Мёртвое время Гущина Дарья

Стол вспучился лужей чёрной воды и выплюнул письмо. Мелким убористым почерком Сьят обстоятельно докладывал следующее.

Мастер Эддо, сделавший жемчужные серьги, к сожалению, мёртв – умер пять лет назад и самой обычной смертью, от старости. Он всю жизнь служил в Ремесленном ведомстве, и в его архивах нашлись наброски серёжек. Но кто их заказал и оплатил, неизвестно. Списки заказов хранят двадцать пять лет, а после уничтожают, оставляя в архиве лишь набросок работы с подписью мастера. А поскольку никто из нынешних сотрудников ведомства о столь странном заказе не помнил – даже старожилы, проработавшие те самые двадцать пять лет, – то «пятьдесят лет назад» в целом подтверждаются. Хотя бы они.

Про пижаму нет ничего интересного. Бабушка посмотрела на набросок Рьена и подтвердила – да, лет пятьдесят назад такой комплект был в ходу, причём очень недолго. Кружево бабочками – работа дорогая, долгая, и мастерицы на волне популярности резко подняли цены. И буквально через год после появления пижамы на рынке заказы на неё резко упали, а потом вообще сошли на нет. А столь застиранный вид указывает на одно – ребёнок в пижаме не только спал, но и днём дома постоянно ходил.

Рьен свернул письмо, сунул его в уже заготовленную папку и задумался. Прогнал про себя всё, включая разговор с матушкой, и быстро набросал очередную записку.

«Нет, она спала, копила силу, но недавно отчего-то проснулась. Неприкаянные часто впадают в спячку», – мимоходом заметила матушка.

Пятьдесят лет Тьита не подавала признаков не-жизни, а потом вдруг, в первые же дни Мёртвого времени, проснулась и сразу побежала мстить? Отчего же она проснулась? Почему заторопилась с местью? И почему так долго спала?

А после, глянув в окно на сизое предзакатное небо, Рьен налил котам молока, надел пальто и сунул за пазуху дело мастера Дьюша. Оглянулся и посмотрел на пол, где предположительно обретался его охранник.

– Пойдём? – предложил он.

И ничего особенного не случилось, только чуть заметно и выразительно скрипнула приоткрытая входная дверь.

***

Матушка Шанэ прочитала записку и задумчиво посмотрела на Тьиту. Девочка самозабвенно уплетала пятый кусок торта и выглядела счастливей всех живых. И портить такой чудесный момент странными вопросами?.. Только въедливому сыскнику придёт в голову такой вопрос – почему призрак проснулся именно сейчас. Ни матушку, ни её предков это никогда не волновало. Они знали, что иногда призраки засыпают. И иногда – бывает, и столетия спустя, – просыпаются. А вот почему…

– Дочка, можно я задам тебе пару неприятных вопросов? – нерешительно спросила матушка Шанэ.

Тьита покладисто кивнула и потянулась за шестым куском торта.

– Почему ты проснулась? Что тебя разбудило?

Девочка нахмурила светлые бровки, посмотрела в тарелку, положила туда кусок торта, подумала и сделала волнообразный жест. А волна… это река. А река – это…

– Зов? – догадалась матушка. – Зов реки? Он умирает – тот, кого ты винишь в своей смерти?

Тьита кивнула и снова взялась за торт.

– А что тебе всё-таки нужно? Месть?

Девочка замотала головой.

– Правда?

Она кивнула.

– Ты не понимаешь, что с тобой случилось, но знаешь, что из-за него? Из-за того, кто был при твоей жизни главой отдела убийств?

Тьита опять кивнула.

– Зачем же убить пыталась? – мягко упрекнула матушка.

Призрачная девочка смутилась и пожала плечами.

– То есть без правды ты не уйдёшь, а если человек услышал зов реки, то может умереть в любой момент – и через полгода, и этой же ночью, – протянула матушка Шанэ и тряхнула головой: – Доедай, дочка. И чай попей. А я пока переоденусь.

Тьита вопросительно нахмурилась.

– Думаю, этим вечером – крайний срок ночью – ты всё узнаешь, – улыбнулась матушка, вставая. – Будем готовы к прогулке за правдой.

Из-за ранних туманов и внезапных злых ветров гости чайной расходятся быстро – залы и не заполняются целиком, и пустеют быстро. То есть скоро можно будет спуститься в прихожую и подождать вестей там. А пока – отписаться Рьену и утеплиться. В этот раз отсидеться за рассказом в чайной не выйдет.

***

– Мастер Дьюш всегда вёл очень закрытый образ жизни, – степенно говорил мастер Альс. – Мы про всех всё знали, а про него – ничего. Даже о том, что он давно женат, узнали лишь с его увольнением, когда он случайно обмолвился, что, мол, жена рада, а то устала сутками его не видеть.

Вечерело, но ветра не злились, и два сыскника сидели на лавке у небольшого, увитого багряным плющом домика на Тридцать Четвёртом острове. В окружении суровых елей, голых кустов и аккуратных стожков из красно-рыжих паданцев.

– В деле даже его адреса почему-то нет, – заметил Рьен.

– Это и неудивительно, – усмехнулся старый сыскник. – Ты просматривал список раскрытых дел? Видел, какие там имена? Понимаешь, сколько у него врагов? Конечно, он всегда прятал свою семью, а после увольнения основательно спрятался сам.

– И вы не знаете, где он живёт?

– Я лишь предполагаю. И это один из тех небольших островков, которые числятся нежилыми. Вероятнее всего, Сто Одиннадцатый.

– Почему? – уточнил Рьен, доставая из-за пазухи папку с делом.

– Не поверишь, – ухмыльнулся мастер Альс, – но мастер Дьюш всегда верил в колдовство цифр и питал слабость к определённым цифровым сочетаниям. Один, один и снова один – как частокол, как забор и ограда. Как защита. Но, повторюсь, дружище, это только предположение.

– А это, – Рьен показал щель в папке, – не ваша работа?

– Нет, – нахмурился старый сыскник, слеповато прищурившись. – И, знаешь, меня это не удивляет. Меня бы и пустая папка не удивила, и чистые листы обманкой, и полное отсутствие дела. Очень уж закрытый был, – и он проницательно посмотрел на бывшего ученика: – А теперь выкладывай, зачем пришёл.

Рьен спрятал папку и честно всё рассказал – опасная призрачная девочка, вероятные пятьдесят лет назад и кое-что натворивший глава сыскного отдела убийств.

– Вот знаешь, снова не удивлён, – хмыкнул мастер Альс. – Жёсткий он был человек. Жестокий во многом. По головам шёл, ни с кем не считался. Ты его легендой запомнил, а я при нём помощником много лет отслужил. И если для расследования нужно было убить – он бы убил. И если нужно было посадить родителей, оставив ребёнка одного, – он бы посадил. Поднял бы руку на ребёнка? Тут не уверен. Но если он знал, что от его действий пострадает ребёнок… Нет, не остановился бы. Убил ли он эту девочку? Не факт. Виновен ли в её смерти опосредованно? Да, возможно.

– Почему был? – зацепился Рьен. – Почему «жёсткий он был?»

– Потому что при смерти. Одной ногой на Призрачном причале, – пояснил старый сыскник. – В последний день осени он внезапно ко мне в гости нагрянул – вот как с тобой сейчас тут же с ним сидели, прошлое вспоминали, о старых делах трепались. Он вроде крепкий, подтянутый – сроду не скажешь, что болен. А оказалось, болен. Сам-то мастер Дьюш ничего не сказал, только обмолвился при прощании, вроде как в шутку, что больше не увидимся, а жена моя – она же лекарь, – после сказала, что он вряд ли до зимы доживёт. Определила, когда нам чай приносила, по каким-то признакам, что… всё.

Рьен достал записку от матушки Шанэ, буквально за полчаса до встречи доставленную призрачным помощником, и показал мастеру Альсу.

– Значит, и верно, не свидимся больше, – печально кивнул он. – Значит, и верно, виноват наш старик…

– Однако доказательств нет, – нахмурился Рьен. – Кроме того, что данные девочки исчезли из Регистрационного архива.

– А ты знаешь, где и кем работала его жена? – хитро сверкнул глазами старый сыскник.

– Конечно, нет, – Рьен внимательно посмотрел на бывшего наставника и понял: – Похоже, да.

– Вот и ответ. И твой помощник вскоре его найдёт. Он у тебя парень толковый – Мьёл-то. Только вместо себя не ставь, когда закончишь. Он слишком рисковый и склонен к странным колдовским опытам. Ему руководящая рука нужна, чтобы по правилам работал. Но ты это, конечно, и сам знаешь. Бери матушку Шанэ, призрака и езжай на Сто Одиннадцатый остров, дружище, да не медли. Не жди подтверждений. Пока не поднялись туманы. И пока, надеюсь, мастер Дьюш ещё жив.

– Спасибо, – Рьен встал и улыбнулся. – Большое вам спасибо.

– Всегда рад помочь, – тепло ответил мастер Альс. – И всегда рад видеть. Забегай по зиме, как дел меньше станет.

– Обязательно, – пообещал Рьен.

А на выходе из сада негромко сказал невидимому призрачному помощнику:

– Ты всё слышал. Беги за хозяйкой. Встречаемся на Сто Одиннадцатом острове. И надеюсь, что нам повезёт.

***

Не повезло – ошибся старый наставник. Сто Одиннадцатый остров – крохотный клочок земли, усыпанный мощными мшистыми валунами, – оказался нежилым, без причала, но с низкими берегами и доступный для ходьбы. И матушка Шанэ пока отсутствовала.

– Не отчаливаем, – велел Рьен ведомственному лодочнику. – Ждём.

Он сел на мшистый валун, открыл дело мастера Дьюша и погрузился в изучение. Не может быть, чтобы совсем никаких подсказок не было. Не может живой человек исчезнуть с концами. Даже если он старый и опытный сыскник, который опасается за свою жизнь и жизнь своей семьи. И если, как уверял мастер Альс, мастер Дьюш серьёзно верил в колдовство цифр…

Когда через полчаса к острову подошла лодка с матушкой Шанэ, Рьен уже кое-что понял и имел пару версий. Это ведь при мастере Дьюше придумали прятать следящие артефакты в «проклятых» местах, как и, собственно, создавать так называемые проклятые места. И не для того ли хитрый старый мастер всё это устроил, чтобы заодно самому спрятаться? На самом проклятом из всех возможных острове? Куда совершенно точно никто не сунется… даже мёртвый? Мастер Дьюш ведь пару лет поработал с матушкой. И должен был хотя бы знать о призраках.

Рьен помог матушке Шанэ выбраться из лодки и сразу спросил:

– Скажите, матушка, есть ли в Семиречье такие места, куда не сможет попасть ни один призрак?

Матушка поёжилась, задумалась и неуверенно ответила:

– Не знаю, сынок. Природных образований нет. Природа помехи призракам точно не создаёт. А вот люди… – и её озарило: – А помнишь особняк Эвьи? Помнишь, там есть стена с защитой от призраков? Если предок-колдун Эвьи построил такой дом для себя, то почему бы ему не построить похожие для других? Правда, он мог быть не единственным северным праколдуном с такими знаниями о духах… – и осторожно уточнила: – Ты полагаешь, виновник… боялся? Призраков?

– Пятьдесят предполагаемых лет девочка спала, – Рьен вытащил из кармана пальто крохотную склянку. – Почему? Почему Тьита сразу после смерти не попыталась достать виновника? И почему сейчас отправилась в ведомство, а не к нему? Думаю, она прекрасно понимала: не я ей нужен. Или девочка совсем ничего не помнит – даже лиц? Но дорогу-то к ведомству вспомнила. И дверь, о которой мало кто знает. Вероятно, Тьита бывала в ведомстве раньше. И нападением привлекала к себе внимание – того, кто разберётся в её деле. Потому что о вас она не знала – вас в то время в Семиречье не было. Потому что иначе подобраться к нужному человеку у неё не получилось. Потому что он знал о ней и защитился. А если вы на досуге изучите Сыскное ведомство, то наверняка найдёте там старые следы защиты от призраков. Уверен.

Матушка Шанэ вопросительно посмотрела на Тьиту, но та стояла, опустив глаза и теребя кружева на подоле. И на матушкин взгляд никак не отреагировала.

– Не знала обо мне – это верно, – согласилась матушка. – И колдовства от туманов набралась столько, что мой зов наверняка даже не слышала. Или не считала нужным отзываться. Не знала ведь, что я вам помогаю – и ей бы обязательно помогла.

– Я отойду на минуту, а вы отпустите своего лодочника, – предупредил Рьен. – Дальше пойдём с моим.

И озабоченно посмотрел на тонкую дымку над серебристыми водами реки Лунной. Надо поторапливаться…

Он быстро отыскал удобный, почти плоский голый камень, разбил склянку, склонился над лужей чёрной воды и позвал:

– Гьяна!

В воде проступило миловидное женское лицо. Морщинки стрелками в уголках синих глаз, тёмные волосы строгим пучком, нос горбинкой, недовольно сжатые губы. И строгий высокий ворот платья. Несмотря на скорые туманы, она ещё на работе.

– Что, опять неймётся? – сухо спросила она вместо приветствия. – Ты сколько моего ребёнка в подвале держать будешь?

Вьюза, мамина любимица, нечасто, но прилежно работала в архиве Сыскного ведомства. А Гьяна служила главным архивариусом при Колдовском ведомстве.

– Вот как отучится, так и заберу, – Рьен улыбнулся. – Гьян, не в службу, а в дружбу и очень срочно. Нужны данные из архива.

– Говори, – нахмурилась она.

– Слышала об особняке Эвьи Ру и колдовской стене? Конечно, слышала. Ваши случайно не ищут дома, которые старик Ру строил? Или в которых поработал? Или с подобной защитой?

– Случайно ищут, – Гьяна кивнула. – И ещё не один год искать будут. До сих пор нам подобные дома не попадались. Мы или не знали, или забыли о таких интересных защитах. Пока работа праколдуна Ру – наша единственная зацепка. Загадку-то мои колдуны так и не разгадали. Ищут нежилые дома. Любая защита, как ты знаешь, от живых подпитывается. В нежилых домах она дряхлеет, и её проще распознать и на составные разложить.

Рьен ничего подобного не знал, но на всякий случай кивнул.

– У меня и список известных под рукой. Но имей в виду: половина из них найдена по архивам, но не изучена. Наши ждут зимы, чтобы туда наведаться, – бродить в туманах колдуны тоже не любят. Так тебе список нужен? Перешлю через минуту. Не благодари. Ребёнка лучше из подвала забери. И в хорошую группу определи. Желательно не в свою, – Гьяна сказала как отрезала. – Ты слишком часто суёшь нос не туда, куда нужно.

И изображение пропало. Рьен перевёл дух: он не любил просить об услугах и отвлекать людей от работы, но раз так всё сложилось… Камень намок, и на его поверхности образовалось письмо. Рьен бегло изучил список, вспомнил «проклятые» места, свёл данные с кое-какими цифрами из личного дела мастера Дьюша и поспешил к лодке.

Да, опять повезёт – не повезёт, угадал – не угадал, но попробовать стоит. Сегодня до больших туманов. Завтра, если сегодня не сложится. Послезавтра. Интересных совпадений несколько. Начнём с самого заметного.

– Матушка, а девочка помнит о месте своей смерти? – спросил Рьен шёпотом, садясь на лавку.

Тьита его вопрос, конечно, услышала и сразу сжалась.

– Если и помнит, то не скажет, – тихо ответила матушка Шанэ, кутаясь в плед. – Во-первых, потому что при жизни была немой, и ей бесполезно объяснять, что дух с мёртвым телом уже не связан и сейчас она может говорить. Слишком привыкла. Никогда не умела. А во-вторых, смерть – это травма. Многие забывают о месте смерти навсегда.

– Улло, к Двести Восьмому острову, – обернулся Рьен к лодочнику. – Если я правильно помню, он тоже на Лунной. И недалеко отсюда.

Лодочник кивнул, оттолкнулся веслом от берега и достал склянку с ветром. А Тьита, услышав название острова, так заметно вздрогнула, так съёжилась…

– Похоже, ты прав, сынок, – заметила матушка.

– Очень на это надеюсь, – озабоченно кивнул Рьен, снова вытащил из-за пазухи дело мастера Дьюша и начал что-то проверять.

А матушка окликнула загодя выпущенных на волю стервятников. Обследовать незнакомый остров до прибытия не помешает.

***

Двести Восьмой остров утопал в лунном тумане. В густой пелене сверкали серебряные и золотые всполохи колдовства, а рядом с ней, невидимые людям, кружили два стервятника. Внутрь попасть им так и не удалось – туман стоял колдовской стеной. От призраков. И помощники, сколько ни бились, ни одной щели не нашли.

– Похоже, сынок, без приглашения хозяина сюда не попасть, – матушка Шанэ подошла к стоящему на носу Рьену.

Тот несколько нервно поправил шляпу и сообщил:

– Письмо я уже отправил. Или нас пропустят, или…

– Ты не слышал о южных Затейниках? – недобро улыбнулась матушка. – У нас на Юге тоже есть Мёртвое время. И тоже есть злые ветра. Но у нас они, точно говорю, отчего-то злее – на части рвут, и ни одно колдовство от них не спасёт. Сильные колдуны могут их приручать и запирать в песке – и так мы со временем вычистили Юг от Затейников. Почти. Кое-где они остались, но одинокий ветер не столь страшен, как их стая. У меня свой Затейник тоже есть. Не пригласит хозяин – сами войдём.

Хозяин однако пригласил. Минут через десять в тумане образовалась явственная щель.

– Улло, видишь? – оглянулся Рьен. – Давай туда.

И он снова нервно поправил шляпу. Являться с обвинением к легенде сыска – это не обычного убийцу в допросной потрошить… А ещё отчего-то Мьёла рядом не хватало. Наверное, потому что матушкиного колдовства Рьен толком не видел, а в Мьёле был более чем уверен.

– Не переживай, сынок, – проницательно улыбнулась матушка Шанэ. – Со мной не пропадёшь. И если он открыл ворота – значит, готов. И тебе даже говорить ничего не придётся. Перед смертью облегчить душу – это святое.

Тьита, едва из тумана проступили очертания острова и старого трёхэтажного особняка на берегу, тихо всхлипнула и прижалась к матушке.

– Ничего-ничего, милая, – прошептала матушка Шанэ, обняв призрачную девочку за плечи. – Тебя здесь никто не обидит. Не надо бояться.

Скрытый туманом, Двести Восьмой чудился небольшим, а на самом деле оказался весьма приличным. Низкая береговая линия, заросшая старым лесом и щедро усыпанная жёлто-красной листвой, тянулась покуда хватало глаз, и здесь с удобствами разместилось бы двадцать-тридцать домов с большими садами. А рядом, на туманной границе, из тихих серебристых вод торчала маковка скалы с одинокой сосной – истинный Двести Восьмой остров, отмеченный на картах.

Вероятно, это не мастер Дьюш спрятал крупный остров, а некто влиятельный и задолго до него. А старый мастер просто унаследовал – и безымянный остров, и его тайны.

Хозяин особняка ждал на причале. В лёгком расстёгнутом плаще, без капюшона, шляпы и шарфа, всё такой же, каким Рьен его помнил, – очень высокий, осанистый, уверенный в себе и бородатый. Отросшие седые волосы падали на плечи, светлые глаза – хищные и неподвижные, как у змеи перед броском, но вот улыбка… пожалуй, добрая.

Когда лодка стукнулась о причал, мастер Дьюш сноровисто подхватил брошенную Улло верёвку, привязал её к одному из причальных колец и вежливо протянул матушке руку.

– Не убийца, – сказала она сразу и без колебаний приняла помощь. – Не вижу связей. Как и мои помощники. Но дров наломал, а?

– Всё расскажу, – грустно улыбнулся старый мастер. – Давно жду. И, честно говоря, думал, Альс первым сообразит.

– Не в его дежурство пришла Тьита, – негромко ответил Рьен, тоже выбравшись на причал. – Здравствуйте, мастер.