Суккуб в квадрате Чередий Галина

Юлия

Музыка в клубе оглушала, до предела напрягая мои и так натянутые, как струны, нервы. Голод. Опять я довела его до крайности, ненавидя саму необходимость делать это снова. Кормиться. Мерзкое слово, не имеющее ничего общего с тем, что вкладывают в понятие питания люди, окружающие меня. Именно потому, что они люди, а я выродок. Дрянная полукровка, которой для выживания требуется нечто, что я должна отнять у кого-нибудь из них.

– Привет, детка! Скучаешь? – прямо передо мной встал высокий широкоплечий парень, манера одеваться которого явно указывала на то, что он байкер. – Могу я составить компанию такой красавице?

О, нет, дорогой, только не ты. Байкеры почти все смертники. А у меня не было никакого желания видеть чье-то разбитое тело в луже крови. Хотя я понимала, что от зрелища смерти в любом ее проявлении мне нынче никуда не деться. Потому что я была голодна. Доведена до предела. По собственной воле. Я покачала головой и обошла симпатичного парня и его дружков, стараясь их не коснуться. Они проводили меня алчными взглядами и, источая запах похоти, даже не имели представления, насколько дразнят меня, испытывая свою судьбу. Конечно, потому что это тоже часть моего мерзкого естества.

Когда я голодна, мое проклятое тело начинает излучать энергию призыва к немедленному сексу, делающую меня неотразимой для любой особи противоположного пола. Заставляя хотеть меня больше, чем кого бы то ни было в жизни. Лишая основного инстинкта – самосохранения. Ни одна чертова шлюха, носившая на себе плакат: «Доступна для всех в любую дырку!», не может быть настолько привлекательна, как я сейчас – мучимая этим сверхъестественным истощением. Желание трахнуть меня становится для любого мужчины важнее следующего вдоха, если я позволяю себе задержаться около него чуть подольше, когда так голодна. Ненавижу это! Ненавижу себя! Хотя, видимо, недостаточно, чтобы все это прекратить. По крайней мере, еще не сейчас.

Я скользнула между танцующими людьми, стараясь ни до кого не дотрагиваться, впитывая вспышки вожделения провожающих меня взглядов, дразнящих мою и так истончившуюся до невидимости выдержку. Они словно снэки, еще больше растравляющие аппетит, вместо того чтобы насытить. Господи боже, они и не представляют, как быстро расстанутся с жизнью, если я не выдержу и сорвусь!

Неподалеку от бара стояли два парня, явно некомфортно чувствовавших себя в атмосфере клуба. Видимо, впервые здесь. Оба были очень молоды, практически подростки. Аура указывала на отсутствие серьезных болезней и вредных пристрастий, что делало их вполне съедобными. Если молоды и здоровы, то, вероятно, восстановятся достаточно быстро, и я не должна была нанести им особого вреда. Не должна. Это, конечно, просто отговорка, которой я пользуюсь для оправдания себя самой. Но та степень голода, до которой я себя довожу каждый раз, оттягивая кормление, делает меня не столь щепетильной и не располагает к пустым моральным терзаниям.

Приблизилась, соблазнительно покачивая бедрами, хотя это совершенно лишнее. Парни и так уже не могли оторвать от меня загоревшихся похотью взглядов. Улыбнулась обоим. Настал момент выбора. Одному из них сегодня предстояло накормить меня. Медленно сняла перчатки и без лишних разговоров коснулась щеки первого. Секундная вспышка, и я увидела его уже морщинистым и старым, испускающим последний вздох в собственной постели, через много-много лет. Этот подойдет. У парня стремительно расширились зрачки, и он непроизвольно издал глухой протяжный стон. Но я решила проверить и второго. Опять уже знакомая вспышка, и тут же тошнота накатила мерзкой волной, вынуждая почти согнуться пополам. Его я увидела страшно худым, с обтянувшей лицо сухой, как пергамент, желтой кожей. Кислородная маска накрывает его лицо, и последняя искра жизни медленно гаснет в провалившихся глазах. Рак. Очень скоро. Десять, может, пятнадцать лет. Нет, этот не подходит. Реакция на мое прикосновение точно такая же, как и у первого, он подался ко мне, глаза смотрели с жадной мольбой. Но я отстранилась так резко, как могла, обрывая контакт. Нет, малыш, я не отниму у тебя часть того, чего тебе отпущено так мало.

Обернулась к первому. Его глаза уже не видели никого, кроме меня. Как знакомо, привычно, по ненавистному заученному сценарию. Мне не нужно слов, глупых игр в поддразнивание, томных взглядов и флирта. Романтика, даже намек на нее – это не для меня. Ни сейчас и, наверное, никогда. Сюда пришла не для этого, и моя жертва уже полностью готова для меня. Я чувствовала волны запредельной похоти, исходившей от парня, и мерзкая часть моей натуры многоголосно отозвалась на нее, отнимая у меня еще изрядный кусок адекватности. Не могла больше терпеть, огонь пожирал меня изнутри. Взяла парня за руку и повела в сторону туалета. Да, малыш, не будет никаких охов-вздохов, соблазнения и чувственного шепота в темноте, прости. И красивых ухаживаний, и стихов под луной тоже. Только не со мной. Я просто поимею тебя, удовлетворяя свой извращенный аппетит, пока он не стал таким всепоглощающим, что сможет убить мою случайную жертву.

Мы были уже на полпути, как вдруг в самой атмосфере, наполняющей окружающее пространство что-то резко изменилось. И без того наполненный запахом всеобщей похоти воздух клуба вдруг стремительно загустел. Отметка трахометра вдруг резко подскочила с «просто высоко» до «охрененно запредельно». Я обернулась и увидела у входа ИХ. Гребаные ублюдки. Мерзкие паразиты. Инкубы. Гадские сексососы! Ненависть накрыла меня тяжелым покрывалом, заставив ненадолго забыть даже о терзающем голоде и оскалиться в почти зверином рычании, рвущемся их глубина моей натуры.

Их было пятеро, и они стояли там, словно долбаные короли мира. Они не скрывали свои потребности, в отличие от меня, и в этом грохочущем полутемном зале светились для моих глаз так, словно были натерты фосфором. Не слишком ярко, но ведь они не позволяли себе, истощаясь, доходить до той грани, что я. О нет, эти ребята утоляли свой голод регулярно.

Весь воздух вокруг них просто искрил от направленного на них со всех сторон неприкрытого желания окружающих. Похоже, их охота стартовала. Они вдруг стали чертовым магнитом, стягивающим к себе каждую желающую потрахаться особь противоположного пола. Женщины, будто завороженные, сами того не замечая, стали двигаться в их сторону, и от запаха вожделения стало трудно дышать. И это плохо для меня. Это просто охрененно плохо, потому что сжигающий нутро огонь вернулся, став в сотни раз сильнее. Он меня буквально скручивал узлом, отнимал способность двигаться и соображать адекватно. Я понимала, что мне нужно бежать отсюда как можно быстрее. Но слабость от истощения била наотмашь в голову и делала мышцы бесполезной ватой. Нет, только не это! Господи, если ты все же есть, пожалуйста, только не сейчас. Не позволь этому случиться, дай мне уйти отсюда.

Я, превозмогая невыносимую голодную боль, заставила себя переставлять ноги. Но тут передо мной возник парнишка, что должен был стать моей жертвой сегодня. Он, не в силах сдержаться, обнял меня и, прежде чем я успела его оттолкнуть, прижал к себе, дав ощутить свою эрекцию. И да, это оказалось последней каплей. Зажженной спичкой, брошенной в лужу бензина. С рычанием я вспыхнула, теряясь в собственном инстинкте выживания. Теперь я была по уши в дерьме. Отпихнув от себя парня, я обернулась только для того, чтобы понять, как попала. Глаза всех пятерых инкубов были направлены строго на меня. Ну да, для них я была сейчас как стоваттная лампочка в полной темноте. Они начали неумолимое движение через толпу, не сводя с меня горящих взглядов. Впереди всех, точно локомотив, шел высокий инкуб с хищным лицом. Мощное тело пробивало путь в толпе, расшвыривая людей, как кегли. Остальные рассредоточились, желая меня окружить, подобно стае волков, загоняющих выбранную жертву. Глаза первого и, видимо, главного светились неприкрытой угрозой и просто пригвождали к месту, требуя подчинения. А хрен тебе! Собрав последние силы, я сбросила с себя оковы этого яростного взгляда и, развернувшись, кинулась со всех ног в противоположную сторону.

Я никогда не прихожу в клуб, не изучив путей отступления. Улыбнувшись на подлете охраннику у служебного выхода, я резко отпихнула зависшего парня и нырнула в полутемные коридоры подсобных помещений. Бесцеремонно отталкивая с дороги попавшихся людей, я выскочила через черный ход. Дальше, запрыгнув на мусорный контейнер, перемахнула через забор и оказалась в примыкающем парке. Бежала, сколько было сил и дыхания, одновременно гася долбаное свечение. Где-то сзади раздался яростный разочарованный рык, сотрясающий впустую воздух, и вопль:

– Я найду тебя!

Голос низкий, наполненный чисто мужскими вибрациями, заставлявшими сжиматься мое естество, отвечая его ярости желанием. И это тоже способность инкубов. Обломайся, сука! Не поймал в прошлый раз и не поймаешь вообще! Лучше с голоду сдохну, чем сдамся.

Я упорно брела по парку, хотя сил оставалось все меньше. Этот отчаянный рывок отнял у меня последние. Теперь мое положение было хуже некуда. Если не отыщу срочно возможность покормиться – просто умру. В прямом, а не переносном смысле слова. Но если найду – это может стоить жизни тому, кто мне попадется, если не смогу вовремя остановиться. А я и не смогу, абсолютно точно. Дотерпелась, млять!

Чья-то потная, дурно пахнущая ладонь зажала мне рот, сзади прижалось большое тело с явным жестким стояком, а вторая рука поднесла почти к самому моему правому глазу нож. Тусклый проблеск металла в свете отдаленных фонарей вполне убедил в серьезности намерений незнакомца. Опять секундная вспышка, и я увидела его на земле подо мной, и жизнь утекала из него с каждым моим движением. И еще заметила стоящих рядом трех девушек с залитой кровью одеждой и изуродованными лицами.

– Только рыпнись, шлюха, и я тебе всю морду попишу, – прохрипел над ухом мерзкий голос.

Я глубоко втянула запах похоти насильника, поддаваясь ему полностью, и мои губы непроизвольно растянулись в хищной ухмылке, несмотря на давление зажимавших их пальцев. Ну что же, голодной я в итоге не останусь. Прости, дружок, ты сам пришел. Хотя какие, на хрен, извинения между нами, хищными тварями? Кто сильнее, тот и съел.

– На колени, сучка, – грубо толкнул меня в спину ублюдок, и когда я покорно опустилась на четвереньки, задрал короткую юбку. Все мое существо напряглось в предвкушении. Сейчас, еще совсем чуть-чуть, и мое нутро перестанет сворачивать от алчущей боли. Треск – и от моих стрингов ничего не осталось. Послала в ублюдка, мнящего себя моим насильником, заряд такой испепеляющей похоти, что сукин сын истошно закричал, врываясь в мое тело. С первым же движением его жизненная сила устремилась в меня. Я поглощала жадно, голод разгорался все сильнее, лишая меня разума. Буквально несколько десятков его движений, и сукин сын осел, покинув мое тело, так и не кончив. Нет, урод, так не пойдет. Ты сам нарвался. Я развернулась к побледневшему, как стена, громадному мужику и толкнула в грудь. Он упал на землю, глядя на меня расширенными от шока глазами.

– Продолжим? – насмешливо спросила я, уже теряя остатки человечности. Наплевать. Насильников ненавидела даже больше, чем инкубов.

У инкубов было хотя бы оправдание – им не выжить, если они не затрахают кого-нибудь до полусмерти. А чертовы упыри делали это только ради удовольствия.

– Что со мной? – прошептал он, когда я, оседлав его, начала двигаться.

Смотрела прямо в стремительно бледнеющее лицо, но не позволила его отвратным чертам запечатлеться в моей памяти. Ушлепок не заслуживал чести являться мне упреком в будущих кошмарах.

– Ты умираешь! – равнодушно сообщила с улыбкой, продолжая поглощать его энергию, тугими волнами покидавшую его тело и перетекавшую в меня. – Расслабься! Тебе, в отличие от твоих жертв, не будет больно. Ты, твою мать, умрешь счастливым.

Тело подо мной начало конвульсивно дергаться, кончая, и я пристально смотрела в затуманивающиеся дымкой смерти глаза, ловя эти гаснущие искры, чтобы впитать до последней капли.

Как только он умер, ясно увидела три полупрозрачные тени, которые оторвались от его тела и с тихим вздохом облегчения истаяли. Теперь они были свободны. Он больше не мог их удерживать и мучать даже после смерти. А потом накрыл такой откат, что меня скрутило в бараний рог, и выворачивало раз за разом наизнанку пустой желудок. Вся кожа покрылась сплошным слоем мерзкого липкого пота. Я еще ни разу не заходила так далеко. До конца. Никогда не забирала жизнь. И не знала, что такое бывает. Как только отпустило, я поднялась сначала на четвереньки, а потом и в полный рост и побрела в сторону дома. С каждым шагом поглощенная жизненная сила трансформировалась, переставая быть чем-то чужеродным, наполняла клетки моего организма. Усваивалась, растекаясь по венам и становясь частью меня. Я шагала все бодрее и вскоре вообще перешла на бег. Да, это такой ка-а-айф! Сейчас я могла, не уставая, бежать часами. Но дорога быстро закончилась. Вот и общага. Через дверь, конечно, сейчас не вариант. Но это не проблема, когда во мне столько силы. Легко допрыгнула до пожарной лестницы, сцепляя пальца на ржавом, взвизгнувшем возмущенно металле, чувствуя себя просто всесильной от бьющей через край энергии. Добравшись до четвертого этажа, сгруппировалась и запрыгнула в открытое окно справа от лестницы. В последний момент едва не сорвалась, но страха сейчас не было, и только пьяное хихиканье вырвалось из меня, когда я наконец ввалилась прямо на пол внутрь комнаты.

– Юла, это ты? – раздался сонный голос.

– Ну, а кто еще может ввалиться к нам в комнату через окно в два часа ночи? – со смехом проворчала я.

– Ты что, бухая? – сердито спросила младшая сестра, приподнимаясь на постели.

– Ага! Так и есть, Лизок. Спи, мелкая, – ответила и поползла в душ.

– Ты когда-нибудь убьешься, – проворчала она и перевернулась на другой бок.

– Угу. Когда-нибудь точно. Но уже не сегодня, – отмахнулась я.

Вот ведь ирония, мля, судьбы. Я знала, как умрет каждое встреченное мною существо, стоило лишь раз его коснуться, но не знала, как умру сама. Те, кто наверху, кем бы они там ни были, здорово глумятся над нами.

– Вставай! Просыпайся! – потрясла меня за плечо Лиза.

– Лиза, отстань! – сонно отмахнулась я от единственного родного человека в этом мире.

– Ну, Юла, вставай, пожалуйста! – взмолилась она. – Наставница Катарина опять станет орать на тебя за опоздание, и мне перепадет!

– Да пошла эта сука! – раздраженно попыталась накрыть гудящую голову подушкой.

– Тише, пожалуйста! – взмолилась сестра. – Ну, неужели тебе нравятся наказания?

Наказания – отстой. Я со вздохом поднялась. Сладко потянулась и с удовольствием почувствовала энергию от вчерашнего кормления, струящуюся по моему телу. Жалею ли я насильника и убийцу, у которого отобрала жизнь? Да нисколько!

Через полчаса я бодрым шагом вышла во двор универа и направилась в учебный корпус. Под наш универ Магической гильдии было отдано старое военное училище. Ремонтом никто не стал заморачиваться – просто выкрасили строения на территории в противный тускло-желтый цвет. Внутри, особенно в общаге, все выглядело соответственно возрасту здания. Потрескавшиеся стены и потолки, протекающие краны, ржавые унитазы, а появление горячей воды воспринималось как великое событие. Но ведь детки сильных мира сего не жили в общаге, так что кому какое дело.

Уже в дверях мне ожидаемо преградил дорогу Жорик. Хоть раз бы мое утро для разнообразия пошло по другому сценарию! Местная футбольная звезда, плейбой и бабник. Эта его привычка торчать вечно на крыльце как гребаный фейс-контроль жутко бесила. Но куда ж его денешь?

– Юлечка! – попытался он сграбастать меня своими лапищами, но я ловко уклонилась. – Ты сегодня прямо цветешь! Я вчера видел тебя в клубе. Похоже, неплохо повеселилась? – по ехидной роже я видела, что дальнейшее его словоизлияние мне явно не понравится.

– С чего ты это взял? – терпеть не могла его похабную улыбочку.

– Да потому что ничто так не красит женщину, как качественный потный трах. А ты выглядишь так, словно тебя хорошенько отодрали, – сказал он громко, и его прихлебатели, стоявшие неподалеку, дружно заржали.

– Даже если так, тебе-то что, болезный? – задрала голову я, встречаясь с этим лосем взглядом.

– Да просто представляю, как бы ты выглядела, если бы эту ночь у тебя между ног я провел. Мы бы тут все ослепли, наверное, от твоей красоты, – он оглянулся в поисках одобрения от своей группы поддержки.

– Всю ночь? Да Бог с тобой, убогий, даже самая короткая ночь в году длится больше, чем три минуты, – огрызнулась я.

Теперь заржали остальные студенты, а Жорик одарил их убийственным взглядом. Я обошла его и нырнула в дверь. Но буквально через минуту соблазнитель-недоделка догнал меня и толкнул к стене, припечатывая своим тренированным телом. Я скривилась от боли и попыталась вырваться, но Жорик только сильнее прижался ко мне. Нагло улыбаясь, смотрел мне в глаза, давая ощутить, как наливается его член под тренировочными штанами.

– Ты уже достала меня динамить, ведьма безродная! – прошипел он мне в лицо. – Я тебе, по-моему, неоднократно говорил, что хочу тебя трахать. Думаешь, буду вечно ждать твоего согласия? – Его дружки встали вокруг нас, отгораживая своими широкими спинами от проходящих мимо студентов и преподавателей. Но я знала, что никто не стал бы за меня вступаться. Я сирота, а Жорик – сынок богатейшего мага-целителя и попечителя нашего универа Магической гильдии. И всем плевать, что у меня дар, а на нем природа отдохнула, и единственное, что он умеет – это мяч гонять и трахать любые движущиеся объекты. Для всех он тут учится по праву, а мы с Лизкой просто из милости.

– А что, не будешь? – Я не отводила глаз, смелость – моя единственная защита сейчас.

– Нет. Прямо сейчас затащу в раздевалку и поимею, как хочу, так, чтобы ходила неделю враскорячку. Будешь сама потом ко мне бегать, как остальные, – он, злобно скалясь, чуть согнул ноги и сделал движение бедрами, будто уже трахал меня своим теперь полностью стоящим членом.

И хуже всего то, что моя вторая хищная натура тут же зашевелилась. Это как у проклятой кошки – хоть и сыта, но если мышь нагло выплясывает перед носом, почему бы и не придушить ее на будущее? Но я не могла допустить, чтобы хоть кто-то узнал об этой «милой» особенности моего организма. Мне и без этого дерьма хватало. Поэтому я яростно запихнула эту часть себя поглубже, но это отнимало силы и жутко злило меня.

– А давай! – злобно оскалилась я ему в ответ. – Заодно я тебе в подробностях расскажу, как ты сдохнешь.

И я сделала движение, как будто собиралась коснуться его лица. Жорик отшатнулся от меня, как от чумы.

– Сука! – рявкнул он. – Все равно будет по-моему! Я же по-любому придумаю, как это сделать

– Ну да, как только думать научишься! – презрительно фыркнула в ответ и, выскользнув из кольца тестостерона, двинулась дальше по коридору.

– Дура ты! Сама не знаешь, что упускаешь! – его голос вслед уже звучал обиженно.

– Да почему же не знаю? Как раз о том, что ты хочешь мне предложить, почти все знают. Потому как каждая вторая лично видела и пробовала.

Жорик остался закипать, как чайник, я же, пользуясь моментом, пошла на занятия. Вот урод, все настроение пересрал!

– Что, совсем достал? – сочувственно спросил, догоняя меня, Дениска, еще одна местная звезда вечеринок.

Да, он у нас другого имиджа придерживался. Утонченный такой, ухоженный метросексуал, весь из себя неотразимый загадочный красавчик с горящим влажным взглядом, безупречной внешностью и слегка встрепанной причесочкой а-ля «я-только-что-занимался-бурным-сексом». Его уж никогда не увидишь в спортивке, хотя он явно поддерживал свое тело в форме. Дениска всегда был одет идеально, по распоследнему визгу моды, но с нарочитым налетом легкой небрежности. Типа, посмотрите, я обычный парень, и это случайность, что я всегда так охрененно выгляжу. Но для меня разницы не было, его похоть пахла так же, как у Жорика.

Дениска у нас тоже сынок из непростой семейки. Папаша какой-то там политик, а когда у сынка обнаружились неплохие способности стихийника, был рад безмерно. Еще бы! Это же теперь безумно модно, если в твоей семье рождается Одаренный. И сейчас те же самые люди, которые еще десять лет назад гноили по дурдомам и накачивали наркотой, пытаясь «лечить» таких, как моя мать, просто визжали от восторга, целуя задницы рожденных с даром и прочей нечисти. Теперь и сами Одаренные, и другие существа, считавшиеся раньше мифом, спокойно заседали в правительствах, принимали новые законы в парламентах и имели такие же гражданские права, как и первичный вид – люди. Хотя отдать людям право первенства в нашем мире было несомненной ошибкой. Многие виды так называемой «нечисти» гораздо древнее людей. Но официальная версия такова, и пока оспаривать ее во всеуслышание не хотели. Никому не нужна эта суета. Конечно, существовала радикально настроенная часть населения, которая вначале даже подняла настоящий мятеж, когда другие виды и Одаренные заявили о своем существовании публично. Но, очевидно, официальное признание существования иных разумных видов было давно ангажировано в самых высоких кругах, так что протестующих быстро задавили на корню, и теперь они только время от времени устраивали теракты и показательные акции. В остальном же теперь нечисть спокойно ходила по улицам, и маг стал такой же обычной профессией, как и архитектор. И встретить на улице вампа или оборотня стало обыденностью, если, конечно, умеешь отделить их в толпе от обычных людей.

Жаль, что моей матери это все уже ничем не могло помочь. Когда проснулся ее дар, не было никого, кто захотел бы видеть в ней кого-то кроме чокнутой женщины, утонувшей в своих больных фантазиях. Ее пичкали лекарствами всю ее короткую жизнь, считая шизофреничкой. Заставляли чувствовать себя изгоем, доводя до безумия, пока встреча с моим гребаным отцом-инкубом не сбросила ее шаткий разум, и так бродящий в сумерках, за край окончательно. Ублюдок вытрахал ей все мозги и, наградив ребенком, исчез, как все они и делали. Думаю, только потому, что она была не в себе, не избавилась от меня вовремя. Потому что, на мой взгляд, ни одна мать в своем уме не захотела бы рождения такого существа, как я. Но спросить у нее я уже никогда не смогу, так как она умерла, когда мне было пять, а Лизке три. И что-то мне подсказывало, что она была рада покинуть этот ад.

И кстати, слава Богу, у нас с Лизкой были разные отцы. Да и о том, кем был мой, я догадалась только три года назад, когда одновременно с моим даром ведьмы обнаружилась еще одна интересная особенность. Я тогда едва не умерла, сопротивляясь навязчивому желанию забраться на член любого встречного. И это при том, что тогда я была еще девственницей. А когда сорвалась, чуть не угробила парня – он неделю потом в реанимации провел. Благо, что я успела свалить из школьного спортзала и никто меня не видел, так что связать со мной лежащего без сознания первого бабника школы никто не смог, а сам он потом ничего не помнил.

– Юла, ты выглядишь расстроенной! – напомнил о себе Дениска.

А как я, по-твоему, мальчик-пижон, должна выглядеть, вспоминая о своей умершей матери и просто фееричном первом сексуальном опыте? Сколько ни заставляла себя делать покер-фейс при любых обстоятельствах, но мысли, связанные с моей истинной натурой, все равно всегда прорывались наружу. Посмотрела пристально на утонченного красавчика. Что ж мне везет-то так, что обе местные секс-звезды решили одарить меня своим вниманием прямо с утра?

– Дениска, вы что, никак с Жориком не успокоитесь? Все меряетесь, у кого толще и длиннее? Так спросите у третьих лиц, им со стороны виднее. Когда повзрослеете? – задумчиво пробормотала первое, что пришло в голову.

– Юла, тут ты не права! – с почти натуральным трепетом в голосе запел Дениска. – Ты мне давно нравишься, и я тебе уже сто раз об этом говорил! И то, что этот жлоб Кивлев тоже на тебя запал, никакого отношения к моим чувствам не имеет. К тому же, если ты официально будешь со мной, ему придется отвалить.

– Дениска, я тебе не нравлюсь, ты просто хочешь со мной спать, это – во-первых. Мне не нужны ничья защита и покровительство, это – во-вторых. И в-третьих. Если я и захочу завести себе постоянного парня, то точно не выберу таких, как вы с Жориком. Тупо противно, что полгорода знает, как выглядит член твоего парня. Если я уж дам кому-то эксклюзивные права на свое тело, то и получить хочу что-то подобное. А вы оба уж больно с большим пробегом. Так что прости, малыш.

Конечно, я нагло врала. Не могло быть у меня постоянного парня. Никогда.

– Дура ты, Юла! – сбросил маску милого парня Дениска. – Я ведь могу и заставить!

– О! А вы с Жориком, оказывается, не так уж и отличаетесь друг от друга.

Я пошла дальше по коридору. Настроение окончательно упало ниже плинтуса. И самое обидное, что сама и виновата. Всю последнюю неделю я ведь чувствовала, что голодна. Но позволила себе затянуть до последнего, хоть и знала, что в таком состоянии непроизвольно влияю на окружающих. И если раньше оба главных ловеласа универа вяло доставали меня время от времени, то теперь они резко активизировались. Оставалось надеяться, что их отпустит, поскольку сейчас я уже не излучала так, как накануне.

Я почувствовала беспокойство в конце первой пары. Воздух стал сгущаться, как тогда в клубе. Я заерзала на месте. В здании точно был инкуб. Или несколько. Тут я ошибиться не могла. Рыбак рыбака, как говорится… Неужели ублюдки выследили меня? Но как? Если нет, то какие дела могут быть у этих сексососов в Гильдии? Такие, как они, не учились в универе, они всегда были вроде как сами по себе. Даже когда я искала о них сведения, поняв, кем был мой отец, все, что удалось найти – легенды и мифы в старых книгах и множество фэнтазийной литературы, где инкубы представали то жуткими монстрами, то почти комичными персонажами. Официальное определение их вида было настолько расплывчато-невнятным, что почерпнуть из него хоть что-то было невозможно.

Присутствие ощущалось все ближе. Я в панике посмотрела на окно. Третий этаж. В принципе, не проблема, но если убегу у всех на глазах, то возникнут нежелательные вопросы. Честно сказать, если бы не Лизка, я бы давно свалила из этого долбаного учебного заведения. Достало, что они с такими, как мы, обращаются так по-скотски. По закону, мы, дети со способностями, у кого не было родителей или сильных покровителей, были почти бесправны, пока не заканчивали учебу, так как, будучи необученными, считались потенциально опасными для общества. Тупизм. Как будто те, у кого есть родители, не могли убивать и причинять вред с помощью своих способностей, если бы хотели. Но это никого не колыхало. Ведь права сирот некому защищать. Так что мы были практически собственностью гребаной гильдии, пока росли и учились и еще пять лет после окончания универа. Именно нас всегда швыряли, как мясо, туда, где действительно было жарко. Нас могли сдать в аренду, практически рабство, на день или на год без права отказа. Обращаться с нами могли как угодно и давать любые по сложности задания, не особо делая скидку на опыт. Все это, конечно, было временно, пока мы не обретали свободу. Но это не меняло сути. Среди сирот-одаренных был самый высокий процент смертности. Кто-то погибал на заданиях, а кто-то просто не хотел так больше жить. Только кого это волновало?

Присутствие инкубов стало просто физически ощутимо. Я сделала несколько быстрых глубоких вдохов и выдохов, запихивая мою вторую сущность как можно глубже. Она упорно сопротивлялась. Так было всегда, когда рядом были эти жрущие сексуальную энергию демоны. Ну да, подобное ведь тянется к подобному. Ненавижу это!

Едва прозвучала мелодия, возвещающая об окончании пары, в аудиторию вошла ведьма-наставница Катарина и с ней трое инкубов. Я перестала дышать, стараясь спрятаться за чужими спинами.

– Добрый день, милые мои детки! – нежно пропела мерзкая сука.

Я ее ненавидела, и это было совершенно взаимно. Не было никого в универе, кто бы хуже обращался с такими, как я. Продажная до мозга костей, жестокая и бессердечная дрянь – вот кто наша наставница. В любом конфликте она всегда принимала сторону детишек сильных мира сего. При этом торговала нашими способностями и зачастую жизнями, как горячими пирожками, набивая карманы и не давая нам ни копейки. И всегда с удовольствием демонстрировала свою власть над теми, кого некому было защитить.

Наставнице ответил нестройный хор голосов. Я же из-за плеча нашей старосты смотрела на инкубов. Все трое были теми самыми, из клуба. И тот главный, что уже дважды едва не поймал меня, стоял сейчас рядом с наставницей и цепким взглядом обследовал каждого в нестройном ряду учащихся. Одет он был в идеально сидящий на его прекрасно сложенном теле темно-серый костюм, бледно-голубую рубашку с галстуком под цвет глаз. И это явно были шмотки не из соседнего универмага, а с какого-нибудь модного показа в Милане. Среди девушек послышались томные вздохи, и на инкубов нацелились алчные взгляды наших красавиц. Я старалась не смотреть в лицо предводителю, но это было трудно. Его лицо притягивало меня, как мощнейший магнит, с той же силой, с какой отталкивала скрытая под совершенной упаковкой сущность. Смуглая кожа, грубоватые черты, прищуренные глаза цвета серебра, прямой нос с чувственно трепещущими ноздрями, которые, не скрываясь, жадно ловили запах желания, что он будил в присутствующих девушках. Резко очерченный и при этом безумно красивый рот сейчас чуть кривился в некоем подобии усмешки. Твердая линия подбородка, жесткие острые скулы, легкая щетина на чуть впалых щеках. Черные волосы, густые и блестящие, спускались до линии челюсти, слегка завиваясь на концах, и обрамляли его лицо, придавая ему еще больше очарования опасной красоты. В эти волосы хотелось запустить пальцы и сжать, направляя его похотливый рот туда, куда нужно. Мгновенно на меня нахлынуло видение его головы между моих бедер, и я словно ощутила его ласку на своей плоти. Но сразу же одернула себя. Откуда мне знать, как это, если я не позволяю себе такого с мужчинами? Просто питаюсь, когда припирает. Быстро, без выкрутасов и ласк. Я отбросила от себя видение с отвращением. Это все долбаные инкубские примочки! Сто процентов – каждая в этой аудитории уже течет от картинок, которыми эти паразиты наполняют их мозг. И моя собственная реакция – это просто физиология. «Я ненавижу инкубов», – напомнила я себе снова.

Хоть я постаралась как можно скорее взять под контроль свою реакцию, видимо, мне не удалось сделать это достаточно быстро, и теперь серебристые глаза вперились прямо в меня. Не отрывая от меня обездвиживавшего взгляда, он что-то тихо прошептал на ухо наставнице.

– Радина, в мой кабинет, остальные свободны! – резко сказала Катарина.

– У меня занятия, мне некогда, – не пытаясь даже казаться вежливой, ответила я.

– Я сказала – в мой кабинет! – с нажимом произнесла стерва, и по моему телу пробежала судорога боли, как обещание худшего.

Все шарахнулись от меня и стали спешно выходить из аудитории. Наставница развернулась и тоже пошла на выход. Я, как щенок на веревочке, поплелась следом. В стенах универа я не могла противостоять магии подчинения. Инкубы, пропустив меня, пошли сзади, отрезая мне пути к бегству. Как будто это возможно. Стоит мне лишь попытаться, и я не успею за угол свернуть, как меня скрутит в бараний рог. В коридоре неожиданно оказалась целая толпа во главе с Жориком и Дениской. Они неприязненно смотрели на инкубов. Ну да, два главных местных кобеля почувствовали угрозу на своей территории. Наша процессия в полной тишине дошла до кабинета наставницы, сопровождаемая тяжелыми взглядами.

Едва двери отрезали нас от остальных, Катарина сразу перешла к делу, усевшись за стол. Она сделала жест, предлагая всем присесть, но я осталась стоять, сексососы тоже.

Радина, я позвала тебя, потому что господин Ленар, – и она одарила главного инкуба приторно-радушным взглядом и улыбкой, – обратился к нам за помощью. Ему требуются услуги ведьмы с темным даром.

– Очень рада. В универе их хватает, – мое тело напряглось в плохом предчувствии.

– Да, полно, но им требуется именно такой дар, как у тебя, – глаза наставницы впились в меня с ненавистью.

– Не понимаю, чем им может быть полезен именно мой дар, – ответила я ей таким же взглядом.

– А тебе и не надо понимать, – прозвучал сзади уже знакомый низкий властный голос, заставлявший вибрировать все внутри. – Ты просто подпишешь договор и будешь делать, что скажут.

Да обломайся, урод.

– Я отказываюсь! – твердо произнесла я, игнорируя инкуба.

– Позволь тебе напомнить, что в случае отказа ты лишаешься возможности продолжить бесплатное обучение, – сухо процедила наставница, поджаривая меня взглядом. – С какой стати университет должен обеспечивать знаниями, питанием и жильем кого-то, не желающего отплатить хоть незначительной мелочью за заботу и доброту?

Заботу и доброту? Ха-ха!

– А мне наплевать. Давайте. Но работать с этими паразитами я не буду.

– То есть перспектива оказаться на улице без малейшего шанса получить работу и когда-либо учиться снова где бы то ни было тебе не страшна? – Катарина сложила пред собой руки и изобразила притворное сожаление.

Увы, тут она была права. Учиться Одаренным нигде кроме этого универа не светило. В обычные вузы нас не брали, считая потенциально опасными для простых сверстников. И пока у меня не будет Лицензии, работать даже улицы мести меня не возьмут. Оставался лишь криминал, но это не вариант. Не в том случае, когда я могу подставить и сестру. И, естественно, Катарина знала, на что давить.

– Если тебе так уж плевать на свое будущее, то не забывай, что Лиза последует за тобой. Она, конечно, очень хорошая и покладистая девочка в отличие от тебя, но имеет глупость быть преданной своей грубиянке сестре до мозга костей.

Я молчала, тогда как наставница продолжала давить:

– Перспектива сломать сестре жизнь своим упрямством тебе тоже не страшна, Радина? Разве ты не будешь жалеть о подобном до конца своих дней?

Внутри сжалось от осознания того, насколько она может быть права, но потом я покосилась на главного инкуба и внутренне содрогнулась. Нет-нет-нет! Я просто не смогу! Даже сейчас меня всю аж ломало от близости этих мерзавцев, а еще и работать на них… Гори оно огнем, Лизка умная и сможет продолжить учебу, даже если я вылечу. Я смогу убедить ее. Смогу! Я фыркнула, изображая уверенность, которой и в помине не было.

– Я и так только и делаю, что сожалею, с того момента как осознала, кем родилась. Придумайте, чем напугать меня на самом деле, и сделайте еще попытку. А я пока пошла.

Развернувшись, я натолкнулась на широкую грудь инкуба. Двое других стояли, блокируя выход.

– Задержись немного, детка, – прошептал мне главный, обжигая дыханием кожу за ухом, и продолжил так, чтобы слышала только я: – Кстати, как вчера перекусила? Уверен, что парню в парке, составившему тебе компанию, это безумно понравилось. Ты заставила его кричать от удовольствия, прежде чем его глаза потухли?

Дикая смесь страха и при этом противоестественного желания хлынула в мою кровь, заставив сначала замерзнуть, а потом начать дико скакать мое сердце. Господи, как ни крути, то, что я вчера совершила, было убийством. Если об этом узнают, то наверняка навечно признают меня не способной контролировать свои способности. Никто не будет разбираться, кем был тот гребаный ублюдок и заслуживал ли такой смерти. Тогда не только прощай универ, причем автоматически и для Лизки тоже. Отчуждение и изгнание, запрещение жить среди людей… и это в лучшем случае. Насколько я знаю, осужденных Одаренных часто отправляли на эксперименты по способностям по выживанию. А это смертный приговор.

– А ну, сейчас же повернись ко мне и подпиши этот договор, – нажала наставница еще и магически, заставляя заныть мои кости.

– Давай, подписывай, или вместо тебя я потребую твою сестру. Знаешь, в кого превратится такая милая и неискушенная девушка через месяц, если я возьмусь за нее как следует? – все так же еле слышно и насмешливо произнесли порочные губы инкуба, в которые я уперлась взглядом.

– Она тебе не подходит. Нет у нее даже похожих способностей! – гневным шепотом огрызнулась я.

– Зато у нее есть одна весьма ценная способность – насыщать наши аппетиты, – искривился его рот.

– Ублюдок! Как же я вас ненавижу! – так же тихо прошипела я.

– Поверь, это исправимо. Очень скоро ты так полюбишь меня, что станешь умолять, чтобы я тебя поимел. И сделаешь ради этого все, что я скажу, – от холодного презрения в его голосе больно заныло все внутри.

– Ага. «Фантазер» ты меня называла!» – тихо пропела фразу из старой песенки.

Я вернулась к столу и быстро пробежала глазами договор. Условия обычные. Делаю все, что прикажет господин Ленар, слушаюсь его беспрекословно, с момента подписания отказаться выполнять любое распоряжение я не имею права. К тому же обязана проживать в его доме, так как этого якобы требует специфика моего будущего задания. Вот засада!

– Хорошо, я подпишу. Но хочу внести дополнение. Пункт, запрещающий ему от меня кормиться и принуждать к сексу, – твердо сказала я.

Инкуб сзади высокомерно заржал, и его поддержали дружки.

– Я что, выгляжу голодным? Или тем, кому не хватает секса? – голос звучал так, что я должна была почувствовать себя последним человеком, которого бы он захотел. Ублюдок явно пытался меня унизить. Только мне плевать.

– Мне насрать, каким ты выглядишь. Для меня все инкубы похожи просто на куски дерьма, – от двери послышалось рычание его прихлебателей, – но если тут не будет этого пункта, я не подпишу.

Ленар шагнул к столу, намеренно толкнув меня плечом, и, наклонившись, вытащил из кармана золотую ручку, что-то быстро вписал в оба экземпляра и сунул их мне.

– Подписывай.

Я еще раз внимательно все проверила. Там появился пункт о том, что господин Ленар не может от меня кормиться и требовать мое тело, если я сама его не попрошу. Я подняла глаза.

– А ты не просто попросишь. Ты на коленях умолять будешь, – недобро усмехнулся он.

– Ну-ну. Что, не дают покоя грязные фантазии? Я, голая, перед тобой на коленях… – произнесла я томным голосом с придыханием, и была вознаграждена тем, как резко дернулись ноздри Ленара. – Обломайся, дружок, этому не бывать.

В глазах мужчины вспыхнула и тут же погасла ярость.

– Ты голая передо мной? Забудь об этом, детка. Насколько же я должен оголодать, чтоб на такую, как ты, позариться, – и он презрительно фыркнул.

Я подписала и передала договор наставнице.

– Надеюсь на дальнейшее сотрудничество, – с широкой улыбкой обратилась она к Ленару, будто вовсе перестав замечать меня. – Не смею задерживать, господин Ленар. А ты, Радина, задержись. Мне нужно пару слов тебе сказать, в качестве, так сказать, напутствия.

– Исключено! – отрезал главный инкуб. – Договор вступил в действие, и теперь только я распоряжаюсь временем и действиями данной особы.

Он властно обхватил меня за талию и, развернув, толкнул к выходу.

– Руки убери, – прошипела я.

– С какой стати? – безразлично ответил он. – В договоре нет пункта, запрещающего мне тебя трогать. Не могу трахать или кормиться без твоей просьбы. А по поводу того, чтобы тебя не мог лапать я или мои люди, ничего нет. Как, кстати, и о том, что я не могу тебе приказать трахаться с тем, с кем скажу.

Я замерла. Ублюдок обманул меня.

– Да, детка, глупо с твоей стороны пытаться бороться со мной. Ты всегда проиграешь. Гораздо проще и приятней для тебя будет подчиняться.

– Обломайся, урод, – прошипела я уже в коридоре.

Инкуб хмыкнул и продолжил толкать меня в поясницу, принуждая идти вперед. Неожиданно, повернув за угол, мы наткнулись на Жорика, в сопровождении всей команды, и Дениску с его друзьями. Увидев нас, парни почти синхронно шагнули навстречу со свирепыми лицами.

– Инкуб, руки от нее убери! – решительно рявкнул Жорик. – Юля, с тобой все в порядке?

Глазам не верю! Это что же, Жорик с Дениской впервые объединились, чтобы за меня вступиться? О-о-о, мля! Нас точно ждет апокалипсис!

– О, детка, твои защитнички! – презрительно фыркнул инкуб. – И кто из этих двоих твой любовник?

– Оба! – равнодушно пожала плечами я. – Люблю разнообразие!

– А ты с каждым по отдельности трахаешься или с обоими сразу? – тут же озлился Ленар. – Хотя плевать. В любом случае в моем доме может быть и то, и это. Если я позволю.

– Юленька, иди ко мне, – это уже Дениска.

– Да, иди, Юленька! – передразнил его Ленар, больно впиваясь в мой бок пальцами. – А мы сейчас быстренько вернемся в кабинет наставницы и исправим в договоре имя «Юлия» на имя «Елизавета».

– Сука! – прошипела я. – Что б ты сдох!

– Детка, я почти бессмертный! – нагло ухмыльнулся инкуб.

– Мальчики, мне тут надо отлучиться, – с натянутой улыбкой сказала я своим нежданным защитникам.

– Хочешь сказать, что ты с ними идешь по своей воле? – повысил голос Жорик.

– Точно! – оскалилась я, изображая идиотскую улыбку. – Просто старые друзья, мать их! Вернусь, все расскажу, когда будем в очередной раз кувыркаться.

У Жорика и Дениса глаза стали как блюдца, а я подмигнула и, освободившись из захвата инкуба, шагнула ближе к парням и одарила каждого жарким поцелуем. Жорик увлекся и застонал, прижимая меня к своему неугомонному, тут же вскочившему хозяйству.

– Ну, хватит! – рявкнул Ленар и рванул меня из объятий Жорика.

– Я буду скучать, мальчики мои! – помахала я ручкой обоим и пошла, опять толкаемая в спину инкубом.

Мы с моими конвоирами вышли во двор. Было противно от того, как все на нас пялились. Но мне не привыкать делать каменное лицо.

– Сколько я должна буду жить у тебя в доме? – спросила я, не оборачиваясь.

– Сколько я скажу! – холодно ответил инкуб.

Если и до этого он не отличался любезностью, то после шоу в коридоре его настроение, похоже, окончательно испортилось.

– Тогда мне нужно собрать вещи.

– Ты собираешься ходить в моем доме в этих дешевых тряпках? Где ты их взяла, в секонд-хенде?

Вот гад! Не всем же одеваться от лучших домов!

– Ага. Как догадался? Тоже бываешь часто? Кстати, чем зарабатывают на жизнь инкубы? Ублажают престарелых богатых дамочек?

Ленар резко рванул меня на себя, разворачивая. Я от неожиданности смачно впечаталась в его мощную грудь и судорожно вдохнула, невольно захватывая его неповторимый запах. Он грубо, до боли притиснул меня к своему телу, и я ощутила жесткую длину его члена, вжавшегося в мой живот.

– Я бы на твоем месте не дразнил меня, детка. Иначе последствия могут тебе не понравиться. Ну, или очень понравиться, это уже как я захочу, – угрожающе промурлыкал он мне в ухо.

– Что же за праздник у меня сегодня такой! – я резко просунула между нами руку и сжала через штаны его достоинство. – С самого утра об меня трутся чем-то несуразным.

Инкуб зашипел и отшатнулся.

– Нарываешься, девочка? Успокойся ты и так не усердствуй, тебе от этого и так никуда не деться. Хотя такой, как ты, возможность прикасаться к моему члену еще заслужить надо! – насмешливо скривил он губы, как будто я что-то непотребное.

– И как же я проживу-то без такой чести?! – театрально воздела я к небу руки. – Наверное, так же, как и раньше жила!

– Запомни, ничего в твоей жизни больше не будет как раньше! – И Ленар, развернув меня, опять стал толкать к своей машине.

Тачка у них, конечно, была роскошная. Огромный внедорожник цвета мокко с внутренней обивкой из натуральной кожи оттенка кофе с молоком. Ленар открыл переднюю дверь.

– Живо садись! – приказал он. – Только осторожней, обивку не запачкай своей одеждой парижского клошара.

– Могу раздеться! – огрызнулась я.

– Да ладно, я уже понял, что ты на все готова, но пока не стоит. Разденешься, когда скажу, – равнодушно отозвался Ленар.

– Да размечтался!

– Было бы о чем мечтать! Я о голых бабах не мечтаю с тех пор, как пережил переход, детка.

– Ну да, вы ж, как гинекологи, в женские щели с утра до вечера смотрите.

– Скажи, что надо сделать, чтобы ты заткнулась? – раздраженно рыкнул инкуб, усаживаясь за руль.

– Попробуй сдохнуть. Обычно это помогает.

Ленар сжал челюсти и завел двигатель. Всю дорогу инкубы сохраняли мрачное молчание. Я же вертела головой.

– Если пытаешься запомнить дорогу, то напрасно. Все равно тебя из моего дома никто не выпустит, пока я не позволю. Если надеешься сбежать, то тоже зря. Это еще никому не удавалось.

– Ну, все бывает в первый раз, – нагло заявила я, но, увидев, как он гневно открывает рот, прервала его. – Ладно, не заморачивайся на угрозы. Я в курсе. Сбегу, а вы за сестру возьметесь. Но ты мог бы не напрягаться так. Подписанный договор не позволит мне уйти от тебя надолго, даже если смогу. Если не вернусь в течение суток – рехнусь от боли. Так что расслабься. Тем более что, как бы ты ни старался, презирать и ненавидеть вас еще больше я не смогу, потому как больше невозможно. А бояться вас я не стану.

– Вот как? Ну, у нас еще будет время проверить все твои дерзкие заявления, детка, – высокомерно ухмыльнулся Ленар.

Я отвернулась и, откинувшись на спинку, сделала вид, что сплю. Осмысливать то, в каком дерьмовом положении оказалась, сейчас не могла, иначе выдала бы себя волнением. Будет еще время. Я всегда выпутывалась из всех отстойных ситуаций, полагаясь только на себя, выберусь и из этой.

Ехали долго. Когда в следующий раз открыла глаза, мы уже въезжали в какой-то огромный двор, отделенный от остального мира глухим высоченным забором с колючкой поверху. Впереди был виден большой особняк, напомнивший мне старые английские то ли дома, то ли замки каких-то там лордов века восемнадцатого. Насколько я смогла рассмотреть, территория, обнесенная забором, была внушительной. Вдали виднелись разные надворные постройки в том же старинном стиле, что и сам коттедж. Да уж, не хреново живут в нашем мире паразиты.

– Ты хатку такую выбрал, потому что сам древний и ностальгия по прошлым векам замучила? – не смогла помолчать я, но Ленар меня проигнорировал.

Машина замерла у парадного входа. Мы вышли, и меня тут же не слишком вежливо схватил за предплечье один из сопровождавших Ленара инкубов.

– Куда ее? – подал он голос.

И опять же, должна была признать, что голос каждого инкуба – это тоже один из инструментов соблазнения, потому что они звучали так, как только мог звучать настоящий желанный самец, даже если говорил гадости.

– Надо же, а ты не немой! – ухмыльнулась я. – А я-то уже подумала, что в вашей компании только Ленар говорящий, а остальные только трахающие.

Инкуб одарил меня злобным взглядом.

– Ты достала, ведьма, – произнес он со скрытой угрозой.

– Да что ты, я еще и не начинала!

– Вот и не стоит, – и он вопросительно посмотрел на Ленара.

– Ее в спальню напротив моей, – ответил тот и, не глядя больше на меня, пошел вперед.

Инкуб, не выпуская моей руки, втолкнул меня в двери, и мы очутились в огромном роскошном холле дома. Там стоял еще один индивид, поразительно похожий на Ленара. Только черты лица были чуть мягче, и изгиб полных губ более чувственный, чем у главного засранца.

– Надо же, маленький суккуб, неужели ты наконец в нашем доме?! – промурлыкал он, и от его голоса по коже пробежала волна удовольствия и возбуждения.

Но я моментально отбросила от себя это очарование, как мерзкую змею, услышав ненавистное определение. Суккуб. Да, это то, что я есть, и то, за что я себя ненавижу, но не в силах изменить.

– Пошел ты, паразит! – рыкнула я.

– Паразит? – поднял красивую черную бровь новенький. – А она забавная, Ленар!

– Ты находишь?! – фыркнул Ленар. – По-моему, она просто невыносима, Лиам. В комнату ее, Ринар.

– Скоро увидимся, маленький суккуб! – усмехнулся Лиам.