Баба-яга костяная рука Брюс Ольга
– Какая же ты дрянь! – бросила мужу Нина. – Завёл любовницу при живой жене!
– Я бы попросила, – Галя погладила живот, и расстегнула кофточку, чтобы Нине стало стыдно за оскорбления.
– Ты вёл двойную жизнь! – Нина не обращала внимание на потаскуху, посмевшую увести чужого мужа и залететь от него. – Ты бросил наших детей!
– Никого я не бросал, – Олег оправдывался и косился на мимо проходящих посетителей парка с маленькими детьми. Ему стало жутко неудобно. Он стоит с беременной дамой, а какая-то сумасшедшая орёт и выясняет отношения.
– Тебе не стыдно? Посмотри мне в глаза! – Нина вскипала. Её голос постепенно брал высокую ноту. – Видел, как Надя тебе обрадовалась, хотя не видела папу всего несколько часов?
– Давай позже поговорим, – Олег и не собирался говорить ни потом, ни через неделю. Его терзала единственная мысль – смыться и поскорее.
– А ты, – Нина перебросила гнев на Орлову, – как себя чувствуешь?
– Прекрасно, – Галя вновь провела тонкими пальчиками по округлому животу. – Ждём мальчика.
– Да откуда тебе знать, кто у тебя там? Надеюсь, не мальчик и не девочка! – Нина уже не могла контролировать свои чувства. – Это самый настоящий ублюдок, зачатый…
– Заткнись! – Олег схватил жену за руку и сжал с силой. Его покоробило от слова «ублюдок». Никто не имеет право так низко обзывать его ещё неродившегося ребёнка. – Это ты мне ублюдка родила, – шипел он, сжимая пальцы на запястье Нины. – Это от тебя ублюдки рождаются. Думаешь, легко мне смотреть на эту уродину безрукую? Да я с вами во двор выйти не мог, потому что каждый тыкает пальцем и перешёптывается. Я в одной комнате с ней находится не мог, потому что думал, какая же ты эгоистка.
– Я? Я эгоистка? – по щекам Нины потекли слёзы, не от боли, а от жестокой правды.
– Да, ты. – Олег приблизил губы к её уху и ещё жёстче ударил фразой: – ты из родилки её притащила, а меня не спросила, нужен ли мне такой ребёнок. Я четыре года терпел эту… надо было сразу от вас уходить. – сделав два шага назад, Олег приобнял Орлиху за плечи. – Галя мне нормального родит, а ты живи, как знаешь.
И увёл свою возлюбленную, подальше от жены. Нина глотала слёзы, сдерживая себя, чтобы не истерить прилюдно. Этот день она пережила с огромным трудом. Улыбалась дочери, когда та кричала с карусели и призывала посмотреть, как высоко поднялась её кабинка, и Надя как будто видит дом, где они живут, широкую улицу и магазины. Нина делала вид, что слушает рассказы Алёны о её дочери Веронике, которая с горем пополам учится в девятом классе и, кажется, уже собирается выскочить замуж.
– Ой, не знаю, Нин, она такая наглая стала, смотрю на неё и не понимаю, где я её упустила? – Алёна сидела на скамье, в тени старого тополя, и доедала растаявшее мороженое. – Для неё ж старалась. Хочешь юбку, на тебе юбку, туфли – пожалуйста, пальтишко какое – всё ж заграничное. Вчера домой прихожу, а она губы красной помадой накрасила и в таком виде к подружке собралась. Я её в ванную и умыться заставила. Она, знаешь, что мне сказала? Убегу, говорит, из дома, потому что я старомодная и ничего в этой жизни не понимаю.
– Пора домой. Юля, наверное, ждёт. – задумчиво проговорила Нина, уставившись в одну точку.
– А вообще да, – Алёна посмотрела на часы. – У меня завтра генеральная уборка намечена. А ты Нин, тоже чем-нибудь займись. Тебе бы ремонт затеять.
– На ремонт пока денег нет.
– Не капитальный же. Так. Немного освежить.
– Угу. – согласилась Нина, шумно втянув майский воздух через ноздри.
Не обнаружив Юлю дома, Нина принялась за уборку. Она сняла постельное бельё, на котором Олег спал вчера, перерыла всю квартиру в поисках его вещей – на всякий пожарный, чтобы выбросить – перемыла всю посуду, вытряхнула половик из прихожей, вычистила ванну, туалет и приготовила пирог с морковкой.
– У нас праздник? – Юля вернулась от подруги Оли и побежала мыть руки, ощущая ароматный запах свежего пирога. – У меня же день рождения в июне! – крикнула она, торопясь намылить ладони.
– Мы ничего не празднуем. Просто я решила приготовить что-то к чаю! – ответила Нина, накрывая стол.
– Эх, надо было Олю пригласить, – девочка повесила полотенце и пришла в комнату.
– В другой раз пригласишь, – мама налила чай, порезала пирог и расставила блюдца. – У тебя когда каникулы начинаются?
– На следующей неделе. – откусив кусок горячей сдобы, Юля потянулась за чашкой. – А мы поедем на море? У нас в классе человек десять на море собираются.
– И Оля?
– Нет, она будет в деревне, у бабушки.
– Деревня – это хорошо. Замечательно. Там всегда свежий воздух, пахнет лугом и…
Нина не успела договорить, как Надя взялась за печёный бочок и обожглась, уронив блюдце на пол.
– А-а-а! – закричала напуганная девочка, замахав рукой.
– Растяпа, – Юля побежала за веником и совком.
– Не обзывай её. Ей и так тяжело, – Нина начала собирать вывалившуюся из пирога начинку. – И вообще, сама бы попробовала работать одной рукой.
– А я пробовала, – прибежав обратно, старшая сестра приготовилась подмести крошки на полу. – И всегда пробую. Это не так и сложно.
– Тебе так кажется. – посадив Надю себе на колени, Нина взяла другой кусок, разломила его вилкой и начала дуть.
– Ты с ней, как с маленькой, а она уже буквы знает, – заревновала Юля, унося мусор.
– Наде всего четыре. И прекрати пререкаться.
– А где папа? – Юля наконец заняла своё место и принялась ужинать. – У него же выходной.
– Папа был в парке, – с удовольствием жуя, сказала Надя.
– В каком?
– Он уехал по делам, – отрезала Нина и прекратила бессмысленные расспросы, включив телевизор.
Спустя два дня Юля узнала, что папа ушёл из дома. Она вышла из школы в плохом настроении, хотя до конца урока оставалось ещё полчаса. Но на физкультуру она так и не пошла. Просидев в пустой раздевалке и осмыслив сказанное Настей из параллельного класса, с отцом которой работает Олег, Юля решила узнать у мамы, правда ли это. На душе скребут кошки, в глазах пелена, девочка двигалась к детской площадке, как привидение. Почему папа их бросил, она не знала. Настя не вдавалась в подробности. Она просто сказала, что их с Надей отец устал жить в семье уродов.
– Сама уродка, – шептала Юля, подходя к качелям. – Гадина.
Присев на качели, Юля бросила на землю портфель и оттолкнулась ногами. Металлические прутья заскрипели, создавая удушающую обстановку вокруг погружённой в печальные мысли школьницы. Вспомнив, что у двух сестёр в младшем классе нет отца, и как эти сёстры жалуются на скучное проживание с мамой и бабушкой, Юля разрыдалась, представив, какая жизнь ждёт её и Надю. Отвлёкшись на крики детей, бегающих вокруг детского сада, Юля вдруг вспомнила, как папа говорил с кем-то по телефону о Наде. Он был раздражён, ругал маму, которой не было дома, за какую-то там единоличность (Юля не знала значение этого слова), обижался на бедность и…
– Это он с бабушкой разговаривал, – поняла она, вспоминая тот день. – Это бабушка звонила.
Слезая с жёсткого сидения, девочка подняла портфель и поплелась домой, чтобы поплакать без посторонних. Она вошла в подъезд, постояла немного, прокрутила в своей умной голове несколько событий последних дней, связанных с папой, когда он отгонял от себя Надю, отдыхая на диване. Вспомнила, как он не хотел с ней играть, отправлял в комнату, велел ждать маму, пока старшая сестра делает уроки.
– Уродина… – неслышно пробурчала Юля и подошла к лифту. – Это он из-за Надьки нас бросил.
Юля не собиралась говорить маме о пропущенном уроке физкультуры. Она молча вошла в квартиру и обрадовалась, что ни мамы, ни сестры нет дома. Перекусив вчерашним ужином, состоящим из пустых щей и гречки с запахом мяса, девочка включила телевизор. Через двадцать минут раздался телефонный звонок.
– Юлечка, это бабушка, – Татьяна Дмитриевна была чем-то взволнована. – Позови маму к телефону.
– Её нет, – расстроенная Юля медленно выговаривала слова, потому что в данный момент она не хотела ни с кем говорить, даже с бабулей.
– Что с голосом? Ты не приболела?
– Настроения нет, – выдохнув в трубку, девочка зажмурила глаза, чтобы не расплакаться.
– Отец звонил? – судя по всему, бабушка уже в курсе, что папа не живёт здесь.
– Не звонил и не пришёл, – всхлипнула Юля и закусила нижнюю губу.
– Не переживай. Девочка моя, – и бабушка прослезилась. – Он ещё вернётся. Мужчины с возрастом бывают как дети. Он вернётся, и они с мамой помирятся.
– Наверное, – прошептала Юля, накручивая гибкий телефонный провод на палец.
– Вот увидишь, – добавила бабушка. Предупредила о скором визите и попрощалась, передав тёплый привет маме и Наде.
Слова бабули растрогали школьницу. Она упала на диван лицом вниз и зарыдала. Вечером, как и обещала, Татьяна Дмитриевна приехала навестить внуков, угостить сладеньким, поговорить с невесткой о своём сыне и убедить ждать Олега, пока он не возьмёт себя в руки.
– Вы предлагаете забыть о себе и сидеть у окошка в ожидании предателя? – Нина мыла посуду после ужина. – Он там нагуляется, наплодит ещё ребятишек, а я должна терять своё время?
– У меня ведь тоже так было, – разоткровенничалась свекровь, понимая, Нина не желает сохранять семью. – Ну… погулял, с кем не бывает, а потом пришёл, попросил прощения, я и простила.
– И детей на стороне завёл?
– Не-ет, – испуганно перекрестилась женщина, – не дай бог. Если бы я узнала…
– Выставили бы вон.
– Вот чего не знаю, того не знаю. Но скорее всего, отправила восвояси.
– А мне вы хотите хомут на шею повесить, чтобы я спала рядом с Олегом и помнила, что у него где-то растёт ребёнок.
– Ну почему же хомут? Я семью вашу спасти пытаюсь, – Дмитриевна сделала жалостливое лицо. – Если же она его оттуда погонит, или он сам к другой потянется, то кто ж его назад примет, если не родная жена?
– Да Вы с ума сошли, – уронив намыленную вилку на тарелки, Нина обернулась. – За сына больше переживаете, чем за детей его, не говоря уже обо мне. И как по-вашему я должна себя чувствовать, когда он придёт, сядет рядом, обнимает… Тьфу! Даже думать противно!
– Не психуй, Ниночка. Не психуй ты ради бога. У молодых часто размолвки случаются.
– У молодых, а нам уже под сорок.
– И что? Вы в самом расцвете сил.
– Вот и пусть Ваш Олег расцветает в чужом саду, а я как-нибудь сама. Не приму я его назад. Ясно? И не уговаривайте.
На самом деле в душе, где-то глубоко, Нина надеялась на скорое возвращение мужа. Поживёт недельку, ну пусть – две, не сможет привыкнуть к новой обстановке и приедет просить прощения. Нина повыделывается минут десять, возможно, заплачет и примет любимого. Столько лет прожили, всякое бывало, но только по мелочам. В каждой семье случаются и обиды с оскорблениями, и скандалы с рукоприкладством. Правда, Олег ни разу не позволил себе ударить жену.
Глава 3
В конце мая Юля закончила четвёртый класс. Оценки за четверть выставлены, последний звонок прозвенел. Одноклассницы покидали стены школы с весёлым смехом и радостными возгласами. Только Юле было не до веселья. Сегодня на школьную линейку её никто не провожал, не помог донести букет, не сказал напутственных слов. Никто, кроме классного руководителя и директора. А завтра подруга уезжает в деревню к бабушке, и Юля останется одна, присматривать за младшей сестрёнкой, отношение к которой стали немного чёрствыми.
– Юль! Подожди! – Оля обогнула школьные ворота, торопясь догнать подругу. – Юля-а-а!
Юля не останавливалась. Она сбавила шаг, чтобы Оля её догнала и побыстрее попрощалась. Не стоит, как раньше, стоять посреди улицы и говорить о пустом. Сейчас очень хочется домой и нет желания общаться с кем-то.
– Ты почему ушла? – Оля подбежала к подруге и легонько хлопнула по спине. – Я же просила подождать! – она пыталась отдышаться. – Да стой ты, – развернув к себе Юлю, внимательно посмотрела в её в глаза. – Я тебя чем-то обидела??
– Нет, – и Юля, обняв Олю, заплакала.
Подождав, когда одноклассница успокоится, Оля отвела её на детскую площадку, усадила на скамейку и предложила купить мороженое.
– Не хочу, – Юля хлюпала носом, вытирая щёки и подбородок салфеткой, предложенной Олей.
– Меня там мама ждёт. Сейчас она разговаривает с учительницей, а я хотела сказать, моя мама посоветовала поехать с нами в деревню. Тётя Нина тебя отпустит? Если нет, то мама с ней сама поговорит.
– В деревню? – Юля заулыбалась. – На всё лето?
– Конечно. Можно и Надю с собой взять, если она захочет.
– Надю… – Юля заметно погрустнела. – А может, не надо? За ней присматривать надо. Постоянно.
– Ну и что? Будет с нашей Лилей играть в саду. Знаешь, какой у нашей бабушки сад огромный? Ой, там и качели есть, и песочница, пасека, корова, и уже телёнок родился…
Оля так оживлённо рассказывала о деревенской жизни, что Юлю потянуло туда с неимоверной силой. Захотелось побывать на озере, где водится рыба и ракушки, покататься на плоту, попробовать ароматный мёд прямо из пчелиного домика, погладить пушистую Мурку, которая мурчит, как трактор.
– Я очень хочу к твоей бабушке. Я никогда не видела живую корову. Одна моя бабушка живёт здесь, а другая давно умерла.
– Вот и хорошо. Ой! Я имела ввиду, хорошо, что ты согласна поехать, а не то, что твоя бабушка…
– Я уверена, что мама отпустит, – не обратив внимание на последние слова подруги, Юля поцеловала её и побежала домой, сказать маме о приглашении в деревню.
Нина не стала артачиться. Она согласилась на дальнюю поездку с условием, что Юля будет звонить раз в неделю и докладывать, как проходят её каникулы. Надю отпускать Нина побоялась, но после вечернего звонка Натальи Ивановны, мамы Оли, она согласилась отправить младшую дочь на пару недель, но не больше. Материнское сердце не позволяло оставлять неполноценную дочь в чужом краю, даже под пристальным наблюдением. Наступление следующего дня Юля ждала с жгучим нетерпением. Она аккуратно сложила свои вещи и вещи Нади в сумку, приготовила платье, в котором поедет, тщательно почистила зубы и улеглась в кровать пораньше, чтобы побыстрее заснуть. Но в эту ночь никто не спал. Ближе к полуночи Надя почувствовала сильную боль в животе. Её непрерывно рвало, лихорадило, кожа стала бледной, поднялась высокая температура. Нина несколько раз вызывала скорую, крича в трубку, что её ребёнок умирает, но машин не хватало, и диспетчер просила подождать. Тогда Нина разбудила соседа Павла и попросила отвезти их в больницу. Поездка в деревню сорвалась, и Юля ещё больше разозлилась на сестру.
Сонную Надю перевезли из операционной в общую палату. Дочка выглядела, как живой труп: кожа бледная, губы синие. Доктор переложил ребёнка на кровать и попросил смочить губы девочке, когда та придёт в себя. Нина поправила одеяло и вся в слезах побежала к врачу, который делал операцию.
– Не волнуйтесь. Всё позади. Аппендицит – дело такое. Шов будет аккуратный, маленький. Мы работаем по новой технологии: не зашиваем, а заклеиваем.
– Спасибо, – Нина вытерла лицо ладонями, ещё раз поблагодарила и быстрым шагом отправилась к дочери.
В палате было тихо. Дети спали рядом с мамами, бормоча во сне, крутились, натягивая одеяла на себя, а кто-то всхлипывал и звал папу.
– Только положили? – молодая женщина села, кряхтя, и протёрла глаза. – А нас вчера привезли. – Что у вас, кишечник?
– Аппендицит.
– А-а, операцию, значит, делать будут.
– Уже сделали, – Нина смотрела на дочь и тихо роняла слёзы, боясь за её здоровье.
– А наш траванулся чем-то. Я поначалу на сад грешила, но там никто не блевал, кроме нашего, – погладив мальчика по плечу, женщина решила познакомиться. – Меня Аней зовут, а тебя?
– Нина.
– У тебя девочка?
– Да. Надя.
– Красивое имя. Счастливое, – с уверенностью произнесла женщина, осторожно поднимаясь с постели, чтобы не разбудить сына. – Все Надьки, которых я знаю, счастливые. Значит, и твоя будет счастлива.
– Дай бог.
– А вот имя Глеб счастья никому не принесёт, – она подошла к раковине и ополоснула лицо.
– Почему? – удивлённо спросила Нина.
– Мой дед был Глебом. Умер после отравления. Его дядька Глеб, убило током, а двоюродного брата деда порвал кабан. Он охотником был, случайно попал во время брачных игрищ не на ту поляну.
– Поляну?
– В лесу поляна, понимаешь?
Нина кивнула.
– А зачем же ты сына Глебом назвала?
– Не я, свекровь настояла. Вычитала где-то, что имя означает – любовь богов. Она у нас с чудинкой, но я спорить не стала. Всё-таки не в лесу живём, да и за сыном я приглядываю тщательно. В розетки пальцы не суёт, а вот, чем траванулся… – и Аня задумалась. – Наверное, молочкой или… Ладно, уже лежим тут, значит, всё в порядке.
– Девчонки, – с дальнего угла палаты донёсся недовольный голос, – дайте поспать. Дома орава не даёт глаз сомкнуть, теперь вы.
– Извините, – Нина разделась и нырнула под одеяло.
Хоть и короткие кровати в детской клинике, но вместе с ребёнком поместиться можно. Услышав скрип пружин матраса на соседней койке, Нина обняла Надю и закрыла глаза.
Утром, во время обхода, Нина познакомилась с остальными мамами, рассмотрела их детишек и стала ждать пробуждение дочери. Страшно было думать, как они поведут себя, когда увидят Надю во весь рост. Но благовоспитанные женщины со своими шумными отпрысками не зациклились на увиденном. Скорее всего, глубоко в душе, они сочувствовали и Наде, и Нине, но вида не показывали.
– А куда ты её спрятала? – Глеб, как только познакомился с Надей, сразу позвал её на свою кровать, рисовать человечков. В его тумбочке лежала коробка с цветными карандашами и тетрадка в клетку.
Надя после пробуждения кое-как поднялась с постели, придерживая рукой место на животе, которое болело и пощипывало. Мама её предупредила, бегать и прыгать нельзя, надо передвигаться медленно, чтобы не чувствовать боль.
– А где она у тебя? – пятилетний Глеб с интересом заглядывал в пустой рукав и искал правую руку. – А? Потеряла?
– Не знаю, – Надя пожимала плечами и продолжала выводить левой рукой жёлтое солнце в верхнем углу тетради.
– Не так надо, а вот так, – наконец Глеб отстал от рукава и выхватил карандаш у Нади. – Смотри, круг, а не яйцо.
Нина, наблюдая за детьми, невольно хихикнула.
– Это его свекровь рисовать учит. Она у нас художница. – Аня читала книгу, сидя на краю кровати. – Где круг – там яйцо, а где ромашка – там яичница.
Палата наполнилась громким женским смехом. Мамы, наслушавшись рассказов Ани о своей свекрови, начали наперебой излагать смешные истории, связанные с мамами их мужей. У каждой, оказывается, муж заботливый, свекровь понимающая, а вот самой Нине похвастаться нечем. Она молча слушала и радовалась за чужие семьи, а её ранимое сердце кричало и обливалось слезами. Нет у Нины семьи, есть мать-одиночка, цепляющаяся за эту жизнь, чтобы поднять детей. Если бы не они, то Нина не стала жить только для себя.
Десять дней, проведённых в больничной палате, открыли глаза на многое. Например, что люди, пусть это только женщины, не пускаются в злые осуждения и не давят уговорами оставить ребёнка в детском доме, чтобы не портить свою личную жизнь. Не забрасывают жалостью из-за таких, как Надя, и не пеняют на ещё молодую внешность, мол, это ж надо, как не повезло. Нина обрела настоящих подруг, уверенность в завтрашнем дне, напиталась энергией и захотела жить дальше. Теперь уже не ради детей, а ради себя самой. Женщины научили её ценить себя, потому что если мать несчастлива, то и дети будут несчастными.
Перед выпиской Аня и Нина договорились встретиться через неделю, чтобы поддерживать дружеские отношения, ещё через два месяца Аня пригласила Нину и её детей на день рождения Глеба. В назначенный день Нина приехала вместе с Надей, а Юля отказалась посещать праздник неизвестного ей мальчика. Входя в квартиру, Нина услышала детские голоса и сразу смутилась. Она не думала, что здесь будут ещё дети. Глеб уже знаком с Надей и знает о её недостатке, но как отреагируют другие? В комнате, украшенной воздушными шарами и разноцветной растяжкой «С днем рождения» стоял большой стол с детскими блюдами и сладостями. Вокруг стола сидели дети от трёх до шести лет, которые с нетерпением ждали, когда же можно будет полакомиться тортом с шоколадным кремом.
– Надя, проходи, садись вот сюда, – Аня показала на свободное место. – А мы с мамой поболтаем на кухне.
Надя села рядом с Глебом и с любопытством посмотрела на детишек.
– Глеб! Познакомь девочку с гостями! – крикнула Аня и прикрыла дверь кухни.
Пока мамы пили чай и беседовали о тяжёлых временах, рассуждая на тему «где денег взять», в комнате раздался звон разбитой посуды. Нина моментально ринулась смотреть, что там произошло. Следом побежала и Аня. Дети сидели смирно, обмениваясь напуганными взглядами.
– Что случилось? – Нина встала в дверном проёме и поискала глазами дочь.
Надя стояла у стола, а по её руке текла тонкая струйка крови.
– Это Глеб виноват! – вдруг выкрикнула девочка с косичками и красным бантом на боку, показав пальцем на нахмурившегося именинника.
– Да-да, Глеб, – повторили дети в один голос.
Глаза Нины наполнились яростью. Она была готова растерзать безмозглого мальчишку, обидевшего её беззащитную девочку.
Аня отодвинула Нину и вошла в комнату, поставив руки на бока.
– Глеб, объяснись, – строго сказала она, нахмурив чёрные брови.
– Мамочка, я хотел помочь налить компотик, а Надя сказала, что сама может. И я не знаю, как это получилось. Я поднял графин, и Надя тоже взялась за ручку… Мы его уронили. Он разбился об стол.
– Ты хотел помочь? – у Нины вытянулось лицо. – Какой ты молодец!
С души камень упал. Пока Нина торопилась к детям, она уже успела надумать себе всякое, а когда дети сказали, что Глеб виноват, тут уже мысли пустились в изощрённый танец, и Нина решила, что Глеб полоснул руку Нади чем-то острым. Надя стояла молча. Она поглядывала на окровавленное запястье и сжимала челюсти от пощипывающей боли.
Конфликт разрешился сам собой. Осколки были убраны, рука заклеена пластырем. Анна убрала бьющиеся предметы со стола и отругала свою непредусмотрительность.
– Додумалась же поставить стекло на стол, – выбрасывая разбитый графин в мусорное ведро, хозяйка злилась. – Надо было разлить по стаканам, но я же «умная» мамаша, понадеялась на «взрослых» детей.
– Перестань. Ничего страшного не произошло, – Нина сидела у окна и успокаивала Аню. – Какой у тебя мальчик обходительный, – восхитилась Глебом, – я ещё в больнице заметила, помогает, объясняет, учит.
– Он постоянно говорит о Наде, как о родной, – Аня закрыла дверцу и убрала совок в туалетную комнату. – Мне пришлось долго прояснять ситуацию с рукой, – слегка покраснев, Аня присела на стул и взялась за кружку с уже остывшим чаем обеими руками. – Я сказала ему, что дети рождаются разными. Бывает и уха не хватает, и ноги. Он, конечно, удивляется, но с Надей… В общем, убедила его в том, что Наденька у нас волшебная.
– Волшебная, – тихо произнесла Нина, уставившись в одну точку.
– Да. Мне трудно говорить о различных недостатках.
И тут Нина отвлеклась, подняв на Аню сердитый взгляд.
– Я не знаю, как преподнести информацию, чтобы ребёнок понял.
– Никак. Всё равно, когда он вырастет, будет смотреть по-другому на таких, как моя Надюша.
– Неправда. Не будет. Надо с детства вкладывать в голову, что все мы одинаковые.
– Все да не все. Я тогда промолчала… Порадовалась за всех вас, а сама чуть не взвыла. Меня муж бросил из-за Нади…
– Не может быть, – Аня обомлела от услышанного.
– Как видишь, может. Сказал, что четыре года терпел… Стыдно ему, видите ли. А сам, сам…
И Нина зарыдала, приложив ладони к лицу. Аня обхватила её за плечи и прижала к себе.
– Ниночка, бог с ним. Его судьба накажет, вот увидишь, накажет. Да чтобы у него руки отсохли, дрянь такая, от собственного ребёнка отказался, – проклинала Олега Аня. – И как ты с ним жила всё это время? А к старшей дочери, он как относился?
– Нормально, – Нина выпрямилась и перестала рыдать. – Ты знаешь, как будто меня бог наказал. Свекровь и первого ребёнка быстро не ждала, а тут второй да с таким изъяном. Второго Олег не хотел, отговаривал. Внушал, что нам рано, жить не на что, а я всем сердцем чувствовала, Надя должна родиться. Я такая счастливая ходила, хотя и тяжело мне далась эта беременность.
– Знаю одну женщину, у которой сын с заячьей губой родился. Ничего, зашили, вырос красавцем.
– Губа – не рука, – выдохнула Нина. – Новую не пришьёшь.
– Конечно, легко говорить, когда у самой ребёнок целый, но я уверена на сто, нет, на двести пятьдесят процентов, Надя будет счастлива, вот увидишь.
С этого дня Нина и Аня стали лучшими подругами. Каждые выходные они встречались либо у кого-то в квартире, либо в парке. Нина познакомилась с мужем Ани – Андреем и свекровью – Аллой Михайловной. Андрей недавно открыл небольшой бизнес по продаже электроники. Магнитофоны и плееры, радиоприёмники, пиратские кассеты – вся новомодная атрибутика, которая пользовалась ошеломляющим успехом в основном у молодёжи, продавалась не только на рынке, но и заказывалась через третьи лица на периферию. В сентябре, когда Нина отмечала свой день рождения и пригласила новых друзей на праздник, Андрей и Аня подарили ей видеомагнитофон в знак уважения и вечной дружбы. Больше всех дорогому подарку радовалась Юля, завидовавшая одноклассникам, рассказывающим о мультиках, которые они могут смотреть в любое время, не дожидаясь трансляции по телевизору. Теперь и Юля может смотреть любимые мультфильмы не только в назначенный диктором час, а вставить в магнитофон кассету и наслаждаться нарисованными героями. Пригласив домой подругу, Юля долго рассказывала о дяде Андрее, мешая смотреть телевизор, на экране которого два весёлых бурундука убегали от злодейской шайки разношёрстных зверей, хвалилась упаковкой жвачек, наклейками, иностранными конфетами, притворно хихикала и нелестно отзывалась о Кате и Лене, которым мамы обещали целый мешок шоколада, если они закончат пятый класс на одни пятёрки.
Читать бесплатно другие книги:
