Гуд бай, дядя Сэм! Ильин Андрей

– Мне нужно создать сайты. Вы можете мне помочь?

– Да, мы предоставляем подобного рода услуги.

– Только мне нужно много сайтов.

– Конечно, мы понимаем, один сайт не работает, здесь нужна связка двух, а лучше, трёх сайтов, чтобы создать «куст», который продвигать гораздо легче.

– Вот-вот. Мне куст. А лучше целую рощу…

– Что, простите?

– Мне нужно много сайтов – сто или двести. А лучше пятьсот. Чтобы они сплошняком, как лес, чтобы не продраться, не зацепившись.

– А сайты какой направленности – визитки, торговые площадки?

– Социальной направленности, чтобы сенсации, реакции, форумы. Чтобы жизнь кипела. Язык английский.

– То есть, это не у нас?

– Не у вас. Это товар для них, для тех, кто за океаном.

– Но это огромный объем информации, которую нужно добыть, проверить, выложить…

– Ничего проверять не надо. И искать не надо, долго это. Пишите, что в голову взбредёт. Что их президент трансвестит или внедрённый инопланетянин, что под Белым домом тоннель до побережья, по которому в случае атомной войны они утекут, а население сгорит, что первая леди – зомби и, тыкая иголками в куклы, влияет на мужа, а тот на политику, что министр обороны продал боеголовки русским, а ракеты мусором набил… Всё что угодно пишите, лишь бы интересно было!

– Боюсь, такие сайты будут прикрывать.

– Ну конечно, будут, обязательно будут. А вы новые создавайте. Один закроют, вы два на его место. И позабористее – про внебрачных детей членов конгресса, про планы заменить доллары на юани и тугрики с обменом в банках один к одному, про айфоны, которые внедряют в головы иероглифы… Понятна задача? Бояться вам тут нечего: вы далеко, не достать. Да и кому вы нужны с таким бредом? Так что – трудитесь. Первый сайт… через неделю. А потом каждый день по три. Не хватит работников – нанимайте новых. Вот такой у меня будет заказ. Возьмётесь?

Ну, еще бы не взялись, когда деньги наличными, а аванс прямо сейчас. Возьмутся! И те и другие… Давайте, давайте, работайте, ребятки, засоряйте Сеть и мозги информационным мусором, в котором сам чёрт ногу сломит. Главное, чтобы открывали, читали, плевались после… Это не важно, потому что – после. А мы в тот бушующий поток абсурда нужную информацию вкрапим, которая засядет и после прорастёт. Не теперь – после, всё – после…

– У меня протест.

– В смысле?

– В смысле против формы и окраски уличных урн.

– Против чего?!

– Урны меня не устраивают своим внешним видом, который со мной, как с полноправным гражданином этой страны, не согласовали. Они своим видом напоминают… Они чёрт знает что напоминают, если приглядеться, а по улицам дети ходят! Или вы не замечали?

– Кто? Я? Нет, не замечал.

Сумасшедшая какая-то, надо бы психбригаду на всякий случай вызвать.

– Я против и хочу, чтобы меня услышали!

– Ну так, пожалуйста, протестуйте себе на здоровье, кто не даёт?

– Мне одной скучно и боязно. Мне бы компанию, человек пятьсот, а лучше тысячу. Вы ведь, кажется, занимаетесь организацией массовых мероприятий?

– Так вы…

– Я ваша потенциальная заказчица. Сколько вы возьмёте за организацию подобного шествия, если пересчитать на участника?

– Долларов шестьдесят-семьдесят с головы.

– Тогда пусть нас будет тысяча, и чтобы место людное и проходимое, и пресса. Вот аванс…

Да? Тогда это меняет дело… Ну и что, если дама сумасшедшая, зато при деньгах. А доллары – они не пахнут. Так что никаких психбригад, а напротив – улыбочки и кофе предложить…

Заказчица вышла, взяла телефон.

– Всё в порядке.

– Вы сделали заказ?

– Да, как вы просили. На тысячу персон.

– Хорошо, я переведу вам ваш гонорар. Когда будет известно время и место, я дам дополнительные инструкции. А вы пока к урнам присмотритесь, потому что точно – безобразие, ставят чёрт знает что, да еще без согласования с народом. Окурок бросить противно!

Скайп.

– Заказ сделан, как вы требовали, через нанятого человека. Урны отфотографированы и обработаны в фотошопе, плакаты и флажки заказаны…

– Спасибо.

Теперь противная сторона, которым урны нравятся. Потому что динамика должна быть, события, а не вялое помахивание разноцветными флажками на полупустых улицах.

– Группа сформирована и в назначенное время организует встречный несанкционированный протест.

– Тогда внесите небольшую поправку в сценарий – пусть там будет потасовка… Я понимаю, я доплачу… Нет, без крови, но с криками, рваной одеждой и, может быть, одну-две витрины разбить. Чтобы побольше шума и интересных кадров для фотоотчета. Да, надеюсь на вас…

Потому что не важно, по какому поводу будут бить морды и витрины, тут главное – массовость. А причина чем смешнее, тем лучше, тем больше разговоров и пересудов. Потому что это лишь подготовка, лишь разогрев толпы…

Жарко, потому что Восток. Ближний. Ну, кому ближний, а кому не очень. Люди в белом и в камуфляже и почти все при оружии. Потому что менталитет и традиции.

– Мне нужно встретиться с Мухаммедом-аль-Джаббаром.

– А вы кто, уважаемый?

– Я тот, кто ему нужен. Вот, возьмите, здесь тысяча долларов. Вам. За просто спросить и поговорить. Тот, кто сведёт меня с Мухаммедом-аль-Джаббаром, получит в пять раз больше. И сам он…

– Я попробую, почтеннейший. Вам чай, фрукты?

– Мне Мухаммеда-аль-Джаббара.

Пошла информация из уст в уста, как принято на Востоке, где все знают всех, знают их родственников и где их искать, только постороннему ничего не скажут, хоть языки им режь. Но это если даром, а если за баксы, то это другое дело.

– Проходите, пожалуйста, уважаемый Мухам- мед-аль-Джаббар ждёт вас.

Сидит увешанный и перепоясанный, как революционный матрос, весь в ножах, обоймах и гранатах. На коленях автомат, рядом гранатомёт. Вид устрашающий, но немножко декоративный, как для обложки журнала.

– Как ваше самочувствие, как семья?..

Поклоны, пожелания… Это обязательно, без этого нельзя…

– Разрешите преподнести вам небольшой, от чистого сердца, сувенир.

Протянуть коробочку, открыть. Боевик, головорез, а глаза заблестели, как у мальчика, увидевшего Деда Мороза с мешком, полным подарков. Ух ты, какой пистолетик!.. А пистолет, точно, неплохой, ручной работы, с серебряными накладками – недешёвая вещь. Покрутил в руках, поиграл, отложил с видимой неохотой.

– Слушаю тебя.

– Уважаемый Мухаммед-аль-Джаббар, все знают вас как настоящего воина, чьё имя внушает страх врагам.

Кивнул величественно.

– Но слышал я разговоры, что вы теперь отошли от дел и спрятали свой меч в сундук, где он ржавеет в ножнах. Простите мой язык, но так говорят.

Нахмурился.

– Меня послали сюда почтенные люди, которые ценят вас как воина и героя и не хотели бы, чтобы ваша слава закатилась. Они готовы предложить вам деньги, чтобы вы подняли знамя борьбы…

Ну, и дальше в том же роде – про мечи, флаги, святыни… И, конечно, баксы.

– Пятьдесят тысяч теперь и сто после дела.

– Что мне нужно сделать?

Разложить карту.

– Вот база, здесь и здесь пулемётные вышки и прожектора. С этой стороны минные поля, так что подобраться будет сложно, но я постараюсь помочь вам, уважаемый. Если отсюда… Сюда… И здесь…

– Зачем тебе это? Ты же белый, ты их брат.

– Белые разные бывают, с оттенками. Пятьдесят оттенков белого, как в кино…

В назначенное время великий воин Мухаммед-аль-Джаббар вышел на исходные.

– Ваш человек в автомобиле не подведёт?

– Нет, но надо добавить, потому что у него большая семья.

– Хорошо, если всё пройдёт как надо – добавим. Только просьба: поменьше стрельбы, стрельба не даёт картинки.

Раздался тихий свист.

– Я сейчас.

Отойти в сторону, в кромешную тьму. Подошли какие-то люди европейского вида в пустынном камуфляже, но в намордниках.

– Что у вас?

– Всё в порядке – мины сняты, путь помечен белыми тряпицами, привязанными к кустам. В стороны лучше не соваться.

Протянули руки, куда упали пачки долларов.

– Надеюсь, о нас никто…

– Никто, будьте спокойны. Я надеюсь на продолжение нашего сотрудничества и не хотел бы терять таких специалистов.

Кивнули, растворились в черноте южной ночи.

– Всё готово, можете начинать, уважаемый Мухаммед-аль-Джаббар…

Со стороны дороги, съехав на обочину, мчался грузовой автомобиль, еще наш драный-передраный КамАЗ. Чем-то тяжело гружённый. Он ехал по пустыне как по паркету, маневрируя между белыми тряпочками. На вышках зашевелились, развернули в его сторону прожектора. Критический момент: сейчас они начнут садить из пулемётов, и грузовик может не доехать до места.

Поднять к лицу рацию.

– Работаем.

– О’кей!

Откуда-то из песков, с неблизких высоток, раздались два неслышных выстрела. И пулемётчики мешками повисли на своих пулемётах.

Грузовик доехал беспрепятственно, на последних метрах разогнавшись до максимально возможной скорости. И врубился в стену. Раздался страшный оглушительный взрыв. Потому как чуть не полторы тонны тротила! Машину, и стену, и вторую стену из колючей проволоки разметало в мелкие куски. Этот, который водитель, честно отработал свои деньги! Из пробитой взрывной волной, частично обрушившейся стены казармы стали выползать морпехи. И чего им нужно в этой треклятой, растрескавшейся от безводья пустыне, когда они с приставкой – мор? Ну и плескались бы себе в морях и океанах, так нет, они сюда припёрлись… На крыше бодро разворачивался какой-то пулемётный расчёт. Нет, не игрушечные солдатики-американцы, вполне себе вояки – сориентировались, сообразили… Сейчас откроют по наступающей колонне ураганный огонь, и бойцы Мухаммеда-аль-Джаббара откатятся назад, как мячики.

– Работаем…

Бах!.. Бах!.. Расчёт закончен. В смысле, пулемётный расчёт, в смысле, их земной путь закончен. Молодцы снайперы, расчищают путь, а Мухаммеда-аль-Джаббара можно, как на параде…

– Завесу!

Где-то что-то негромко хлопнуло и что-то прилетело. Но не взорвалось, а зашипело, закрутилось и стало плеваться во все стороны чёрным дымом, так что ни черта даже сквозь приборы ночного видения не разглядишь.

– Всем вперёд.

Бегут бойцы, палят на ходу – куда, зачем, ведь не видно же ничего, так – для куража и смелости. Ворвались сквозь пролом на базу, рассыпались в стороны, расшвыривая гранаты.

А это что за стрельба? Стихийно, непонятно как образовался очаг сопротивления – полдюжины морпехов сбились в кучку, залегли плечом к плечу, ощетинившись винтовками, и палят. Прицельно палят, боезапас экономя. Молодцы, задницу врагу не показывают. Жаль их. Но если теперь это спонтанное сопротивление не сломить, к ним подтянутся другие, потому что дурной пример заразителен, потом они очухаются, сориентируются и бросятся в контратаку, чтобы занять более выгодные позиции.

– Воздух, работаем.

С запредельной для обнаружения высоты сошел квадрокоптер. Снизился, скорректировался, завис. И скинул с подвески десять килограммов взрывчатки. Которая упала аккурат среди окопавшихся морпехов. И рванула так, что руки-ноги-головы во все стороны полетели. По отдельности.

Сопротивление было сломлено. Морпехов добивали по одиночке, выковыривая из укромных мест или швыряя туда гранаты.

– Как я их, этих непобедимых америкашек! – рисовался Мухаммед-аль-Джаббар. – Они думали, что я не достану их за этим забором.

– Ты великий воин и герой, Мухаммед-аль-Джаббар, твоё имя будет на устах у каждого! Прикажи, пусть соберут все трупы в одно место.

– Зачем? Теперь надо уходить, пока новые америкосы не прилетели.

– Успеем… ПЗРК, будьте готовы на случай «бортов»… И прикройте дороги…

Трупы сволокли на плац. И еще десяток полуживых морпехов.

– Отрежьте трупам головы и сложите пирамидой. И уши отдельно.

Потому что им всё равно, потому что они уже мёртвые. А живым это зрелище будет на пользу.

Боевики азартно стали пилить шеи морпехам и скатывать головы в кучу.

– Вот так хорошо. Уважаемый, не хочешь сказать пару слов американскому народу?

Ну, еще бы! Мухаммед-аль-Джаббар картинно встал перед пирамидой из голов, размахивая огромным тесаком.

– Вон те две головы поправьте, чтобы глаза видно было.

Картинка должна быть качественной, и такие детали очень важны. Крупный план угасших глаз, теперь «отъехать», дать фокус на Мухаммеда-аль-Джаббара, кивнуть.

– Так будет с каждым захватчиком, который придёт на нашу землю.

Ткнуть пальцем. Мухаммед-аль-Джаббар подхватил мёртвую голову за волосы, стал трясти перед объективом.

Хорошо, хорошо… панорамка по пленным. Без эмоций, потому что это война… Отлично.

– Что с этими будешь делать? – Показать на пленных.

– Продам их.

– Не надо, я заплачу за них сам. За всех, и за мёртвых, и за живых. Отводи их туда, за угол, попарно. Этих в начале, тех в самом конце.

Потому что если бегло глянуть, то первые крепче будут. А тех, последних, доломать можно.

Приволокли первую пару.

– Сейчас вас убьют, головы отрежут. Поганая смерть. Но есть шанс. Если кто-то из вас – другого, то он останется жив. Пусть хоть кто-то, хотя бы один. Один лучше, чем оба.

Молчат. Наверное, не верят, потому что никто не верит, все надеются.

– Забирайте их.

За углом раздалось какое-то мычание и хлюпанье. И еще две головы откатились в кучу. « la guerre comme la guerre».

– Следующую пару…

Вот эту, без угроз и истязаний, механическую, как конвейер, смерть выдержать трудно. Когда бьют, человек смиряется со своей судьбой и все его страхи притупляются. Когда бьют сильно и долго, жертва жаждет смерти как избавления, уже не боясь ничего. А когда вот так…

– Если кто-то из вас хочет жить… Тридцать секунд на размышление.

Нет, эти не пойдут…

– Забирайте.

Еще две головы, только что бывшие людьми. С хорошей, качественной «картинкой».

– Следующие! Если хотите жить… Ты?.. Тогда убей его! Ты же морпех, ты умеешь.

Протянуть нож, рукояткой от себя.

– А почему он, я тоже могу!

– Потому, что он был первым. Извини, ты опоздал.

Удар в сердце. Хороший удар, поставленный.

– Этого отведите в сторону. Следующая пара…

Такая операция, такая жизнь, такие правила. Естественного, ну, или неестественного отбора. Для дела – отбора.

Уже позже, уже в спокойной обстановке, показать видео.

– Всё понятно? Здесь даже не видно, что вас вынуждают – вы просто убиваете своих сослуживцев. Что за это следует по законам Америки? Но я предлагаю альтернативу – эти кадры не увидит никто. И как вам Мухаммед-аль-Джаббар руку жмёт, и как вы с боевиками за одним столом… Вы вернётесь домой в статусе героев, это моя забота. И откроете общественные организации пацифистского толка, каждый в своём штате, потому что нельзя посылать американских парней на убой в дальние страны, как бычков на бойню. Вы будете протестовать, собирать вокруг себя ветеранов, давать интервью, организовывать шествия. Как это делали хиппи, остановившие вьетнамскую войну. Очень лагородное дело. И, возможно, даже хорошо, что ваши товарищи погибли, потому что их малая кровь остановит большую, если Америка перестанет посылать в чужие страны своих сынов. Да, забыл сказать. Вся эта ваша деятельность будет оплачиваться, и хорошо оплачиваться. Согласитесь, это лучше, чем гнить в тюрьме, а после сидеть на пособии по безработице. Надеюсь, мы договорились, а если нет… то я перешлю это видео, кроме прокурора, родителям убитых вами товарищей… И можете не переживать, потому что вы не одни такие. Вы не первые и не последние…

Точно, не последние. Потому что еще в нескольких горячих точках было совершено ночное нападение на американские базы и в Америку пошли десятками звёздно-полосатые гробы. Нация встречала их приспущенными флагами и почётным караулом, а чудом избежавшие смерти герои давали телевизионщикам интервью перед могилами своих погибших друзей. И о них узнала вся Америка…

Только непонятно, отчего это боевики так активизировались?

Ах, да, случилась еще одна неприятность, всколыхнувшая Америку и подлившая масла в огонь антивоенных настроений. В дома погибших, по почте, пришли бандероли, в которых оказались… отрезанные уши! А ведь точно – их хоронили с лицами, прикрытыми с боков драпировкой! К каждому уху была пристёгнута степлером фотография, где боевики держали за волосы голову. Конкретную голову, конкретного американца, которому принадлежали эти уши. Кто-то жестоко и бесчеловечно подшутил над близкими павших героев. И такое событие, конечно, не могло пройти незамеченным! Не должно было!

Ну что, продолжаем в режиме « la guerre comme la guerre»?

– Мигель, у нас заказ.

– Всегда готов помочь, ведь мы компаньоны. Нам надо опять кого-то напугать?

– И да. И нет. Пугать, но не кого-то, нам нужно напугать Америку.

Мигель удивлённо всплеснул руками.

– Как можно напугать Америку, которая сама кого хочешь напугает! Америка никого не боится!

– Ну, не то чтобы пугать – так, чуток. Есть люди, которые попросили, чтобы твои земляки немного побузили на «проволоке».

– Зачем им это нужно?

– Не знаю. Может быть, пропихнуть какой-нибудь новый закон или получить государственный подряд, я могу только догадываться. Они платят миллион. Возьмёмся?

– А что нужно?

– Не много. Чтобы люди пришли на границу, покричали, покидали бутылки с бензином, повалили забор. Но чтобы не в одном месте, а в нескольких.

– Сколько требуется людей? – спросил Мигель, прикидывая количество бездомных, которое он может собрать по трущобам, помойкам и приютам.

– Несколько тысяч.

– Но тогда у нас почти не останется денег! Просто так люди на «проволоку» не полезут. Если нет повода.

– Повод? А если повод будет?

– Тогда проще. Когда есть повод и о нем все узнают, многие придут сами, бесплатно. А если он их заденет, они приведут своих родственников и друзей. Чем больше людей, тем легче привлечь новых. Мой народ любит большие сборища, которые у них всегда превращаются в гулянья и карнавалы. Это как праздник, даже если это похороны. А чтобы им было веселее, мы будем продавать дешёвый виски из наших запасов.

– Не надо продавать. Надо выставить полные ящики. Я оплачу расходы.

– Зачем так? Мы компаньоны, мы всё делим поровну! Если надо, я привезу бочки текилы, она стоит совсем дешево, но крепко ударяет в голову. Пусть они пьют, пусть они черпают ее кружками, нам не жалко.

– Ты здрово всё придумал, Мигель! Тогда собирай людей, а я подумаю о поводе…

По тоннелю шли люди – очередная партия нелегалов из Мексики. Все они заплатили за этот переход деньги и теперь боялись, что что-нибудь пойдёт не так и их накопления за несколько лет пропадут. Этого они опасались даже больше, чем если янки посадят их в тюрьму. В американской тюрьме не так уж плохо, там дают койку и одеяло, кормят три раза в день и не требуют за это деньги.

Они шли, пригибались, вставали на колени, за шиворот им сыпалась земля и капала вода. Всё было, как всегда.

На выходе проводники их задержали и ушли куда-то в ночь. Пауза тянулась томительно. Они были уже в Америке, но это ничего не значило…

Проводники вернулись.

– Пошли.

Цепочка людей потянулась по каким-то пустырям и кустам. И вдруг с четырёх сторон вспыхнули яркие фонари. Люди оказались в круге света, как на арене цирка. Они отступали, жались друг к другу, прикрывали глаза ладонями.

– Полиция, это полиция!

Но это была не полиция. Это были американцы в камуфляжной одежде, с треугольными платками на лицах, с дробовиками и бейсбольными битами в руках. Они стояли, угрожающе сузив круг. Лучше бы, чтобы это были полицейские. Для мексиканцев лучше.

– Проклятые латинос, вы опять пришли на нашу землю!

– Фермеры, фермеры, – испуганно зашептали беженцы.

О фермерах среди них ходили самые дурные слухи, фермеры действовали вне закона и очень жестоко.

– Кто старший? Зачем ты привёл сюда этих людей? Мы не звали их! Это наша страна и здесь нет места чужакам! Зачем вы пришли?!

Мексиканцы стояли, понуро опустив головы. Где-то далеко залаяли собаки. Натравливать бойцовских собак на живых людей было любимым занятием местных янки.

– Вы зря пришли, – вздохнул один из американцев и подал знак.

Фермеры перехватили дубинки и, наступая, сошлись в центре.

Удар! Еще! Еще!

Мексиканцы закрывали лица и головы руками, но как можно защититься от бейсбольной биты? Да никак! Глухие удары, словно палкой по мешку с песком, хруст переломанных костей, чей-то истошный, который тут же оборвался, крик. Месиво! Один из мексиканцев упал, потом другой, третий… Фермеры перешагивали через лежащих, колотя тех, которые еще стояли на ногах.

Всё! Мексиканцы валялись разбросанные тут и там, в лужах собственной крови, которую жадно впитывала американская земля. Кровь «гостей», которых никто сюда не звал.

Мексиканцы были живы, но чуть живы. Им повезло. Но и не повезло, потому что это был не конец экзекуции. Один из фермеров вытащил садовые ножницы и, обходя лежащих, стал откусывать у них мизинцы – спокойно и деловито, как сучки резал. Жертвы даже не кричали, потому что были почти без чувств, а боли им и без того хватало. Фермер откусил мизинцы и, протыкая их иглой, нанизал на суровую нить, как бусы. Это и были бусы – из человеческих пальцев.

– Идите, идите к себе в Мексику и больше не возвращайтесь, – приказал старший янки, повесив связку пальцев на шею проводнику и сфотографировав его.

Мексиканцы, поддерживая друг друга, поплелись к входу в тоннель, фермеры шли сзади, о чём-то тихо переговариваясь. Они защитили свою землю, они выдворили непрошеных гостей восвояси, как следует проучив их…

– Как всё прошло?

– Нормально, в точности как вы просили. Думаю, это надолго отобьёт им охотку лазить в чужие огороды…

А дальше наступила реакция. Щедро проплаченная и хорошо подогреваемая. В том числе дармовой текилой. Но, честно говоря, тут даже сильно толкать не пришлось, потому что если бы мексиканцев только побили, даже если бы убили, – это имело бы меньший резонанс, чем… бусы из их мизинцев. Потому что такого раньше не было, а это уже признак сенсации. Специально нанятые люди трясли «бусами» из человеческих пальцев и их фотографиями. И, надо заметить, «бус» и пальцев оказалось больше, чем мексиканцев, которые так неудачно сходили на ту сторону. Но все хотели видеть эти «гирлянды» лично, поэтому пришлось собрать пальцы по дальним моргам. «Бусы» растащили по населёнкам вдоль всей американской границы и потрясали ими в воздухе, потрясая воображение населения. Потому что правильно подобранные аксессуары очень важны и могут сильно влиять на имидж и… ситуацию.

Граница взорвалась!

– Хорошо, хорошо, Мигель, привози еще бочки с текилой. Наши заказчики довольны нашей работой и обещали выплатить премию, если мы нагоним еще пару тысяч протестующих.

Толпы прибывали, толкаясь вдоль проволоки и распаляя себя речами и текилой, периодически отбегая с кружками к вскрытым бочкам. Потому что многие, очень многие пришли сюда издалека именно за этим – за дрмовой выпивкой.

– Они режут нам пальцы, как собакам хвосты, они не считают нас за людей, эти проклятые янки! Разве мы не мужчины? Терпеть такое к себе отношение, разве мы не равны им?!

Речи, но больше алкоголь, сделали своё дело, люди попёрли на проволоку.

– Не бойтесь, они ничего не сделают. Все американцы трусы!

Откуда-то появились булыжники и бутылки с коктейлем Молотова. Просто кто-то случайно рассыпал на ближайших улицах несколько самосвалов камней и битого кирпича и потерял несколько ящиков «коктейля». А зажигательная смесь, перемешанная с текилой и взрывоопасным латиноамериканским характером – это та еще бомба! Которая рванула!

Бутылки полетели, разбиваясь о металлический забор, взрываясь, вспыхивая и дымя. Так ведь не только в одном месте, а и дальше к востоку и западу, по всей длине границы, куда привезли бочки с текилой и «бусы» из пальчиков.

– Ломай забор!

Проволока лопнула, столбики рухнули, высокий, под три метра металлический забор зашатался под напором сотен рук.

С той стороны поспешно подбегали американские «рейнджеры» с дубинками и винтовками.

– Расступись!

Кто-то пьяный, так что еле за рычагами сидел, подогнал непонятно откуда взявшийся бульдозер и вломился им в забор… Что-то хлопнуло под гусеницами, по ветровому стеклу застучали резиновые пули, покрывая его сплошной паутиной трещин. Но путь был свободен.

Что интересно: и в других местах нашлись бесхозные бульдозеры и грузовики, с помощью которых толпы проломили границу.

С той стороны пограничники, усиленные армейскими патрулями, быстро выстраивали цепочки, которые должны были остановить нарушителей.

– Залп!