Маруся. Столичные игры Гончарова Галина

Глава 2. Аудиенции и уединенции

Ох, не просто так мне Романов карточку-пропуск вручил. Как кусок сыра в мышеловку.

В тот же день, к вечеру, мне пришла кучка корреспонденции.

Первая – от Храмовых. Приглашение в гости. Отдала Ване – отписаться и вежливо отказаться. Вежливо, понял?

Понял, но наверняка поступит как я. Сначала напишет, что думает, а потом как надо. У меня шеф так писал, кстати, чтобы пар стравить, иногда на заказчиков и всякие организации просто сил не было. Вот он и придумал, чтобы на сотрудников не срываться.

Сотрудники-то свои, родные, денежку зарабатывают, на них орать не надо, вы ж молотком по телевизору не шарашите? Вот он и не шипел. На нас.

А на всех остальных – можно. Не наживать же себе инфаркт из-за пару-тройки козлов?

Пришло письмо от любящего папеньки.

Ёж!

ОПЯТЬ!?

Меня опять пригласили на чай. Нет, ну ничему человека жизнь не учит.

Опять отдала Ване.

– Скопируешь мой ответ и отошлешь.

– Который ответ?

Я на секунду даже испугалась. Так отошлет, что я взаправду о папаше думаю, вот нам прилетит! Это сейчас я могу жертву изображать, а как только покажешь, что зубы есть…

Нет, нельзя.

Сочувствуют только несчастным маргариточкам. А несчастным росяночкам не сочувствуют, хотя кому еще хуже приходится – вопрос. Первым-то солнечного света хватает, а вторым тяжко, поди еще, налови себе обед!

Все равно.

Сочувствуют не тем, кто матерится, а тем, кто размазывает по щечкам слезки. Точно знаю.

– Ванька, не вздумай.

Парень посерьезнел в одну минуту.

– Маш, я же не дурак. Но черновик-то есть?

– Возьмешь в гостиной на столе, там папаша его и оставил.

– Понял.

Третье письмо было от главы юрта Алябьевых – Симеона Михайловича.

Хм, уважаю.

Мудрый мужик, понял, что к нему я не поеду даже под конвоем, и написал, что хотел бы встретиться со мной для обсуждения некоего взаимовыгодного дела.

– Напиши, что завтра с утра, – отдала я Ване конверт.

И взялась за последний, доставленный с царским курьером, который сейчас пил на кухне чай с водкой. Или водку с чаем?

Неважно.

Пафосный конверт содержал не менее пафосное приглашение к его величеству. Завтра, на четыре часа дня.

Ох, ёжь твою рожь!

– Так… Ваня, солнышко, тащи мне «Трафаретник». Будем отвечать.

Ваня послушно стащил с полки толстенный том в кожаном переплете.

«Трафаретник», собственно, и содержал трафареты писем на все случаи жизни. Обновлялся он раз в десять лет, этого хватало.

Высочайшие письма, письма вышестоящим, нижестоящим, девушкам, мужчинам, на все случаи жизни – от назначения тайной встречи до прошения о помиловании. Мало ли что?

Мало ли как?

Обращаться к людям тоже уметь надо. Обороты можно вставлять и свои, а вот канва…

Милостивый государь или там Ваше Императорское Величество…

На это письмо мне надо ответить самой. А еще…

– Вань, будь человеком, пошли Петьку за модисткой. Мне нужно, чтобы завтра с утра мое платье было уже готово.

Ваня только вздохнул.

– Сейчас пошлю.

И вышел. А я вцепилась в лист бумаги. Так, сначала начерно.

«Ваше Императорское Величество!

Для меня огромная честь…»

Да уж. Щас описаюсь. Только вот не знаю, то ли от счастья, то ли от нервов?

Портниха прибыла к вечеру, осознала грандиозность предстоящей затеи – и ахнула.

– Да вы что! Я же не успею! Мария Ивановна, помилуйте!

Я вздохнула.

– А надо успеть, сами понимаете.

Тетка задумалась.

Минут пятнадцать охов, ахов и вздохов – и мы перешли от страданий к пожеланиям. Да не так там и много надо было, я знала, что именно хочу, а мадам знала, как это надо сделать.

И сделает. Завтра, к полудню.

Поймите меня правильно, я могу ко двору хоть в трусах на подтяжках прийти, меня не колышет. Подозреваю, и императору плевать будет. Но!

В шахматы играют по шахматным правилам. А если начнешь играть в покер как в дурака, то дурак там будет один. В зеркале.

Э-эх…

Утро ознаменовалось прибытием Благовещенского.

Александр Викторович протянул мне букет полевых цветов, сунул мелким коробку с пирожными (лично проверял, не отравлено) и достал две погремушки. Посложнее – для Нила, попроще для Андрюшки.

– Мария Ивановна… – Мне поцеловали ручку и улыбнулись. – Как ваши дела?

– Замечательно, – рассеянно ответила я. А потом меня осенило. – Александр Викторович, а вы сегодня свободны?

– Да. Что случилось, Мария Ивановна?

– Алябьев случился. Симеон Михайлович, – честно отчиталась я. И рассказала о вчерашнем происшествии.

Благовещенский сжал кулаки.

– Стервятники.

– Их тоже понять можно… наверное, – махнула я рукой. – Просто я не собираюсь этим заниматься. А вот побеседовать придется. Не хотите послушать?

– Мария Ивановна, – смутился Благовещенский. – Я ведь вам не родственник. То есть… вы поймите, я рад буду помочь…

– Нет-нет, – махнула я рукой. – Не в том дело. Сережа, мой муж, такую возможность предусмотрел. В стене гостиной есть замечательное слуховое отверстие, просто чудесное!

– Хм… но если вы затронете какую-то тему… достаточно личную.

– С главой юрта Алябьевых? – искренне удивилась я. – Вот уж с кем не стоит откровенничать!

– Мария Ивановна, я, конечно, согласен. Мало ли что. Но – вы уверены?

– Я – уверена, – кивнула я. – Пойдемте, я все покажу и вас устрою.

– А…

– А Симеон Михайлович прибудет в одиннадцать. Так что время у нас есть, но немного.

Благовещенский внял и проследовал за мной в небольшую комнатку, примыкающую к гостиной.

У главы юрта Алябьевых цветы были на порядок роскошнее тех, что мне уже вручили. Не полевые, а… деловые?

Да, можно и так сказать.

Протею и хеликонии я узнала, остальные мне даже в кошмарах не снились. Какие-то сложные и страшноватые.

Ну да ладно, дареному букету…

Из той же оперы был и шоколад – дорогой, явно понтовый, в роскошной деревянной коробке. Я вежливо поблагодарила, разглядывая гостя.

Да…

Это – маг. И это – юрт.

Передо мной стоял высокий седоволосый мужчина. И если кто вообразил себе Альбуса Дамблдора – сразу разочаруйтесь. Аккуратно подстриженные волосы, небольшая бородка клинышком, сразу видно – ухоженная, результат парикмахерского искусства, умное лицо с резкими чертами, худощавая фигура, из тех, что с возрастом высыхают…

Умные голубые глаза, жесткая линия тонких губ. Чувствуется сила и власть.

– Госпожа Храмова, мое почтение.

– Ваше сиятельство, – я чуть поклонилась, не отводя глаз.

Да, он мужчина и глава юрта, но я женщина, и он на моей территории, и я тоже маг – тут много разных нюансов. И я с огромной благодарностью вспоминала уроки Андрея Владимировича. Пригодились ведь…

– Я надеюсь, вы уделите мне около получаса для приватной беседы?

– Прошу вас, – кивнула я на гостиную. – И благодарю за шоколад.

– Я слышал о печальном событии, которое имело место быть. Поверьте, мой шоколад не отравлен.

Кто настучал?!

Суки, урою!!!

Хотя чего я ожидала? Наверняка в полиции есть дятлы. Просто – наверняка.

Я устроила дорогого гостя, приказала подать кофе – и устроилась в кресле напротив, не проявляя ни малейшего интереса. Сам расскажет, зачем пожаловал.

Мы с Симеоном Михайловичем сидели в гостиной, попивали отличный кофе, лакомились шоколадом и плюшками…

– У вас замечательная кухарка, Мария Ивановна.

– Благодарю. Я передам ей ваши слова, ей будет очень приятно.

– Это чистая правда. И дом у вас уютный такой…

– Благодарю…

Светская беседа продолжалась около получаса. Глава юрта поддерживал ее на чистом автомате, я тоже отгавкивалась, не собираясь акцентировать на чем-то внимание. Вот еще!

Ко мне хороший человек пришел кофейку попить… может, его дома не кормят? Всяко бывает!

Первому надоело, как я и думала, Алябьеву. Оно и понятно, у него время не казенное.

– Мария Ивановна, я надеялся увидеть вас вчера.

– У меня были дела, Симеон Михайлович.

– Надо полагать, важные, раз вы решили пренебречь приглашением отца.

– Да, важные, – спокойно подтвердила я.

Отца – отца – отца – ца-ца-ца!!!

В голове навязчиво крутилась старая мелодия. Только я не помнила про отца там – или овца? А, неважно!

– Я хотел поговорить с вами по важному для нас обоих вопросу, – наконец сдался Алябьев.

– Слушаю вас внимательно, Симеон Михайлович.

– Мария Ивановна, я хотел бы сделать вам предложение. От имени моего младшего сына – Кирилла.

– Предложение, князь?

– Да. Мой сын достаточно молод, еще не женат и ни с кем не помолвлен.

Я молчала, не проявляя энтузиазма. Вот еще не хватало, радость-то нашли! Вешаться впору от такого счастья!

Алябьев, не дождавшись от меня ни слова, ни звука, подумал и продолжил:

– Я предлагаю вам место в юрте Алябьевых, Мария Ивановна.

Я похлопала ресницами.

– Это такая честь для меня, князь. И так неожиданно…

Фальшь ощущалась на языке, словно перец в дешевом чебуреке. Так и резало. Но – правила игры.

– Неожиданно ли? – прищурился Алябьев.

– Не буду лгать, Симеон Михайлович, отец намекал на этот союз.

– Но?

– Но я не могу сразу ответить согласием или отказом, – пожала я плечами. – Мне надо подумать.

Алябьев изобразил удивление.

Думать? Да о чем тут думать, хватать и тащить надо! Да?

Нет!

– Мария Ивановна, это достаточно выгодное для вас предложение.

А за словами так и читалось: для девчонки без особого приданого, репутации и связей. Ну-ну… мечтай!

– Не сомневаюсь. Но прежде, чем решать свою судьбу, я обязана поставить в известность его императорское величество.

Алябьев нахмурился. А так тебя, это не соплюшек разводить!

– Да, его величество… я полагаю, он не будет против, если вы изъявите желание.

Не будет против? Еще и полдвора позовет, поглядеть на идиотку, которая сама на плаху лезет, а вдобавок и гильотину лично настраивает, чтобы подольше помучиться.

Меня тут вообще за дуру держат? Да, похоже на то.

– Я обязательно поговорю с его величеством о своих желаниях, – похлопала я ресницами. – Сегодня же. У меня назначена аудиенция.

Алябьев как-то подозрительно скис и быстро распрощался со мной. Я пожала плечами, допила кофе и помахала ручкой в пространство.

– Александр Викторович, не желаете присоединиться?

Долго упрашивать не пришлось.

Благовещенский кипел так, что на нем можно было чайник вскипятить без особого труда.

– Наглость какая!

Я пожала плечами.

– Полагаю, идиоток хватает. Которые вешаются на сына главы юрта. Или нет?

Александр Викторович задумался.

– Сложно сказать. Но вряд ли. Всем известно, что младший сын у него не удался.

– Ничего, зато общий семейный капитал вполне привлекательно выглядит, – съехидничала я. И уставилась в стену. – Как вы думаете, стоит ожидать силового решения вопроса?

– Вряд ли. А вот попыток надавить – вполне.

Я вздохнула еще раз.

– И что за жизнь пошла? Грусть на грусти, печаль на печали…

– Не переживайте, Мария Ивановна, все образуется.

– Да будешь тут не переживать. – Я сегодня точно рекорд по вздохам побью. – Не один, так другой, не другой, так третий… обязательно ведь какая-нибудь сволочь найдется. И чего они прицепились?

– Так вы же маг земли, Мария Ивановна.

– Так не единственный же!

– Проявленный, сильный, могущий дать хорошее потомство – разве мало?

– Мало.

– Знатная, красивая, умная женщина. Тоже редкость.

– Вдова с подпорченной репутацией. Я-то надеялась, хоть это отпугнет стервятников.

– У вдов практически не бывает подмоченных репутаций. Вам очень многое дозволено, Мария Ивановна.

– Плохо. Не то, что дозволено, а просто – плохо. Я не смогу вот так от всех отбиваться…

– И не надо. Выберите кого получше, выйдите замуж.

Я посмотрела на собеседника как на недоумка. Благовещенский смутился и спрятался за чашкой кофе. Вот и правильно, нечего тут!

– Александр Викторович, вы видите мою семью. Сколько пройдет времени, прежде чем меня попробуют заставить отказаться от них? Сутки? Двое?

Ответом мне было молчание.

То-то же.

– Пейте кофе, Александр Викторович, – вздохнула я. – Я пойду одеваться ко двору, кажется, платье уже доставили. Как-то все очень неположительно складывается, вы не находите?

Находил. Но и что сказать – не знал. Оставалось молча пить кофе.

Когда я спустилась вниз, уже одетая, одобрили все. А Александр Викторович даже дар речи потерял. И было от чего.

Платье было очень удачного фасона – подчеркивало мои достоинства, тонкую талию и высокую объемную грудь, и уменьшало недостатки. Плотная гладкая юбка зрительно удлиняла ноги, лиф обрисовывал грудь, глубокий вырез отлично маскировался плотной черной сеткой, камея у горла привлекала к нему внимание, а отделка черным стеклярусом вообще была то что надо. Бусинки поблескивали и покачивались в такт движению.

Красота!

Украшений – камея и маленькие сережки с перламутром.

Волосы уложены в строгую прическу, тяжелый узел на затылке, несколько выпущенных локонов, массивная заколка, тоже с перламутром. Вуаль мне не полагается.

На руках ни колец, ни браслетов.

Траур.

Но даже траур может быть соблазнительным.

– Маша, ты шикарно смотришься, – отмер братец.

Я подмигнула ему.

– Как ты думаешь, получится соблазнить императора?

– Зачем его соблазнять? – отмер Благовещенский.

– И правда. – Я сделала вид, что погрустнела. – Незачем, но вдруг? Как-никак, такая добыча на дороге не валяется! Потом правнукам рассказывать буду!

Ваня первый понял, что я шучу, и фыркнул.

– Маш, смех-смехом, а правда, может, тебе попроще одеться?

Я покачала головой.

– Ванечка, это минимум. Даже меньше минимума, если я еще проще оденусь, меня просто не поймут.

– Плохо. Ты слишком хорошо выглядишь.

Я вздохнула.

– А буду выглядеть плохо – проявлю неуважение еще до встречи с его императорским величеством. И так плохо, и этак. Ладно, будем надеяться – пронесет. Там, при дворе, куда как симпатичнее дамы бегают, и на все готовы. Я вообще не интересна в таком раскладе.

– Я бы не был так уверен. Вы очень… вы выглядите, Мария Ивановна… – отмер Благовещенский.