Завещание Гришэм Джон
— Вы — Нейт О'Рейли, — улыбнулся он, протягивая руку.
— Да, судья, рад с вами познакомиться.
Джош оторвался наконец от телефона, и они, усевшись вокруг маленького столика, приступили к еде.
— Джош сообщил мне, что вы нашли самую богатую в мире женщину, — сказал Уиклифф, смакуя свой обед.
— Да. Около двух недель назад.
— И можете мне сказать, где она находится?
— Она просила меня этого не делать. Я обещал.
— Но в положенное время она объявится, чтобы присутствовать лично?
— В этом не будет необходимости, — возразил Джош. Разумеется, у него в портфеле лежала подробнейшая справка обо всем, что касается юридического обоснования отсутствия наследницы на суде по делу о наследстве. — Поскольку ей ничего не известно об умственном состоянии мистера Филана, она не может выступать в качестве свидетельницы.
— Но она — одна из сторон, — заметил Уиклифф.
— Да, но ее отсутствие будет санкционировано, мы сможем вести дело и без нее.
— Кем санкционировано?
— Вами, ваша честь.
— В нужный момент я подам соответствующее ходатайство, — подхватил Нейт, — с просьбой к суду разрешить вести процесс в ее отсутствие.
«Умница, Нейт!» Джош улыбнулся ему через стол.
— Об этом поговорим позже, — сказал Уиклифф. — Меня гораздо больше беспокоит представление в суд всех необходимых документов. Излишне напоминать, что истцам не терпится начать процесс.
— Душеприказчики завещателя представят свое объяснение завтра, — поспешил заверить Джош. — Мы готовы к сражению.
— А наследница?
— Над ее объяснением я еще работаю, — неопределенно ответил Нейт, словно трудился над документом уже много дней. — Но думаю, завтра тоже смогу его представить.
— То есть вы к началу процесса готовы?
— Да, сэр.
— Когда можно ожидать получения от вашей клиентки согласия вступить в права наследства?
— Этого я не могу сказать точно.
— А я формально не могу начать слушания, пока не получу его.
— Да, понимаю. Уверен, что оно поступит. Но почта там работает очень медленно.
Джош снова улыбнулся своему ставленнику.
— Вы действительно нашли ее, ознакомили с копией завещания, объяснили все, что от нее требуется, и она согласилась, чтобы вы представляли ее интересы?
— Да, сэр, — ответил Нейт, но только потому, что вынужден был это сделать.
— Вы готовы подтвердить это письменным заявлением, которое будет приобщено к делу?
— Это немного необычное требование, не так ли? — вклинился Джош.
— Вероятно, но раз мы начинаем процесс, не имея на руках подписанного Рейчел Лейн согласия вступить в права наследства, я хочу иметь хоть какой-то документ, свидетельствующий о том, что контакт с ней состоялся и она в курсе дела.
— Хорошая идея, судья, — сказал Джош. — Нейт подпишет такое заявление.
Нейт кивнул и откусил большой кусок сандвича в надежде, что с полным ртом ему не придется произносить лживые заверения.
— Она была близка с Троем? — поинтересовался Уиклифф.
Прежде чем ответить, Нейт очень долго жевал.
— Мы ведь беседуем здесь без протокола, не так ли?
— Разумеется. Мне просто хочется посплетничать. Да, и от этой сплетни будет зависеть успех или провал дела.
— Не думаю, что они были очень близки. Она не видела его несколько лет.
— А как она отнеслась к сообщению о завещании в ее пользу?
По тону Уиклиффа было ясно, что для него это действительно лишь треп, и Нейт понял: судье хочется узнать как можно больше подробностей.
— Она удивилась. Мягко выражаясь, — сухо сообщил он.
— Да уж наверное! Спросила — сколько?
— В конце концов — да. Похоже, она была ошеломлена.
— Она замужем?
— Нет.
Джош понял, что расспросам о Рейчел не будет конца. А это опасно. Уиклифф пока не должен знать, что Рейчел совершенно не интересуют деньги. Если судья будет продолжать копать, а Нейт — откровенно отвечать ему, что-то может невольно просочиться.
— Вы знаете, судья, — сказал он, мягко переводя разговор на другую тему, — это совсем несложное дело. Процесс не будет бесконечным. Они желают его поскорее закончить. Мы хотим того же. Почему бы не ускорить сбор документов и не назначить дату суда?
Быстрый процесс по делу о наследстве был вещью неслыханной, ведь адвокаты получали почасовую оплату. Зачем же торопиться?
— Это интересно, — удивился Уиклифф. — Что у вас на уме?
— Устройте итоговую встречу как можно скорее. Соберите всех адвокатов, заставьте каждого обнародовать список предполагаемых свидетелей и документов. Отведите тридцать дней для сбора показаний под присягой и назначьте суд не позднее чем через три месяца.
— Но это очень сжатые сроки.
— В федеральном суде мы это делаем сплошь и рядом. И срабатывает. Парни, представляющие противоположную сторону, ухватятся за это, потому что их клиенты сидят на мели.
— А вам это зачем, мистер О'Рейли? Вашей клиентке тоже хочется поскорее заполучить деньги?
— А вам бы не хотелось, судья? — уклончиво ответил Нейт.
Все рассмеялись.
Когда Гриту наконец удалось преодолеть все кордоны телефонной защиты Хэрка, его первыми словами были:
— Я пойду к судье.
Хэрк нажал кнопку записи на своем аппарате и сказал:
— Добрый день, Грит.
— Я могу рассказать судье правду о том, что Снид продал свои показания за пять миллионов долларов. Все его слова — ложь.
Хэрк рассмеялся негромко, так, чтобы только Грит его слышал, и заметил:
— Вы не можете этого сделать, Грит.
— Это почему же?
— Вы плохо соображаете. Слушайте, Грит, и слушайте внимательно. Во-первых, вы подписали вексель наравне со всеми, поэтому несете такую же ответственность, как и мы.
Во-вторых, и это самое важное, вы узнали о Сниде потому, что были поверенным Мэри-Роуз, значит, обязаны молчать.
Если вы разгласите хоть какую-то информацию, полученную в силу своих профессиональных отношений с ней, это будет означать, что вы выдали тайну, доверенную вам клиентом.
Она подаст на вас жалобу, и вас исключат из гильдии адвокатов. Я лишу вас лицензии, Грит, запомните.
— Вы мерзавец, Геттис. Вы украли у меня клиента.
— Если бы ваш клиент был вами доволен, зачем бы стал искать другого адвоката?
— Имейте в виду, я так просто не сдамся.
— Не делайте глупостей.
Грит швырнул трубку на рычаг. Хэрк несколько секунд наслаждался произведенным эффектом, потом вернулся к работе.
Нейт не спеша ехал по городу. Пересек Потомак, миновал мемориал Линкольна. Снежинки бились в ветровое стекло, но снежная буря так и не разразилась. Стоя перед светофором на Пенсильвания-авеню, он посмотрел в зеркало заднего вида и заметил здание, зажатое между дюжиной других таких же, — дом, в котором он провел большую часть последних двадцати трех лет. Окно его кабинета на шестом этаже было едва различимо.
Когда он въехал в Джорджтаун, ему стали попадаться знакомые заведения — бары, кабачки, притончики, где он провел столько долгих бессмысленных часов в компании людей, которых он уже не помнил. Повернув по Висконсин-стрит на север, он увидел бар, в котором когда-то подрался с однокашником по колледжу, бывшим еще более пьяным, чем он сам. Ссору начал тот подлец. Бармен выгнал их выяснять отношения на улицу. На следующее утро Нейт явился в суд с лицом, залепленным пластырем.
Где-то здесь было и маленькое кафе, в котором он когда-то купил достаточное количество кокаина, чтобы убить себя.
Нарки[3] накрыли кафе, когда он находился на излечении. Два его приятеля — биржевых брокера — отправились в тюрьму.
В гараже Стэффорда Нейт загрузил багажник дополнительным количеством теплых вещей и поспешно уехал.
В кармане у него лежал чек на десять тысяч долларов — гонорар за первый месяц. Налоговая инспекция требовала шестьдесят тысяч в погашение задолженности. Штраф составит столько же, а то и больше. Второй жене он задолжал около тридцати тысяч алиментов. Пока он лечился под руководством Серхио, долги его росли.
Опись имущества в связи с признанием его банкротом всех долгов не покрыла. Следовало признать, что его финансовое будущее беспросветно. Младшие дети обходились ему ежемесячно в три тысячи каждый. Старшие, если учесть плату за обучение, жилье и питание, стоили не меньше. Деньги Филана, которые он получит, разойдутся за несколько месяцев. Процесс рано или поздно состоится. И когда дело будет решено, Нейт предстанет перед федеральным судьей, будет признан виновным в уклонении от уплаты налогов и лишится лицензии.
Отец Фил наставлял его не тревожиться о будущем. Бог сам обо всем позаботится.
И Нейт в который раз задался вопросом: не получает ли Бог больше, чем просит?
Поскольку писать ни на чем, кроме своих фирменных блокнотов с большим интервалом между строками и широкими полями, Нейт не мог, он взял такой блокнот и попытался начать послание к Рейчел. У него был адрес ВОМП в Хьюстоне. На конверте он напишет: «Конфиденциально. Передать лично в руки». Адресует его Рейчел Лейн и сопроводит пометкой: «Всем, кого это может касаться».
Ведь кто-нибудь в ВОМП знает, кто она и где находится. Быть может, кому-нибудь даже известно, что Трой Филан был ее отцом. И вероятно, этот кто-то уже пошевелил мозгами и догадался, что теперь она богатая наследница.
Нейт допускал, что Рейчел может связаться с ВОМП.
Она ведь была в Корумбе, раз приходила в больницу. Естественно было предположить, что она позвонила в Хьюстон и сообщила кому-нибудь о встрече с ним.
Она говорила о годовом бюджете, который назначает ей ВОМП. Значит, у них должен быть канал связи с ней.
Нейт поставил дату и написал: «Дорогая Рейчел…»
Около часа, созерцая огонь в камине, он искал слова. Наконец начал абзац с описания снега. Скучает ли она по снегу, которого, наверное, не видела с детства? Каким он был в Монтане? За окном сейчас белым-бело.
Ему ужасно не хотелось писать, что он действует как ее адвокат, но стоило ему перейти к делам, и писать стало легче. Нейт как можно проще объяснил, что происходит и как продвигается дело.
Потом рассказал об отце Филе, о церкви, о полуподвале.
О том, что изучает Библию и это ему очень нравится. О том, что молится за нее.
Письмо заняло три страницы, и Нейт ужасно собой гордился. Дважды перечитав его, он решил, что его можно отправить. Если оно каким-нибудь образом дойдет до Рейчел, она, несомненно, будет читать его много раз, не обращая ни малейшего внимания на стилистические погрешности.
Нейт мечтал увидеть ее снова.
Глава 42
Одной из причин медленного прогресса в перестройке церковного полуподвала было то, что по утрам отец Фил любил подольше поспать.
Лора говорила, что по будням уходит из дома в детский садик в восемь утра и чаще всего оставляет пастора мирно почивающим под ворохом одеял. «Я сова, — объяснял Фил, оправдываясь, — и люблю по ночам смотреть старые черно-белые фильмы».
Поэтому, когда в пятницу он позвонил в полвосьмого утра, Нейт очень удивился.
— Вы видели «Пост»? — спросил Фил.
— Я не читаю газет, — ответил Нейт. Он покончил с этой привычкой, когда лежал в клинике.
Пастор, напротив, прочитывал ежедневно пять газет.
Они были для него прекрасным источником тем для проповедей.
— Думаю, сегодня вам стоит в них заглянуть, — сказал он.
— Зачем?
— Там написано про вас.
Нейт обул ботинки и, пройдя два квартала до кофейни на Мейн-стрит, купил «Метро», на первой странице которой красовалась статья о загадочной наследнице Троя Филана.
Газеты сообщали, что накануне вечером была завершена подача документов, и она, действуя через своего адвоката, некоего мистера Нейта О'Рейли, вступила в тяжбу с теми, кто опротестовал завещание ее отца в окружном суде Фэрфакса. Поскольку о ней самой никто ничего толком не знал, газеты вовсю судачили о ее адвокате.
Мистер О'Рейли до недавнего времени был партнером юридической фирмы Стэффорда, а некогда — известнейшим судебным адвокатом. Он покинул фирму в августе прошлого года. В октябре оказался под следствием в связи с банкротством. В ноябре ему было предъявлено обвинение. Дело об уклонении от уплаты налогов еще не завершено. Налоговая инспекция считает, что он скрыл налогов на сумму шестьдесят тысяч долларов. Неизвестно зачем газеты упоминали также, что он был дважды разведен. И уж чтобы унизить его окончательно, статью сопроводили отвратительной фотографией, сделанной несколько лет назад. На ней он был снят в баре со стаканом в руке. Нейт разглядывал свое изображение: блестящие глаза, темные — видимо, раскрасневшиеся от выпивки — щеки, глуповатая улыбка. Он стоял в окружении людей, обществом которых, судя по всему, наслаждался. Отвратительно, но то было в другой жизни.
Разумеется, статья была бы неполной без пересказа поразительной истории жизни самого Троя — три жены, семеро детей, одиннадцать миллиардов, оставшихся после его смерти, и, наконец, прыжок с четырнадцатого этажа.
Комментария мистера О'Рейли получить не удалось ввиду невозможности найти последнего. Мистер Стэффорд заявил, что ему нечего сказать. Адвокаты наследников Филана, похоже, уже так много наговорили журналистам, что их больше ни о чем не спрашивали.
Сложив газету, Нейт вернулся в коттедж. Было половина девятого. До возобновления строительных работ в полуподвале оставалось полтора часа.
Итак, теперь гончим известно его имя, но напасть на его след будет нелегко. Джош устроил так, что вся корреспонденция Нейта приходила на адрес почтового отделения в Ди-Си. У Нейта был теперь другой номер телефона, зарегистрированный на имя Натана Ф. О'Рейли, поверенного в суде.
На звонки отвечала секретарша в офисе Джоша, которая затем передавала сообщения ему.
В Сент-Майкле только пастор и его жена знали, кто он.
Для остальных он был богатым юристом из Балтимора, который приехал сюда писать книгу.
Желание спрятаться, оказывается, заразительно. Вероятно, и Рейчел когда-то подхватила эту инфекцию.
Копии письменного объяснения ответчицы, Рейчел Лейн, были разосланы всем адвокатам детей Филана. Юристов это потрясло. Значит, она и в самом деле жива и полна решимости бороться. Хотя выбор поверенного несколько озадачивал. Репутация О'Рейли была известна: квалифицированный адвокат с проблесками гениальности, не способный, однако, выдерживать сильное давление. Но так же, как судья Уиклифф, они понимали, что за веревочки дергает Джош Стэффорд.
Адвокаты детей Филана встретились в пятницу утром у миссис Лэнгхорн, в деловом квартале Пенсильвания-авеню, в современном здании, зажатом среди других, очень похожих друг на друга. Это была фирма средней руки, в которой работали сорок человек и которая не могла привлечь клиентов высшего класса. Тем не менее миссис Лэнгхорн была дамой весьма амбициозной, о чем свидетельствовала броская, даже кричащая обстановка конторы, которую она возглавляла.
Поверенные договорились встречаться раз в неделю, по пятницам, в восемь, чтобы обсуждать ход дела и вырабатывать общую стратегию. Идея принадлежала миссис Лэнгхорн. Она понимала, что роль миротворца ей придется взять на себя: мужчины любят задирать носы друг перед другом и драться. А ставка слишком высока, поэтому никак нельзя допустить, чтобы истцы, сидящие по одну сторону стола, пыряли друг друга в бок ножами.
Казалось, что взаимные наскоки наследников прекратились. Ее клиенты, Джина и Коуди, наконец успокоились. Йенси, судя по всему, держал Рэмбла на коротком поводке. Уолли Брайт практически жил у Либбигайл и Спайка. У Хэрка было теперь три клиента — Трой-младший, Рекс и Мэри-Роуз, — и он, похоже, остался доволен таким урожаем.
Заботой номер один для них был Снид. Они провели несколько часов, просматривая видеозапись его первой репетиции, потом каждый приготовил длинный список замечаний и предложений по усовершенствованию спектакля.
Адвокаты беззастенчиво фабриковали ложь. Йенси, когда-то бывший вдохновенным сценаристом, фактически написал для Снида пятидесятистраничный сценарий, изобиловавший эпизодами, способными убедить любого, что Трой был клиническим идиотом.
Второй заботой была Николетт, секретарша. Они несколько дней работали над видеозаписью ее выступления — кое-что должна была сказать именно она. Брайт придумал, что старика якобы хватил удар в то время, как он занимался с ней сексом за несколько часов до встречи с психиатрами — это должны были подтвердить оба, и Снид и Николетт, — и после удара он утратил способность трезво мыслить. Идея показалась соблазнительной и была встречена одобрительно, но породила бурную дискуссию о результатах вскрытия.
Пока никто этих результатов не видел. Бедолагу расплющило о камни, и можно было предположить, что у него были чудовищные черепно-мозговые травмы. Могло ли вскрытие показать, что покойный пережил апоплексический удар незадолго до самоубийства?
Третьей заботой были их собственные эксперты. Эксперт Грита демонстративно вышел из команды вместе с адвокатом, поэтому теперь их осталось четверо — по одному от каждой фирмы. Договорились отрепетировать и выступления психиатров, при этом как следует помучив их, чтобы быть уверенными, что они не дрогнут под натиском адвокатов противной стороны.
Еще одна забота — другие свидетели. Нужно было найти людей, которые соприкасались со стариком в последние дни, в этом должен был помочь Снид.
Последним пунктом обсуждения было явление Рейчел Лейн и ее адвоката.
— В деле не содержится ни единого документа, подписанного ею лично, — сказал Хэрк. — Она отшельница. О том, где она, не известно никому, кроме ее адвоката. Чтобы найти ее, понадобился месяц. Она ничего не подписала. Формально суд не может даже открывать слушания. У меня нет сомнений, что эта женщина не желает выходить из тени.
— Так же, как любой человек, сорвавший крупный выигрыш в лотерее, — вставил Брайт.
— А что, если она не хочет брать деньги? — предположил Хэрк.
Все замерли.
— Но это же безумие! — выпалил Брайт. Его слова повисли в воздухе без ответа, словно он сморозил чушь.
Хэрк продолжил:
— Это лишь предположение, но и его следует учитывать. По виргинским законам отказ от завещанного наследства может быть отклонен. Тогда доля отказавшегося остается неприкосновенной вплоть до определения условий последующего имущественного права. Если завещание будет опротестовано и не всплывут какие-нибудь другие наследники, тогда семь детей Троя Филана разделят деньги поровну. А если Рейчел Лейн не захочет принять и эту долю, состояние разделят только наши клиенты.
Все стали лихорадочно производить в уме подсчеты.
Одиннадцать миллиардов, минус налоги на наследство, разделить на шесть. Теперь вычисляем соответствующий процент и получаем солидный куш. Семизначные гонорары превращаются в восьмизначные.
— Это несколько преждевременно, — задумчиво произнесла миссис Лэнгхорн.
— Я в этом не уверен, — возразил Хэрк, намекая, что знает больше, чем говорит. — Согласие вступить в права наследства — простейший документ. Неужели мы поверим, что мистер О'Рейли совершил путешествие в Бразилию, нашел там Рейчел Лейн, рассказал ей о Трое, был нанят в качестве адвоката, но не смог получить подпись под простеньким документом, который является для суда основанием начать процесс? Там что-то произошло.
— В Бразилию? — первым опомнился Йенси.
— Да. Он только что вернулся из Бразилии.
— Откуда вам это известно?
Хэрк медленно протянул руку и достал из папки несколько листков.
— У меня очень хороший сыщик, — сказал он. В комнате царила напряженная тишина. — Вчера, получив, так же как и вы, копию письменного объяснения ответчицы, я позвонил своему детективу. Через три часа он сообщил мне: двадцать второго декабря Нейт О'Рейли вылетел из аэропорта имени Даллеса в Сан-Паулу. Оттуда — в Рио-Гранде, а потом прибыл в маленький городок, который называется Корумба. Там он оставался почти три недели, потом вернулся в Вашингтон.
— Может, он просто проводил там отпуск? — пробормотал Брайт, он был заинтригован, как и все остальные.
— Я в этом сомневаюсь. Последнюю осень О'Рейли провел в клинике. Он выходил из запоя, когда Трой покончил с собой. Его выписали из клиники двадцать второго, и в тот же день он улетел в Бразилию. Эта поездка преследовала только одну цель: найти Рейчел Лейн.
— Как вы все это раскопали? — спросил потрясенный Йенси.
— Это было не так уж трудно. Особенно то, что касается сведений о его перелетах. Любой хакер может с легкостью добыть эту информацию.
— А как вам удалось узнать про клинику?
— Осведомители.
Повисла долгая пауза, все переваривали услышанное.
Они одновременно и презирали Хэрка, и восхищались им.
Он всегда располагал сведениями, которых они добыть не могли, но теперь они были в одной команде.
— Эту информацию мы будем держать про запас, — сказал Хэрк. — А пока бесстрашно бросимся вперед и яростно опротестуем завещание. Не станем даже указывать на нелегитимность участия Рейчел Лейн в процессе. Но если она так и не появится лично и не пришлет официального заявления, это будет означать, что она не желает принимать наследство.
— Я в это никогда не поверю, — заявил Брайт.
— Потому что вы — адвокат.
— А вы кто?
— Тоже адвокат, но не такой жадный. Верите вы или нет, Уолли, но в мире есть люди, для которых деньги не являются единственной жизненной мотивировкой.
— Их человек двадцать, — вставил Йенси. — И все они — мои клиенты.
Смех немного разрядил обстановку.
Глава 43
Конверт был коричневый, размером немного больше, чем обычные официальные конверты.
Кроме хьюстонского адреса представительства ВОМП, на нем отчетливым черным шрифтом значилось:
«Для Рейчел Лейн, миссионерки, работающей в Южной Америке.
Лично и сугубо конфиденциально».
Его вручили клерку, отвечавшему за корреспонденцию.
Тот несколько минут внимательно изучал конверт, потом отправил наверх, инспектору. Письмо путешествовало все утро, пока, по-прежнему нераспечатанное, не легло на стол Нивы Колльер, координатора южноамериканских миссий.
Она недоверчиво осмотрела его — никто не знает, что Рейчел Лейн — миссионерка ВОМП. Никто, кроме нее, Нивы Колльер.
Очевидно, никто из тех, в чьих руках побывало сегодня письмо, не связал имя адресата с газетной шумихой о наследстве Филана. Было утро понедельника, сотрудники еще не раскачались после выходных.
Нива заперла дверь. В конверте было письмо с шапкой «Всем, кто может иметь к этому отношение» и конверт поменьше с сургучной печатью. Нива прочла письмо вслух, потрясенная тем, что кто-то хоть отчасти осведомлен о том, кто такая Рейчел Лейн.
«Всем, кто может иметь к этому отношение.
Вложенное письмо предназначено Рейчел Лейн, одной из ваших миссионерок, работающей в Бразилии. Убедительно прошу переслать его адресату, не вскрывая.
Я встречался с Рейчел Лейн две недели назад. Нашел ее в Пантанале, где она живет в племени ипиков, как вам известно, уже одиннадцать лет. Мой визит был связан с ведущимся в настоящее время судебным разбирательством.
К вашему сведению, у Рейчел Лейн все в порядке. Я обещал ей, что ни при каких условиях никому не раскрою ее местонахождение. Она не желает, чтобы ее тревожили по каким бы то ни было юридическим делам, и я дал ей такое обещание.
Единственное, что ей необходимо, — это деньги на новую лодку с подвесным мотором, а также дополнительные средства на приобретение медикаментов. Я с удовольствием пошлю в адрес вашей организации чек, покрывающий эти расходы. Пожалуйста, сообщите ваши указания по этому поводу.
Мне придется и впредь писать Рейчел Лейн, хотя я не имею представления о том, как к ней попадает корреспонденция. Был бы чрезвычайно признателен вам, если бы вы подтвердили получение этого письма и передачу его Рейчел Лейн. Заранее благодарю».
Под письмом стояла подпись «Нейт О'Рейли». В самом низу был напечатан номер телефона в Сент-Майкле, штат Мэриленд, и адрес юридической фирмы в Вашингтоне.
Связь с Рейчел была очень простой. Дважды в год, первого марта и первого августа, ВОМП отправляла бандероли в почтовое отделение в Корумбе. В бандероли вкладывали медикаменты, христианскую литературу и все, что ей требовалось. С почтовым отделением было заключено соглашение, что августовскую бандероль они хранят у себя тридцать дней и, если за ней в течение этого срока никто не придет, отправляют обратно в Хьюстон. Но такого ни разу не случилось. Каждый год в августе Рейчел совершала поездку в Корумбу, во время которой звонила в представительство и в течение десяти минут практиковалась в английском. Потом забирала свою бандероль и возвращалась к ипикам. В марте, после сезона дождей, бандероль отправляли на какой-нибудь шаланде вверх по реке и оставляли на фазенде неподалеку от устья Ксеко, откуда ее рано или поздно забирал Лако. Мартовские бандероли обычно бывали меньше августовских.
За все одиннадцать лет Рейчел ни разу не получала личных писем через ВОМП.
Нива переписала номер телефона и адрес в блокнот и спрятала письмо. Она перешлет его приблизительно через месяц вместе с остальными вещами для Рейчел.
Они работали почти час, обрезая щиты сухой штукатурки размером два на четыре фута для следующей классной комнаты. Весь пол был покрыт стружкой. У Фила она застряла даже в волосах. Визг пилы постоянно стоял в ушах.
Пришло время пить кофе. Привалившись спинами к стене, они уселись на пол возле обогревателя, и Фил налил в чашки крепкого кофе из термоса.
— Вы вчера пропустили превосходную проповедь, — сказал он с усмешкой.
— На какую тему?
— О прелюбодеянии.
— Думаю, для вашей паствы это не очень актуальная тема.
— Я читаю эту проповедь раз в год, но постоянно обновляю ее.
— И когда у кого-нибудь из ваших прихожан в последний раз были проблемы в этом плане?
— Пару лет назад. Одна из наших относительно молодых прихожанок заподозрила, что у ее мужа роман с другой женщиной в Балтиморе. Он ездил туда по делам каждую неделю, и она заметила, что он возвращается оттуда другим человеком. Более энергичным, жизнерадостным. Два-три дня он пребывал в приподнятом настроении, а потом снова превращался в обычного брюзгу. Женщина была убеждена, что он влюбился.
— А что оказалось на самом деле?
— Он посещал хироманта.
Фил рассмеялся своим кудахтающим смехом, который был очень заразителен и смешил лучше любого анекдота. Отсмеявшись, они стали в унисон отпивать кофе. Через некоторое время Фил спросил:
— Нейт, в той, прежней, жизни у вас были проблемы с адюльтером?
— Никогда. Никаких проблем, это был мой образ жизни. Я кидался на каждую движущуюся мишень. Любая хоть чуть-чуть привлекательная женщина была для меня потенциальным объектом короткой интрижки. Я был при этом женат, но мне не приходило в голову, что я совершаю прелюбодеяние. Для меня это не было грехом, только игрой. Я был глупым щенком, Фил.
— Мне не следовало спрашивать.
— Ну почему же — исповедь исцеляет душу. Я стыжусь того, каким я был. Женщины, выпивка, наркотики, бары, драки, разводы, брошенные дети — я был невыносим. Мне хотелось забыть обо всем этом, но теперь я считаю важным помнить, как далеко это меня тогда завело.
— У вас впереди еще много хороших лет, Нейт.
— Надеюсь. Только не совсем понимаю, что мне делать.
— Будьте терпеливы. Бог укажет вам.
— Разумеется, при нынешних обстоятельствах я мог бы еще долго работать здесь.
Фил улыбнулся, но не заквохтал, как обычно.
— Читайте Библию, Нейт, и молитесь. Бог нуждается в таких людях, как вы.
Читать бесплатно другие книги:
