Вокзал для двоих Рязанов Эльдар
Платон вышел на привокзальную площадь. Площадь была ничем не примечательная. Все как положено. В середине клумбы с анютиными глазками – гранитный памятник. По бокам площади – несколько палаток: «Пиво-воды», «Табак», «Мороженое», и рядом – шикарный стеклянный павильон «Заступинский сувенир».
Потом Платон заглянул в окошко пригородной кассы, где сидела женщина с добрым и участливым лицом.
– Вот если бы вы назвали какую-нибудь счастливую станцию, я бы, пожалуй, купил туда билет и укатил на всю жизнь!
– От вас, алкашей, житья нету! – Кассирша оказалась существом прозаическим. – Может тебе и стакан дать?
– Спасибо, что не ударили! – Платон помялся на месте, не ведая толком, что ему делать, куда идти.
За неимением лучшего отправился на перрон, где вечно толчется немало людей, не знающих, чем себя занять.
Здесь внимание Платона привлекла милицейская фотовыставка. Она знакомила с уголовниками, которыми живо интересовались органы правосудия. Здесь, на стенде, широко раскрыла ослепительные глаза красотка, что ловко втиралась в доверие граждан и не менее ловко исчезала с их деньгами. На другой фотографии радостно улыбался опасный бандит. С третьего портрета взирал исподлобья злостный неплательщик алиментов.
В ресторанном зале Вера накрывала на стол и заметила Платона, который отошел от милицейской витрины, присел на скамейку и стал провожать глазами маневровый паровоз.
Платон сидел на скамейке под самым ресторанным окном и равнодушно глядел на вокзальную суету. Кто-то с трудом волок тяжелый ящик, кто-то искал носильщика, кто-то обнимал девушку и что-то ей с жаром говорил.
По радио объявили:
– Скорый поезд Ташкент – Москва прибывает на первый путь. В связи с опозданием поезда стоянка будет сокращена.
Платон безучастно сидел на скамейке, а сзади, в ресторанном зале, стучали кастрюльки и, топая каблуками, носились официантки.
Поезд подошел. Из вагона, что остановился напротив Платона, соскочил на платформу здоровенный проводник, весом эдак в центнер. Он достал из тамбура и поставил на платформу два тяжеленных чемодана. Даже такой здоровяк, как он, поднимая их, напрягался изо всех сил.
Потом здоровяк, улыбаясь, шагнул прямо к Платону. Платон удивленно поднял голову – он его видел впервые. Но оказалось, что здоровяк заметил в окне Веру и гаркнул:
– Вера, а Вер!
Вера выглянула в окно:
– Ты откуда взялся?
Платон пересел на край скамейки, а то они кричали ему чуть ли не в самое ухо.
– Почему с ташкентским? – продолжала Вера, и по ее голосу чувствовалось, что она рада встрече.
– Сменщик заболел. Пошли в купе! Я так рад, тростинка моя! Соскучился!
– Я тоже тебе рада, Андрюша!
Платон не сдержал улыбки.
– Прыгай ко мне! – Проводник любовно раскинул руки.
Вера растерянно огляделась:
– Но как я вообще уйду? Видишь, у меня полно народу!
– Люда! – Андрей по-хозяйски окликнул Верину подружку. – У нас тут с Верой....
– …Деловое свидание! – быстро подсказала Вера.
– Я со всех получу! – пообещала Люда. – Не впервой! Ступай! Из этих… – она глазами показала на жующих, – от меня никто не ускользнет. Ты, Вера, давай торопись, а то стоянка сокращена!
Но Веры, как говорится, след простыл. Вера уже выпрыгнула на перрон.
– Придется дыни туда-сюда переть! – помотал головой Андрей и взялся за чемоданы, с усилием оторвав их от земли. – Тут знаешь на сколько дынь! Обалдеть! Чарджуйские! Надо их куда-нибудь здесь спрятать.
Веру вдруг осенило. Она глазами показала на Платона, нагнулась к Андрею и что-то зашептала ему на ухо. Андрей воззрился на Платона и в свою очередь зашептал на ухо Вере. Потом неожиданно обратился к Платону:
– Здравствуйте, товарищ! Вы тут долго будете сидеть?
– До вечера, – вздохнул Платон.
– Чемоданчики постережете?
Платон пожал плечами:
– Пожалуйста!..
– А паспорт у вас есть? – продолжал проводник.
– Есть.
– С собой? Разрешите взглянуть?
Платон послушно достал документ и протянул Андрею. Проводник взял паспорт и сразу заторопился:
– Слушай, постереги чемоданы – тут дыни чарджуйские. Знаешь на сколько? Обалдеть можно! А будешь хорошо стеречь – я тебе дыньку дам, вот такую! – и показал размер будущего вознаграждения, весьма скромный.
– Эй, как вас там! – забеспокоился Платон. – Паспорт отдайте, вы права не имеете.
Андрей и Вера уже шли к вагону. Проводник обернулся.
– Мужик, а мужик! Ты постереги, через десять минут получишь свой паспорт. Ты что, не понимаешь?
Андрей поднял Веру на руки и перенес через пути.
Платон наблюдал, как Андрей первым вошел в тамбур, затем, воровски озираясь, в вагон вспорхнула Вера. Спустя секунду в ближайшем от входа окне появилась голова Андрея, и он хозяйским движением опустил глухую штору, отгородив купе от всего мира.
Платон усмехнулся и покачал головой. Потом наклонился к чемодану, попробовал замок – замок щелкнул и открылся. Платон приподнял крышку. Дыни издавали волшебный аромат. Платон взял дыню, перегнулся через окно в ресторанный зал, достал со стола нож и аккуратно обтер его бумажной салфеткой…
…А в купе Андрей запирал дверь.
– Ни черта не работает… Вагоны старые. Ей-ей, письмо министру напишу… – Он обнял Веру. – Верунчик, давай, давай.
– Так соскучилась по тебе, – протянула Вера.
Андрей расстегнул у Веры верхнюю пуговичку кофты и сказал:
– Сама, сама, сама, сама. Не в ресторане. Здесь самообслуживание.
И Андрей принялся снимать с себя джинсы.
– Ночь у нас сегодня была жуткая. Напарник взял и подсадил двоих в Пензе, думал, они тверезые. А они тут такое устроили, мать честная! Один лег поперек вагона и лежит, а у нас ревизия… А напарник еще зубами мается. Я ему говорю: – Герка! Возьми сто грамм-то! А он говорит: – Сто грамм – не стоп-кран, дернешь – не остановишься… Тут Андрей заметил, что Вера и не думает раздеваться.
– Ну, чего ты, Вер… Раздевайся…
– Не могу я чего-то… Как-то не по-человечески, наспех все…
– Наспех, наспех, – согласился Андрей. – Что делать, Верочка? Жизнь такая… Давай раздевайся… Все наспех…
– Я мечтаю, чтобы ты приехал на недельку, мы бы с тобой погуляли…
– Погуляем, погуляем. – Андрей продолжал воевать со своими брюками.
– …По парку. Сходили бы в кино…
– Ага, в кино сходим, в кино. – Андрей не возражал.
– …Как люди!
– Ну разве я виноват – вся жизнь на колесах. Я – на колесах, ты – с подносом. Давай, давай, Верочка! Раздевайся! Ну, чего ты, в самом деле?
– Не могу, – заупрямилась Вера. – Чего-то не получается.
Андрей перестал суетиться.
– Вер, может, ты меня не любишь?
– Люблю, – после паузы ответила Вера.
Андрей засмеялся:
– Верунь. Москва – «Динамо». Ну, раздевайся. Сократят ведь стоянку. Ну, прошу тебя.
– Не могу – в купе, не по душе мне все это.
– Ну ладно, Верунь. – Проводник даже озлился. – Кончай, чего ты, право. Что я, мальчик, что ли?
– Я тоже не девочка!
– Что тебе, жалко, что ли? Я вон страдал от этого самого, от Ташкента. Ну ладно, давай…
– Не могу! – отрезала Вера. – Я хочу по-человечески, так больше не могу!
Из репродуктора донесся бравурный марш, возвещающий, что поезд вот-вот отойдет.
– Ну вот, стоянку сократили. – Андрей стал напяливать брюки. – Все равно б не успели. Поезда опаздывают, стоянки сокращают. Никакой личной жизни! Письмо министру напишу.
– Я пошла, – грустно сказала Вера.
– Обожди, обожди, обожди, обожди. Дай я тебя поцелую.
Платон, который уплетал честно заработанную дыню, увидел, как растрепанная Вера соскочила с подножки и привычным движением стала поправлять свой туалет. Поезд тронулся.
В открытом проеме появился Андрей с флажком в руке.
– Буду послезавтра, в двенадцать десять. Если не опоздаем. Ты смотри, Верунчик, готовься… Да, Вера, дыни чарджуйские, запомни – три рубля кило!
Эти слова стали достойным завершением любовной сцены.
Вера, как и полагается любящей женщине, тоскливо глядела вслед уходящему поезду.
Платон отрезал еще один ломоть дыни.
Возле скамейки появилась Вера.
– Дынька… просто опупеть! – блаженно протянул Платон.
Вера присела рядом.
– Отрежьте мне тоже кусочек!
– Дыню я выбрал самую маленькую, – сказал Платон, выполняя Верину просьбу. – Будем считать, что за охрану вы со мной расплатились!
– Дыня действительно хороша! – восхитилась Вера.
– А что вы будете делать с такой оравой дынь?
– Реализовывать! – печально сказала Вера.
– По три рубля? – поинтересовался Платон.
– За кило! – кивнула Вера.
– Верните мне, пожалуйста, паспорт! – попросил Платон.
Реакция Веры была неожиданной. Сначала она буквально окаменела, а затем нервно расхохоталась:
– Ваш паспорт – ту-ту – в Москву едет!
– Что за глупые шутки! – возмутился Платон.
– Это не шутки, правда. – Вера оборвала смех. – А зачем вы его отдали?
– То есть как – зачем? Подходит человек в форме, требует паспорт, и, естественно, я отдаю.
– Простите, у нас там, в купе, спор зашел, понимаете, ну? – Вера засмеялась. – А потом уже было не до вашего паспорта.
Одно преступление Платон уже совершил, сейчас он был готов совершить второе – убить Веру!
– Да вы понимаете, что вы со мной сделали, дрянь привокзальная?! Вы же меня погубили, кошка драная!
Вера обиделась:
– Вы, конечно, имеете право меня обзывать, но кошка драная – это преувеличение!
– Не хватало, чтобы этот ваш бугай тупорылый, – продолжал бушевать Платон, – сдал мой паспорт в милицию!
– Сами вы тупорылый. – Вера не дала ухажера в обиду. – Андрей – человек порядочный!
– Спекулянт! – перебил Платон.
– Спекулянт тоже может быть порядочным человеком. И, пожалуйста, успокойтесь: послезавтра, в двенадцать десять, Андрей привезет вам документ! И вы успеете на точно такой же поезд, от которого вы отстали.
– Как же я буду жить без паспорта? – взвился Платон. – Да еще после того, что случилось! Я же должен отца повидать. Может, увижу его в последний раз в жизни…
– Вы не паникуйте! – Вера попыталась утешить Платона. – Поезжайте в Грибоедов без паспорта, а на обратном пути я его вам вынесу к вагону!