Тётя без присмотра Луганцева Татьяна
– А на какую сумму вы рассчитываете? – спросила Олеся.
– Хотя бы пятьдесят-шестьдесят тысяч.
– Понятно… Вот требуется личный секретарь со знанием языков в фирму, оклад подходит, но строго до двадцати восьми лет. Вам сколько?
– Сорок.
– Нет, это сильный разрыв. А вам обязательно по специальности?
– Уже нет.
– Главное – это сумма?
– Ну, да. И не тяжелый физический труд.
– Проблемы со здоровьем? – бросила на нее быстрый цепкий взгляд Олеся Богдановна.
– Я беременна.
Дама уронила ручку.
– Вы вообще что?
– Что я?.. – не поняла Татьяна.
– Да кто же в таком положении возьмет вас на работу?! Ну, вы что! Словно с Луны свалились! У молодых женщин проблемы из-за этого при устройстве на работу! Всем известно, что молоденькая сотрудница поработает несколько месяцев и уйдет в оплачиваемый декрет, а потом с больничного на больничный… А вы еще об этом мне сказали! Как я теперь найду вам работу? В вашем возрасте – единственное преимущество было то, что у вас уже все позади, кроме климакса, и вы будете честно трудиться без срывов. А тут сорокалетняя беременная дама! Здрасьте-подвиньтесь! Как я потом в глаза буду смотреть работодателю, к которому вас пришлю?
– И что же мне делать? – растерялась Таня. – Я детей кормить должна.
– А я тут при чем? Обратитесь к их отцу. Алименты!
– Один в тюрьме, другой умер, – ответила ей Таня, вставая с места. – Простите…
Несколько дней она обивала пороги разных организаций и центров занятости, но везде был отрицательный результат. Деньги заканчивались. Она позвонила сыну и ошарашила его тем, что живет теперь в Питере, в большой квартире.
– Ну, ты даешь! Круто! Рад за тебя! А как ты там оказалась? Почему так долго не звонила? – заволновался сын.
– Извини, сынок. Очень занята была. Мы, когда с тобой встретимся, я тебе всё объясню. Сыночек мой родной, мы теперь не зависим от твоего отца.
– Ой, не надо о нем!
– Не буду. Просто теперь мы никогда с ним вместе жить не будем. Скажи, если я не смогу платить за твое дальнейшее обучение, ты вернешься ко мне? Мы будем жить в Санкт-Петербурге… – с замиранием сердца предложила Таня.
Влад несколько удивился.
– Мама, у тебя проблемы? Скажи, что-то случилось? Я же чувствую! У меня оплачен месяц, и я доучусь! Ты ничего мне не шли. Мне всего хватает. А дальше… Жалко, конечно, будет уезжать, потому что мне нравится и обучение, и друзей здесь нашел, но я, конечно, всё понимаю. Приеду к тебе и продолжу учиться в одном из самых красивых городов России! Не печалься, мам! Всё хорошо!
– Спасибо, миленький, – прослезилась Таня, понимая, что продолжит поиск работы. И если ей удастся, то Влад доучится там, где ему комфортно, где нравится.
В квартире, которая теперь принадлежала ей, была огромная библиотека, в основном состоящая из книг по философии и психологии известных специалистов. Были книги и самого Миши. Ну, и конечно, русская и зарубежная классика. Она читала по вечерам, сидя на балконе под пледом или в доме у электрического камина. Таня поражалась, как ей нравились все эти книги, с любовью собранные Мишей. Сердце разрывалось, когда все больше и больше она убеждалась в том, насколько они подходили друг другу, насколько близки у них были интересы и вкусы. И его одежду она продолжила беречь, засыпала с его свитером. Словно только он мог дать ей защиту.
В один из дней она пошла в пекарню позавтракать выпечкой и чашечкой кофе. И случайно наткнулись на объявление, где приглашался учитель английского языка в частный детский садик. Возраст не указывался.
Таня поняла, что терять ей всё равно нечего, и не особо рассчитывая на успех, предварительно позвонив и назначив встречу, пошла на собеседование. Именно пошла, потому что частный детский садик «Мечта» находился в двух кварталах от ее дома.
Директриса ей сразу же понравилась, она приняла ее как родную, предложила чай, поговорила с ней о ее профессии, потом показала свои владения. Это был действительно элитный детский садик с бассейном и огромным спортзалом.
– Мы стараемся приглашать для развития детей профессионалов, и вы с вашим опытом нам подходите. У вас будет средняя группа из десяти детей. Родители платят за иностранный язык по десять тысяч рублей в месяц. Итого, сто тысяч, вам на руки восемьдесят тысяч и бесплатное питание. Согласны?
– Да! – просияла Таня, которая о лучшем и не мечтала.
С тех пор начался новый и поистине счастливый период в жизни Татьяны. Она никогда и не предполагала, что так легко поладит с детьми и что у нее есть педагогическая жилка. Раньше она предпочитала сидеть за компьютером. А общение с детьми оказалось таким классным. Конечно, возможно, ее к этому так склоняло и умиляло ее собственное положение. Но дети ее любили и показывали успехи в английском языке. Многие готовились поступать в первый класс английской школы, и Таню попросили заниматься сверхурочно за хорошее дополнительное вознаграждение. Денег Татьяне хватало с лихвой, и сын ее остался учиться там, где хотел. О своем интересном положении Таня никому не говорила, решив и сыну сообщить после рождения ребенка, чтобы он не нервничал и не задавал ненужных вопросов, на которые она не могла ему ответить.
Шел уже шестой месяц, но так как она была очень худенькая и носила просторную одежду, то никто живот и не замечал. Таня и не распространялась, дорожа своим местом и своими детьми. Да и чувствовала она себя совсем даже неплохо. Первоначальная тошнота прошла, наступило принятие ситуации и умиротворение. Среди ее учеников была четырехлетняя девочка Алина, которую всегда привозил и забирал отец. Евгений Алексеевич – очень приятный и обходительный мужчина, примерно одного с Татьяной возраста.
Директриса садика шепнула ей на ухо:
– Между прочим, разведенный. Жена сбежала с любовником. Дочке тогда было два годика. Не понимаю я таких женщин. Это очень состоятельный мужчина, финансовый директор одного известного питерского банка. Но у нас тут простых родителей, конечно, нет…
– Интересная информация. Жалко, что Алиночка без мамы, – кивнула Таня, занимаясь своими делами. – Только почему вы мне это говорите?
– Не понимаешь? Каменная, что ли? Или Снежная королева? Такой кадр пропадает! Да очередь выстроится. Он уже вертихвосткам всяким не поверит и будет в первую очередь смотреть, чтобы его Алинка к женщине хорошо отнеслась и женщина к ней. Все еще не понимаешь? Алинка тебя любит, тянется к тебе…
– У меня со всеми детьми хорошие отношения. Да, Алина очень ласковая девочка, и теперь это объясняется легко, раз у нее нет мамы. Она интуитивно к женщинам тянется, – ответила Таня.
– Да присматривается Евгений Алексеевич к тебе! Что непонятного? Он уже и расспрашивал про тебя…
– Вот как? И чем же он интересовался?
– Ну, замужем-не замужем… Откуда? Кто? Я ничего лишнего не сказала. Сказала, что не замужем, что сын-подросток учится за границей. А ты вот умница-красавица у нас теперь, надеюсь, надолго. Я тебе для чего это говорю? Так просто такие вещи не спрашивают. Не будь дурой, обрати внимание на хорошего человека. С ним будешь как за каменной стеной.
– Что вы… мне сейчас совсем не до этого, – занервничала Татьяна.
Но как она ни делала вид, что ничего не замечает, Евгений Алексеевич начал оказывать ей откровенные знаки внимания – приносить цветы, делать комплименты, пытаться задержаться подольше, поговорить с ней, дотронуться рукой. Такой вот легкий контакт…
Таню всё это несколько напрягало. Конечно, любой женщине приятны знаки внимания. Но точно не Тане в ее нынешнем положении. Она хотела остановить его порывы, но не знала, как это сделать тактично, никого не обидев. На них с подозрением смотрели другие родители и няни, которые приводили детей. Словно она специально устроилась в детский садик для богачей, чтобы увести какого-нибудь отца из семьи. А уж все понимающие и одобряющие взгляды директрисы вообще сводили ее с ума. Поэтому, когда Евгений Алексеевич пригласил ее в кафе, она согласилась, чтобы иметь возможность переговорить с ним с глазу на глаз и прекратить ненужные ухаживания.
Евгений Алексеевич просто светился от счастья, был такой торжественный и с большим букетом… Таня решила долго разговор не затягивать. Не успел официант поставить перед ними заказанную бутылку вина и бокалы, как она начала:
– Евгений Алексеевич, хочу сразу внести ясность. Если вы решили поухаживать за мной…
– Конечно, решил! Просто счастлив, что вы откликнулись! Я давно за вами наблюдаю, вы чудесная, красивая, добрая женщина.
– Так вот, но я еще и честная. Поэтому сразу хочу сказать вам, что между нами быть ничего не может. Говорю тет-а-тет, чтобы не обидеть вас, не скомпрометировать.
– У вас кто-то есть или я настолько неприятен? – расстроился Евгений Алексеевич.
– У меня скоро будет… Я – беременна.
– Ой, Танечка! Извините, по вам совсем не скажешь. Какой конфуз! А отец ребенка? Вы одна здесь…
– Он недавно умер, это всё, что я могу и, извините, хочу вам сказать. – Татьяна встала, собираясь уйти.
– Танечка, простите, не знал. Но не уходите, давайте отужинаем вместе, – удержал ее за руку Евгений Алексеевич.
И вот после этого разговора пыл Евгения Алексеевича, к сожалению, совсем даже не угас. Он продолжил свои ухаживания, только более тактично и заботливо. Таня не знала, что ей и делать. Она-то была уверена, что отпугнет его этим известием. Наверное, надо было сказать, что и сам он ее не привлекает…
Через два месяца он попытался ее поцеловать, и Таня сказала по-честному, что до сих пор любит отца своего ребенка, которого носит под сердцем.
– Его же нет!..
– Ну, и что? Есть мои чувства. И ребенок мой всё время будет напоминать о нем. И фамилию и отчество я дам его.
Евгений Алексеевич, конечно, погрустнел, но не сдавался. Они посещали театр, вечера классической музыки – ведь ребенку даже в утробе полезно было слышать классику. Евгений водил Татьяну в лучшие рестораны, целовал ручки, понимая, что на другой контакт она еще не готова.
Татьяна сама уехала в роддом, выслушав целую лекцию от директора детского садика, где много, конечно, было негативного, но закончилось всё положительно.
– Какая же ты молодчина! Какая же ты умница! Как тебя любят дети и как ты устроила меня как руководительницу! Я буду держать твое место для тебя, помогу тебе и буду надеяться, что ты скоро вернешься ко мне, к нам. Мы будем ждать, такую сотрудницу я не потеряю!..
Мало того, провожая ее в декрет, сотрудники купили ей шикарную кроватку с бельем и тканевым навесом. Таня была искренне тронута. Деньги у нее были, она понимала, что сможет обеспечить своего ребенка всем необходимым.
Родила Таня сама, без кесарева, дочку – три килограмма двести граммов. Из роддома ее забирала заведующая детским садиком и Евгений Алексеевич. Они принесли теплые вещи, утепленный конверт, цветы, шарики, подарки медикам. На дворе стоял поздний ноябрь.
– Я делаю тебе предложение. Таня, хочу, чтобы ты стала моей женой. Я стану настоящим отцом и другом для твоего ребенка. Все равно тебе и твоей девочке будет лучше со мной. Я всё тебе обеспечу. Найму няню. Хочешь – работай, хочешь – нет. Я оплачу учебу твоему сыну и сделаю для тебя всё. Хочу, чтобы такая женщина, как ты, была рядом со мной.
А дальше медленно и тактично начала свою обработку директриса садика:
– Таня, не будь маленькой девочкой. Смотри трезво на жизнь. Подумай о ребенке. Евгений обеспечит тебя! Прошлого не вернешь. Надо жить дальше. Думай не о себе. Дети! Это – главное! Евгений Алексеевич еще и главный спонсор нашего садика. Порядочный и положительный человек. Хорошо подумай, Танюша. Твой любимый всё равно не вернется, а жить-то тебе надо не только ради себя, но и ради детей. И я тебя во всем поддержу!
– Вы обещали меня поддержать? – спросила Татьяна у своей директрисы.
– Конечно! И не откажусь никогда! – подтвердила она.
– Мне Евгений сделал предложение. Я взяла время подумать. Мне два дня надо, чтобы мой ребенок побыл с кем-то. Нужно съездить в Москву по делам.
– Хорошо! Я посижу с твоей малышкой, съезди в столицу и прими правильное решение, – согласилась директриса.
Именно в эту поездку Таня собиралась со всей серьезностью. Она понимала, что должна была с чем-то попрощаться, что-то простить и отпустить и вернуться на точку невозврата. Но после она должна была принять очень важное решение для себя и для своей дочери, и для ждущего Евгения. И все они заслуживали получить этот ответ.
Давно Таня не была в Москве, а ведь это тоже был потрясающе красивый город. В этот город многие так стремились, а вот Тане он счастья не принес. Она прямо с вокзала подъехала к своему бывшему дому. Со щемящим сердцем прохрустела по снегу по своему двору и посмотрела в темные окна квартиры. Злобы не было, не было ничего… Она не знала, сколько дали ее бывшему мужу и знать не хотела.
В квартире, которую когда-то снимал Михаил и в которой они вместе провели всего лишь две недели, горел свет. Или вернулись хозяева, или давно уже жили другие жильцы. Сердце Тани наполнилось любовью, она ничего не забыла. Она вспомнила слова Евгения: «Разве можно так полюбить человека, чтобы оставшуюся жизнь провести только в думах о нем? Разве это разумно?»
Таня подняла лицо к звездному небу и сказала вслух:
– Я не знаю. Я не нашла ответа, но этот вопрос в твоих книгах, Миша. Можно полюбить за один день и вспоминать всю жизнь, а можно годы провести вместе и ничего подобного не почувствовать. Я вернулась сюда, чтобы закрыть зизгаз судьбы. Он произошел здесь, здесь и замкнется. Я готова к переменам. Я, скорее всего, приму предложение Евгения и буду растить нашу дочь. Она узнает, кто был ее отец, обещаю. Но Женя будет хорошим отчимом. Я научилась выбирать нормальных мужчин…
Таня вытерла слезинку, которая от мороза прожигала ее щеку, словно ножом и пошла по улице в круглосуточный магазин.
Она столкнулась с продавщицей, которая закрывала дверь на ключ.
– Ой, пожалуйста! Продайте мне шампанское!.. – попросила Таня.
– Девушка, у вас совесть есть? Через час Новый год!
– Вы же всегда работали круглосуточно, – взмолилась Таня.
– Но не в Новый же год! Сегодня с двадцати двух до десяти утра перерыв! Меня семья ждет!
– Пожалуйста… Мне некуда идти…
– Как это некуда? А где вы будете встречать Новый год? – остановилась продавщица.
– Я из Санкт-Петербурга. В четыре утра у меня поезд в Питер, а Новый год я встречу здесь, в парке. Но мне нужно шампанское! Пожалуйста!
Что-то в глазах Тани было такое, что заставило продавщицу дрогнуть.
– Точно, только шампанское?
– Точно.
– Ну, ладно! Давай быстрее! Приехать из другого города, чтобы здесь в одиночку в парке встретить Новый год с шампанским? Но это не мое дело. Каждый сходит с ума по-своему. Какое вам? – спросила продавщица.
– Самое-самое дорогое. «Вдова Клико», например.
– Да вы с ума сошли, что ли? Откуда здесь такое дорогое шампанское? Вот российское есть – самое дорогое. Пойдет?
– Пойдет, – согласилась Таня, еще раз поблагодарила женщину и пошла в парк на знакомую скамейку.
Народу на улице совсем не было, одиночные машины неслись домой, каждый хотел успеть к новогоднему столу. Таня перешла дорогу и углубилась в парк.
Она очень любила легкий морозец, хрустящий под ногами снег и блестящий покров, словно из брызг бриллиантов. Эта новогодняя сказка завораживала. Она не знала, как будет пить шампанское, потому что не могла его открыть, а продавщицу – тоже женщину – она не рискнула попросить. Поэтому Таня, с одной стороны, обрадовалась, что на ее скамейке уже сидел какой-то мужчина, склонив голову, а с другой, огорчилась от того, что именно эта лавка занята.
– Добрый вечер, извините, не откроете шампанское? – попросила она и выронила бутылку.
Хорошо, что он среагировал и поймал.
– Миша?!
Ноги Татьяны подкосились, и она опустилась на лавку.
– Это я… Я жив. Это на самом деле я, – подтвердил он.
– Но как…
Михаил, который выглядел несколько осунувшимся, смотрел на нее и молчал.
– Я не придумал ничего лучше, чтобы исчезнуть из твоей жизни. По-другому ты никогда бы не взяла от меня ни квартиры, ни денег. А разговаривать и быть со мной ты тоже отказывалась. Этот упырь убил бы тебя, и я бы никогда себе этого не простил.
Таня не верила своим глазам и очень хотела дотронуться до Миши, чтобы понять, что это не галлюцинация, не аватар, не мираж.
– Как мне смогли наврать?! Врачи? Сестра? Нотариус! Как это возможно?
– Никакие врачи тебе не врали, это был переодетый актер, как и моя сестра. Эти люди очень тонкой организации и пользуются услугами психотерапевта. Они помогли мне, потому что когда-то я помог им. Не сердись на них. А нотариус был настоящий. Я даже тогда был не уверен, что ты примешь эту квартиру, – опустил голову Михаил.
– Я и не хотела.
– И был рад, что ты переехала и начала новую жизнь. Это было то, что нужно тебе. Ну, и работа…
– Объявление о воспитательнице с английским языком – твое дело? – поняла Таня.
– Мое… Всё у тебя получилось.
– Почему ты не сказал мне тогда, что жив? – простонала Таня.
– Я хотел! Таня, я хотел… Но увидел, что ты в положении, и ужаснулся, во что я тебя вверг. Я не знал, Таня… Я понимал, что если внезапно появлюсь перед тобой, то это может быть угроза для ребенка.
– Ты следил за мной?
– Не всегда. Раз в два-три месяца я не мог отказать себе посмотреть на тебя. Потом появился этот мужчина, и я понимал, что не имел никакого права влезать в твою жизнь. Ты заслужила это счастье. Не думай, что твоему бывшему дали больший срок из-за того, что я умер. Я умер только для тебя. Но я ушел из профессии и больше не ставлю эксперименты над людьми. Так что, можно сказать, что Михаил Ахба умер. Теперь я занимаюсь благотворительностью, построил Центр для женщин и детей, подвергающихся домашнему насилию. Я словно замаливаю свой грех. Ты больше меня не увидишь… Я пришел сюда, потому что почувствовал непреодолимое желание сюда прийти. Словно здесь осталась частичка тебя. И был один шанс на миллион, что я именно здесь встречу тебя. – Михаил встал со скамейки.
– Ты опытный психотерапевт.
– Да, наверное. Но счастья мне это не принесло. Будь счастлива, любимая моя. Прощай.
Он пошел прочь.
Таня уже во время беседы с ним поняла, что не сможет потерять его во второй раз.
– Счастлива я была только с тобой. И… твоя дочь будет счастлива только с тобой! – прокричала ему вслед Таня.
Михаил вздрогнул, словно ему камнем бросили в спину, и остановился.
– Моя дочь? Девочка… Она моя?
– Все-таки ты не такой умный, – сказала Таня.
Он подбежал к ней, заключил в объятия и покрыл ее лицо поцелуями. К Тане словно вернулась ее прежняя жизнь и жгучее желание жить.
– Ты простишь меня? – не верил Миша.
– Нет, тебя убить мало, но если все сядут за убийство, кто останется с детьми? – вздохнула Таня. – Открой все-таки шампанское. Не такое дорогое и вкусное, как было у тебя, но хоть что-то… Без минуты двенадцать.
Миша выполнил ее просьбу, и они выпили шипучий напиток и слились в поцелуе. И ничего слаще и лучше для Тани не было. Она прильнула к нему, переводя дух, смотря на светящиеся окна в доме, которые просвечивали сквозь ветви деревьев в парке.
– Помнишь, я не знала, что там творится в каждой из этих клетушек? А сейчас, в этот момент, там за каждым окошком – счастье, любовь и надежда.
– Ну, ты даешь… – прижал ее к себе Миша, смеясь. – Сегодня же волшебная ночь.
– Ура! С Новым годом! – раздались первые голоса высыпавших в парк людей с детьми. – С Новым годом!..
И темное небо с мерцающими, мудрыми и хранящими тайны звездами раскрасили разноцветные фейерверки.
Шах белым конём от белой королевы
Глава первая
Вася с детства была трудным ребенком. Да, именно была, а не был… Девочке, родившейся тридцать три года назад, дали имя Василиса, посчитав его необычным, очень русским, что называется народным, словно из присказки «Василиса-краса – длинная коса». Родителям виделся образ милой, спокойной девушки, любящей рукоделие, умеющий вкусно готовить и убирать жилище, примерной жены для будущего мужа, обладающей лучшими чертами настоящей женщины. И это не было их навязчивой идеей. Дело в том, что Василисе было с кого брать пример – именно такой была ее мама Изольда Игоревна. И именно такими мама мечтала видеть своих дочерей – старшую Антонину и младшую Василису. Антонина такой и получилась, а вот Василиса…
«Сорванец! Озорница! Хулиганка! Пацан в юбке! Ей бы мальчишкой родиться! Эх, родители точно вторым ребенком парня хотели…» – вот далеко не полный перечень того, что Василиса слышала в своей жизни.
Целыми днями она возилась только с мальчишками, играя с ними в подвижные и драчливые игры, лазила по деревьям, стреляла из рогатки, с разбегу бросалась в озеро и заливисто свистела в два пальца. Василиса ходила лохматая с торчащими во все стороны волосами, вечно исцарапанными руками, сбитыми коленками и постоянными синяками. Родители диву давались.
– Василиска, ну в кого ты такая? – сетовали они. – Посмотри на сестру! Почему ты не берешь пример с нее? Тося – просто ангел, а ты словно бесенок!
Василиса не любила читать, не любила слезливые мелодрамы, в школу ее тоже надо было гнать из-под палки. Она часто прогуливала занятия и хулиганила на уроках, а на переменках дралась с мальчишками. Но при этом по части знаний за ней было не угнаться, девочка все схватывала на лету, контрольные по математике, физике и химии выполняла за пять минут, а в остальное время мешала другим ученикам и учителю. Часто ее удаляли из класса, родителей же, наоборот, очень часто вызывали в школу для понятно каких бесед с учителями и завучем.
«Не ребенок, а чертенок какой-то, – жаловались педагоги. – И сестра этой непоседы – наша лучшая ученица Тося! С трудом верится! Антонина – пример для подражания: всегда опрятна, аккуратна, собрана, от нее слова дерзкого не услышишь, круглая отличница и по предметам, и по поведению. Да они с Василисой просто небо и земля! Никогда бы не подумали, что девочки воспитываются в одной семье!»
Правда, за хорошую успеваемость в школе Василисе прощали вечные двойки по поведению, устав бороться с ее бьющим через край темпераментом. Психологи посоветовали растерянным родителям загрузить дочку различными занятиями в кружках, чтобы у нее физически не оставалось времени на «невинные шалости». Куда только Василису не записали! И в конный спорт, и в бассейн, и в секцию волейбола, и на ритмическую гимнастику… И везде она успевала, везде становилась лидером. Все звали ее просто Вася, отчего у ее мамы Изольды Игоревны становилось плохо с сердцем. Почему-то в сложившейся ситуации она стала винить себя и мужа Николая Сергеевича.
– Мы с тобой еще только женихаться стали, а уже о сыне поговаривали. Я тебе угодить хотела – ты ведь человек активный, спортивный, ходишь и на байдарках с мужиками, и в походы, и на рыбалку, и в горы, вот я всегда и думала, что тебе будет интересно этим заниматься с сыном. Что ты сможешь его вырастить таким же спортивным, увлеченным и привить ему здоровый образ жизни… – плача, говорила мужу Изольда Игоревна.
– Успокойся, дорогая, я и девочкам был рад, – пытался (правда, безрезультатно) успокоить жену Николай Сергеевич Лапин.
– Я так хотела, чтобы первенец у нас был – сын! Именно для тебя хотела! Родилась Антонина. Мы все ее полюбили, были счастливы, но мысль о будущем напарнике и соратнике в твоих увлечениях не давала мне покоя. Поэтому я, когда через два года поняла, что снова беременна, сразу же стала просить Господа, чтобы на сей раз точно оказался мальчик. Я все время думала об этом – и вот что наделала! Богом была заложена девочка, а я своими навязчивыми просьбами спровоцировала у нее мальчишеский характер и хулиганское поведение…
– Успокойся, дорогая, не говори ерунды. Девочки тоже бывают разные. Ну и плевать, что она такая активная! Василиска умная и добрая…
– Но вся в синяках, а дневник в замечаниях, – сердилась Изольда Игоревна. – Я вижу, как она похожа на тебя. Думаешь, я не понимаю, что ты прячешь улыбку, пытаясь строго говорить с ней? Ты просто гордишься, что Василиса – настоящая сорвиголова! Наверное, вспоминаешь детство и узнаешь в ней себя, так? Но ты забыл одну важную вещь: она – не мальчишка, а – девочка! А выглядит как бесенок!
– Зато твоя… то есть наша старшая дочь полностью соответствует твоим представлениям о примерной девочке, – сквозь смех возражал Николай Сергеевич.
– Да уж, Тося – вся в меня! Но материнское сердце безумно болит и за Василису. Что с ней будет, когда она вырастет? Кому она будет нужна?
– Ничего, не пропадет, – заверял муж.
– Меня сильно пугает, как бы она не пошла не по той дорожке.
– Василиса умная девочка, я не сомневаюсь, мы еще будем ею гордиться, – уверял жену Николай Сергеевич.
И ему никогда в жизни не пришлось пожалеть о том, что у него нет сына. Действительно, эту роль с усердием исполняла Вася. Они ходили в походы и на рыбалку, играли в домино и карты, смотрели футбол и друг в друге души не чаяли. А ведь еще неизвестно, каким бы получился сын.
– Папина дочка, – так ласково называл ее Николай Сергеевич, не в силах скрыть, что Василиса – его любимица.
А Тося и не обижалась, потому что никогда бы в жизни не пошла в лес с палаткой за плечами, по ее словам, «кормить комаров», совершенно не интересовалась домино и недолюбливала футбол. Старшая дочь была нежной, покладистой, с удовольствием научилась у мамы вязать спицами и крючком, кулинарным изыскам и шитью. Антонина и Изольда Игоревна часами могли бродить по магазинам, рассматривать разные безделушки, сплетничали обо всем на свете и высаживали фиалки на дачной клумбе.
Внешне девочки тоже были разные. Тося высокая, с хорошей фигурой, у нее открытое, красивое лицо с веснушками, большие зеленые глаза и длинные рыжие густые волосы. А как выглядит Вася, даже родители толком не знали. Все детство они только и делали, что отмывали ее от гудрона, красок и грязи. Все школьные годы боролись с ее упрямыми челками, закрывающими лицо, пытались вытащить пирсинг из ушей, носа и языка и заставляли носить юбку. Но в конце концов они увидели, что их младшая дочь из гадкого утенка превратилась в прекрасного лебедя. Время взяло свое. Как ни странно, Василиса выросла в очень красивую девушку с утонченной, романтической внешностью, которая совсем не вязалась с ее характером. Вася была худенькой, выше среднего роста, со светлыми волосами, постриженными под каре, которые, правда, прямо не лежали, так как слегка вились. У нее были большие голубые глаза и аккуратные черты лица. Этакая хрупкая студентка какого-нибудь архитектурного института…
Родители с ужасом думали о профессии, которую выберет их младшая дочь, потому что в старших классах та угрожала, что пойдет в армию, станет каскадером, водолазом или спортсменкой-мотогонщицей.
Учительница, которая прекрасно относилась к своей ученице, советовала родителям:
– Василиса должна идти в технический вуз. У нее абсолютно математический склад ума, железная логика, холодный рассудок и огромные способности к точным наукам. Она может любого мальчишку за пояс заткнуть!
Вася в последний момент вняла доводам взрослых и рассудка и, не став калечить себя дальше в спортивно-безумном направлении, поступила в один из престижнейших московских вузов на факультет, связанный с физикой, кибернетикой и приборостроением. Там Василисе пришлось несладко – с нее как с единственной девушки на потоке, вместо того чтобы сдувать пылинки, спрашивали с утроенной силой. Особенно зверствовал физик Кондрашов. Он просто взбесился, когда увидел ее у себя в аудитории на лекции:
«Куда мир катится? Что будет с наукой, если сюда стали брать баб? Наверняка блатная! Какой-то крутой папаша исполнил дочкин каприз, желание учиться среди мальчиков. Что может женщина в нашей серьезной, архисложной и абсолютно мужской области? Разве ее легкомысленная головка удержит в голове хоть малую часть формул, расчетов и теорем из того объема, что способен запомнить мужчина? Да ведь девчонка думает только о косметике, мальчиках и своей внешности. Нет, следует на корню пресечь ненужную практику брать на факультет девиц и гнать ее отсюда в шею. Наука не для женских мозгов, и надо дать понять другим особям женского пола, что здесь им не место, чтобы они сюда нос не совали. А то сейчас на факультете одна эта детка, в следующем году их будет уже пара-тройка… начнутся сплетни, интриги… Мужики тоже перестанут думать – женские особи начнут их отвлекать своими короткими юбками от лекций и семинаров. И куда мы докатимся?»
Так думал старший научный сотрудник Кондрашов, преподаватель, очень требовательно относящийся к студентам. И если бы он был какой-то старой каргой, то есть старым сычом, или пнем, его брюзжание еще можно было бы понять. Но Петр Леонидович был молодым голубоглазым блондином лет тридцати пяти, вполне симпатичным. Правда, он много сил положил на то, чтобы выглядеть лет на двадцать старше. Прическа у Петра Леонидовича была старомодной, под «горшок», щеки заросли противнейшей бородкой, которая, по мнению Василисы, мужчинам-блондинам совсем не идет. У преподавателя же она была к тому же какой-то рыжей, неухоженной. А на зачетах и экзаменах, во время которых Кондрашов просто упивался кровью студентов, борода так и вовсе тряслась отдельно от лица хозяина, словно жила своей собственной жизнью.
Ночами иногда Васе снился кошмарный сон: она, словно кролик, сидит перед Петром Леонидовичем, а тот с покрасневшим лицом, брызжа слюной, бушует как ураган. Василиса замечает, что его борода нечиста, в ней застряли кусочки еды. С ужасом понимает: он сожрал предыдущего студента! Вася просыпается в холодном поту, вздыхая: «Надо же такому присниться…»
Но и в жизни господин Кондрашов делал все, чтобы испортить кровь, нервы и жизнь студентке Лапиной Василисе Николаевне. Это замечали все, но управы на него не находилось, поскольку он был любимым в прошлом студентом декана факультета, а ныне талантливым молодым ученым и преподавателем. Петр Леонидович постоянно следил за тем, как Василиса посещает его лекции, что сделать было легко, ведь единственная девушка являлась на потоке, так сказать, «бельмом в глазу». Стоило ей пропустить хоть одно занятие, причем даже по уважительной причине, из-за болезни, он тут же засыпал ее вопросами именно по пропущенному материалу. Одногруппники это уже знали и всегда старались помочь Василисе, к которой так предвзято относились, – писали ей лекции под копирку.
Но по части учебы Вася могла дать фору любому. Все остальные могли в аудитории отдыхать и даже откровенно спать, поскольку вредный преподаватель спрашивал только студентку-девушку, пытаясь подловить ее хоть на чем-нибудь. Только ничего у него не получалось – Василиса знала все. И не просто знала – могла логически объяснить и решить любую задачу, что уж никак нельзя было зазубрить.
И Петр Леонидович сдался.
– Вы, Лапина, не женщина! – выдохнул Кондрашов, раскрасневшись, так и не смирившись с мыслью, что женщина способна знать его предмет, как он сам.
– Очень даже женщина, можете спросить у моего мужа, – ответила девушка, забирая зачетку со стола с твердой пятеркой по его предмету.
Кстати, о муже. Отбоя от кавалеров у Василисы не было еще со школьной поры. Сначала ребята, конечно, принимали ее за «своего чувака», но вскоре отметили, что Василиса стала весьма привлекательной девушкой, да еще и с характером без капризов. Так что с ней вполне можно было и дружить, и крутить любовь.
Более того – за нее развернулось настоящее сражение. На передний план быстро выдвинулся друг детства Миша Комаров. Вернее, он просто был физически всех сильней, вот и отбил ее у других ребят, применив силу и ловкость. Потому те в страхе быть поверженными близко к ней и не подходили.
Конечно, Василиса в семнадцатилетнем возрасте ни о каком замужестве не помышляла, но когда поступила в институт и оказалась одной девушкой среди двухсот парней, честно говоря, испугалась и быстро выскочила замуж за Мишу. Это хоть как-то сбавило обороты внимания некоторых настырных парней.
С Мишей они поселились в общежитии семейного типа, и началось их совместное сосуществование. Комаров работал тренером по тяжелой атлетике в одной из тогда еще нелегально работавших «качалок». Но как-то сразу жизнь молодоженов не заладилась. Василиса поняла, что замуж выйти – это вовсе не спрятаться за кого-то от чего-то, а наоборот, вместе решать проблемы и задачи. Решать же что-либо с Мишей без повышенных тонов совершенно не получалось. Они оказались очень разными. И чем больше Василиса уходила в учебу, тем больше отдалялась от мужа. В интеллектуальном плане между ними пролегла просто пропасть. Миша это чувствовал и бесился. Он понимал, что теряет ее, но не понимал, как Вася могла променять живого человека на высшую математику, которая – всего лишь числа. Миша постепенно стал срываться:
Читать бесплатно другие книги:
