Серебряный волк, или Дознаватель Гореликова Алла
– Серж, я обещаю – обещаю, слышишь? – рассчитывать свои силы. Усталым я туда не полезу.
– И на том спасибо, – шутливо благодарит Серж. – Значит, к тебе и за работу?
– Да. Я отдохнул у брата библиотекаря, и до ужина полно времени. Жаль, что нет у нас хоть чего из вещей Карела…
6. Вечер в «Морском змее»
– Он выгнал меня, – произносит Карел – незнакомым, чужим и мертвым голосом.
– То есть? – Лека откровенно радуется: ведь взаправду ждал ареста Карела, и последний час мы всерьез обсуждали, как могли бы его вытащить. – Не захотел говорить?
– Да нет, – бесцветно возражает Карел, – поговорили.
Рука его поднимается к непокрытой голове – и падает. Прах меня забери!.. Я оглядываюсь на ратушу. Кажется, я понимаю, как они поговорили.
– Уйдем отсюда, – говорю. – Потом все разговоры. Карел, пошли с нами… Ну, встряхнись! Пойдем.
Его приходится брать за локоть и тащить.
– Куда? – наконец спрашивает он.
– В «Морского змея». К нам. Хочешь выпить?
– Да… Нечистый меня задери, да.
– Ну так вперед!
Я ускоряю шаг, свирепо глянув на Леку: «Молчи пока!» – но Лека, кажется, и сам уже понял.
Мы долго идем молча. Первым заговаривает Карел.
– Он выслушал. А потом… Свет Господень, таким я его не видел! Поговорили, да! – И Карел хрипло смеется.
Я распахиваю дверь «Морского змея», впихиваю Карела внутрь.
– Ты боялся моего ареста? – Карел берет Леку за плечи, трясет. – Нет, он всего лишь меня выгнал. Вытурил. Взашей, Нечистый меня раздери…
– Тебя, кажется, это удивило? – спрашивает Лека. – Выпьешь?
– Да. На оба вопроса – «да».
Мик, молодой хозяин, уже подбегает с вином. Видно, углядел – что-то не так.
– Еще вина, – приказывает Лека. – И закуски. Плотной.
– Сию минуту!
Карел выпивает кубок вина залпом, как воду. Вряд ли он чувствует вкус. У него трясутся руки, вино переливается на подбородок, капает на воротник.
– Налей еще, – просит он.
Мчится слуга, сгружает на стол еще два кувшина вина, поднос с холодным мясом, хлебом и сыром, тарелки с жареной рыбой. Я кладу на хлеб два куска мяса, протягиваю Карелу:
– На, заешь. Не надо тебе напиваться. Легче все равно не станет, серьезно тебе говорю.
– Не станет, – кивает Карел. Берет еще кубок. Выпивает. Роняет кубок на стол; недопитый глоток растекается по стоешнице кровавой лужицей. Карел смотрит на хлеб с мясом и снова тянется к вину.
– Хватит! – Лека придерживает его руку. – Серега дело говорит. Заешь. И скажи все-таки: чему ты удивлен? Я говорил тебе, что толку не будет.
– Я… ну да, я удивлен. Я, нечистый меня задери, больше чем удивлен… я поражен, ошеломлен и не знаю что еще. Он должен бы понимать, что ждет нас. А он… – Карел берет-таки хлеб, но до рта не доносит; руки дрожат, мясо падает на стол, в винную лужицу, расплескивая кровавые брызги. – Он чуть не убил меня. Он… Я видел его всяким, но никогда – таким. Или… или вы тоже считаете меня трусом? Бесхарактерным слизняком, гномьей соплей? – Карел смеется, хрипло, мотая головой… В глазах его блестят слезы. – Вот я удивлен, а ты, – он тычет трясущимся пальцем в Леку, – нисколечко! Он ведь отрекся от меня по всей форме – а ты не удивлен. Почему, а?
– Сказать тебе? – Лека смотрит на Карела долгим взглядом, наливает себе вина. – Хорошо. Я скажу, почему не удивлен, почему говорил, что толку не будет… Почему не стану звать тебя к себе домой, хотя очень этого хочу… Знаешь что, Карел, нечего нам здесь делать. Закончим ужин в комнате. Хозяин!
– Да, господин.
– Всё – к нам в комнату.
– Еще вина?
– Да! – Карел поднимается, широкие ладони тяжело ложатся на столешницу. – Еще столько же.
– Как прикажете, господин.
– Пойдем, Карел.
– Ты обещал сказать… почему ты не удивлен, а?
– Пойдем в комнату, там скажу.
Я отстаю от них на пару шагов. Говорю Мику и подошедшему на шум Олли:
– Не надо вина. Он и так разошелся, от вина только хуже станет.
– Что-то случилось, молодой господин?
– Да. Случилось… Вы все узнаете сами, почтенный Олли. Вся Таргала узнает… Или я не понимаю этого короля. Мы, наверное, уедем поутру, Олли. Спасибо вам.
– Что вы, молодой господин! Вам спасибо! По нынешним временам редко кто платит полновесной монетой… а вы ведь знали, что я принял бы вас и так.
Хлопает задняя дверь, на миг впустив вой ветра и далекий гул штормового прибоя. Олли подзывает служанку, кивает на наш стол:
– В комнату к молодым господам. Всё, кроме вина.
Я выскакиваю во двор, переглядываюсь с Лекой. Карел стоит, запрокинув голову, ловит лицом редкую морось. Спрашивает глухо:
– Нужно ли ждать весну? Я и так знаю, что она принесет… Я не хочу этого видеть.
7. Ночь молчания
Мы покидаем Готвянь на рассвете. Я расплатился с Олли, он собрал еды в дорогу.
Карел молчит. Вчера он долго стоял во дворе «Морского змея», глядя в темное небо. А когда вошел-таки в комнату, попросил:
– Не говори ничего сейчас, Лека, друг… Хватит с меня на сегодня. О том, какой я малодушный трус, ты не скажешь ничего нового. А что я глупец – я понял и сам. Хватит. Остальные откровения оставь на завтра.
– Поешь хотя бы.
– Не хочу. – Карел упал на кровать, лицом в подушку, плечи его мелко затряслись. Лека покачал головой и молча погасил лампу.
Не знаю, заснул ли Карел – а мы с Лекой не спали. Сидели, прижавшись друг к другу плечами. Молчали. Смотрели на Карела – глаза привыкли к темноте, и его движение мы бы не пропустили. Но он не шевелился.
– Вставай, – сказал Лека, когда предрассветные сумерки опустились на мир звенящей дождем тишиной. – Вставай, Карел. Не надо нам здесь оставаться.
Карел сел, тряхнул головой:
– Ты о чем?
– Хочешь еще поговорить с отцом?
– Я?! Боже упаси, нет!
– А с матушкой?
Карел встал. Поймал Лекино плечо:
– Как ты догадался?
– Просто, – вздохнул Лека. – Представил себя на твоем месте.
– Неприглядное, должно быть, зрелище, – хмыкнул Карел. – Знаешь что? Зря ты вчера не дал мне напиться.
– Успеешь.
– Я хотел вчера… Мне стало бы легче.
– Ошибаешься.
– Я что, не имею права?! – вспылил Карел. – У меня что, не только чести не осталось, но и головы на плечах?! Свет Господень! Меня надо водить за ручку и вытирать сопли?!
– Знаешь что? – Я подошел к Карелу вплотную и взглянул ему в глаза… больные и бешеные глаза опозоренного рыцаря. – Это я вчера велел хозяину не приносить вина. Хочешь, дай мне в морду? Серьезно, Карел. Может, тебе станет легче.
– Не станет, – буркнул Карел. – Поехали, раз уж решили. Но вечером… Помните постоялый двор, в котором мы ночевали перед Готвянью? Так вот, там я напьюсь. Нам все равно надо где-то ночевать, а там… там самое отвратительное пойло из всех, что я пробовал в жизни. Таким только и надираться с горя. И – обещайте, что не станете меня останавливать.
– Ладно, – Лека затянул дорожный мешок, взвалил на плечо. – Если не начнешь буянить. Пошли.
Мы гоним коней навстречу рассвету, и впервые в жизни скачка не доставляет мне удовольствия. Пустая дорога летит под копыта, моросит нудный и холодный, истинно осенний дождь, а я думаю: Таргале не избежать войны. Если не мы, то Империя. И глупо пропускать Империю вперед. Но… куда же девать тогда нашу дружбу с Карелом?
ГНЕВ КОРОЛЯ
1. Смиренный Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене
Пробовать «самое отвратительное пойло» у меня нет ни малейшего желания. Поэтому я снова беру в руки серебряную змейку Лекиного амулета. Я слышу хриплый смех Карела… хлопает дверь, шуршит дождь… забрехал невдалеке пес…
– У Таргалы нет больше принца! Слышите, нет! Король будет править вечно, до самого конца!
– Заткнись! Еще не хватало тебе загреметь в каталажку.
– За что?! За правду?
– За оскорбление короны.
– Лека, друг… постой. Скажи – ты мне друг?
– Да! Да, да, да! Успокоился? Пойдем спать, Карел. Завтра ты пожалеешь, что сегодня перебрал…
Нет, не хочу я стать свидетелем этакому безобразию! Вряд ли Лека станет раскрывать свою тайну пьяному вдрызг собеседнику.
Дальше, дальше! В Корварену.
Вот они, ее белые стены и черепичные крыши, и жухлые яблони, и рано облетевшие клены. И разносится по пустынным улицам зычный голос герольда: «Карел, сын мой и наследный принц, лишается отныне прав на наследие мое, на имя мое и герб мой!» Герои моего дознания, идущие по улице Яблонь к переулку Веселого Ваганта, прекрасно его слышат.
– Я горжусь дружбой с тобой, слышишь, Карел? Клянусь в том Светом Господним и кровью своей!
– В тебе достаточно и храбрости, и чести, и твой отец только потому не видит этого, что привык судить людей по себе. Я пошел бы с тобой в любую драку, хоть на смерть – только позови.
А ведь Мишо оказался прав, думаю я. Раскопал же… ведь ни один менестрель, кроме него, не рассказывает о том, что Лютый отрекся от сына еще тогда… до его плена в Подземелье. «Подземелье чтит принца Карела и всегда будет чтить, – слышу я гнусавый гномий голос, в котором печаль и торжество. – Мы помним, какой путь прошел он ради мира».
Память людей коротка, но я – я не забуду никогда, Карел. Я не знаю, что еще тебе предстоит – теперь я вижу, нельзя полагаться на легенды, – но и того, что пережил ты в эти две ночи и два дня, хватило бы иному, чтобы сломаться.
Правда, тебе повезло на друзей.
2. Друзья
– Во всей этой истории есть по крайней мере одна хорошая сторона, – говорит Карел. Похоже, после отвратительной ночной попойки и дня бешеной скачки ему и впрямь стало легче. Они ведут уставших коней в поводу, сапоги шуршат в ворохах кленовых листьев, глашатай смолк, и на Корварену опустилась тишина. На улицах ни души – хотя какой чудный денек! Впрочем, улица Яблонь всегда пустынна, а переулок Веселого Ваганта оживает разве что после лекций.
– То, что тебе удалось напиться до свинского состояния и даже побуянить? Да, это достижение!
– А то! Но я о другом. Мне не придется жениться.
– Ну да, – Лека усмехается, – ты ж помолвлен… я все забываю спросить – кто невеста?
– А, какая-то кукла из ханджарских принцесс.
– Ясно…
– Что тебе ясно? – не слишком дружелюбно интересуется Карел.
– Сначала император выдает за тебя дочку, потом приходит на помощь зятю, – Лека передергивает плечами. – В итоге Таргала возвращается в материнское лоно Великой Хандиарской Империи.
– А ты соображаешь, друг мой Лека, – тянет Карел.
– Пришло время откровенности, Карел. И, боюсь, у тебя будет причина обидеться: ведь мы знакомы уже два месяца, а ты не знаешь обо мне правды.
– Ну и?
– Моя мать – Марго, твоя сестра.
– Свет Господень! – Карел останавливается. – А отец?
– Андрий, – пожимает плечами Лека. – А ты что подумал?
– Да так, извини. Я, наверное… постой! Так значит, ты шпионишь для Двенадцати Земель?
– Где ты видел шпионящего принца, Карел?! Я учусь. Правда, матушка чересчур высокого мнения о Корваренском Университете… но зато мне понравилась Корварена.
– А ты? Честно говоря, на телохранителя ты не похож.
– А на друга?
– Он мой побратим! – Принц Валерий смотрит на Карела и передергивает плечами. – Понял?
– А почему вы тайно здесь? Если не шпионите? Лека… Валерий, ты ведь мог приехать официально, тебя бы приняли с почетом…
– Последний разговор с отцом не излечил тебя от наивности? Карел, я здесь тайно, потому что мой отец знает, чего можно ждать от моего деда. Так что – нет здесь никакого Валерия. Я – Лека. А это – Серега, мой брат. И то, что ты теперь знаешь обо мне… я тебя как друга прошу, Карел, пусть это останется тайной.
– Прежде всего – от короля Анри Грозного? Ладно. Нужна тебе моя клятва?
– Карел, ну что ты несешь! Я тебе верю и без клятв. А что до сих пор не говорил… ну извини. Я не тебя боялся.
– Понимаю. Знаешь, Лека, я буду звать тебя братом. Племянник – это как-то, знаешь… не то.
– Ладно… – Лека улыбается. – По рукам. Пойдем, Карел.
– Лека, брат… ты уверен, что твоя хозяйка захочет видеть меня в своем доме?
– На что ты хочешь поспорить?
– Боже мой, ни на что! Просто я… видно, я и в самом деле трус.
– От этого есть хорошее средство, братец. Давай-ка сходим сегодня к маэстро! Два часа работы шпагой – и ты вспомнишь правду о себе.
– Он меня не примет.
– Посмотрим.
Карел поправляет капюшон плаща. Хмыкает. Произносит, усмехаясь:
– Наша контрразведка никуда не годится.
– О чем ты говоришь, Карел?! У вас вообще нет контрразведки. Ваш Департамент Контроля вот уж пять лет как в полном составе работает на императорскую Когорту Незаметных.
3. Мадам, герольд и маэстро
– Мадам Урсула, добрый день! У нас гость – надеюсь, не будете против?
– Ну что ты, Лека, я всегда рада вашим… – Тут Карел скидывает капюшон и делает шаг вперед. Глаза мадам Урсулы расширяются: она узнала, и она уже слышала королевский указ. Мадам Урсула выпрямляется, становясь еще больше обычного похожей на норовистую лошадь, и заявляет с внезапной твердостью:
– Разумеется, я не буду против! Можете гостить в этом доме столько, сколько пожелаете, молодой человек! Я велю приготовить вам комнату. Полагаю, вы предпочтете второй этаж, рядом с друзьями?
– Да, благодарю вас, – только и успевает сказать Карел.
– Не стоит благодарности, – категорически произносит мадам Урсула. – Прошу к столу. Вы пришли удачно: обед как раз готов.
Со скудным обедом разделываемся быстро и молча. Карел пребывает не то в глубокой задумчивости, не то попросту в оторопи, говорливая мадам Урсула тоже не раскрывает рта – по всей видимости, прекрасно понимая состояние гостя.
И только на улице Яблонь, привычно потянувшись к берету и опустив руку, Карел выдавливает:
– Я боюсь идти во дворец. Я… Боже мой, я так хочу поговорить с матушкой, но… отец прав, я трус. Я боюсь встретить его.
– Тогда давай начнем визиты с маэстро, – говорит Лека. И мы возвращаемся на Веселого Ваганта, к университетской калитке, к привычной повседневной дороге.
«Объявляется лишенным чести и имени, герба и положения», – несет ветер вместе с кленовыми листьями. На площади перед Университетом, окруженный вагантами, герольд читает указ.
– Идем мимо, – цедит сквозь зубы Лека.
– Ну уж нет, – возражает вдруг Карел. – Я, Нечистый меня задери, хочу это послушать!
– Он уже заканчивает. А мы опаздываем.
– Ничего! – Карел зло усмехается и твердым шагом подходит к побледневшему герольду.
– Добрый день, сэр Эдгар. Не откажите в любезности, повторите для меня с самого начала.
– Я… да, конечно… – Герольд покрывается малиновыми пятнами. – Но я…
– Это ваш долг, не правда ли? – мягко подсказывает Карел.
– Да, р-разумеется… с-сейчас, мой… сейчас. Да. – Герольд трясущимися руками расправляет пергамент с указом. – «Сим утверждается… по слову короля и воле его… да будет нерушимо в веках. Карел, сын мой и наследный принц, лишается отныне прав на наследие мое, на имя мое и герб мой… и объявляется лишенным чести и имени, герба и положения… ибо недостоин сей высокой доли… по трусости своей и м-малодушию… и не желаю от сего дня ни видеть его, ни слышать о нем. Анри, король Таргалы».
– Благодарю вас, сэр Эдгар.
– Не за… т-то есть всегда к вашим… простите…
Кто-то позади герольда издевательски хохочет. Бог весть, кому предназначается этот смех… но Карел не опускает взгляда. Он кивает герольду, поворачивается и, расправляя плечи, идет к фехтовальному залу. Лека, криво улыбаясь, печатает шаг локоть к локтю с ним. И я вдруг понимаю – и это странно, – что готов отдать жизнь за любого из них.
Маэстро встречает нас у входа в зал. Хмур он больше обычного – и, кажется, малость пьян.
– Гадал, придешь ли, – кивает он Карелу. – Уважаю. Между прочим, ка мне вчера адин хмырь падкатился. Велел тебе передать, если придешь, что в Ханджее тебя примут с пачетом и ат абещания насчет Ирулы не атказываются.
– Вот как? – бесстрастно спрашивает Карел. – Еще что?
– Этим паручение исчерпывается. Но я еще скажу – мне интересна, что ты атветишь. Лична мне.
– Хорошо. Из уважения к вам, маэстро Джоли – и только! – я отвечу. К Нечистому в задницу Ханджею, Ирулу и неуемные аппетиты императора. Мое место – здесь. Вам ясно? Так и передайте.
– Я? Нет. Палагаю, эти типы найдут другой спосаб узнать твой атвет. – Маэстро сверкает глазами. – Я гаржусь знакомством с табой, Карел! Клянусь, ты прав. Толька так с ними и нада. Если теперь ты не можешь платить за уроки, я буду заниматься с табой проста так.
– Вы не любите своих, маэстро Джоли?
– Я не люблю императара. Иначе… А, к Нечистаму их всех! Время идет, и его нельзя упускать. В пазицию!
4. Посол Империи
– Зайдем в «Ваганта»? – спрашивает Лека.
– Нет. Я не хочу никого видеть.
Калитка скрипит, мы выходим в укрытый сумерками переулок, внезапный ветер швыряет в лицо пригоршню осиновых листьев…
– Вам передали приглашение, принц?
Перед нами стоит… наверное, тот самый «хмырь», что «подкатился» вчера к маэстро. Лица не разобрать в тени широкополой шляпы. Неброский, но добротный дорожный плащ поверх черной куртки, штаны заправлены в высокие сапоги, и пояс оттянут, похоже, не только кошельком, но и парой кинжалов. Тонкие пальцы ласкают эфес шпаги, взблескивают камни в перстнях.
– Я не принц, – Карел отступает вбок, уходя от калитки к стене.
– Не будем играть словами. Кем бы ни были вы сегодня, передо мною – будущий король Таргалы.
– Под рукой великого императора? – Карел зло щурится.
– Да, – кивает имперец. – Мы окажем помощь принцу в обмен на лояльность короля. Или это хуже, чем нынешние разор и запустение? Или принц предпочтет забыть о великом будущем и безропотно отправиться в изгнание? Шататься по дорогам, голодать и безвестно сложить голову? Оставив свою страну на растерзание подземной нечисти?
– Я предпочту остаться здесь, – голос Карела звенит металлом, – и не советую вам становиться на моем пути.
– Горе лишило вас рассудка, принц, – вкрадчиво говорит имперец. – Я помогу вам, пусть против вашей воли, но ради вашей же грядущей славы.
Кончик шпаги Карела, почти невидимый в сумерках, целится имперцу в горло:
– Проваливайте!
Имперец отступает на шаг и коротко свистит. Из дверей «Веселого ваганта» выскакивают трое. Еще пятеро возникают из укрывшей стену Университета густой тени. Неприметные, неброско одетые типы со шпагами в руках.
– Живыми, – приказывает имперец. – Всех.
Карел скалится. Свет Господень, думаю некстати, как похож он на отца! Одно лицо… и кто бы подумал, что настолько разнится душа! Любимая шпага Карела, оружие бретера или авантюриста, сливается с сумерками и превращается в ветер. За нею мелькает серая молния Лекиного клинка. Я иду вперед и встречаю атаку… и время замедляется, и мир исчезает за звоном клинков, за злым дыханием, за росчерками шпаг…
5. Смиренный Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене
Вот оно, думаю я, вертя в пальцах Серегин амулет. Верно говорят – рано или поздно, так или иначе, но правда явится на свет. Карел хочет мира – и отец отрекается от него. И что же? Тут же, невероятно быстро можно сказать, сразу же – приглашение в Империю, напоминание о свадьбе, намеки на будущее могущество под рукой тестя-императора. Так надо ли теперь гадать, кто стоял за Смутными Временами?! По мне – все понятно. Имперец не счел нужным даже выждать время, чтобы хоть казалось, что известие дошло до императора, что приглашение стало ответом. Нет, он действовал бесстыдно и нахраписто – все равно, что заявить открыто: твои беды, Карел – наших рук дело, и мы добьемся твоей покорности, не добром, так силой. И что было бы с Карелом, не окажись рядом Валерия и Сереги?! Поистине сам Господь свел их вместе…
Вот они, доподлинные корни Смутных Времен…
…– Все целы? Не зря я вас учил! Маладцы, какие маладцы!
– Лека, что у тебя с рукой?
– Пустяки, царапина.
– Дай стяну пока.
– Если бы не вы, маэстро… Свет Господень, вовремя же вы подоспели!
– На звон шпаг, ребята… на звон шпаг. Примите савет бывалаго ваяки, парни – исчезните. Аставаться в сталице теперь – самая что ни на есть дремучая глупасть.
– Да… вы правы, маэстро Джоли. Спасибо вам и за этот урок, и за все прежние. Прощайте… надеюсь, не навсегда!
– Пращай, Карел. Удачи тебе, принц…
Я ловлю обрывки разговоров. Это потому, что на самом деле я устал, сильно устал, а ведь обещал Сержу… Хватит уж на сегодня, Анже! Но руки медлят, серебряный волк не хочет отпустить меня… Еще чуть-чуть, ладно?
…– А чего мне ждать от Двенадцати Земель?
– Нам нужна свободная Таргала, свободная и сильная. Ты веришь мне, Карел?
– Тебе – да. Но твой отец король может думать иначе.
– Карел, – Лека передергивает плечами, морщится. – Клянусь Светом Господним и кровью своей, что бы ни задумал ты для спасения своей страны, я пойду с тобой и помогу тебе, и мой отец король одобрит это. Командуй, Карел.
– Я не могу покинуть Корварену, не повидавшись с матушкой. И… надо бы мне взять кое-что из моей комнаты.
– Так пойди и возьми.
– Я ныне нежеланный гость во дворце. Мне придется пробираться тайно… по-воровски. – Карел встает. – Но, клянусь Светом Господним, я пойду!
– Я с тобой.
– Серега, не надо. Я знаю дворец, я пройду там с закрытыми глазами. Ты только помешаешь.
– Один ты не пойдешь. И потом – у нас найдется кое-что для этой вылазки.
6. Ночная вылазка
– Ух ты! Ничего себе! – Карел вертит головой, разглядывая темную комнату «глазом совы». – Вот это да! Свет Господень, ну и штука! С такой можно пройти мимо любой охраны!
– Да, если она ослепла, оглохла и разбита параличом. Никогда не переоценивай магию, Карел. Это только подспорье, а полагаться все равно нужно на себя. Мы с Ясеком проводим вас до дворца.
– Зачем?
– Вам нельзя идти туда с оружием – но идти безоружными по Корварене тоже не дело.
Читать бесплатно другие книги:
