Почти человек Шарапов Кирилл

Глава третья

На узкую койку Павел просто падал. Весь день или как тут, на космической станции, это называется, он занимался физухой и тренировкой с шариком. С последним все складывалось так себе – поднимать мог, удерживать мог, а вот нормально отшвырнуть нет. Когда Головин отправлял его в полет, тот не напоминал пулю или стрелу, скорее удаляющийся в безветренную погоду воздушный шарик – медленно, неторопливо. А пересекая границу в три метра просто падал на пол. Но Тирай заверял, что это получится само собой. Кроме начальника станции Павел никого больше так и не увидел. Обедали и ужинали они вдвоем, причем Тираю было очень интересно послушать про жизнь и устройство дикого мира. Последний такой был найден лет триста назад, когда он был еще подростком и подобными вещами не интересовался. На вопросы же Головина о вселенной он отвечал скупо, не давая наемнику никакой информации, которая могла повлиять на его мировосприятие. Им важно, чтобы Павел попал на Эксиолу таким же, каким оставил родной мир. Но байки и полит информацию слушал охотно, для него война с соседним государством – варварство и пережиток. Да, в его мире войны тоже случались, колонии исправно поднимали бунты, но это были целиковые планеты, на которых единое правительство, население относилось к одному народу, и ресурсы принадлежали всей планете.

– Ну, ты же не дружишь со всеми своими соседями? – поинтересовался Павел. – Кому-то завидуешь, кто-то раздражает тебя своей позицией, ведь не могут быть все хорошими для всех. Вот так и у нас, наших соседей одни уроды из-за океана обманули и натравили на нас, пришлось упреждать удар, чтобы не стать историей. Да, там много разных факторов. Ладно, Тирай, мне этих споров еще дома хватило. Может, покажешь вашу звездную карту? Страсть, как интересно взглянуть на мир.

Тирай в очередной раз покачал головой.

– Не нужно вам этого, Павел. Как вы сегодня сказали, во многих знаниях – много печали, вы начнете думать о величине вселенной, о мирах и населяющих их народах, а вам нужно думать, как шарик оттолкнуть.

Головин отмахнулся, уже понял, что бесполезно, и даже по приборам, которые он видел в лабах, ему не дали никакой полезной информации. Так, название, да что примерно делает. Он пробовал смухлевать и использовать ИИ, но тот молчал и никак не реагировал.

Проснулся Павел опять по команде «вставай» в своей голове, все те же шесть часов сна. День повторился, только теперь добавились часы по изучению планеты, на которой ему предстояло действовать. Надо сказать, посмотреть было интересно. Сначала ему показали несколько записей, сделанных в самом начале наблюдения, после того, как разведывательный катер достиг атмосферы и разбился о какой-то энергетический щит неимоверной мощи. Дальше посылали только роботизированных наблюдателей. Экспериментировали с формой, с маскировкой, с размерами, результат остался таким же – даже дрон размером с иголку не смог проникнуть за барьер. Остался только вариант с визуальным наблюдением. И вот уже долгие годы крохотный экипаж станции висел на орбите и смотрел на Эксиолу. Сами аборигены в космос не стремились, хотя в воздушном пространстве летали довольно активно. Картинку системы наблюдения станции давали хорошую, можно было рассмотреть внешность конкретных людей, детали одежды. С виду – люди, как люди. Стиль одежды больше всего напоминал готический, или что-то вроде стимпанка, хотя, все же неверный термин, но Павел был не в состоянии выразить его точнее. Платья полуоткровенные, а иногда и совсем откровенные, жилетки, блузы, котелки и цилиндры, мужчины таскали с собой трости. Но при этом цивилизация в паре моментов обогнала мир Головина лет на сто – у них имелись летающие в паре метров над брусчаткой экипажи, причем довольно шустро, форму их можно было охарактеризовать стилем машин тридцатых годов – большие, блестящие. Какие-то существа, явно искусственного происхождения, выполняли различную работу. Больше всего они напоминали роботов, только выглядели как механические игрушки. Здания готические, со шпилями, барельефами, колоннами. Старая, старая Англия. Но вот кое-что выбивалось из привычного – прямо над центром города метрах в ста висел объект, обода вокруг черного шара, который искрил молниями. На вопросительный взгляд Павла Тирай только пожал плечами, это могло означать только одно – тот был без понятия о том, что это такое.

Головин продолжил смотреть фильму. Внутри городов в транспорте жители Эксиолы не слишком нуждались, они возникали и исчезали на круглых, слегка светящихся площадках, которые он условно обозначил для себя как телепорты. И когда спросил об этом Тирая, тот подтвердил, что аборигенам известен секрет не совсем мгновенного перемещения в пространстве, и принцип его не такой, как использовали народы, населяющие вселенную. Поэтому этот мир так и заинтересовал Изначальных.

– Смотри сюда, – начальник станции указал на небольшую окраинную площадь довольно внушительного города, в котором, по прикидке Головина, жило с пяток миллионов людей. Он укрупнил картинку так, что люди стали видны совершенно отчетливо, словно снимали с коптера, висящего метрах в тридцати над землей.

Головин с интересом наблюдал за разворачивающимися событиями. Две группы людей, одетых в простую городскую одежду, вступили в схватку между собой. Надо сказать, это было познавательно. Поначалу все начиналось вполне прозаично – рукопашка, обычная уличная, дикая, без правил, садануть коленом по яйцам, выдавить глаз, порвать рот, раздавить каблуком сапога кисть. Минуты две они так и бодались, потом в ход пошли различные сопутствующие предметы – биты, ножи, дубинки, кастеты. Почему сразу с этого не начали? Для Павла было загадкой.

– Ничего интересного, обычное дело для моего мира, – откинувшись на третьей минуте на удобную мягкую спинку парящего кресла, прокомментировал действие Головин. – Думаю, выиграют те, что справа, дерутся злее и толковей, командир у них в драку не полез, а грамотно руководит. Если впишется, чтобы поддержать авторитет, то только в последний момент.

– Торопишься, – с усмешкой прокомментировал Тарий. – Если бы у тебя что-то было, я бы заключил с тобой пари, и ты бы проиграл.

– Я бы не стал спорить, – отозвался Павел.

Он снова сосредоточился на картинке. Еще с минуту продолжалось обычное месиво, правые победили, с левой стороны остался всего один боец, он крепко стоял на ногах, возвышаясь над тремя поверженными противниками.

– Смотри внимательней, – наставительно произнес Тирай.

Но в этом не было нужды, Головин и так с интересом разглядывал единственного представителя проигравшей группировки. Вот тот запустил руку в карман. Головин присмотрелся, перчатка на правой руке была необычной, он заметил пару каких-то кристаллов, которые начали светиться именно в этот момент. Из кармана на свет появился алый шар размером с бильярдный, он взял его в обе руки и резко повернул половины в противоположенные стороны. И тут же тот вспыхнул алым, после чего мужик резко подкинул его вверх метра на три. Враги, видимо, прекрасно понимали, что происходит, и бросились врассыпную. Да вот только далеко не убежали. Из шара в спины бегущих ударили короткие алые молнии, только мужик в перчатке управлял шаром, выбирая цели. Все, до единого, повалились на плиты площади, застыв изломанными куклами, из-под некоторых расплывались кровавые лужи. Даже умный главарь последних не успел ничего сделать, его обожженное до мяса почерневшее лицо было отлично видно.

– Неслабо жахнуло, – прокомментировал Головин. – Хорошая гранатка, нам бы такие нацистов давить. А почему автора не тронула?

Тирай пожал плечами.

– Возможно, она расценивала его, как своего. Думаю, перчатка – управляющий элемент, а других людей на вечерней площади нет, похоже, местные знали, что случится стычка двух банд, и держались подальше. Смотри, это еще не все.

Выживший поднял руку, и алый шар опустился ему на ладонь, ту, которая в перчатке. Он снова сделал вращательные движения, словно соединил его обратно. И тут, наконец, проснулись городские власти, прямо из пустоты на площадь шагнули несколько людей в темных длинных плащах с прикрытыми лицами. Вместе с ними пришли три железные, а может, и не железные, игрушки, или, как для себя Павел их окрестил, големы. Бежать бандиту было некуда. Он снова активировал свой шар, но на этот раз он не сработал, висел себе у того над головой и висел. Рука одного из мужчин окуталась странным багровым светом, он вытянул ее и поманил шар, который послушно влетел в его ладонь. Деактивировав устройство, страж порядка сунул его в карман. Затем что-то произнес, обращаясь к бандиту. Тот скривил рожу в стиле «хрен вы меня возьмете, волки позорные» и вытащил из другого кармана рукоять от ножа, которую перекинул в правую руку, и из нее тут же появилось полуметровое узкое призрачное лезвие.

Черный никак не прореагировал, только сделал знак своим игрушкам, и те с невероятной скоростью, сжимая в руках какие-то шесты, по которым бегали электрические разряды, ринулись на бандита. Что ж, дальше ничего интересного не было, железки уложили сопротивленца в три секунды, он смог ударить только один раз, отрубив голему кисть, после чего тело подняли и утащили в пустоту. Черные в сопровождении пострадавшей железяки обошли побоище и, добив тех, кто был, видимо, еще жив, прихватив с собой артефактный нож, ушли так же, как и пришли.

– Очень интересно, – озвучил увиденное Павел. – А у них только контактное оружие или есть и дальнобойное? И что насчет огнестрела?

– Того, к чему ты привык, тут нет. Вообще нет огнестрельного оружия. Почему? Мы не знаем. Дальнобойное имеется, не хуже ваших пистолетов и винтовок, но на каких принципах оно работает, понятия не имеем. Скорее всего, это зависит от уровня создателя или владельца работать с энергией, поскольку пользоваться им могут далеко не все. Ну, во всяком случае, к такому выводу мы пришли. Да что я рассказываю, сейчас покажу.

Следующие два часа Павел изучал методы и возможности вероятных противников. Надо сказать, интересно. Были у них действительно винтовки, которые стреляли белыми энергетическими шариками, как только заряд поражал цель, следовала небольшая вспышка, и тело зависало в воздухе. Правда, при этом никаких видимых повреждений Головин не заметил, кроме того, что на землю падал труп с белым от ужаса лицом, а через несколько мгновений исчезал и странный снаряд. Были и другие заряды с уже привычным действием, некоторые поджигали, другие промораживали, и нечто, напоминающее кислоту. Но вот что странно, этих вещей было очень мало, настолько, что одновременно на поле боя использовалось не больше десятка таких артефактных стволов, и только у офицеров, остальные аборигены имели более простые, но чаще предпочитали резать друг друга холодняком или стрелять из самострелов, напоминающих арбалеты, которые тоже имели кое-какие артефактные улучшения, но не слишком отличающиеся от того, к чему привык он.

– Из тысячи часов записей, – вздохнул Тирай, когда Головин попросил поставить еще парочку, – я отобрал самые интересные. Но пора переходить к катастрофе, времени мало. А тебе еще нужно с телекинезом освоиться.

Павел вздохнул, вот с этим дело не шло совсем. Тирай даже вызвал одного из техников, вроде это был старший Тор. И тот показал класс, вошел на тренировочную площадку, поднял с пола взглядом три мячика, затем покружил их над головой и как-то неуловимо отправил в мишени, которые стояли треугольником, причем две из них были основанием справа и слева за спиной.

– Долго тренировался? – спросил Головин, когда техник покинул площадку.

– Тут ничего сложного нет, – пожал тот плечами, – концентрация, видение окружающего пространства. Я ведь не всегда техником был, моя должность по совмещению ликвидатор угрозы для персонала станции. Раньше был в частной армии правителя планеты Голг. Но это так, забава. Тренируйся. С одним я могу еще с учебы, когда только имплантат поставили, примерно за неделю. А вот с тремя… На это ушло с полгода. Только я не с шариками тренировался, а с различными острыми предметами, вроде железяк, которые твое тело насквозь пробьют. Я видел, как ты тренируешься и отрабатываешь удары, хочешь, с младшим моим братишкой сойтись в тренировочном поединке?

– А чего не с тобой?

– Военные модификации, – ответил Тор. – Случайно покалечу, вовек не расплачусь. А братец – любитель кулаками в питейных домах помахать, вам с ним будет интересно.

– Ну, тогда вечером попробуем с Теком, – согласился Павел.

Запись с гибелью большинства населения Эксиолы не сказать, что произвела впечатление, не было ни мировой войны, ни ядерных взрывов, ни вирусов, все случилось как-то прозаично. Просто в одно прекрасное утро от одного из артефактов, висящих над не слишком крупным городом, в сторону соседнего выстрелила серая нить. Она ударила в шар между игл, и из него вылетело уже две. И так дальше, разрастаясь по всей планете. Люди на улицах останавливались, задирали головы вверх, не понимая, что происходит. А затем экран, который защищал планету, стал плотным и непроницаемым.

– Мы вели непрерывную запись, – пояснил Тирай и ускорил запись, – щит прояснился спустя год и два месяца. Мы не смогли понять, что случилось, но к этому моменту мир погиб.

Головин увидел только мертвые города. Нити, связывающие артефакты, изменились, теперь с них свисала бахрома, длинная, достающая до земли, и стелилась по ней тонкими нитями, расползаясь по округе. Она была везде – в городах, в лесах, каменистых пустынях.

– Вот что нам удалось запечатлеть спустя несколько месяцев.

Головин сосредоточился на картинке. Двое мужчин крались по окраине города, у обоих на глазах были какие-то очки. Они шли очень осторожно, активно вертя головами и внимательно смотря, куда ставят ноги. Неожиданно один оступился и задел одну из серых нитей, и оба бросили бежать. Они неслись так, словно за ними гналась сама смерть. Вот только от этой дамочки с косой не убежишь. Из стен начали появляться полупрозрачные силуэты, отдаленно напоминающие человеческие, которые скользили вслед убегающим. Те неслись, как сумасшедшие, задевая новые нити, и количество призраков, или фантомов, росло. Первый бегун несколько раз вскидывал руку с зажатым в нем предметом, который видно не было. Фантомов отшвыривало с дороги, двоих даже расплескало, превратив в лужи на грязной брусчатке. Но, видимо, заряд оружия был сильно ограничен, поскольку мужчина с грустью на лице опустил руку и сунул девайс в карман. Вскоре призрачные силуэты окружили незадачливых путешественников. Один из них в итоге дотянулся до того, что потревожил сеть, тот замер с ужасом на лице, из него отделилось какое-то полупрозрачное облако, которое было поглощено фантомом, а на землю упал высохший до состояния мумии труп. Напарник погибшего, понимая, что все кончено и его ждет такая же судьба, с выражением обреченного на лице упал на колени. Все повторилось – прикосновение, поглощение, назовем это душой, высохшее тело. Призраки с минуту постояли над останками, после чего начали втягиваться в стены домов. Вскоре улица стала абсолютно безжизненной, на ней остались только два высушенных тела.

– А ночью еще и бродячий туман появляется. Мы думаем, в нем скрываются такие же призраки, – прокомментировал ситуацию Тирай. – Где возникнет, никто не может предугадать, но живность, которая обитает на Эксиоле, спасается от него, предчувствуя появление. Замечено, что в пустошах и лесах призраков гораздо меньше, чем в покинутых городах. – Он запустил новую запись. – Так Эксиола выглядит сейчас.

Головин с интересом наблюдал за местом, куда ему предстояло отправиться, и задачка нравилась ему все меньше. Мир медленно умирал, города разрушались, серых нитей стало гораздо больше. А еще там стало расти какое-то растение, которое очень любило ночной туман, оно отлично чувствовало себя на камнях, вгрызаясь в них, используя любую щель. Природа тоже не осталась неизменной, с каждым годом она чахла, некоторые места с наибольшей концентрацией населения уже превратились в каменистую пустыню, в которой единственным местом, где что-то растет, это побережье рек, озера высохли. Каменный плющ, так называли растение на станции, не в счет.

– Печальное зрелище, – подвел итог Павел.

Тирай кивнул.

– Поэтому мы хотим спасти знания, хотим спасти выживших, сохранивших наследие предков. Изначальные – хранители всей бесценной информации, и потерять то, что знают те, кто еще не погиб там, внизу, считают преступлением. За этим ты здесь.

– Ну, затем, так затем, – философски пожал плечами Павел. – Я – наемник, вы поставили задачу, обозначили плату, моя работа – выполнить свою часть сделки и получить награду. Правда, у меня есть сомнения по поводу войны с тем, что будет охотиться на меня внизу, уж больно мне не понравилось увиденное, не уверен, что ваш имплантат способен помочь мне в схватке с призраками. А ведь они будут основной угрозой, не люди.

Тирай выслушал все это молча.

– Не знаю, что ответить, – наконец, произнес он после затянувшейся паузы. – Сам видел, что у аборигенов есть какие-то устройства, способные убивать их и убирать с дороги. Кроме того, ты гораздо быстрее этой парочки. Возможно, бегство будет оптимальным способом для спасения. Ладно, у нас осталось два дня, сейчас на Эксиоле ночь, мы воспользуемся окном, которое появится чуть позже, почти ранним утром. У тебя будет максимальное количество времени. А теперь давай обратно на тренировочную площадку, нужно подтянуть концентрацию. Поможет телекинез или нет, но ты должен научиться им управлять.

– В этом ты прав, уж коли отправляете туда с голым задом, хоть пусть какое-то оружие у меня будет. А вообще у вас есть какие-то боевые скафандры? Интересно было бы взглянуть.

– Есть, – кивнул Тирай, – но сейчас их все равно нельзя использовать, так что, толку знакомить тебя с их разновидностями и возможностями, это попросту тратить время, которого у нас и так нет. Потом сам изучишь. Во вселенской сети достаточно информации по этому вопросу.

– Твоя правда, – согласился Головин и прошел в тренировочную зону.

К концу второго дня ему, наконец, удалось послать мягкий шарик в сторону цели, не попал, но тот, развив приличную скорость, просвистел сантиметрах в двадцати.

– Наконец-то, – обрадовался Тирай, голос его звучал устало, словно он сам весь день тренировался. – Уловил, как ты это сделал?

– Сейчас выясним, – поднимая отлетевший к нему шарик взглядом и концентрированным резким выбросом силы отправляя его в цель, ответил Павел. Красным росчерком тот просвистел через всю комнату и даже почти угодил в край мишени, разминувшись с ним в считанных сантиметрах.

– Устал? Или закрепим?

– Сделаю десяток бросков, если сбоев не будет, то завтра начну тренировать точность.

– Давай. Кстати, а ты понимаешь, что телекинезом можно не только швырять, но и ловить вещи?

– Догадываюсь, что у него много возможностей, но сейчас нужно разобраться с той, что мне наиболее нужна. А как разовью имплантат, так… – при этом Головин снова отправил шарик к цели, и на этот раз попал. Его лицо осветила улыбка, наконец-то получилось. Пусть не идеально, но все равно это было ощущение победы. Он научился делать то, что раньше делать неумел.

– Он питается от твоего тела, – начал просвещать насчет имплантата Тирай, – чем хуже ты будешь себя чувствовать, тем больше энергии будет забирать телекинез, и ты можешь просто перенапрячься. Теперь по поводу перегорания. Если ты часто используешь его, очень часто, причем используешь на максимуме возможностей, для тебя это триста грамм, если ты зацепишь четыреста и станешь их тянуть к себе, то это у тебя выйдет, но имплантат будет греться, и если вовремя не остановиться, просто отключится, и не будет активным, пока не остынет. Поверь, это ты почувствуешь.

– А совсем выйти из строя? – спросил Павел, в десятый раз подряд попадая в мишень и покидая тренировочную комнату.

– Может быть и такое. Износ, частое употребление, множественные отключения, все это может привести к его перегоранию. И тогда только замена. Сам понимаешь, что выполнить ее на Эксиоле не выйдет, только здесь, на станции. А сюда можно будет попасть, только умерев.

– Не уверен, что выйдет, – хмыкнул Павел. – Тирай, не надо считать, что люди глупее, чем вы. Я же прекрасно понял, что, если попадусь призракам, они из меня вытянут душу, так же как из этих бедолаг. Единственный шанс – это умереть раньше, чем они до нее доберутся, или без их участия.

– Я рад, что вы понимаете всю опасность. Вероятно, как это, – он щелкнул пальцами, – вы, люди, говорите, билет в один конец?

– Да, ты все правильно сказал, и да, я прекрасно понимаю, что, возможно, умру безвозвратно. Но я и раньше так жил. Мы, люди, живем, не зная, что нас ждет за гранью, но все равно живем, рискуем шкурой, иногда даже просто так, ради интереса. А что если… Ладно, пошли ужинать, мне, если ты еще не забыл, с Теком махаться.

– Зачем тебе эта стычка? – тут же напрягся Тирай. – Покалечить он, конечно, тебя не сможет, но все же это ненужный риск.

– Я могу до одурения махать руками, вспоминая приемы, – отозвался Павел, шагая по коридорам станции, – но тренировочный спарринг с партнером покажет, чего я на самом деле стою. Кроме того, я хочу попробовать вплести в рисунок боя мою новую способность. А с самим собой, сам пронимаешь, этого отработать не выйдет.

Тирай ничего не сказал, Головин его не убедил, но начальник станции решил не мешать. Он был сугубо гражданским, и лезть в подобные дела не хотел, не считал себя в них достаточно компетентным.

– Готов к взбучке, землянин? – услышал Павел, стоило ему переступить порог кают-компании.

– Всегда готов, – отдав пионерский салют, отозвался Ухо.

Тек одобрительно кивнул.

– Тогда ешь, силы тебе еще понадобятся. И милости прошу в наш развлекательный центр.

Головин кивнул и направился к автомату. Получив поднос с очередным набором рациона, он уселся за стол к братьям, а не как в прошлый раз за отдельный. Те синхронно кивнули, принимая новичка.

Они обсуждали что-то вроде сериала, который смотрели, только, в отличие от земных, это был интерактив, где зритель мог участвовать в действии и влиять на сюжет. Головин, жуя, прислушивался к их обсуждению. Не сказать, что было интересно, но все же какое-то разнообразие.

В развлекательном центре ему еще не доводилось бывать. Большая комната на другом уровне, тут был ринг, какие-то столы для игры, огромный полупрозрачный дисплей, капсулы виртуальной реальности, бар с разными бутылками. Короче, все, чтобы персонал не скучал. Вообще станция была небольшой, всего на сотню человек, но столько персонала для слежения за планетой, на которую нельзя попасть, не нужно, и всех отослали, оставив четверых, которых по графику меняли.

– Хорошая у нас станция, – произнес Тор, – не работа, а отдых, разве что девочек не хватает, Гилая не считается, будь она последней бабой во вселенной, я бы на нее не полез.

– Полез бы, – отозвалась женщина, занимая один из диванчиков, стоящих вдоль столиков, после чего телекинезом притащила из бара бутылку и стакан и налила примерно четверть. – Еще как полез бы. Если на пару месяцев задержимся, в ногах к концу второго будешь валяться, и пальцы мне целовать, чтобы я тебя в койку пустила.

Техники одобрительно заржали.

– А ведь она права, братец, – толкнул Тора Тек, – виртсекс – это все фуфло. Ты без живой бабы два месяца не протянешь. Ладно, землянин, готов по полу ползать?

– Только над твоим телом, – весело и с задором отозвался Головин, и все засмеялись, ответ понравился.

Тек скинул форменную куртку и прошел за защитное поле, Павел поступил идентично.

– Правила? – спросил Ухо.

– Просто поединок, – отозвался Тек. – По яйцам не бить, конечности не ломать, глаза не выдавливать, уши, ноздри и рот не рвать. Если хочешь пользоваться телекинезом, валяй, я не буду, а то ведь раз двину, и грудная клетка всмятку, потом восстанавливай тебя, а у тебя имплант свежий, ты мне все равно своим теликом ничего не сделаешь.

– Договорились, – отозвался Павел.

– Тогда по сигналу, – кивнул противник, и тут же под потолком что-то громко и резко прогудело.

Ухо пошел вперед, работая руками и ногами. Пару раз пытался сделать толчки силой, но из этого ничего не вышло, только один раз показалось, что Тек покачнулся, но почти незаметно. Противник пока слегка кружил, ведя его за собой, не бил, так, не давал навязать схватку на чужих условиях.

– М-да, – синхронно протянули оба бойца, вывалившись с «ринга». Рожи у обоих были помятые.

– Боевая ничья? – предложил Тек, протягивая руку. – Не ожидал.

– Согласен, – кивнул Головин и пожал сероватую конечность. – Ты бы мог меня сломать, но для этого пришлось бы меня вырубать жестко, на грани, или убивать.

– Вроде того, – согласился Тек. – Выпьешь?

– Выпью, – согласился Головин. – Тирай, что мне можно пить-то? Вдруг у вас есть напитки, которые нельзя мне.

– Тебе все можно, – отозвался начальник станции. – Интересный бой, впервые видел Тека, лежащим на полу. Ни разу его не роняли.

– Все бывает, – философски отозвался Тор и притащил из бара еще пару стаканов и бутылку какой-то красной жидкости, которая оказалась довольно приятной и не очень крепкой, что-то вроде кислой настойки.

Время до отбоя прошло хорошо. Головин весь вечер тренировал телекинез, поднимая и опрокидывая стопки себе в рот. Плохо, что пил, и совершенно не пьянел. Похоже, пьяные биороботы были тут без надобности. Он весь облился, но на седьмой прекратил мазать.

– Неплохо, – прокомментировала Гилая. – Но вот когда пообедаешь, не обляпавшись, вот тогда можно сказать, что начального уровня достиг.

Головин пожал плечами.

– Не все сразу, и на моей улице перевернется грузовик с бухлом.

Глава четвертая

– Что по плану сегодня? У нас осталось два дня, – после завтрака поинтересовался у Тирая Головин.

– Шарик меняем на тяжелый, максимального веса, снаряд, даже чуть больше, – пояснил начальник станции. – Будем продолжать развивать имплантат. Тек вызвался с тобой поработать на ринге, помочь с тренировкой. Только не поубивайте друг друга. А еще я хочу опуститься по линии твоей родовой памяти.

– Зачем? – тут же напрягся Павел.

– Не беспокойся, это безопасно, но может тебе пригодиться, хоть ваше общество и не использует подобное, сохраняя наследие крайне неудобным способом в виде внешних носителей, это не значит, что ты не можешь воспользоваться тем, что умели твои предки. Просто это нужно пробудить.

Головин пожал плечами.

– Знания лишними не бывают. Хотя не понимаю, чем мой предок, воевавший с Наполеоном и стрелявший из примитивного кремневого пистолета максимум на десять шагов, может помочь мне, человеку, который стрелял на полкилометра без всякой оптики и попадал?

Теперь уже Тирай пожал плечами.

– Пока не попробуем погрузиться, не узнаем. Но почему ты все сводишь к боевым навыкам? Вдруг ты получишь знания, которых раньше не имел? Например, ты сможешь самостоятельно сделать зажигалку? Или бомбу? Не забывай, мы выкинем тебя на опаснейшую планету, класса диких, одного, без одежды, с низким уровнем подготовки. Думаю, тебе пригодится все.

– Ну, в принципе, да, – не слишком уверенно кивнул Павел, он уже понял, куда клонит собеседник. – Все же, наверное, ты прав, одно дело думать, что можешь, а другое точно знать. Ну что, на полигон?

– На полигон, – подтвердил Тирай.

Стальной шар весом триста сорок грамм, оказалось, двигать гораздо тяжелее, чем маленький резиновый мячик. К концу первого часа Головин вспотел, заболела голова, а область внутри черепа ближе к затылку начала слегка нагреваться. Но результат был, тяжелый шар с силой бил в центр мишени, и если бы не материал, который плавно принимал на себя удар, роняя снаряд на мягкий пружинящий пол, то от мишени после первого броска ничего бы не осталось.

– Хватит, – неожиданно приказал Тирай, наблюдавший за ним. – Имплантат близок к перегрузке, еще немного, и перегреется окончательно, и потом будем ждать часов пять, пока нормально начнет функционировать. Запомнил ощущения?

Ухо кивнул.

– Понял, дальше лучше не доводить, ощущения неприятные. Ну, тогда я на ринг?

– Нет, ты в кресло, – указав на парящий предмет мебели с вращающимся вокруг него прибором, приказал начальник станции, – поработаем с твоей родовой памятью.

Головин вышел из тренировочной камеры.

– Как скажешь, – легко согласился он.

Кроме того, после прошлого разговора его этот вопрос реально заинтересовал. Например, дед хоть и был солдатом и в войну дошел до Праги, пока не поймал свой осколок, но был рукастым, дом сам построил, машину старую чинил, мог легко разобрать часы, отладить и собрать обратно. У Павла даже с более несложными вещами не всегда получалось собрать так, чтобы работало. Это не касалось оружия, вот с этим всегда порядок, он мог взять в руки незнакомую немецкую штурмовую винтовку, раскидать ее на части, а затем без проблем вертать все в зад. Поэтому все с «новьем», взятым трофеями, шли к нему.

Павел забрался в кресло и, усевшись поудобней, вопросительно уставился на Тирая.

– Что дальше?

– Закрой глаза, – начал инструктировать тот, – и думай о своих предках. Думай о тех, кого помнишь. Не надо глубоко забираться, больше от тебя ничего не требуется. Ах да, не усни, – добавил начальник станции.

Головин кивнул, ничего сложного. Он прикрыл глаза и начал вспоминать деда и прадеда. Ничего не происходило, кроме того, что снаружи изредка мелькал свет…

– Ну, здравствуй, внучок, – неожиданно появилась в его голове чужая мысль. – Э-ка ты, куда забрался-то.

– Дед?

– Он самый, оболтус голозадый. Значит, вот как все вышло, нашел ты свои два метра. Но нашел с честью.

– Такая судьба солдата, не ты ли меня этому учил? – мысленно ответил Головин.

– Верно, внучок, все ты правильно помнишь. Для солдата боевой поход – это судьба, остаться в живых – удача, вернуться домой – случайность. Ну да ладно, вижу, не посрамил ты род. А теперь давай, возвращайся обратно, а то твой инопланетник уже побежал за аптечкой, или чего там у него? Если что, зови, чем смогу, помогу.

Головин открыл глаза. Он лежал на полу, а в стороне суетился Тирай, рядом с которым парил медицинский робот.

– Очнулся? – заметив, что пациент открыл глаза, констатировал он очевидный факт.

– Очнулся, – согласился Павел и сел, голова была тяжелой и гудела, словно колокол, хотелось спать. – Что случилось?

– Не знаю, – развел руками Тирай, – никогда подобного не видел. На приборах внезапно произошла запредельная вспышка активности мозга, мне показалось, что ты там не один, но такого быть не может, едва имплантат ИИ не перегорел, а ты отключился. Плохая это была идея, не приспособлены вы, земляне, для погружения в родовую память.

– Ты хочешь сказать, мы дефектные? – не став говорить начальнику станции, что разговаривал с дедом, поинтересовался Головин, поднимаясь с пола, он пошатнулся, но устоял.

– Называй, как хочешь, но факт остался фактом. Я не смог обнаружить ни единого участка всплывшей родовой памяти. Давай обратно в кресло, проведу сканирование, посмотрим, не навредили мы тебе. Это будет очень плохо.

Головин хмыкнул и полез обратно.

– Обошлось, – спустя минут двадцать, произнес Тирай. – Слазь.

В этот момент в лабораторию вошла Гилая. В руках у нее был небольшой контейнер.

– Вот, закончила. Может, выгорит, и не с голой задницей на планете окажется. Полный комплект сделать не успеем, слишком долго происходит генерация такого сложного материала.

Тирай поставил контейнер на стол и, открыв его, достал оттуда трусы-боксеры телесного цвета.

– Неплохо, – изучив изделие, произнес он.

– Крепкие, не пачкаются, – продолжила нахваливать трусы Гилая. – И главное, мало чем отличается от псевдо кожи, как мы знаем, она проходит барьер, ничего искусственного. В крайнем случае, они просто в прах рассыплются, как одежда, на первом био, которого мы туда посылали. Так что, мы ничего не потеряем. Но, как я сказала, мы не продумали эту идею заранее, так что, на нашем оборудовании только трусы сделали, на полный комплект, включая обувь, уйдет не меньше двадцати трех звездных единиц. Если вы задержите отправку Павла до следующего окна, я успею.

– Нет, – коротко ответил Тирай. – То окно крайне неудачное, оно ночное, он не успеет ни адаптироваться, ни найти укрытия. И через час мы получим его обратно. Если получим.

– Трусы – этого хорошо, – сказал Головин, забирая из рук начальника станции свой новый элемент гардероба. – Знаете, как неудобно бегать, когда конец болтается? Так что, спасибо, Гилая. Жаль, нельзя сделать что-то вроде тапочек для плавания, чтобы ходить без особой опаски.

Женщина виновато, развела руками.

– Пять звездных единиц, не меньше, быстрее материал не накопится.

– Ну, что есть, – улыбнулся ей Головин. – Спасибо.

Та кивнула и удалилась.

– Ну-ка примерь, надо посмотреть, как они на тебе, потренируйся в них, если будут натирать или ты в них сопреешь, этот вариант не подойдет, хотя крепость кожи не позволит получить травму, но дискомфорт – плохо для дела. Никто никогда не делал ничего подобного, не было нужды, так что, никаких испытаний, естественно, не проводилось.

Головин пожал плечами и, забрав трусы, отправился в тренировочный зал.

Сняв комбез и нижнее белье, он, хоть и с трудом, но натянул обновку. Первые пару минут они сильно жали, но довольно быстро растянулись. Он подвигался в них, присел пару раз, поднял ноги, пробежался вокруг ринга. Вроде бы ничего, он даже перестал их ощущать. Забравшись на тестовый полигон, он проделал разминочный комплекс, потом помахал руками и ногами, гоняя по рингу «тень». Потом явился Тек, которого вызвал начальник станции, и они уже вдвоем приступили к спаррингу. Трусы оказались, что надо, ничего не потело и не прело, они не натирали, их, словно, вообще не было. Так прошло не меньше двух часов.

– Тирай, отличная одежка. Давай Гилае команду на изготовление полного комплекта, чтобы, если помру там и все же вернусь, у меня была одежка для следующего выхода.

– Хорошо, но только после того, как ты пройдешь в них барьер, вдруг, не все учли, и они и вправду в пыль рассыплются?

Головин кивнул и, поджав руку безухому Теку, слез с ринга. С помощью техника подготовка стала куда продуктивней. Так и пошло дальше – тренировка, телекинеза, ринг, физуха, записи с планеты. В кресло для погружения в родовую память Тирай его больше не сажал.

– Готов? – Тирай стоял рядом со стаканом, размещенным прямо внутри, пока еще деактивированного силового луча, который должен был доставить Павла на Эксиолу.

Процесс, не сказать, чтобы сложный, стакан опускается до верхних слоев атмосферы, именно там располагался барьер, в этот момент там образовывалось тонкое место, которое силовой луч мог пробить, стакан распадался, оставляя объект, в данном случае Павла, внутри луча, который опускал его на поверхность. Ну, а дальше…

– Всегда готов, – следуя традиции, улыбаясь, ответил наемник, но руку в пионерском салюте вскинуть не смог, так как был зафиксирован внутри стакана.

– Тридцать секунд, – суровым голосом сообщил Тор, отвечающий за отправку и наведение. – До встречи, землянин, был рад знакомству.

– Бывайте, – ответил Павел, поскольку тут собрался весь маленький экипаж. – Может, когда-нибудь увидимся.

В голове пошел отсчет, голос ИИ монотонно бубнил: «Двадцать, девятнадцать…».

– Поехали! – весело выкрикнул Головин, когда услышал «ноль», и капсула, соскользнув с направляющей, устремилась к Эксиоле, окруженная голубоватым непрозрачным светом. Никаких перегрузок, ни тошноты, ни ощущения свободного падения, казалось, что она вообще не двигается.

Про себя он начал считать. Когда дошел до девяноста, прозрачные стенки раскрылись, как цветок, и отлетели в сторону, оставив его в силовом луче. Тут же стало холодно, но не настолько, чтобы стучать зубами. О том, что он прошел барьер, стало ясно, когда он почувствовал, как нагрелся ИИ, находящийся в его голове. Виски заломило, он боялся, что это поджарит ему мозг, так как имплантат находился прямо под ним, но это почти сразу прекратилось. А через секунду он получил короткое сообщение от «железяки»:

– Жив, прошли.

– Уже в плюсе, – прокомментировал Головин.

Кстати, перед тем, как войти в капсулу, он поменял свой позывной. Долго думал, что взять, поэтому выбрал то, что соответствовало ситуации. Для всех на орбите он был теперь призрачным видением, которое могло растаять в любой момент. Так Ухо стал Миражом. И если станции удастся каким-то макаром наладить с ним связь, обращаться они к нему будут, как к Миражу.

Новый отсчет. На двухстах силовой луч исчез, и Павел полетел на землю с высоты пяти метров.

– Твою ж мать, – мысленно пожелал он Тору.

Да, сценарий, когда силовой луч пропадет в связи с закрытием окна, просчитывался, но, видимо, на этот раз техник опоздал с посылкой на пару долей секунды. Не критично для нового тела. Ступни ударились о каменистую землю, и Головин ушел в перекат через левое плечо, смягчая силу удара. Вообще Тирай заверял, что он сможет без особых последствий спрыгнуть с высоты метров десять-двенадцать на твердое покрытие, а на мягкую землю так вообще с пятнадцати, новый скелет позволял, не рекомендовано, но можно, если припрет.

Вскочив на ноги, Павел осмотрелся. Местом высадки на этот раз оказалась равнина с каменистой твердой потрескавшейся почвой, вокруг никакой бахромы, висячих артефактов. Поблизости вообще ничего не было. Трусы полет пережили, уже здорово, а вот то, что ботинок нет никаких, хреново. Да, его новая шкура попрочнее старой, но сможет ли она сопротивляться, если он будет сбивать ноги несколько дней подряд? Он знал, куда его забросит, ему было нужно идти на восток, чтобы добраться до вымершего поселка. Это было единственное место, где можно найти хоть что-то. Крошечный, с дюжинной двухэтажных домов, одной улицей и лавкой. Вроде фермерской деревеньки, поскольку раньше тут были сплошные поля.

ИИ хоть и находился в пассивном режиме, но легко сориентировался по сторонам света, и в голову Павла с короткой вспышкой мигрени пришло сообщение: «Тридцать градусов направо, дистанция – двадцать шесть километров».

Головин повернулся в нужную сторону и приметил ориентир – какую-то вышку на горизонте. В принципе, он изучал карту района, в который его будут высаживать, так случилось, что окно всегда возникало в новом месте, на станции просто научились их засекать.

Мираж не торопился бежать к городку. Сначала надо было прояснить обстановку, несколько раз он медленно повернулся вокруг на триста шестьдесят градусов, изучая все, что есть вокруг него, но ни живности, ни призраков, ни растений не увидел. Только нечто ржавое и накренившееся на горизонте. Подняв взглядом мелкий камешек, он с силой послал его в нужную сторону, тот со свистом унесся вдаль. Если бы кому-то прилетело в череп, не факт, что кость бы выдержала, а в камешке весу всего грамм двадцать. Что ж, одно оружие у него уже есть. Теперь бы приодеться, да и вооружиться. Нормальный обычный нож не помешал бы.

Павел еще раз обернулся, выискивая неприятности, но все было тихо и пусто.

– Шагаем, – приказал он вслух сам себе и сделал первый шаг по чужой, едва живой планете.

С первой серой нитью и свисающей с нее бахромой, идущей с севера на юг, или наоборот, он столкнулся на шестом километре пути. К этому моменту Мираж вышел на остатки дороги, так шагать было проще.

Остановившись в сотне метрах, он пристально начал изучать свисающие нити, здесь их, в отличие от городов, было немного, до земли доставаи далеко не все, но над дорогой оказалась самая густая завеса.

Трогать их Павел не стал, хотя очень хотелось отправить первый материал в «центр», но сейчас ему, человеку, который имеет минимум информации о происходящем, было категорически нельзя, если они будят скрывающихся неподалеку фантомов, то сейчас связываться с агрессивной формой жизни смертельно опасно.

Он внимательно изучил места поблизости, где занавес не достигал земли, и бахрома была самой жидкой, крюк в пятьдесят метров – и не крюк совсем. Сойдя с дороги, Головин, не спеша и внимательно глядя себе под ноги, направился к нити.

Что ж, осторожность и наблюдательность себя оправдала, уже на подходе он заметил на земле серую тонкую нить, которая едва светилась, причем подсветка ее и выдала, что ж, уже неплохо, пробормотал Мираж, и присел в паре метров от сигналки, внимательно изучая ее. Ничего интересного, потолще волоса, но ненамного, вот и все наблюдение. Он уже собирался уйти, когда та слегка шевельнулась и сдвинулась в его сторону. Ветра, который мог проделать это, и в помине не было, полный штиль. А значит, нить его почувствовала. Павел поднялся и отступил на шаг, это его и спасло. Ожившая нить стала похожа на кнутовище, она резко изогнулась и буквально ударила в его сторону, стремясь зацепить по ногам. Не вышло, не зря все четыре дня Головин махал руками и ногами, оттачивал с Теком реакцию. Нить шла понизу, поэтому он подпрыгнул, пропустив ее под собой, потом в три гигантских прыжка разорвал дистанцию, оказавшись сразу метрах в восьми. И серая сразу успокоилась, замерла на желтоватой каменистой потрескавшейся земле, как ни в чем не бывало.

Павел поднял голову и, вытянув руку, сжал ладонь в кулак, оттопырив большой палец. Как ни странно, этот знак означал у инопланетян то же самое, что и у обычного землянина, одобрение, или все в порядке. Головин прекрасно знал, что сейчас весь персонал станции замер у экранов, следя за ним. Его успех – залог их полезности, а это значит, рост в социальном рейтинге, на котором строилась жизнь в их родных мирах.

Павел направился к намеченному коридору, до которого осталось всего метров сорок. Ни одной длинной нити, он больше так и не заметил. Проход в занавесе был довольно широким, высотой метра в четыре и шириной в десяток. Да и рядом с этим нити не свисали ниже двух метров. Осторожно шагая и внимательно следя за тем, что находится у него под ногами, Головин приблизился к центральной нити. Остановившись в трех шагах, он начал пристально изучать ее. Разглядеть удалось немного, больше всего это напоминало толстенный мохрящийся канат, как тот, по которому в школе лазили к потолку. Нити, свисающие ближе всего, тускло засветились и заволновались. Что ж, доказано они чувствуют присутствие Головина. Интересно, они на местных так же реагируют? Тот ролик, что он смотрел про двух невезучих мужиков, был ранний, совсем ранний, несколько лет с момента катастрофы, других свидетельств контакта аборигенов с нитями зафиксировать не удалось, выжившие предпочитали держаться от них подальше.

И тут произошло то, чего Мираж никак не ожидал, нити стали удлиняться. Павел не стал ждать, пока ему перекроют дорогу, и одним рывком миновал закрывающийся коридор. При этом одна нить прямо на его пути опустилась так низко, что он мог зацепить ее головой, уклоняться было поздно, и он отклонил ее в сторону телекинезом. И все вышло. Оказавшись шагах в шести на другой стороне, он обернулся, всякое движение вновь прекратилось, фантомы из-под земли не лезли, все успокоилось, словно и не было ничего, только длинная нить медленно отыгрывала назад, возвращаясь к прежней длине.

– Эксперимент признан удачным, – заявил Головин вслух и зашагал прочь, стараясь убраться подальше от опасного места. – Телекинез оказался крайне полезным. – Он надеялся, что вечером ИИ, когда перешлет свой отчет, включит в него и его слова и ощущения.

Через двадцать минут он снова вернулся на дорогу. Ям, кстати, тут хватало, похоже, плохие дороги не беда России, это беда вселенной.

Тирай не соврал, его новая шкура оказалась очень прочной. Через час он сделал привал, осматривая свои ноги, ни одной ранки, никаких мозолей и натертостей, старые ноги при схожей ситуации он бы в кровь сбил, даже не дойдя до главной нити, а тут шагай себе, и шагай. Одно неудобно – каждый камешек под пяткой ощущаешь.

Что-то блеснуло в грязи шагах в двух правее него. Головину было лень вставать, и он просто притянул предмет взглядом. Перед лицом висела мелкая серебристая монета, не потускневшая за тридцать лет.

Что ж, первый трофей, первый артефакт погибшей цивилизации, и не удивительно, что это оказалась деньга, вот нисколько не удивительно. Вытянув руку, Павел отключил телекинез, и кругляш упал ему на ладонь.

– Сканирую, – вызвав кратковременный приступ мигрени, заявил ИИ прямо ему в голову.

– Блин, да не ори ты так, снизь громкость, – поморщившись, попросил Павел. Ему никто не ответил, но он знал, что был услышан.

Жаль, железка не разговорчивая, так бы было веселее шагать. До города еще километра три.

– Монета, – уже гораздо тише, но с неизменной мигренью, заявил ИИ. – Риалийский союз. Номинал – пять церсов. Произношение неизвестно. Учитывая анализ надписей, произведенный до катастрофы, ценность минимальная. Состав – двадцать процентов серебра, остальное мельхиор. Имеется крохотный знак на ребре, не похожий ни на что, что наблюдали раньше. Возможно, это какая-то защита. Знак отсканирован. Отчет закончен, он будет оправлен вечером в урочное время или в нештатное, в случае вашей гибели.

– Ну что ж, – подкидывая монету и ловя ее телекинезом, произнес вслух Головин, – с почином тебя, Пашка. Ценность никакая, но кое на что это железяка сгодится. – Он притянул к себе длинный слегка шершавый камень, валявшийся у обочины.

– Ценность минимальна, – вызвав очередную короткую мигрень, заявил ИИ. – В вашем родном мире называется галька, известен во вселенной под разными названиями.

– Я не для коллекции, – буркнул Головин и, бросив камень рядом, принялся затачивать ребро монеты.

ИИ промолчал, наверное, до него дошло, что монетка, размером с рубль, может быть неплохим оружием, а если запустить ее с помощью телекинеза, то она лоб пробьет не хуже пули.

Через десять минут все было готово, Мираж снова шагал по дороге, пользоваться телекинезом можно было, любой частью тела, и сейчас монета висела над раскрытой ладонью и крутилась, повинуясь новому хозяину. Изредка он ее останавливал, пытаясь угадать, орел или решка, номинал или мужик в парике.

До поселка оставалось пройти всего полтора километра. На Эксиоле было раннее утро, погода радовала, чистое голубое небо, пара облаков на горизонте. Правда, местное светило поменьше солнца но, было чуть ближе и ярче привычного, и сейчас оно било в глаза, вися над горами. Учитывая, что у Головина пятнадцать часов светлого времени, он пока никуда не спешил.

Поселок был мелкий и своего артефакта из шара в ободах не имел, но нить все же была. Она, как и предыдущая, тянулась с юга на север, правда, чуть наискось, так что, скорее юго-запад. И вот тут просто пахло проблемами. Четыре дома, расположенные под ней и рядом, оплетены бахромой, коридора не было. Он нашелся гораздо левее, по размерам примерно такой же, как и тот, через который Головин уже прошел, ну, может, чуть меньше. Улица была длинной, сотни полторы метров, дома стояли не слишком близко друг к другу. Готическая архитектура, хоть и не совсем, так и перла, у каждого имелось высокое крыльцо с верандой, башенка, большой балкон, коньковая крыша, много окон. И почти везде рос каменный плющ. Тирай показывал с ним записи, разрастался активней дикого винограда, хотя и был на него похож, фиолетовые листья и стебли очень прочные, для людей неопасные, во всяком случае, имелось пару записей, где аборигены трогали лисья голыми руками. На главной улице в пределах видимости, не доходя до каната, стояли несколько автомобилей, нечто напоминающее пикапы, только способные лететь над землей на высоте пары метров. Они почти полностью были укрыты нитевидными коконами, так что просканировать их не вышло бы ни при каких условиях. Может, потому, что машины могли летать, местным плевать на состояние дорог, они по ним не ездили. Если так, то можно честно сказать, они решили проблему. Интересно, а как у них с дураками? Наверное, все же были, они ведь неистребимы.

Головин направился к крайнему дому, на котором и плюща было поменьше, и стоял он дальше всего от занавеси. Непрактичная высокая литая ограда, скрип ржавой калитки. Если бы здесь были люди, то они непременно услышали бы.

– Металл известен, – сообщил ИИ, наградив мигренью на следующие двадцать секунд, – в вашем мире называется чугун.