Я тебя отниму Безрукова Елена

Глава 65

Постепенно я привыкла к отсутствию Вадима и редким звонкам. Конечно, ждала его и скучала, но эта разлука перестала мне казаться трагедий. Наверное, просто смирилась, что придётся подождать. Говорят же, что человек привыкает ко всему. Теперь я убедилась в этом на себе. Он каким-то образом смог обзавестись телефоном и звонил иногда. И я научилась жить этими крохами и с нетерпением ждать первого большого личного свидания. Есть ограничения – такие свидания возможно только раз в три месяца. В порядке исключения за хорошее поведение, и потому что такое свидание первое, Вадику разрешили, чтобы мы с Аллой приехали уже спустя два месяца.

Алла как раз была у меня, привезла опять пакеты с продуктами и мы пили чай в кухне, когда ей позвонили из колонии.

– Да, спасибо. Мы всё поняли. До свидания, – она повесила трубку и посмотрела на меня. – Разрешили свидание длинное, и роспись. Поедешь через неделю, Алина.

– Уже через неделю? – разволновалась я, но стоит признать, это волнение было приятным.

– Да, – изогнула она бровь. – Ты готова стать женой Вадима? Или передумала уже?

– Ни за что не передумаю, – ответила я. – Готова.

– Что ж… Тогда езжай. Соберу вам продукты туда, список у меня есть того, что можно пронести на территорию. Поедешь сама.

– Как сама? – спросила я. – А вы?

– Ну что я? – повела Алла плечом. – Что ж, не понимаю вас. Молодые, горячие. Тем более, после росписи вам захочется побыть вдвоем. Как я поняла, комната там одна на всех. Уж прости меня за прямоту, но слушать, как вы скрипите кроватью под одеялом ночью, думая, что я уснула, мне вовсе не хочется. Нет уж, сами общайтесь и наслаждайтесь друг другом, никого не стесняясь. А мне потом расскажешь, как он там. Привет передашь и гостинцы. Я потом поеду на короткое. Знаю прекрасно, как вы тоскуете друг о друге.

Смущённо опустила глаза. Конечно, мы все тут взрослые люди, чтобы говорить о подобном, я вон и вообще беременная, но всё равно очень неудобно. Хотя Алла, пожалуй, права. Не представляю себе Вадима, который после такой разлуки будет вести себя прилично… Даже боюсь думать, что он сделает со мной наедине…

– Спасибо, – улыбнулась ей.

– Да не за что, – ответила Алла. – Я тоже была молодая. Теперь ваша очередь.

***

Неделя пролетела быстро. Работа и походы на анализы и к врачу наполняли дни привычной суетой, и время послушно шло вперёд. Мама Вадима помогла мне собраться и отправила в путь-дорогу с довольной большой сумкой продуктов, но чтобы я могла её унести беременная.

Сначала была церемония, если можно так сказать, у начальника колонии в кабинете. Мы просто скромно поставили свои подписи на согласие заключения брака, потом оформили заявление на длительное свидание на территории учреждения и после того, как его одобрили и проверили всё то, что я привезла, нас проводили в наш номер.

Номер – это, конечно, очень громко сказано. Довольно пошарпанная комната времён СССР с дешёвыми обоями на стенах. Посередине комнаты большая двуспальная кровать, у стены небольшой шкаф для одежды, обеденный стол с двумя стульями, окно и даже небольшая плазма на стене. Впрочем, сейчас это вовсе неважно.

Вадим пропустил меня вперёд и вошёл следом. Дверь закрылась и я повернулась к нему. Встретилась с пронизывающим взглядом синих глаз. Он будто наслаждался одним моим видом и никак не мог насмотреться. Потянулась к нему и обняла за шею, прижавшись к его плечу. Обнял меня в ответ, прижав к себе близко-близко и вдыхая запах волос. Молчали и просто стояли, получая огромное удовольствие от того, что чувствуем тепло друг друга, что можем касаться.

– Поздравляю тебя. Жена моя, – шептал он мне.

– Спасибо, – улыбалась ему, как дурочка, высоко задирая голову, чтобы опять и опять утонуть в синеве глаз. – И я тебя поздравляю с днём нашей свадьбы.

– Странная свадьба, да? – ласково убрал он прядь волос с моей щеки.

– Очень. Но зато какая запоминающаяся, – округлила я глаза. – Эту свадьбу мы точно запомним на всю жизнь.

– О да, – мягко рассмеялся Вадим. – Так ты теперь Дубровина у меня?

– Да, – кивнула я. – Нравится, как звучит? Алина Дубровина, жена Вадима Дубровина, и их сын Вадим Вадимович Дубровин.

– Очень нравится, – растянул он губы в улыбке, а потом прижал меня к себе снова. – Как же я скучал по тебе, маленькая моя.

– Я тоже, очень, – искренне шептала я, закрыв глаза в его руках, окунувшись с головой в эти ощущения защиты и родного тепла.

– Номер, наверное, тоже вовсе не такой, каким ты себе его представляла? – спросил он.

– Да брось ты, – обняла я в его в ответ за талию ещё крепче. – Я же понимала, куда еду, что это тюрьма, а не отель «Рица». Нормальный номер. Лишь бы бельё чистое было. Ну и телек хорошо бы работал и показывал что-то больше, чем «Россия» и «Первый Канал».

– А что? Ты не любишь шоу Малахова и сериалы про Ефросинью? – серьёзно спросил Вадим и я невольно прыснула со смеха.

– Откуда ты знаешь, что показывают эти каналы? – с подозрением уставилась на него.

– Мельком видел, когда с мамой жил, – невинно ответил он. – Она смотрела.

– Смотри, а то замашки бабушки меня пугают, – смеялась я.

– О нет, бабушки внутри меня нет, – сказал он и вдруг стал настырно толкать к кровати, запуская пальцы под мою футболку. – Во мне страстный и очень-очень голодный мужчина.

– Так поешь курочки, Вадим. Мама передала же, – снова смеялась я в ответ, обвивая шею руками и кайфуя от его пальцев на своей коже.

– Не паясничай. Я хочу вовсе не ту курочку отжарить.

– Фу, Вадик, – закатилась я новым смехом. – Пошлятины кусок.

– Угу, – кивал он, опрокидывая меня на кровать. – Щас покажу наглядно, какая я пошлятина…

Губы занял Вадик, впечатываясь в них так, что зубы, кажется стукались друг о друга. Он просто ел их, а не целовал, и этот сексуальный напор сводил с ума и заводил. Сама стала снимать свою футболку, а потом стягивать с него одежду. Мне не терпелось поскорее обводиться от всего, что мешало мне ощущать его близко к себе. Едва пальцы Вадима легли на мои складочки, как меня совсем разбило от остроты момента, от дикого желания в долгой разлуке. Я вцепилась в его плечи и, запрокинув голову, стонала, ловя каждое его движение. Сразу же тело ответило влагой, обильно смачивая пальцы моего мужа. – Алина, – шептал он мне в шею, нежно кусая кожу. – Какая же ты горячая сегодня, вся мокрая уже… Можно, я не буду сдерживаться?

– Можно, – ответила я, прерывисто дыша. – Возьми меня, Вадим. Я так хочу тебя…

Уговаривать его долго не пришлось. Уверенно раздвинул мои ноги и, запечатлев очередной жаркий поцелуй на губах, мягко вошёл. Понимал, что после долгого отсутствия секса мне может быть больно, и постарался сделать дискомфорт по максимуму минимальным. Всё равно сморщилась от боли, но желание ощутить эти толчки в себе были гораздо сильнее, и я тянула и прижимая мужские ягодицы к себе, мечтая о том, чтобы он увеличил темп. Он чувствовал все мои желания нутром, и постепенно стал двигаться более жарко и быстро. Я растворилась в эмоциях, в этом ощущении, когда он заполняет собой меня полностью, очень глубоко и мощно.

Секс повторялся по кругу, в разных позах почти до рассвета. Мы не могли, не хотели остановиться. Мы просто испытывали животное желание и стремились его удовлетворить телами друг друга. Не думали ни о чем, даже почти не говорили, только секс, секс и секс…

Измотанные, уже под утро, на скорую руку приняли душ и улеглись в постель. Прижалась к нему котёнком и тут же уснула, довольная и счастливая в руках своего любимого котяры…

Глава 66

Мы провели вместе несколько дней. Этого казалось бесконечно мало, но выбирать не приходится. Расставаться всегда тяжело, но уже через трое суток я была у себя дома. Едва сообщила Алле, что вернулась, как она тут же нарисовалась на пороге. Снова пригласила её на кухню поболтать за чаем, появилась некая с ней традиция – разговоры в кухне за чашкой чая.

– Ну как он? – расспрашивала она с любопытством.

– Нормально, – ответила я. – Похудел немного, постригли его под ноль. А так – всё тот же Вадим. С ребятами, говорит, отношения сложились неплохие, никто его не прессует.

– Если и прессуют, нам он не скажет, – пробурчала себе под нос мама Вадика.

– Я тоже так думаю, – встретилась взглядом с синими глазами. Кажется, мы все же понимаем друг друга гораздо больше, чем может показаться. – Но Вадим сумеет постоять за себя.

– Это уж точно, – отпила Алла ещё чая. – Боец он у нас. За это и сидит.

Я опустила глаза. Не люблю об этом говорить. Прекрасно помню, как его мать обвиняла во всём меня, и я не могу сказать, что она не права…

– Извини, это не тебе в огород камень, – сказала она, считав абсолютно верно мою реакцию.

– Я же понимаю, что вы думаете по этому поводу, – подняла глаза на неё. – И вы правы. Я виновата во многом. Только ничего уже сделать всё равно нельзя. Я не могу обернуть время вспять.

– Алин, – женщина внезапно довольно мягко взяла меня за руку. – Не кори себя. Знаешь, я… много думала над вашей историей. И ещё…

Она замялась на время, будто размышляя, стоит ли мне говорить или нет.

– Вадим рассказал мне всё, – решилась она всё же договорить начатое. – Про твою маму, семью, про брак с Виталиком.

Вот как. Сидела и смотрела в свою чашку. Так Алла теперь всё знает. Может, и к лучшему? Чего уж теперь, рассказал так рассказал. Только бы ещё хуже обо мне не стала думать после этих «весёлых историй».

– Не тушуйся, – сжала она мою ладонь сильнее, привлекая внимание. – Я стала тебя понимать. И Вадима. Ничего тут нет стыдного. Дети не в ответе за родителей. Очень жаль, что тебе пришлось пройти подобное. Всем нужна семья и мама, а у тебя этого не было. Конечно, ты не знаешь, как поступать правильно, ведь даже подсказать некому. Виталик твой первый парень? Ты понимаешь, о чём я.

– Да, – ответила я честно.

Как она догадалась? Я никому не говорила об этом.

– Тогда мне твоё поведение и позиция более чем ясны. Хотя я по-прежнему не одобряю твои метания, но теперь как-то уважаю даже тебя, понимая, почему именно так ты вела себя. Не хотела быть предательницей и хранила верность, сколько получалось. Тем более, первый парень… Это вовсе нелегко – разорвать такие отношения и согласиться сразу же на другие. И посоветовать было некому, ты совсем одна, бедная девочка… Такая красивая и такая одинокая оказалась. Но Вадим настырный, я-то знаю.

Смотрела на неё огромными глазами и не могла поверить в сказанное. Эта женщина так долго была против меня, но именно она читает меня как открытую книгу сейчас и поняла настолько, насколько не понимал никто. Даже Вадик. Некоторые подробности я не говорила даже ему. А тут и говорить ничего не нужно, она сама обо всём догадалась, и верно ведь!

– Алина, – помолчала Алла и снова продолжила. – Я бы хотела, чтобы ты простила меня, за всё это… Я же не могла знать о том, как ты жила. Но сейчас, когда картинка сложилась, я понимаю, какая ты и как сильно любишь Вадима. Ты будешь хорошей женой, и мамой. И мне бы не хотелось быть чужой для вас. Прости меня за те слова. Вадим тебя принимает – значит, и я принимаю. Только не лишай меня сына и внука.

Она вглядывалась в моё лицо с таким выражением, будто я действительно могла бы из вредности настроить мужа и ребёнка против Аллы. Она боялась того, что Вадик отвернётся от неё и не даст общаться с внуком. Или даже внуками.

– Такого не будет. Я никогда не встану межу вами и вашими детьми. Сын не только мой, он и ваш внук. Я же говорила, что я понимаю ваш негатив в мою сторону, тогда. Вы мать. Наверное, будь я на вашем месте, повела бы себя похожим образом.

– Ты не обижаешься на меня? – удивлённо спросила Алла.

– Нет, – покачала я головой. – Вы желали лучшей доли своему ребёнку. Что же тут плохого? Только Вадик уже немаленький, и делает выбор сам. С этим тоже приходится считаться.

Она какое-то время опять вглядывалась в меня, пытаясь понять, искренне ли я говорю. Но я говорю искренне, и она это чутко уловила.

– Алинка, – погладила меня по плечу мать Вадима. – Ты в самом деле святая. Вадик не ошибся. Сейчас я даже рада, что ошиблась, а он меня не послушал. Он понял тебя гораздо раньше меня, увидел, то, что теперь вижу и я. Я благословляю ваш брак. Будьте счастливы, пожалуйста. И не как в прошлый раз.

– Спасибо вам большое, – сказала я и положила свою ладонь на её. – Вы не представляете, как для меня важно получить ваше благословление. Как мне хотелось, чтобы вы приняли меня и поняли нашу любовь. Она настоящая. Правда.

Алла ушла, а я всё никак не могла успокоиться. Вроде новость хорошая, наконец-то, я и мама моего мужа больше не враги, а всё равно очень волнительно. Вадим будет очень рад, что мы помирились.

***

Что бы не происходило, но бег времени остановить нельзя, и месяцы послушно шли вперёд, сменяя друг друга. Мы ездили вместе с Аллой на ещё одно короткое свидание, уже не за стеклом, а просто в обычной комнате со столом и стульями. Можно было покормить своего мужчину принесённой из дома едой, обняться и прикоснуться, пообщаться. Мы провели чудесный день, а потом уехали домой, чтобы снова начинать ждать следующего свидания.

Я привыкла жить в режиме ожидания. Я всё время жду то свидания, то передачи. Ещё через месяц после того, как мы были с Аллой на коротком, нам разрешили и очередное длинное свидание.

Готовились, собирали передачу. Я предвкушала целые три ночи в объятиях любимого, и не могла уснуть перед утром выезда. Ворочалась с боку на бок, да ещё дискомфорт какой-то был в уже довольно большом животе. Шёл девятый месяц, но я всё равно собралась ехать к Вадиму. Опасно, врачи предупреждали об этом, но я не могла упустить возможности побыть рядом с ним хотя бы пару дней. Только перешагнула рубеж восьми месяцев, ничего со мной не случиться, я верю. На УЗИ, кстати, увидели мальчика, как я и думала. Мой Вадик, маленькая копия папы.

Дискомфорт усилился, уснуть так и не получалось. Часы показывали уже полночь, когда я встала, чтобы выпить воды. Подошла к столу, налила в стакан воды и отпила. Поставила его обратно. Уже сделала шаг, как снова замерла на месте. По ногам вдруг потекла горячая жидкость. Включила свет и стала себя оглядывать. Очень испугалась, что это кровь. На свету стало ясно, что не кровь, а вода. Отошли воды. Я рожаю. Прямо сейчас.

Вызвала скорую и собрала небольшую сумку. Пакет с вещами для ребёнка уже был готов заранее. Когда приехала машина, живот уже начинало и схватывать.

– Что случилось? – спросил молодой фельдшер, когда я открыла ему дверь.

– Я, кажется, рожаю, – ответила я, придерживая рукой живот. – Воды отошли. И болит сейчас.

– Ясно, – ответил он. – Нужно ехать в роддом. Документы, вещи собрали?

– Да, всё приготовила.

– Едем. Давайте, помогу.

Сотрудник скорой помощи забрал у меня из рук пакет с вещами и сумку и шёл следом до машины. Я села в кресло, он поставил вещи возле меня и захлопнул дверь. Сам сел к водителю.

– Поехали, в роддом, – сказал он, и машина выехала со двора.

***

– Что ж, – сообщил врач после осмотра в кресле, снимая перчатки. – Она рожает. В родовое её. Я чуть позже подойду.

Теперь мне стало страшно. Я в самом деле рожаю, хотя ещё рано. Но это процесс уже не остановить. Меня оформили, вписали необходимые данные в карту, и проведя некоторые процедуры, положенные всем роженицам, отвели в одну из палат в родовых залах.

– Ложись, – сказала медсестра, которая занималась мной уже около часа. – Врачи пока все заняты. Послушаем сердце ребёночка.

Она присоединила проводки и ушла, вернулась с моим пакетом. Поставила на кушетку рядом и вынула оттуда памперсы, пеленки, носочки и чепчик для малыша. Мне сказали, что обязательно нужно покрывать головку первые дни, и я купила всё заранее.

– Умница, – похвалила меня сестра. – Всё приготовила. Любо-дорого посмотреть. Ну, лежи, сейчас врач придёт, всё тебе расскажет.

Аппарат мерил удары сердца моего малыша, пока я волновалась. Хватает ли ему воздуха? Почему никто не приходит? Если воды отошли, наверное, ему там плохо? Я знаю, что мне показана операция – ребёнок не перевернулся и идёт ножками вперёд, врачи не захотят рисковать. Тогда как это всё происходит? Столько вопросов, и ни одного ответа.

Дверь открылась и вошла доктор, которая смотрела меня в кресле. Она села рядом со мной на стул и раскрыла мою карту.

– Итак, Алина Дубровина. Таз у вас узкий, а ребёнок идёт ягодицами. Мы будем делать вам кесарево сечение. В такой ситуации риск не оправдан, наверняка, вам говорили об этом и в консультации, так ведь?

– Да, говорили, – кивнула я.

– В таком случае подписывайте согласие на вмешательство, и мы готовим операционную. Ждать больше нельзя.

Она протянула мне документы, проглядев которые, я поставила свои подписи. Одно согласие на оперативное вмешательство, второе – на местную анестезию. Всё подписала и отдала врачу.

– Всё. Ждите, за вами придут.

Она ушла. А я стала волноваться ещё больше. Ещё никогда мне не делали никаких операций, даже аппендицит не вырезали. К тому же, живот уже прилично хватало, а за мной всё не шли. Хоть бы не опоздали. Телефон остался в сумке на кушетке, и я даже не могла понять, сколько сейчас времени.

За окном уже светало, когда пришли меня переодевать и повезли на операцию. В операционной было очень холодно, или же меня морозило от страха и введённого наркоза. Зуб на зуб не попадал. Укол подействовал быстро. Трясло так, что анестезиологу приходилось меня держать за плечи. Я не могла сама объяснить, от чего именно так дрожу – и холодно, и страшно, неизвестность пугает.

Не знаю, сколько прошло времени, когда я услышала плач. Плач моего сына. Распахнула широко глаза и даже забыла, как дышать, когда услышала его. Слёзы сами собой хлынули из глаз. Я слышу своего сына! Он родился.

Врачи переговаривались между собой и даже, кажется, шутили, но я ничего не воспринимала, была сосредоточена на ребёнке. Я вертела головой, в попытках разглядеть, что именно с ним делают.

– Так, – говорил врач. – Пишите. Вес: два девятьсот. Рост: пятьдесят два. Записали?

– Да, – ответила ему сестра.

– Положите маме на грудь.

Медсестра взяла маленький красный комочек и понесла ко мне. Выложила на грудь младенца. Я увидела очень близко мутные синие глазки и мягко обняла нежное детское тело. Ребёнок даже перестал плакать, когда оказался у меня.

– Достаточно, – сестра забрала его и завернула получше в пелёнки.

– Куда вы его? – спросила я.

– В инкубатор, милая, – ответила она. – Он недоношенный у тебя. Ты пока будешь отдыхать в реанимации.

Сына унесли, а меня перевезли в палату интенсивной терапии. В ней было три места, и я пока была здесь одна. Меня укрыли тёплым одеялом, чтобы так не трясло, и поставили рядом бутылку с водой, наказав пить, чтобы наркоз отходил легче. Всё, что ниже талии, не чувствовала вовсе, и это довольно страшное ощущение… Чтобы взять стакан воды, нужно было прикладывать неимоверные усилия.

– А можно позвонить? – спросила я врача.

– Можно, – отозвалась она. – Где твой телефон?

– В сумке. В наружном кармашке.

Доктор вынула мой смартфон и протянула мне. Я тут же набрала номер Вадима, но он оказался недоступен. Тогда я позвонила Алле.

– Алло, – позвала я, когда трубку сняли. – Алла, я родила.

– Как? – опешила женщина. – В смысле, родила? Тебе же ещё рано. – Да, но ночью начались роды, и я вызвала скорую. Полчаса назад у вас родился внук.

– Так ты сейчас в больнице, что ли? – воскликнула мать Вадима.

Очевидно, что новости её взволновали.

– Да. Мне делали операцию, сейчас я отхожу от наркоза, а сына забрали пока.

– Ясно… Господи, неужели родился? И как он? А ты?

– Пока не знаю. Унесли и ничего не говорят. А я как пока не понимаю. Наркоз отойдёт, скажу. Спасть хочу.

– Ложись, спи, конечно. Позвони потом. Поздравляю тебя, Алиночка! Ты стала мамой.

– Спасибо, – улыбнулась вяло в трубку. Глаза просто закрывались.

– Спи, милая. Спи. Пока.

– До свидания.

Нажала отбой и меня просто отключило.

ЭПИЛОГ

Уже к вечеру меня перевели в обычную палату, а утром принесли сына. С ним всё оказалось хорошо, и хоть ребёнок недоношенный, проблем никаких выявлено не было. Малыш активный, на всё реагировал правильно и с удовольствием взял моё молоко, которое начало постепенно прибывать. Это очень меня обрадовало.

Вадиму удалось дозвониться и сообщить новость о том, что наш сын уже родился, и теперь ждёт папу. Он был очень рад, ведь Вадик ждал малыша не меньше, чем я, жаль только, быть со мной рядом в этот период ему не удалось. Но я не унывала. Ему осталось совсем немного быть в колонии – адвокат уже подал прошение, и иск удовлетворили. Вадик выйдет, отсидев половину срока. Это означало, что остался ещё месяц. Всего лишь месяц, тридцать дней, и мы снова будем вместе, и уже навсегда.

Алла приезжала меня проведать. Договорилась с кем-то, и её впустили в палату в халате и бахилах. Она подержала на руках внука раньше папы.

– На Вадика как похож, – улыбнулась она, качая на руках нашего мальчика. – Даже сейчас видно.

– Да. И глазки буду синие, я уверена.

– Ну они у всех маленьких какие-то мутно-серые.

– Да. А у сына посинеют, как у папочки.

– Да какая разница, в общем-то? – отмахнулась она. – Лишь бы здоровый. Как назовёте?

– Вадим, – ответила я.

– Вадим Вадимович? – подняла вверх брови Алла.

– Да, – кивнула я. – Мы вместе так решили. Вам не нравится?

– Да почему же, – бабушка снова вгляделась в личико внука. – Ему подходит. Да и дело ваше, в конце концов.

Вот за что уважаю маму Вадика – что она позволяет решать нам сами, что делать со своей жизнью. Возможно, хорошо усвоила, что попытки вмешаться всё равно ни к чему не привели. Однако, это уже осталось позади. Теперь Алла поступает куда более осторожно, и я тоже стараюсь наладить отношения.

Никаких осложнений у меня не обнаружилось, и спустя пять дней меня благополучно отпустили домой. Алла и некоторые друзья встречали меня на выписке. Только одного гостя мне сегодня будет не хватать – Вадима. От этого даже радость от того, что мы с Вадимкой-младшим едем домой, заметно омрачалась. Пока за дверьми готовился фотограф и инструктировал гостей, я переодевала малыша и заворачивала в красивый конверт, который подарила ему бабушка. Мне отдали документы, которые я бережно убрала в сумочку. Взяла на руки сына. Пакеты с вещами уже передали Алле.

– Ну что, Вадим? – обратилась я к нему, и он сосредоточил пока ещё мутный взгляд на моё лице, прислушиваясь к голосу. – Поехали домой, папу ждать.

– Выходите, все готовы, – сказала медсестра, заглянувшая в дверь.

Я вышла с сыном на руках и тут же попала под шквал радостных возгласов и глаз встречающих меня и Вадика. Улыбнулась и огляделась. Наткнулась на синие глаза и улыбка спала с лица. Не может быть…

– Привет, милая, – подошёл ко мне Вадим с самым огромным букетом роз в руках среди присутствующих.

– Привет, – ответила я немного заторможено. – Но как ты…Ты ведь…

– Все кончилось, малыш. Я дома, с тобой. И с ним. Дай мне?

Он отдал цветы кому-то из друзей и взял на руки конверт с ребёнком. Вгляделся в личико и губы тронула мягкая улыбка.

– Сын. Мой сын. От моей любимой девочки. Спасибо, тебе, Алина, – поднял он глаза на меня. – Вы моё всё.

Одно рукой притянул к себе меня и поцеловал. Получились объятия втроём. Фотограф тут же защёлкал фотоаппаратом, желая запечатлеть этот кадр.

***

Прошло два месяца.

– Уснул? – спросил меня муж, когда я легла к нему под бочок и устало вздохнула.

– Да. Потом твоя очередь идти к сыну.

– Помню. Тогда включаю дальше?

– Давай.

По вечерам, когда малой засыпает, пристрастились смотреть сериал, лежа в обнимку в постели. Такое простое занятие, но я жду этого целый день. Вадим на работе пять дней в неделю, а я кручусь с сыном. Глазки у сыночка в самом деле с каждым днём становились всё более синими. Ещё один срдцеед растёт, весь в папу!

Ночью Вадюша-младший спит дольше, и мы можем немного времени побыть только вдвоём.

Губы мужа нашли мои в полутьме работающего телевизора, всё больше набирая обороты. Вадим долго меня не видел до получения свободы, а после родов заниматься сексом нельзя уже мне, а моему горячему мужчине некуда выплеснуть свою суперсексуальную энергию.

– А тебе совсем нельзя, Алин? – шептал он, сжимая в ладони грудь.

– Нет, – отвечала я, еле сдерживая стоны, ведь за стенкой спит ребёнок. – Совсем нельзя…

– И долго ещё так?

– Пока не знаю. Врач наблюдает как всё заживает. Пока ещё не зажило, это ведь операция.

Но я знаю другие способы, как разрядить нас обоих. Когда чего-то делать нельзя, но очень хочется, фантазия начинает работать на все сто двадцать процентов. С жаром прижалась к нему губами, запуская руку в боксёры. Не удивилась, что член уже был твёрдым и большим.

Спустила совсем бельё и вобрала в себя головку. Несколько раз облизнула её языком, услышала тихие стоны Вадима и тут же загорелась ещё больше. Пока я ласкала его, вбирала в себя как можно глубже твёрдую плоть, мужские пальцы повернули мою попу к себе ближе и тоже стали ласково водить по моим складочкам. Эти ощущения подстёгивали меня ещё сильнее, и вскоре Вадим застонал от оргазма, а я почувствовала вкус спермы у себя во рту, что меня вовсе не пугало. С ним мне нравилось делать всё.

Получив свою порцию удовольствия, муж опрокинул на кровать меня, принялся целовать и водить языком по клитору, и спустя пару минут довёл до оргазма и меня. Это, конечно, не полноценный секс, но всё равно очень выручает и оставляет ощущение счастья и удовлетворения.

Сходили в душ, а потом серию перематывали назад – всё пропустили, занятые ласками.

***

Прошло сорок лет.

Вадим.

Наблюдал за своей пожилой женой и улыбался. Она нянчила на руках нашу внучку, Алису. Ей уже полтора года. Дочь со своим мужем сидели напротив на диване и о чём-то переговаривались между собой, а я всё никак не мог налюбоваться на мою Алиночку. Так и был женат только один раз. Для меня существует только одна женщина на планете – Алина. Пусть она не так красива и молода, как сорок лет назад, я люблю её не меньше, чем в самые первые месяцы нашего знакомства. Я пронёс эту любовь через годы, помня о том, какой ценой она нам досталась. Алина тоже помнила, и всегда была со мной, чтобы не произошло. Есть такое выражение – «мужское плечо», но мало кто понимает, что и от жены мы ждём «женского плеча» – поддержки, любви, заботы. Всё это я получил от моей любимой.

Мы прожили прекрасную жизнь. Если и ссорились, то обязательно находили компромиссы, старались прислушиваться и понимать друг друга. Наши дети очень уважают нашу любовь и обожают слушать историю нашего знакомства. Ничего скрывать мы не стали и врать детям не захотели. Они знают всю правду – всё, как было на самом деле.

После сына у нас ещё родилась дочь, Аня. У обоих детей уже свои дети, которых они регулярно привозят, чтобы пообщались с бабушкой и дедушкой. У нас большая и дружная семья. Жаль, только моей мамы уже больше нет с нами, но правнуков она успела повидать.

Карие глаза любимой женщины на протяжении всей жизни с любовью смотрели на меня и на наших детей. А я смотрел на неё и понимал, что пусть кожа её покрылась морщинами, а голова сединой, мне никакой другой, даже молодой и красивой, не нужно. Я люблю мою старушку Алиночку с живыми озорными глазами цвета виски, такими, какими я их полюбил однажды.

Я ни о чём не желаю. Всё, что произошло – привело нас к любви. Если бы было нужно – я бы повторил. Я бы вытерпел всё ради моего седого счастья рядом с нашей внучкой на руках…

Конец.