Акционер. Большие деньги на маленьких компаниях Золотухин Валерий

Мышление успешного предпринимателя и инвестора формируется долго, путем проб и ошибок. Мы часто мечемся в поиске себя и своих идеальных стратегий, и когда приходим к успеху, полезно оглянуться на свою жизнь и понять, какие поступки, люди, жизненные ситуации привели нас в определенную точку. Зачем? Чтобы проанализировать их, выделить те правильные действия, которые в моменте мы могли совершать интуитивно, и с этим новым пониманием совершить еще один прорыв, уже более осознанный. Я поделюсь с вами тем, что, скорее всего, вы узнаете и в себе. Это может вдохновить, удивить или даже вызвать критику. Но сейчас моя компания зарабатывает свыше 100 млн рублей прибыли в год, владеет активами по всему миру, а ее оценка превышает 2 миллиарда рублей. Мы технологичны, быстро растем и не намерены останавливаться на достигнутом. Но прежде чем подробно рассказать про IMPACT Capital, давайте познакомимся лично, для того чтобы вы пропустили через себя мой путь, глубже поняли мои решения и получили инсайты, которые вам точно будут полезны.

Я родился 7 апреля 1986 года в Луганске, Украинской ССР. Наверное, предпринимательская жилка досталась мне от прадеда. Он был талантливым дельцом, уважаемым человеком и еще до войны держал мельницу в селе Меньшой Колодезь Липецкой области. Своих дедов я, к сожалению, не застал. Знаю, что один из них был шахтером, другой ученым. Мой дед Николай демобилизовался после войны только в 1948 году и вернулся в село. Женился на моей бабушке Нине, работавшей сельским учителем. Вместе они отправились на заработки в Антрацит. Так дед устроился работать на шахту. В 1949 родился мой отец. К сожалению, когда ему было девять лет, он наполовину осиротел. У деда Николая не выдержало сердце. Бабушка осталась одна с тремя маленькими детьми – моим отцом и двумя его младшими сестрами. Титаническим трудом она смогла всех воспитать и дать каждому дорогу в люди.

Мой отец хотел стать летчиком, но не смог осуществить мечту из-за плохого зрения. Папа здорово пел и играл на аккордеоне, и после неудачи с летной карьерой решил податься в артисты. К счастью или сожалению, артиста из него не получилось, он начал политическую карьеру, оказавшись уже в комсомоле. Там и произошло их знакомство с мамой. Мама – отличница, умница и красавица. По ее словам, отец ей не сразу понравился:

– Когда он первый раз зашел к нам в кабинет, то сходу начал командовать! Я подумала тогда: «Что за нахал!»

Благо, отец проявил настойчивость, показал все свое обаяние и завоевал мамино сердце. Они влюбились друг в друга и больше не расставались. В 1980-м году на свет появилась моя сестра, а через 6 лет я.

У меня из детства есть такие вспышки-воспоминания: шахтеры били «пластиковый рок». Мы жили в центре города, недалеко от нашего дома располагалось здание правительства. В сквере рядом шахтеры разбили палаточный городок, бастовали и требовали зарплату. Пластиковым роком называлось битье касками об асфальт.

– Долой правительство! Мэра в отставку! – постоянно гремело в нашей квартире. Я тогда плохо понимал суть этих процессов и уж тем более не знал, что все шло к развалу Советского Союза.

Летом мы с сестрой и двоюродным братом часто ездили отдыхать к бабушке на хутор Песчаный. Купались в реке Донец и играли в футбол, соорудив ворота из кирпичей. Дачу мы продали за тысячу долларов незадолго до начала военных событий и образования Луганской Народной Республики. Помню, люди, которые купили наш дом, очень радовались низкой цене. Мы не могли себе представить, что там будет проходить линия фронта. Нам крупно повезло. Возможно, эти события, а может, желание абсолютной свободы в перемещениях по миру сделали меня равнодушным к недвижимости и отбили желание ею себя обременять.

Отец всегда был идейным человеком, пытался построить коммунизм. На это он потратил лучшие годы своей жизни. О папе даже выходили статьи в местной прессе с заголовками «Альтернативный Золотухин», где авторы в ироничной манере высмеивали его свежие идеи, опережающие время. Кажется, многие черты характера отца передались мне и помогли добиться того, что я имею сейчас. Папа выдвигал свою кандидатуру на руководящие должности, но не был поддержан. Не выстроив правильные отношения с вышестоящими людьми, он потерял свою работу и был вынужден уехать из города. К тому моменту он уже осознал всю утопичность коммунизма и сильно разочаровался.

В те годы многие из Луганска и Донецка старались переехать для заработков на Север. В 1973 году в Ямало-Ненецком автономном округе был основан город Новый Уренгой, который в 80-е начал бурно развиваться. Платили сибирякам хорошо, а в Украинской ССР царила бедность. На Ямале открывались новые месторождения, этим занималось специальное министерство, а в 90-е были созданы компании «Газпром», «ЮКОС» и другие. В 1987 году отец отправился туда работать и через какое-то время забрал к себе всю нашу семью. В первый класс я пошел уже в Новом Уренгое, но на лето всегда приезжал в Луганск к бабушке.

Начальные классы я учился на отлично, был одним из лучших учеников школы, участвовал в Олимпиадах. Но чем старше становился, тем больше осознавал формальность системы оценок. Я видел, как ученики, которые не получали самые высокие оценки, носили красивые вещи, играли с импортными игрушками, за ними приезжали дорогие машины. Благосостояние их родителей и самих детей явно не зависело от оценок в школе. Важнее оказалось умение договариваться с разными людьми. Это наблюдение помогло мне быстро понять, как учиться на «хорошо» и «отлично» более простыми способами. Я всегда был на хорошем счету у учителей, завел друзей, которые помогали мне сдавать те или иные предметы. У нас в классе были ботаники, но их никто не любил – они не давали списывать и могли настучать. А был, наоборот, капитан футбольной команды, троечник, хулиган, но при этом высокий красавец с прекрасным чувством юмора, его обожали все девчонки. Я же дружил и с ним, и умудрялся договариваться с занудными отличниками, которые давали списывать только мне.

Я предпочитал индивидуальные виды спорта. Хорошо играл в настольный теннис, занимался бегом и плаванием. В командных играх, например в футболе, я стоял на воротах. Лучше всего мне давались шахматы, которые и стали моей первой работой в 16 лет. Должность называлась «спортсмен-инструктор Полярной шахматной школы имени Анатолия Карпова». К тому моменту мы с семьей уже перебрались из Уренгоя в столицу Ямала – Салехард. Старшие классы школы я оканчивал в салехардской гимназии.

Страсть к шахматам была сильна. Я получил звание мастера FIDE, выполнил два балла международного мастера, играл в чемпионатах города, округа, России и Европы. Хотел стать чемпионом мира, но в какой-то момент понял, что приложенные усилия несопоставимы с финансовыми результатами. Финальный гвоздь в гроб идеи о шахматной карьере был забит после моего выступления на турнире в Москве. Мы сидели с товарищем-шахматистом и играли в электронную рулетку, тогда она еще не была запрещена. К нам подошел пьяный гроссмейстер, легенда советских шахмат, о котором я читал в книгах. Он выигрывал у многих, даже у легендарного американского чемпиона мира Роберта Фишера. Тогда же великий советский шахматист представлял собой жалкое зрелище, был одет как бомж, от него воняло и он клянчил 50 рублей на выпивку.

Я знал шахматистов, которые входили в мировую сотню лучших игроков, но зарабатывали на уровне дяди Вазгена, держащего овощной ларек на районе. Все это заставило меня отказаться от шахматных амбиций, хотя я занимался как сумасшедший, скупал литературу, зубрил дебюты, тренировался в Интернете. Некоторые мои партии длились по 7–9 часов, и после каждой возникало ощущение, будто на виски давит металлический обруч.

Сейчас шахматы я воспринимаю как тренажер для мозга. Они дали мне очень многое, в первую очередь стратегическое мышление, которое помогает в бизнесе и инвестициях, как дополнение, имидж умного человека и полезные знакомства. До сих пор играю на равных со многими мастерами и даже гроссмейстерами. В 2020 году на одном из последних шахматных турниров в помощь фонду «Наука – детям» я занял второе место после международного гроссмейстера Владимира Поткина, тренера сборной России по шахматам. С ним мы сыграли вничью. Я обыгрываю трех любителей одновременно вслепую, держа в голове все позиции и не глядя на доску. Но с профессиональными шахматами было покончено раз и навсегда.

Москва встречает с кастетом

После окончания школы на Ямале я переехал в столицу, поступил в Московский гуманитарный университет (МосГУ) на экономиста и остановился в нашей семейной квартире, где уже жила моя старшая сестра Лена вместе со своим первым мужем Максимом. Он был очень своеобразным человеком, потому что отсидел 10 лет за угон самолета. Все советские газеты писали о громком деле, как рокбанда пыталась угнать самолет, чтобы преодолеть «железный занавес» и улететь из «проклятого Советского Союза к „Битлам“ в Лондон». Та безумная история закончилась очень трагично. Пока с Максимом и его «бандой» вели переговоры, приехала группа захвата и под видом дозаправки самолета начала штурм. У горе-террористов не оказалось даже оружия, только макет бомбы. Друзей Максима убили, его ранили. Он рассказывал, как майор штурмовой бригады подбежал к нему, раненому, приставил пистолет к голове, нажал на курок, но по чистой случайности у того не хватило патрона. Максим чудом остался жив. Он попал в тюрьму к политическим заключенным, где было очень много интеллигентных, образованных и начитанных людей, разбирающихся в финансах и политике. Максим много читал, отлично играл на гитаре, рассказывал наизусть Луку Мудищева. В общем, был личностью неординарной. При этом его совершенно не беспокоило, что он ничего не зарабатывает и живет за счет моих родителей в нашей квартире.

С ними вместе я смог прожить всего несколько дней, учитывая, что они много курили и в целом вели нездоровый образ жизни. Я стал решать вопрос с переселением в общежитие. Договорился с руководством вуза, мне выделили комнату, и я перебрался в общагу на Выхино, где располагался университет. Я ни от кого не зависел, и мне не приходилось ездить на занятия через всю Москву.

Это были мои первые недели «покорения» Москвы. Но вся история будущего успеха могла закончиться, даже не начавшись, после одного инцидента, который, как я теперь понимаю, дал очень многое для становления характера и умения оценивать риски.

Дело было так. Чуть-чуть обустроившись в общежитии, я пошел на курсы английского языка, где во время занятий сидел с симпатичными сестрами. После уроков мы часто ходили вместе к метро. Иногда я проезжал с ними несколько станций, если нужно было забрать какие-то вещи из нашей квартиры, но чаще просто провожал их и возвращался к себе в общагу. В один из таких вечеров Марина, старшая из девушек, сильно нервничала, постоянно кому-то звонила и ушла немного вперед. Мы с ее младшей сестрой остались позади и продолжали общаться. Я спросил у Марины, когда она снова вернулась к нам:

– Что случилось?

– Да ничего. Ругаюсь тут с МЧ, – ответила она.

– Что за «МЧ»?

– Молодой человек.

– А, ну понятно.

Около метро ее встретил взбешенный парень, его звали Алексей. Они вместе пошли впереди нас и начали общаться на повышенных тонах. Я шел, не обращая на них внимания, разговаривал с другой сестрой. Вдруг меня кто-то схватил за воротник. Я опешил, не понимая, в чем дело, и услышал в свой адрес:

– Слышь! Ты понял теперь, что у нее есть парень?

– Ты руку-то убери! Разберись сначала, кто есть кто. Мы просто учимся вместе.

В следующую секунду я получил неожиданный удар в лицо, и началась драка. Нас как-то разняли, собралось много народу. Алексей заорал:

– Разберемся потом! Выясним отношения!

Короче, «забил стрелку». Неизвестно зачем, но мы обменялись номерами телефонов. Сейчас думаю, какая же это была дурь, но тогда закипела молодая горячая кровь. К тому же я приехал из маленького сибирского города, в котором на «пацанский разговор» ты был обязан прийти. Без вариантов, иначе перестанут уважать. Вот по тем понятиям и жил. Вернулся в общагу дико разозленный – меня ударили ни за что. Как правдолюбец, да еще и уязвленный, я не мог это так оставить.

Я позвонил Алексею и предложил встретиться у нас в вузе, на что он ответил:

– Я не буду встречаться на твоей территории.

И назначил место в Печатниках. Вот здесь уже точно надо было слиться! Но я упорно шел навстречу опасности, о которой тогда еще не подозревал. Зачем? Сколько у меня было свободного времени? Для чего я это сделал? До сих пор не могу найти ответ. Я собирался ехать, настраивался на разговор или драку.

Я тогда делил комнату с парнем из якутского поселка Тикси, где за Полярным кругом живут белые медведи и бушует суровое море Лаптевых. Сосед мой был абсолютно отмороженным, всех боялся и по Москве всегда ходил с газовым баллончиком. Но в той ситуации он оказался более адекватным и прозорливым, чем я, и посоветовал взять тот самый баллончик с собой.

– Ты чего? Зачем он мне? Это женские методы.

– Возьми! Вдруг он будет не один?

– Да как не один-то? Мы с ним из-за женщины будем разговаривать. Как не один?

Чувство опасности у меня явно отсутствовало напрочь. Зато детская наивность была в избытке. Но все-таки я послушал соседа и прихватил баллончик. Приехал на место. Темно, на холме стояла церковь. Рядом спуск вниз вел в темноту, фонарей не было. Обстановка ничего хорошего не предвещала. Я позвонил Алексею, но он не брал трубку. Достал баллончик, повертел, потренировался, как из него пшикать. Все нормально, работал. Ждал, ждал, звонил, он снова не отвечал. Вдруг приехала машина, девятка, и начала слепить фарами. Вышел этот чувак, с ним еще двое. Спросил меня:

– Ты один?

– Ну да! Мы же с тобой договаривались встретиться вдвоем. А это кто такие? Зачем ты их с собой взял?

– Да они просто посмотрят, не будут вмешиваться.

Он еще спросил, не со мной ли люди, который стояли где-то недалеко. Это были просто прохожие. Я ему сказал:

– Ну что? Давай отойдем и поговорим?

– Ну давай.

Сам он стоял полубоком. Я не видел его правую руку, в которой, как оказалось, он держал кастет. Все еще не было понятно, мы будем общаться или драться. Как выяснилось, разговаривать со мной никто не собирался.

Я сделал шаг навстречу, как вдруг он наотмашь ударил меня кастетом. Благо не попал по носу, лишь задел щеку. От глухого удара у меня зазвенело в ушах, но я не почувствовал боль. Наоборот, я рассвирепел и накинулся на него сверху, натянул ему на лицо капюшон, чтобы он ничего не видел, и начал бить по голове руками, локтями, снизу коленями. Стиль бешеной обезьяны. Он чуток поплыл, но потом пришел в себя, резко оттолкнул меня и побежал к товарищам с криками:

– Дайте бабочку! Я его сейчас зарежу!

С ножом в руках он стал напрыгивать на меня. Тут я наконец-то понял, что никакого разговора не будет. Более того, меня хотели убить! Он пытался попасть ножом в лицо, целясь в глаза. Я попятился, нащупал в кармане баллончик и понял, что достать его надо отверстием в правильном направлении, иначе попаду на себя и меня точно зарежут. Достал и распылил ему четко в лицо. Тип с воплями упал на землю, уронил нож и начал тереть глаза.

Два его друга попытались взять меня в кольцо, я же вокруг себя продолжал распылять газ, создавая по задумке «защитное облако». Но в тот момент я уже не просчитал ситуацию и не подумал, что находился внизу, ветер дул в мою сторону, а они стояли на пригорке. Микрочастицы едкого облака от баллончика попали мне в лицо. В этот момент я заметил, что по плечу, по куртке что-то течет. Это была кровь из моей разбитой щеки. Рану начало раздирать от газа. Стало дико больно, глаза слезились, все заплыло. Я рванул к забору, за которым увидел гаражи, залез наверх и побежал по их крышам.

Внезапно раздался лай, и показалось, что в погоню спустили собак. Конечно, это были просто случайные дворняги. Я же находился в таком диком состоянии, что меня просто глючило. Я несся изо всех сил и вскоре добрался до сторожа гаражного кооператива. Спрыгнул, подбежал к нему и сказал:

– Помогите! Вызовите полицию. На меня напали с ножом.

В этот момент мне позвонил Алексей:

– Куда ты убежал? Мы с тобой еще не закончили.

– Мы закончим в твоем подъезде! Оборачивайся каждый раз, когда будешь туда заходить, – в бешенстве кричал я, а в ушах продолжало звенеть.

Положил трубку. Сторож в полном шоке.

– Вы не пугайтесь, мне нужно сделать звонок, помогите.

– Так ты только что разговаривал по телефону.

– А, точно, у меня же телефон есть. – Я, конечно, еще не пришел в адекватное состояние.

Из гаража выезжал какой-то мужик, и сторож его остановил:

– Слушай, тут парня избили. Можешь его до метро докинуть?

Мужик согласился и подвез меня. Такое редкое явление, ведь я кровью испачкал ему машину. В метро как мог закрывал лицо, все начало опухать.

У нас в общаге часто проводили тусовки и дни рождения с застольями. Тот день не был исключением. За большим столом собралась огромная компания парней и девушек. И тут зашел я, весь в крови! Одна девушка упала в обморок от моего вида. Пацаны сразу усадили меня за стол:

– На, выпей водки!

Обработали рану. Тут же поднялся дикий кипиш, собралось чуть ли не народное ополчение громить Печатники.

– Ребят, спокойно. Их там уже точно нет, но я знаю, через кого искать концы.

Через несколько дней раздался неожиданный звонок.

– Здравствуйте. Меня зовут Сергей Николаевич, я адвокат Алексея. Вы баллончиком повредили моему клиенту сетчатку глаза, когда он с вами разговаривал. Есть два свидетеля вашего нападения. Вам необходимо оплатить Алексею дорогостоящее лечение и компенсацию, или мы будем отстаивать в суде факт нападения и возбудим уголовное дело.

Сразу позвонил барышне, из-за которой все это началось. Ее позиция сводилась к тому, что я сам виноват. Пришлось связаться с мужем сестры, поскольку тот был сидевший и знал, как правильно себя вести в судах и общаться с ментами. Он посоветовал снять побои и сказал, что в случае чего выступит свидетелем.

Потом набрал Алексею и сказал:

– Ну раз ты такую позицию занимаешь, то я иду сейчас снимать побои и писать на тебя встречку. Посмотрим, какой ты крутой.

Он бросил трубку и спустя какое-то время перезвонил сам. Помню, в тот момент я уже не испытывал к нему никакой ненависти. Одно из моих важных качеств – отходчивость, даже врагам не хочу мстить. Поэтому я сказал:

– Ты понимаешь, что наделал?

– Да, да! Ты сейчас записываешь разговор? Думаешь, я не знаю?

– Ничего я не записываю. Говорю тебе как есть. Ты не разобрался. На твою девушку никаких видов никогда не имел. Мы вместе учимся, у меня свои отношения.

Он как-то сразу, за две секунды с агрессивно-наглого тона переключился на дружелюбный:

– Блин, ты прав. Я приревновал. Я просто так ее люблю, прям не могу. Из-за этого был не в адеквате. Ты вообще самый бесстрашный человек, которого я видел. Давай, если тебя устраивает, то просто пойдем на мировую и забудем это.

Я согласился, и на этом мы закончили. Еще две недели об том происшествии мне напоминала ломота в челюсти и вынужденная необходимость питаться только кашей, потому что было больно жевать.

Я усвоил много уроков из этой ситуации. Прежде всего:

Не надо никому ничего доказывать.

Нужно принимать меры предосторожности, не все играют по правилам. И не имеет смысла геройствовать в ситуациях, когда лучше забить и продолжать заниматься своими делами, нельзя посвящать свою жизнь мести, деструктиву и злобе. Можно сказать, Москва встретила меня ударом кастета. Я раз и навсегда попрощался со своим юношеским гонором, научился быть осторожным в любых делах и анализировать на много шагов вперед. Это не раз потом меня спасало.

Осторожность очень ценна в инвестициях, потому что при вложении денег долгосрочный успех определяется не самой прибыльной сделкой, а самым большим провалом и самым большим риском, который вы на себя приняли, и он сработал.

Известный пример рискованных инвестиционных решений – Дональд Трамп. Он стартовал с высокой точки, его отец был мультимиллионером, а Трамп-младший, приумножив семейные деньги, стал миллиардером. При этом он вел бизнес очень агрессивно, брал неограниченные кредиты для проворачивания сделок. В одной из них он настолько сильно ошибся, что стал неплатежеспособен, фактически банкротом. Тогда очень помогла его репутация, Трамп получил еще один большой кредит, смог выкрутиться и выйти победителем.

Российский пример безбашенного риска – история Сулеймана Керимова. Он заработал фантастические деньги, скупая в 2004–2006 годах на кредитные деньги российские голубые фишки – акции «Газпрома» и «Сбербанка». Рынки непрерывно росли, «Газпром» тогда вырос в 4 раза, а «Сбербанк» в 12 раз. Взяв в общей сложности 3,5 миллиарда долларов в долг, он сумел выручить за свои акции больше 25 миллиардов долларов.

Керимов отдал долги, вывел средства за рубеж и продолжил действовать в таком же стиле, только уже на международном уровне. Он торговал с плечом 1:4, то есть под каждые его 200 миллионов долларов банк Morgan Stanley давал 800 миллионов долларов сверху. А потом случился 2008 год. Пытаясь поймать «падающий нож», Сулейман Керимов только докупал подешевевшие акции. После банкротства Lehman Brothers рынок полетел в пропасть, акции самых устойчивых банков и компаний потеряли в цене от 20 % и больше, что включило margin calls и автоматически лишило Керимова всех заложенных в банках ценных бумаг. Продавали их уже банки. Ему оставалось лишь в полном отчаянии наблюдать, как растворяются в воздухе почти 20 миллиардов долларов.

Жизнь долларового мультимиллионера и долларового миллиардера не сильно отличается. Они уже могут позволить себе все. Жизнь человека с 20 миллиардами долларов и со 100 миллиардами долларов тем более ничем не различается. При таком колоссальном состоянии торговлю с кредитным плечом можно объяснить только амбициями стать богатейшим человеком мира или желанием получить статус величайшего инвестора. Здравому смыслу это не поддается.

Правда, к чести Сулеймана Керимова, он вернулся в Россию, снова осуществил финансируемые выкупы перспективных активов, самым удачным из которых оказалось «Полюс Золото». На кризисе, вызванном пандемией, золото сильно подорожало и на котировках «Полюса» Керимов смог заработать больше 8,5 миллиардов долларов.

Это примеры, как можно добиться невероятных высот, стать миллиардером, а потом все потерять и стать банкротом из-за агрессивного ведения бизнеса. Оба героя вышли в итоге сухими из воды, но где гарантии, что с такой стратегией их падение не повторится вновь? Какой вывод из их ошибок должны сделать мы с вами?

Минимальная, но постоянная доходность с эффектом сложных процентов в конечном итоге приведет вас к благосостоянию. В то время как рискованное ведение дел даже на высоких начальных позициях может обернуться плачевным результатом.

Неудавшийся инвестбанкир

Учеба на экономическом факультете Московского гуманитарного университета (МосГУ) давалась мне безо всяких проблем. Самое ценное, что было приобретено за время учебы, – умение подмечать людей, которые стремятся к чему-то большему в жизни. Я уже писал, что осознал важность нетворкинга еще в школе. В каждом из трех вузов, которые я потом окончил, нашлись свои люди, с кем дружу и работаю до сих пор. Некоторые сейчас являются акционерами моей инвестиционной компании.

Студенческие годы – незабываемое и веселое время. После ночных мероприятий мне удавалось поспать только на последних партах во время лекций, которые я все же удостаивал вниманием. Иногда приходилось пересиливать себя и слушать, вставляя спички в глаза. Я был спортивным: играл в футбол, занимался бегом, фитнесом и плаванием, организовал шахматный клуб и получал стипендию мэра, поэтому на моей репутации в вузе не сказывалось редкое посещение занятий. Скучным лекциям я предпочитал заработки, потому что денег совершенно не хватало.

Мои имя и фамилия – Валерий Золотухин, как у знаменитого актера театра на Таганке. Незадолго до его смерти мы даже лично познакомились и он подарил мне свою книгу «Знаю только я» с автографом. С учетом того, что я еще и Валерий Валерьевич, я хотел организовать историческую встречу моего отца Валерия Николаевича, народного артиста России Валерия Сергеевича и меня, чтобы сделать памятное фото трех Валериев Золотухиных. Но когда мы приехали вместе с отцом в театр к замечательному актеру, тот, к сожалению, уже тяжело болел. О том, что он не выйдет на сцену, было объявлено за 15 минут до спектакля.

Не помню, то ли знаменитая фамилия, то ли чья-то рекомендация, но я решил попробовать себя в шоу-бизнесе. Ходил на кастинги, снимался в массовке и пробовал все: от танцев до показов одежды. В шахматах нет денег, а в шоу-бизнесе у меня было чувство, будто я – товар, который выбирают в каталоге. Быстро пришла усталость от бесконечной череды встреч с агентствами и потенциальными рекламодателями, где мне смотрели в зубы. Конечно, в студенческие годы это приносило неплохие деньги. Удавалось проходить некоторые пробы и зарабатывать на одной съемке до 80 000 рублей, как, например, после рекламы обуви Ralf Ringer и спортивной одежды Baon. Но на самых крутых кастингах было почти невозможно пробиться. Очень талантливые ребята приходили на просмотры сотнями, сидели весь день в очередях, а выбирали всего одного-двух. Каждый пытался как-то выделиться, кто-то эпатировал яркими нарядами, кто-то приносил дорогие портфолио своих работ с другими брендами. В этой сфере была огромная конкуренция, и, повторюсь, мне не нравилось быть одним из списка. Я хотел выбирать сам и быстро понял, что лучше зарабатывать головой. Это стало моим следующим инсайтом.

В 2007 году в пафосном клубе «Дягилев» проходила очередная рекламная съемка, где я был в одной из главных ролей. Клуб работал, и другие посетители с интересом наблюдали за происходящим. В перерыве ко мне подошли две женщины и, улыбаясь, спросили:

– Молодой человек, вы звезда? Зачем вас снимают на камеру?

Я отшутился, завязался разговор. Выяснилось, что дамы работают в сфере финансов. Одна из них, Надежда, руководила отделом крупного банка. Она спросила меня про учебу и работу. Удивилась, узнав про экономическое образование и титул мастера спорта по шахматам, что не сочеталось с моим внешним видом, проколотым ухом и татуировкой, которую я сделал еще в 17 лет.

– Так все-таки что ты здесь делаешь? – спросила Надежда.

– Прошел кастинг, снимаюсь в рекламе.

– Слушай, это полная ерунда. Ты умный парень. Зачем тебе это надо?

– Ну как, быстрые и легкие деньги.

– Запиши мой телефон и позвони, если решишь сменить работу, – ответила она.

После того вечера я собирался с мыслями несколько недель, но все-таки позвонил и отправил резюме. Надежда разглядела во мне потенциал и сказала, что я смогу зарабатывать гораздо больше в финансовой сфере. Приглашая меня на работу, она сильно рисковала своей репутацией не столько из-за отсутствия у меня опыта в банковской сфере, сколько из-за сплетен ее коллег «зачем на самом деле берет этого юнца». Но тогда я был в отношениях, а с Надеждой у нас была чисто профессиональная симпатия. Можно сказать, она стала моим первым наставником, направила в нужное русло, познакомила с коллегами, за что благодарен ей и по сей день.

Я прошел собеседование и оказался в инвестиционном департаменте банка. Мы вдвоем начали строить отдел государственных финансов и инфраструктуры. На тот момент Надежда была мамой-одиночкой с двумя детьми. Потом она еще раз вышла замуж и родила третьего ребенка. Как она все успевала? Для меня это осталось загадкой, но я искренне ей восхищался. У нее была железная хватка! Мужики чуть ли не в слезах выползали после переговоров с ней. Она отстаивала интересы нашего отдела перед руководством и акционерами, летала по стране, проводила встречи и приносила банку новые контракты.

За год Надежда сделала потрясающую карьеру и из руководителя отдела превратилась в вице-президента. Несколько ключевых департаментов банка перешли под ее управление. Я многое отмечал для себя, наблюдая за ее работой и умением добиваться прибыльности для акционеров. Хотелось быть похожим на нее. Она научила меня планировать и фиксировать задачи, договоренности, неожиданные идеи.

Необходимо все записывать. Потому что самый острый ум тупее самого тупого карандаша.

Моя эффективность начала расти, зона ответственности сильно расширилась, увеличивалась зарплата, были регулярные бонусы и я быстро накопил на свою первую машину Renault Megane. Все это казалось крутым и перспективным. Но затем произошел инцидент, который поставил жирный крест на дальнейшей карьере банкира.

Мне, молодому 21-летнему сотруднику, оказали большой кредит доверия и отправили на торги в один удаленный регион. Банк занимался незатейливой вещью: брал деньги у профицитных регионов и передавал дефицитным, зарабатывая практически без риска десятки и сотни миллионов рублей «из воздуха» на комиссиях и процентах.

Моя поездка, как оказалось, была целой конспирологической операцией. Подразумевалось, что на этих формальных торгах должен был выиграть наш банк. О договоренностях я не знал, но догадывался. Мне просто сказали, что нужно поднимать таблички, и ведущий аукциона объявит, что выиграли именно мы. Я прилетел на торги, где сумма измерялась миллиардами рублей и комиссия банка была огромной. Представьте себе, от других банков присутствовали директора департаментов и вице-президенты – взрослые и серьезные топы. И тут молодой пацан! Они на меня косились, не понимали, что происходит, шушукались. Один из них подошел и спросил:

– А вы какой банк представляете?

– Банк ***, – ответил я.

– Ага, ну понятно.

Человек отошел и начал куда-то звонить. Должно было быть так: я, как менеджер банка, приехал по доверенности, которая дает право участвовать в торгах со снижающейся ставкой. То есть объявлялся аукцион на оказание услуг. Представители банков сидели бы в зале и поднимали таблички. Каждое поднятие говорило о снижении цены на определенный шаг, вплоть до нуля, который означал, что банк берет контракт без комиссии. Это называется размещением временно-свободных денежных средств. За такое размещение банку еще и приплачивали. Если же банк брал деньги без комиссии, то мог их использовать определенным образом и зарабатывать на этом.

Понятное дело, что я вызвал интерес у других участников аукциона. Представитель конкурирующего банка проверил мою доверенность и увидел техническую ошибку. Он тут же дал запрос своему юридическому отделу, и те за 15 минут до начала накатали обоснование: «Аукцион со снижающейся ставкой – это не торги». То есть моя доверенность не давала мне права участвовать. Они мгновенно оформили претензию и направили ее организаторам. Испуганные чиновники поняли, что запахло жаренным, и не разрешили мне участвовать.

Дальше происходило следующее. Если бы я участвовал, то мы бы стали сбивать цену для региона. Но в итоге тот, кто выбил меня с торгов, поднял табличку с самой высокой ставкой, а все остальные сидели не шелохнувшись. То есть наш банк пролетел, а остальные участники цену не снизили, и регион заплатил по максимуму. Хороший урок от махровых капиталистов. Они, можно сказать, в коридоре договорились разделить между собой прибыль. После аукциона выигравший человек подошел ко мне и сказал:

– Не обижайтесь, ничего личного – это бизнес. Вы молоды и у вас прекрасное будущее, все впереди.

В Москве начались бесконечные проверки на детекторах лжи. Руководство моего банка было убеждено, что я все сделал специально и был подкуплен конкурентами. Конечно же никакого подкупа не было, меня просто красиво «высадили» с этого аукциона. Наверное, по регламенту мое начальство должно было проверить доверенность, ведь юнец без специальных компетенций не мог знать такие юридические тонкости. Я решил не подставлять Надежду, у меня действительно еще все было впереди, а ее карьера могла пострадать. Когда нас обоих вызвали на ковер, она глазами показала, что поддерживает, но сейчас ей придется притвориться и отчитывать. И я взглядом ответил, мол, все понимаю, поэтому возьму вину на себя.

После такого пролета банка и недополучения прибыли в десятки миллионов рублей мне не светила карьера в банковском секторе. Между нами с Надеждой образовалась прослойка в виде миддл-менеджмента, на меня сгрузили всю тупую работу и начали гнобить. Через какое-то время пришлось уволиться. Тогда-то и начали появляться первые мысли о создании собственного бизнеса. Но я не понимал, какие шаги нужно предпринять? Какой это должен быть бизнес? Помню, как записал идею, что надо иметь свой банк.

Работа в корпоративном сегменте показала очевидные плюсы и минусы. Положительные аспекты – отлаженные процессы и возможность хорошо, стабильно зарабатывать. Минусами больших корпораций я считаю бюрократию, ощущение, что ты незаметный винтик в системе, и, конечно, интриги в коллективе, который не работает как сплоченная команда. Постоянно наблюдал, как Надежду пытались подсидеть во время ее командировок. После каждой поездки ей приходилось не просто решать задачи организации, но и бесконечно заниматься защитой своих личных интересов.

С другой стороны, неприемлемые моменты в крупных компаниях встречаются, когда нет сильной корпоративной культуры, большой идеи и миссии. У того банка была одна задача – заработать деньги двум братьям-собственникам. В этом нет никакой сверхцели, которая бы зажигала людей, поэтому и сотрудники действовали только в своих шкурных интересах – взаимосвязь очевидна.

Через несколько лет, когда я уже сменил еще пару мест работы и занялся своим первым бизнесом, Надежда предложила протекцию, чтобы устроить меня на зарплату 600 000 рублей в месяц в «Тинькофф Банк», но на тот момент я уже не был готов отказываться от идеи строить свой бизнес.

Выбрав путь предпринимателя, нельзя с него сбиваться и уходить обратно в найм.

Бизнес, который я строил потом, всякий раз был движением команды в одном направлении, где возможна только взаимопомощь, но никак не подсиживание коллег и перетягивание ресурсов. Для этого я подбирал людей с общими ценностями, выстраивал единый организм, где каждый сотрудник – важная часть целого. Надежда много лет спустя стала моим первым инвестором, но не будем забегать вперед. До запуска собственного бизнеса оставалось еще больше трех лет работы в наеме, но уже во благо страны.

Слуга народа

Итак, с банками все было решено. Продолжились поиски себя в других сферах. Следующим этапом стала политика и госслужба. Мне нравилась общественная деятельность, поэтому я вступил в партию Михаила Прохорова «Правое дело». Как самого инициативного меня формально выдвинули на должность пресс-секретаря по молодежному крылу «Правая Россия», куда входило несколько сотен молодых ребят.

Многие из них действительно верили, что России нужен президент-предприниматель. Они организовывали митинги, агитировали, стоя под дождем. Позже я узнал, что вся эта партия является фикцией – «Правое дело» оказалось совсем «не правым». Руководство выделяло какие-то деньги, которые просто пилились и не доходили до целевого назначения. Мы сами покупали маркеры и ватманы, а в качестве держателей для плакатов использовали доски, подобранные на улице. Прохоров недолго возглавлял партию, через три месяца его со скандалом [1] исключили, но свою роль для отвлечения внимания части электората он выполнил. Когда это произошло, мне позвонил руководитель «Правой России» и предложил купить его молодежную организацию за… 100 000 рублей! Ясно, что мертвая организация не стоила ничего, а вот вполне живая должность депутата Госдумы обсуждалась в кулуарах за 15–30 миллионов рублей. Конечно, получив ее, человек думал не о России, а о том, как отбить деньги, используя информацию и ресурс, к которому теперь имел доступ. Такой вот «инвестиционный проект».

Тогда я сделал вывод, что в политике почти все покупается и продается. Основные условия для входа – это деньги и/или медийность. Если у тебя есть и то и другое – заход будет довольно простым, тебе будут рады все партии. Ресурс медийности объясняет, почему в Думе так много спортсменов и артистов. Поскольку у меня этого не было, я решил пока не соваться в политику.

После выхода из партии Прохорова я ненадолго вернулся на Ямал, где жили и работали на госслужбе мои родители. Это был единственный раз, когда я пошел у них на поводу в вопросе, как строить свою жизнь. Они считали стабильность на Ямале и северные надбавки лучшим решением для меня.

Совет всем: просто любите своих родителей, заботьтесь о них, но никогда не слушайте их советов, как вам жить и кем быть.

В Салехарде я устроился на работу клерка, перекладывал бумажки. Перебирание бесконечной кипы бумаг давило чувством, будто с моей жизнью происходит что-то не то. Я не терпила и считаю правильным признать ошибку, отмотать назад и начать заново, так что практически сразу стал искать выход. Меня пока не оставляла мысль продолжить работу в политической сфере. На госслужбе без юридического образования было не продвинуться, поэтому поступил в Уральский институт коммерции и права на юридический факультет.

В 2008 году сменился губернатор Ямало-Ненецкого округа и началась ротация кадров. В стопке документов о всех назначениях, которые по долгу работы надо было подписывать «ознакомлен», я увидел, что с позиции заместителя губернатора на должность руководителя представительства Ямало-Ненецкого округа при Правительстве РФ назначили Контонистова Олега Эдуардовича. Я познакомился с ним на одном из форумов в период молодежно-общественной активности. Он показался тогда очень патриотичным и интересным человеком. У меня был его телефон, и я позвонил:

– Олег Эдуардович, здравствуйте! Это Валерий Золотухин, мы познакомились в Тюмени! Помните?

– Приветище! – бодро ответил он мне.

– Вас назначили в Москву, мне тут разведка донесла. Можно с этим поздравить или посочувствовать? – шуточно сказал я.

– Ну, с одной стороны, это хорошо и расширяет возможности, а с другой – я буду гораздо меньше получать.

– Вам нужен помощник, который знает Москву? Вы – человек питерский и в Москве, наверное, не очень хорошо ориентируетесь. А я окончил там вуз и поработал, город знаю хорошо. Могу быть полезен.

Это было 6 апреля. После небольшой паузы Олег Эдуардович велел купить билет и на следующий день прилететь в Москву, а у меня 7 апреля день рождения. Тут же отменил запланированные празднования и решил воспользоваться шансом, чтобы выбраться из болота и избавиться от работы клерком. Все возможности я видел в столице. Можно ли это считать счастливой случайностью, настойчивостью или вовремя сделанным звонком? Наверное, точно везет тому, кто действует.

Вот так, после зигзага судьбы, я вернулся в Москву. Учебу я не бросил, просто перевелся на заочное отделение и летал на сессии. Пока трудился на новой работе, с вузом приключилась история, научившая меня общаться с силовиками.

Последний курс, я прилетел сдавать выпускные экзамены. На крыльце института меня неожиданно принял местный ОБЭП со словами:

– Золотухин, долго ты от нас будешь бегать?

– Что? Кто вы?

Оказывается, руководство этого вуза брало взятки и зачисляло тех, кто вообще ни разу не появлялся, не учился и просто получал диплом. У меня же была реальная зачетка, сданные экзамены и оценки, это легко проверялось. Кто-то, видимо, писал жалобы, и на руководство вуза завели дело. Ректора и проректора арестовали и посадили лет на 10, хотя они были заслуженными юристами России. Следователь по особо важным делам общался со мной агрессивно и пытался взять на понт:

– Я знаю, что вы ничего не сдавали. Все ваши уже признались. Если и вы признаетесь, то пойдете свидетелем. А если нет, то сядете вместе с ними.

– Вы знаете, я правда летал на все сессии. Могу легко с вами пообщаться на темы юриспруденции, римского права и любые другие. Я все это действительно учил. Но вот что странно, – продолжал я, – вы читаете портал ura.ru? Вы видели там разоблачения по миллиардным хищениям? А у вас столько народу работает над делом этого несчастного семидесятилетнего профессора. Я ему ничего не давал. Ищите, допрашивайте, проверяйте.

Эта история закончилась тем, что у меня забрали зачетку и начали проверять подписи на подлинность. Жалко время обэповцев, зарплата которым платится из наших налогов. Стоило бы провести анонимный опрос предпринимателей, те бы рассказали, где на самом деле коррупция и куда нужно направлять фокус внимания. Тем не менее опыт общения с оперативниками был полезен. Я понял, что важно стоять на своем, выдержал прессинг и научился общаться с силовиками. Мы живем в России, и нужно быть готовым, что к любому предпринимателю могут прийти. К сожалению, пока что наша реальность такова. Беспредел некоторых ребят в погонах наряду с отсутствием независимых судов – главная причина, по которой у нас идет постоянный отток капитала из страны и не улучшается инвестиционный климат. После этих разборок с вузом и ОБЭП я вернулся в Москву и продолжил работу с Олегом Эдуардовичем.

Я был и остаюсь патриотом России. Верю, что нашу страну ждет прекрасное будущее, когда мы займем достойное место в глобальной экономике. Вдохновляющим примером «как могло бы быть» для меня являлась книга премьер-министра Сингапура Ли Куан Ю «Из третьего мира в первый», в которой он рассказывал, как смог победить коррупцию и сделать страну процветающей. На своем микроуровне я тоже пытался делать хоть что-то – занимался молодежью, ездил в военные части Подмосковья, где служили земляки, общался с молодыми специалистами, чтобы после обучения они возвращались на Ямал и приносили там пользу или, находясь в Москве, делали что-то для продвижения округа. Мы провели кинофестиваль «Арктика» на спонсорские деньги и создали сообщество «Круг друзей Ямала».

Я очень здорово вырос с этим опытом. Но были важные проблемы, которые снова заставили меня искать что-то другое:

• платили копейки;

• меня не продвигали в карьере 3,5 года, даже когда я попал в окружную золотую сотню управленческих кадров;

• увидел и в этой сфере, как плетутся интриги (Олега Эдуардовича некрасиво убрали с должности);

• все инициативы после его ухода замерли, и работа стала напоминать теплое уютное болотце.

Мой новый назначенный шеф, чиновник с большим стажем, полный мужчина за шестьдесят, из-за отсутствия задач любил поспать на рабочем месте. Делал он это всегда в одной позе, откинувшись на стуле, положив одну руку на живот, а другую на мышку. Как только он слышал приближающиеся шаги, сразу начинал клацать мышкой, имитируя бурную деятельность. Как-то раз я не удержался и сфотографировал его. Со временем у меня собрался забавный коллаж одинаковых фотографий «солдат спит, а служба идет», где у начальника менялись только цвета рубашки и галстуков.

Я же большое количество свободного времени использовал для дополнительного заработка. К тому моменту я женился, у меня родился сын. Просиживать штаны и спать на работе было просто нельзя.

Барыга

В 2010 году произошел бум на рынке гаджетов. С бешеной скоростью набирали популярность iPhone и iPad, после того, как Стив Джобс подарил тогдашнему президенту Дмитрию Медведеву iPhone 4. Это была лучшая реклама, и все чиновники срочно ломанулись покупать эти телефоны. Огромный спрос сделал свое дело – сформировался «серый» рынок, где дельта разницы между официальными магазинами и продажами в Интернете составляла 10–20 %. С Ямала меня просили прислать несколько позиций – удачная ситуация, которой стоило воспользоваться. Я начал покупать продукцию Apple в неофициальных магазинах и перепродавать по ценам официалов. С парочки таких продаж получились деньги, сопоставимые с месячным окладом на госслужбе.

На одном из таких заказов произошло судьбоносное знакомство. Ко мне приехал курьер с фингалом и жуткой ссадиной на половину лица, как будто его сильно протащили по асфальту.

– Что с тобой случилось?

– Чеченцы избили и выкинули из машины. Забрали весь товар, – ответил курьер, – в нашем бизнесе такое происходит.

– А ты на кого работаешь? – спросил я.

– Да ни на кого. Это моя фирма, я занимаюсь гаджетами уже несколько лет.

Парня звали Николай. Мы разговорились и подружились. Впоследствии Колян стал крестным моего сына. Что меня так привлекло в нем? Я видел, как он зарабатывает деньги, какая энергия царила в его крохотном офисе! Постоянно поступали звонки, кто-то забегал и выбегал, матерился, потому что не мог найти и отгрузить клиенту нужную модель гаджета. В коллективе царила невероятно дружеская, почти семейная атмосфера. Конечно, вдохновляли и выручки Николая. Перед новогодними праздниками ребята делали оборот по три – четыре миллиона рублей в день. Именно так я хотел жить и работать, а не продумывать план, кого бы подсидеть ради карьеры.

На госслужбе любые инновации встречают вялую поддержку людей, которые не понимают, станет ли им от этого лучше, и яростное сопротивление тех, кто точно знает, что изменения приведут к ухудшению их положения и риску потерять насиженное место. Для чиновника продвижение зачастую связано не с инициативой, а с подтверждением лояльности и выслугой лет. Продвижение на госслужбе зависит от умения лизать задницу старшим по положению и строить многоходовки интриг. Там процветает кумовство. По мне, это принципиально неправильно.

Бизнес, с этой точки зрения, более честный, особенно на стадии стартапа. Необходимо постоянно действовать и тестировать гипотезы. Ошибаться, отказываться от того, что не работает, пробовать другое и идти вперед.

Если вы делаете свою работу хорошо, то прибыль на счету покажет верность приложенных усилий.

Неграмотные решения или видимость бурной деятельности, соответственно, приведут к разорению. Это как во время езды на велосипеде – можно перестать крутить педали и проехать по инерции еще немного вперед, но потом неизбежно остановиться или упасть.

Чем большему количеству людей вы дали ценность, тем больше у вас денег.

Производство товаров низкого качества рано или поздно приведет бизнес к упадку. Если продукт средний, а кто-то делает его лучше, то конкуренты быстро раздавят. И это тоже честно. Необходимо постоянно развиваться и становиться эффективнее. Именно такой подход гораздо сильнее резонирует с моим внутренним миром, чем болото госслужбы.

Я вздохнул с облегчением, когда ушел из политики в предприниматели. Но уходил я не сразу, решил сначала наладить стабильные продажи, нашел человека, которому поручил это сделать. Сейчас с позиции бизнес-опыта это кажется довольно нелепым решением. Я хотел, чтобы кто-то другой все сделал за меня и прийти в нужный момент на готовенькое. Нанял сотрудника для продажи айфонов и развития доставки. В те времена были жуткие проблемы с курьерами, они пропадали, воровали деньги и технику. Мы решили сделать собственную службу доставки и дать старт одновременно двум бизнесам. Это было первой ошибкой.

Вторая ошибка заключалась в том, что взятый для управления партнер должен был вести бизнес через свое ИП, а я бы оставался на госслужбе, пока прибыль не станет высокой и стабильной. У этого парня уже был свой бизнес по продаже мяса. Доходило до абсурда, когда звонили заказчики айфонов, а он все путал и представлялся мясником. Полный бардак. Я не понимал, почему продажи и выручка не росли. Оказалось все просто – люди плевались и не хотели делать заказы в нашей конторе «Рога и копыта».