туда. Через какое-то время, убедившись, что СД работает, он делегирует стратегические и контролирующие функции совету директоров, оставив за собой роль владельца без участия в работе СД.

Собственнику приходится постепенно раскрывать свой владельческий потенциал, а для движения по «карьерной лестнице» ему нужно научиться правильно инвестировать личное время – свой самый ценный актив.

Владельческая компетентность

 ГЛОССАРИЙ

Владельческая компетентность – наличие у собственника бизнеса знаний и умений, необходимых для постоянного повышения его владельческой эффективности, то есть эффективности исполнения роли владельца.

Карьера собственника зависит от его самоопределения и прямо влияет на судьбу компании. Только достаточно эффективный собственник способен обеспечить себя вариантами выбора, поскольку обладает необходимым ресурсом персонального времени. Если система управления выстроена так, что без участия собственника компания разорится, то у него нет выбора, он вынужден заниматься управлением. Отсутствие выбора можно было бы считать личной проблемой собственника, если бы это не снижало рыночную стоимость его компании. Зависимая от собственника компания стоит гораздо меньше самостоятельной[32]. Даже когда выбор есть, остается вопрос, как его реализовать, а это уже вопрос инструментов (можно сказать, «всего лишь инструментов»), с которыми тоже нужно определиться.

Если собственник заранее не задумается над этими вопросами, то однажды они потребуют срочного решения. Человек не вечен, а значит, время – ключевое мерило владельческой эффективности и ключевая причина владельческой преемственности.

Компетентность собственника – например, в отличие от менеджерской – состоит в том, что он размышляет иначе. Его интересы тоже отличаются. Однако это не значит, что он использует существенно иной словарь. Собственнику необходимо общаться со своими стейкхолдерами, а потому им всем следует найти общий язык. Однако ввести в коммуникацию некоторые термины и идеи из этого словаря способен исключительно собственник.

Некоторые из этих идей и терминов мы обсудили выше. Разобрали понятие «собственник», отличили его от похожих, но имеющих другое значение («партнер», «акционер» и т. п.). Проговорили важность наличия «хотений» и их формулировки. Запомнили слово «стейкхолдер» в значении «заинтересованное и влияющее лицо». Признали, что собственник (совладельцы) является источником не только ключевых возможностей, но и ключевых рисков для своего бизнеса. Этот факт требует от него «начать с себя», с построения корпоративного механизма самодисциплины.

Но прежде чем двинуться дальше, считаю важным начать в этой главе обсуждение понятия «развитие», поскольку оно существенно связано с понятием «преемственность».

Я не любитель давать определения, поскольку, следуя традициям своих учителей в системомыследеятельной[33] методологии, считаю, что «определение – это "гробик" для умершей мысли»[34]. Я предпочитаю обсуждать различия тех терминов, которые легко перепутать. Поэтому в следующем разделе мы обсудим само «развитие» и другие понятия, с которым его не следует путать.

Понятие «Развитие». С чем его не следует путать?

Согласно Г. П. Щедровицкому, управлять можно только развитием, а управление функционированием есть бессмыслица.

Прежде чем обсуждать, что же такое «развитие», следует перечислить, чем оно не является, хотя и может быть на таковое похожим. Из эпиграфа следует, что «развитие» не стоит путать с «функционированием». С чем же еще его не стоит путать?

Итак, развитие – это:

1) не функционирование,

2) не рост,

3) не становление,

4) не эволюция,

5) не адаптация,

6) не успех.

Мы видим, что перечисленные понятия весьма многозначны. При желании можно отыскать десятки определений для каждого из них, но при этом так и не найти «правильного». Скорее всего, каждый автор, использующий то или иное понятие, обращается с ним не как с истиной в последней инстанции, а как с инструментом, который должен быть не «истинным», а «рабочим».

Поэтому и я, не претендуя на универсальность, кратко прокомментирую, каким образом буду понимать эти различия на страницах книги.

 Под «функционированием» мы будем понимать деятельность, преимущественно ориентированную на стабильное воспроизводство, простое или расширенное. Хороший пример функционирующего механизма – точные часы.

 Функционирование отличается от развития, как движение (спутника Земли или электрона в атоме) по орбите отличается от перехода на другую орбиту.

 Функционирование требует стабильности, а развитие – прогресса. Развитие чревато скачками, нестабильностью.

 Повышение эффективности функционирования следует называть отладкой, а не развитием, поскольку отладка не предполагает качественных изменений, а лишь приводит систему к соответствию заданным параметрам.

 В технической системе измерителем эффективности функционирования является коэффициент полезного действия. Дополнительные резервы, повышающие надежность системы, как правило, снижают эффективность функционирования.

 Понятие «устойчивое развитие» в этом смысле – оксюморон, то есть сочетание противоположностей. Правильнее понимать его как создание потенциала, возможностей, инфраструктуры для надежного обеспечения развития, что приводит к повышению резерво и, как следствие, к снижению эффективности функционирования.

 В корпоративной практике функционирование – это достижение регулярных и стабильных результатов. Эффективное функционирование требует корректного описания стабильных бизнес-процессов.

 На кривой жизненного цикла (см. рис. 1.3) функционирование – это верхний пологий участок[35].

Рисунок 1.3. Место «развития» и смежных понятий на кривой жизненного цикла

 Рост предполагает увеличение размеров при сохранении подобия, то есть без качественных изменений (см. рис. 1.4). Изменение формы фигур обозначает качественные различия, а увеличение площади – количественные.

Рисунок 1.4. Отличие роста от развития

 Можно расти без развития, можно развиваться без роста. Пример роста без развития – ожирение тела человека.

 На графике жизненного цикла точка «перегиба» – зона максимального роста, а зона развития – в точке бифуркации (развилке) в правой части рисунка.

 Для роста не требуется видение будущего. Видение для роста находится в прошлом, поскольку предполагает сохранение подобия прошлому. Малый кружок превращается в большой.

 Развитие обязательно требует видения, поскольку для превращения кружка (на рисунке) в квадрат, а не, например, в треугольник требуется наличие видения этого квадрата у субъекта, управляющего развитием.

Подробнее о различии понятий «рост» и «развитие» – в книге Р. Акоффа «Планирование будущего корпорации»[36].

 Становление – создание субъектом (автором, учредителем) чего-то нового («с чистого листа»), того, чего раньше не было, и поддержание существования этого нового до тех пор, пока оно не сможет существовать самостоятельно. Становление не требует преемственности, поскольку нет того, по отношению к чему ее необходимо выстраивать.

 Развитие может быть только относительно чего-то старого. Оно обязательно требует преемственности. Преемственность ставит человека, управляющего развитием, перед драматическим выбором – от чего из успешного прошлого опыта придется отказаться на следующей ступени развития.

 Наиболее трудным вопросом развития, в отличие от становления, является не новизна, а преемственность. Попытки обсуждать повестку развития только в терминах погони за новым, в отрыве от задач преемственности, может привести к подмене задач развития задачами становления, что проявляется, например, в стимулировании создания новых бизнесов и пренебрежении развитием созданных.

 Становление – первая зона на линии жизненного цикла, а развитие – в каком-то смысле финальная для данного цикла.

 Решение о становлении – это решение автора, учредителя, но не самого нового объекта (решение «родителей», а не «ребенка»).

 Решение о развитии – это решение субъекта развития относительно самого себя.

Точнее, развитие в контексте управления, которое мы здесь обсуждаем, не сводится к эволюции и не объясняется ею исчерпывающим образом. Рискую вызвать жесткую критику, поскольку в популярных авторитетных изданиях можно прочитать совершенно иное.

К РАЗМЫШЛЕНИЮ

Эволюция (от лат. evolutio – развертывание), в широком смысле – синоним развития; процессы изменения (преим. необратимого), протекающие в живой и неживой природе, а также в социальных системах[37].

И всё же обращу внимание на различия, а не на сходство.

 Эволюция предполагает естественный характер изменений. Иными словами, эволюцией называется то, что не подлежит управлению. Ее можно только изучать, прогнозировать и принимать в расчет. «Управляемая» эволюция рискует превратиться в «революцию».

 Развитие в контексте управления, особенно владельческого, предполагает обязательное наличие искусственной составляющей, основанной на видении будущего человеком, управляющим развитием. Организации, состоящие из людей, не сводятся к природным экосистемам. Люди – не «собаки Павлова» и действуют, подчиняясь не только инстинктам и природным законам.

Здесь тоже возможна критика, поскольку некритичное применение теории Дарвина к менеджменту приводит к тому, что целью развития компании считают ее адаптацию к изменяющейся окружающей среде. Умышленно цитирую «Википедию» как наиболее популярный ресурс, ответственный за распространение толкований значений слов.

К РАЗМЫШЛЕНИЮ

Биологическая адаптация (от лат. adaptatio – приспособление) – приспособление организма к внешним условиям в процессе эволюции, включая морфофизиологическую и поведенческую составляющие[38].

Справедливости ради стоит отметить, что в той же статье отмечается сложность этого понятия, но ключевые слова всё равно уже сказаны, и связь адаптации с эволюцией заявлена. А с эволюцией мы уже разобрались на предыдущем шаге.

Несводимость развития к адаптации я обосновываю следующим образом.

 Адаптация – это «прогиб» под «изменчивый мир», инициированное извне самоизменение субъекта, направленное на его приспособление к давлению окружающей среды.

 Развитие предполагает свободное волеизъявление субъекта и требует от него ответственного решения. Субъект меняет себя и тем самым влияет на «изменчивый мир» в соответствии со своими целями и ценностями.

Моя озиция: стремление к успеху противоречит стремлению к развитию. Невозможно одновременно стремиться к тому и другому. Это категориально разные понятия, а следовательно, зачастую приходиться выбирать. Почему?

 Успех – от слова «успеть»[39]. Успехом принято считать достижение конкретной цели, «конечного результата» к определенному моменту времени. Он предполагает начало и конец процесса. Развитие же по определению бесконечно.

 Для развития нет «конечных результатов», все результаты – промежуточные.

 Успех – понятие проектное, ориентированное на «конечный результат», а у развития по определению не может быть «конечных результатов» (см. рис. 1.5).

Рисунок 1.5. Проектный подход

 Развитие – не проектное, а программное понятие, отвечающее на вопрос о вечном: «Что будет потом?» (см. рис. 1.6)[40].

Рисунок 1.6. Программный подход

 Выражение «успешное развитие» в каком-то смысле оксюморон. Успешным может быть лишь этап развития. Но этап – это не весь путь.

 Успех = success? В переводе этого существительного с английского на русский – да. Но как перевести на русский однокоренное английское слово succession? Вовсе не «успешность», как можно предположить. Succession – это «преемственность», одно из главных слов нашей книги. Соответственно, successor – не «успешный человек», а «последователь», наследник. Такое, казалось бы, поверхностное различие, возможно, указывает на глубокие культурные различия в понятиях, обозначающих наши стремления. Поняв это, я больше не удивляюсь, почему западные книги, обучающие тому, как достичь успеха в смысле success, не всегда работают в России, где успех мыслится от слова «успеть». У нас скорость, стремительность становятся главными характеристиками успеха. Чем короче срок выполнения задачи, тем дело «успешнее». Отсюда сразу следует стремление к краткосрочным горизонтам планирования и недостатку долгосрочного планирования, о чем так много сокрушаются. Если же ставить перед собой задачу достижения success, связанного с succession, то есть нацеленного на период следования, в том числе «после меня», то логично приходишь к необходимости мыслить категориями вечности, а не короткими промежутками времени.

 Институт собственности также нацелен в вечность, на передачу следующим поколениям. Поэтому развитие, а не стремление к успеху, – «царское дело» именно собственника. За успехи (функционирования организации в целом и отдельных проектов как шагов развития в частности) могут и, на мой взгляд, должны отвечать и менеджеры.

Как уже отмечалось выше, «успех» – понятие, близкое к проекту, поскольку и то и другое ориентировано на конечный результат.

Понятие «развитие» я связываю с программами деятельности, у которых нет «дедлайна» и которые невозможно свести к «конечной совокупности проектов», как это может показаться при подходе, свойственном проектному менеджменту.

Понятие «программа» требует некоторого уточнения.

В ГОСТ Р 54871-2011 «Проектный менеджмент. Требования к управлению программой» дается следующее определение.

«3.11 программа: Совокупность взаимосвязанных проектов и другой деятельности, направленных на достижение общей цели и реализуемых в условиях общих ограничений».

Если предположить, что «совокупность проектов» конечная, то из этого определения следует вывод: программа – тоже проект, просто большой и сложносоставной, что лишает ее качественного отличия от понятия «проект». В книге под «программой развития» понимается неограниченная временными рамками не просто группа, а последовательность проектов, в том числе возникающих по ходу реализации программы.

Сходящаяся воронка иллюстрирует стягиване ресурсов к целевой точке «дедлайна», а расходящаяся символизирует «воронку возможностей» на каждом «шаге развития». Проект – своеобразный шаг, но само развитие – неограниченный путь к горизонту.

Итак, мы обсудили развитие и сравнили его с другими понятиями, с которыми его не следует путать. Однако теперь необходимо поговорить о том, как мы будем его представлять. С практической точки зрения считаю применимой так называемую схему шага развития, разработанную в рамках системомыследеятельного подхода[41]. На рисунке 1.7 изображена схема шага развития только «объекта», без «субъекта»: например, только компании, но не собственника, ее развивающего.

Рисунок 1.7. Схема шага развития объекта

Как ее читать?