Комната из стекла Кливз Энн

Глава 4

Комната Джоанны оказалась маленькой. У одной стены стояла односпальная кровать, у другой – письменный стол с лампой, стул и узкий платяной шкаф. На полу лежал красный ковер, а пододеяльник и шторы были более насыщенного красного цвета. За дверью скрывалась крошечная душевая. Немногим комфортнее, чем камера в тюрьме «Лоу Ньютон», где Джоанна, скорее всего, окажется, а по размерам – почти то же самое. Конечно, подумала Вера, суд может решить, что женщина сошла с ума, и тогда ее отправят в охраняемую психиатрическую больницу. Вера даже не знала, что хуже. Будь у нее выбор в подобном положении, она бы выбрала тюрьму. Там тоже полно психов, но зато ты точно знаешь, сколько придется сидеть. В Бродмуре[3] срок всегда зависит от прихоти кучки психиатров и политиков.

Перед дверью в комнату Джоанны стоял мужчина. Высокий, крепко сложенный. Вера отметила, что когда-то он был в хорошей форме, но сейчас слегка обрюзг. Одет был в дешевые джинсы и толстовку. Он стоял, широко расставив ноги, а руки держал на бедрах. Классическая поза вышибалы. По его лицу ничего не определить, но Вере показалось, что ему все это очень нравится. В глубине души убийства увлекают всех почти так же, как и ее саму. Люди любят трагедии, страх холодит кровь, и они радуются, что сами еще живы. Мы придумываем истории, как кто-то кого-то убил, и пытаемся разгадать мотив. Развлекаемся. Понятно, мало кому будет весело, если жертва – близкий человек. Или если дружишь с убийцей. Вера пока даже думать не хотела, как же она расскажет Джеку о произошедшем.

– А ты кто? – спросила Вера у охранника, прежде чем тот открыл дверь.

– Ленни Томас.

По этому короткому имени и акценту она сразу поняла, что он из Ашингтона или какого-то другого бывшего шахтерского городка на юго-востоке графства. Явно не из сельской местности Нортумберленда.

– Работаешь здесь? Или тоже писатель?

Ей он показался разнорабочим или садовником, но кто знает, она и не таких научных сотрудников встречала.

– Писатель.

Он будто сам удивился тому, как себя представил.

– Слушатель или преподаватель?

– Слушатель, но профессор Фердинанд сказал, у меня большой потенциал, меня могут напечатать и он возьмет меня в аспиранты. Нет, только представьте! Получил бы магистра по литературе, хотя выпускные в школе еле-еле сдал. Но профессор сказал, это неважно, собирался замолвить за меня словечко. А такое словечко дорогого стоит. Это все знают…

Ленни мягко рассмеялся и без всякой горечи продолжил:

– Теперь не выйдет, похоже. Да я как чувствовал, что слишком уж хорошо все складывается. Таким, как я, никогда не везет. Но было здорово хоть ненадолго поверить, что все возможно.

– Раз он считал тебя хорошим писателем, то и другие так решат, – подбодрила Вера.

– Возможно.

Вера поняла: Ленни не сильно жаждал успеха и был не слишком уверен в себе, чтобы попробовать пробиться. Она кивнула на дверь:

– Как она?

– Не беспокоит, – ответил Ленни. – Тихая совсем.

И он отошел в сторону, пропуская Веру.

– Хотите, зайду с вами?

– Нет, и так нормально. Лучше налей себе чая.

Она заметила, как Ленни немного расстроился, но он ушел, ничего не сказав.

Джоанна сидела у окна и смотрела в сад. Уже совсем стемнело – вряд ли она что-то могла разглядеть. Она наверняка слышала, как открылась дверь, но поворачиваться не стала. Так и сидела, словно потерявшись в своем собственном мире.

– Ну, подруга, ты и попала.

Вера присела на край кровати. Она могла бы сесть на стул, стоявший возле письменного стола, но так удобнее и ближе к Джоанне. И если б Джоанна немного повернула голову, то Вера оказалась бы в пределах ее видимости.

– Один вопрос, – продолжила Вера. – Ты заставила его выйти на балкон, а потом зарезала или сначала зарезала в комнате, а потом вытащила на улицу? Что-то не могу понять. Мы узнаем, конечно, когда приедет патологоанатом, но так ты сэкономишь нам немного времени. В зимнем саду крови я не заметила, значит, все произошло на балконе?

Джоанна обернулась и будто только сейчас заметила Веру. Ее поза была почти царственной.

– Я не убивала его.

Джоанна, как и сказал Ленни, вела себя совершенно спокойно.

– Будет тебе. Тебя видели в комнате из стекла с ножом в руке!

– Все верно, – согласилась Джоанна. Говорила она, как и всегда, с сильным южным акцентом, отчего в голове тут же возникал образ этакой хозяйки поместья, открывающей деревенский праздник, или жены колониального губернатора. Прямо-таки леди Макбет.

– Мне нужна твоя одежда, для экспертизы.

Вера решила, что Джоанна совсем выжила из ума и одежду у нее надо забрать по-хорошему, пока она сговорчивая.

– Я была в той комнате, – согласилась Джоанна. – Но никого не убивала. Я его даже не видела. Наверное, он уже был мертв.

И хотя в убийстве женщина не сознавалась, она встала и начала раздеваться. Наготы она никогда не стеснялась. Однажды в очень жаркий июльский день Вера застала ее голой в пруду недалеко от фермы. Та громко рассмеялась, глядя на удивленную Веру: давай сюда, вода отличная!

Она все лето проработала в поле, и кожа ее до сих пор была загорелой, а тело – мягким и податливым. Вера увидела на крючке халат и бросила ей. Решив начать сначала, она спросила:

– Как ты вообще здесь оказалась?

Джоанна накинула халат и завязала пояс. Халат был шелковый и напоминал кимоно. Куплен он был всего за несколько пенсов в комиссионке, и Джоанна гордо принесла его домой, чтобы похвастаться перед Джеком.

– Разве для подобных бесед мне не положен адвокат?

Джоанна произнесла эту фразу так неожиданно властно и повелительно, что Вера удивилась.

– Думаю, нет. Но, если хочешь, давай все отложим до полицейского участка. Будут адвокаты, все под запись и по правилам. Так даже лучше. Я же еще не арестовала тебя и не огласила твои права.

По лицу Джоанны как будто пробежала тень.

– Извини, я всегда становлюсь такой, когда мне страшно.

– Джек сказал, ты перестала пить таблетки.

Упоминание Джека застало ее врасплох, и на мгновение Вере показалось, что она сейчас расплачется.

– На пару недель перестала, но снова начала. Я поняла, сейчас не время завязывать. И кто знает, настанет ли это время когда-нибудь.

Она посмотрела на Веру и широко улыбнулась:

– Не переживай. Я не сержусь.

Вере показалось, что она говорит правду. Вот Джоанна, которую она хорошо знает: шумная и причудливая, но рассуждает здраво. Но почему она зарезала этого эксперта по английской литературе?

– Давай еще раз, – повторила Вера. – Как ты здесь оказалась?

– Мне казалось, я неплохо пишу, – начала Джоанна, будто с трудом подбирая нужные слова. – По крайней мере, я думала, мне есть что сказать. Увидела статью о Доме писателей в «Ньюкасл джорнал». Они проводили что-то вроде конкурса. Я им кое-что отправила. Написала о Франции, о моей жизни там. Подробности, которые засели у меня в голове. В общем, я выиграла, и они выделили мне стипендию. Недельное обучение. Все бесплатно.

– Почему ты ни о чем не рассказала Джеку? Разве он был бы против? Он бы порадовался за тебя.

– Он думает, лучше не ворошить прошлое.

Джоанна отвернулась и посмотрела в темноту за окном. Она могла увидеть только собственное отражение в стекле.

– Он все принимает на свой счет. Думает, его одного мне должно быть достаточно.

– Потому что одной тебя достаточно для него? – спросила Вера.

– Он меня обожает, и я должна быть благодарна. Я очень благодарна.

Вере показалось странным вести подобный разговор с человеком, которого обвиняют в том, что он воткнул нож в сердце другому человеку. Но зато Джоанна расслабилась и говорила более открыто.

– Благодарность – сложное чувство, – сказала Вера. – Мне оно тоже дается непросто. Предпочитаю, чтобы люди были благодарны мне, а не наоборот.

– Да, – Джоанна улыбнулась. – У меня так же.

– Значит, ты выиграла в конкурсе и хотела отвлечься на несколько дней? Пожить для себя? Отдохнуть от фермы и Джека?

Джоанна подалась вперед, и ее длинная коса упала ей на плечо.

– Не совсем. Мне хотелось разобраться в своем прошлом, все осмыслить. Оглянуться и свежим взглядом оценить мой первый брак.

– Эх, подруга, ты как будто к психотерапевту приехала, а не рассказики писать.

Джоанна запрокинула голову и залилась щедрым, глубоким смехом. Этот смех Вера помнила по вечеринкам и ужинам на их ферме. Этот смех унес ее из этого странного дома с полками книг и рукописями обратно в реальный мир, где на лугах пасутся ягнята, пахнет свежей землей и дождем.

– Ты бы видела эти занятия, – сказала Джоанна. – Им надо тебя нанять: сидела бы на семинарах и следила, чтобы никто не писал пошлую чушь.

– Но сейчас я здесь, потому что убили человека, – еще раз напомнила Вера.

Какое-то время они сидели молча, глядя друг на друга.

– Я не убивала, – повторила Джоанна. – Он мне не нравился, но я его не убивала.

Вера больше не могла расспрашивать Джоанну, иначе это выйдет за рамки регламента. Главный подозреваемый – соседка, даже, можно сказать, подруга, так что налицо конфликт интересов. И сидят они наедине. Ни свидетелей, ни диктофона. Надо немедленно позвать одного из местных констеблей. Он посадит Джоанну в полицейскую машину и отвезет в участок. Там ей найдут дежурного адвоката, а кто-то из сотрудников ее допросит. Но Вера так и осталась сидеть на месте и ничего не сказала. Она детектив – и слушать других умела лучше всего.

– Тони хотел со мной переспать, – продолжила Джоанна. – В каком-то смысле – очень лестно, и на мгновение я поддалась искушению. Он симпатичный, но уж больно прилизанный. Скучно. Я давно не получала таких предложений, но, естественно, отказала ему.

– Почему естественно?

Вера думала, хиппи относятся к сексу очень легко. Так же легко, как к голому телу. Да и вообще, разве свободные нравы – не то, чем они славятся?

Джоанна резко подняла глаза.

– Он мне не нравился, – сказала она так, будто ответ очевиден. – Не в моем вкусе. И как человек – мерзкий.

– В каком смысле мерзкий?

Вера не хотела задавать лишних вопросов, тем более вот-вот должен приехать Джо Эшворт. Она успела позвонить ему до разговора с Джоанной. С Джо можно продолжить беседу, не нарушая правила. Он бы взял все в свои руки. Но Вере хотелось знать, что спровоцировало столь абсурдное преступление. И лучшего источника информации, чем Джоанна, не найти. Неважно – подозреваемая она или свидетель.

– Он был жадным, – сказала Джоанна после минутного раздумья. – Ненавижу жадных. Такой отвратительный мелкий порок. Как будто деньги важны!

– Для многих людей – очень даже.

– Только для тех, у кого в жизни нет ничего по-настоящему ценного!

Снова этот властный тон.

– Но я не хочу говорить о нем плохо. Смерти он не заслуживал. Никто не заслуживает умирать раньше положенного.

– Зачем ты пошла в комнату из стекла? – уточнила Вера. – Все знали, что это его любимое место. И если он так тебе не нравился, что ты там забыла?

– Я пошла, потому что он попросил прийти. Глупо, конечно. Но, честно говоря, я никогда особой мудростью не отличалась.

– Отсюда поподробнее.

Вере снова показалось, будто она теряет нить разговора. Нужны факты. Время смерти. Причина смерти. Список людей в доме. Все, имеющее отношение к реальности. Она посмотрела на часы. Джо порой вел машину так осторожно, будто ему лет шестьдесят. Вере вечно приходилось его подгонять. Да и с него станется – мог заехать к жене и детям по дороге из Киммерстона. Но даже если так, он все равно должен был скоро появиться.

Воображение у него как у насекомого, так что Вера поручит ему присмотреть за Джоанной. С ним женщина будет в безопасности, неважно – в себе она или нет, да и он на ее болтовню отвлекаться не будет.

– Я знала, он хочет залезть мне под юбку, – сказала Джоанна. – Лучше было держаться от него подальше, конечно. Но мне стало так любопытно. Не надо было ходить, да? Я получила записку и поняла, что не пойти точно не смогу.

– Какую еще записку?

Вера подалась вперед. Сидеть на кровати было неудобно, хорошо бы на что-нибудь опереться, да и шея затекла. Хотелось потянуться, но Джоанна могла решить, будто ей скучно.

– У каждого из нас есть свой почтовый ящик. Если тебе звонят или у кураторов к тебе какое-то дело, то записку кидают туда. Я получила записку от Тони: «Приходи в комнату из стекла после обеда. Крупный издатель заинтересовался твой работой».

– А с чего ты взяла, что записка от Тони? Отправить ее мог кто угодно. Да и сам Тони – просто университетский преподаватель, а никакой не издатель.

– В записке стояла подпись, – объяснила Джоанна, и Вера с уверенностью могла сказать, что та прилагает значительные усилия, чтобы сохранить спокойствие. – Не настоящая подпись, просто инициалы. Тони любил бывать в комнате из стекла. Чаще всего он приходил туда после обеда, брал с собой кофе и бренди. Думаю, ему нравилось смотреть на нас сверху вниз. В буквальном смысле. С балкона видна терраса. Там собираются курильщики и болтают. Однажды он их подслушивал, а я его поймала.

Джоанна выдержала паузу, затем продолжила:

– И он был не просто преподавателем. У него были связи и влияние.

– А что бы он получил взамен? В смысле – если б помог тебе найти издателя? У него была бы доля с твоих гонораров?

– Нет! – Джоанна начинала окончательно терять терпение, силясь объяснить Вере свои отношения с Фердинандом. – Дело не в деньгах, а во власти и влиянии. Если бы благодаря ему я вдруг стала автором бестселлеров, то всю жизнь была бы ему обязана. Как будто это он меня нашел, сделал из меня писателя. Вот что его заводило. – Джоанна вспомнила, что до этого говорила о Тони, и добавила: – Он был жаден не до денег, а до власти.

Вера все еще сомневалась, правильно ли она понимает Джоанну, поэтому решила пройтись по фактам:

– Что произошло дальше?

– Я пришла к комнате из стекла, постучала. Зимний сад – для всех, но Тони часто вел себя так, будто это помещение – его собственное. Мне никто не ответил, и я вошла. Внутри – никого. Я подумала, Тони уже ушел; на столе стояли две чашки из-под кофе и стакан. Стулья были не на своих местах, и я подумала, не болтал ли он с кем-то из других студентов, не получил ли кто-то еще подобного предложения. Тогда я и увидела нож.

– Где?

– На полу. Рядом с большим цветочным горшком. Я его подняла, хотела отнести на кухню. По моему опыту именно там ножам и место. Чтобы мясо резать или овощи чистить, а не людей убивать.

– На балкон ты не выходила?

– Нет, конечно.

Похоже на правду, подумала Вера. Тело можно было и не увидеть, особенно если не заходить дальше стола.

– А крик ты не слышала?

Ей бы очень хотелось поверить Джоанне, но выходила какая-то нелепица.

– Какой еще крик?

– Миранда Бартон кричала так, что можно было оглохнуть! Я слышала ее снаружи. Ты наверняка прошла мимо нее в коридоре.

– Я никого не видела. Только потом встретила Алекса в коридоре. И никаких криков не слышала. Стены здесь очень толстые. Крик я могла бы услышать только в гостиной или с улицы.

Джоанна, такая высокая и сильная, встала и внезапно нависла над Верой. Неужели она вот так же стояла над трупом Тони? С ножом в руке.

– Я слышала только музыку. Наверное, у кого-то с собой проигрыватель, и звучали «Битлз». – Джоанна сверху вниз посмотрела на Веру. – Вот так все и случилось. Хочешь верь, хочешь нет.

Глава 5

Вера позвонила Джо Эшворту, когда тот ехал домой. Он ушел с работы пораньше, ведь сегодня у него день рождения. Жена Сара, которую дома звали Сэл, запланировала семейное чаепитие. Это был сюрприз. Дети их обожали, но он знал, как все пройдет: ему нарисуют плакат, который затем повесят на стену, надуют воздушные шарики и будет торт со свечами и шоколадной посыпкой. Дети любили такие вечеринки: им разрешалось облизать тарелку из-под торта и окунуть все пальцы в остатки глазури. Джо тоже любил такие сборища, но уж больно хлопотно каждый раз укладывать наевшихся сахара детей. Да и вообще, на день рождения ему хотелось получить несколько иной подарок. И потому меньше всего хотелось, чтобы к концу вечера Сэл была уставшей и измотанной.

Звонок Веры, который он перевел на громкую связь, вызвал у него неоднозначную реакцию.

– А ты ловко сегодня улизнул из участка, – начала Вера. Голос ее звучал скорее насмешливо, чем неодобрительно: начальница хотела дать понять, что, даже когда ее самой нет на месте, она все равно в курсе происходящего в отделе. Она позвонила в участок, и там ей сказали, что Джо уже уехал.

– Ну да, у меня сегодня день рождения, – ответил Джо, притормаживая, чтобы пропустить велосипедиста в шлеме и ярко-зеленых шортах.

– Вот у меня для тебя как раз подарочек, приятель.

И она с радостным волнением начала рассказывать об убийстве. Джо услышал голос жены у себя в голове: «Эта женщина – чудовище! Как она радуется чужим страданиям!» Он остановился на обочине, чтобы записать все детали, почтовый индекс и координаты.

– Я тут одна, – объяснила Вера, – не считая пары местных. Так что давай в темпе.

Он сидел на месте и размышлял. Что делать: заехать сначала домой? Дети, спрятавшиеся за диваном, выскочат ему навстречу и поздравят папу с днем рождения. Ехать всего ничего, пару миль, и Вера ничего не узнает. Или послать Сэл сообщение с объяснениями? Но это будет трусливо. Если Джо так сделает, то по возвращении домой – пусть даже совсем поздно – его будет ждать разобидевшаяся Сэл. Он не представлял себе жизни без нее, считал ее лучшей женой на свете, но дуться она могла очень долго. Лучше все-таки заехать. Он завел двигатель и поехал, радуясь, что ему не придется купать и укладывать спать детей.

Через полчаса Джо снова был за рулем. Рядом, на пассажирском сиденье, лежали завернутые в фольгу два кусочка шоколадного торта. Дети почему-то полюбили Веру и всегда о ней помнили. Они присылали ей подарки и рисунки, которые он, правда, редко передавал. Думал, она только усмехнется и тут же отправит их в мусорку. А вот от торта Вера точно не откажется.

Джо медленно ехал по узкой дороге, опасаясь пропустить поворот к дому.

По обе стороны от проезжей части тянулся лес, и, когда Джо поворачивал, лучи фар выхватывали голые деревья. Луны на небе не было. Он подался вперед, руки его крепко лежали на руле. Краем глаза он заметил, как впереди через дорогу мелькнула какая-то тень, и он тут же дал по тормозам. Машина заскользила по подмерзшим опавшим листьям прямо к обочине. Джо быстро сориентировался и выправил машину, но его потряхивало. Он сказал себе: ничего страшного не случилось. Наверное, олень пробежал. Тень показалась ему слишком крупной – точно не лиса. Хорошо еще, один едет. Вера бы его тут же высмеяла. Что такое, малыш Джоуи? Испугался собственной тени?

Он пересек холм, и долина внизу показалась ему залитой светом. Джо проехал мимо «лендровера» Веры, припаркованного левее, у фермерских ворот. Зря он переживал: этот дом – единственный на многие мили – он бы точно не пропустил. У входа горел фонарь. С одной стороны коттеджа была парковка. Подойдя к входной двери, он заметил микроавтобус с надписью «Дом писателей».

У дверей стояла женщина в форме. Она, должно быть, узнала его, потому что с улыбкой впустила внутрь.

– Инспектор Стенхоуп просила отправить вас прямо наверх. Она вас ждет.

– Куда идти?

– Я отведу.

Перед ним появился крупный мужчина, своими размерами и видом напоминающий медведя.

– Ленни Томас, один из слушателей курса. – Он протянул руку. – Так эта толстая тетка – ваш босс?

«Вот кто бы говорил…» – подумал Джо.

– Верно.

– А я написал детектив.

Ленни стал удаляться куда-то вглубь дома, и Джо последовал за ним.

– Но с точки зрения плохих ребят, а не копов.

Внезапно Ленни остановился:

– Она вряд ли пустит меня на место преступления, да? Ну, чтобы подсобрать материала…

– Без шансов.

– Понял, – ответил Ленни, которого отказ, похоже, не огорчил.

Джо подумал, что тот привык к такому.

– Просто спросил. Знаете, как у нас говорят – скромные детки остаются без сладкого.

Ленни остановился у двери.

– Вам туда, – показал он и с надеждой добавил: – Могу еще как-нибудь помочь?

Ленни напоминал большого пушистого пса, который вечно ходит за тобой по пятам, надеясь на прогулку.

– Да нет, спасибо, приятель.

Джо подождал, пока Ленни исчезнет в коридоре, постучал и вошел внутрь.

Джоанну Тобин он узнал сразу. Когда он только познакомился с соседями Веры, то они ему совсем не понравились. Решил, что они – бестолковые и безответственные, хотя с годами узнал, какую колоссальную работу они проделывают на маленькой ферме на холме, и проникся к ним настоящим уважением.

К тому же они присматривали за Верой – то есть отчасти облегчали его ношу. Но сейчас Джо, кажется, впервые взглянул на Джоанну как следует, взглянул на нее так, словно она – натурщица и он собирался ее рисовать. Она сидела напротив незанавешенного окна в халате из зелено-голубого шелка. Ее одежда лежала в прозрачном мешке на полу; голубая майка внутри была в тон голубому шелку. Ноги и ступни – голые и загорелые. На ногтях – мазки ярко-розового лака. Волосы заплетены в свободную косу, но несколько прядей выбились и спадают на лицо. Она сидела нахмурившись и, кажется, вовсе не заметила, как он зашел.

– Джоанну Тобин ты знаешь, – сказала Вера. – Она, похоже, как-то замешана в этом деле.

Джо кивнул. Джоанна посмотрела на него и улыбнулась.

– Нам нужно отвезти ее в участок, пусть даст соответствующие показания, – продолжила Вера. – Она признает, что подобрала орудие убийства, но заявляет, что никого не убивала.

Джо не нашелся с ответом.

– Понял, Джо? Что ты стоишь? – Вера теряла терпение. – Внизу есть пара сотрудников полиции, пусть займутся. Скажи Холли провести допрос. Чарлитоже вытащи в отдел. Я останусь здесь, пока Джоанна приводит себя в порядок. У тебя ведь есть еще какая-то одежда? Джо, передай Холли, чтобы она потом отвезла ее домой.

– Вы же меня не арестовываете?

Джоанна медленно перевела взгляд на Веру. Джо показалось, будто она немного разочарована. Она что, тащится от этого? В участок иногда приходят такие: признаются в преступлениях, о которых узнали в новостях.