Ключ от твоего сердца Смелик Эльвира

Глава 1

– Ты просто его не знаешь! – воскликнула Соня, посмотрела на подругу одновременно и с надеждой, и с упрёком. – На самом деле он совсем другой.

– Может, и не знаю, – неохотно согласилась та, отвела глаза.

– Вит, ну правда, – чуть заискивающе протянула Соня, заверила убеждённо: – На самом деле он хороший. А всё, что остальные говорят… – Она сердито насупилась и вывела категорично: – Они просто не понимают. И злятся.

– Злятся-то отчего? – удивилась Вита.

– Потому что он не с ними, – пояснила Соня с такими интонациями, будто это было вполне очевидным, и подруга сама легко бы могла догадаться, но та произнесла с сомнением:

– Ты так думаешь?

Они сидели на подоконнике, коротая время, оставшееся от большого перерыва, перед очередной парой. Специально забрели в самый дальний закуток, туда, где размещались не учебные аудитории, рядом с которым вечно собиралась толпа, а всякие не привыкшие к бурному потоку посетителей подразделения типа редакционно-издательского отдела, кабинета заведующей архивом и профсоюза сотрудников. Здесь хоть можно было поговорить по-человечески, не переживая, что кто-то что-то услышит и подумает.

Не то, чтобы Соня собиралась ото всех всё скрывать. Да пусть бы знали и сплетничали на каждом углу. Но – обойдутся! Ей пока нравилось, что для большинства это оставалось тайной, что всё-всё-всё сейчас принадлежало только ей. Правда Вите она рассказала, не удержалась. Но на то ведь она и подруга, что поделиться с ней можно всем и доверить всё. Разве кроме самого-самого сокровенного.

– Ну многие же по нему сохнут, – со значением напомнила Соня. – Правда?

– Наверное, – Вита пожала плечами. – Я опросы не проводили.

– Так я тоже не проводила, но слышала. Что он популярный, что с ним бы любая… согласилась.

Подруга критично скривила губы.

– И что в этом хорошего?

– То, что на самом деле он не будет с любой, – со значением выдала Соня. – Это всё сплетни. Я же говорю, он не такой. Просто все замечают только внешнее, а дальше додумывают, но от привычных штампов отойти ума не хватает. Ну и влом тоже. Даже не стараются разобраться и понять. Популярный парень, значит обязательно наглец, циник и бабник, ни одной юбки не пропустит. И больше ничего видеть не хотят, потому что так проще и удобнее. Ну и, наверное, для самомнения приятней, если такой пресыщенный плохиш на них внимание обратит. Типа тогда они особенные.

Вита внимательно слушала с каким-то подозрительным особо заинтересованным и впечатлённым выражением на лице, и Соня, не выдержав, фыркнула, смутилась, но и немного обиделась тоже.

– Ну не смейся! Разве я не права?

– Вообще, конечно, права, – подтвердила подруга вполне серьёзно. – Но ты точно уверена, что в этом случае и правда всё не так? Как говорят.

– Уверена! – выдохнула Соня убеждённо. – Вит, ты же сама прекрасно знаешь, в жизни не бывает всё так однозначно и просто, как, например, в кино. Вот это главный герой, он хороший, и что бы ни делал, этому всегда есть уважительные оправдания. А это антагонист, он плохой и никаких оправданий ему, даже если они существуют, быть не может. Я прекрасно понимаю, что он не идеальный, что у него есть недостатки. Но это такая ерунда, когда главное, что он тебя любит, а ты любишь его.

– А ты вот уже прямо его и любишь? – поинтересовалась Вита, улыбаясь одними глазами.

– Нет, ну может ещё не совсем люблю-люблю, – разумно заключила Соня, – но он мне правда очень-очень нравится. И я прекрасно знаю, какой он в действительности. Потому что, когда мы вместе, ему не надо притворяться. Тогда он настоящий. Он добрый. И нежный.

Она будто запнулась, умолкла на несколько секунд, поджала губы, а потом всё-таки продолжила говорить, придав лицу невозмутимое выражение. Правда невозмутимости хватило только на первую часть фразы:

– И когда мы целуемся… – А дальше Соня всё-таки смешалась и закончила с немного смущёнными, доверительными интонациями: – у меня, правда, сразу коленки ватные. Я думала, это только в книжках так пишут, чтобы эффектней выглядело. Про коленки там, про искры, про бабочек в животе.

– Бабочки тоже есть? – уже в открытую улыбнулась Вита.

– Нет, – Соня мотнула головой, коротко рассмеялась, – бабочек нет. – И тут же, став серьёзной, призналась: – Другое.

Особый чувственный трепет и растекающийся по телу, скапливающий внизу живота жар. Она, само собой, не впервые подобное чувствовала, но зато впервые это было связано с реальными ласками, прикосновениями, поцелуями. Если честно, до Мэта она ни с кем по-настоящему не целовалась. Так, полудетские глупости, которые совсем не обещали продолжения.

Вита, конечно, догадалась без пояснений, но тоже конкретизировать не стала, вместо этого спросила:

– И давно у вас с ним?

Глава 2

Все называли его коротко и немного необычно – Мэт, словно он был героем зарубежного фильма или книги. А на самом деле его имя и фамилия звучали вполне привычно. Матвей Легостаев. Но короткое и слегка чужеродное «Мэт» подходило куда больше и выделяло из окружающих. Потому что он действительно был не таким как все, может, и не лучше, но точно особенней. Соня это почти сразу поняла.

Нет, не совсем сразу. На самом деле, впервые тесно столкнувшись с ним – получилось, что даже в прямом смысле – она посчитала его самым обычным самовлюблённым придурком, ставящим себя выше остальных. Потому что случайно оказалась у него на пути, когда он был зол и раздражён, и ей тоже прилетело. Только за то, что неудачно попала под руку.

Хотя чисто внешне он ей нравился. Только так и никак по-другому, ведь раньше их пути просто не пересекались. Они учились на разных факультетах, и Соня только несколько раз видела Мэта издалека да временами слышала, как его упоминали в разговорах. И всё. Действительно всё.

Он был на два курса старше – это Соня тоже знала – но в прошлом году она его ни разу не встречала. Или просто не замечала, что вполне вероятно. Ведь на первом курсе и без того слишком много новых забот и впечатлений, а у разных факультетов занятия обычно проходят любо на разных этажах, либо в разных корпусах. Пусть даже те стоят рядом, и попасть из одного в другой можно, не выходя на улицу, по крытому переходу.

Но, по правде говоря, не заметить Матвея Легостаева не так-то просто. Во-первых, на своём факультете, он явно звезда, если сплетни о нём доходят даже до других. А во-вторых, на него трудно не обратить внимание.

Есть такие люди, которые выделяются везде и сразу. Вроде бы и непонятно, почему. Наверное, они умеют по-особому держаться или обладают чем-то таким, что притягивает чужие взгляды. Толком даже не объяснить.

Ну вот, например, как в саванне, где пасётся в большом количестве всякая травоядная живность, вроде и разнообразная, но всё-таки чем-то похожая, легко сливающаяся в общую серую массу. Но сразу становится понятно, если вдруг появляется хищник. Его даже ещё не видишь, а уже чувствуешь и невольно отыскиваешь взглядом.

Мэт, конечно, не был хищником. Хотя… как сказать.

Спортивный, подтянутый, с лёгкой пружинящей походкой и безмятежной самоуверенностью в глазах. И симпатичный тоже. Можно даже сказать красавчик. Действительно, типичный популярный парень, по которому, как везде и всюду принято считать, сохли практически все студентки университета. Включая тех, кто о его существовании даже не подозревал.

Всё-таки странно, что Соня его в прошлом году не замечала. Но в тот момент она подумала, что и хорошо, что и век бы не видела этого заносчивого наглеца.

Где были остальные одногруппники, она уже не помнила, а Вита тогда вроде бы болела, и все пары уже закончились, поэтому Соня шла по коридору одна. Обогнула угол, чтобы выйти к лестнице, и тут услышала:

– Ты достала уже! Чего вам всем от меня надо? Думаете, вы мне так интересны? Думаете, предложить можете, чего я никогда ещё не пробовал? Да вы все одинаковые, на одну…

– Ну, Мэ-эт, – обиженно проблеяла стоявшая перед Легостаевым девица, но тот только прорычал раздражённо:

– Достала, – а потом сразу отвернулся от неё и двинулся прочь с надменной пренебрежительной гримасой на лице, получилось, что как раз прямиком Соне навстречу.

Но он её просто не замечал, как изначально сложилось, так и пёр, словно её не существовало, словно путь перед ним был абсолютно свободен. И сперва из упрямства Соня не хотела отступать – с чего это? – а потом всё-таки посторонилась, понимая, что он точно не свернёт. Но немного опоздала.

Мэт даже шагу не сбавил, со всей силы врезался в неё плечом, так что её даже слегка развернуло, и она не удержала в руках рюкзак. Тот плюхнулся на пол, а Соня возмущённо, но больше растерянно, выдохнула на автомате:

– Осторожней!

Мэт замер.

– Че-го? – Медленно повернулся к ней, уставился с нарочитым недобрым интересом, просканировал оценивающим взглядом с головы до ног, потом легко вскинул руку, ухватил пальцами за подбородок, придвинулся ближе, так что Соня почувствовала на коже его дыхание. – Да кто ты такая? – произнёс, едва не коснувшись губ, помедлил мгновение, и также легко отпустил, отстранился, скривился брезгливо. – Рот захлопни и катись отсюда. – Затем, не глядя, носком кроссовки поддел лежащий возле его ног рюкзак, коротким резким пинком отправил его под ряд металлических стульев у стены и двинулся дальше, напоследок бросив презрительно. – Ещё одна…

Сделал несколько шагов и вдруг оглянулся, чиркнул по Соне коротким пронзительным взглядом, словно напоследок пожелал убедиться, что она действительно раздавлена и уничтожена.

Наверное, другая на её месте, проорала бы ему вслед что-нибудь обидное: что сам он никто и вообще хам и дебил. Но не уподобляться же всяким придуркам, живущим по примитивным законам: хамство за хамство, гадость за гадость, подлость за подлость. Тем более нифига подобное не помогало, просто будешь чувствовать, что ничуть не лучше. И Мэт наверняка даже внимания не обратил бы на её истеричные вопли: ну огрызается, гавкает там что-то, да и пусть. Он слишком ценил сам себя, чтобы его задевало нечто подобное.

Это только для таких, как та девица, с которой Мэт разговаривал, важно – обязательно плюнуть в ответ. Потому что у неё ни гордости, ни элементарной порядочности. Когда подбирала с пола рюкзак, Соня заметила злорадную ухмылочку на её лице.

Похоже, той значительно полегчало оттого, что не только ей досталось, и от чужого унижения тоже. А Соня не крыса, чтобы получать удовлетворение от подобного. И точно не «ещё одна».

Какое-то время она, конечно, переживала и невольно возвращалась мыслями к случившемуся, всё-таки проговаривая про себя, что могла бы высказать в адрес этого надменного индюка. А на подбородке словно отпечатался невидимый след от его жёстких горячих пальцев, который немного жгло. Но к следующему утру она уже точно успокоилась, только неприятный осадочек остался, а к окончанию занятий почти забыла. Поэтому в первый момент реально ничего не поняла и даже успела испугаться, когда её вдруг со спины ухватили за руку, дёрнули куда-то в сторону, и Соня оказалась припечатанной к стене на лестничной площадке первого этажа. Точнее, почти уже под лестницей.

И ведь никуда не деться. Потому что единственный путь отступления загораживал Мэт – стоял перед ней, наверное, всего на расстоянии шага – да ещё упирался ладонью одной руки в её плечо, плотно прижимая к выкрашенному в светло-жёлтый холодному бетону, а в другой руке…

Соня сглотнула и широко распахнула глаза. В другой руке Мэт держал розу, очень пышную и красивую, настолько насыщенного бордового оттенка, что казалось, она не просто такого цвета, а излучает его, и он тёплый и почти осязаемый.

– Это тебе, – произнёс Мэт и, пока Соня не успела ни подумать, ни сказать, ни даже вздохнуть, торопливо продолжил с искренним и убедительным напором: – Извини, пожалуйста. Извини. За вчерашнее. Правда, очень сожалею, что так вышло. Повёл себя как последний урод. Хотя ты вообще ни при чём. – Он опустил глаза, сделал глубокий выдох, и она сразу поверила, что он действительно чувствовал себя виноватым и сожалел, что ему и правда не по себе. – Просто, понимаешь, вот эта… – Мэт не стал никак называть, но Соня поняла, о ком он, – выбесила меня. Знаешь же, бывают такие. У которых ни ума, ни гордости.

Естественно, она знала. Вчера, например, видела. Как раз одна из тех, которые действительно вечно пускают слюни по самым популярным парням и желают во что бы то ни стало добиться их благосклонности.

А Мэт перестал давить на её плечо – хотя он уже давно и не давил, а просто придерживал – ухватил за ладонь, приподнял её вверх, вложил твёрдый стебель в Сонины пальцы и сам аккуратно сжал их, накрыв сверху своими, произнося негромко:

– Держи. Это от всей души. Чтобы хоть как-то сгладить вину. – А потом спросил: – Тебя как зовут?

– Соня, – до сих пор не отойдя от удивления и смятения, пробормотала она.

Мэт довольно улыбнулся уголками губ, будто услышал что-то приятное. Или обрадовался, что она всё-таки с ним заговорила, а не послала, отхлестав этим самым цветком.

– Сонь, прости, пожалуйста, – ещё раз повторил он, прижав ладонь к груди, к тому месту, где под кожей и рёбрами билось сердце, и заглядывая ей в глаза. – Реально, жутко неудобно, что так на тебя сорвался. До сих пор не по себе. – И, не дождавшись её ответа, страдальчески выгнув брови, воскликнул: – Ну что мне сделать, чтобы ты простила? У тебя там ничего не разбилось, не сломалось в рюкзаке? А то я готов компенсировать, всё, даже с процентами. Например, на ужин пригласить в качестве возмещения морального ущерба. Или, хочешь, буду каждое утро кофе приносить? Главное, чтобы ты больше на меня не обижалась.

– Да зачем? – возразила она, замотала головой. – Не надо ничего компенсировать.

Ей вполне хватало и его слов, когда они настолько искренни, наполнены эмоциями и истинным раскаянием. И розы.

Соня даже на расстоянии чувствовала её сладковатый густой, но не душный аромат. И казалось, что цветок нежно-бархатистый на ощупь, тёплый и живой, как… ну, например, как кожа на щеке. И очень хотелось дотронуться до него пальцами. Или прижать. К собственной щеке.

И пусть тёмно-бордовая роза в подарок – это довольно банально, но в каком-то случае она вполне может стать той самой единственной в мире розой. Да и не сделал Мэт ничего такого, чтобы затаить злобу и не простить. Не обманул, не подставил, не предал, не изменил.

– Ничего страшного. С каждым может случиться. Не переживай так. Я не обижаюсь. И всё совершенно целое.

Хотя ужин с ним Соню очень бы даже устроил. Но не в качестве моральной компенсации.

– Честно не обижаешься? – пронзительно глядя в глаза, удостоверился Мэт, задумчиво наморщил лоб. – Тогда давай… я тебя… хотя бы домой отвезу. Ты ведь домой сейчас? А я на колёсах. А если откажешься, я буду считать, что ты меня так и не простила.

Да простила она, давно простила. И поэтому не отказалась. Тем более, ей действительно не слишком-то хотелось вот так сразу с ним расставаться. Не то, чтобы уже в тот момент она в него втрескалась, но, похоже, оказалась на грани, на подходе, в паре шагов, и вот теперь думала, делать их или нет.

Враки! Просто она немного поиграла в неопределённость, потому что само по себе предчувствие было волнительно-приятным. А на самом деле где-то в глубине души она прекрасно осознавала, что, конечно, сделает их. Можно сказать, уже сделала, когда согласилась на его предложение. И даже ожидала чего-то гораздо более значимого. Не обязательно прощального поцелуя – наверное, для него всё-таки ещё рановато – но хотя бы разговора о новой встрече.

Но Мэт просто её подвёз, до подъезда, просто тепло и мило улыбнулся на прощание, просто произнёс:

– Пока.

– Пока, – чуть вопросительно откликнулась Соня, стараясь скрыть лёгкое разочарование.

Она даже специально задержалась на несколько мгновений, прежде чем открыть дверь и выбраться из машины. По цвету – светло-серая, а марку она не смотрела и в моделях не разбиралась. Мэт помахал ей рукой и опять улыбнулся. Она тоже улыбнулась и помахала, проводила машину взглядом, потом всё-таки прислонила розу к щеке.

Показалось? Или та и правда была тёплой? Или это под кожей тихонько полыхало? Хотя обидно, конечно, что закончилось всё обычным «Пока».

Глава 3

Какое-то время Соня так и считала, что закончилось – всё и ничем. И следующий день стал этому очередным доказательством. Конечно, она не бегала специально по универу в стремлении увидеться с Мэтом, но всё равно невольно высматривала его в толпе. Например, на подходе к учебному корпусу или на первом этаже возле гардероба. И надеялась – на встречу – видимо, очень-очень сильно. Поэтому та всё-таки произошла.

Вита наконец-то вернулась после больничного, и они опять везде ходили вместе. А в тот момент они как раз стояли возле кофейного автомата в фойе у центрального входа. Подруга заинтересованно наблюдала, как её стаканчик наполняется выбранным капучино, а Соня просто глазела по сторонам – понятно же почему – и дождалась.

Сердце отреагировало раньше, чем разум, ёкнуло от волнения. И только потом Соня осознала – вот он, Мэт. Тот не проходил мимо, а неторопливо пересекал фойе с противоположного конца, притормозил, чтобы обменяться парой фраз с каким-то парнем, посмотрел в их сторону и не просто скользнул взглядом, а остановил его.

Соне показалось, что на ней. Она моментально разволновалась ещё сильнее, и ужасно обрадовалась, улыбнулась, махнула Мэту рукой, а он…

Он вообще никак не отреагировал, хотя вроде бы не мог её не заметить. Отвернулся, двинулся дальше, а Соня даже моргнула растерянно, будто пытаясь развеять странное видение. Только вот какое? Сегодняшнее или вчерашнее? Может, на самом деле ей подаренная роза приснилась, и их разговор, и то, как Мэт подвёз её до дома.

Вита, забрав из автомата стакан с капучино, развернулась, поинтересовалась ещё раз, или скорее констатировала:

– Ты точно не будешь? – Потом вывела: – Тогда идём. Скоро уже пара начнётся. – Но увидев, что Соня по-прежнему неподвижно торчит на месте, легонько толкнув локтем, спросила: – Сонь, ты чего?

– А? – встрепенулась та, не сразу осознав, о чём говорит подруга, мотнула головой. – Нет, ничего. – Согласилась: – Идём. – И сама, первая, нехотя тронулась с места.

– Ты какая-то странная стала, – критично поджав губы, сообщила Вита. – Что-то случилось, пока меня не было?

Случилось. Но теперь-то, кажется, это уже неважно. Не имеет значения. И можно повторить:

– Нет, не случилось. Ничего.

А вернувшись домой, Соня, сбросив кроссы и на ходу расстёгивая куртку, ринулась к себе в комнату – удостовериться, что не свихнулась, что ей не приснилось.

Да точно не приснилось! Вот она – тёмно-бордовая роза. Даже ничуть не подвяла, а только ещё сильнее раскрылась. Всё такая же бархатисто-приятная на ощупь с нежным умопомрачительным ароматом.

Так она действительно всего лишь ничего не значащий стандартный подарочек в знак извинения? И больше совсем-совсем ничего? А Соня-то размечталась.

Но тогда к чему столь эффектные жесты? Вполне хватило бы и слов: «Извини, что повёл себя как урод, обидел тебя, бла-бла-бла…» Мэт же ей совершенно чужой, чтобы долго обижаться и страдать из-за его грубости. Извинился и исчез – достаточно. И сейчас бы Соня не мучилась от неопределённости, как ей правильно воспринимать его поступок.

И ладно одинокое бездушное «Пока» на прощание. Хотя зачем тогда подвозил? Но сегодняшний полный игнор – это уж слишком.

Правда с ней тоже иногда подобное случалось: смотрела почти в упор на человека и не видела, не воспринимала, потому что мысли совсем о другом, и на самом деле взгляд направлен не наружу, а куда-то внутрь.

В прошлом году именно так и получилось, когда она проскочила рядом с бывшей одноклассницей, её не заметив, а потом та претензии предъявляла, что они, конечно, никогда подругами не были, просто учились вместе, но «привет»-то не сложно сказать.

А Соня реально её не увидела. Во-первых, торопилась, во-вторых, солнце било прямо в глаза.

Наверное, и с Мэтом нечто похожее произошло. Ну не мог же он забыть или откровенно наплевать. Или мог?

Соня полночи мучилась этим вопросом и утром едва не проспала, а когда выскочила из дома на улицу, чтобы мчаться на остановку – вот на самом деле едва не споткнулась, когда разглядела у края тротуара почти перегораживающую проход светло-серую машину с приоткрытой передней дверью возле водительского места.

Стоило ей вывалиться из подъезда, дверь распахнулась шире, и из авто выбрался Мэт с бумажным стаканчиком в руке. Соня, конечно, обалдела и едва сдержала так и норовившую растянуть губы до ушей довольную улыбку, потому что для начала решила вида не подавать, что жутко обрадовалась. И даже попробовала создать впечатление, будто тоже никого и ничего не заметила и спокойненько пройти мимо.

Но, как только она приблизилась, Мэт произнёс:

– Привет! – Продемонстрировал стакан и со значением сообщил: – А я тебе кофе привёз. Как договаривались.

Соня независимо дёрнула плечами.

– Мы разве договаривались?

– Ну, тогда… как я обещал, – тут же исправился он.

– Ты и не обещал, – напомнила она, но совсем сурово не получилось, в интонации уже невольно прокралось кокетство.

– Ну вот же ты какая! – воскликнул Мэт с притворным упрёком, сосредоточенно прищурился, а через пару секунд решительно выдохнул: – Хорошо! Скажу правду. – Обезоруживающе улыбнулся и признался: – Потому что мне просто захотелось сделать для тебя что-то приятное. – Наклонил голову набок и чуть тише добавил: – И увидеться.

Соня сжала губы – даже закусила немного нижнюю – чтобы они всё-таки не расползлись в улыбке раньше времени, ещё и брови нахмурила, делая вид, будто невозмутима и непробиваема, хмыкнула, помотала головой.

– Вообще-то мы виделись вчера в универе. В большой перерыв. Только ты меня не заметил. Хотя я тебе даже рукой помахала.

– Правда? – воскликнул Мэт недоверчиво, но и расстроенно тоже. – Блин, прости, Сонь. Я честно тебя не заметил. Там же толпа народу была, – оправдался, наполовину вопросительно и снова виновато покаялся: – Вот я слепой. Ну как так мог? Тебя… не разглядеть? Опять лоханулся. – А под конец вывел самокритично: – Похоже, так никогда и не смогу за все свои промахи с тобой расплатиться. – И опять улыбнулся, но только уголками губ. – Придётся всю жизнь привозить тебе кофе по утрам.

Последнюю фразу он точно произнёс без сожаления, ещё и глаза хитро поблёскивали. Соня второй раз якобы невозмутимо хмыкнула.

– А я… – начала многозначительно и тут же сдалась, дёрнула плечами, – в общем-то совсем и не против.

Мэт ничего не говорил, только смотрел ей прямо в глаза и опять улыбался, а она с трудом выдерживала его взгляд, понимая, что ещё немного и непременно смутится. Потому что наверняка уже не выглядела непробиваемо суровой и все её чувства легко читались на лице: и радость от встречи, и симпатия к нему, и надежда. Не на кофе по утрам, а на нечто более серьёзное и важное.

Тем более, когда она забирала стакан, их руки соприкоснулись, и они оба не спешили разрывать это касание. Несколько секунд так и держали стакан вдвоём, и Соня прямо чувствовала, как искрит под подушечками пальцев, как это невероятное электричество проникает все глубже, растекается по телу, впитывается в кровь, разгоняя её и опять вызывая жар в щеках.

И дело не в том, что кофе горячий, и это ощущалось даже через бумажные стенки стаканы. Вот вообще не в том.

– Ну чего, едем? – напомнил Мэт, а Соня едва не спросила «Куда?», потому что в этот момент даже не думала о занятиях. Хорошо, что он почти сразу уточнил: – А то опоздаем.

– А, да, конечно, – пробормотала она в ответ, испытав лёгкое разочарование.

Она всегда была такой правильной – учёба на первом месте, а всё остальное потом, в свободное от неё время. И вот теперь Соне впервые хотелось нарушить установленные самой же разумные правила, забыть про универ – хотя бы на пару, или лучше на две – и например, просто погулять, посидеть в кафе, поболтать, узнать друг о друге немного больше. Пока только поболтать.

Но можно и не только. Потому что во взгляде Мэта легко виделся не исключительно общечеловеческий и даже дружеский интерес, которые и ей от него без особой надобности.

Когда подъехали к университету и припарковались не на стоянке перед главным корпусом, а где-то во внутренних дворах, оба какое-то время сидели неподвижно, не торопясь вылезать.

– Скажешь мне свой телефон? – спросил Мэт.

– Ладно.

Соня кивнула, внешне сдержанно, а внутренне ликуя, но не стала демонстрировать излишнюю радость и уточнять, зачем. Она же не настолько недалёкая, чтобы прикидываться милой дурочкой, спецом провоцируя на вполне очевидные объяснения и признания. Тем более Мэт и сам не собирался делать многозначительные таинственные паузы и медлить.

– У тебя какие планы на вечер? – поинтересовался он, вбивая в память телефона её номер.

Соня ничего ответить не успела, как подал голос её мобильник. Ну надо же! Вот же кто-то выбрал момент! Она выудила смартфон из кармана, поднесла к уху, недовольно выдохнула:

– Да! – с удивлением отмечая, что Мэт почти одновременно с ней тоже подносит к уху свой телефон.

– Ну так что скажешь? Насчёт вечера, – раздалось и совсем рядом, и эхом откуда-то издалека и чуть запоздало. – Встретимся?

И Соня повторила, но уже с совершенно другими интонациями:

– Да.

Глава 4

Они договорились встретиться в центре, недалеко от набережной, а потом действительно погулять, оставив машину, или придумать ещё что-то, если с погодой будет не очень. Соня опоздала на пять минут и, даже несмотря на общепринятое мнение, будто для девушек это святое право, жутко переживала. Высматривала Мэта издалека, пока шла к условленному месту, чтобы хотя бы махнуть рукой и на несколько секунд сократить опоздание, но не увидела. Ни издалека, ни вблизи.

Похоже, он тоже опаздывал. Просто опаздывал, а не потому, что с ним что-то случилось.

Тревожные мысли сразу полезли в голову, но Соня их старательно отгоняла. Стояла и ждала. Потом присела на невысокий металлический заборчик, огораживающий газон. Время шло, а Мэта всё не было, и она уже не знала, что думать.

Соня нащупала в кармане телефон.

Позвонить, спросить, где он? Или просто сообщить, что она уже на месте и ждёт? Ведь существует куча уважительных причин, из-за которых можно задержаться. Но в таком случае человек обычно сам звонит и предупреждает. Или пишет.

Ага. Но с тех пор, как пришла на условленное место, она ни разу не проверяла мобильник, а просто глазела по сторонам, пытаясь угадать, откуда появится Мэт, и заметить его первой. И сигнал о входящем сообщении она вполне могла прослушать, поэтому Соня всё-таки достала телефон, просмотрела: и смс, и мессенджеры, и даже соцсети, хотя они ещё нигде не добавились друг другу в друзья.

Ни-че-го. А значит, оставалось два варианта: либо её кинули, либо с Мэтом случилось что-то неприятное. Но верить ни в первый, ни во второй одинаково не хотелось.

С чего бы Мэту её кидать? Чтобы посмеяться над тем, как она тут торчит и ждёт? Какое-то сомнительное веселье, ещё и уровня детского сада. Глупо и не приносит абсолютно никакого удовлетворения.

Или так только по её понятиям? А для других это очень даже смешно и достаточно тешит самолюбие.

Вот та девица, с которой Мэт тогда разругался, наверняка бы позлорадствовала и похихикала, наблюдая сейчас за Соней и, не стесняясь, поддела, ляпнула что пообидней.

Хотя, возможно, она и правда выглядит полной дурой – с этим своим преданным ожиданием – и нужно просто взять и уйти, чтобы потом не чувствовать себя чересчур наивной и униженной. Тем более на улице сейчас не жарко и даже не тепло, особенно, если не двигаться, а сидеть или стоять, как статуя.

Соня поёжилась, выгоняя из-под куртки уже пробравшийся туда зябкий холодок. Она ещё и перчатки не взяла, не предполагала, что могут понадобиться. И что лучше на свидания надевать свитер потолще, тоже не предполагала.

Видимо и правда, достаточно уже ждать и пора двинуть домой, признав, что Мэт над ней просто прикололся. Но как-то не особо верилось, что он способен на подобное.

Неужели так умело притворялся? А вдруг… вдруг с ним всё-таки что-то случилось? Плохое.

Нет, Соня не станет перебирать и называть все возможные ситуации. И без того сердце уже взволнованно трепещет, а где-то глубоко внутри рождается паника. Кажется, сейчас она просто свихнётся в метаниях между обидой и тревогой, если Мэт не появится, а она ничего не предпримет и не узнает.

Соня опять вынула из кармана телефон. В конце концов, должна же она удостовериться, что с Мэтом точно всё в порядке, но долгую бессмысленную песню гудков оборвал бесстрастный голос, сообщивший, что в данный момент абонент недоступен и можно оставить для него голосовое сообщение после сигнала.

Ничего говорить Соня не стала, сбросила соединение, чувствуя, как снежным комом разрастаются в душе беспокойство и сомнения. Её даже начинало тихонько потряхивать, но это скорее от холода, а не от волнения.

Ну всё, ещё пять минут ожидания, и она уходит. Похоже, её и правда развели, поэтому нет смысла торчать здесь дальше, чтобы окончательно не околеть от холода. Хотя на самом деле Соня на всякий случай добавила ещё минутку, шестую, давая Мэту последний шанс и надеясь до последней секунды.

И, конечно, зря.

Тогда она громко выдохнула, сглотнула образовавшийся в горле комок, шмыгнула начавшим подтекать носом и медленно двинулась в сторону остановки. Но успела сделать только несколько шагов, как её нагнало:

– Сонь!

Она не поверила. Да ладно! Это ей просто померещилось. Уж слишком хотелось, чтобы так и случилось, вот сознание и подшутило, выдав придуманное за реальное. К тому же Соня не настолько редкое имя, вполне могли окликать кого-то ещё. Поэтому она даже не стала останавливаться и оборачиваться, так и шла дальше. Но её опять нагнало, теперь уже более громкое и взывающее:

– Сонь! Подожди, Сонь!

Мэт проскочил вперёд, преградил дорогу, повторил просительно:

– Ну подожди, Сонь! – Заглянул в лицо и, прежде чем она успела хоть что-то сказать, неуверенно шевельнув застывшими губами, легко определил: – Замёрзла? – И, не дожидаясь подтверждения, потянулся к её ладоням, поймал, сжал: – Какие холодные.

Приподнял их, сложил вместе, обхватил своими, чуть наклонился, поднёс к самому лицу, задышал, пытаясь отогреть жарким дыханием, успевая ещё и говорить:

– Прости. Прости. Я, честно, не специально. Просто всё так неудачно совпало. Сначала родители задержали, потом, как назло, в пробку попал. Хотел позвонить, предупредить, а оказалось ещё и телефон где-то забыл. Надеюсь, что дома, а не потерял.

– У родителей? – уточнила Соня, не особо задумываясь над словами.

Она уже забыла про недавние сомнения, про нелепые предположения, обиду и тревогу, она даже почти не жалела, что пришлось так долго торчать здесь, мёрзнуть и ждать. А иначе не случилось бы того, что происходило сейчас – Мэт не отогревал бы её окоченевшие от холода пальцы, и она не ощущала бы не только ласковое тепло его ладоней и дыхания, но и лёгкие прикосновения губ, похожие на короткие невесомые поцелуи.

– Нет, у себя, – пояснил он. – Я уже года три отдельно живу. – Потом выпрямился, поинтересовался обеспокоенно: – Согрелась хоть немножко? – И опять не стал дожидаться ответа, предложил: – Пойдём куда-нибудь, кофе выпьем или чаю. Или, может, даже глинтвейн. Я тут недалеко кондитерскую видел. Идём?

Соня задумалась. Не слишком-то хотелось, чтобы он отпускал её ладони. Да ей уже не настолько и холодно – потому что рядом с ним у неё всегда полыхали щёки, и кровь словно закипала, разнося по телу миллионы восторженных искр.

– Идём, – повторил Мэт с настойчивым напором, и, хотя одну её руку отпустил, зато вторую сжал крепче, потянул за собой, а Соня не стала возражать и сопротивляться, послушно двинулась следом.

Кондитерская и правда располагалась совсем рядом: небольшая, но очень миленькая, наполненная приятными ароматами выпечки и уютным домашним теплом.

– Садись, – распорядился Мэт, выбрав самый уединённый столик в углу. – А я сейчас всё принесу. – Он замер на секунду, потом спросил: – Ты мне доверишь выбрать? Или сама решишь?

– Выбери ты, – откликнулась Соня, и пока Мэт стоял у прилавка, без стеснения рассматривала его, поставив локти на стол и подперев ладонями подбородок, и, кажется, довольно улыбалась, если не внешне, то внутренне точно.

А вернувшись к ней, он сел не напротив, а рядом, сначала на расстоянии, но словно по волшебству оно постепенно сокращалось и сокращалось, пока они не соприкоснулись коленями и локтями, как раз в тот момент, когда Соня подносила ложку с кусочком шоколадно-вишнёвого торта к губам Мэта.

Вообще-то Соня планировала съесть этот кусочек сама, но даже донести до рта не успела. Мэт воскликнул:

– Стой-стой-стой! – перехватил её руку, направил в свою сторону: – Я тоже хочу попробовать. Угостишь?

Конечно.

Потом Мэт её аккуратно обнял, прислонил к собственному боку, и дальше они так и сидели, тихонько переговариваясь и смеясь, глядя друг другу в глаза. Но не только в глаза, на губы тоже. И Соня ничего не могла с этим поделать.

Взгляд постоянно, независимо от её воли, соскальзывал вниз по Мэтовой щеке, словно ей не только хотелось услышать его слова, но и увидеть: как они появляются, как поднимаются уголки рта, как шевелятся губы, то чуть сжимаясь и округляясь, то растягиваясь и приоткрываясь. И у неё сердце замирало каждый раз, когда вдруг представлялось, что ими можно не только разговаривать.

Соню так и тянуло попробовать, как это было бы, особенно, когда она замечала, что взгляд Мэта тоже спускался к её губам. И, такое впечатление, что из кафе они ушли именно за этим – чтобы, спрятавшись в густой темноте осеннего вечера от посторонних глаз, наконец-то поцеловаться.

Они стояли на набережной. Сейчас народу там почти не было: уже никто никуда не спешил, подгоняемый деловой суетой дня, да и просто прогуливающихся оказалось не так много. К тому же те предпочитали ярко освещённую центральную часть, поблизости от речного вокзала и беседки, а они выбрали более укромный уголок.

Соня стояла, упираясь руками в перила ажурной чугунной ограды, смотрела на реку, на огни на другом берегу. Мэт подошёл сзади, обнял одной рукой, второй подцепил её волосы, отодвинул назад, чтобы не мешали, и дотронулся губами до краешка Сониного уха. Совсем легонько, а её обожгло и с головой накрыло жаркой волной, одновременно и будоражащей, и расслабляющей. Потом Мэт наклонился ниже и теперь уже прикоснулся не к уху, а к коже под ним.

Соня зажмурилась, перестала дышать. Наверняка и сердце у неё в этот момент остановилось, а потом громко бухнуло на всю набережную, зачастило. На мгновение возникла совсем неуместная мысль «Как хорошо, что она не обмоталась шарфом», но тут же исчезла. Соня не могла точно сказать, сама развернулась, или Мэт её развернул, лицом к себе, чтобы наконец-то попробовать – губы в губы.

У неё даже никаких страхов не возникло, что раньше она толком не целовалась, поэтому, наверное, не умела. Умела. Всё получалось само – достаточно подчиняться его прикосновениям, повторять следом, не боясь, не стесняясь. Потому что совсем не до этого. И уже совершенно не сложно дальше становиться ещё смелее, ещё откровенней.

И на этот раз их прощание не ограничилось коротким «Пока». Они долго сидели в машине недалеко от Сониного подъезда, не желая расставаться, и, конечно, потом ещё встречались. Иногда Мэт опять подъезжал к её дому с утра, обязательно со стаканом кофе, и подвозил до университета. И сказать, что Соня была счастлива, это всё равно что ничего не сказать.

Глава 5

Её просто распирало от нежности и восторга, поэтому она и решилась наконец-то признаться Вите – поделиться собственной радостью. Соня ничуть не сомневалась, что подруга обязательно её поймёт и тоже порадуется. Но та сама, чуть раньше, всё заметила и спросила:

– Какая-то ты слишком задумчивая в последнее время стала. И постоянно загадочно улыбаешься. У тебя что-то хорошее случилось?

Соня в ответ промычала нечто неопределённое, крепко сжав губы, которые так и норовили растянуться в широкую счастливую улыбку, потупилась, потом многозначительно глянула на Виту исподлобья. Та иронично хмыкнула, приподняла одну бровь и с пониманием вывела:

– Угу, влюбилась.

Соня кивнула, всё-таки улыбнулась и доложила:

– Я как раз тебе сказать хотела.

– И где же вы познакомились? – поинтересовалась Вита, угадав, как не терпится Соне поделиться с ней всеми подробностями.

– Прямо здесь, в универе. И не то, чтобы познакомились. Я его и раньше видела. Ты его тоже наверняка знаешь, хотя он с другого факультета и на два курса старше.

– Знаю? – озадачилась Вита. – И кто это?

– Мэт, – коротко выдала Соня, напряжённо закусила губу.

– Кто? – сосредоточенно сведя брови, переспросила подруга.

– Матвей. Легостаев, – многозначительно пояснила Соня. – Ты о нём не слышала?

– У-у, – промычала Вита, призналась, кивнув, но почему-то отведя взгляд. – Слышала. И, знаешь…

– Знаю, – перебила её Соня. – Тоже слышала, что про него говорят. Но это только слова. Вит, правда, только слова. Сплетни.

– Ну, они же тоже не возникают ниоткуда, – разумно возразила подруга, и Соня охотно подхватила:

– Конечно, не возникают. Но некоторые, когда не могут чего-то получить, просто начинают это обесценивать. Чтобы не так обидно.

– Это ты к чему? – задумчиво поинтересовалась Вита.

– К тому, что на самом деле Мэт совсем не такой, каким многие хотят его выставить, – уверенно вывела Соня. – Ты его просто не знаешь! На самом деле он совсем другой.

Если честно, она не ожидала от Виты такого нарочитого скепсиса. Подруга ведь не из тех, кто безоговорочно верит в слухи и сплетни, скорее, наоборот, обычно Вита не доверяла им, предпочитала составить собственное мнение или вовсе не обращать внимания, прекрасно понимая их цену и степень правдивости.

Тем более, она же действительно совсем не знала Мэта, даже не поняла, о ком речь, пока Соня не назвала полное имя. Поэтому и возникло желание непременно объяснить ей всё и убедить. И вроде бы получилось. Недоверие сменилось доброй иронией и улыбкой.

– И давно у вас с ним? – в очередной раз спросила Вита.

– Не так, чтобы очень, – пространно ответила Соня, – но уже где-то недели три.

Если считать с того момента, когда они столкнулись в коридоре.