Метро 2033: Высшая сила Антонов Сергей
Позади них шли часовые. По их растерянным лицам было видно, что гостей они не конвоируют, а лишь сопровождают.
Мимо Томского и Корнилова прошел начальник станции комиссар Русаков в своей знаменитой кожаной тужурке. Он услышал выстрел и, шагая навстречу гостям, расстегнул клапан кобуры.
Толик, стараясь не привлекать внимания к собственной персоне, пошел к своей каморке.
Не дожидаясь, пока Елена начнет расспросы, поднес палец к губам.
– Тс-с… На платформу не выходить. Там… Непонятки какие-то…
Томский присел на корточки, вытащил из-под кровати фанерный ящик, отбросил в сторону стопку сложенной одежды. Достал со дна ящика «макаров», вставил в пистолет магазин.
– Не волнуйся, Лен. Разберемся.
Толик вернулся на платформу как раз к началу переговоров.
– Кто такие и по какому праву врываетесь на мою станцию со стрельбой?
Русаков уже успел вытащить свой пистолет из кобуры, но держал его стволом вниз.
– Все из-за ваших часовых, – холодно улыбнулся один из «черных», пожилой мужчина с аккуратной бородкой, из-за спины которого торчала обмотанная черной изолентой рукоятка самурайского меча, а на плече висел черный кожаный портфель. – Они даже не спросили у нас документы, а сразу пошли на конфронтацию. Пришлось выстрелить, чтобы привести их в чувство. А так вообще-то мы – люди мирные.
– Ага. Мирные, значит. Я – Русаков, начальник станции Автозаводская, комиссар Первой Интернациональной бригады имени Че Гевары. С кем имею честь?
– Мне хотелось бы поговорить с вами с глазу на глаз, комиссар. Мы представляем организацию, м-м-м, которая… В общем, посторонние уши нам без надобности.
– У меня нет секретов от товарищей, – мотнул головой комиссар. – Называйтесь, говорите, зачем заявились, или убирайтесь с моей станции.
К этому времени людей в черной форме уже окружало плотное кольцо вооруженных жителей Автозаводской.
Однако бородача такое положение дел, похоже, не волновало. Он продолжал улыбаться.
– Не рекомендую разговаривать со мной в таком тоне, комиссар. Ни к чему хорошему это не приведет. Мы пришли за человеком, который нам… Кое-что должен. Его зовут Данила Громов. Стало известно, что он скрывается здесь. Мы забираем его и уходим. Это все, что я могу предложить.
– О! Предложить. Мне. Так-так. А не пошел бы ты в жопу! Руки вверх, засранец!
Бородач поднял руку, но лишь для того, чтобы выхватить из ножен катану. Его товарищи одновременно вскинули автоматы и стали спиной друг к другу, готовые отразить нападение. Залязгали затворы автоматов автозаводчан.
Томский, повторяя жест Русакова, поднял свой пистолет. В этот момент он почувствовал, что кто-то трется о его ногу. Это была Шестера, верная спутница карлика Николая Носова, а вскоре, раздвигая толпу, появился и сам Вездеход. Он поразил всех тем, что сразу подошел к человеку с катаной и протянул ему руку.
– Здорово, Макс. Бороду отпустил? Тебе идет. Что за шум, а драки нет?
– Привет, Коля. – Бородач вернул меч в ножны и пожал Вездеходу руку. – Думаю, не появись ты, драка началась бы. Как жизнь? Плеер цел?
– Нормально. Цел плеер. Только вот с батарейками в последнее время засада. Комиссар, успокойтесь. Это – Макс Добровольский, мой старый знакомый.
– Странные у тебя знакомые, Вездеход. – Русаков засунул пистолет в кобуру. – Ладно. Поболтаем без пальбы. Добровольский, пусть твои люди опустят «калаши» и не провоцируют моих парней. Прошу ко мне.
Макс кивнул своим спутникам, и те опустили оружие. Русаков остановился, смерил оценивающим взглядом посвежевшего Корнилова.
– Юра, Толян, приведите в мой кабинет этого… Громова. Хочу выслушать обе стороны, а потом уж решу, кого и куда.
Данила стоял у двери своей клетушки. Спокойный и сосредоточенный.
– Они пришли?
Толик кивнул.
– Требуют моей выдачи?
– Мало ли кто и что требует. Последнее слово за начальником станции.
Когда Томский, Корнилов и Громов подошли к двери жилища начальника, то услышали хохот Русакова.
Толик толкнул дверь.
– Клянусь мамой, так все и было! Я не выдумываю!
Макс Добровольский сидел за столом вполоборота к двери и, рассказывая свою веселую историю, вертел в руках пузатую бутылку с черной этикеткой, на которой золотыми буквами было написано название напитка.
Вездеход тоже улыбался, поглаживая рукой спину шестиногой ласки, устроившейся у него на коленях.
В общем, атмосфера была более чем дружеской.
– Прошу всех за стол! – объявил Русаков. – Товарищ Добровольский нам коньячок презентовал. Настоящий, довоенный.
Томский был поражен резкой смене настроения комиссара. Русаков, который очень тяжело сходился с людьми и всего десять минут назад готов был пристрелить Макса, теперь хохотал над его шутками и собирался пить коньяк, до боли напоминавший взятку, принятую должностным лицом.
Начальник станции разлил напиток по кружкам.
– Ну и что стоим? Толик, Юрка и ты, Данила, быстро сели и вздрогнули!
Когда все устроились за столом, Корнилов первым потянулся к своей кружке. Однако, перехватив взгляд Томского, отдернул руку и принялся яростно тереть пальцами щетину на подбородке.
– За все хорошее! – Комиссар, начав с Макса, поочередно чокнулся со всеми, выпил. – Нектар. Это настоящий нектар! Ну, Добровольский, удружил так удружил! А напиток помню. Видел этот коньячок. На картинке. В интернете…
– Если выпьешь ты сто грамм, сразу тянет в инстаграм. Для хорошего человека ничего не жалко. – Макс лишь пригубил свой коньяк и внимательно посмотрел на Громова. – А тебе, Данила, нравится?
– Коллекционный. Очень даже ничего. Только вот опасаюсь к хорошему привыкать. Может, сразу к делу перейдем?
– Раз настаиваешь… – Добровольский пожал плечами. – Нам нужен проводник. Отправляем экспедицию в Кремль. Ну я и вспомнил о том, что лучше тебя эти места никто не знает. Если выручишь, у людей будет гораздо больше шансов вернуться живыми и принести то, что нам надо.
– Вам…
– Ну да. Ганза хорошо заплатит.
– Ганза?
– Да. Содружество станций Кольцевой линии, – отчеканил Добровольский. – Мы не бедные и не жадные. Ты можешь просить любое снаряжение и сам подобрать команду.
– А чего тут подбирать? – усмехнулся Громов. – Все уже здесь, в этой комнате. Томский, Корнилов, Вездеход. Если кто и сможет пройти в Кремль и вернуться назад, так только они. Если, конечно, согласятся.
– Гм… А я-то думал, что нашел только проводника. Что скажете, друзья мои?
Томский медленно потягивал свой коньяк и смотрел на Добровольского поверх кружки.
Итак, перед ним – один из Невидимых Наблюдателей, член тайного правительства, о котором говорил Данила. Он с легкостью завоевал доверие Русакова, продемонстрировав свое умение вести переговоры и сглаживая острые углы. Предлагает настоящее дело и достойную оплату. Громову, похоже, деваться некуда. Он – на крючке. А вот у остальных есть возможность поторговаться.
– Да согласятся они! – воскликнул комиссар. – Хлопцы ржавеют без работы!
– Лично у меня на ближайшее время планов нет, – пожал плечами карлик. – Мы с Шестерой не против прогуляться до Кремля.
– Почему бы и нет? Сколько можно бухать? – произнес Корнилов, обращаясь к бутылке, от которой никак не мог отвести взгляд. – Был я на Брянщине, был я на Смоленщине, но больше всего тянет к женщине… В Кремле я еще не был.
Все замолчали и смотрели на Анатолия. А он допил коньяк, перевернул кружку вверх дном и задумчиво постучал по ней пальцем.
– В Кремль так в Кремль. Но у нас есть свои условия.
Глава 3
Маршруты московские
Томский и Добровольский прогуливались в дальнем конце станционного зала, вдали от посторонних глаз и ушей.
После того как ситуация с появлением людей в черном нормализовалась, жизнь Города Мастеров вернулась в свое привычное русло. Гудели станки, слышался ритмичный перестук молотков, светились, изредка помигивая, электрические лампочки.
– Вот на таких все и держится, – покивал головой Добровольский. – Чтобы управлять, надо иметь тех, кем управлять. Без них все мы – нули без палочек. Город Мастеров… Очень точное название.
– Согласен. Но поболтаем о всеобщей мировой гармонии в другое время. Так как же с моими условиями?
– Вы, Томский, раскрыли свои карты, и я тоже не стану ходить вокруг да около. Да, я представляю тайное правительство, да, я говорю от имени тех, кого в Метро называют Невидимыми Наблюдателями. Наши возможности велики, но не беспредельны. А то, что вы просите взамен за выполненную работу… Не то чтобы мы не могли исполнить ваше желание. Организовать перемещение до ближайшего поселения людей за пределами Москвы можно, но… Тема слишком щекотливая, и я не уполномочен давать какие бы то ни было обещания.
– И что же делать?
– Вы должны лично встретиться с моим руководством и обо все договориться. Это можно сделать прямо сейчас. Неподалеку от блок-поста меня ожидает автомотриса.
– Раз надо, значит надо. Скажу пару слов жене, и я в вашем распоряжении.
– Отлично. А я пока зайду к Громову. Составлю список нужного снаряжения. Встречаемся на блок-посту.
Когда Толик объяснил Елене, куда собирается, та, вопреки женскому обычаю, не стала отговаривать мужа и просить его беречь себя.
– А я рада, что ты займешься настоящим делом. Видела, как ты мучаешься. Удачи тебе, возвращайся поскорее.
Томский поцеловал жену, поднял сына и чмокнул его в щеку.
Добровольский и его подчиненные уже дожидались Анатолия. Двигатель автомотрисы был заведен, и, как только Томский устроился на платформе, дрезина, плавно сдвинувшись с места, покатила в сторону Павелецкой.
Толик сразу отметил мерный рокот двигателя и почти прозрачный дым, бивший из выхлопной трубы. Автомотриса была в отличном состоянии, как, впрочем, и все, чем пользовались Невидимые Наблюдатели.
На середине перегона дрезина остановилась.
– Сейчас придется завязать вам глаза, – сообщил Макс. – Извините. Необходимая мера предосторожности.
– Раз уж необходимая…
Повязка из плотной черной ткани лишила Томского возможности наблюдать за происходящим.
Автомотриса остановилась, затем поехала в обратную сторону. Снова вперед и опять назад. Толика пытались сбить с толку, запутать. И это удалось. Вскоре он уже не мог определить, в какой точке перегона Автозаводская – Павелецкая находится.
Дрезина остановилась. Добровольский похлопал Томского по плечу.
– Приехали. Сходим.
Анатолий при помощи Макса, взявшего его под руку, спустился с дрезины. Услышал шум удаляющейся со скрежетом автомотрисы и металлический скрежет.
Судя по всему, открывали крышку какого-то люка. Догадка оказалось правильной.
– Прямо. Стоп. Осторожно, – послышался голос Добровольского. – Ступеньки крутые.
Томский начал спускаться. Лестница была стальной, а ступени действительно крутыми. Ноги Анатолия коснулись пола; короткий переход – и новая лестница, очередной спуск. Лязгнула дверь. Толик понял, что находится в большом помещении. Чувствовалось много воздуха и свободного пространства. Станция метро?
Подталкиваемый Добровольским, он снова куда-то вошел. За спиной послышалось характерное пневматическое шипение.
Точно. Он – на станции Метро-2. В вагоне поезда. Вездеход говорил ему о том, что видел действующие метропоезда, но Томский не поверил тогда карлику.
На плечо легла рука Макса.
– Садитесь, Анатолий. Едем.
Томский сел, ощупал пальцами шершавый дерматин сиденья. Почувствовал, что поезд тронулся и набрал ход, слегка подергиваясь на стыках рельс.
Когда он ездил в метро в последний раз? В далекой, прошлой жизни, воспоминания о которой так приятны и одновременно так болезненны. Славно все-таки почувствовать себя пассажиром подземки, ощутить вибрацию мчащегося поезда, мощный и ровный импульс поступательного движения.
Вот тебе и тайное правительство, вот тебе и секретное метро Д-6! Пока рядовые жители Метро жрали крыс и умирали от лучевой болезни, невидимые козлы раскатывали на поездах и пили довоенный марочный коньяк! Метро, оказывается, прогнило больше, чем он думал, и здесь ему действительно нечего делать.
Анатолия окатила горячая волна ярости. Их обманывали. Двадцать лет вешали лапшу на уши, стравливали друг с другом, пропагандировали ненависть, создавали иллюзию свободы выбора. Твари!
Томский не заметил, как поезд остановился, а когда пальцы Добровольского коснулись его плеча, непроизвольно дернулся от отвращения.
– Приехали.
– Повязку снять можно?
– Нет. Вы не должны видеть тех, кто будет с вами разговаривать.
– А я и не испытываю большого желания их видеть, – буркнул Анатолий.
– А что так грубо?
– А вы не догадываетесь?
– Вы обвиняете меня в том, что мне удалось найти хорошую работу. Мне повезло заниматься тем, что мне нравится. Я ведь не отдаю приказов, а только их исполняю.
– То же самое говорили нацистские преступники на Нюрнбергском процессе.
Добровольский ничего не ответил. По всей видимости, Томский попал в яблочко. Крыть Максу было нечем.
Через несколько минут проводнику пришлось заговорить и взять Толика за локоть.
– Осторожно. Ступеньки.
На этот раз лестница не была крутой. Широкие и, судя по гладкости, мраморные ступени. Потом – ровная площадка и… Ковер.
Томский понял, что Добровольского уже нет рядом, и замер в ожидании. Лишь через пять минут послышались шаги.
– Меня зовут Дабл Вэ. Садитесь, – негромко произнес кто-то. – Стул у вас за спиной.
Толик обернулся, нащупал спинку стула и сел.
– Итак, вы – Томский. Бывший анархист, угнавший у коммунистов траурный метропаровоз и захвативший Берилаг.
– Было дело…
– Безупречная характеристика. Уверен, что вы справитесь с нашим заданием.
– Если договоримся.
– Вы намереваетесь покинуть Метро вместе с семьей и друзьями и в обмен на оказанную нам услугу просите доставить вас до ближайшего поселения людей за пределами МКАДа.
– Не прошу. Требую.
– Не надо придираться к словам. Мы готовы доставить вас в нужное место.
– Гарантии?
– Слово главы российского правительства.
– Нелегального правительства.
– Очень скоро легализуемся. Кроме того, мы скупы на обещания, но не было случая, чтобы, дав слово, его не сдержали.
– Хорошо. Моя задача?
– Доставить из Сенатского дворца Кремля главный экземпляр Конституции Российской Федерации. Отыскать его поможет Громов. Ему же и передадите книгу. Обо всем остальном позабочусь я. Не позже чем через три дня вы будете препровождены… На выбор: Клин, Ногинск, Можайск. Я называю самые развитые и перспективные сообщества, у которых, по нашим сведениям, есть будущее. Если вы предпочитаете другой населенный пункт…
– Там будет видно.
– Отлично. Мы договорились?
– Где расписываться кровью?
Томского никак не покидала мысль о том, что голос главы тайного правительства ему знаком. Что-то смутное, далекое и зыбкое, из довоенного детства, совсем как поезд метрополитена. Где он мог слышать этот голос? По телевизору?
– Перед тем как мы расстанемся, Томский, хочу предупредить о том, что все подмосковные города очень скоро окажутся там, где им и надлежит быть, – под юрисдикцией законного правительства России. Москва, поверьте мне, останется Москвой. Политическим и экономическим центром, с которого начнется возрождение России. Можно сбежать из Метро, можно верить в маму-анархию, но… Без закона и порядка, которые представляем мы, людям не обойтись.
– Все-таки по телевизору…
– Что?
– Мне знаком ваш голос, Дабл Вэ. Вы выступали по телевизору. До Катаклизма. Тоже говорили про закон и порядок. Заезженная пластинка.
– Можете оставаться при своем мнении. Время нас рассудит. До свидания.
– Да нет уж. Надеюсь, прощайте.
Толик произнес эти слова со всей отпущенной ему Богом язвительностью, но насладиться произведенным эффектом не довелось. Сильные руки легли ему на плечи и придавили к сиденью стула. В шею вонзилась игла.
Томский вскочил, отшвырнул ногой стул и ткнул кулаком в воздух. Сорвал повязку с глаз и… ничего не увидел. Из темноты послышался тихий, почти вкрадчивый голос:
– Не волнуйтесь. Первым из органов чувств отключается зрение. Вы просто уснете, а когда проснетесь, не будет даже головной боли.
Ноги Анатолия подогнулись. Он упал, ткнувшись щекой в мягкий ворс ковра.
– Ранцевый огнемет. Смотри-ка ты, как они его… Убойная штука.
– Не трогай, пока я не покажу, как им пользоваться.
Первый голос принадлежал Корнилову. Второй – Громову.
Томский открыл глаза. Каморка Юрия. Что он здесь делает? Как оказался тут?
Толик сел. Корнилов и Громов стояли у стола, на котором лежали черные прорезиненные комбинезоны, странные противогазы из белой резины, автоматы с укороченными стволами и складными прикладами, ранцевый огнемет с толстым гофрированным шлангом и металлическим, похожим на разинутую пасть акулы, раструбом.
– Очухался? – Корнилов обернулся. – Так можно и конец света проспать.
– Как я сюда попал?
– Добровольский с дружками привез. Вместе со снаряжением. Просил передать извинения за то, что тебя пришлось усыпить. Хотели тебя сразу домой отнести, но я решил Ленку зря не пугать. Велел ко мне… Чаю хочешь? Горячий.
– Давай чай.
Томский был очень зол на фокус Невидимых Наблюдателей, но быстро забыл о них. Его поразил вид Юрия. Гладко выбритый, тщательно причесанный Корнилов помолодел лет на десять. В глазах появился блеск. Тот самый, с которым Юрий вел за собой восставших гастов Рублевки. Спасибо тайному правительству! С паршивой овцы…
После чая Анатолию захотелось курить, но он сдержался. Надо брать пример с Юрки и расставаться с вредными привычками.
– Толян, привет! – Вездеход вошел в каморку, сразу подошел к столу и взял противогаз. – Ага. Такие я уже видел…
– Раз все в сборе, начнем, – объявил Данила, привычным жестом поднося пальцы к вискам. – Итак, мы отправляемся в Кремль. Я несколько раз бывал там после Катаклизма, но дальше Архангельского собора пройти не сумел, что-то мешало. Не знаю, что именно вызывало панику и необъяснимый ужас… Такое ощущение, что ты упираешься в невидимую стену. Могу лишь предполагать: все дело в биологическом оружии, которое сбросили на Кремль, чтобы сохранить здания в целости, а людей вывести из строя. Нам известно, что разумная биомасса, пожирающая людей, и звезды на башнях Кремля как-то связаны. Звезды заманивают людей в Кремль, а биомасса довершает начатое, окончательно лишая их разума.
– Насколько мне известно, звезды потухли после того, как биомассу выжгли огнеметами, – заметил Корнилов. – Или…
– Или, Юра. Для того чтобы разделаться с биомассой полностью, Кремль придется стереть с лица земли атомной бомбой. Все остальное – полумеры. Если осталась хоть микроскопическая частица этой мерзости, можно считать, что все начнется сначала. Биомасса будет пожирать разум и тела. Будет разрастаться, а звезды на кремлевских башнях вновь засветятся, чтобы заманивать неопытных сталкеров в западню.
– А мы, выходит, опытные, – усмехнулся Томский.
– Предупрежден – значит вооружен. Мы знаем, чего опасаться, поэтому я и настоял на том, чтобы нас снабдили портативным ранцевым огнеметом. – Громов подошел к столу и поднял раструб огнемета. – Такими пользовались еще в Первую мировую войну. Разумеется, перед нами усовершенствованная модель. Принцип действия прост: раструб направляется на цель, поворачивается вентиль. Сжиженный газ поджигается искрой, нажатием этой кнопки. Радиус действия – пятнадцать метров.
– Нам придется иметь дело только с биомассой? – поинтересовался Томский. – Живых существ в Кремле нет?
– Не знаю, но… Чье-то присутствие я ощущал. За нами наблюдали. Боковое зрение не раз фиксировало движение, но я так никого и не увидел. Возможно, обитатели Кремля находятся дальше, чем удавалось пройти, и прячутся.
– Ну, надо полагать, обитатели эти из плоти и крови. – Вездеход задумчиво наморщил лоб. – А значит, в случае чего против них отлично сработают эти расчудесные «калаши».
– Лучше обойтись без пальбы, – вздохнул Данила, склоняясь над белым листом бумаги. – Исходная точка – Трубная площадь. Дойдем до нее по поверхности. Там мы спустимся в подземный коллектор Неглинки и по нему доберемся до Москвы-реки. У выхода к набережной есть лодка. По крайней мере, была. Не думаю, чтобы с ней что-то случилось. Дальше по воде, вдоль набережной, добираемся до Первой Безымянной башни. Рядом с ней из-за просадки почвы часть кирпичной стены разрушилась. Так мы попадаем в Кремль…
Громов принялся вычерчивать схему карандашом. Храмы обозначал крестиками, здания – квадратами и прямоугольниками.
– Конечная точка маршрута – кабинет на втором этаже Сенатского дворца, окна которого выходят во двор. Объект должен находиться там. Да, на тот случай, если со мной что-то случится, это – книга. Конституция. Переплет кожаный, красный. Накладной серебряный герб России. Трудно спутать с чем-то другим. Эту книгу мы и должны добыть. Уходим тем же путем. Вопросы?
– Только один, Данила. – Томский встал, взял со стола автомат и передернул затвор, вставил фонарик в специальный паз сбоку ствола и удовлетворенно хмыкнул. – На какой крючок подцепили вас красавцы, называющие себя тайным правительством, и можно ли им вообще верить? Мне дали честное слово, но у политиков, особенно российских, оно очень часто бывает пустым звуком. Наша команда справится с задачей. Случалось попадать в передряги и похуже, но… На чьей стороне вы, Громов? И ради чего будете рисковать жизнью?
Анатолий рассчитывал, что его прямой вопрос поставит Данилу в тупик или, по крайней мере, заставит задуматься в поисках ответа. Однако Громов ответил сразу:
– Ради того, что и вы, Томский. Я собираюсь покинуть Метро. Невидимые Наблюдатели, с которыми я не хочу иметь ничего общего, сами же помогут мне избавиться от своей назойливой опеки. Кроме того, я хочу прояснить кое-какие детали для своей книги о Кремле. Такой ответ вас удовлетворит?
– Вполне. И последнее: как доберемся до Трубной площади?
– По Кольцевой. На поверхность выйдем на Новослободской. Дальше – мимо Мосгордумы. Дорога мне знакома. Да, еще. На каждого из нас выписаны документы офицеров Ганзы и официальное письмо, по которому в любой точке Содружества станций Кольцевой линии нашей группе обязаны оказывать всемерное содействие.
– Вот те на! – расхохотался Корнилов. – Давненько я не был офицером Ганзы! Надеюсь, меня там не прищучат за прошлые делишки?
– За сроком давности, Юра, тебя наверняка простили, – улыбнулся Анатолий. – Покажешь нам, как обычно ведут себя офицеры Ганзы.
– А что показывать? Задирай повыше носяру, выпячивай грудь и вперед!
Корнилов старался быть веселым, но от Томского не ускользнула грусть в глазах друга, который на самом деле был офицером ганзейского содружества и сейчас, наверное, вспоминал не самый лучший отрезок своего жизненного пути.
– Что ж… Тогда осматриваем оружие, примеряем комбинезоны и отдыхаем. – Томский подошел к двери, обернулся к товарищам. – Рад, что вы согласились. Спасибо. Кроме всего прочего, этот поход поможет нам всем встряхнуться.
Толик пошел к себе, собираясь рассказать Елене о предстоящей экспедиции, но жена встретила его на платформе. По выражению ее лица Томский понял, что она обо всем догадалась и сюрприз не получится.
– Далеко на этот раз?
– В пределах Садового кольца. А если точно – в центр.
– Ты говоришь…
– О Кремле, любимая.
Лицо Елены помрачнело. Она хорошо знала, чем заканчиваются такие экспедиции, поскольку лично вывозила вождя мирового пролетариата.
– Говорят, что звезды на башнях погасли…
– Верно. Да и дедушки Ленина в Мавзолее больше нет. Думаю, что больших трудностей не предвидится.
– Я приготовила праздничный ужин, – вздохнула Елена.
– Почему так грустно об этом говоришь? Очень своевременно. Я так голоден, что, наверное, съел бы сырого птеродактиля!
Глава 4
Погасли ли звезды?
– Документы!
Офицер, за спиной которого стояла пара солдат, щурясь, всматривался в бумаги, которые ему подал Томский.
Тут сощуришься. Новослободская разительно отличалась от чистеньких и ухоженных станций Кольцевой линии. Здесь явно экономили на электричестве. Голый серый цемент, использованный для отделки повсеместно, довершал общее унылое впечатление.
«На таких станциях хорошо сводить счеты с жизнью», – подумал Анатолий.
Офицер, проверявший документы, наверное, придерживался такого же мнения. Щуплый, с одутловатым, испитым лицом, он был явно не в восторге от места своей службы.
Так и не рассмотрев бумаги, он, наконец, догадался включить фонарик.
Потом поочередно оглядел каждого гостя, причем дольше всего взгляд служивого задержался не на людях, а на шестиногой ласке, сидевшей на плече карлика.
– Гм… Все в порядке. А это еще что?
– Распоряжение вашего руководства о содействии нашей группе, – отчеканил Анатолий.
– Ага. И чем же мне вам посодействовать?
– Нам надо на поверхность. Как попасть в наземный вестибюль?
– Попадете. Проще всего через машинный зал. Топайте за мной. Содействие…
Томский, Корнилов, Громов и Вездеход, выстроившись в цепочку, двинулись к торцу станционной платформы.
– На Павелецкой давно были?
– Можно сказать, только оттуда, – включился в разговор Данила.
– Хорошо там. Есть чем поразвлечься. Крысиные бега… А тут с тоски сдохнешь. Не знаете, чья крыса последний забег выиграла?
– Видели те бега, пока попутного каравана дожидались. Как всегда. Начальника станции.
– Подстава, конечно, заказуха, но все равно интересно. – Офицер остановился, вытащил из кармана фляжку. – А здеся, елы-палы, из всех радостей только бухалово.