Ноа Леви Марк

Глава 3

Вечер, Рим

Матео провел вторую половину воскресенья в улье, и только к вечеру наконец решил вернуться домой. Ульем он прозвал офис своей компании. Никто в жизни не догадается, что стены старинного особняка с охряной черепицей, красующегося на Виа Эцио, скрывают цифровой нервный узел. Серверы с мигающими лампочками за стеклянными перегородками разделяют большое помещение на сектора геометрически правильной формы. По полу тянутся пучки проводов. И в каждом таком секторе на длинных столах стоят ряды компьютеров, за которыми трудятся десятки женщин и мужчин. Двести человек на трех этажах.

В кабинете Матео есть потайная дверь, ведущая в соседнее здание. Он купил там квартиру несколько лет назад, обеспечив себе незаметный доступ к своему жилищу – и эвакуационный выход. Через люк в подвале дома можно спуститься в канализацию. Матео неоднократно совершал это упражнение с секундомером: переходил в соседнее здание, спускался на три этажа вниз, а потом в подвал и оттуда проникал в подземный лабиринт. Через семь минут он выходил на улицу в четырех кварталах, а через десять – в саду у Понте Реджина Маргерита.

Матео не забыл урок, который жизнь преподала ему в детстве. Хорошо подготовиться к побегу – единственный способ гарантированно спастись. Он не пренебрегает мелочами и в последние месяцы усилил защитные меры. От этого пострадали их с Екатериной отношения, но, ограничивая общение с ней, он заботился о ее безопасности.

В обеденный перерыв Матео часто шел на Пьяцца Навона и устраивался на скамейке у фонтана, который так ей понравился. Хакер наблюдал за туристами и, когда силуэт какой-нибудь женщины напоминал ему о любимой, он снова и снова вспоминал часы, которые они провели в Риме вдвоем. Никогда не страшившийся одиночества, теперь он чувствовал, что оно его угнетает. Возвращаясь в офис, он останавливался под аркой, где они укрылись от посторонних взглядов, чтобы насладиться объятиями. А по вечерам ужинал у себя, и компанию ему составляла только книга. Порой он думал, что эта вынужденная разлука идет на пользу им обоим. Понадобится еще немного времени, чтобы Екатерина дала себя приручить.

В 21:30 на телефон Матео пришло сообщение, уведомляющее, что Майе удалось передать инструкции Корделии. Завтра один из его сотрудников отправится в Мадрид, чтобы встретиться с клиентом. Там он отправит письмо на адрес ресторана Диего – брошюрку, рекламирующую вина Риохи. Неделей раньше Диего пришла бандероль с журналом – опубликованный в нем кроссворд содержит ключ к зашифрованному в брошюре сообщению.

Матео открыл ноутбук. Последние три месяца он покупал в даркнете оборудование и информацию, необходимые для новой миссии, еще более амбициозной, чем все предыдущие операции «Группы»: взломать инфраструктуры тоталитарного государства, обеспечить побег политзаключенного и помочь населению страны свергнуть диктатора.

Он вывел на экран карту погранпункта Каменный Лог с тремя заправками на шоссе Н7726, отметил на ней интересующие его объекты, топографические особенности местности, заброшенные здания, дороги второстепенного значения, лески. А потом принялся внимательнейшим образом изучать план городка Ошмяны. При этом он упорядочивал данные по одному ему понятному принципу. Каждый вечер он записывал итоги работы на флешки, защищенные кодом, который необходимо ввести в течение десяти секунд после подключения. Если в отведенное время правильная комбинация символов не будет введена, флешка переформатируется. В час ночи Матео отправил сообщение на сервер в Онтарио, оттуда оно тут же улетело в Рейкьявик, потом в Танжер, Мехико, Йоханнесбург, Сидней и наконец в Копенгаген.

Он выключил ноутбук, от души потянулся и пошел спать.

Мадрид

Последние посетители уже покинули ресторан. Свет в зале приглушили, рольставни опустили. Официанты заново накрыли столы, два бармена протерли бокалы и надраили барную стойку. На кухне посудомойщик закончил складывать посуду на металлические стеллажи рядом с плитой, снял фартук и направился к гардеробу. Диего дождался, когда за ним закроется задняя дверь. Он наклонился у перил мезонина, чтобы убедиться, что ресторан опустел, и вернулся в свой маленький кабинет.

Сев за компьютер, он прочитал сообщение, которое Матео отправил ему на копенгагенский сервер. Операция началась. Он подумал о сестре. Звонить ей было небезопасно, но очень уж хотелось услышать ее голос.

Смартфон Корделии звонил и звонил. Она не спала, а играла в теннис – в шлеме виртуальной реальности и с джойстиком в руках. Взмокшая от напряжения и увлеченная игрой, она металась по пустой гостиной, с криком отбивая виртуальные подачи, подпрыгивала к невидимой сетке. Соперник, судя по всему, ей достался сильный. Соперник, который, вероятно, находился на другом конце света и о котором она никогда ничего не узнает – ни как его на самом деле зовут, ни как он выглядит. Чудеса современных технологий – или их трагедия.

Диего еще раз попытался дозвониться до сестры, и опять безуспешно. Он вписал выручку за вечер в бухгалтерскую книгу и, измотанный рабочим днем, включил сигнализацию, вышел из ресторана через заднюю дверь и поехал домой на мотоцикле.

Тем временем из Москвы в Лондон улетело сообщение о том, что «Мадрид» совершил два звонка по вай-фаю продолжительностью десять секунд и три секунды. Недостаточно долго, чтобы определить IP-адрес второго абонента.

Смартфон Диего был заражен «Пегасом» – шпионской программой, разработанной израильской службой безопасности. Выявить ее невозможно, на это не способен даже Диего, который умеет обходить любую современную защиту. Та же программа была внедрена на мобильный телефон невесты Джамаля Хашогги, журналиста «Вашингтон пост», жестоко убитого в консульстве Саудовской Аравии в Стамбуле.

Мадрид

Глава 4

Тель-Авив, понедельник, раннее утро

Дженис встала с постели и тут же плюхнулась обратно: комната покачивалась перед глазами. Ужин с Давидом плавно перетек в гулянку по клубам Флорентина, которая прошла прекрасно, если не считать последствия в виде жуткого похмелья. Когда-нибудь, пообещала она себе, она станет благоразумной, но пусть это будет нескоро. Душ помог ей прийти в себя. Дженис надела выбранный лучшим другом наряд и взяла сумку. Давид, наверное, еще спит, да и в любом случае прощаний она не любит. Она накарябала записку и положила ее на кухонный стол, в последний раз оглянулась на дом и по улице Левински дошла до автобусной остановки.

В автобусе она открыла блокнот и, перечитывая записи, которые сделала вместе с адвокатом, почувствовала, как внутри поднимается волна глухой ярости. Она уличила его в преступлениях, а он привлек ее к суду. Мир вывернулся наизнанку. Как можно закрывать глаза на такое количество растрат, махинаций, нарушений закона, совершаемых ради власти и денег? В ее распоряжении были заявления и свидетельства заслуженных профессоров права, дипломатов, финансистов, руководителей следственных комиссий, членов парламента. Но ничто из этого не убедило правительство Терезы Мэй перейти к действию. Англичане ничего не выявили, потому что ничего и не искали, как сказал один из руководителей МИ-6, секретной разведывательной службы ее величества. Британская демократия перестала быть настоящей демократией, на выборах происходят нарушения, короной распоряжаются олигархи, а перед судом предстает она, журналистка.

Автобус проехал неподалеку от здания, где работала Ноа. Дженис подняла глаза. В 2016 году они в очередной раз встретились на террасе кафе, чтобы пообедать, и именно тогда все и началось. Ноа предложила ей внимательно изучить, что происходит в американском «Твиттере» и на «Френдзнете» за несколько месяцев до президентских выборов. К такому предложению из уст агента израильской разведки следовало отнестись серьезно. Ноа не стала бы нарушать правила конфиденциальности просто так, значит, речь идет о настоящей сенсации. Дженис на мгновение подумала, что она действует по заданию. Когда правительство какой-то страны вынуждено хранить молчание по дипломатическим соображениям, иногда оно допускает утечку информации, следя, чтобы она попала к надежным людям, к тем, кто не выдает источников. Их с Ноа дружба это гарантировала. Но именно потому, что они лучшие подруги, Дженис заключила, что Ноа не стала бы ее использовать.

Дженис полетела в Нью-Йорк, потом в Вашингтон и в Калифорнию, чтобы встретиться с коллегами. И во время этого путешествия создала три профиля в «Твиттере» и на «Френдзнете». Три профиля, якобы принадлежащие американцам разных политических взглядов: левому, центристу и правому. Вскоре она обнаружила, что в новостных лентах разных площадок появляются неправдоподобные посты, различающиеся в зависимости от позиции подписчика – от того, консерватор он, либерал или придерживается умеренных взглядов.

Хилари Клинтон, кандидата от демократов, обвиняли в том, что она русская шпионка, стремящаяся уничтожить иудеохристианскую цивилизацию. В других постах приводились доказательства (сфальсифицированные) серьезного ухудшения ее здоровья. Легкое недомогание после перелета преподносилось как нарушение мозгового кровообращения, а недолгое замешательство перед камерой выдавали за свидетельство того, что она не вполне адекватна. За этим последовали многочисленные обвинения в предательстве, основанные на сообщениях, якобы отправленных со смартфона Клинтон и хранящихся на некоем личном сервере, на сообщениях, которые никто не имел возможности прочитать, потому что они были удалены.

Дженис проверила авторов этих постов с ложными или перевранными сведениями и выяснила, что в большинстве случаев это боты, программы, работающие по определенному алгоритму. Ссылки в них систематически вели на сайты, оформленные как настоящие интернет-издания, но полные фальшивых видеороликов и статей, множащих дезинформацию. И в центре этой постоянно эволюционирующей системы обнаружился ультраправый веб-сайт «Брайтбарт». Дженис быстро разузнала, кому он принадлежал: некоему Стефану Барону. Барон, политический представитель, стратег Трампа и заместитель директора компании «Оксфорд Текника», которую впоследствии обвинили в покупке данных десятков миллионов пользователей «Френдзнета» с целью их обработки и использования, проповедовал теорию большого хаоса: нужно разрушить мир, чтобы отстроить его заново и сделать лучше. С точки зрения его друзей-предпринимателей, которые за это отвечали бы, отличная идея. Барону удалось собрать на своем сайте приверженцев теорий заговора, сторонников превосходства белых, религиозных радикалов и ультраконсерваторов, и все они охотно были готовы поддержать кандидатуру его протеже.

Прошло совсем немного времени, и Дженис с удивлением обнаружила, что другой торговец ненавистью, Дарнел Гарбедж, который проводил кампанию в пользу брекзита, пользовался теми же методами. Гарбеджа нельзя было назвать политическим лидером, им не двигали какие-то личные убеждения. Ожесточенно критикуя Европейский союз, он заседал в его парламенте и не отказывался ни от денег, ни от всевозможных преимуществ и привилегий, предоставляемых этой должностью. Так что же продвигал этот человек?

Кто стоял за его организацией Leave. EU и почему она действовала отдельно от официальной кампании? Каковы были истинные цели этой структуры, созданной, чтобы исподтишка манипулировать выборами? Ее деятельность, судя по всему, финансировал Эйртон Кэш – или, по крайней мере, такова была видимость.

Дженис организовала встречу с представителем Leave. EU, неким Уиглессом, который, нимало не смущаясь, объяснил, как данные, собранные соцсетями, искусственный интеллект и микротаргетинг на «Френдзнете» сыграли решающую роль в победе Трампа на выборах и в успехе брекзита.

И на этом открытия не закончились. Во время того же интервью Дженис по неосторожному высказыванию Уиглесса поняла, что у него несколько паспортов, в том числе дипломатический, выданный Белизом. Ее встревожил факт, что иностранный дипломат затеял в Великобритании политическую кампанию со столь серьезными последствиями. А еще больше обеспокоило, что никого, кроме нее, это не волнует. На кого на самом деле работал Уиглесс?

Статья наделала шуму и в США, и в Великобритании. Кроме того, Дженис усмотрела связь между одним американским миллиардером, воюющим с популярными СМИ, и английским магнатом Эйртоном Кэшем. Все это, кажется, пробудило интерес общественности. Дженис объединилась с британскими коллегами. Вместе они проработали дело Кэша, исследовав его коммерческую деятельность. Миллиардеру принадлежало девятнадцать компаний, и его имя фигурировало в бумагах в разном написании, что явно не было простой опиской, допущенной по небрежности, но, вероятно, имело своей целью запутать следы, ведь некоторые из этих компаний были зарегистрированы в офшорных зонах.

Благодаря другой подсказке Ноа Дженис занялась делом некой Илоны Заветер, которая несколькими годами ранее красовалась на первых полосах, потому что была замешана в скандале, связанном со шпионажем. Илона Заветер предстала перед специальной комиссией по делам иммиграции (кто мог создать подобную комиссию и так ее назвать – само по себе загадка, которую способен разгадать только какой-нибудь английский историк, но он, должно быть, еще не родился). Во время суда выяснилось, что британская разведка предполагает, что Илона Заветер работает на ФСБ и cкомпрометировала одного английского депутата. Все английские журналисты знают, что, если МИ-6 «предполагает», в любой другой стране это означает почти стопроцентную уверенность с ничтожно низкой вероятностью ошибки. Шпионки из России и Восточной Европы использовали свои прелести в рамках масштабной операции «Первая ловушка», чтобы вытянуть информацию из высокопоставленных чиновников в обмен на услуги интимного характера. Своего депутата Илона выбрала отнюдь не случайно. В его городе, Портсмуте, находится крупная военно-морская база, и он заседал в двух парламентских комиссиях – одна занималась вопросами обороны, а другая – отношениями с Россией, а еще он среди прочего был особенно падок на плотские радости. Судебный процесс привлек много внимания, причем больше из-за сексуальных подвигов депутата, нежели из-за сути дела.

В архивах Дженис раскопала отчет, в котором упоминался второй скандал, имеющий отношение к шпионажу, и в нем был замешан все тот же депутат, ранее состоявший в связи с другой русской девушкой. Ее звали Ники Вальдина. Впоследствии Ники стала супругой Эйртона Кэша, спонсора Гарбеджа и кампании Leave. EU. Слишком уж много совпадений.

За очередным обедом Дженис изложила свои выводы Ноа. Ноа спросила у журналистки, когда она собирается опубликовать материал, а Дженис ответила, что как только у нее будут формальные доказательства того, что Кэш работает на русских или что они им манипулируют. «Ты же знаешь, как говорят: ищи деньги – и найдешь преступников», – шепнула ей Ноа перед уходом.

Дженис где-то слышала это высказывание, но не знала, кому оно принадлежит. Авторы крылатых выражений живут и умирают в безвестии. В тот день счет за обед оплатила Ноа. Дженис не смогла бы сказать, почему эта деталь ей так запомнилась, но она видела эту сцену так ясно, будто все было вчера.

Автобус прибыл в аэропорт Бен-Гурион. Она поблагодарила водителя за поездку – привычка, которой обзавелась, когда путешествовала автостопом, – и направилась к терминалу. Пройдя паспортный и таможенный контроль, она устроилась за столиком кафе. Телефон завибрировал: один длинный сигнал и два коротких. Это значило, что ей пришло сообщение от другого члена «Группы». Она набрала секретный код, и на экране появилось скрытое приложение. Войдя в него, она прочитала отправленный Витей текст:

162/120/147/273/175/119/133/259

А еще через несколько мгновений ей пришла обычная эсэмэска с числом:

37

Хитроумная выдумка Вити заставила ее улыбнуться. Теперь она знала, как попасть на похороны Дарьи без визы.

На пути в Лондон, перечитывая в самолете заключения адвоката, Дженис подумала о борьбе, которую вела уже много лет, и о том, чего это ей стоило. Витя был не единственным членом «Группы», кто помогал ей в расследовании, но всякий раз, когда она совершала какое-то открытие благодаря своим хакерским способностям, ей как журналистке приходилось искать подтверждение у официальных источников, а когда это не удавалось, она вынуждена была скрепя сердце отказываться от возможности сказать правду, чтобы не поставить под угрозу существование «Группы».

Дом Дженис

Глава 5

Утро понедельника, особняк, Киев и Лондон

Первые лучи рассвета окрасили охрой побелевшую крышу особняка и покрытую инеем траву в саду. Вскоре их прогнали тучи, предвещающие снегопад. Илга, гувернантка, раздула угли в камине гостиной и подбросила поленьев. Дождавшись, когда в очаге запляшут первые языки пламени, она с удовлетворенным видом вернулась на кухню, открыла шкафчики и составила список покупок на сегодня. Витя и Алик, скорее всего, всю ночь просидели перед экранами в донжоне. Она заглянет туда попозже, чтобы прибраться и выгнать их подышать свежим воздухом.

Витя сидел за компьютерным столом. Алик, устроившись напротив, молча смотрел на брата. Вот уже минут пять его близнец хранил молчание.

– Что? – наконец спросил Витя.

– Ты знаешь, какой опасности она себя подвергает, нелегально въезжая в страну, которой управляет диктатор? Я что, один переживаю за Дженис?

– Не в этом ли вся хитрость нашего плана?

– «Нашего» плана? Не помню, чтобы кто-то из нас его составлял.

– Мы его одобрили, это то же самое.

– Когда мы присоединились к «Группе», нам обещали, что мы сможем сохранить независимость. И в итоге повинуемся приказам, ничего не решаем, только исполняем. Ты считаешь, что мы сильнее, чем мы есть на самом деле, а я не готов постоянно биться над безнадежными заданиями.

– В последний раз ты неплохо выкрутился, – откликнулся Витя, отъезжая от стола.

– Но какой ценой! Ты, насколько мне известно, не оказывался на борту развалюхи, которую пилотирует восьмидесятилетний старикан.

– Он доставил вас до места назначения, невзирая на непростые условия. По-моему, твое высказывание неуместно и звучит несправедливо по отношению к нему, – заметил Витя, нахально улыбаясь.

– Давай-ка проясним один момент: если все пойдет не по плану, я в Минск за Дженис не поеду.

– Никто тебя и не просил, и к тому же о провале не может быть и речи.

Алик крутанулся на компьютерном кресле, отворачиваясь от брата, и уставился на большой экран на стене, показывавший вид на колесо обозрения над Темзой.

Когда брат так себя вел, Витя, даже не глядя на него, понимал, что тот бесится. Если болтливый Алик играл в молчанку, это не значило, что он над чем-то размышляет, а было проявлением дурного характера. Минут через пять он встанет и со вздохом выйдет, если никто не обратит должного внимания на его состояние. Давным-давно, когда родители были живы, эти перепады настроения вызывали у мамы улыбку, а отца выводили из себя. Витя же не обращал на них внимания. Сейчас его мысли витали далеко отсюда: ему внезапно вспомнилось лицо Корделии. Он не знал, влюблен ли он в нее, и побаивался об этом думать; ясно одно: с тех пор как она вернулась в Лондон, он часто о ней вспоминал. Даже когда следовало сосредоточиться на чем-то важном, как теперь.

Поди пойми, что творится в голове у мужчины, отказывающегося признать, что он без ума от женщины.

Витя глянул на часы в нижнем углу экрана. Пара минут, не больше, – и Алик выскочит за дверь.

И действительно, Алик встал и направился к выходу. Но уже на пороге обернулся:

– Пожалуйста, спустись с небес на землю, нам надо поговорить.

– Для того, кто стоит на двух ногах и обращается к человеку, вынужденному жить сидя, ты не слишком-то деликатен.

– Только не начинай опять, избавь меня от этой песни, Витя.

– Когда мы договорим, ты сбежишь вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, пойдешь поразмяться или покурить в саду. А если захочешь, сядешь в машину и поедешь в город пропустить стаканчик или закадрить девчонку, вот так запросто. А у меня все время одно и то же.

– Ты правда считаешь, что несчастный случай приковал к инвалидному креслу только тебя?

– Это был не несчастный случай! – возмутился Витя.

– Кто таскал тебя в сад на собственном горбу? Кто отвлекал от боли, когда Илга уставала или была занята? Кто сидел с тобой всю ночь напролет, потому что не мог заснуть из-за чувства вины?

– Какой еще вины?

Алик вздернул плечи и замолчал.

– Какой еще вины? – повторил Витя.

– Когда вы с родителями поехали на рынок, я должен был сидеть на твоем месте, ты же всегда предпочитал сидеть за мамой. Если бы я не надулся и не остался дома, пули достались бы мне. Тебе нужна правда? Я не хочу умереть, никогда не хотел, но иногда жить мне тоже не хотелось.

На несколько секунд между ними повисло молчание.

– Ты что-то хотел у меня спросить? – заговорил Витя.

– Зачем ты это делаешь, зачем так отчаянно хватаешься за безнадежные дела? Вытащить оппозиционера из белорусской тюрьмы? Ну правда, Витя, ты думаешь, мир от этого изменится? И вообще каким боком это нас касается?

– У нас дома, каждый раз, когда я проезжаю мимо зеркала, я вижу себя таким, какой я есть, но, когда я сижу за компом, когда мы грабим тех, кто из алчности погубил десятки тысяч человек, когда раздаем награбленное их жертвам, я знаю, каким хочу быть. А когда мы боремся за свободу других, я сам чувствую себя свободным.

Алик смерил брата долгим взглядом, и тот невольно улыбнулся.

– Ты ненормальный, но мне тебя не переделать. Пойду и правда немного разомнусь, а потом буду помогать тебе.

Оставшись в одиночестве, Витя вытащил очки виртуальной реальности и подключился к игровой платформе. Может показаться странным, но это своего рода форум, на котором все еще можно общаться, сохраняя анонимность. Слишком большое количество серверов, игроков и персонажей, чтобы правительства могли отделить зерна от плевел.

Корделия боролась за победу в третьем сете. Она готовилась отбить мяч резким ударом слева и чуть не попала за линию, увидев в поле зрения пузырь с текстом. Она попросила Витю дождаться окончания матча голосовой командой. Тот охотно согласился, смущенный, что едва не лишил ее победы. Корделия спровадила соперника, и партия завершилась.

– Хочешь попытать счастья? – спросила она.

– Только не в теннисе.

– На каком этапе вы сейчас?

– Разработали два надежных маршрута, – ответил Витя. – Один туда, другой обратно.

– Этого недостаточно. Ты один?

– Да.

– Чего ты хотел?

– Убедиться, что ты обо мне помнишь.

– Обожаю твое чувство юмора, у тебя талант говорить то, о чем другие молчат. Думаю, это мне в тебе и нравится, – хихикнула Корделия.

– А еще что? – поинтересовался Витя.

– То, как ты ревнуешь, мне тоже нравится. Очень в меру. Правильная дозировка очень важна – если ревности слишком много, ты задыхаешься, но, если ее нет, тебе скучно, понимаешь, о чем я?

– А ты ревнива?

– Если я начинаю ревновать, это кошмар.

– Брат думает, что мы совсем рехнулись, – сообщил Витя.

– От любви?

– Нет, хотя, может, и от этого тоже.

– Иногда мне тоже так кажется, но после того, что мы уже сделали, остановиться на этом просто немыслимо. И потом, не хочу тебе лгать, я бы ужасно расстроилась, если бы пришлось все бросить. У меня это в крови. Может, когда-нибудь меня и посадят, а если нет, стану бабулей-хакершей. Можешь представить меня у камина со старой клавиатурой на коленях?

– К тому времени как ты состаришься, клавиатур уже не будет.

– Может, мне и не доведется состариться.

– Не шути так.

– Почему это?

– Потому что я все время боюсь, что с тобой что-нибудь случится.

– Именно поэтому нам не стоит привязываться друг к другу. Надеюсь, ты не слишком сильно меня любишь? Не настолько, чтобы сделать глупость, если у меня будут проблемы?

– Какого рода глупость?

– Подставить себя или других, чтобы мне помочь. Пообещай, что не станешь этого делать.

– Только если ты пообещаешь первой.

– Ты невыносим, но это мне тоже нравится. Мне пора на работу. Я уже два раза опаздывала на этой неделе, скоро получу нахлобучку от начальства. И ты давай за дело. Двух маршрутов недостаточно. Я тебе напишу, как только закончу с покупками. Список все растет и растет. Наш итальянский друг с ума меня сведет. «Тель-Авив» скоро будет в Лондоне. Отступать поздно.

Перед глазами Корнелии появился эмодзи – машущая рука, а потом экран стал черным. Она сняла очки виртуальной реальности, лукаво улыбаясь и представляя, как Витя грызет удила у себя в особняке, затерянном в заснеженной Украине. Его невозможно ревновать, а ведь обычно она ревнива до ужаса. И, что удивительно, из-за отсутствия ревности ей невероятно легко.

Она села за маленький рабочий стол, который поставила в спальне, и быстро проглядела первые утренние письма. Прочитав третье, она скопировала адрес автобусной компании. Когда Корделия доберется до офиса, она бросит все силы на то, чтобы изучить жизнь владельца компании и отыскать что-то, чем его можно будет шантажировать на случай, если сумма, которую она ему предложит, не убедит его добыть для нее все, что ей нужно. И вычеркнула в своем списке одну строку.

У Корделии осталось всего несколько дней на то, чтобы найти еще три транспортные компании, арендовать два десятка автобусов и грузовиков под чужими именами и купить на криптовалюту все необходимое для задания оборудование.

Матео будет отвечать за перевозку и выбор подходящих для работы мест, куда будут доставлены ноутбуки, защищенные от слежки телефоны, роутеры, серверы, трансмиттеры и ретрансляторы… Не говоря уже обо всем прочем.

Садясь на велосипед, чтобы ехать в офис, Корделия подумала, что Алик недалек от истины. Возможно, все они рехнулись, причем она первая, но ничто не заставит ее изменить решение.

Особняк

Глава 6

Понедельник, Лондон, позднее утро

Когда самолет приземлился в Хитроу, Дженис не мешкая отправилась к своему адвокату. До сих пор их встречи проходили онлайн за одним-единственным исключением, в самом начале, когда рабочие графики обоих совпали и они пересеклись в Париже, куда приехали по делам.

Этот процесс, подготовка к которому началась много месяцев назад, поглотил все ее сбережения, и в конце концов она даже влезла в долги; многочасовая подготовка защиты занимала все свободное время, что сказывалось на работе. Лишив ее денег и сил, Эйртон Кэш рассчитывал заставить ее замолчать. Но она держалась неплохо, по крайней мере, пока, и жажда победы помогала ей бороться.

Несколькими днями ранее во время телефонного обсуждения адвокат Дженис предупредил ее о западне, приготовленной противной стороной. Она ни в коем случае не должна в нее попасться: нельзя повторять обвинения перед судом, необходимо сосредоточиться на том, чтобы продемонстрировать целостность ее работы. Судить будут не британского миллиардера, владельца алмазных копей в Южной Африке – они давно истощились, однако же из них как по волшебству продолжают появляться новые камни, которые вывозят дипломатической почтой. Разве может кто-то еще не знать, что Кэш отмывает бриллианты кровью, что это плоды подневольного труда мужчин, женщин и детей из воюющих стран Африки? Быть может, когда-нибудь эти преступления будут рассмотрены судом, но сейчас в графе «Обвиняемый» стоит имя Дженис, и процесс, который состоится в Лондоне – это процесс над журналисткой.

Адвокатский кабинет располагался в многоэтажке в районе Мейфэр. Предполагалось, что роскошная обстановка придаст клиентам уверенности, но Дженис видела в этом бессмысленном блеске вероятную причину немыслимых расценок на услуги адвоката. Мистер Коллинз, невысокий мужчина с горделивой осанкой, всегда носил безупречно подогнанный по фигуре твидовый костюм и полосатый красно-сине-желтый галстук, завязанный на большой узел – единственный яркий элемент в его безупречном наряде. Адвокат лучился любезностью и дружелюбием. Но Дженис выбрала его не за это – ей нравилась его пунктуальность и остроумие. Кроме того, он был глубоко возмущен ситуацией и полон решимости восстановить справедливость.

Коллинз ждал Дженис в небольшой гостиной, куда ее сопроводил помощник, – стены украшены навощенными панелями, мебель красного дерева, в воздухе аромат благовоний. Адвокат проследовал с ней в конференц-зал, выдержанный в том же стиле, и бережно закрыл обитую кожей дверь. Дженис прочитала его сдержанный жест как заверение, что они в полной безопасности и защищены от вмешательства внешнего мира. Коллинз предложил ей располагаться в одном из кресел, положил на стол папку, которую держал под мышкой, и сел рядом.

– Вы, вероятно, ознакомились с моими последними заключениями? – осведомился адвокат, глядя на папку.

Она кивнула в знак согласия.

– Желаете внести в них какие-то изменения, что-то добавить?

– Нет, – отвечала она.

– Тогда перейдем к следующей части, – продолжал Коллинз.

Он вытащил из кармана блокнотик и пролистал начало, остановившись на помеченной странице.

– Ваш контакт вылетает в 15:00. В Вильнюс он прибудет в 18:00, там его встретят друзья и отвезут в штаб. Мы договорились, что он никак не будет себя проявлять до вашего возвращения в Лондон; никаких заявлений прессе, появлений на публике – ничего, что может привлечь к вам внимание. Мы играем с огнем, и я не хочу обжечься.

– Когда планируется встреча?

– После слушания вы отбудете в Вильнюс вечерним рейсом, я купил вам билет, как вы просили. Возместите стоимость при следующей оплате. Нет-нет, не говорите ничего, денежные вопросы уладим, когда противник будет повержен. Я забронировал для вас номер в отеле на мое имя для максимальной безопасности. Встреча должна состояться завтра в полдень. За вами приедут.

Коллинз открыл папку и аккуратно, тщательно разглаживая складки, развернул план этажей вышеупомянутого отеля.

– В 10:55, – продолжал он, – вы спуститесь в подвал. В 11:00 за грязным бельем приезжает фургон из прачечной. Горничная, которая обычно возит тележки, получила достойное вознаграждение за помощь, которую нам оказывает. Она оставит в гардеробе вашего номера свою униформу, вы ее наденете и пройдете в конец коридора, к служебному лифту. Единственная проблема – чтобы спуститься на –2 уровень, нужен бейдж, и, как тут быть, я пока не знаю. Бейджи выдает служба безопасности отеля. Мне это рассказала наша помощница, но она не может рисковать своей работой. До чего же все усложнилось! В мое время достаточно было обычного ключа, – вздохнул адвокат.

– Ничего страшного, я знаю, как действовать, – безмятежно заверила его Дженис.

– И как же? – поинтересовался Коллинз.

Дженис воздержалась от ответа. Повторять вопрос Коллинз не стал.

– Ну, допустим, – сказал он. – Итак, когда спуститесь в подвал, пройдете по коридору. Если по дороге вам кто-то встретится, улыбнитесь ему, костюма горничной должно быть достаточно, чтобы проскользнуть незамеченной, при условии, что не будете мешкать. Третья дверь ведет к месту для разгрузки.

Коллинз вытащил из папки еще одну распечатку – фотографию фургона.

– Запомните номер. Если приедет другая машина, идите назад, поднимитесь к себе и переоденьтесь. Счет оплачен, так что сразу же вызывайте такси и отправляйтесь в аэропорт. Если все будет в порядке, просто садитесь в фургон – через заднюю дверь, разумеется.

– Впечатляет. Не знаю, как вас отблагодарить, вы проделали огромную работу.

– Нет, – сухо откликнулся Коллинз. – Я не придумал, как решить проблему с бейджем.

– Говорю же, не беспокойтесь из-за этого.

– Как скажете. После встречи вас сразу же отвезут обратно в «Хилтон». Вам придется войти через главный вход – на служебном дежурит охранник, который знает всех сотрудников в лицо. Держитесь ближе к правой стене, эту зону не охватывают камеры наблюдения, установленные на ресепшн, – пояснил Коллинз, показывая пальцем на соответствующую область на плане. – Когда переоденетесь, незамедлительно отправляйтесь в аэропорт, самолет вылетает в 17:30, и лучше бы вам на него не опаздывать.

Взгляд Дженис скользнул по книжным полкам. Коллинз дал ей время на размышления, уверенный, что в конце концов она что-нибудь скажет.

Его легендарная прозорливость оправдала себя.

– Предположим, за мной следят, – сказала она. – Если они заметят, что я весь день не выходила из номера, кто-нибудь рано или поздно решит проверить и постучаться ко мне, и у этого человека проблем с ключом не будет.

Коллинз успокаивающе похлопал ее по руке.

– Не тревожьтесь на этот счет. Те, кто за вами шпионит, увидят вас в суде. Как они могут заподозрить, что вы способны оказаться в двух местах одновременно?

– Тогда к чему все эти меры предосторожности?

– Дженис, мы так давно знакомы, что мне следовало бы возмутиться этому вопросу. Но, чтобы пощадить свое самолюбие, предположу, что вы просто любите поддразнивать людей, и все-таки отвечу: потому что, если я ошибаюсь, те, кто за вами следит, ни в коем случае не должны узнать о месте вашей встречи с нашим другом Романом. – С этими словами Коллинз глянул на часы, закрыл папку и отодвинулся от стола. – Пора идти, нет ничего хуже, чем заставлять судью ждать.

Дженис сделала глубокий вдох, как если бы собиралась нырять на глубину без акваланга, что было недалеко от истины. Поднявшись, она взяла адвоката под руку, к немалому удивлению последнего. И все-таки ему явно было приятно, судя по горделивой улыбочке, с которой он прошествовал мимо стола секретарши.

Мадрид, полдень

Диего ехал по городу на боббере «гуцци», который он в итоге все-таки купил у своего друга Хуана. Передвигаться по Мадриду на машине стало невозможно. Но его бизнес приносил ему достаточно денег, чтобы он мог позволить себе заказывать доставку продуктов для ресторана с рынка Сан-Мигель.

Он мчался по мадридским улицам со шлемом на локте, лавируя между потоками автомобилей, как серфер, поймавший волну… И вдруг ему подумалось, что умирать сейчас – не лучшая идея, слишком уж хороший выдался день и слишком уж много важных дел ему предстоит сделать. Диего до сих пор не оправился после смерти Альбы. Хоть он и не успел на ней жениться, чувствовал он себя настоящим вдовцом. Для того, кто познал скорбь утраты в том возрасте, когда тебе кажется, что ты уже все видел, смерть – лишь вопрос терпения. В тридцать с небольшим Диего играл с ней в кошки-мышки, чтобы навлечь на себя ее гнев. Порой, ложась в постель, он рассказывал, как прошел день, тени давно ушедшей женщины, которую по-прежнему любил. И все-таки год назад он не устоял перед очарованием девушки, пришедшей к нему в ресторан рекламировать крепкий алкоголь. Их роман продлился семь месяцев. Диего как будто играл в комедии о счастье, пусть и не без таланта, и Флорес, устав от этого, в конце концов ушла от него.

В полдень Диего съехал с М30 на развязке Пуэрта-де-Йерро и двинулся в сторону факультета информатики. Он здесь учился, и у него по-прежнему был доступ к лабораториям – по бейджу, который он каждый год самостоятельно продлевал. На факультете он так примелькался, что на него совсем не обращали внимания.

В 14:00, устроившись за столом, он зашел на сайт трекера полетов, на котором в реальном времени можно следить за перемещением пассажирских самолетов. Взглянув на часы, Диего вывел на экран еще одно окно, в котором он будет отчитываться Дженис о ходе операции.

Афины, полдень

Роман Протасевич – улыбчивый молодой человек, свободный, но скрывающийся от властей. Он и его подруга живут на две страны, между Польшей и Литвой.

Роман родился за год до прихода диктатора к власти и еще подростком примкнул к оппозиции. Впервые он участвовал в протестах, когда ему исполнилось пятнадцать, еще школьником. В то время тысячи белорусов выходили на улицы, возмущенные переизбранием автократа и отравлявшей страну коррупцией. Именно тогда он заинтересовался политикой и стал активистом. В семнадцать он уже был админом двух протестных сайтов. О его деятельности донесли властям, агенты службы безопасности задержали его и пытали. Удары пришлись по почкам, печени и животу, потом он мочился с кровью. Это следовало расценивать как предупреждение – его отпустили, потому что ему еще не исполнилось восемнадцати. Но Роман не опустил руки. Он снимал репортажи для СМИ и получил престижный грант как талантливый независимый журналист. А потом создал на «Ютьюбе» оппозиционный канал «Нехта», выступающий против президента Лучина, чье нелигитимное переизбрание вызвало беспрецедентные народные волнения. Осенью 2020 года «Нехта» стала незаменимым орудием протестующих, организовывавших антиправительственные акции. Через нее распространяли фотографии и ролики, свидетельства беспредела милиции. Ее каждый день читали два миллиона человек, почти двадцать процентов населения. За несколько недель Роман сделался врагом режима номер один, и тогда он бежал из страны.

На протяжении многих недель народной мобилизации Роман ежедневно передавал двумстам шестидесяти тысячам подписчиков информацию о местах и времени акций, данные о перекрытых милицией улицах и советы о том, как избежать задержания.

В ноябре 2020 года власти, которым юный блогер дерзнул бросить вызов, обвинили его в организации массовых беспорядков и разжигании социальной вражды, что означало для него десять лет тюремного заключения, если, конечно, он попадется. Но даже это не могло успокоить гнев тирана, и вскоре к этим обвинениям добавилось другое: осуществление террористической деятельности. По этой статье Роману угрожала уже смертная казнь.