Васёк Трубачёв и его товарищи. Все повести Осеева Валентина
Нюра решительно открыла дверь.
Леонид Тимофеевич встал навстречу, вглядываясь близорукими глазами в лица девочек.
– Здравствуйте, Леонид Тимофеевич! – дружно и радостно вырвалось у обеих, но голоса их дрогнули, и, не смея обнять своего директора, они уткнулись друг в дружку.
– Вот тебе раз! А я думал – увижу таких крепких, закалённых в боях пионерок, – пошутил Леонид Тимофеевич, глядя на них ласковыми, смеющимися глазами. – Думал, помощницы у меня будут, вместе школу будем строить…
– Школу? Строить?
– Что, испугались? А я вот не испугался! Что ж, думаю, есть у меня такие помощники, как отряд Трубачёва. Вот Лида Зорина, например, – почему бы ей не построить заново четвёртый класс «Б»! Ну, почему?
Леонид Тимофеевич шутил, девочки смущались.
– Вы, может быть, шутите, Леонид Тимофеевич?
– А может быть, и не шучу, – улыбался директор.
– Тогда…
Девочки переглядывались:
– Мы, конечно, будем строить… Только мы ещё никогда не строили ничего…
– Не строили школ?
– Нет! – засмеялись девочки.
Директор стал серьёзен.
– Строить заново мы, конечно, не будем. Я списался с местным начальством и предложил взяться за ремонт какого-нибудь подходящего дома, чтобы осенью открыть в нём школу. Один такой дом на примете есть, но завтра я ещё кое-где побываю и договорюсь окончательно.
Директор задумчиво посмотрел на взволнованные лица девочек и открыл записную книжку.
– Денька через два я сообщу вам через Ивана Васильевича, когда и куда прийти.
В конце разговора Нюра робко спросила:
– А наши ребята из пятого «Б» скоро приедут?
– Все собираются. Конечно, те, кто эвакуировался с родителями, вероятно, останутся до конца войны – отцы и матери их уже работают там на заводах, на фабриках. Люди везде нужны, работу сейчас не бросишь. Но многие летом обязательно приедут. Сейчас экзамены у них уже кончились. И ваш класс пятый «Б» уже стал шестым.
В глазах у девочек мелькнуло беспокойство.
– Ну ничего, ничего. Один год вам придётся пропустить, что поделаешь! Зато уж с осени начнутся регулярные занятия, – успокоил их директор и тут же спросил: – А вы хоть немного занимались эту зиму?
– Мы занимались, мы хороню занимались! – торопливо заверила Лида. – Мы и сейчас занимаемся.
– Это очень хорошо! Но сейчас уже июнь, начало лета, – надо будет отдохнуть, набраться сил. Вот посмотрим, что за ремонт предстоит. Может, и вам найдётся там какая-нибудь работа. Физический труд на свежем воздухе всем на пользу… А что Митя, писал он? – неожиданно спросил директор.
– Писал. Только давно уже письмо было, – грустно сказала Лида.
– Ещё осенью, – добавила Нюра. – Ведь оттуда редко кто приезжает.
В разговор директора со школьницами Грозный не вмешивался. И только на прощанье, когда, обратившись к нему, директор сказал: «Вот и Иван Васильевич в стройке нам поможет», – школьный сторож скромно ответил:
– Стройка – это прямое наше дело, Леонид Тимофеевич.
Попрощавшись с директором, девочки бросились к Трубачёву. Васёк занимался. Держа перед собой книжку, он расхаживал по комнате, повторяя заданный урок по грамматике.
– Васёк! – крикнула ещё на лестнице Лида. – У нас хорошая новость!
Васёк выскочил навстречу девочкам.
– Директор наш приехал! – выпалили обе сразу. – Леонид Тимофеевич!
Васёк бросил учебник, позвал девочек в комнату:
– Рассказывайте всё!
– Да что – всё? Ну, приехал! Будет дом ремонтировать для школы. А денька через два он скажет Ивану Васильевичу, куда нам прийти. Вот! Одним словом, надо ребятам сказать!.. – залпом рассказывала Лида.
– И ещё хорошая новость: Васина операция прошла благополучно! Он уже пришёл в себя. Привет вам передавал, – перебивая подругу, говорила Нюра.
Васёк слушал девочек, радостно повторяя:
– Какие новости!.. Вася… Директор…
Приезд директора сильно взволновал его. Школа теперь уж обязательно будет.
Вторая новость тоже обрадовала мальчика. Ещё вчера, разговаривая с Васей, ребята очень тревожились за него, теперь все тревоги были позади.
Васёк схватил тюбетейку:
– Так что же мы сидим? Пойдём, ребятам всё расскажем! И нам ещё Васю навестить нужно…
– К Васе сейчас нельзя, – предупредила Нюра. – Нина Игнатьевна и так сердится, что все к нему приходят.
– Да мы бы на минуточку… Ну ладно, потом пойдём, лишь бы всё хорошо было… А что Леонид Тимофеевич сказал? Денька через два-три? Это, значит, в среду – четверг. Кто будет дежурить во вторник вечером, не забудьте спросить у Грозного, куда нам прийти. Надо сейчас же всем ребятам рассказать. Пойдёмте к Булгакову.
– Вы идите, а мне нужно домой, – сказала Нюра.
– Да пойдём! Такие новости! Пойдём, мы ненадолго… – уговаривала её Лида.
– Нет, меня и так всегда ругают… Мне нужно домой!
Когда Лида и Васёк, перепрыгивая через весенние лужи и обгоняя друг друга, завернули за угол, Нюра остановилась и с грустной завистью поглядела им вслед.
«Другая мама сказала бы: „Беги, конечно, расскажи, порадуйся вместе“, а моя только всё сердится! – подумала она, отвечая на свои мысли. – Может, я сама неправильно делаю – всё молчу, ничего не рассказываю, – попробовала она оправдать свою маму. И тут же снова ответила себе сама с горькой уверенностью: – Да разве можно что-нибудь рассказать! У неё ведь всё плохо: и ребята наши плохие, бегаю-то я зря, и об учёбе ничего не думаю… И про Екатерину Алексеевну сказала, что она ненастоящая учительница. Лучше бы спасибо ей сказала! А то ещё обзывает „ненастоящая учительница“! Как будто Екатерина Алексеевна обязана с нами заниматься…»
Расстроившись своими мыслями, Нюра шумно вошла на крыльцо, потопала ногами и открыла дверь.
– Наконец-то! – сказала мать. – Я думала, что ты уж снова к какой-нибудь своей приятельнице переселилась.
– Никуда я не переселилась! – резко ответила Нюра. – И в госпитале была. У нас новость – директор наш приехал, вот что!
Она сказала о приезде директора сердитым голосом, потому что была уверена, что в родительском доме никто не интересуется её делами и даже хорошее известие никого здесь не может обрадовать.
Но лицо матери вдруг оживилось:
– Директор? Леонид Тимофеевич? Что ж ты сразу не сказала? – Она пошла за дочерью, запахивая на ходу фланелевый халат и поправляя гладкие седеющие волосы. – Это новость! Что ж ты сразу не сказала? Может, учиться будете?
– Мы сами ещё ничего толком не знаем, мама. Приехал – и всё, – кратко ответила Нюра.
Мать вздохнула и пошла в кухню.
– Никогда ничего не хочет рассказать матери, хоть клещами из неё каждое слово тащи! – пожаловалась она соседке.
А Нюра остановилась посреди комнаты и снова с грустной завистью подумала: «А ребята-то сейчас! Радуются, шумят… Наверно, уже всех обежали. Ведь директор приехал! Дом будут ремонтировать… И ещё новость – Вася… Эх, порадоваться бы вместе! Ведь такие важные новости!»
Глава 23
Зелёный пустырь
В среду вечером Грозный передал ребятам адрес будущей школы и велел на другой день к десяти часам утра быть на месте.
Взволнованные этим сообщением, ребята все, как один, минута в минуту в половине десятого собрались в палисаднике у Севы. Не хватало только Саши. Его ждали, волновались, смотрели на часы.
– Подождём ещё. Никогда он не опаздывал, сейчас прибежит! – говорил Васёк.
Несмотря на то что шёл крупный летний дождь и платья ребят промокли, настроение было праздничное, радостно-возбуждённое.
– Не то на демонстрацию идём, не то в поход собираемся – просто ноги на месте не стоят! И где это Сашка запропастился? – нетерпеливо говорил Одинцов.
– И бывают же такие люди, честное слово! Тут спешишь, а тут стой как дурак! Эх, жизнь! – ворчал Мазин.
– А зачем нам стоять? Пойдёмте к нему сами, – предложила Нюра.
Шлёпая по тёмным лужам, ребята помчались по улицам.
Во дворе Саша, нагнувшись над кучей лома, перебирал куски железа и что-то объяснял собравшимся вокруг малышам.
Нютка, обвязанная материнским платком, стояла перед братом и, стирая с румяных щёк капли дождя, возбуждённо жаловалась ему на соседского мальчишку:
– Я говорю: «Светляк, Саша не велел собирать жестянки, надо собирать другие вещи», а он не слушается.
– Нужно ему объяснить – ты старшая, – строго говорил Саша сестре.
Ребята остановились в воротах.
– Подождём, – сказал Одинцов, – у нас ещё есть время. Пусть Саша кончит разговор.
В калитку вдруг с громким рёвом вбежал толстый, неуклюжий малыш. Обеими руками он прижимал к себе старую чугунную сковородку и, добежав до Саши, уткнулся в него головой.
– Мамка… отнимает…
За малышом показалась женщина в тёмной косынке, с молодым весёлым лицом.
– Светляк! – смеясь, кричала она. – Ой, не могу! Что ж это за парень такой! Последнюю сковородку у меня утащил. Я говорю – положи, а он – в рёв, – сказала она, подойдя к Саше. – Не на чём картошку поджарить, честное слово! Уж я ему всё с чердака выгребла, старую медную кастрюлю давала. – Нет! Ухватил сковородку – и бежать!
Ребята расхохотались:
– Вот умора!
Но Саша даже не оглянулся. Обняв Светляка, он что-то тихо и убедительно сказал ему, осторожно взял из рук мальчика сковородку, отдал стоявшей рядом женщине и тут же распорядился:
– Ступайте за кастрюлей. Медь нам очень нужна. Ступай с Нютой, Светляк! Ты у нас хороший работник, только без спросу ничего брать нельзя.
Светляк успокоился, и целая куча ребят во главе с Нюткой прошествовала по двору мимо мальчиков.
Саша подбежал к товарищам.
– Ну, теперь идём! – весело сказал он.
– А куда же ты их в дождь отправил? – усмехнулся Васёк, глядя вслед ребятишкам.
– Ну какой это дождь! Пусть ко всему привыкают, – махнул рукой Саша.
– Правильно, Сашка! Ну что за Сашка! – обнимая товарища за плечи, растроганно сказал Одинцов.
Без десяти десять ребята подходили к назначенному месту.
Дождь кончился.
На пустыре влажно блестела зелёная трава. В глубине двора стоял серый двухэтажный дом. Стены его были крепкие, но в тёмные провалы окон виднелись потрескавшиеся потолки, на полу валялась отбитая пластами штукатурка, парадный вход со двора прикрывался одной половиной тяжёлой дубовой двери, другая половина её лежала на широких каменных ступенях крыльца. На дворе валялся щебень, под ногами хрустело битое стекло, под окном торчали поломанные оконные рамы.
Большой пустынный двор ничем не был отгорожен от улицы. Чуть приметные дорожки заросли травой и жёлтыми одуванчиками. Внимательно оглядываясь вокруг, ребята с трепетом вошли на пустырь. Нигде не слышалось ни одного голоса.
– Рано ещё, – сказала Лида.
Остановились у кучи щебня. Разбитый угол дома был завален досками и кирпичом. Сплющенная водосточная труба болталась под крышей и, ударяясь о стенку, издавала жалобный, дребезжащий звук. За домом чернела глубокая яма, наполненная водой.
– Воронка! – сказал Петя. – Сюда, видно, бомба попала.
– А какой был красивый дом!.. – со вздохом протянула Нюра.
– Он совсем новый. Его до войны строили. Мы для землянки здесь дощечки брали. Помнишь, Мазин?
– Помнить-то помню… – неопределённо сказал Мазин.
Все хмуро и печально глядели на пустынное крыльцо и безглазые стены будущей школы.
Васёк пробрался через щебень к дому, приложил ухо к стене, по-хозяйски постучал по ней палкой:
– Стены крепкие…
Мазин заглянул в окно и тихонько свистнул:
– Все печи развалены. Двери на полу валяются…
– Ну и что? Испугались? Подумаешь, окон и дверей нет! А руки есть? – задорно сказала Лида и, увидев, что Мазин усмехается, обрушилась на него: – А тебе-то, Коля, уж совсем стыдно! Здоровый, как этот самый… ну…
– Буйвол! – поспешно подсказал Одинцов.
Ребята расхохотались. Лида тоже не выдержала и засмеялась:
– Я, конечно, не то хотела сказать. Сила у нас у всех есть! Ну что нам страшно?
– Да кто тебе сказал, что страшно? Мы ведь осматриваем ещё только, – пожал плечами Одинцов, – а что скажут, то и будем делать. Ты всегда наперёд выскакиваешь!
– Да потому, что вы сразу скисли. Увидели, что трудно будет, и скисли, – заступилась за Лиду Нюра.
– Да подождите вы спорить! Вот у нас привычка, я заметил: как что серьёзное – так мы сейчас же начинаем спорить. Пойдёмте лучше посмотрим! – предложил Сева Малютин.
– Верно! Пошли комнаты осматривать! – крикнул Петя Русаков, вбегая по широким ступеням на крыльцо.
– Пошли!
Ребята бросились за Петей.
– Подумаешь, комиссия какая! Инженеры! – смеялась над ними Нюра.
– А вы – инженерши!.. Ну, полезайте, не бойтесь… Лида, не хватайся за дверь, а то ещё сорвётся. Болтается она, как довесок!
Перебравшись через сорванные, с петель входные двери, ребята очутились в просторном коридоре. Оттуда наверх вела широкая лестница.
– Лестница! Лестница! Совсем как у нас в той школе, только ещё больше! – радовалась Лида.
Ребята обошли все комнаты, поднялись на второй этаж и, удовлетворённые осмотром, единогласно решили, что дом вполне подходящий для школы.
– Это как раз то, что нужно, – заявил Васёк.
– Конечно! И дом хороший, и двор большой. Можно сад развести. Смотрите! – Сева подошёл к окну.
Но Лида вдруг схватила его за руку и знаками подозвала остальных ребят:
– Тише! Директор! И ещё кто-то…
Ребята сгрудились у окна. На высокой горке битого кирпича стояла группа людей. Леонид Тимофеевич, вытянув вверх руку, громко говорил:
– Второй этаж я думаю употребить под классы, маленькая комната над лестницей пойдёт под учительскую. Несколько классов удастся сделать внизу. Там же – большой школьный зал, пионерская комната…
Ребята, схватившись за руки, едва сдерживали волнение.
– Тише, тише… Вот этот справа – товарищ Круглов из райкома партии, я его знаю, он живёт за три дома от нас. А другой, с бородкой, это товарищ из роно… Помните, он к нам в школу приходил.
– А там ещё кто-то, вон отдельно стоит.
– Тсс… Это Грозный… Чудачка! Грозного не узнала!
– Не шепчитесь! Дайте послушать!
Снизу донёсся голос товарища из роно:
– Всё это хорошо, но вот как насчёт рабочей силы? – Он погладил узкую бородку и обернулся к товарищу Круг лову. Секретарь райкома молча посмотрел на дом, потом перевёл взгляд на Леонида Тимофеевича.
В живых, блестящих глазах его мелькнул лукавый огонёк.
– А вы как предполагали? – спросил он у директора.
Леонид Тимофеевич ответил ему таким же лукавым, смеющимся взглядом:
– Я, конечно, рассчитывал на вашу помощь.
– Может, из ремесленного можно отрядить бригаду? – спросил товарищ из роно.
– Вряд ли. Ремесленники у нас очень заняты – они делают огромную работу. На их плечи легла большая нагрузка. Это в наше время незаменимые кадры.
Секретарь райкома с живостью повернулся к Леониду Тимофеевичу:
– И вы не смотрите, что им по четырнадцать лет. Они такие дела делают, что впору взрослым.
– Ой, слышите! А мы-то? А мы-то? – округляя глаза, зашептала Лида.
– Пошли! – вдруг сорвался Васёк. – Мы тоже можем работать! Мы не боимся работы!
Ребята, перепрыгивая через кирпичи и щебень, бросились во двор. Чумазые, перепачканные извёсткой и пылью, они неожиданно, один за другим, спрыгнули с крыльца и предстали перед директором.
– Здравствуйте, Леонид Тимофеевич! Мы прибыли в ваше полное распоряжение! – твёрдо сказал Васёк и, не в силах скрыть охватившей его радости от встречи со своим директором, добавил взволнованной скороговоркой: – Здравствуйте! Мы вас ждали, ждали…
– Мы ждали, так ждали!.. – перебивая друг дружку, закричали ребята.
Взрослые с весёлой усмешкой и удивлением глядели то на ребят, то на директора.
Леонид Тимофеевич сбросил пенсне, улыбнулся, сбежал с горки:
– Здравствуйте, здравствуйте! Пришли?.. Ну, молодцы! Ведь я ещё не видел вас, вот девочек только…
Он обеими руками пожимал ребятам руки, глядел на них помолодевшими, весёлыми глазами.
– Леонид Тимофеевич, мы будем работать! Мы изо всех сил будем работать! – кричали ребята.
Круглов звучно расхохотался, откидывая назад голову и разводя руками:
– А мы тут толкуем, где рабочую силу взять!
– Вот вам и наши школьники! – шепнул ему товарищ из роно.
– Подождите… в этом ещё нет ничего реального. Это помощники, а здесь нужна основная рабочая сила.
Круглов подошёл к ребятам и, притаив усмешку в чёрных глазах, серьёзно спросил:
– Ну как, пионеры: если мы поручим вам отремонтировать этот дом под школу – возьмётесь?
– Возьмёмся! – хором ответили ребята.
– Хорошо! – Круглов вынул из портсигара папиросу, не спеша зажёг спичку, затянулся дымом. Указал глазами на дом: – А ведь порядочно тут работы, верно? И работа нелёгкая. Надо уметь связать рамы, надо наново сложить печи, подправить двери, оштукатурить стены. А? Ну как, берётесь?
Ребята переглянулись.
– Пообещать легко, но обещанное надо выполнить. Подумайте хорошенько!
Леонид Тимофеевич мельком взглянул на товарища из роно, и оба они украдкой улыбнулись.
– Мы уже всё обдумали, – смело сказал Васёк. – Как бы там ни было, а нам нужна школа. Летом ещё наши ребята приедут, тоже будут помогать. А если мы что не сумеем, тогда Леонид Тимофеевич…
– Леонид Тимофеевич не столяр и не плотник – он директор. Он будет только распоряжаться, – поддразнивая ребят, улыбнулся Круглов.
– Ничего! – вдруг выступил Мазин. – Мы, если надо, всех достанем. В райком комсомола пойдём! – Мазин выпятил нижнюю губу и важно добавил слышанную где-то фразу: – Мы общественность привлечём!
Секретарь райкома сузил чёрные глаза, усмехнулся:
– Ого, да вы все дороги знаете! Ну, тогда и говорить не о чём!
Он обернулся к Леониду Тимофеевичу и что-то сказал ему. Взрослые долго смеялись. Ребята стояли в стороне и ждали.
Уходя, товарищ Круглов ласково и серьёзно сказал им:
– Школа, конечно, нужна, и всё, что можно, мы сделаем. Только уж помогать придётся на совесть, на пионерскую совесть, понятно?
– Понятно!
– Ну, я к вам ещё загляну как-нибудь. До свиданья, пионеры!
Ребята ликовали.
– Нам хоть бы одного плотника, и столяра, и печника – лишь бы посмотреть, как и что. А то мы и сами научимся! – захлёбываясь, говорил Петя Русаков.
Проводив своих гостей, Леонид Тимофеевич вернулся к ребятам. Грозный тоже подсел к ним.
– Ну, теперь рассказывайте! – сказал директор.
Ребята замялись, не зная, с чего начать.
– Столько всего было, Леонид Тимофеевич!.. – покачала головой Лида.
Мальчики начали рассказывать. Вспомнили тяжёлые дни, проведённые на Украине, своих далёких друзей, вспомнили Макаровку… И, опустив головы, замолчали.
– А берёзку Валину мы из той школы перенесём и посадим тут, под окошечко, – тихо сказала Нюра.
– Это хорошо. Как раз внизу у нас будут старшие классы, – заметил Леонид Тимофеевич.
Разговор снова вернулся к ремонту дома. С чего начинать?
– Начинать надо с уборки мусора, – сказал директор. – Причём это нужно делать с толком, так как среди битого кирпича попадаются целые кирпичи и половинки – они могут пригодиться. Большие куски стекла тоже пойдут в дело. Вот и начинайте с разборки. Щебень в яму закопаем где-нибудь подальше… По уборке двора и дома назначим руководителем Ивана Васильевича.
Грозный весело подмигнул ребятам:
– Это мы сделаем, сделаем!
Уходя с зелёного пустыря, ребята уже чувствовали себя хозяевами будущей школы.
– Вот кусок стекла… осторожно! Откладывайте сразу в сторону! Не наступите! – кричали они друг другу. – Эх, запереть бы ворота, да ворот нет…
Через несколько дней к Трубачёвым зашёл Иван Васильевич. Тётя Дуня не знала, куда усадить старика. Но у Грозного был деловой вид, он решительно отказался от чая и с важностью заявил Ваську:
– Завтра свою бригаду посылай на пустырь, а сам пойдёшь с Леонидом Тимофеевичем по делам хлопотать.
– Куда? – не понял Васёк.
– Куда – это мне не доложено, это сам директор знает. А только не опаздывай, к девяти часам будь в старой школе обязательно. Леонид Тимофеевич туда зайдёт… До свиданья, Евдокия Васильевна, привет и почтение!
– Ишь, форсу набрался старик, – добродушно сказала тётя Дуня, глядя, как Грозный, опираясь на суковатую палку, шёл по двору.
– Да как же! Ведь ремонт дома начинается. А ещё он у нас главный по уборке мусора, – рассеянно сказал Васёк, думая о приглашении директора.
– Оденься получше: рубашечка белая у меня на случай заготовлена, галстук шёлковый возьми – с ответственными людьми разговаривать будешь, – забеспокоилась тётя Дуня.
Глава 24
Сын генерала Кудрявцева
Васёк ходил за директором, не понимая, зачем Леонид Тимофеевич взял его с собой. Они деловито шагали по улицам, заходили в разные учреждения, знакомые Ваську только по названиям: «Райисполком», «Райсовет», «Роно». Леонид Тимофеевич вёл длинные разговоры с разными людьми, потом бегло кивал головой Ваську:
– Посиди здесь! – и исчезал за дверью какого-нибудь кабинета.
Там он снова с кем-то разговаривал, а Васёк от нечего делать разглядывал сидевших тут людей; все они чего-то ждали, рылись в своих портфелях, перебирая какие-то бумажки.
Леонид Тимофеевич выходил озабоченный, вытирал платком лысину и снова кивнув Ваську, шёл дальше по длинному коридору, в следующий кабинет.
Читать бесплатно другие книги:
