Джен Эйр. Учитель. Эшворт (сборник) Бронте Шарлотта

Глава IV

Водворившись в Йоркшире, мисс Эшворт и мисс Де Капелл обменялись визитами, как того требовал этикет. Да было бы и странно поступить иначе, ведь молодые леди провели вместе почти десять лет в одной и той же школе. Поэтому в одно прекрасное морозное январское утро мисс Эшворт приехала верхом на лошади, чтобы вернуть визит мисс Де Капелл. Ее провели в хорошенькую маленькую гостиную, совсем непохожую на полутемные апартаменты Гилвуда. Нет, то была светлая, изящно обставленная и веселая комната, потому что особняк Де Капелл был зданием современным, недавно выстроенным его нынешним хозяином. Свежестью и новизной своего внешнего вида и позолотой внутреннего убранства он очень и очень отличался от мрачного дворца времен Елизаветы, покрытого патиной времени снаружи и отделанного темными панелями внутри.

Амелия Де Капелл сидела около камина, в котором горел бодрый огонь, откинувшись на спинку одного из удобных кресел, изобретенных в угоду роскошным вкусам богатых, чтобы они могли привольно в них отдыхать.

Около нее стояли пяльцы, а на маленьком столике была раскрыта рабочая корзинка с шерстью веселеньких тонов, но, очевидно, эти свидетельства трудолюбия должны были только производить впечатление занятости, потому что мисс Амелия не работала, а читала, и книга в ее руке подозрительно напоминала роман. Мисс Де Капелл была не одна. Напротив камина, усердно склонившись над шелковой пряжей, лежавшей у нее на коленях, сидела очень маленькая девушка. Она казалась всецело поглощенной своим занятием. Около ее ног, свернувшись, лежал щенок-спаниель.

Мисс Де Капелл встала, чтобы приветствовать гостью.

— Я очень рада видеть вас, мисс Эшворт. Прошу, садитесь. Какое чудесное утро для января!

— Да, но холодно, — ответила мисс Эшворт, подходя к огню.

— Вы проезжали мимо «Башен Рипли»? Вы уже побывали там с визитом?

— Нет.

— О, я и забыла, что генерал Уэст и ваш папа не посещают друг друга. Вы не снимете шляпку?

Мисс Эшворт сняла шляпку и положила ее на кушетку, куда села, согрев предварительно немного озябшие руки.

— Итак, — продолжила мисс Де Капелл, выглядевшая гораздо приветливее и любезнее, чем ее несколько скованная в обращении гостья, — как вам нравится Гилвуд? Вы не думаете, что зимой там очень скучно?

— Очень, — последовал ответ, но по его тону нельзя было понять, говорит ли гостья серьезно или с иронией. — Такой темный дом, — продолжала она, помолчав. — Такие мрачные комнаты, и папе, наверное, следует привезти из Хэмпшира все фамильные портреты, чтобы в доме появились еще и привидения.

— Ну, вам это, наверное, не понравится, — заметила мисс Де Капелл. — Такие места хорошо посещать, они очень романтичны и производят сильное впечатление, но жить там все время, по-моему, очень тоскливо. А вот моему брату Джону такие дома нравятся. Джон — серьезный старый холостяк. Вы с ним познакомитесь, мисс Эшворт, когда он приедет к нам из Лондона. Думаю, он вам понравится, ведь, насколько я припоминаю, вы тоже не страдаете грехом легкомыслия.

Мисс Эшворт ничего на это не ответила. Она пыталась привлечь к себе внимание маленькой собачки, то выставляя кончик туфли, то пряча его, и одновременно бегло, украдкой рассматривала девушку, у ног которой лежал спаниель. Надо сказать, большие глаза мисс Эшворт, устремленные с тайным вниманием на определенного человека, приобретали особое, очень вдумчивое выражение.

— Флора, подойди к леди, — сказал тихий голос, и незнакомая девушка, наклонившись, подтолкнула маленькой ручкой спаниеля к мисс Эшворт.

— О, я совсем забыла представить вам мою кузину Мэриэн! — воскликнула мисс Де Капелл. — Прошу прощения, но она такая крохотная, что ее можно просто не заметить. Мэриэн, это мисс Эшворт из Гилвуда. Я уже говорила тебе о ней.

Хозяйка спаниеля в первый раз за все время оторвала глаза от работы, поклонилась и снова опустила взгляд. Она казалась застенчивой и, как говорят французы, craintive.[8] На первый взгляд, ее можно было принять за девочку, так она была мала и хрупка, но когда Мэриэн подняла глаза, стало заметно, что она не ребенок и лет ей приблизительно семнадцать. Цвет лица у нее был нежный, черты лица тонкие. Взгляд синих глаз был мягок и доброжелателен, но слишком часто потуплен. Волосы красивого каштанового оттенка были разделены посередине пробором, локоны спускались вдоль щек и очень мило оттеняли белую стройную шею.

— Очевидно, Флора не желает покидать вас, мисс Мэриэн, — сказала гостья. — Наверное, это ваша любимица.

— Да, я ее избаловала, — последовал тихий ответ.

— Вы уже давно здесь?

— С тех пор, как Амелия вернулась из Лондона.

— Но почему же вы не приехали с вашей кузиной в Гилвуд?

— Ах, вот это вы правильно спросили, — перебила Амелия Де Капелл. — Но она такая робкая. Просто не знаю, как излечить ее от глупой застенчивости. Она не поехала со мной потому, что, по ее словам, вы незнакомы, и, значит, вряд ли вам было бы приятно ее посещение.

— Но теперь мы познакомились, — возразила мисс Эшворт, — и надеюсь, что она не откажется сопровождать вас, когда вы снова приедете ко мне.

— Спасибо, — сказала Мэриэн, снова осмеливаясь поднять взгляд и, по-видимому, собрав все свое мужество, чтобы продолжить разговор, когда он был неожиданно прерван быстрым стуком в дверь и стремительным появлением в комнате человека, не дождавшегося приглашения мисс Де Капелл войти.

— А где Уилсон, мисс Амелия? — спросил этот кто-то с порога.

— Наверное, в конюшне или у себя. Но, сэр, что вам понадобилось от него с самого утра?

— Что понадобилось? Да только перемолвиться двумя словами. Однако мое дело не срочное, я посижу у вас с полчасика.

Мисс Де Капелл, несколько взволнованная вторжением, снова опустилась в кресло, с которого встала, а к камину подошел высокий худощавый молодой человек. Ростом он был как взрослый мужчина, но сложением еще напоминал юношу. Это был мистер Артур Рипли. Мы без дальнейших церемоний представляем его читателю и предуведомляем, что сей молодой человек будет героем нашего повествования, тем более что, если мы не поведаем этот секрет сразу же, читатель все равно сам скоро об этом догадается.

Такая личность, как вышеуказанный мистер Артур, никак не мог войти в гостиную, где присутствуют три молодые леди, без того, чтобы не произвести сенсацию. Лицо и фигура принадлежали человеку первой молодости, на вид ему было не больше двадцати одного года, и в то же время наружность его свидетельствовала, что он давно привык одерживать в гостиных легкие победы. Густые завитые волосы говорили о том, что он самодоволен и тщеславен. Черты лица были правильны, и в них проскальзывало что-то романское. Большие темные смеющиеся глаза были проницательны, губы любезно улыбались, но то была любезность, которая от начала веков является неотъемлемым свойством умных красивых вертопрахов, тех самых молодых людей, которые улыбками и изящными манерами присваивают себе привилегию грешить гораздо чаще и больше, чем их сверстники. Он был из тех людей, у которых романтический склад ума служит сокрытию дурных наклонностей, и служит настолько успешно, что невнимательный человек может легко принять их за добродетели. Он был одним из тех джентльменов, которых природа наградила дерзкой отвагой, с которой они отвергают все попытки помешать им следовать путем порока.

Мистер Уэст сел, выбрав место по правую руку мисс Де Капелл, и немного наклонил голову в ее сторону. С точки зрения сходства он выбрал место удачно. Бросающаяся в глаза внешность мисс Де Капелл гармонировала с его собственной. Она гораздо более подходила ему, чем мисс Эшворт или чересчур маленькая мисс Фэйрберн, и неминуемо возникал вопрос, не питает ли мистер Уэст склонности к своей соседке, высокой, темноволосой, величественной Амелии? Повидимому, это было именно так, потому что, начав разговор, он адресовался только к ней.

— А Уилсон вчера явился поздно?

— Поздно, мистер Рипли. И вы это знаете так же хорошо, как я. Вы погубите Уилсона, обязательно погубите!

— Что я слышу? Вы умножаете число моих обвинителей? «И ты, Брут?» А я думал, что вы всегда на моей стороне. Я надеялся на вашу защиту, когда ваши папа, мама, и Джон, и все племя праведников ополчатся на меня.

— Разве я обвиняла его, Мэриэн? — спросила Де Капелл, воззвав к своей кузине. — Разве я хоть одно слово сказала против него, когда папа вчера вечером метал громы и молнии?

— Нет, — отвечала мисс Фэйрберн, наклоняясь, чтобы отнять шелковую пряжу у собаки, которая, завладев ею и грозя превратить в беспорядочный клубок, бросилась со своей добычей к ногам мистера Уэста. — Флора! Флора! — снова позвала мисс Фэйрберн. — Иди сюда! — Но не последовала за собачкой к месту ее спасения.

— Да вам лучше самой подойти, — сказал мистер Уэст, — иначе она совершенно спутает ваши нитки.

Мисс Фэйрберн, однако, осталась на месте и только опять позвала:

— Флора! Флора!

— Мне кажется, вы не очень любезны, — заметила Амелия, наклоняясь и делая то, что мистер Артур вполне мог бы совершить сам. Амелия выхватила у Флоры пряжу и вернула ее владелице. — Мне кажется, вам, мистер Рипли, надо взять несколько уроков petits soins,[9] — продолжала она, — а я-то думала, что поездка на континент и полгода пребывания в Париже научили вас по крайней мере элементарной вежливости!

— Они научили меня некоторым сентиментальным обыкновениям, мисс Амелия, например — восхищаться цветами. Вы не замечаете подснежника в моей петличке?

— О да, первый цветок, который я вижу в этом году. Какой белоснежный и прекрасный!

И все три леди взглянули на цветок. Даже мисс Фэйрберн приподняла голову и бросила на него быстрый взгляд.

— В этом цветке есть что-то прелестно-благородное, — продолжал мистер Уэст. — Он рос под деревом во мху. Возможно, я когда-нибудь напишу о нем сонет.

— И покажете его нам, когда напишете? — спросила мисс Де Капелл.

— О, разумеется, я его тщательно перепишу в обтянутый шелком альбом, принесу и положу вам на колени. Мисс Фэйрберн?

Той пришлось поднять голову, потому что мистер Рипли ждал, пока она не остановит на нем вопросительный взгляд.

— А где ваш рисунок, набросок моста?

— У меня в портфеле, но он еще не закончен.

— Позвольте мне взглянуть.

Мисс Фэйрберн встала. Она открыла портфель, лежавший на столике сбоку, и стала искать рисунок в массе других. И вскоре ей стала помогать чья-то услужливая рука. Она торопливо взглянула вверх. Уэст стоял за ее спиной. Он низко склонился над ее плечом. Она не пошевельнулась, а ее пальцы продолжали механически перебирать квадратные куски картона и листки плотной бумаги.

— Да вот он, мост, вы держите его в руке, — заметил мистер Уэст.

— В самом деле.

И Мэриэн покраснела, смущенная и недовольная таким проявлением своей рассеянности. Она подала ему рисунок, и глаза их встретились. А я уже говорил, что глаза у него были темные и смеющиеся. Они были также необыкновенно проницательны, и выдержать этот взгляд было нелегко.

— Хорошенький набросок, — сказал он спустя несколько минут молчаливого созерцания. — Но вот арка у вас недостаточно ровна.

— Да, мне никогда она не удается, — пробормотала Мэриэн.

— Давайте карандаш, и мы сейчас все исправим, — повелел знаток искусства.

Она быстро повиновалась. Мистер Уэст сел за столик, и, пока он вносил некоторые завершающие штрихи, мисс Фэйрберн стояла рядом и внимательно наблюдала. Теперь ее голова была на одном уровне с его. Рядом мисс Фэйрберн и мистер Уэст напоминали фею и великана.

— Ну, каково теперь, Мэриэн? — спросил он. И слова его, и тон были самые обыкновенные, но мисс Фэйрберн взволновалась.

— Так гораздо лучше, — отвечала она.

Так действительно было лучше. Несколько насыщенных теней, сильных штрихов превратили слабый, неуверенный, хотя и прелестный набросок в искусный рисунок. Мистер Уэст снова положил его в портфель.

— А вы не нарисуете мой подснежник, Мэриэн?

— Если хотите, но он увянет прежде, чем я кончу его рисовать.

— Ну, надеюсь, не успеет.

— Но он уже почти увял.

— Нет, — ответил мистер Уэст, — мне так не кажется. Позвольте мне его вам показать.

И он бросил косой взгляд в сторону камина. Обе леди сидели, повернувшись спиной к нему и Мэриэн. Они были заняты разговором и не прислушивались к тому, что происходило за ними.

— Идите сюда, — сказал мистер Уэст, понизив голос. Он взял мисс Фэйрберн за руку и, повернув ее к зеркалу, указал на отражение изящной маленькой фигурки. — Вот он, мой подснежник, — сказал Артур Рипли.

При этом заявлении мисс Фэйрберн уже не казалась взволнованной и смущенной, как раньше. Нервные люди часто кажутся спокойными в труднейших обстоятельствах, но волнуются, когда причина незначительна.

— Нет, нет, — ответила она и осмелилась взглянуть ему прямо в лицо. — Вы шутите, вы, как я понимаю, считаете меня глупой, потому что я не умею так хорошо владеть собой, как Амелия, и не обладаю ее способностями. Я ничего не могу поделать со своей робостью и неловкостью, но очень хорошо понимаю, что вы за человек, мистер Уэст.

— Неужели? Так каков же я?

— Вы человек насмешливый и, полагая, что я глупа и застенчива, испытываете сильное желание позабавиться на мой счет. Прошу вас, однако, обещать, что вы никогда больше не поступите таким образом, ведь именно от этого мне так не по себе.

Неизвестно, дал ли мистер Уэст требуемое обещание, но именно в эту минуту мисс Эшворт встала, чтобы распрощаться. Стоя в красном платье для верховой езды, уже в шляпке, с откинутой вуалью, она выглядела сейчас очень привлекательно. Фигура была полна величия, лицо прекрасно. Подав руку мисс Де Капелл и мисс Фэйрберн, она едва кивнула мистеру Уэсту. Мисс Эшворт не была высока, всего лишь среднего роста, и тем не менее, выходя из комнаты, она казалась принцессой. Через три минуты она проскакала на своей прекрасной лошади мимо окна в сопровождении грума.

— Горда, как Люцифер! — промолвила мисс Де Капелл.

— Клянусь Юноной, кто это? — вопросил мистер Уэст.

— Это мисс Эшворт, единственная дочь и наследница Александра Эшворта, эсквайра из Гилвуда.

— Господи помилуй! — быстро ответил на это мистер Уэст. Он с минуту стоял молча у окна, словно что-то обдумывая, затем круто обернулся и стал прощаться.

— Желаю вам доброго утра, мисс Амелия, — сказал он, протягивая руку. — Желаю вам доброго утра, мисс Фэйрберн.

Слова прощания с обеими леди были одинаковы, но тон и взгляды, сопровождавшие их, были совершенно разные.

По всему было видно, что мистер Уэст предпочитает сходству контраст. Когда он ушел, в комнате воцарилось мертвое молчание. Мисс Де Капелл занялась вышиванием. Мисс Фэйрберн устроилась в нише окна и как будто стала читать, но вскоре опустила книгу на колени. Она оперлась головой на руку и сидела праздно. Так было почти всегда после утренних визитов мистера Уэста.

1841