Дыши со мной Парк Джессика
Он останавливается, и я чуть не врезаюсь в него.
– Я тоже. Почему я тебя не знаю?
Достаточно, что такой разговор уже был сегодня, но с Крисом обсуждать это казалось еще хуже.
– Я перевелся сюда в прошлом году, – продолжает он, – но, кажется, не встречал тебя. Ты что, на индивидуальном обучении и никогда не покидаешь своей комнаты в общежитии?
Я ничего не говорю.
– О боже, на самом деле ведь все не так? Прости. Ужасно получилось. Я просто хотел пошутить.
– Что? Нет! Разумеется, я хожу на обычные занятия. – Он отступает в сторону, а я прохожу мимо и продолжаю идти. Так неловко. Неужели я и правда такая неприметная, если только не пью пиво из воронки на вечеринках? Да, признаю, так и есть. Довольно легко стать невидимкой, если хочется.
Возможно, я больше не хочу.
Крис снова забегает вперед меня.
– Прости! Иногда я ношусь с бешеной скоростью и упускаю детали. Упускаю людей.
– Может быть, в траве найдутся хорошие камни. – Я поднимаюсь по небольшому склону. – Пойду, проверю.
– Ох. Ладно. – Я знаю, что он смотрит мне вслед. – А я посмотрю на мелководье.
Несколько минут мы молча собираем камешки, а я придумываю оправдания, чтобы уйти. Очевидно, я испортила весь разговор. Который мне не стоило начинать, учитывая, что у меня до идиотизма мало практики даже в банальном общении. Я пытаюсь подбодрить себя. Возможно, здесь сработает пресловутый закон езды на велосипеде? Если продолжить, то могу вспомнить, каково это – снова вести себя как обычный человек? Раньше у меня хорошо получалось.
– Эй, Блайт, – зовет Крис. – У меня тут целая кучка подходящих. Спускайся, поищем еще, и сможешь показать, на что ты способна. – Его голос глубокий и мужественный, но в каждом слове я слышу тепло и участие. Это успокаивает меня и переворачивает сознание больше, чем те события четыре года назад.
Четыре года. Господи, я была такой четыре гребаных года? Я начинаю задаваться вопросом, что же я упустила. Кого упустила. И мгновенно впадаю в ярость.
Но потом смотрю на воду, на Криса и его заразительную улыбку. Рядом с этим парнем невозможно злиться. Я искренне улыбаюсь в ответ.
– Да? Еще нашел? Ладно. – Я иду к нему, перешагивая через кусты, травы и камни.
– Снимай обувь! – командует он.
– Что?
– Снимай обувь и закатывай штаны! Мы собираемся привести тебя в гармонию с озером. Хорошие броски зависят не только от камней. Они зависят от воды и от тебя. Так что, кроссовки прочь!
– Холодно же! – возмущаюсь я.
– Трусишка, – дразнится он, начиная снимать свою обувь.
– Вовсе нет. Лишь проявляю толику здравомыслия. – Как иронично, что я заговорила о благоразумии.
– О здравомыслии ничего хорошего не скажешь. Это глупо. Почувствуй жизнь! Давай.
Я стараюсь сдержать улыбку, когда он игриво выгибает черную бровь.
– Хорошо, – сдаюсь я, сбрасываю кроссовки и закатываю джинсы. – Только чтобы доказать, что я не трусишка.
– Пойдем. – Крис заходит на несколько шагов в воду и поворачивается ко мне. – Тут не так уж и холодно. Даю слово. – Он протягивают руку. – Правда.
Я вхожу в холодную воду, и ступни утопают в крупном песке. Четыре года я намеренно отказывала себе в подобном удовольствии. Не раздумывая, я вкладываю руку в ладонь Криса. Мои глаза закрыты, и я чувствую, как он сжимает мои пальцы. Тьма перед глазами рассеивается, вновь наполняясь старыми, позабытыми воспоминаниями. Я ощущаю, как начинаю быстро и прерывисто дышать. «Хватит. Прекрати!» – велю я себе. Я сосредотачиваюсь на уверенной и крепкой руке. Распахиваю глаза, и образы рассеиваются. Начинаю тараторить в надежде побыстрее забыть о них.
– Ты прав. Вода не такая уж и плохая.
Крис склоняет голову набок.
– Ты в порядке? – Он сжимает мою ладонь.
Я киваю:
– Да. Да.
Он изучает меня с более серьезным видом.
– Мы знаем?… – Кажется, он не собирается заканчивать вопрос.
– Что?
Он качает головой.
– Нет, мы раньше не встречались. Просто… Нет, ничего. – Он вкладывает мне в ладонь гладкий камешек и зажимает на нем мои пальцы. – Покажи мне. – Крис отступает назад.
Вода ласково плещется у лодыжек, когда я выпрямляюсь.
– А теперь не смейся. Прошло много времени с тех пор, как я этим занималась.
– В бросании камней нет никакого юмора, – явно драматизируя, мрачно произносит он. – Это очень, очень серьезное занятие. Теперь вы можете начинать первую попытку.
Я стараюсь не улыбнуться на его насмешливую официальность и бросаю камень. Он отклоняется метров на пять вправо, а затем пулей пронзает поверхность воды.
– Что ж, – произносит Крис, – мастерства тебе не хватает, зато силы в избытке.
Я смеюсь.
– Все получилось не так, как хотелось, но ценю твой такт.
– Попробуй еще. Я лучше отойду, на случай, если снова не получится.
– Ха-ха. Очень смешно. Но идея неплохая… – Я чувствую его взгляд, пока делаю еще три попытки. Лишь один камень разок подпрыгивает. – Думаю, я безнадежна.
– Вовсе нет. Зачем ты кидаешь камень, словно маленький ребенок – фрисби[2]?
Я не могу сдержать смех.
– Это так выглядит?
– Ну, ты именно так размахиваешь рукой. – Он улыбается и резко замахивается. – Видишь? Так не надо.
– Аха. Я и не знала. – Задумываюсь на секунду. Он прав. Я пристально наблюдала за ним до этого и не замечала, чтобы он так бросал.
– Вот, попробуй по-другому. – Крис приближается и становится за мной. – Ты правша, поэтому нужно повернуться другим боком, чтобы бросающая рука была дальше от воды. – Он медленно разворачивает меня за плечи, становясь так близко, что наши тени сливаются в одну. Когда он отступает, его тень отделяется и четко вырисовывается на песке. Я снова сосредотачиваюсь и бросаю гладкий камешек.
– Кажется, так неудобно, – признаюсь я.
– Поначалу всегда так. Избавляемся от дурной привычки. Попробуй еще раз. И зайди поглубже. Звучит слащаво, но ты должна объединиться с водой.
Я вздыхаю, сомневаясь, что получится, но делаю пару шагов вперед, пока вода не достигает края джинсов. Я делаю еще одну попытку.
– Лучше! – восклицает Крис. – Целых два прыжка. Давай еще.
Я достаю камень из кармана и кидаю. На этот раз камень летит влево и совсем не скачет.
– М-да. Я сдаюсь.
– Нет. – Он снова стоит за мной, и я чувствую, как спиной касаюсь его груди. Крис кладет руки мне на плечи, как будто хочет прижать меня к земле, и я вздрагиваю. Не от холода и не совсем от желания. Во всяком случае, не только это вызывает дрожь.
– Смотри над водой. Сосредоточься на горизонте. Не думай о том, куда именно ты хочешь бросить камень.
Я чувствую, как он скользит ладонью по моей руке, а потом поднимает ее за запястье. Я делаю медленный вдох и выдох.
– А потом, – продолжает он, – отправь камешек туда, где вода встречается с небом. – Крис медленно сгибает мою руку передо мной, показывая, как нужно бросать. – Будь твердой и уверенной в себе. Помни, что ты ему не хозяйка. Вы с этим камешком партнеры.
– Мы партнеры. Ладно.
Крис стоит в сантиметрах от меня, и я следую его советам.
Три прыжка.
– Прекрасно, – шепчет он. – Давай еще раз. Слушай своего партнера.
Четыре прыжка.
Он приподнимает мою руку немного выше и приближает губы к моему уху.
– Сосредоточься.
Семь прыжков.
Обалдеть!
– Ты видел? – Я едва способна говорить. Это просто прыгающий камень, нет повода так удивляться тому, что у меня получилось.
– Это было прекрасно! Правда! – Крис сжимает мои плечи. – Просто потрясающе. Держу пари, если будешь продолжать в том же духе, то в мгновение ока сможешь запускать камни через все озеро. Очень круто, когда можешь так далеко кинуть, что сбиваешься со счета. То, как кольца на воде двигаются все дальше и дальше…
Крис продолжает говорить, но я едва слушаю его. Я просто смотрю туда, где камешек последний раз коснулся поверхности и упал на дно озера.
– Крис?
– …однажды я попытался показать другому человеку, как правильно бросать, и он облажался. Ты намного лучше…
– Крис. – Я бездумно откидываю голову назад и облокачиваюсь ему на грудь. Он такой высокий и… почему-то знакомый. Я поворачиваю голову в сторону и наслаждаюсь солнечным светом, теперь уже более сильным, который отражается от мелкой ряби на воде слепящими бликами. Мое зрение кажется зорче, мысли менее спутанными, чем еще час назад. Рядом с этим человеком необъяснимым образом я чувствую себя в большей безопасности, чем с кем-либо.
– Да?
По необъяснимой причине кажется невозможным не сказать ему:
– Мои родители умерли.
Он не отодвинулся. Даже не напрягся от моих слов.
Первый раз, когда я произношу это вслух за… за все время. Возможно ли, что я каким-то образом умудрилась столько молчать об этом? Да, признаюсь. Знакомым из дома мне нужды сообщать не было. Они все знали. Такие новости разлетаются быстро. А в колледже такое знать никому не нужно. Я снова повторяю:
– Мои родители умерли. Четыре года назад сгорели в пожаре. – Я отстраняюсь от него, внезапно поражаясь тому, как прямолинейно себя веду. – О господи. Прости. Не знаю, зачем все это тебе рассказываю. Мне жаль. Это не твои… мне не стоило…
Я жду, что он поведет себя так же, как все, после смерти моих родителей. Выдадут какие-нибудь банальные слова сочувствия, типа: мне жаль. Как ужасно. Бедняжка. Какая утрата…
…а затем сбегают. Люди всегда так поступают. Никто не знает, что говорить после слов утешения. Смерть и горе отпугивают окружающих, потому что никто не может их вынести.
Но Крис не сбегает. Вместо этого приобнимает меня за талию и крепко прижимает к своей груди.
– Все хорошо. Дыши.
– У меня есть брат. Джеймс. Он ненавидит меня за это. Я сама себя за это ненавижу. Я так устала. – Я закрываю глаза и прижимаюсь щекой к футболке Криса. Он скрещивает руки у меня на животе и мягко поддерживает, пока обрывки воспоминаний о той ночи проносятся передо мной. Обрывки – это все, что у меня осталось. Та ночь вспоминается частями, но я не могу собрать картинки воедино. Возможно потому, что не хочу все вспоминать. Я и частичные воспоминания едва могу вынести. Дни непосредственно до и сразу после этой ночи для меня тоже не существуют. Они совершенно стерты из моей памяти, и я предпочитаю так и оставить. Я дрожу в объятиях Криса. Мне хочется контролировать свое сознание, но не могу. Вспышки воспоминаний, мелькающие в мозгу, яркие и мощные. Еще никогда они не были настолько реальными.
Жар. Вода. Стекло. Грязь. Причал. Плыву к причалу. Цвета на лоскутном одеяле.
Я начинаю задыхаться. Что со мной происходит? Почему в первое более-менее терпимое утро меня снова преследует прошлое?
Крис крепче сжимает мои руки.
– Дыши, – повторяет он. Его голос и прикосновения помогают. – Не борись с этим. Я здесь.
Запах. Рисунки на одеяле. Красный. Красный. Красный. Деревья. Лестница, звук, герой. Герой. Мой герой.
Хватит. Я больше не выдержу.
«Думай о причале, – мысленно велю я, не открывая глаз, – думай о причале». Это всегда успокаивает. Не знаю почему, но образ причала всегда помогает избавиться от потока кошмаров. Я представляю, как плыву к нему, снова и снова. На причале я в безопасности и чувствую себя спокойно, хотя и понятия не имею почему.
Я открываю глаза, дыхание замедляется.
– Кажется, – протягиваю я, – у нас закончились камни.
– Всегда можно найти еще. Хочешь еще побросать?
– Да.
– Тогда давай.
Глава 4
Нарушение Правил
Мои очки едва приглушают насыщенный солнечный свет, поэтому я закрываю глаза. Часть меня боится это сделать, потому что я уверена, что Крис исчезнет, когда я их открою. Я проверяю свою теорию и бросаю быстрый взгляд в сторону. Крис все еще здесь, мы лежим спиной на песке и разговариваем, а точнее, он говорит. Раз у меня так мало опыта общения, я стараюсь больше слушать, чем открывать рот. Хорошо, что Сабин немного подготовил меня к этому с утра.
Мне понадобилась вся сила воли, чтобы отвести взгляд, но не хотелось попасться на разглядывании. Мне нравится его неидеальный нос, полные губы и то, как он часто проводит рукой по своим черным волосам, ероша легкие волны. Мышцы на его руке при этом напрягаются, и я обезоружена этим видом.
Но помимо неоспоримого физического влечения к Крису я чувствую что-то еще, что не могу объяснить. Это очень сбивает с толку. Я читала бесчисленное количество литературных произведений, в которых подробно описываются тоска и боль персонажей к любимому человеку, и со временем во мне развилось твердое убеждение, что это просто драматическая фигня, предназначенная для привлечения читателей. Сегодня, однако, я понимаю, что это не такая уж и фигня. Очень странно чувствовать трепет в груди и животе и то, каким притягательным кажется Крис. Но такое определенно прекрасное чувство также и ужасно, потому что я знаю, что это не взаимно. Не мог Крис чувствовать то же самое ко мне. Я отбрасываю эту мысль, потому что я не в том положении, чтобы ввязываться в серьезные романтические отношения, даже если Крис и заинтересовался мной. А это не так. Потому что он просто лежит рядом на песке и болтает. Поэтому я просто буду радоваться проведенному вместе времени. Часть прежней меня пробудилась к жизни, и я позволю себе насладиться этим днем.
Крис не расспрашивает о родителях или моем детстве, за что я благодарна ему. Я поступаю так же.
Крис уже рассказал, что жил в «слишком многих местах, чтобы все их запомнить», что он специализируется на экономике и изучает английскую литературу. Целых двадцать минут мы обсуждали любимый кофе, и этот разговор еще больше доказал, как Крис крут. У скольких студентов в комнатах есть френч-пресс и капучинатор? Ни у кого. Вот у скольких.
– Моя сестра уже не раз пыталась стащить пресс. Я ей тоже купил, но она заявила, что в моем получается вкуснее.
– У тебя есть сестра?
– Сестра и два брата.
– Сколько им? – спрашиваю я.
– Они все со мной в Мэттьюсе. Эстель и Эрик двойняшки, они на втором курсе, а Сабин на четвертом.
– Погоди. Сабин? – В таком маленьком кампусе вряд ли будут два Сабина. – Высокий, темные волосы, немного… дикий?
Крис смеется.
– Вы знакомы?
– Только утром познакомились. Он стащил мой кофе. Очевидно, воровство кофе у вас семейное.
– С ним бывает трудно справиться. Но он лучший брат, о котором только можно мечтать. Ну и Эрик тоже.
– Довольно забавно, что вы все в одном колледже, – замечаю я. Воздух стал намного теплее, и я уже собираюсь снять толстовку, когда вспоминаю, что под ней на мне только футболка. И станет видно левую руку. Я довольствуюсь тем, что расстегиваю толстовку.
Крис пожимает плечами.
– Полагаю, мы очень близки. Нас удручала мысль, что мы будем разбросаны по стране, потому и поступили сюда.
– А почему именно Мэттьюс?
– Однажды увидел надпись на футболке. Показалось хорошей идеей.
Я импульсивно шлепаю его по руке, сознавая, как легко это делаю. Я удивлена, что не чувствую себя странно из-за своего поведения, как раньше. Похоже, Крис нормально относится к моим эксцентричным выходкам.
– Я серьезно!
Он поворачивает ко мне голову.
– Я тоже.
– Странный способ выбрать колледж.
Он ухмыляется.
– Мы странная компания.
– У твоих родителей, наверное, ужасный синдром опустевшего гнезда после того, как вы все разом уехали, да?
– Дома только отец. Мать умерла, когда мы все были совсем маленькими. Аневризма головного мозга. Совершенно неожиданно. Невозможно было предвидеть. – Крис садится, и его тень скользит по моему животу. – Поэтому у нас есть что-то общее.
– Остались без мамы.
– Да, – соглашается он. – Остались без мамы.
Значит, он понял, что со мной произошло, когда мы стояли в воде. Вот та связь, которую я почувствовала.
– Я рада, что нас не объединяет смерть обоих родителей, – говорю я. – У тебя хотя бы папа остался.
Он молчит. Я перекатываюсь на бок и сгибаю колени, Крис делает то же самое, так что мы оказываемся лицом друг к другу. Я, не стесняясь, изучаю его, путешествуя взглядом вдоль его тела. Я совершенно расслаблена. И уставшая. Я сонно спрашиваю его обо всем, что приходит в голову, потому что хочу, чтобы он продолжал говорить. Его голос мягкий и красивый, и, глядя на лицо Криса, я засыпаю.
Я сплю без сновидений, а когда просыпаюсь, Крис все еще рядом, любуется озером, облокотившись на локти. Я медленно сажусь, а он улыбается мне.
– Привет.
– Привет. – Пытаясь скрыть смущение, я отряхиваю с джинсов песок и поправляю пучок. Когда так отключаешься, потом трудно собраться. – Как долго я спала?
– Несколько часов.
– Несколько что?! О боже. Прости! Ты не должен был сидеть со мной, пока я спала. У тебя наверняка есть дела.
Крис качает головой.
– Зачем мне уходить? Прекрасный день, счастливо посапывающая девушка. Хорошо поспала?
– Да. – Это очень редкое явление, и я уверена, что спала так спокойно только благодаря Крису. Наверное, неразумно просить его сидеть со мной каждую ночь, чтобы я могла спать без кошмаров…
– Знаешь что?
– Что?
Крис вскакивает и нависает надо мной.
– Я умираю, на хрен, с голоду.
– Ох. Ладно. – Я искоса смотрю на него. Он тоже любит ругаться. – Мне тоже, наверно, нужно идти.
Он протягивает мне руку.
– Пойдем перекусим. Я знаю замечательное место. На самом деле это неправда. Никакое оно не замечательное, но интересное. – Он поднимает мой рюкзак, хватает меня за руку и помогает встать. – Ты тоже должна быть голодной. Уже время обеда, а я уверен, что ты не завтракала.
Крис прав, я умираю с голоду, но не решаюсь продолжить этот день. Безопасность, которую я чувствую рядом с Крисом возле озера, вероятно, исчезнет, если мы уйдем.
– Я не знаю. Мне нужно заниматься и…
– Чушь. Пойдем. – Он тянет меня вперед, а затем отпускает мою руку и снова идет спиной вперед, ко мне лицом.
Мы молчим по дороге к кампусу, но неловкости не чувствуется. Редко, когда в компании другого человека не кажется обязательным заполнять каждую секунду разговором. Крис засовывает руки в карманы и подставляет лицо под лучи солнца. Наконец, в поле зрения появляются местные заведения, и он указывает на развевающийся на легком ветру голубой флаг.
– Ты когда-нибудь здесь ела? Конечно, должна была. Все сюда ходят.
Я поднимаю взгляд. «Артемис Пиккола». Я качаю головой.
– Странное название для ресторана. Нет. Я здесь не была.
По правде говоря, я редко покидаю кампус. Мой путь обычно неизменен, за исключением вечеров, когда я напиваюсь достаточно, чтобы захотеть пойти на вечеринку, где можно раздобыть еще больше выпивки. От общежития до аудитории, оттуда в кафетерий, обратно в общежитие, быстрый поход в библиотеку, когда это жизненно необходимо, остановка в столовой ради кофе. Задержать меня где-то может только бочонок пива. Ну, до сегодняшнего дня. Сегодня я нарушаю все правила.
– Что? Ты никогда здесь не была? – У Кристофера чуть не отваливается челюсть. – Господи боже, девочка, нужно немедленно исправляться. Это практически обряд посвящения. Ты определенно не сможешь закончить колледж, пока не поешь здесь. Давай. Я угощаю тебя обедом. – Он распахивает дверь и жестом приглашает меня войти.
Схватив меню со стойки у стены, Крис ведет меня сквозь лабиринт из столиков. Он двигается практически бесшумно, и вскоре мы уже сидим за столиком в глубине ресторана. Все помещение из дерева и кирпича, окон нет, и внутри невероятно темно, несмотря на прекрасную погоду снаружи. С моей жесткой скамейки хорошо видно пространство, но так как у меня за спиной стена, то Кристоферу остается смотреть только на меня. Целую минуту я мечтаю поменяться с ним местами.
Он кладет меню себе на колени и игриво улыбается.
– Итак, мисс Блайт, какую часть света вы желаете сегодня посетить?
– Эм… Что? – О чем он спрашивает? Полагаю, я упустила общеизвестную шутку. – Я не… Я не понимаю, о чем ты. – Я чувствую себя совершенно не в своей тарелке.
– Выбери страну. Куда бы ты хотела поехать?
Господи, я едва ли из своей комнаты выхожу, так что мечты о путешествиях в другие страны меня не посещают.
– Греция?
– Как-то неуверенно прозвучало.
Я тереблю молнию на своей толстовке.
– Греция, – повторяю я убедительнее. – Санторини.
– Выбери еще одну.
Молния впивается в руку, когда я тяну ее вверх и вниз.
– Бразилия.
– Ах. Карнавал.
– Да. Карнавал.
Он распахивает меню.
– Не уверен, что сможем указать конкретно Санторини, но в таком сумасшедшем заведении никогда нельзя знать наверняка. – Он изучает страничку. – Ага. Судя по твоему выбору места, тебе полагается гирос и фейжоада.
Я тянусь через стол и забираю у него меню. Что это за место? Меню представляет собой причудливую коллекцию блюд, которые не имеют ничего общего друг с другом. За пряным маки тунцом следовала вегетарианская лазанья, а дальше фирменные африканское карри (мясо на выбор!) и бургер с беконом и грибами. Я прокашливаюсь.
– А куда ты сегодня отправишься?
– Никуда.
Я поднимаю взгляд и хмурюсь.
– Почему нет? Здесь отвратительная еда?
Кристофер откидывается на стуле.
– Нет. Я лучше останусь здесь, рядом с тобой.
– Ох. – Жар приливает к щекам, но не могу охарактеризовать то, что чувствую.
Волнение? Смущение? Что бы это ни было, я очень давно подобного не ощущала. Такие сильные эмоции, бесспорно, заставляют меня нервничать. Интересно, каков шанс, что здесь подают спиртное? Шот или пять греческой водки под гирос не помешали бы. Я опускаю взгляд.
– Значит, что-нибудь местное. Омлет с сыром чеддер и… Что еще? Целая корова? Как, достаточно для Висконсина?
– Прекрасно! – Он выхватывает меню и довольно громко щелкает пальцами, выкрикивая:
– Официант! Официант! – Крис заговорщически наклоняется ко мне. – Сервис здесь ужасный.
Я съеживаюсь, когда он начинает стучать вилкой по стакану. А я только начала думать, что он идеальный.
– Тебе обязательно так делать каждый чертов раз, когда приходишь сюда? – К нашему столику подходит худенькая молодая девушка с коротко остриженными черными волосами. Ее голос спокойный, но ругательство выдает раздражение.
– Да, обязательно. Иначе ты меня проигнорируешь, и я упаду в голодный обморок прямо за столом.
Она усмехается.
– Если бы ты не поднимал такой шум, я была бы более чем счастлива позволить тебе упасть в обморок. Чего ты хочешь?
– Хочу, чтобы моя младшая сестра не поминала черта, а еще хочу кое с кем тебя познакомить. Эстель, это Блайт Макгвайр. Блайт, это Эстель. Моя вечно ругающаяся сестра.
Эстель перекладывает ручку и блокнот в одну руку и протягивает вторую.
– Рада познакомиться. У тебя должно быть невероятное терпение, чтобы выдержать обед с Кристофером.
– Очень приятно, – говорю я, остро ощущая свои растрепанные волосы и мешковатую толстовку. Особенно рядом с Эстель, которая просто потрясающая. Какой и должна быть любая девушка, чтобы носить такую короткую стрижку. Высокие скулы и выразительные глаза придавали образу особую очаровательность. Даже без макияжа она идеальна. Стройная, наверное, даже слишком, с мальчишеской фигурой, что делает ее похожей на модель. Я замечаю крупный крест на шее, но больше никаких украшений на ней нет. Ее образ простой и красивый, я никогда не смогу так выглядеть.
– Вы двое голодны?
Читать бесплатно другие книги:
