Любовь к драконам обязательна Ефиминюк Марина
– В институтах благородных девиц.
Судя по скептическому взгляду блюстителя порядка, под розовым ободком, мятым платьем и разноцветными туфлями благородство во мне распознать было сложновато.
«Непреодолимые обстоятельства», наконец, вышли из трактира. Всей семьей, прячась за занавесками, мы проследили, как они загружались в черную карету. Напоследок капитан бросил в сторону заведения, располагавшегося в бревенчатом, еще дедом Амэтом построенном доме, нехороший взгляд.
– Точно хочет вернуться, – буркнула Летиция.
– Святые угодники, думал, что потеряю свою деточку, – просюсюкал отец, оглаживая забытую на столе колбу.
– Старый дурень, – рявкнула мачеха и отвесила мужу смачный подзатыльник.
– За что? – вжал он голову в плечи.
– Говорила же, ставь дома в погреб. А ты: виски любит воздух, виски любит воздух! – передразнила она и протянула ко мне руки, призывая в теплые материнские объятия: – Иди ко мне, Цветочек. Выступила ты прекрасно, но могла бы причесаться.
– Не успела, – позволила я расцеловать себя в две щеки.
– Кстати, – матушка посмотрела мне в лицо, – а кто бы тот мужчина?
В трактире наступила пронзительная тишина. От любопытства даже дядька Невиш и кухарка Олив высунули носы из кухни. Я оглядела замершее семейство вороватым взглядом и громко вымолвила:
– Слушайте, так есть хочется. Накормите судебного заступника?
Все дружно оглянулись к Олив.
– Сейчас яишенку сварганю, – всплеснула она полными руками.
– Не надо варганить, – жалобно попросила я. – Просто пожарь.
Ела, как смертник перед казнью. В смысле, сидела за столом, а с другой стороны, едва поместившись на лавке, за мной пристально наблюдали родственники. Как будто считали каждый проглоченный кусок, и завтрак закономерно застревал в горле. Никакого удовольствия!
Вообще, глядя на мое семейство, вовек не догадаешься, что именно я родилась с фамилией Амэт. Яркая и черноволосая, как цыганка, Эзра пошла в Летицию, низенькая полненькая Арона походила на моего отца, будто кровная дочь, и только я казалась родственницей швабре. В смысле, высокая, худая и с невыразительными формами. В детстве мачеха думала, что меня прокляли, потому что поесть любила я, а округлости копились у Ароны.
– Что? – пропыхтела я с набитым ртом.
– Он сказал, что вы сослуживцы, – начала Летиция.
– Сослуживцы? – Аппетит мигом пропал, а сердце бухнуло в желудок и стало оттеснять глазунью обратно к горлу. С преувеличенной осторожностью я отложила вилку и отодвинула тарелку.
– Да, – согласилась мачеха, – представительный такой, в дорогом костюме. Сразу видно, что судебный заступник. И карточка красивая.
– Красивая карточка, несомненно, важна, – поддакнула я, чувствуя, что в горле неприятно пересохло. – А можно ее посмотреть?
– Он тебе, что ли, не показывал? – сощурилась мачеха.
– Хочу сравнить, у кого лучше бумага.
Она полезла в шикарное декольте и вытащила несколько помятый белый прямоугольник. Я взяла визитку в руки и вдруг почувствовала, как задергалось нижнее веко на правом глазу.
– Худой он очень, – вздохнула Арона. – Красивый, но худой.
– У тебя все худые, кто весит меньше двухсот фунтов, – насмешливо прокомментировала Эзра.
– Держись от него подальше, – нравоучительно заключил отец, – потому что приличный мужчина так девицу через порог родительского дома переносить не будет!
– Как?
– На плече! Как мешок картошки!
– Мешок картошки? – слабым голосом переспросила я и принялась с жадностью хлебать воду.
На глянцевой дорогой карточке стоял герб родной конторы и имя, каким пугали стажеров. Таннер ди Элрой. Другими словами, я была обречена.
***
Моя лучшая подруга Фэйр любила приговаривать: умирать, так с музыкой. Я решила, что буду выставлена со службы только торжественно. Надела черное платье и дерзкий красный шарфик, чтобы всем продемонстрировать, какой черной жемчужины они лишаются! День, как назло, выдался совершенно не траурный, по-апрельски солнечный и теплый. В такой даже грустить о том, что осталась безработной – моветон.
На службу я пришла загодя, до звонка, но в огромном особняке «Драконы Элроя» уже кипела жизнь, а в комнате, где размещался отдел продаж, полным ходом шли продажи. Конторские столы тянулись двумя рядами, по стенам расползались открытые шкафы с бесконечными папками. Вряд ли кроме меня, кто-то еще был в курсе о том, что в каждой из них хранилось. Проклятая память!
Вообще, в служебной иерархии стажер находился на самой нижней ступени конторской эволюции, занимал стол у самой двери, то есть сидел на сквозняке, страдал насморком с октября по апрель и являлся тем, кто объявлял случайно заглянувшим: «Кабинет счетоводов напротив». Думаю, что без меня сослуживцы вообще делали вид, будто в «Драконы Элроя» счетоводов не имелось, и Таннер ди Элрой лично вел расходные книги.
Стараясь не привлекать к себе внимания, я быстренько уселась за рабочий стол и поняла, что в корзинке для корреспонденции не было ни одного письма, даже из тех, что остались с прошлой недели.
– Тереза, тебя вызывал Том, – остановилась возле моего стола светловолосая «госпожа лучшие продажи прошлого года». – И еще три раза заходили, спрашивали про счетоводов. В следующий раз оставляй на столе записку, а то приходилось отвечать.
– Угу… записку, – рассеянно повторила я, будто действительно приняла близко к сердцу наставления первостатейной стервы. Поднявшись, разгладила платье, поправила шарфик и, мысленно осенив себя божественным знамением, направилась в конец зала, где была раскрытая дверь в каморку начальника Тома Потса. Сослуживцы меня провожали жадными от любопытства взглядами.
Я замерла на пороге. Пришлось постучать два раза, прежде чем шеф обратил внимание на мое появление. Потс был лысеющим невысоким мужчиной в идеально отглаженном костюме и со значком «Драконы Элроя» на отвороте пиджака. К слову, конторским знаком он страшно гордился, и я видела, как однажды полировал носовым платком.
– Можно?
– Проходите, госпожа Амэт, – указал он на неудобный стул перед рабочим столом.
Ну, точно конец! Если бы разговор был приятный, как в прошлый раз, когда Том Потс уламывал меня на проклятущую командировку в Ватерхолл, то предложил бы посидеть в мягком кожаном кресле перед кофейным столиком, а сам разместился бы напротив. Но было указано на жесткий, скрипучий стул.
Чувствуя себя висельником на эшафоте, я присела на краешек и скромно сложила руки на коленках. Лак облупился уже на четырех пальцах, а за переживаниями я забыла безобразие стереть! Пришлось сложить пальцы в замок, спрятав непотребность.
– Опаздываете на службу? – попенял Потс.
Мы одновременно посмотрели на висевший под потолком настенный хронометр. До начала рабочего дня еще оставалось двадцать минут. Наставник пожевал губами, осознав, что сел в лужу (на самом деле, он в ней поселен навечно, но сказать об этом никому не хватает духу).
– Вчера днем в загородном клубе я доедал вкуснейший стейк с кровью…
На «стейк» мой живот отозвался голодной трелью, громко, отчетливо и жалобно, как будто я неделю не ела. Мы с Потсом сделали вид, будто конфуза не случилось, но какая, однако, жестокость говорить о еде человеку, не успевшему позавтракать! Почему нельзя отчитывать без гастрономических подробностей?
– Но оказался вызван в контору, чтобы объяснить, что случилось на совещании в Ватерхолле, и тут выяснил, что господин ди Элрой знает даже больше меня.
Неудивительно, сам в загородном клубе жевал отбивные с кровью, а серьезную встречу взвалил на хрупкие плечи стажера! Я молчала, как вражеский лазутчик на допросе, хотя, подозреваю, лучше бы с подобным усердием держала язык за зубами в Ватерхолле, и в полете… и вообще. Щеки, шея и даже уши горели, словно меня поджаривали в адском пламени.
– Так вот у меня вопрос…
– Господин Потс, честное слово, я не специально! – выпалила я, перебивая его на полуслове. – Я их никак не провоцировала, сидела и молчала, как вы мне сказали, а они заявили, что разорвут договор. Я решила, что обязана им доказать, как хороша наша «Вкусная жизнь» и накормила Поппи. Кто же знал, что Поппи не подготовлена к такому количеству незамутненной радости… К слову, а Поппи жив.. жива?
– Кто… кто такая Поппи? – поперхнулся Том.
– Эм… – Я поправила очки и махнула рукой: – Никто. Забудьте. А что вы хотели спросить?
– Откуда господин ди Элрой узнал, что вы были на совещании вместо меня?
– Кхм…
– Когда вы тут меня уговаривали отпустить в командировку…
– Простите? – показалось, что ослышалась я. – Я вас уговаривала? Да, вы тут сами… прямо на этом диване… Три часа меня по-разному обрабатывали, чтобы в Ватерхолл отправить!
Если он думал, что за провал можно сделать козлом отпущения стажера, то глубоко ошибался. Раз мне дают пинок под зад, то полетим из конторы вместе, дружно держась за руки! Как попугаи-неразлучники.
– Госпожа Амэт, что вы такое говорите? – вздрогнул Том
Он выскочил из-за стола и, выглянув из кабинета, проверил, не подслушивает ли кто-нибудь. Конечно, нас слушали абсолютно все. Быстренько прикрыв дверь, сдавленным голосом он хрюкнул:
– Ну, вы и выражения используете, Тереза.
– Это вы меня использовали! – возмутилась я. – Говорили, что даете мне шанс проявить себя. Клялись, что в Ватерхолле «все схвачено».
– Я так и сказал «все схвачено»? – Он нервно заснул палец за узел галстука.
– Именно так! Даже намекнули на повышение. Но там вообще ничего не схвачено! Вы знали про договор? – с подозрением сузила глаза.
Все! Дороги назад не было. Я практически обвинила начальство в том, что оно специально сняло с себя ответственность за провал и подставило безвольное, безответное создание, главной обязанностью которого было говорить: «Кабинет счетоводов напротив».
– Ну… эм… кхм… – заминка красноречивее любых слов говорила, что Потс еще как знал. – Но! Зато вы получили повышение!
– Чего? – изумилась я.
– Господин ди Элрой объявил, что с сегодняшнего дня вы приступаете к службе его личным стажером.
– Кого? – почувствовала я, как у меня вытянулось лицо. Почудилось, что стул начал накаливаться, точно масляная сковорода на очаге.
– Господина ди Элроя.
– Нашего? Который «дракон»? – уточнила шепотом, и Потс воровато оглянулся через плечо, словно Таннер ди Элрой частенько шпионил возле закрытых окон, спускаясь из своего кабинета по веревке. – Такая должность существует?
– С сегодняшнего дня существует, – также тихо ответил уже бывший шеф. – Идите.
– Куда?
– На новое рабочее место. Так что поздравляю, удачи в карьере, – изобразил он фальшивую улыбку.
– Подождите меня выпроваживать! – категорично выставила я ладонь, мысленно пытаясь принять тот факт, что карьере продавца сухих кормов пришел трагический конец.
Выходило, меня не захотели просто уволить, а решили сначала истерзать и только потом дать пинок под зад. Жлобы! Всем известно, что сработаться с Таннером ди Элроем смогла только одна помощница – госпожа Паприкавикус. И только оттого, что носила длинную фамилию. Пока лишний раз вызовешь, чтобы отчитать – язык ломать устанешь.
– Не расстраивайтесь, – попытался меня утешить Потс.
– Хорошо вам говорить! Из-за вас меня на вредную службу перевели! – Я принялась загибать пальцы: – Стажером оставили, жалование не прибавили, по карьерной лестнице не подняли, а подвинули, как тут не расстраиваться?
– Ну, что вы нервничаете? – Он явно издевался. – Работать лично с господином ди Элроем мечтает каждый клерк нашей конторы.
– Наверное, поэтому, как только он спускается на первый этаж, все прячутся по кабинетам, а вы вообще дверь на ключ запираете.
– Какой возмутительный поклеп, – обиделся Потс.
– И два раза в замочной скважине поворачиваете, – обвинительно ткнула я в него пальцем.
– Но вы уже повышены.
Почему-то прозвучало, как «повешены», и красный шарфик на шее вдруг показался кровавой удавкой.
– А, может, вы меня обратно понизите? – с надеждой подалась я вперед.
Через пятнадцать минут, прижимая к груди стопку любовных романов из ящика стола, пенал с чернильными перьями, розовые домашние туфли, служившие по вечерам сменной обувью, и попранное самолюбие, я поднималась по широкой лестнице на второй этаж. И казалось, будто я забиралась на вершину неприступной горы, чтобы скатиться кубарем да сломать себе шею.
ГЛАВА 2. Личный стажер тирана
О дурном характере хозяина «Драконы Элроя» ходили легенды. В конторе даже присказка имелась: «Хочешь меня до второго этажа довести?», то есть испоганить сослуживцу жизнь так, что тому было бы проще написать увольнительное прошение. Удивительно, как я умудрилась сама себя довести до этого страшного места? Хотя, справедливо говоря, выглядела «конторская преисподняя» гораздо шикарнее общих кабинетов.
В коридоре лежала ковровая дорожка, стены были отделаны дубовыми панелями, на дверях темного дерева красовались таблички с именами, выбитыми золотыми буквами. На окнах висели подвязанные шнурками портьеры, а не жалюзи из узких деревянных реек, вызывавшие стойкую ассоциацию с тюремными решетками.
По-прежнему обнимая немногочисленный конторский скарб, я добралась до двери в приемную Таннера ди Элроя и постучалась. Ответа не последовало. Заглянула без разрешения. Просторная комната с секретарским столом, стеклянными шкафами и буйно цветущим комнатным кустом в большой кадке пустовала. Зато дверь в кабинет дракона Элроя была нараспашку.
– Доброе утро! – произнесла я погромче.
Неожиданно в дверном проеме появился высокий широкоплечий мужчина, чей портрет украшал холл. Картину рисовали в подарок на день рождения у какого-то жутко известного художника, деньги собирали всей конторой (удержали положенную сумму из ежемесячного жалования). Возможно, проблема заключалась в том, что портрет рисовали с другого портрета, а, может, мастер работал в сжатые сроки, но у Таннера ди Элроя лицо вышло такое, будто он проглотил кол и страшно мучился от несварения. В жизни он выглядел приличнее. В смысле, цвет лица у него был лучше, но выражение похожее – как с камнем в животе. И да, он являлся человеком, затащившим меня в родительский дом на плече. Удивительно, как мы еще не женаты.
– Здрасьте, – пробормотала я, попыталась поклониться и уронила с пирамиды книжек розовые туфли с пеналом.
– Вы опоздали, – сухо заметил он.
Как и десять минут назад в кабинете бывшего шефа, мы повернулись к настенному хронометру. Если тот не врал, то до начала рабочего дня оставалось три минуты. Усадить хозяина конторы в ту же лужу, где плескался Том Потс, было неловко.
– Извините, – за все разом попросила я прощения.
– Сегодня госпожа Паприкавикус, – без запинки назвал он фамилию личной помощницы, – приболела, так что я лично введу вас в курс дела.
Таннер развернулся и исчез в недрах кабинета. Я замялась, но тут услышала:
– Госпожа Амэт, поторопитесь!
Когда меня подгоняют, особенно начальство, я наполняюсь удивительной резвостью и ловкостью. Быстренько подняла с пола тапки и пенал, вместе с книжками свалила на секретарский стол и широким шагом бодро переступила через порог преисподней. Конторский ад оказался просторным, дьявольски шикарным и неожиданно светлым, не иначе как маскировался под райские кущи. Он вместил не только рабочее место Элроя, но и длинный, похожий на язык стол переговоров, витрину с банками драконьих кормов и наградами, врученными мануфактуре на продовольственных конкурсах. Тут даже диван для отдыха стоял не стесненный другой мебелью.
У нас в парадной гостиной обстановка выглядела проще, а, между прочим, покупалась в лучшей мебельной лавке Аскорда. Пять лет назад. С какой-то чудовищной скидкой. Никто не хотел приобретать диван в полоску цвета «горчичного порошка», отчаянно напоминавшего другой цвет с менее романтичным названием. Первые три года нам запрещалось садиться на кушетку – матушка демонстрировала ее гостям как музейный экспонат и считала, что ни один зад, только если он не обтянут штанами, пошитыми золотыми нитками, не имел права приминать дорогущие пружины.
Таннер уже устроился за громадным письменным столом, развалившись в удобном кожаном кресле на колесиках, и указал мне на стул.
– Присаживайтесь.
С прямой спиной присела на краешек и благопристойно сложила руки на коленях. Увидела непристойно облупленные ногти и сжала кулаки, с трудом сдержавшись, чтобы не подоткнуть ладошки под себя.
– Итак, госпожа Амэт…
– Пока вы не начали говорить! – перебила я. – По поводу выходных… Мне очень жаль!
– О чем именно вы сожалеете? – Элрой выглядел невозмутимым, но взгляд был ироничным. Точно издевался. Драконище!
– Обо всем! И о совещании, и о договоре, и о том, что вам не удалось поспать во время полета, – с жаром перечислила я, – и, главное, прошу прощения за то, что вам пришлось тащить меня на плече. Было тяжело?
– Ничуть.
– Ох, скажите? Я же пушинка! – Собеседник выразительно изогнул бровь, намекая, что утверждение спорное. – Вы правы, пушинка, проглотившая слона… Кстати… эм… а что с Поппи?
– Впала в летаргический сон.
– Святые угодники, какое счастье! – приложила я ладонь к сердцу, давая понять, что с души упал тяжелый камень.
– Счастье? – вкрадчиво переспросил Элрой.
– Ну, знаете, мертвые драконы не воскресают, а тут проснется через пятьдесят лет, и как новенькая… Выспавшаяся, посвежевшая…
– Вы так думаете? – Он смотрел на меня, как на любопытную букашку, и слова сами собой замерли на устах.
– Извините, – покаянно опустила я голову.
– Итак, госпожа Амэт, коль вы выяснили, что не настолько легки, как думаете, а впавший в летаргический сон дракон – так себе новость, вот вам первое правило: никогда меня не перебивайте. Даже если очень хочется что-нибудь сказать, перехотите и не открывайте рот. Вам надо записать?
– У меня проблемы со зрением, а не с памятью, – промямлила я. Святые угодники, дракон правила сочинял специально для личного стажера, или они едины для всех наказуемых, дерзнувших проехаться на королевских закорках?
– Правило второе: никогда не опаздывайте. Третье…
На Элрое был надет серый сшитый на заказ костюм. Из кармашка торчал бордовый платочек, невольно притягивающий взгляд. На столе между письменных принадлежностей стоял кактус. Маленький колючий уродец с шипами и красным мелким цветочком на макушке, словно выплюнутом из вредности. И ведь они походили друг на друга настолько, насколько кактус и человек могут быть похожими!
– Уяснили? – вывел меня из забытья дракон.
Я ничего не услышала и просто кивнула.
– Обязанность у вас только одна – выполнять мои поручения, – объявил он. – Будете с ней плохо справляться, мы расстанемся. Проявите себя профессионалом и, поверьте, больше не придется врать семье о том, чем зарабатываете на жизнь.
Почему прозвучало так, будто я не корма для драконов в приличной конторе продавала, а свое тело – в заведении мадам Бонни, что находилось в трех кварталах от родительского трактира?
– Вопросы есть? – изогнул брови Элрой.
– Нет.
Святые угодники, и кто ж выйдет замуж-то за спесивого тирана? В голове возник образ, как безликая женщина в белом фартуке поверх бархатного платья с бриллиантами подает дражайшему супругу в сером костюме розовые тапки, а он ей тычет пальцем в нос, мол, ты не подчинялась правилам: перебивала меня, опаздывала с ужином, поливала кактус клюквенным морсом. Другими словами, не проявила себя как профессионал, и теперь нам придется расстаться. Уж я бы помогла ей развестись так, чтобы мымра в наглаженных штанах без этих самых штанов остался!
– Пока госпожа Паприкавикус, – снова без запинки выговорил он фамилию секретаря, – на больничном, поработаете в приемной, а потом займете личный кабинет.
– Личный кабинет? – округлила я глаза. Элрой указал на неприметную дверь как раз напротив его стола. Подозреваю, что за ней пряталась кладовка.
– В нем есть окно, – объявил он с короткой улыбкой, и у меня не возникло сомнений, что злосчастное окно выходило на глухую стену. – Итак, приступайте.
– К чему?
– К выполнению своих непосредственных обязанностей.
– Слушаюсь, – машинально объявила я.
Встала и, стараясь не стучать каблуками, направилась в приемную, но в дверях оглянулась. Элрой уже изучал какие-то документы.
– А какое у меня на сегодня поручение?
– Вы же по образованию судебный заступник, верно? – поднял он взгляд от бумаг. – Вот и заступайтесь за мой кабинет. До вечера никого не пускать.
В общем, личному стажеру предстояло послужить сторожевой собакой. Удивительно, как цепь с ошейником из ящика стола не вытащил.
– Кстати… – вымолвил он и выдвинул ящик стола. У меня задергалось нижнее веко.
Я почти ожидала розового ошейника с шипами, но Элрой вытащил коричневую папку и швырнул на стол.
– Вы говорили, что неплохо разбираетесь в разводах? Тогда разведите нас с Ватерхоллом так, чтобы они увидели сумму компенсации и сами попросились обратно.
– Слушаюсь.
Да что я заладила, слушаюсь да слушаюсь? Осталось только добавить «и повинуюсь, мой господин»!
Подскочив к столу, я забрала документы и быстренько спряталась в приемной.
– Хорошего дня, – крикнула, прикрывая дверь, и без сил бухнулась на стул мадам Паприкавикус. К слову, весьма комфортный, в общей комнате о таком даже мечтать не стоило. Настенный хронометр показывал, что в кабинете дракона я провела жалкие полчаса, а измучилась, будто распинали целую вечность. Как до конца рабочего дня-то дожить?
С решительным видом я приступила к выполнению первого задания, в смысле к охране кабинета, а пока сторожила, любовно сложила книжки ровной стопочкой на краю стола, припрятала розовые домашние туфли в ридикюль и открыла папку с договором. Создав видимость занятости, я принялась напряженно вслушиваться в тишину начальственного кабинета. Вдруг дракон решит выползти из пещеры? Однако за дверью было тихо, как в склепе. Я, конечно, расслабилась и углубилась в изучение договора со жлобами, даже не накормившими меня черной каракатицей. Под сладкое соображалось лучше, а в кармашке ридикюля как раз был припрятан леденец, вкусный до невозможности и отлично поместившийся за щеку.
В общем, почувствовав себя на новом месте, как на старом, я потеряла бдительность. Тут-то дверь и распахнулась! В панике я проглотила конфету почти целенькой, чувствительно поцарапав горло, вскочила со стула и выпрямилась в струнку, как перед уроком наставницы Ру.
– Добро пожаловать!
Раздери меня бесы, почему я сказала «добро пожаловать»?!
Дракон, державший в руках несколько одинаковых коричневых папок, недоуменно изогнул брови и скомандовал:
– Садитесь.
– Спасибо, – краснея, пробормотала я и села мимо стула. – Ма-а-ать моя женщина!
Выказывая завидную реакцию, Таннер схватил меня под локоть и не дал позорно приземлить пятую точку на пол. Думаю, не из человеколюбия, а чтобы не платить выходное пособие за производственную травму.
– Осторожно вы! Так и шею недолго сломать! – рявкнул спаситель.
– Простите, – начиная гореть, как сигнальный фонарь, пролепетала я.
– Держите, госпожа Амэт. – Он хотел положить папки на край стола, но воззрился на пирамиду любовных романов, которую, конечно же, увенчивала приснопамятная «Золушка». – Почитываете?
Открыв от изумления рот, я проследила, как он забрал стопку, пристроил папки и, с любопытством изучая названия на обложках с цветочками, развернулся к двери. Дракон утаскивал мои сокровища в пещеру! Что за наглый грабеж среди бела дня?!
Между прочим, «Золушка» являлась боевым трофеем. За книгой я гонялась по всему Аскорду, а когда нашла последний экземпляр в крошечной лавке за городской стеной, то выбила в честной схватке с ярой поклонницей Шарли Пьетро. Да я так мечтала об этом романе, что выбила бы у самой писательницы, размахивай она передо мной рукописью!
– Вы же не будете против? – махнул Элрой стопкой.
– Что вы, пожалуйста, – натянуто улыбнулась я и указала на папки: – А что мне делать с этим?
– Изучить. И дать комментарии.
Дверь закрылась. Меня запросто лишили кропотливо собранной за целый год коллекции. Смерть драконам! Даже если они платили мне жалованье.
Чувствуя себя душевно растерзанной, я попыталась отвлечься изучением договора с Ватерхоллом и даже вынесла вердикт, нацарапав на листочке сумму компенсации. Вдруг перед мысленным взором проплыла бедняжка Поппи, заснувшая летаргическим сном, и последний ноль оказался зачеркнутым. Потом вспомнилась черная каракатица, которой меня так и не угостили, и ноль вернулся на прежнее место. Пока я страдала от моральной дилеммы, в приемной рассыпался колокольчиком тоненький голосок:
– Добрый день!
В дверях улыбалось светловолосое глазастое создание с корзинкой для пикника в руках. Из-под встопорщенной плетенной крышки торчало бутылочное горлышко.
– Вы… эм… доставщик еды? – уточнила я.
– Жена, – выдохнуло создание.
Насколько мне было известно, дракон Элрой ни разу не запятнал статус холостяка супружескими отношениями. Ну, или умудрился жениться в обход конторских сплетников.
– Бывшая? – уточнила для ясности.
– Будущая, – пропела девица. – Я принесла Танни поесть. Знаете, он так плохо питается…
Неожиданно резво для женщины на высоченных каблуках и с тяжелой поклажей в нежных руках она начала прорываться к кабинету. Я выскочила из-за стола и преградила путь. Роста мы оказались одинакового, так что смотрели глаза в глаза. От ангела пахло совершенно не божественно, чем-то приторно-сладким.
– А господина Элроя нет в конторе, – объявила я и взялась за ручку корзинки. – Вы еду оставьте. Он как вернется, так и отобедает.
– Тогда я его здесь подожду.
Блондинка решительно потянула корзину на себя, не позволяя забрать подношение, и растерянно огляделась. И вот сейчас я поняла, что из приемной кто-то предусмотрительно вынес все лишние стулья. Видимо, чтобы гостьи не устроили зимовье перед логовом дракона.
– Ладно, ты победила, – сдалась «будущая жена», отпуская поклажу, и я едва не кувыркнулась с корзинкой носом в пол.
Похоже, нежное создание хрупким выглядело только со стороны, а на деле обладало недюжинной силой. Иначе как она с легкостью атлета держала такую тяжесть? Загадка, право слово.
– Передай, что это обед от Даниэлы, собственными руками приготовленный, – велела она. – Кстати, отправь посуду в ресторацию «Лебединая песня».
– Не сомневайтесь, – скривила я губы в улыбке.
– Добрый день! – раздалось из дверей.
Мы синхронно оглянулись. На пороге нарисовалась брюнетка в дорогущем платье и с корзинкой в руках. Судя по тому, как у Даниэлы вытянулось лицо, в контору пожаловала очередная претендентка на роль той самой безмолвной женщины, которой предстояло каждый вечер подавать Таннеру ди Элрою розовые тапочки.
– Ты? – вкрадчивым голосом уточнил светловолосый ангел с нехорошим блеском в глазах и упер руки в худые бока.
– Какая встреча, – опустив поклажу на пол, хмыкнула брюнетка.
Они принялись сближаться, как борцы на ринге.
Матерь всех святых угодников! Мало что противницы были знакомы, так еще жаждали устроить в приемной непотребство! В смысле, неприлично для благородных дев вцепиться друг другу в красивые прически, только-только сделанные в салоне красоты. Терять работу из-за чужих содранных скальпов я не планировала. Точно не после того, как лишь чудом и милостью драконистого шефа не вылетела со службы.
– Девы! – гаркнула я, заставив тех оглянуться. – Вспомните, что вы приличные женщины! Не устраивайте драк в приемной! Идите биться на улицу!
«Приличные женщины» излили на меня ненавидящие взгляды. Вмиг стало ясно, что в этой битве стажер вряд ли выстоит. По крайней мере, очки точно разобьются.
– Я знаю, где Элрой сейчас! – выпалила я, и гарем насторожился. – У него обед с партнерами в трактире «Душевное питье» на углу главной рыночной площади.
Договорить не успела, а девиц смело из кабинета. Оставшись в одиночестве, я облегченно выдохнула, но тут брюнетка снова появилась на пороге. Бухнула корзинку на пол и пропыхтела, сдув с лица выбившуюся из прически темную прядь:
– Ну, в общем, передайте… И посуду потом надо в «Лебединую песню» вернуть.
– Да-да, бегите, а то не успеете!
С честью выполнив долг охранной псины, я кое-как запихнула корзинки под стол, чтобы не портили благопристойного вида приемной, и принялась папкой обмахивать горящее лицо. Не представляю, как с нашествием будущих жен справлялась госпожа Паприкавикус, но святой женщине явно стоило поставить памятник в самом центре конторского фойе. Я нарвалась на двух оголтелых невест, а взопрела так, словно отбила кабинет от армии бесов.
Из-под стола меж тем потянуло аппетитными запахами. Я сглатывала слюну и старательно делала вид, будто читаю договор, но вместе со сторожевыми навыками во мне проснулся собачий нюх. Похоже, дамы собирались потчевать дракона курицей в чесночном соусе, жареными колбасками, острыми соленьями и свежим хлебом. Неожиданно я обнаружила, что, согнувшись в три погибели, принюхиваюсь к одной из корзинок под столом.
– Приветствую, – раздалось скрипучим и недовольным голосом. Попытавшись выпрямиться, я сочно шибанулась затылком о крышку стола и едва не уронила очки. Наконец, вынырнув на поверхность, обнаружила очередную визитершу. Святые угодники, по виду лет пятьдесят, а все туда же.
– Позвольте, угадаю, – буркнула я, потирая ушибленную голову. – Вы бывшая жена или матушка?
Дама пригвоздила меня страшным взглядом.
– Главный счетовод «Драконов Элроя».
– Ой! – моментально выпрямилась я на стуле. – Извините. Вы прическу сменили?
Не скажешь ведь, что не признала начальство в лицо.
– Угу, двадцать пять лет назад, – объявила она генеральским тоном и решительным шагом направилась к секретарскому столу. Заставив меня неловко поджать ноги, заглянула под крышку.
– Из «Лебединой песни»? Что-то обмельчали нынче невестушки. Раньше прямиком на королевской кухне заказывали.
Читать бесплатно другие книги:
