Первая жизнь, вторая жизнь Володарская Ольга
– Здрасьте вам, – поприветствовал всех Женек. – Это мята. – Он приподнял бидон. – В чай добавлять. А емкость пригодится для его кипячения.
– А рухлядь на что?
– Раритет, – не согласился с ним Женек. – Таких сейчас не найти. Только в деревнях на чердаках.
– И зачем он тебе?
– Не мне – Лехе. Старые советские транзисторы лучше всех волны ловят, и он из них локаторы мастерит.
Ткачев вопросительно посмотрел на Виталю. Может, он не ошибся и перед ним деревенский дурачок?
Тот усмехнулся. Понял, что Сема думает о чудаке в женских очках (теперь это стало очевидным) и с транзистором.
– Знакомьтесь, девочки, мальчики, это Женя, – представил его Виталя. – Он охотник за привидениями.
Семен не смог сдержаться, рассмеялся.
– Зря ржешь, – сердито буркнул Пименов. – Они с Лехой-напарником зафиксировали около сотни случаев паранормальной активности. То есть не просто стали свидетелями, а получили доказательства этому.
– Это здорово. И какие?
И обратился он непосредственно к Евгению.
– Есть записи, фотографии. Целый архив. Могу показать.
– И ни одного привидения? – кисло улыбнулся Семен. – Вот на него посмотрел бы.
– Эта возможность тебе представится, – с достоинством ответил ему Женя. Он не обиделся. Привык, видимо, к тому, что его всерьез не воспринимают. А когда снял очки, чтобы утереться, оказалось, что у него очень умные и живые темно-карие глаза.
– Сегодня полнолуние, и мы ждем гостей с того света.
– Сегодня? – встрепенулся Виталя.
– Да. Поэтому мы с Лехой и приехали сегодня. Пришлось отгулы взять на работе.
– Кстати, где он?
– В деревне остался. Там девушка…
– Эй, я вас нанял, ребятки. Так что первым делом самолеты… – Как бы ни протестовал мальчик Виталя против просмотра советских фильмов, но все же сюжеты, образы, цитаты врезались в его память.
– Ты не дал мне договорить. Там девушка печет для нас пироги. Леха ждет, когда поспеют.
– Как ее зовут? – полюбопытствовала Лола.
– Вика.
– Неплохо знаю ее. Стряпуха отменная. И молоко их корова дает удивительно вкусное.
– Да, но… – Он сконфузился. – На желудке потом как-то не очень было.
– Пронесло, что ли? – хохотнул Виталя. – Так это с непривычки. Мы, городские, пьем порошок. А тут настоящее. А теперь скажи, Женек, в какие кусты лучше не ходить?
Евгений стал что-то лепетать, еще больше смутившись, но Лола позвала всех в гости. В доме туалет, пусть и необорудованный, имеется летний душ, кровати, если кто захочет отдохнуть, чай, кофе…
– А наливка осталась? – встрепенулся Виталя.
– Наверное. Но ты же за рулем.
– Я остаюсь. Сегодня же полнолуние. А ты, Сема? – Он хлопнул Ткачева по спине.
– Как я такое пропущу.
– Вот и отлично. Тогда погнали в Васильки. Женек, ты с нами?
Тот, поморщившись, потрогал живот и закивал.
Лола жила в дивном доме. Ветхом, запущенном, но все равно красивом. Но, скорее всего, он сохранил старославянскую прелесть в виде наличников и чердака-скворечника именно потому, что не обновлялся. Такие избы люди кирпичом обносят или сайдингом, и они теряют свой колорит.
– Твои предки были зажиточными? – спросил у Лолы Семен, зайдя в просторные сени.
– Прабабушка рассказывала мне, что ее мать была в тесных отношениях с князем Филаретовым.
– Последним хозяином? – припомнил рассказ Витали Ткачев. – Тем, что себе пулю в лоб пустил?
– Да.
– Но он же был стариком.
– Скончался в шестьдесят семь. А с моей прародительницей он раньше, как сейчас говорят, «мутил». Но если не в деды, то во взрослые отцы ей все же годился. Когда их роман закончился, князь ей дом выстроил, приданое справил хорошее, а лучше этого всего – отправил в Калугу учиться. Там она мужа и нашла. С ним вернулась в деревню, стала училкой, родила дочь. Увы, только ее. Через шесть выкидышей прошла. Кто-то поговаривал, что это из-за проклятия княжеского дома. Он и сам сколько детей потерял, но уже рожденных. А это даже страшнее…
– Пименов рассказывал, я знаю.
– Лолоша! – донесся зычный голос Витали. – А маманя твоя где?
– На море уехала. Я ей автобусный тур подарила.
– Какой тур? – не понял Пименов. Они уже прошли в комнату и увидели его распластавшимся на кровати. – Автобусный? На море? Разве такие бывают? – Где ему было знать? Он даже по городу никогда не ездил на маршрутках.
– Наливка в подполе. Хочешь – доставай.
Она не особо с ним церемонилась. Была вежлива, доброжелательна, смеялась над шутками, ласково прикасалась и позволяла поглаживать свои прекрасные ягодицы, но не заискивала и не сюсюкала…
Молодец.
Лола все больше нравилась Семену.
Через полчаса они всей компанией сидели в саду под старой яблоней, которая давно не плодоносила, но создавала тень. На столе, покрытом потрескавшейся и выгоревшей клеенкой, стояла сладкая настойка, и она же, разведенная до крепости вина, но уже в графине, а не в бутылке; дымились пироги с капустой, картошкой, консервами, радовала глаз снятая с куста клубника – ее тоже принесла Вика.
Вокруг сидели люди – Лола, Виталя, Сема, Женя, второй охотник за привидениями Леха, его деревенская пассия и весьма колоритный кадр по имени (или кличке) Фил. Он прибился к компании случайно. Проходил мимо, увидел незнакомых людей, заговорил, а уже принявший на грудь Пименов пригласил его к столу. Именно в этом состоянии Виталя заводил друзей. Пироги пошли на ура! Давно Сема не ел таких. Алкоголь пить не стал. Как и Женя. Леша с Лолой винишком баловались. Остальные наливкой, пока Фил не сбегал за самогоном, выклянчив у Пименова пятьсот рублей.
– Зря ты дал ему деньги, – покачала головой Вика. Очень милая девушка, хоть и излишне пышная. Пока ее двадцатилетнее тело выглядело пристойно, но через пять-семь лет оно поплывет, как раскисшее тесто. – На них он себе купит два литра первака и будет до конца недели куролесить.
– Не, Фил – нормальный чувак. Он не подведет. Сказал, самогонки на хрену принесет, значит, принесет. Кстати, почему его так зовут?
– Полное имя Филарет, – пояснила Лола. – Его предки конюхами у княжеской династии работали. И старших сыновей называли одинаково: Филаретами. Баре наши померли давно, но семейная традиция жила еще несколько десятилетий.
– А сколько ему?
– Точно не знаю. Тридцать восемь? Максимум сорок.
– Не может быть, – выдохнул Виталя. Филу на вид было не меньше пятидесяти пяти. – Да, ясно, что пьет, за собой не следит, но у него глаза старика.
И Сема с ним согласился. У Витали глаза тоже были усталыми. Но, когда он выпивал, загорались. У Фила же оставались безжизненными. Лицо ходуном ходило: он гримасничал, ржал, широко распахнув рот, длинным носом шевелил активно, когда нюхал что-то. Но глаза при этом оставались неподвижными, тусклыми. Как у куклы… Или мертвой рыбы?
– История Фила печальна, – взяла слово Лола. – Мать его в психушке работала. Поваром. Воровала, естественно. Мальчик помогал. Она украдет пару банок тушенки, в условленном месте под забором закопает, он отроет и домой их утащит. Зарплаты тогда задерживали или вовсе не платили, и это, можно сказать, была вынужденная мера. Когда больницу закрыли, охрана еще месяц дежурила. Оставалось кое-какое оборудование, мебель, чтобы не разворовали, приглядывали за зданием. А мать Фила не все успела вынести. Впрок брала, зная, что вскоре прикроют их лавочку. И Фил решил пробраться на территорию через лаз под забором, чтобы остатки провианта спасти. Но когда попал в здание, охрана с обходом пошла. Он спрятался в одной из комнат. А когда попытался выйти, оказалось, что его заперли. И бедный мальчик просидел в доме всю ночь. Наверное, он кричал и звал на помощь, но его не слышали. Обнаружили Фила те же охранники поутру. И у него были совершенно пустые глаза. Такие, как сейчас. А еще седая прядь на челке. Сейчас он лысый, но я помню его парнем, и она на самом деле была. Что видел и слышал мальчик в ту ночь в особняке Филаретова, никто не знает. Он онемел.
– Очень смешно. Фил еще тот балабол.
– Он не разговаривал до двадцати лет.
– С чего его потом прорвало?
– С водки. Напоили ребята деревенские, и он начал говорить. Но и пить… С тех пор. Водка заглушает страшные воспоминания. Какие – никто не знает. Потому что, когда чуть под хмелем, не решается рассказать, а напившись, бормочет что-то нечленораздельное.
– Загипнотизировать бы его, – задумчиво проговорил Евгений. Он выглядел отстраненным, и Сема думал, он пропускает мимо ушей их разговор, а витает где-то в облаках. И в который уже раз ошибся на его счет. – И ответы на вопросы получили бы, и человеку помогли. При помощи гипноза можно благотворно повлиять на психику человека.
– Слушай, мысль, – поддакнул ему Алексей. Они были очень разными, что по внешности, что по темпераменту, что по энергетике, но идеально друг с другом… сочетались? Нет, к людям такого не применишь. Они же не вещи: туфельки и сумочка, диван и столик, чашка и блюдце… Хотя? Почему нет? Женя и Леша как раз были как чашка и блюдце одной чайной пары.
– Давай завтра вызовем Германа? – И остальным: – Это наш знакомый, который отлично владеет гипнозом. Даже меня умудрился (пусть на несколько секунд) отключить от реальности. Он немного повернутый, но не опасный. И ему даже платить не надо. Еще и благодарить будет за то, что мы его с Филом познакомим.
– А вот и он! – встрепенулся Виталя, который допил и свою настойку, и остатки вина. – Успешно сходил, друг мой?
Фил выпростал руку с литровой бутылкой, наполненной мутной жидкостью, и заулыбался. Через минуту пьянка продолжилась. В ней приняли участие все, кроме Семы и Жени. Даже девушки не побрезговали самогоном, от которого у Витали глаза на лоб полезли. Пусть по чуточке, но они отпивали пятидесятиградусную хреновуху. А Ткачев баловал себя чаем и ждал темноты. Ему не терпелось оказаться в усадьбе в полнолуние.
Глава 6
Жека шел, поддерживая Леху.
Виталя и Фил цеплялись друг за друга, и было неясно, кто для кого является опорой. Вылакали они дикое количество алкоголя. За первой литрушкой последовала вторая. А еще одну они взяли с собой.
Семен замыкал процессию.
Девушки остались в Васильках. Лола сразу отказалась ночевать в гиблом месте, а Вика рвалась. Но Филарет рявкнул: «Никаких баб!» – и Виталий с ним согласился, мотнув головой.
Женя был не рад компании. Тем более такой, шумной и пьяной. Предполагалось, что они с Лехой проведут ночь полнолуния вдвоем. Они все спланировали, расставили аппаратуру, спальники на пол бросили. Отдыхать намеревались по очереди. Будить друг друга, если Женя или аппаратура на что-то среагирует.
– Фил, я тя уважаю, – донесся голос Виталия. – Ты такой смелый!
– Не, я хитрый, – ответил ему Филарет и захихикал.
Он уже плохо говорил, половину букв проглатывал.
– Ты о бабках, что ли? Так я бы тебе больше дал! – Пименов сунул Филу три тысячи за то, чтобы он проводил их в усадьбу.
Семен предлагал отвезти всех на машине, но интереснее же переться через лес.
– Бабки – пыль!
– В твоем случае – жидкость, – расхохотался Пименов. – Спиртосодержащая.
– Пофиг. Я почти тридцать лет хотел… Нет, не хотел, но планировал вернуться в проклятый дом ночью… Днем ходил. Не то. Даже вечером. Но как луна выходила, я все – руки в брюки и деру… – Он споткнулся о пень, едва не упал, но Виталий поддержал. Все же был трезвее. – Страшно до жути, понимаешь?
– Неа.
– Ты просто не знаешь, что там творится.
– Я? Ха! В полнолуние ночевал… Один.
– Когда?
– Недавно.
– Ага. В развалинах. Ты мог убежать. А я был заперт. На окнах решетки, двери на замках…
– Так чего ты видел там? Я про привидение.
– Не описать. – Фил оттолкнул Виталю. Взялся за пузырь. Заглотнув самогона, он продолжил: – В округе все боятся усадьбы Филаретова. Никто не суется. А вы, городские, глупые. Претесь. А я с вами. Если что, кого-то из вас отдам на растерзание… А они придут… Меня пометили…
Это были последние более-менее связные слова, произнесенные Филом. Он шел, при этом отлично ориентируясь в пространстве, похлебывал самогон, но что извергал его рот, было похоже на лепет умственно отсталого ребенка.
– Зачем ты потащил его с нами, Виталий? – обратился к Пименову Женя. Он все больше раздражался. Хозяин, конечно, барин, но они с Лешей серьезным делом занимаются, а он сам влез, помешав им в этом, напарника напоил, притащил с собой деревенского дурачка, да еще скептика с кислой миной. Семен категорически ему не нравился, даже несмотря на то, что он был самым адекватным изо всех.
– «Титаник» смотрел?
– В детстве. И краем глаза.
– Ну! Вот Фил, как та бабуля из фильма. Очевидец событий. Только мистических. А еще он просто угарный.
– Мы не угорать идем в особняк.
– Ой, да не нуди, – отмахнулся от него Виталий и заторопился за угарным очевидцем, чтобы отобрать у него бутылку.
– Всех привидений перепугаем, – услышал Женя голос архитектора. Никак не может без издевки.
– Их не существует, – через плечо бросил Ляпин.
– Тогда за кем вы охотитесь? – И напел известную всем мелодию «Гост бастерс» из фильма, на котором выросло уже два поколения детей. Если не три.
– Мы называем себя «охотниками за привидениями» шутки ради. Это же очевидно.
– Не совсем.
– Таким узкомыслящим людям, как ты, конечно. Но хотя бы для общего развития почитай работы Эйнштейна.
И прибавил шагу, чтобы последнее слово оставить за собой.
Через несколько минут вся компания ввалилась в разрушенное здание. Женя при себе имел фонарь, но не стал его включать. Луна еще не налилась, но уже давала достаточно света. Даже пьяные смогли дойти до каминной залы. Виталий тут же плюхнулся на спальник Жени, Леша на свой. Фил брякнулся на голый пол. А Семен, попросив фонарик, ушел бродить по развалинам.
Вернулся он минут через пятнадцать. К этому времени Леша и Виталий отрубились. А Женя разжег костерок и поставил на огонь воду.
– С этим что? – спросил Семен, указав на Фила. Тот сидел неподвижно, только глазами вращал. – Впал в транс?
– Сам узнай. Пока он не бьется в судорогах и не плюется пеной, я буду считать, что все в норме.
Семен подошел к Филу, присел на корточки рядом с ним.
Женя отметил, что его пижонские кеды все в грязи. Ярко-желтые, на белой подошве. Надо же было так вырядиться, отправляясь в деревню.
– Эй, братан, ты как? – обратился к Филу Семен. – Если фигово, хоть мигни.
– Иди ты на… – И так отчетливо прозвучало каждое слово, особенно последнее, будто еще десять минут назад Фил не превращал их в кашу.
– Понял, не мешаю.
Ткачев прихватил из своей машины надувной матрас с качком и плед, и взялся за обустройство своего ложа. Без спального места один Женя остался. Но он планировал разбудить Леху часа через четыре. А пока можно посидеть на сумке.
– Жень, можно вопрос? – снова заговорил Семен.
– Валяй.
– Ты чувствуешь негативную энергетику этого места?
– Нет.
– Я тоже.
– А ты разве веришь в эту ерунду? – теперь уже Женя не мог сдержать издевки.
– В эту – да. Шелинг сказал, архитектура – это застывшая музыка. И я с ним согласен. Я так же отношусь к зданиям, как скрипачи или пианисты к произведениям… Чувствую их.
– Энергетика к архитектуре никакого отношения не имеет, – фыркнул Женя. – Сооружение напитывается ею потом. Даже тюрьмы до того, как их заполняют заключенные, просто строения.
Семен собирался вступить в полемику. Он подался вперед, выставил палец, открыл рот, но… Замер. Не сразу Женя понял, почему. Но тут услышал тихое завывание. То ли скулеж, то ли плач.
– Мне не чудится? – шепотом спросил Ткачев.
Женя покачал головой.
– Щенок забрался? Не ребенок же…
– Это ОНА пришла, – просипел Фил.
– Кто?
– Женщина в белом.
– Хорошо, что не «белочка», – пробурчал себе под нос Женя. – А кто она?
– Покойница с удавкой. Горло у нее сломано, вот такие звуки и издает.
– Ты уже сталкивался с ней?
– Я видел всех… В ту ночь. Они будто на шабаш слетелись.
– Они?
– Призраки. Моя невинная детская душа притягивала их. Они кружили… И обдавали меня своим ледяным дыханием.
Звук повторился. Ляпин пошел на него. Сема следом двинулся. Ему было не страшно. Он все еще был уверен, что это щенок скулит. Забрался в дом, застрял лапкой в какой-нибудь расщелине и просит помощи у людей, чьи голоса услышал.
– Идите, идите, глупцы… – бормотал им вслед Фил. – Ищите смерти. Женщина в белом приведет вас к ней.
– Ты ее видишь? – обернувшись, спросил у него Сема.
– Она не тут, а там, – и дернул головой, но в какую сторону, неясно, потому что она затряслась на тонкой шее, как у болванчика.
– Я не чувствую постороннего присутствия, – сказал Женя. – Но у меня не всегда это получается. Настроиться надо. А как тут…? – Он наморщил нос. – Когда психи, пьяные и скептики окружают тебя.
– Мне уйти? Ок.
И вернулся на свой матрас.
Ляпин же пошел дальше. Вскоре он скрылся в темноте.
Семен лег, укрылся пледом. Закрыл глаза. Но, полежав минут пять, открыл их. Женя не возвращался, и это беспокоило. Да и Фил был подозрительно тих. Уж не умер ли? Но нет.
Сема встал, проверил, дышит ли… Дышал! И спал себе преспокойненько. Причем не храпел в отличие от Витали. Этот такие рулады выдавал, что были бы стены потоньше, задрожали бы.
Ткачев уже собрался отправиться на поиски пропавшего охотника за привидениями, как он заявил о себе возгласом:
– Звуки аппаратура записала. Но я не понял, откуда они идут.
– Они вскоре оборвались? – поинтересовался Сема у возникшего в дверном проеме (точнее, провале) Жеки.
– Ага. Я дошел до библиотеки, где замечена самая большая паранормальная активность, но ничего не услышал… И не увидел. Хотя луна уже налилась.
– А ты поискал щенка?
– Если тебе надо, иди, ищи. Я не Гринпис.
– И пойду.
Отобрав фонарь у Ляпина, Сема отправился на поиски раненого животного, но как его найти, если не по скулежу? Издох, наверное, бедный.
Вернувшись в каминную залу, он угнездился на матрасе, но не стал вытягиваться на нем. Край отдал Ляпину. Пусть хотя бы посидит на мягком.
– Такая дивная ночь испорчена, – сокрушенно проговорил Жека, и, если бы он завыл на полную луну, Сема не удивился бы.
– Подожди, она только вступает в свои права.
– Нет, сегодня точно ничего не случится.
И принялся за чай. А Сема закрыл глаза и мгновенно уснул…
«Охотник за привидениями» Жека Ляпин на страже – значит, бояться нечего.
Часть вторая
Глава 1
Елена стояла под душем, дрожа от холода. Вода в баке за ночь остыла, и мылась она холодной. Да еще и экономила ее, потому что надо волосы привести в порядок: они длинные, и расход жидкости большой, а емкость среднего размера.
Лена пустила воду тонкой струйкой, и мытье заняло минут десять. За это время она окоченела. В жаркий день принять ледяной душ – прекрасно, но не ранним утром. Выйдя из душа в двух полотенцах, намотанных на тело и голову, побежала в дом. Там натянула на себя махровый халат, сверху накинула шаль и тут же поставила чайник.
Пока он грелся, Лена убрала постель и позвонила маме. Та не ответила.
Мария Константиновна обижалась на дочь. И наказывала ее молчанием. Яблоком раздора стал Тофик. Мужчина, из-за которого женщина не села в автобус Новороссийск-Калуга. Осталась в Кабардинке, где этот самый Тофик имел кафе и гостиницу. Между ним и Марией пробежала такая мощная искра, что уже на четвертый день они решили пожениться.
– Мам, ты опять за свое? – взвыла Лена.
– Да, я полюбила снова. И что?
– Ты повелась на россказни. Гостиница своя? Кафе? Он же врет тебе. Как все мужики до него. А ты ведешься… Нет у него ничего, гол как сокол.
– Я живу в гостинице вместе с ним, мы кушаем в кафе. Это не виртуальное знакомство – реальное.
– Ты документы собственника видела? Он там работает, в лучшем случае администратором. Или просто является братом владельца.
– Даже если так, пусть. Я с ним счастлива.
– Это замечательно. Только умоляю, не беги в банк за кредитом, если у Тофика возникнут финансовые проблемы и он попросит твоей помощи в их решении.
– Ты до гробовой доски будешь меня попрекать?
– Мама, я предупреждаю, а не…
Но Мария Константиновна уже бросила трубку.
А сейчас не подняла. Обиделась.
Тяжко вздохнув, Лена стала заваривать чай. Она, быть может, не права и Тофик на самом деле человек достойный, но с маминым везением…
Подружка Катюня называла таких, как Мария Константиновна, магнитом для уродов. Считала, что на ней своего рода проклятие. Может, и так. Но обжегшийся на молоке на воду дует. Мама же ничем на своих ошибках не учится. Что, если потому, что расхлебывает за нее дочка?
– Больше я ее долги на себя не повешу, – сказала себе Лена. – Хватит…
С чашкой чая она вышла во двор. Машины Витали и Семы стояли за забором. Огромная черная Пименова, двухдверная золотистая Ткачева. Бывшие коллеги Лены, танцовщицы, зубоскалили на тему гиперкомпенсации, намекая на то, что чем больше у мужчины тачка, тем меньше детородный орган. И все требовали от Лены подтверждения этому. Она такие темы с товарками не обсуждала.
Про себя же отвечала: «Нет, это неправда».
У Витали все были хорошо с размерами. С потенцией не очень, но это, быть может, и хорошо. Лена не хотела Виталю и радовалась, когда они не занимались сексом, а просто спали в обнимку. Поскольку он обычно бывал пьян и утром не мог ничего вспомнить, она рассказывала, как долго и жестко он «любил» ее накануне, и сегодня у нее все болит, так что придется воздержаться…
Он не был ей отвратителен. Даже чем-то нравился. Но Сема…
В него она влюбилась с первого взгляда!
Сердечко екнуло при мысли о нем. Бывают же на свете такие мужчины, в которых сочетаются и привлекательность, и ум, и талант, и спокойный нрав.
Лена представляла его другим. Виталя, пока ехали в Калужскую область, рассказывал о Ткачеве. И Лена ожидала увидеть перед собой страшненького ушана в чудаковатом прикиде, обиженного на жизнь, нервного, язвительного… и почему-то шепелявого. Но Сема оказался очень симпатичным, темноглазым, густоволосым, с хорошей фигурой мужчиной, одетым небрежно, но модно и уместно (если не считать обуви – для деревни она не подходила). Ткачев говорил спокойно и чисто. Вел себя со всеми ровно, доброжелательно. А если язвил, то самую малость.
Сема тоже носил бородку. Сейчас это модно. Но она не была холеной, как у Витали. И волосы не знали укладки. Их стригли где-то раз в три месяца. Но мыли регулярно: они блестели, выглядели здоровыми… В них очень хотелось запустить пальчики… Во время поцелуя…
Чтобы не дать своим сексуальным фантазиям разыграться, Лена переключила свое внимание на дом. Она давно собиралась заняться его ремонтом. Не капитальным – на это она никогда не найдет денег, а хотя бы косметическим. Покрасить его хотя бы и крыльцо выправить, а то покосилось. Но даже на это средств не хватало. А откуда им взяться, если то один кредит выплачиваешь, то другой?
Виталя мог бы решить финансовые проблемы Лены. Не взять ее на содержание, а дать возможность заработать самой. То есть не накормить рыбой, а научить ее ловить и снабдить удочкой. Она пока не говорила Пименову о том, что хочет заниматься его проектом. Ждала, что сам предложит.
– Лена, стой! – услышала она оклик, уже собираясь вернуться в дом.
Обернувшись, увидела Вику. Она была в ситцевом халате на голое тело. Любители рубенсовских форм изошлись бы слюной при виде ее, Лена же подумала, что это не совсем прилично – давать свободу столь пышным формам.
– Доброе утро, Вика.
– Ох, недоброе оно…
– Что случилось?
– Проклятый дом забрал еще одну душу, – свистящим шепотом проговорила она.
– Кто-то умер в развалинах?
– Да! – И прошла через калитку на территорию двора. Халат распахивался, Вика его не на все пуговицы застегнула, и было видно очень много. Больше, чем у танцовщиц гоу-гоу. Лене хотелось попросить, чтоб прикрыла срам, но она промолчала. – Фил преставился.
– Откуда знаешь?
– Леша звонил, сообщил. Ребята полицию вызвали. Пока она не приехала.
– Как он умер?
Читать бесплатно другие книги:
