Как его завоевать? Полежаева Инна

– Показывайте, где он живет.

Мы вышли в подъезд, и я ткнула пальцем в дверь напротив.

– А… как вас зовут, а? – спросила я моего личного героя сегодняшнего вечера.

– Капитан Перебейнос, – ответил он.

Я тупо уставилась в его широкую спину, пока он долбился в двери деда.

– Вы шутите, что ль? – наконец спросила я.

– По поводу? – он оглянулся.

– Ну… про нос… перебей…

– Нет. Фамилия такая, – больше всего меня поражала манера его общения, сухо, кратко, по делу. Эмоций ноль.

– Эм… и как вам с такой фамилией живется? – задала я тупейший вопрос на свете. Видимо, совсем голова не работала.

– Так же, как и Петровым и Ивановым, – ответил он лаконично и еще раз постучал. – У кого есть ключи от квартиры деда? Родственники? Друзья?

Я старалась понять, о чем он вообще, так как продолжала думать про оригинальную фамилию.

– Ключи… да у актрисы есть, – ответила я.

– У кого? – не понял он.

Но пояснять не пришлось. Маргарита Яковлевна уже шла по лестнице в каком-то ажурном халате, в чепчике, прям такой натуральный чепчик, натянутый на кудри, и почему-то с веером.

– Молодые люди, что за шум? Женечка, это ваш гость?

Она эффектно обмахивала себя веером, хотя здесь было не то что бы не жарко, а вообще дубак.

– Добрый вечер, капитан Перебейнос, – с этими словами он достал из кармана удостоверение и стал размахивать им перед носом бабки вместо веера, – у вас есть ключи от квартиры Юрия Аркадьевича?

– А как же! А что, собственно, за надобность?

Капитан круто и по делу изложил суть происходящего, будто отчет писал начальству. Но это бабулю устроило, зажав под мышкой веер, она рванула вниз за ключами.

Естественно, весь этот гомон не оставил равнодушными остальных жителей. Постепенно здесь собрались все сливки шапито. А возглавлял процессию Толик – местный алкоголик. Он оценивающе рассматривал капитана, явно думая, просить ли у него соточку в долг, или пока не та стадия знакомства.

Я ужасно устала, у меня разболелась голова, и я дико хотела есть. Скорее бы разбудили деда, отдали пса и разошлись по домам.

Но этот вечер оказался не самым лучшим в моей жизни.

Капитан отогнал всех от двери, открыл квартиру, и нашему взору предстал Юрий Аркадьич, лежащий на полу с неестественно согнутой ногой.

Умер – сразу поняла я и протяжно вздохнула в унисон с капитаном. Страшно больше не было, все прояснилось. Просто пришло понимание, что это затянется до ночи. А я так не хотела бы во всей этой суете принимать участия.

– Ах, что же это! – всплеснула руками актриса.

– Помер, – произнес Павел Иваныч, – помянуть бы…

Начался галдеж, кто-то хватался за сердце, Тамара Никитична и ее муж затянули в один голос молитву за упокой.

– Демоны, демоны, – шептала баба Зина.

Капитан невозмутимо прошел в квартиру, потрогал деда, дабы убедиться в его смерти, и громко сказал:

– Всем разойтись по квартирам. Если у полиции будут вопросы, к вам зайдут.

Но эту толпу разве разгонишь? Пришлось ему еще раз повторить свои слова, но уже более грозно. Неохотно, шушукаясь, они начали разбредаться.

– На ты можно? – спросил меня капитан.

Я кивнула.

– В этом доме только ты адекватная?

– Да.

– Странно, что с такими соседями ты еще сама с катушек не уехала, – сказал он, доставая смартфон.

– Я просто всего месяц тут живу, но уже того… на грани…

– Не удивительно. Иди в свою квартиру, сейчас вызову кого-то из ребят и зайду к тебе.

Я еще раз бросила взгляд на тело деда. Меня не пугал вид умерших людей. Нет, не так. Меня не пугала смерть пожилых людей. Просто потому что это закономерно. Поэтому я спокойно ушла в квартиру. Про Спиногрыза все как-то забыли, а он продолжал лежать у меня на коврике, печально уложив дворняжью голову на свои лапы.

Я протяжно вздохнула. А вот это уже интересно. И где, простите, теперь будет проживать этот товарищ? Надеюсь, сын Юрия Аркадьевича согласится взвалить на свои плечи такую ношу, как Спиногрыз.

То ли он не понимал, что случилось, то ли просто был таким же бездушным, как я, но поведения в стиле Хатико в нем замечено не было. Сожрал все мясо, что предназначалось мне на ужин, и почти засыпал.

Я не стала звонить родителям, потому что в любой момент вернется капитан с дурацкой фамилией, и я не хочу сегодня ничего объяснять маме с папой. Завтра позвоню, когда здесь не будет полиции, собаки и тела деда. Поэтому просто написала в WhatsApp, что наберу завтра, так как устала и хочу спать.

Затем прошла на кухню и принялась исследовать внутренности холодильника. ЧП случается и заканчивается, а есть хочется очень. Были обнаружены последние десять неаппетитно помятых пельменей в морозилке, видимо, подтаяли в день покупки. Несколько яиц и картошка. Н-да. А мог бы быть плов… или просто жареное мясо.

Я стала чистить картошку, ругая собаку, которая могла б и в другой квартире поживиться, а не лишать меня ужина.

В дверь постучали.

– Можно? – услышала я голос капитана. От неожиданности подпрыгнула, чуть не отрезала себе палец, блин.

– Да, конечно! – крикнула я.

Он что-то поворчал, повошкался и материализовался на кухне.

– Ну все, сейчас подъедет участковый, составит рапорт, если у него будут вопросы – зайдет. Ты дома? Никуда не собираешься?

– В смысле? А вы… ты… вы…

– Ты, – подсказал он.

– А ты уходишь, что ли?! – причем вопрос у меня получился с нотками истерики. Мол, ты что, бросаешь меня одну с собакой и телом дедули?

– Ну… да….

И вроде страшно мне не было, а как-то… я не могла даже себе самой объяснить, то ли потому что испугалась жутко из-за открытой двери, то ли просто все вместе, но мне очень не хотелось оставаться тут одной.

– А может, нет? – спросила я жалобно, будто попрошайка.

Он устало провел ладонью по жестким коротким волосам, шапку сжимал в ладони.

– Слушай… – начал он.

– А у меня пельмени есть! – выдала я. – И яичница, и картошка жареная!

Мне показалось у него в глаза мелькнул намек на улыбку.

– Меню, как в лучших домах Парижу, – прокомментировал он.

– Точно! – бодро согласилась я.

Он еще раз вздохнул и произнес:

– Давай пельмени.

– Давай! – я радостно кивнула. – Только у меня их всего десять!

– А яиц в глазунье? Одно? – уточнил он, расстегивая куртку.

– Нет, яиц штук семь, наверное, – задумчиво произнесла я.

Он разделся, помыл руки, а я, как тормоз, продолжала заниматься раздеванием картошки. Пока Спаситель года не произнес, снова объявившись на кухне:

– Я сам почищу картошку. Ты ставь воду на пельмени и яйца жарь.

Мы практически молча занимались приготовлениями, пока не сели за стол. Картошка еще шкворчала, распространяя аромат на всю квартиру. Спиногрыз пришел к нам и улегся под стол.

– Тебе собачку не надо? – с надеждой в голосе спросила я, двигая капитану тарелку с пельменями.

– Нет, она у меня с голоду сдохнет…

– А что так? – не поняла я.

– Я на работе сутками.

– А-а-а…

– Черный перец есть? – спросил парень. Я подала перечницу, затем выложила на тарелку яичницу и села. И поняла, что успокоилась. Вся эта суета вокруг ужина, надежный дядька рядом, и все хорошо.

Надежный… Надо же… а в обед чуть суп им на голову не вылила. Вот так человек в минуты отчаяния и страха начинает верить и в черта, и в Бога.

– У деда кто-то есть из близких? – спросил мой спаситель, закинув в рот пельмень, черный от количества перца.

– Тебе… нигде не припекает? – задала я ему вопрос с ошеломленным видом.

– Че?

– Ну… перца много…

– Нет, нормально, – отмахнулся он и принялся рьяно трясти перечницу над тарелкой.

– А как тебя зовут?

– Илья.

– Илюшка, – задумчиво повторила я.

– Илья, – поправил он, снова проглотив пельмень. Мне подумалось, что его можно было б называть Ильей Муромцем, но судя по количеству перца, потребляемого в пищу, он больше походит на Змея Горыныча.

– Меня Женя.

– Ага, – кивнул он, всем своим видом показывая, что ему, собственно, плевать, хоть Маруся.

– Дак что там с дедом? – Илья отодвинул пельмешки в сторону и приступил к поглощению яичницы. Я колупалась в своей тарелке.

– Умер дед, – ответила я, витая в облаках.

– Да ну… – он невозмутимо дзынькнул вилкой по тарелке, – а я и не понял…

– А… дед… – дошло до меня наконец, – сын у него есть…

– Контакты есть?

– У артистки все данные.

Он вопросительно глянул на меня.

– Ну у той соседки…

– Дама девятнадцатого века? С веером?

– Именно.

Он сыто отодвинул пустую тарелку и уточнил:

– А именья своего у нее нет?

– Чего?

– Именья… с Петрушкой-кучером, ну или, там, Настькой, крестьянской дочкой…

Я расхохоталась. Зато на лице полицейского не было и тени улыбки.

В это время раздался стук в двери, я чуть не слетела с табурета.

– Спокойно, – невозмутимо сказал Илья, – чего дергаешься?

Пришел наш участковый, составил рапорт, выписал направление на сохранение. С помощью вездесущей Маргариты Яковлевны, которая, кажется, дежурила в подъезде, связались с сыном. Не знаю, кто вызвал, но спустя какое-то время явилась похоронная служба, и тело деда наконец увезли.

Пожиратель последних пельменей удалился, махнув на прощание пятерней и не проронив ни слова.

Стоило попытаться выловить соседского сына, который явно был где-то поблизости. Либо в квартире деда, либо у соседей. Но я так устала. И уже не хотела ничего, кроме как в душ и на диван.

Спиногрыз так и проспал всю суету в коридоре моей квартиры.

– Завтра отдам тебя, ты тут не это…. не привыкай…

Утром пришлось выпереть пса на прогулку.

– Далеко не уходи, а то я на работу скоро, придется в подъезде тебе торчать!

В этой дворняге с невежливой кличкой был главный плюс – она гуляла сама по себе, прям как кот в песне.

Я озабоченно смотрела в нутро холодильника, что ж оставить-то собаке поесть? Если б в холодильнике вздернулась мышь, я б ее труп оставила Спиногрызу. Но даже мыши там не было. Зато в морозилке нашелся заскорузлый кусочек фарша, который попахивал довольно специфически. Явно давно лежал в уголке одного из лотков. Ну, как говорится, чем богаты…

Я оставила на полу в железной тарелке этот фарш, а также то, что не доела вчера. Себе заварила пакетик овсяной быстрорастворимой каши. Затем налила псу воды.

В отражении старого трюмо, ибо зеркалом этого крокодила я не могла назвать никак, на меня смотрела лохматая дама, похожая на алкашей нашего района.

– Н-да… не ебабельная ты, Женька, это факт, – сказала я своему отражению.

Но на другой образ как-то не было ни сил, ни желания. Я надела белую кофту, потому что черный цвет сейчас явно не приукрасит мое замученное лицо. Затем спустилась вниз и позвала Спиногрыза. Удивительно, но по пути не встретила никого из соседей.

– Куда все подевались-то, – пробубнила я, – может, как в фильме «Один дома», исчезли, потому что я так захотела?

И стоило мне об этом подумать, как из-за угла вывернул Павел Иваныч, уже в конкретном подпитии.

– О, Женеч… ик… а… Добрейшего утречка!

Почему алкоголики всегда общаются так, будто они из другого века? Ну, они никогда не скажут «женщина», обращаясь к кому-то, скорее «ваше благородие» или «мадемуазель»…

– Ага, – кивнула я, – доброго… Спиногрыз!

Собака, весело виляя хвостом, вышла из-за мусорных бачков. Фу. И этот дворовый псиный гопник живет в моей квартире.

– Не найдется ста рублей? – уточнил, пошатываясь, Павел Иваныч.

– Никак нет, – ответила я ему, на что он козырнул мне в ответ. Правда, на голове у него не наблюдалось даже замусляканой шапочки, в которой он обычно ходил.

Возвращаясь с собакой назад, я встретила Маргариту Яковлевну в ажурном чепце и шелковом халате. В руках она держала подсвечник с горящей свечой.

– Электричество отключили? – уточнила я, после того как поприветствовала бабусю.

– Нет, милочка, просто чищу ауру квартиры и подъезда…

– М-м-м….

Не знаю, удалось ли ей вычистить ауру как следует. Я попросила номер телефона сына почившего деда, дабы решить вопрос с переселением Спиногрыза. И вернулась к себе.

– Как там сегодня циркачи? – спросила Лена, заваривая чай каркаде.

– Знаешь, мне бы вина кружечку, – со вздохом произнесла я.

– Что, серьезно? – Лена замерла с красным чаем в кружке. – Налить?!

У нас в шкафчике стояла бутылочка – подарок офису от производителей, береглась для особых случаев.

– Нет, конечно… налей мне тоже чаю.

Я рассказала девчонкам историю про деда. Даже Денис сегодня меня не трогал, видимо, настолько пришибленный был у меня видок. После того, как чай был выпит, девчонки сочувственно повздыхали, а бухгалтер наконец явилась на работу, я отодвинула в очередной раз «Ивушку» и занялась делами.

День был бы самым обычным, но произошло знаменательное событие. Вернее, кому как. Я б ничего и не заметила, но Денис был в дичайшем восторге. У нас не хватало продавца, взяли молоденькую девушку, и сегодня она вышла на стажировку. Обычная, среднего роста, как мне показалось, с непропорционально большой головой и худеньким тельцем. Но Денис среагировал как лев в период спаривания. Бегал со своего склада в торговый зал раз сорок в час.

– Слушай, у меня уже голова кружится от тебя, – сказала ему Лена с усмешкой. Не знаю, как реагировала новая девочка на нашего альфа-самца, но то, что у него гормоны играли, как пузыри в бокале шампанского, было очень заметно. Даже свои пыльные кеды пытался протереть тряпочкой.

– Завтра, видимо, во фраке придет на работу, – вставила я комментарий, – чтоб выглядеть достойно, так сказать.

– Заткнись! – бросил он мне через плечо.

Короче, мы тут строили версии, станут ли парой Денис и блондиночка, и если да, то как надолго. Кто-то даже предложил сделать ставки. Но наши предсказания не сбылись. Дамочка оказалось ушлая, через пару часов сообщила, что работа ей не подходит. Мол, ноги болят, и прочее. После ее ухода мы ухмылялись, Денис переживал. А ближе к обеду, когда все потянулись трапезничать, обнаружили, что у народа пропали деньги. В шифоньере, где раздевались почти все, в ряд висели куртки, шубки и прочее добро. Вот у кого были деньги в карманах, у того их не стало. По сути крупной суммы не было ни у кого. Все ж на банковских картах, которые тут же все побежали блокировать. У кого пара сотен, у кого тысяча, а вот у Дениса пять косарей.

Несмотря на убогую обстановку и обшарпанные стены, видеонаблюдение у нас имелось. А как без него, если на складе стоит коньяк стоимостью сорок тысяч за бутылку. Наш единственный и неповторимый программист и сисадмин в одном лице быстро кинулся прокручивать видеозапись. Весь офис столпился у монитора его компа, пытаясь рассмотреть в мельтешении офисных тел вора.

– Вот! – сказал Алеша. Он замедлил запись, и все увидели, как большеголовая блондинка открыла шкаф, дабы забрать свой пуховичок. Но что-то она там долго копошилась. Правда, камера снимала со спины, и было не ясно, чего ж она там делает. Вернее, нам-то ясно, еще бы для полиции ясность внести.

Но долго ждать не пришлось: несостоявшаяся коллега Дениса слегка обернулась, и стало видно, что она шмонает шубку главбуха.

Я хлопнула Дениса по плечу:

– Любовь зла, Дэн… вот она вроде ебабаельная, а ворюга…

– Отношения закончились, не успев начаться, – добавил программист с серьезным видом.

Почему-то данная ситуация скорее вызвала смех, чем негативные эмоции. Все поражались глупости данного поступка. И камеры, и паспортные данные в отделе кадров. И только Денис ходил злой, как собака.

– Вызываем полицию, – со вздохом объявила бухгалтер.

– Опять полиция, – я со стоном села на свое место, – что-то в последние дни в моей жизни слишком много полиции.

Спустя минут десять в нашем офисе уже сидели сотрудники ППС. Как выяснилось, они первыми приезжают на место происшествия – группа немедленного реагирования. А уже потом они же вызвали СОГ – следственно-оперативную группу.

Я уточнила, а нельзя ли мне покинуть приятную компанию доблестных служителей закона ради приема пищи. А то утренняя каша уже давно переварилась, и мой желудок урчал громче, чем разговаривали громкоголосые дяди.

– Заболела никак? – спросила теть Жанна. Сегодня ее губы имели ярко-розовый окрас.

– Почему это? – спросила я, пытаясь рассмотреть, что в столовой давали на второе, но взгляд все время возвращался к ярким губам собеседницы.

– Вид у тебя болезный, – ответила она.

– Спасибо, мне уже коллега один сказал тоже самое… почти… просто другими словами…

Лена, которая стояла рядом и выбирала салат, хихикнула.

Наконец мы уселись за столик с горячим ароматным супом и салатом. Мое внимание привлекло пирожное «Корзиночка», такое же, как в детстве. В печеньковой корзинке с повидлом сидел желтый цыпленок. Съем, пожалуй.

Сегодня мне еще предстояло позвонить хозяину Спиногрыза и купить собачий корм, Спиногрызу, в смысле.

И тут я увидела Илью, который, размахивая руками, быстрым шагом вошел в столовую. Помимо тех же коллег, которые были с ним в прошлый раз, я заприметила рядом девушку с длинным пушистым хвостом, торчащим из-под полицейской серой шапки.

– О, сосед, – непроизвольно ляпнула я.

– Кто? Один из дедов? – заинтересовалась Лена.

– Да нет, не циркач из шапито, обычный. Полицейский который.

Я легким кивком головы указала на шесть человек, заказывающих борщ и пельмешки.

– Перебейнос? – уточнила Лена. Но сделала она это явно не шепотом, один из мужичков оглянулся, и Илья тоже.

Ну не прятаться же под стол. Я слегка улыбнулась и махнула рукой, приветствуя его. Он кивнул и продолжил разглядывать котлетки и гарнир.

– Общительный парень, – заметила подруга.

– Очень, – подтвердила я, – по слову в час.

Спиногрыз останется у меня еще на пару недель. Эту «радостную» новость сообщил мне сын дедули, покинувшего нас прошлой ночью. Ибо как бы родные ни переживали о такой утрате, а у них на руках были путевки в Таиланд. Поэтому после быстрых похорон они улетают, а там уж по прилету заберут дворнягу себе.

– Вот черт, – вздохнула я.

– Что? – уточнили девчонки.

Я им рассказала, что буду делить жилплощадь с еще одним квартирантом, и о наглости дедовского сынка.

– Надо после работы зайти в зоомагазин, – со вздохом закончила я повествование.

– Слушай, – сказала Лена, – может, сегодня в бар сходим? Просто посидим, выпьем. А то ты что-то в последнее время совсем сникла…

Сначала я хотела отказаться. После работы нужно тащиться домой, чтобы покормить и выгулять собаку. Потом снова одеваться и переть на другой край вселенной в этот бар. Сомневаюсь, что я выберусь со своего уютного дивана в морозный вечер. Но потом представила, что расслаблюсь с девочками подальше от того места, где полоумная бабка чистит ауру подъезда, и решила, что нужно сходить, развеяться.

Безродному сожителю я приобрела какую-то кость, чтоб он грыз ее на коврике в коридоре, мешок сухого корма и еще консервы. Себе не стала ничего брать, потому что решила поесть в баре. Тем более если будем пить пиво, например, много все равно не съем.

Груженая сумками, я шла по скрипучему снегу, и мне казалось, что впереди только беспросветная мгла.

Когда я наконец свалю отсюда домой?

– Да ты что? – удивилась мама, когда я рассказала историю про деда. Момент про то, как я забыла запереть дверь квартиры, на всякий случай упустила. А то мозг вынесет, типа да как так можно и прочее.

– Ну, короче, тут еще участковый приезжал, потом увезли тело соседа… легла поздно, и сегодня замученная немного.

– Да бедняжечка ты моя, ой, Господи, да скорее бы ты вернулась домой, – начала мама свою песнь.

Мы еще немного поболтали, к разговору присоединился папа, но ненадолго, а пока «бегут шведы, а то сейчас наши будут стартовать». Биатлон – страсть папы, ради которой останавливалось все в этом мире.

Раздался скрежет, кто-то царапал двери. Спиногрыз.

– Заходи, – сказала я собаке, – пошли, я тебе там еды принесла…

Как пришла, сразу выпустила собаку погулять.

– Кто там у тебя?! – спросила мама то ли настороженно, то ли радостно.

– А я теперь не одна живу, – со вздохом ответила я.

– Как?!

– Вот так… у дедули был пес, теперь пес есть у меня…

– А… собака, что ли? – не поняла мама.

– Ну.

– А как же дети? Почему они не забрали?

– Не могут пока, уезжают на две недели, так что он тут временно…

– Ну, знаешь… обычно все, что временно, как правило, постоянно…

– Ой, ма, лучше молчи…

Мы обсудили домашние, оч-ч-чень интересные истории, типа сколько мама дел переделала и как папа совсем не помогал. И, конечно, про соседей и коллег мамы.

Я не стала ей рассказывать, что планирую с девчонками пойти куда-то на ночь глядя, еще придумает звонить и контролировать.

Когда закончила разговор с родителями, обнаружила Спиногрыза на кухне. Тот с остервенением грыз кость, купленную ему в зоомагазине.

– Так вкусно, что ль? – уточнила я. Он даже не обратил на меня внимания.