Прекрасная буря Линдсей Джоанна

Глава 23

– Ты уверен, что правильно поступаешь, доверяя ей это?

Жаклин даже не взглянула на Мортимера, который неслышно вошел в каюту и теперь стоял за ее спиной. Она пока не пережила момент, когда смотрела в глаза своей судьбе, и ее щеки все еще горели. Зря она все-таки решилась подойти так близко и ведь еще ничего не закончила!

– Она вполне компетентная швея, – холодно ответил другу капитан.

– Она компетентный мясник, – ядовито парировал Мортимер.

Противостояние – это то, что у Жаклин получалось лучше всего, и в ее планах не значилось хорошее отношение еще и к противному другу ублюдка.

– Если ты пришел по делу, то выкладывай и убирайся. Мне нужно полностью сконцентрироваться на процессе. – Она дважды провела иголку с ниткой через пламя свечи и мотнула головой в сторону своего похитителя: – А ты ложись на кровать, я не хочу из-за твоей раны сломать позвоночник.

Он улыбнулся, молча встал и направился к кровати. Мортимер скрестил руки на груди.

– Так ты согласна заштопать рану, которую сама же и нанесла? – спросил Мортимер.

– Я не напрашивалась, он меня попросил. Вообще-то зашивание раны тоже болезненный процесс.

– А, так ты хочешь причинить ему побольше боли?

– Разумеется, а почему еще я этим занимаюсь? – парировала Жак. – Ты можешь идти.

– Никуда я отсюда не пойду, – возразил Мортимер. – Я сегодня буду тут спать.

– С чего бы это? – спросила она, немного помолчав.

– Тебе разве не нужен компаньон?

Девушка фыркнула. Мортимер же направился к столу, взял тарелку с большого подноса, принесенного Жаки, и добавил:

– Меня заставили отдать свою каюту пленникам. Вот Дэймон и настоял.

Дэймон?! Ого, в этот раз никто не собирается скрывать имя ублюдка! Или Мортимер просто случайно обмолвился? Однако он нисколько не смутился, а ублюдок, вернее, Дэймон вроде тоже не возражал. Да, в этот раз что-то действительно изменилось!

Ведь тогда Жаклин несколько раз спрашивала его имя, но он всегда уклонялся от ответа. Ее держали тут взаперти и в полной изоляции до того самого момента, как к ней допустили Кэтрин, чтобы та убедила ее поесть. И Кэтрин все время намекала Жак, что Дэймон – ее любовник. Конечно, всем известно, что преступники не отличаются хорошим вкусом, но Жак уже тогда полагала, что этот человек мог бы найти кого-то получше, чем эта гнусная ведьма. В этот же раз в каюту позволено заходить первому помощнику, юнге, матросам… да, что-то тут не так. Что-то изменилось. Конечно, Дэймон ей никогда не скажет, что именно. Но все же почему бы не попытаться разузнать?

– Дэймон… это твое настоящее имя?

– Мне больше по вкусу ублюдок.

– Да, и мне тоже, – бросила она.

Жак так и думала, что он уйдет от ответа. Впрочем, она уже поняла, что скорее всего ей и отцу не выбраться из этой передряги живыми, так что пиратов не должно волновать, кого она видела и чьи имена знает.

При этой мысли Жаклин невольно представила, что у нее в руке не игла, а нож… Но нет, она должна вести себя хорошо! Надо быть паинькой… Жак глубоко вздохнула и проследовала к кровати, на которую лег Дэймон, чтобы ей удобнее было зашивать его рану. Дэймон. Неплохое имя, но она не уверена, что будет его использовать, потому что уж слишком привыкла называть его ублюдком. Ладно, ради успеха плана она попытается.

– Да, будет больно, – предупредила Жак, садясь на край кровати. – Чтобы закрыть эту рану, нужно сделать минимум четыре стежка, зато уже завтра ты сможешь одеться нормально, без опаски испортить рубашку. Если, конечно, наложить правильную повязку.

– Отлично, можешь сделать хоть пять стежков, главное, чтобы наверняка.

– Правда, ты не против?

– Давай, Жак, не задерживай, и мы наконец уже поедим. Извини, что из-за меня вышла задержка с ужином. Сегодня вообще был трудный день.

С того момента, как он переступил порог каюты, Жак совсем забыла о голоде. Но теперь она занервничала. Перед ней была вовсе не рамка для вышивания с плотно натянутой тканью, а настоящая кожа, его кожа.

Жаклин посмотрела ему в глаза и предложила:

– Может, тебе сначала выпить чего-нибудь крепкого?

– Нет, – засмеялся он. – Не волнуйся, мы оба будем в порядке. Вообрази, что ты все еще меня ненавидишь.

Она воткнула иглу, и та пронзила край раны. Ей пришлось остановиться, так как в животе поднялась буря. Жак хотела бы закрыть глаза и некоторое время так посидеть… но это было невозможно.

«Сделай же это, наконец! Ты ненавидишь его всеми фибрами души, но представь сейчас, что перед тобой просто белая ткань…»

Наложив последний стежок и оборвав нитку, она отпрыгнула от кровати и чуть не сбила с ног Мортимера, молча стоявшего за ее спиной.

– Отличный шов, девочка! – похвалил он ее.

– У тебя есть что заштопать? – прорычала она. – Я буду рада помочь.

Мортимер рассмеялся и сел обратно за стол доедать свое блюдо и рассматривать пленницу.

Во время процедуры Дэймон не издал ни единого звука. Может, он морщился, но Жаклин не нашла в себе сил посмотреть ему в лицо.

– Утром перевяжешь ее снова, – сказала она, даже не проверив, собирается ли он подняться с кровати.

Но Дэймон остался лежать. Может быть, он вообще потерял сознание? Однако же дверь еще не была заперта. Жаклин заметила, что у двери на полу лежит груда постельного белья – похоже, первый помощник не шутил, что будет ночевать тут. Пока Дэймон лежит в кровати, а Мортимер сидит за столом, она могла бы попытаться снова выбежать на палубу и нырнуть в воду… но почему-то передумала. Слишком поздно. Теперь-то судно точно слишком далеко от Англии и нет надежды доплыть до берега.

Жаклин села напротив Мортимера, взяла с подноса второе блюдо и, не глядя на первого помощника, начала есть. Наверное, он будет охранять Дэймона, пока тот не оправится, хотя если бы капитан в самом деле был слаб, то выглядел бы соответственно.

И вдруг оказалось, что Дэймон стоит рядом с ней, протянув руку за третьей тарелкой. Он понес было ее к бюро, где Жаклин в прошлый раз приказала ему есть, но она неохотно процедила:

– Ладно, можешь есть тут – на другом конце стола. Не придется выворачивать шею, если ты будешь что-то говорить.

– Вот как? – удивился Дэймон и сел за стол. – Ты в самом деле собираешься?..

– Разве мы уже не разговаривали? – пожала она плечами.

– Мне помнится, ты всегда говорила мне только о том, какими способами твой отец будет меня казнить.

Дэймону, конечно, не следовало об этом упоминать, хотя он мог просто испытывать терпение Жак, так как в этот раз она не кричала на него с того самого момента, как он появился в каюте. Возможно, она слишком снисходительна к нему. Честно говоря, на его месте она бы тоже заподозрила неискренность.

Поэтому Жак злобно на него посмотрела и сказала:

– То было тогда.

– А что изменилось?

– Время, проведенное в путешествии, вот что!

– А, – улыбнулся Дэймон. – Ты беспокоишься о том, что тебе будет скучно?

– Просто это себе представила, – пробормотала Жак.

К этому моменту Мортимер покончил с ужином и встал из-за стола.

– Пожалуй, сегодня я буду спать в гамаке, – сказал он Дэймону.

– Но его некуда повесить. Если только на дверь, – ответил тот.

– И что тебя смущает? – спросил Мортимер. – Я могу держать ключ от нее у себя.

– Ты спишь как сурок, – усмехнулся Дэймон, – и ты тут нужен лишь для страховки.

– Вы пикируетесь, как две старые девы, – цыкнула на них Жаклин. – Уже прошли целые сутки с моей попытки побега, и я не настолько глупа, чтобы снова бросаться за борт.

– А почему мы должны тебе верить? – спросил Мортимер, расстилая перед дверью простыню.

– Какое мне дело, верите вы мне или нет? – язвительно возразила Жаклин.

– Хм… кто теперь пикируется? – заметил Дэймон.

Повисло молчание. Она уже пожалела, что пригласила Дэймона за стол, особенно потому, что теперь он мог не переставая сверлить ее взглядом, вне зависимости от того, смотрела она на него или нет. К тому же Жаклин устала. Кто бы мог подумать, что скука может быть такой изматывающей!

Еще было достаточно светло, и лампы пока не горели, да и зажгут ли их сегодня вообще – похоже, не только для нее этот день был утомительным. Покончив с едой, Жаклин встала, и тут Дэймон произнес:

– Наверное, после вчерашнего купания ты слегка просолилась. Я хотел раньше тебе предложить принять ванну, но что-то меня отвлекло. Как насчет того, чтобы искупаться, Жак?

Но прежде чем она успела что-то сказать, вмешался Мортимер:

– Черт побери, Дэймон, я уже лег! Давай оставим это до завтра.

Однако капитан не среагировал на его реплики и продолжил вопросительно смотреть на пленницу. Раньше Дэймон никогда не предлагал ей искупаться, это было что-то новенькое, и да, она бы все отдала за ванну, но только не сегодня вечером, когда эти двое находятся в каюте.

– Мне можно будет подержать ключ у себя, пока вы двое будете за дверью? – спросила Жаклин.

– Нет.

– Тогда нет.

– Вот умная девочка, – пробормотал Мортимер.

Жак проигнорировала его реплику и направилась к своей кушетке, бросив Дэймону:

– Я все еще тебя ненавижу. – Хотела бы она, чтобы это прозвучало достаточно убедительно!

Девушка взбила подушку и легла, свернувшись калачиком, лицом к перегородке. И тут Жак услышала тихий шепот Мортимера:

– Она думает, что ты в этом не уверен?

– Для сомнений всегда остается место.

– У тебя есть доказательство обратного – швы, – хмыкнул Мортимер.

– Но это замечательные швы, – засмеялся Дэймон.

– Я вас прекрасно слышу, идиоты! – прорычала Жаклин в темноту.

Глава 24

Жаклин проснулась от стука молотка и с негодующим рычанием вскочила с кушетки, но тут же изумленно уставилась на Дэймона, возившегося с дверью. Он ставит щеколду на дверь каюты? Изнутри?

– Ты всегда спишь так долго?

Дэймон с любопытством посмотрел на нее. Сегодня на нем была полурасстегнутая белая рубашка, на которой отсутствовали следы крови. Рубашка была заправлена в просторные яркие брюки, а они, в свою очередь, заправлены в длинные ботфорты. Его волосы были еще влажными. Или он купался в море, или на него просто вылили ведро морской воды, как это обычно делают моряки. Интересно, Дэймон опять переодевался снаружи? Ей стоит как-нибудь проснуться утром пораньше, чтобы это выяснить.

– Я еще живу по лондонскому времени, – сказала Жаклин, садясь на кушетке. – Балы, маскарады… И утром мне не надо идти на работу. И у меня нет камеристки, чтобы она будила меня пораньше.

– Поэтому сегодня это сделал я, – ухмыльнулся капитан.

– Ты разбудил, да, – хмыкнула она.

Он закончил прибивать щеколду, широко распахнул дверь и вернулся к бюро. Должно быть, это было сигналом для Жаки, который немедленно влетел в каюту и поставил на стол поднос с завтраком. Он так нервничал, что даже не поздоровался с Жаклин, и тут же выбежал из каюты. Девушка подошла к столу и села напротив Дэймона. На подносе была единственная тарелка с яичницей и ветчиной, а также чашка чая и корзиночка с кексами.

– Так ты уже поел? – спросила Жак, принимаясь за еду.

– В отличие от тебя я жаворонок.

А что, если, пока она спала, он подошел к ее кушетке и смотрел на нее спящую, залитую солнечным светом? Ей стало как-то не по себе. Смотрел ли он на нее спящую? И зачем бы ему это?

И тут Дэймон, словно додумав какую-то мысль, сказал:

– Жаль, что тебе нельзя доверять, Жак. А то мы бы позволили тебе выходить на палубу.

Ее брови взметнулись вверх. Свободой он ее еще никогда не дразнил. Почему Дэймон предлагает это сейчас? Еще одна «поблажка»? Они же оба прекрасно понимают, что он не позволит ей в одиночестве прогуливаться по палубе, и с его стороны просто жестоко соблазнять ее этим. Жестоко? Пожалуй, нет, тут данное слово не применимо. Жаклин сама не понимала, почему она так в этом уверена. У него было много разных сторон, но он никогда не был с ней жесток. Неужели Дэймон это сказал, потому что в самом деле хотел бы ей доверять? Интересная мысль. Может быть, ее новая тактика приносит свои плоды?

Она хотела снова спросить его, что изменилось на этот раз, но тут в каюте появился Жаки. Он поставил на бюро перед Дэймоном миску с водой, от которой поднимался пар. Капитан уже отпер ящик бюро, где держал аксессуары для бритья: бритву, чашку для пены, короткую кисточку и банку с кусочками мыла, из которых можно взбить пену.

Жаки снял со стойки маленькое полотенце, окунул его в горячую воду, обернул полотенце вокруг щек Дэймона и принялся взбивать пену. Жаки наверняка делал это уже не раз, но он так нервничал, что Жаклин стало его жалко.

– А Жаки-то до смерти боится тебя порезать, – закончив завтракать, сказала она Дэймону.

– Он же должен практиковаться, иначе не научится, – ответил капитан.

– Это могу сделать я, – внезапно предложила она. – Я умею.

– Иди сюда.

– Не делай вид, что ты доверишь мне орудовать бритвой у твоей шеи, – хмыкнула Жаклин.

– Разумеется, нет, но ты могла бы заняться кое-чем еще. И кстати, ты могла бы научить мальчика. Это не помешает, – сказал Дэймон, смахивая капельку крови со свежего пореза.

Она даже не встала со стула.

– Жаки, не останавливай бритву на полпути, – посоветовала Жаклин мальчику. – Всякая остановка грозит порезом.

Когда паренек уже был близок к завершению бритья, Дэймон полюбопытствовал:

– Как или, вернее, каким образом ты научилась брить мужчин?

– Всему виной мой брат. Он меня дразнил, что когда-нибудь мне потребуется побрить мужа. А мне было любопытно, как это происходит.

– Это тот брат, чей двойник у нас на борту?

– Да, Джереми. Мои братья-близнецы еще слишком малы, чтобы бриться.

– В вашей семье есть близнецы?

– Гилберт и Адам, они на четыре года младше меня.

– А еще братья и сестры?

– Нет, по крайней мере, насколько известно мне.

Дэймон расхохотался и тут же моргнул от боли – Жаки в очередной раз его порезал.

– Тут нет ничего смешного, – насупилась она. – У моего дяди Тони есть дочь, о существовании которой он и не подозревал, пока она не стала взрослой. Сейчас она уже вписалась в семью, как и другие незаконнорожденные, о которых мы знаем. Мы заботимся о тех, в чьих жилах течет наша кровь.

– Это похвально. Не так много семей заботится о своих незаконных родственниках.

– Да уж, обычно сор из избы не выносят. Однако наша семья – не такая, как все, ублюдок.

– Это очевидно. Ты можешь называть меня по имени, раз уж ты все равно его теперь знаешь.

– Я пока не решила, как мне больше нравится. Кличка Ублюдок тебе очень подходит.

– Но не соответствует действительности, – сказал он. – Мои родители состояли в браке, когда я появился на свет.

– Друг с другом?

Это было, конечно, довольно оскорбительно, и она заслужила одну из его редких презрительных гримас. Жаклин тут же напомнила себе, что следует прятать когти. Вообще ни к чему быть такой прямолинейной, это только помешает осуществлению плана.

– Слово «ублюдок» имеет много значений, – попробовала она смягчить ситуацию.

– Ну да, это всякая грязь, которую ты счищаешь с сапог, – резко ответил Дэймон.

– Ну, я бы не сказала…

– Ты извиняешься?