Азъ есмь Софья. Сестра Гончарова Галина

– Никто в этом и не сомневался. – Второй блондин сделал шаг к кровати, подхватил руку лежащей и запечатлел на широкой, явно рабоче-крестьянской кисти изысканный поцелуй. Действительно поцеловал, а не притворился. – Я всегда был уверен, что вас так просто не убить.

– Вы не пытались, Максим.

Орлов, а это был именно он, усмехнулся в ответ на попытку пошутить.

– Вы так в этом уверены, Софья?

– Было бы уверено УВД, – усмехнулась женщина.

– Мам, мы тебя отсюда забираем…

Софья даже и не подумала сменить позу. Но столько льда проскользнуло в голосе…

– Мы?!

– Мы с Мариной…

– И куда же вы меня забираете?

– Д-домой…

– Надо полагать, ко мне? Нет уж, сынок, – слова звучали откровенно издевательски. – Уволь меня от общения с твоей… обожэ.

Девица вспыхнула.

– Софья Романовна, я понимаю, что вам не нравлюсь, но ради Вадюши вы могли бы дать мне шанс.

– Любезнейшая, – Софья цедила слова с неприкрытой насмешкой, – я принадлежу к другому полу, отличаюсь натуральной ориентацией и в ваших услугах не нуждаюсь.

Девица топнула ногой. Лицо ее, что было заметно даже под слоем макияжа, постепенно сравнивалось цветом с платьем.

– Софья Романовна, вы можете издеваться сколько угодно, но…

– Сударыня, насколько я помню, вы пришли в мою компанию как специалист по связям с общественностью. Связывались вы с общественностью часто, работали с огоньком и энтузиазмом, причем как вне, так и внутри компании, защитных средств не использовали, а в результате моя компания была вынуждена оплатить порядка восьми счетов из клиники, где лечились пострадавшие сотрудники. Я уж молчу про их жен. Вы хотите сказать, что если я дам вам шанс – вы будете осторожнее? Или перейдете на оральный секс?

Девица стала вовсе уж красной и вылетела вон, оглушительно хлопнув дверью. Наверное, только Соня заметила, как тень пробежала по лицу Софьи Романовны. Шум был мучителен для женщины.

– Мама! – страдальчески возопил Вадюша. – Я понимаю, что ты не любишь Марину…

– Вадим, – оборвала его женщина. – С собранной информацией о твоей псевдодевушке ты можешь ознакомиться в СБ компании. А сейчас покинь меня, будь любезен. Максим, вы останетесь ненадолго?

– Как прикажете, Софья Романовна.

Вадим, пыхтя, как подходящий к станции паровоз, вылетел вслед за своей дамой.

– Униженные и оскорбленные, – усмехнулся Максим.

– Вот-вот. Максим, вас не затруднит примерно за четыре дня организовать мне сиделку? Раньше я отсюда все равно не выйду, а потом дома мне нужен будет грамотный специалист.

– Одно ваше слово – и я перевезу вас в другую клинику…

Губы женщины тронула кривая улыбка.

– Максим, я не вижу принципиальной разницы между тем и этим. Что мне могут предоставить там, чего нет здесь? Паркетные полы? Кашу на мейсенском фарфоре? Отнюдь. Капельницы, уколы, обследования – везде одинаковы. Работать я все равно не смогу, а врачи, возможно, здесь и опытнее, чем в платных клиниках. По крайней мере, они сразу определили мою болезнь и не стали это скрывать.

– Как пожелаете. Но охрану я поставлю?

– Не стану вас отговаривать. Приятно видеть, что вы так печетесь о больной старухе…

– Будь я лет на пятнадцать постарше, Софья Романовна, мы бы еще поговорили о нашем возрасте, – прищурился мужчина.

Софья пожала плечами.

– Вы не возражаете, если я буду иногда звонить и интересоваться процессом смены власти в компании? Лежать бревном довольно скучно…

– Буду счастлив, – Орлов изобразил легкий полупоклон. – Разрешите откланяться?

– Кланяйтесь. И униженных с собой заберите.

Мужчина действительно изобразил легкий поклон – и улетучился из палаты. Две Софьи переглянулись.

– Может быть, позвать вам врача?

– Не стоит, – Софья Романовна коснулась рукой лба. – Вас не затруднит чуть-чуть со мной побеседовать? Нужно успокоиться…

– Хотите, я расскажу вам о своей семье?

– Буду очень признательна…

Соня коснулась руки соседки. Пульс действительно частил. И она заговорила.

Две Софьи оказались еще и почти ровесницами. Но к Сонечке жизнь была благосклонна. Родилась в этом городе, рано вышла замуж – лет в семнадцать – за парня старше ее на четыре года. Скоро они будут справлять сорокалетие брака. Хорошая крепкая семья, он – архитектор от бога, она – портниха, так что даже самые тяжелые годы пережили более-менее спокойно, не голодали и бутылки по помойкам не собирали. За длинным рублем тоже не рвались, просто были всем довольны – и получили свою награду. Домик за городом, роскошный сад на двенадцати сотках, четверо детей, уже шесть внуков – пятеро мальчишек и девочка… Одним словом, сплошное счастье. Единственный минус – Софья последнее время постоянно попадала в мелкие неприятности. А так… счастье оно и есть счастье.

Софья Романовна слушала, поддакивала и постепенно успокаивалась. А потом решила рассказать и о себе.

Ее судьба оказалась иной.

Девочка Софья родилась в деревне с лирическим названием Гадюкино-второе. Да, было и первое – две деревеньки рядом с болотом. И гадюк там было немерено.

Видимо, чему-то Софья у них научилась. Кусаться ядовитыми зубами, сбрасывать шкуру, проползать всюду, куда пожелает, и это немало помогло ей в жизни.

Шестнадцати лет от роду девочка уехала из родимого села поступать в университет. За спиной оставила выпивающего отца, безуспешно бьющуюся с огородом и хозяйством мать, двух братьев и сестру. И никогда о них не вспоминала. Да и те не искали родственницу. Уехала – так уехала, умерла – так умерла.

В городе она благополучно провалилась на выбранный факультет. Еще бы, конкурс на физмат был бешеный. До десяти человек на место. И деревенщине среди них места не было.

Впрочем, Софья не расстроилась. Отлично понимая, что возвращаться ей и некуда, и незачем, она начала искать работу и нашла ее. На стройке.

Каково это для женщины?

Адски и каторжно тяжело. Стройка – мужское дело и мужское место. Но Софья стиснула зубы. Неожиданно для нее самой, ей понравилось…

Не ворочать кирпичи и клеить обои, нет. Ей понравилось, как из чертежей на бумаге возникают дворцы. И на следующий год она уже подавала документы в архитектурно-строительный. С большим практическим знанием предмета.

Но и поступив, Софья не стала расслабляться. Она продолжала работать, училась, а вскоре и вышла замуж.

Избранником ее стал не симпатичный плотник Миша, по которому сохла половина девушек стройки, и не дюжий прораб Виталик, по которому сохла вторая половина, нет. Софья выбрала скучноватого бухгалтера Володю, на которого девушки и не глядели. Невысок, сутуловат, хлипковат, не пьет, на гитаре не играет – кому такой нужен? Да еще и живет с мамой! Фу!

Но Софья не прогадала.

Супруги создали отличный тандем. Володя жил в мире цифр, а у Софьи обнаружилась недюжинная деловая хватка. Она сколотила несколько бригад, которые подрабатывали в обход закона и порядка, и принялась зарабатывать деньги. Супруги вступили в кооператив, а лет через семь после свадьбы родился и сын. Вадик.

Любимый и заранее обласканный. Увы – не матерью. Бабушкой со стороны отца и нянькой. На дворе стояла середина восьмидесятых, нос Софьи ощущал запах жареного – и она твердо понимала, что скоро что-то грянет. А значит – надо действовать, пока есть возможность.

Перестройку Софья и Владимир встретили во всеоружии, с неплохими подкожными запасами и желанием дальше делать деньги. И тут проявился талант Володи.

В период приватизации мужчина умудрился наложить лапу на лесопилку и на заводик по производству кирпича. Софья прикинула хвост к носу, стряхнула пыль со своего диплома, обзвонила однокурсников, выбрала тех, кто готов был работать и желал зарабатывать – и принялась строить дома. Под заказ, из своего кирпича и своих досок, с полной отделкой и предварительной оплатой, а то как же!

Времена стояли шальные, деньги крутились дикие – и Софья делала все, чтобы те не пролетели мимо рук ее мужа. Стройку она знала досконально, а что делать с прибылью – знал Владимир. И супруги принялись постепенно приумножать свое благосостояние.

Любовь? Сложный вопрос. Они были союзниками, соратниками, супругами, которые понимали друг друга с полумысли. Вряд ли это то, что поэты изволят описывать в стихах. Это неизмеримо большее – делить на двоих все, вплоть до последней мысли.

Тандем разрушился в конце девяностых, когда Володю настигла шальная пуля. Ну, совсем шальной она не была, и Софье потребовалось около двух месяцев, чтобы вычислить заказчика. Точнее ее службе безопасности, в которую уже тогда входило множество профессионалов из отставных милиционеров, да и не только милиционеров.

Месть – разрушающее чувство?

Как сказать… В данном случае оно было скорее созидающим.

Человек, виновный в заказе, прогуливался по стройке, чисто случайно упал в недоделанный подвал, да так неудачно, головой в мешок с цементом. Там и зарыли. Чтобы здание дольше стояло и не падало. Раньше, говорят, кого-нибудь под углом замка зарывали, ну вот и…

И Софья принялась строить империю дальше.

Сейчас она была владелицей заводов, газет, пароходов, обладательницей счетов, суммы на которых измерялись шестью и семью нулями…

Подлянку подкинул родной сыночек.

Занятые по уши собственным бизнесом, что Владимир, что Софья ребенком не занимались. Результат оказался печален.

Дитятко ходило в художественную школу, считало себя талантливым художником, хотя, по мнению Софьи, талант сына происходил, скорее, от слова «худо». О бизнесе мальчик – которому перевалило за четверть века! – говорить отказывался, а складывая двадцать пять и двадцать шесть, каждый раз получал разные результаты.

Софья честно попыталась пристроить сына к делу, в пиар-отдел. Увы, знать бы, где упасть…

Там Вадика и захомутала Марина. Да, та самая. Да, связь с общественностью. Да, благополучно выгнанная. Увы, Софья могла выгнать ее из фирмы, но не из постели Вадима. Наглая девица крутила сыном как хотела, но, что печально, не изменяла ему. Не хотела получить пинок под копчик. А сейчас…

Сейчас она и вовсе подомнет этого рохлю.

Обидно…

Софье бы пожить подольше, она бы разобралась. Но времени уже почти не оставалось.

– Почему? – не поняла Сонечка.

– А я умираю, – Софья не видела смысла скрывать истину. – У меня неоперабельная опухоль мозга. Месяца три-четыре… Собственно, Максим Орловский, ну, вы его видели…

– Симпатичный мальчик…

– Вот он и станет моим преемником. Не хочу отдавать «Власа» в чужие руки.

– Власа?

– Моя компания. ВЛАдимир и Софья. Соединили и сократили до ВЛАСа.

– Ой…

Сонечка вспоминала, где она слышала об этой компании.

– У вас же моя внучка стажировку проходит!

– Как ее зовут?

– Андреева, Лидия…

– Ага, Лидия Константиновна. Знаю такую, умная девчушка. Если работы не побоится, лет через пять-семь у меня до начальника отдела дорастет… ох… Уже не у меня.

Сонечка смотрела с сочувствием.

– Мне так жаль…

– Знаете, мне тоже. Но сделать все равно ничего нельзя. Даже если бы придумали методику трансплантации, мне бы это уже не помогло. Мозг-то разрушается…

– Никогда бы не сказала, глядя на вас.

– Это пока. Вот месяца через три меня уже не будет. Лишь полубезумная старуха, воющая от боли. Чужой человек в моем теле. Совсем иной… хорошо, что я этого уже не увижу.

– То есть?

– Это ведь буду уже не я. Не совсем я. И это единственное, что утешает. Ну и ВЛАСа я пристроила в хорошие руки.

– А сын…

– Не пропадет. Завещание составлено не у нас, за бугром, там можно многое оговорить и даже фонд создать. Поживет сыночек на проценты от доходов, а руки в основной капитал не запустит ни он, ни его… бляндинка.

– А если…

– Он может получить всю сумму, но при одном условии. Что заработает не меньше, чем там есть.

– Думаете, это реально?

– У меня же получилось, чем он хуже? Или мои внуки? Почему я должна заранее не верить в их таланты?

Сонечка улыбнулась. Софья была чертовски своеобразным человеком, но общаться с ней было интересно. Хотя это наверняка потому, что не надо было ничего делить или делать вместе. Разве что лежать в одной палате и развлекать друг друга беседой. И им это вполне удавалось.

До вечера собеседницы вполне смогли оценить друг друга.

Сонечка была записана Софьей в разряд домашних клушек. Удобных, уютных, жизненно необходимых любому нормальному мужику, если он не ударен плейбоем по одному месту. Такие будут вести дом, рожать и воспитывать детей, виртуозно кроить семейный бюджет и извлекать из любой ситуации максимум выгоды для семьи.

Если мужчина женится на такой, он, конечно, может сходить погулять, но вернется всегда. Потому что нигде и никогда ему не будет лучше, спокойнее и уютнее, чем в родном доме.

Софья тоже была оценена Сонечкой и получила ярлык некормленой кобры. Но достаточно приличной. Да, врагов Софья и жрала и кусала без разбора, придерживая зубы и жало только в том случае, если промолчать сию минуту было выгоднее, а укусить потом – больнее.

Ну и что? Враги тоже не придерживались вегетарианской диеты, а за своих Софья готова была в огонь и в воду. Жаль только, что «своими» она числила исключительно фирму. Сын уже не дотягивал до высоких стандартов разочарованной женщины.

– Не знаю, как я смогла бы отказаться от родного ребенка? Что бы он ни натворил…

– Сонь, ну ты же умная женщина, – Софья чуть сморщила нос. – Хорошо, когда от твоего сыночка ничего не зависит, кроме его семьи. И то – с детьми и деньгами вы ведь любому своему ребенку поможете, ты сама говоришь, что вы их воспитывали в традициях взаимовыручки…

– Естественно! Кто может быть ближе и дороже родных?

– Деньги. Даю бесплатный совет, хотя подозреваю, что ты к нему не прислушаешься. Заранее распределите все наследство между детьми и сообщите им о своем решении. А еще объясни, что пересматриваться ничего не будет, хоть они на уши встанут и ногами в воздухе задрыгают. Поняла?

Сонечка пожала плечами. Бесплатный совет, увы, потому и бесплатный, что никому на фиг не нужен и очень часто зря.

– Может быть, я так и сделаю…

Лицо Сонечки помрачнело.

– Ты что? – удивилась Софья. И заметила у двери в палату человека. Как он смог прийти, как сумел просочиться так бесшумно, что две чуткие женщины не услышали не то, что шагов, но и скрипа старой двери?

– Вам что угодно, любезнейший?

Мужчина окинул две кровати равнодушным взглядом мальчика на побегушках. А что, сказали бегать – он и будет бегать, а куда, зачем, для чего – это ему как раз безразлично, думать-то хозяин не приказывал…

– Софья Романова…

– Я слушаю?

Софья просто не расслышала после сотрясения мозга. Чего уж там, Романова – Романовна, отличие всего в одну букву…

– Меня просили передать вам эти книги и напомнить, что завтра полнолуние.

Софья хотела было как следует расспросить и отчитать зарвавшегося нахала, но…

Такие взгляды она кожей чувствовала. Сонечка буквально впилась в нее глазами, умоляя молчать – и женщина не смогла отказать соседке в этой просьбе.

– Сгрузите все на тумбочку, сударь. И можете быть свободны.

Пусть в жилах Софьи не текло ни капли дворянской крови, это не так важно. В любой династии всегда есть родоначальник, который пробился из низших слоев общества, растолкал локтями сэров и пэров и нагло заявил: «Мне предки не нужны, я сам – великий!» Уж что другое, а распоряжаться обслуживающим персоналом женщина научилась просто виртуозно, властности у нее на троих хватило бы. И мужчина повелся.

Сложил все на тумбочку рядом с кроватью, изобразил легкий поклон, пусть одним наклонением головы, но и то неплохо, и вышел вон. Софья помолчала минут пять, чтобы посетитель ушел подальше, а потом скосила глаза на соседку.

– Ну, рассказывай? Это что еще за явление хвоста народу?

Сонечка вздохнула – и заговорила.

– Софья, ты вот взрослый разумный человек…

Да уж хотелось бы надеяться, – мысленно прокомментировала Софья, но вслух говорить ничего не стала. Соседка и без того не особенно была адекватна.

Оставалось только внимательно слушать.

– Я вообще похожа на сумасшедшую?

– Вообще не похожа. А надо?

– Да ты понимаешь, тут такая идиотская история…

Как оказалось, за пару месяцев до сотрясения мозга к Сонечке на улице подошла женщина. Высокая, худощавая, зеленоглазая брюнетка в костюмчике, который стоил не дешевле иного «Мерседеса».

– Я не бог весть как разбираюсь в модных фирмах, но такие вещи отличить могу, да и какая женщина не сможет, если сама хоть чуть шьет? – рассказывала Сонечка.

Брюнетка назвалась Пелагеей, пожелала заказать шторы на окна и обещала прийти на следующий день, чтобы обсудить заказ.

Пришла. Шторы она заказала, а еще часа полтора расспрашивала Сонечку о ее семье, причем делала это так искусно, что та и сама не поняла, как все выложила. А вот когда явилась за заказом…

– Софья, вы знаете, что ваша фамилия не случайна?

– В каком смысле не случайна?

– Вы действительно Романова – по крови.

– И что?

Сонечка не меняла свою фамилию на фамилию мужа по вполне адекватной причине. Напротив, муж принял фамилию жены, потому что до брака носил звучное имя рода Козловых и уже лет двадцать как устал от шуточек типа «Командир взвода Козлов», «А вас, Козлов, попрошу остаться» и прочей гадости в меру фантазии приятелей.

– Софья, вы не поняли. Вы действительно Романова. Одна из потомков русских царей.

Сонечка даже пальцем у виска крутить не стала, все и так было понятно по ее глазам. Но Пелагею это не смутило.

– Настоящая Романова.

– И что с того?

– На самом деле вы происходите от Софьи Алексеевны Романовой и ее любимого мужчины Василия Голицына.

– Чушь какая-то…

Иначе Софья просто не могла среагировать. И Сонечка закивала.

– Вот и я так сказала. А эта женщина сообщила, что у Софьи был ребенок. Мальчик. Его якобы вывезли и спасли.

– От кого?

– Когда Петр Первый пришел к власти, он начал вырезать всех, кто поддерживал Софью…

– Ну это и сейчас не редкость. Правда, теперь чаще стреляют или в бетон закатывают, – усмехнулась Софья.

– Вот. Якобы они эту ветвь проследили до наших дней – кого удалось. И во мне течет кровь Романовых.

– Так они, простите, не монахами жили. Начиная с того же Петра, кстати правда, что он померши от сифилиса?

– Не знаю. Вроде как от осложнения, полученного в процессе болезни. Но дело не в этом. Понимаешь, они уже были не Романовы.

– А кто?

– Ну, там как-то хитро кровь смешалась. Примерно с Екатерины – которая Вторая – там уже и крови настоящей не было, а значит, и концов не найти…

– Ага, а твоя якобы настоящая. И чем это грозит?

– А дальше начался вовсе уж непотребный бред. Якобы Россия нарушает мировое равновесие.

– Можно подумать, мы этого хотели…

– Не хотели. Но есть несколько ключевых точек, на которых Россию можно перенаправить на иной путь.

– Домкратом?

– Почти… ты термин «переселенец» слышала?

– Не-а…

Софья не лгала. Некогда ей было разбираться в фантастике. Некогда и неохота.

– У Рэя Брэдбери был рассказ – там человек раздавил бабочку, и из-за этого куча катаклизмов случилась.

– А, что-то такое мне сын рассказывал, – припомнила Софья. – И что? Срочно бежим давить бабочек?

– Угадала. Гость из будущего может развернуть историю. И в настоящем времени у нас окажется не Россия, а, например, Русь. Или Руси вообще не окажется…

– А от тебя какой вариант требуется?

Сонечка опустила глаза.

– Как я поняла – второе.

– Во-от как? А морда у них не треснет?

Патриоткой Софью назвать было сложно, но здесь ее сын, ее компания, могилы ее родных, наконец… Что за наглость? Не нравится вам Россия – так свалите в демократию! Меньше вони – больше места!

– Не знаю… А что я могу сделать?

Софья фыркнула. Звучало все это сюрреалистично, но чем-то же надо заниматься, пока голова болит?

– А что собираются сделать они?

– Как я поняла, в ближайшее полнолуние они собираются провести какой-то ритуал и переселить мою душу в тело одного из моих предков. После этого она – то есть я, мы должны будем сделать все, чтобы Россия не сорвалась в очередной кризис. Это вкратце.

Для Софьи такие заявления всю жизнь были поводом вызвать психиатра. Бред собачий!

– Че-го?!

– Вот и я также была в шоке.

– Слушай, а тебе не кажется, что с таким вопросом им не к тебе, а к ближайшему психиатру?

Сонечка тяжело вздохнула. Опустила глаза.

– Я их и послала. А они сказали… Сонь, у меня дети, внуки…

– Еще и шантаж? Сонечка, по ним тюрьма плачет. Давай я дам приказ своим эсбэшникам?

– Приказ ты дать можешь. А много они сделать успеют? Век же они меня охранять не будут… И моих родных тоже…

Софья вздохнула. Задумалась.

– Вообще, тут проблема. Понимаешь, проще размотать клубок, чем кого-то охранять. Я могла бы за тебя вписаться, но мне жить осталось пару месяцев, а мой преемник шевелиться не станет, пока не получит полной информации. А тебе это время легче и лучше никак не будет…

– Вот именно.

– Так что они от тебя требуют?

– Чтобы я пришла в полнолуние на ритуал.

– И когда это?

– Через два дня.

Софья прикусила губу.

– Значит, ты идешь на какой-то ритуал, с нехилым шансом распроститься с жизнью, и все ради того, чтобы не тронули твоих родных?

Комментарии, как говорится, были излишни.

Софья вздохнула.

– Сонь, а им обязательна – ты?!

– Видимо, да.

– А если тебя кто-то заменит?