Дом Цепей Эриксон Стивен

Ратидка смерила его долгим взглядом и пожала плечами.

– Думай, что хочешь.

Из хижины послышался женский крик. В нем было гораздо больше наслаждения, нежели боли.

– Скажи, воитель, скольким из нас предстоит принять твое семя и семя твоих соратников? – спросила жена вождя.

– Всем, – ответил Карса. – По одиннадцать на каждого из нас.

– И сколько же дней это займет? Наверное, вы заставите нас готовить вам пищу.

– Дней? Ты рассуждаешь, как старуха. Мы молоды. А если понадобится – у нас есть кровавое масло.

У ратидки изумленно расширились глаза, да и остальные жительницы селения начали перешептываться. Однако жена вождя взглянула на соплеменниц, и те послушно умолкли.

– А прежде вам уже приходилось пользоваться кровавым маслом для… таких надобностей? – поинтересовалась она, вновь поворачиваясь к Карсе. – Думаю, что нет, иначе бы вы знали то, что знаю я, воитель. Да, ваша мужская прыть возгорится и будет пылать несколько дней кряду. Только учти: сила кровавого масла передается и женщинам тоже. Когда-то я была слишком молода и глупа. После кровавого масла страсть так обуяла меня, что я зубами вцепилась мужу в горло, и ему было не совладать со мною. Эти шрамы он носит до сих пор. Скажу тебе больше: мужская страсть через несколько дней угасает, а женская не утихает месяцами напролет, не давая нам покоя.

– Не завидую вашим супругам, – ухмыльнулся Карса. – Если мы не убьем их, то это сделаете вы.

– Вам троим ни за что не продержаться всю ночь, – сказала жена вождя.

– Это мы еще посмотрим. Кстати, можем побиться об заклад: кому из нас троих первому понадобится кровавое масло!

Карса взглянул на ратидских женщин.

– А вы покажите нам, на что способны. И не советую нас разочаровывать.

Из хижины вышел Байрот. Он удовлетворенно кивнул другу.

Вздохнув, жена вождя вытолкнула вперед свою дочь.

– Нет, – сказал Карса.

– Разве ты не хочешь ребенка от моей дочери? – удивилась ратидка. – Ведь первой, кто возляжет с тобой, достанется самое сильное семя.

– Моего семени хватит на всех. А ты сама никак уже вышла из детородного возраста?

Женщина покачала головой.

– Карса Орлонг, – прошептала она, – ты сам побуждаешь моего мужа проклясть тебя. Ты не знаешь, каков он в ярости. Он сожжет кровь на каменных губах Имроты.

– Меня не волнует твой муж. – Карса спешился и подошел к супруге вождя. – А теперь веди меня в свой дом.

Женщина попятилась.

– Умоляю тебя, воитель, – только не туда! Пойдем в любую другую хижину.

– Нет, мы пойдем в дом твоего мужа! – прорычал он. – И довольно уже слов.

Незадолго до наступления сумерек Карса повел на ложе свою одиннадцатую женщину из клана ратидов. Ею была дочь вождя. Ни воителю, ни Байроту с Делюмом не понадобилось подкреплять свою прыть кровавым маслом. Байрот приписывал это особой мужской силе уридов, хотя Карса подозревал, что основная заслуга здесь принадлежит ратидкам. Отчаяние заставило их выказывать чудеса страсти. И все же никто из троих захватчиков не хотел признаваться, что оплодотворение последних женщин далось им с трудом.

Внутри дома было сумрачно. В очаге переливались тлеющие угли. Карса плотно закрыл дверь и опустил задвижку. Дочь вождя внимательно рассматривала юношу. Однако страха в ее глазах не было. Только любопытство.

– Мать говорила, что ты на удивление нежен.

Карса тоже глядел на девушку.

«Совсем как Далисса, и в то же время – она… другая. Далисса подобна темному колодцу, а эта больше напоминает журчащий ручеек».

– Раздевайся, – велел он дочери вождя.

Та послушно сбросила с себя тунику, сшитую из цельного куска шкуры.

– Если бы ты начал с меня, Карса Орлонг, твое семя укоренилось бы во мне. Сегодня день, когда мое колесо времени повернулось. А теперь – я даже не знаю.

– Ты бы гордилась, если бы носила под сердцем моего ребенка?

Вопрос этот удивил девушку, а самого Карсу немало изумил ее ответ:

– Вы поубивали не только наших стариков, но и детей, способных в будущем дать потомство. Пройдет не один век, прежде чем наше селение возродится. А может, оно вообще никогда не возродится. Если вам удастся уйти, то наши воины от бессилья обратят свой гнев друг на друга или даже на нас, женщин.

– Что значит, «если удастся уйти»? Ложись на место своей матери! Нет на свете такой силы, которая бы сумела остановить Карсу Орлонга. – Он склонился над девушкой. – Ваши воины не вернутся. Жизнь вашего селения закончена, зато внутри многих из вас начнут созревать семена уридов. Отправляйтесь жить в наш клан. Ты, твоя мать и все остальные, – идите в селение, где я родился. Ожидайте моего возвращения. Растите ваших детей… моих детей настоящими уридами.

– Твои речи слишком дерзки, Карса Орлонг.

Юноша начал стаскивать с себя одежду.

– И не только твои речи, – продолжала дочь вождя, глядя на него. – Похоже, мы обойдемся без кровавого масла.

– Кровавое масло мы прибережем до моего возвращения.

Карса придавил ее своим телом. Девушка вздрогнула.

– И ты даже не желаешь узнать мое имя?

– Нет, – резко ответил Карса. – Я буду звать тебя Далиссой.

Он не увидел стыда, вспыхнувшего на милом личике юной ратидки, и не почувствовал тьмы, которая ворвалась ей в душу вместе с его словами.

Семя Карсы Орлонга укоренилось в ней, как прежде укоренилось и в ее матери.

С гор надвигалась запоздалая гроза, поглотив звезды. Однако ветру было достаточно гнуть верхушки деревьев, он даже не пытался коснуться их нижних ветвей. Чем ближе к земле, тем слабее становился гул бури. Небо вдали разрывали молнии. Раскатов грома пока еще не было слышно.

Невзирая на темноту и непогоду, уридские воины продолжали путь, пока не наткнулись на следы лагеря, оставленного ратидами. Ярость лишила ратидов бдительности. Было сразу видно, куда они двигались. Делюм без труда определил, что отряд состоял из двенадцати взрослых и четырех юношей. Треть всех мужчин селения. Все были на конях. Собак ратиды пустили по следу и теперь не знали, где они.

Карса довольно улыбался. Потревоженные осы покинули свое гнездо, но летали вслепую.

Медвежатина успела немного стухнуть, однако другой пищи у Карсы и его соратников не было. После ужина Байрот вновь принялся за медвежий череп. Он оплел ремешками всю морду, крепко стянув их между верхних зубов. Только сейчас Карса догадался: Байрот и не думал делать из черепа шлем. Он мастерил себе метательное оружие. Обычно для таких целей связывали вместе два-три волчьих черепа. Лишь такому здоровяку было по силам раскрутить в воздухе череп серого медведя.

– Наш поход уже становится легендой, и ты, Байрот Гилд, готов вплести в него новую яркую нить.

– Меня не заботят легенды, – без всякого воодушевления отозвался Байрот. – Но очень скоро мы можем столкнуться с ратидскими всадниками.

Карса улыбнулся и промолчал.

Легкий ветерок, примчавшийся сверху, заставил Делюма вскочить на ноги.

– Я чую запах влажной шерсти.

Меж тем дождь еще не начинался.

Карса отстегнул с пояса оружейную перевязь.

– Останешься здесь, – шепнул он Байроту. – А ты, Делюм, тоже сними меч и возьми с собой ножи. Пойдешь первым.

– Воитель, собачья стая бежит от бури вниз, – сказал Делюм. – Они не чуют наш запах, но у них очень острый слух.

– Хочешь сказать, если собаки нас услышат, то поднимут гвалт?

– За шумом ветра ни один пес ничего не услышит, – усмехнулся Байрот.

– Ошибаешься, Байрот. Звуки бывают высокими и низкими, и каждый движется по своим путям… Воитель, ты спрашивал, начнут ли собаки выть и лаять, если услышат нас. Скорее всего, нет. Они же не знают, кто мы – уриды или ратиды.

Подобный ответ развеселил Карсу.

– Это даже лучше, чем я думал. Тогда идемте туда, где стая. Ратидские псы, отбившиеся от хозяев, могут нам пригодиться. Когда мы окажемся там, держитесь поодаль с ножами наготове. Я сам поговорю с собачками.

Буран и остальные кони, стоявшие рядом с воинами, вдруг дружно вскинули головы и навострили уши.

Делюм пригнулся и шагнул в темноту. Карса отправился следом.

Очень скоро склон утратил пологость. Троп, по которым можно вскарабкаться вверх, не было. Стволы поваленных деревьев усложняли и без того нелегкий подъем. Хорошо хоть, что путь Карсы и Делюма пролегал по густому влажному мху, скрадывавшему звук их шагов. Вскоре они увидели небольшую ложбину. На другом ее конце высилась расколотая скала, возле которой серели стволы засохших деревьев. Делюм обвел глазами скалу и направился к ее левому краю. Там, среди узкой расщелины, уходила вверх узкая звериная тропа. Оттуда пахло сырой землей.

– Постой, Делюм! – окликнул его Карса. – Дальше мы не пойдем!

– Но почему, воитель? Мы как раз успеем подняться.

– Нет. Собак я встречу здесь… Видишь уступ справа? Залезай туда и приготовь ножи.

Недоумевающий Делюм сделал так, как ему было велено, заняв место на узком уступе.

Карса приблизился к звериной тропе, поперек которой лежала упавшая сосна, и слегка ударил по стволу. Оказалось, что древесина еще не успела высохнуть. Юноша сделал несколько шагов вверх, затем, упершись ногами в сосновые ветви, выбрал такое положение, откуда ему были одновременно видны и тропа, и ложбина.

Теперь оставалось только ждать. Делюма он не видел; для этого пришлось бы наклониться вперед, а это было довольно рискованно: любой толчок грозил опрокинуть сосну вниз вместе с Карсой.

«Ладно, – подумал он. – Будем надеяться, что Делюм хорошо понял мой замысел и не оплошает».

Подпрыгивая, сверху скатились мелкие камни. Собачья стая начала спуск. Карса затаил дыхание.

Он знал: вожак стаи никогда не побежит впереди. Первым всегда бывает пес-разведчик, а вожак держится от него на безопасном расстоянии.

Первая собака пронеслась мимо Карсы и выскочила в ложбину, где остановилась, принюхалась и настороженно подняла уши. Второй спустившийся пес был крупнее. Камешки так и летели из-под его лап. Голову и плечи собаки покрывали шрамы. Карса сразу понял, что перед ним – предводитель стаи.

Вожак достиг ложбины. Пес-разведчик встревоженно качнул головой. И в это мгновение Карса прыгнул прямо на вожака. Воитель опрокинул пса на спину, после чего левой рукой сдавил ему глотку, а правой прижал к земле отчаянно дрыгающиеся задние лапы. Вожак извивался всем телом, пытаясь вырваться, но юноша держал его крепко.

Вскоре вся стая спустилась в ложбину, окружив Карсу и своего поверженного предводителя. Случившееся явно испугало псов и сбило их с толку. Меж тем рычание вожака сменилось повизгиванием. Собачьи зубы впились Карсе в запястье, и ему пришлось переместить руку ближе к челюсти. Вожак еще дергался, но это были последние всплески сопротивления. Человек и животное оба понимали, кто победил в их поединке. Стая, наблюдавшая за происходящим со стороны, тоже это понимала.

Наконец Карса поднял голову и взглянул на собак. Они дружно попятились назад. Только один пес – молодой крупный кобель – припал к земле и пополз к Карсе.

Первый нож Делюма вонзился непокорному псу в горло, второй застрял возле правого плеча. Удар в горло оказался смертельным. Поверженное животное распласталось на земле и затихло. Собачье кольцо стало еще шире.

Вожак тоже притих. Карса наклонился к псу, притиснувшись щекой к его челюсти.

– Ну что, дружок? Ты слышал предсмертный крик своего соперника? – шепотом спросил юноша. – Я избавил тебя от его притязаний. Теперь ты и твоя стая принадлежите мне.

Он медленно разжал пальцы, сдавливающие собачью глотку, после чего освободил пригвожденные к земле задние лапы.

Вожак поднялся.

Карса выпрямился и встал рядом, с улыбкой глядя на поджавшего хвост пса.

– Воитель, я все видел собственными глазами, – послышался восхищенный голос идущего к ним Делюма.

– Делюм Торд, ты был не только очевидцем случившегося, но и моим помощником. Ты превосходно выбрал время, чтобы метнуть ножи.

– Соперник вожака захотел утвердить свою власть над стаей.

– Но ты сумел разгадать его намерение.

– И теперь у нас есть целая стая четвероногих воинов.

– Да, Делюм Торд.

– Я поспешу к Байроту. Да и коней нужно успокоить.

– Ты прав. Утихомирь наших скакунов. Я дам тебе немного времени.

Дойдя до спуска с ложбины, Делюм обернулся.

– Я больше не боюсь ни ратидов, ни сунидов. Теперь я верю, что сам Уригал сопровождает тебя в этом походе.

– Так знай же, Делюм Торд: мне недостаточно быть первым среди уридов. Наступит день, и все теблоры склонятся предо мною. Этот поход – не более чем разведка. Он нужен, дабы узнать врагов, с которыми нам предстоит сражаться в будущем. И уриды, и все остальные теблорские кланы слишком долго спали. Настала пора пробудиться!

– Я не сомневаюсь в правоте твоих слов, Карса Орлонг.

– Не так давно ты говорил совсем другое, – холодно улыбнувшись, напомнил Карса Делюму.

Тот в ответ лишь молча мотнул головой и исчез из виду.

Карса взглянул на свое окровавленное запястье, потом на вожака стаи и засмеялся.

– Ты вкусил моей крови, пес. И сейчас Уригал спешит к тебе, чтобы завладеть твоим сердцем. Отныне мы с тобой неразрывно связаны. Пойдешь рядом со мной. Теперь у тебя будет новое имя. Я нарекаю тебя Грызло.

В стае было одиннадцать взрослых собак и трое щенков-подростков. Все они послушно двинулись вслед за Карсой и Грызло. Никто даже не оглянулся на убитого Делюмом пса. Он жаждал власти? Ну так пусть царствует над этой ложбиной, пока его телом не завладеют мухи.

К полудню уридские всадники со своей собачьей стаей спустились в небольшую долину. Это была средняя из трех долин, лежащих на их пути через земли ратидов. Следы, щедро оставленные «доблестными охотниками», показывали, что те окончательно запутались. Более того, они старались не показываться на глаза соплеменникам из других селений. Позор туманил им разум и все сильнее вгонял в отчаяние.

Карса был не прочь дать ратидам новый бой. Его не устраивало спокойное передвижение по их землям. Утешало лишь то, что весть о троих грозных уридах распространится по всем местным селениям и на обратном пути ехать будет веселее.

Делюм подсчитал, что ратидские охотники опережают их приблизительно на треть дневного перехода. Вот бы эти храбрецы удивились, обнаружив уридов у себя за спиной! Однако Карса понимал: злорадствовать пока рано. Ведь помимо всадников было еще два отряда. Те, скорее всего, двигались пешком и старались не оставлять следов. И вот их-то нападения можно было ожидать за любым изгибом тропы.

Собаки, казалось, уже позабыли прежних хозяев и неутомимо бежали вперед. Слушая рассказ Делюма о подчинении вожака стаи, Байрот лишь изумленно качал головой: он верил и не верил. О дальнейших честолюбивых замыслах Карсы Делюм благоразумно умолчал.

Долина заканчивалась. Впереди показались валуны, окаймленные зарослями осинника, ольшаника и березняка. Кое-где виднелись стволы черных елей. Вероятно, когда-то здесь протекала река. Она ушла под землю, а на поверхности, среди влажных мхов, темнели неширокие озерца. Издали они казались лужами, хотя на самом деле такая «лужа» могла легко поглотить всадника вместе с конем. Хуже всего, что эти водяные ловушки прятались меж валунов и бурелома. Чуя опасность, лошади брели медленным шагом.

Еще через какое-то время уридские воины наткнулись на облепленную мхом и грязью гать – настил из бревен. Чувствовалось, что за дорогой этой давно уже никто не следит. Из щелей между бревнами пробивалась густая трава. И все же старая дорога делала продвижение более безопасным. Вдобавок она вела в нужном уридам направлении.

Мостки раскачивались и скрипели. Давненько они не принимали на себя столь тяжкий груз.

– Нам лучше спешиться, – сказал Байрот. – Бревна могут не выдержать и треснуть.

Карса свесился с коня, разглядывая грубо обтесанные стволы деревьев.

– Ничего, не треснут. Древесина еще не успела сгнить.

– Воитель, тут мостки сильно шатаются. Они уходят прямо в болотную жижу.

– Нет, Байрот Гилд. Они уходят в мох, а он – как подушка.

– Карса прав, – подал голос Делюм. – Мостки скреплены крестовинами. Такая дорога хоть и качается, но ехать по ней можно. Нам лучше всего двигаться по самой середине, держась гуськом.

– Мы въехали на эту дорогу не затем, чтобы ползти по ней, как улитки, – недовольно бросил Карса. – Уверяю вас, она выдержит. И чем быстрее мы по ней проедем, тем лучше.

– Как скажешь, Карса Орлонг, – поморщился Байрот.

И все же благоразумие заставило всадников ограничиться легким галопом. Делюм ехал впереди. Собачья стая замыкала процессию. По обе стороны от дороги взгляды всадников натыкались на мертвые березы, усеянные гусеницами. Живые деревья – осины, ольхи и вязы – были низкорослыми, а листва их имела странный пыльно-зеленый цвет. Черные ели, росшие вдали, тоже находились на грани гибели.

– Старая река возвращается, – возвестил Делюм. – Она медленно затопляет лес.

– Эта долина соединяется с другими, и все они ведут на север – до самой Буридской расселины, – сказал Карса. – Шестьдесят лет назад там собирались теблорские старейшины. Палик тоже ездил туда. Они узнали, что ледяная река, заполнявшая расселину, неожиданно погибла и начала таять.

– Мы все равно не узнаем, что именно видели там теблорские старейшины, – послышался сзади голос Байрота. – И неизвестно, нашли ли они то, что искали.

– Я и не подозревал, что старейшины там что-то искали, – пробормотал Делюм. – Когда ледяная река погибла, ее предсмертный грохот слышали в сотне долин, в том числе и в нашей. Может, старейшинам просто стало любопытно, и они захотели узнать, что же там произошло?

– Палик видел множество звериных туш, вмерзших в лед. Трудно даже представить, сколько столетий они пробыли в ледяном панцире. А когда лет стал таять, небо и берега почернели от ворон и горных грифов, слетевшихся на пиршество. Еще дед упоминал про древние бивни. Но он так и не увидел там ни одного целого. Скорее всего, в древности в тех краях происходила жестокая битва. Среди ледяных глыб было полно обломков детских костей и каменного оружия.

– Я об этом даже не… – Байрот умолк на полуслове.

К цокоту копыт и стуку собачьих лап примешивались другие звуки: ровные, гулкие, нарастающие. Шагов через сорок бревна дороги резко сворачивали влево и исчезали за деревьями.

Собаки дружно защелкали зубами, предупреждая людей об опасности. Карса обернулся. К ним приближалась дюжина пеших ратидских воинов. От уридов их отделяли каких-нибудь две сотни шагов. Но ведь он отчетливо слышал цокот копыт чужих коней. Карса вновь повернулся вперед. Из-за поворота выехали шестеро ратидских всадников. Воздух огласился боевыми кличами.

– Дайте мне размахнуться! – взревел Байрот.

Он стремительно рванулся вперед, объехав Карсу, а затем и Делюма. Остановившись, Байрот подкинул вверх медвежий череп. Ремешки туго натянулись и заскрипели. Могучий уридский воин привстал, крепко уперся коленями в шею своего жеребца и принялся вращать череп. Послышалось монотонное жужжание, которое становилось все громче. Увлекаемый гигантской пращой, конь Байрота двинулся вперед.

Ратидские всадники скакали по двое, двигаясь почти впритык… Когда до них оставалось менее двадцати шагов, Байрот разжал пальцы.

Если волчьи черепа могли ранить вражескую лошадь в передние ноги, а то и сломать их, то оружие Байрота было куда более грозным. Тому коню, что скакал слева, медвежий череп полностью разворотил грудь. Оттуда, а также из пасти и носа, хлынули потоки темной крови. Жеребец рухнул, слегка задев копытом своего соседа. Этого оказалось достаточно. Второй конь потерял равновесие и упал поперек дороги, сломав ногу и сбросив всадника.

Первый ратид сумел выбраться из-под туши своего скакуна, но его уже ждали копыта лошади Байрота. Несколько ударов по голове превратили ее в кровавую лепешку.

Наступление ратидов захлебнулось. Конь третьего всадника зацепился за выбоину в бревне и тоже упал. Испустив уридский боевой клич, Байрот ринулся на врагов. Трудно сказать, успел ли второй ратид пожалеть, что выбрался из болота на дорогу. Последним, что увидели его глаза, был занесенный меч Байрота.

Сзади послышалось сопение Делюма. Потом воздух рассекли брошенные им ножи. Первый ударил в лезвие ратидского меча, второй угодил прямо в горло тому, чьи руки держали этот меч. Четверо всадников были мертвы. Участь двух оставшихся должна была решиться в ближайшие мгновения.

Сразу после первой атаки Байрота Карса развернул своего коня и понесся навстречу пешим ратидам. Собаки устремились следом за ним.

Из двенадцати ратидов четверо были еще совсем молодыми парнями. Кто-то из старших потребовал, чтобы они не путались под ногами и спрыгнули с мостков. Восемь против одного? Ратиды не сомневались, что легко одолеют уридского всадника. Они построились клином, обратив его острие в сторону Карсы. Но юноша только рассмеялся, предвкушая потеху. Он сразу понял замысел врагов: заманить его в середину клина и окружить со всех сторон. Будь на месте Карсы Орлонга кто-нибудь другой, эта уловка, возможно, и сработала бы. Но ратиды не знали, с кем имеют дело.

– Смотри же, Уригал! – крикнул Карса, вставая почти во весь рост.

Его меч застыл над головой Бурана. Первой своей жертвой юноша избрал ратида, что находился на левой оконечности клина. Конь сообразил, что задумал хозяин, и двинулся на левый край. Путь им преградил ближайший ратид, замахнувшийся мечом. Но Карса парировал его удар, развернул коня и ударил ратида правой ногой в лицо. Тот зашатался и повалился на бревна.

«Погодите, то ли еще будет!»

Смешавшись, ратиды сами не заметили, как все оказались по левую руку от Карсы. Буран рванулся к ним. Почти каждый удар молодого воина достигал цели. Буран помогал хозяину, как мог. Одного врага конь зашиб сам, скинув с моста.

Поглощенные битвой с Карсой, ратиды совсем забыли про собак, которые и атаковали их с тыла. Двоим воинам все же удалось пробиться сквозь клубок озверевших псов. Мечи обоих были красными от собачьей крови. Карса с криком поскакал на них. И тут случилось то, чего он никак не ожидал: оба ратида спрыгнули с мостков вниз.

– Презренные трусы! – закричал им вслед Карса. – Я видел ваш позор! Ваши мальчишки тоже стали его свидетелями! И эти собаки – тоже!

По грудь утопая в болотной жиже, ратиды торопились убраться подальше от гати. Оружия у них в руках уже не было.

Подъехавшие Байрот и Делюм с неменьшим изумлением наблюдали за бегством ратидских воинов.

– Запомните, двуногие твари! – кричал вслед врагам воитель. – Уригал и я, Карса Орлонг, – мы оба видели, сколь малодушно ведут себя в бою ратиды!

Откуда-то появился Грызло. Пес тяжело дышал. Черная с серыми пятнами шерсть была густо заляпана кровью, однако ран на его теле Карса не заметил. Помимо вожака, уцелело еще четыре собаки. Пятая лишилась передней лапы и теперь ковыляла на трех, оставляя за собой кровавые пятна.

– Делюм, перевяжи ей культю, – велел Карса. – Потом надо будет прижечь, чтобы не загноилась.

– Воитель, к чему нам трехлапая собака? – удивился Байрот.

– Даже у трехлапой собаки остались нос и уши, Байрот Гилд. Я умею ценить преданность. Обещаю вам: она состарится, лежа возле моего очага.

Его соратники промолчали.

– А вы сами не ранены? – через некоторое время спросил Карса.

– Так, царапины, – произнес Байрот и отвернулся.

– Я потерял палец, – сказал Делюм, доставая кожаный ремень. – К счастью, всего лишь мизинец.

Карса вновь перевел взгляд на убегавших ратидов. Те уже почти добрались до кромки елового леса. Воитель выкрикнул им вслед еще несколько оскорбительных фраз, а затем положил руку на голову своего скакуна.

– Мой отец был прав. Я еще никогда не ездил на таком коне, как ты, Буран.

Жеребец навострил уши. Нагнувшись, Карса поцеловал его в лоб.

– О нас с тобой еще при жизни будут слагать легенды. Обещаю тебе, мой верный друг.

Мостки устилали окровавленные трупы. Глядя на них, Карса довольно улыбался.

– Пора собирать трофеи, братья мои. Байрот, медвежий череп еще цел?

– Полагаю, что да, воитель.

– Сегодняшней победой мы обязаны тебе, Байрот Гилд.

Могучий воин прищурился и недоверчиво покачал головой.

– Ты постоянно удивляешь меня, Карса Орлонг.

– А меня постоянно удивляет твоя сила, Байрот Гилд.

– Я счастлив следовать за тобой, воитель, – признался Байрот.

«Ты всегда был счастлив следовать за мной, Байрот Гилд. В этом и заключается разница между истинным воителем и простым воином, каким бы храбрым тот ни был».

Если зорко и внимательно оглядеться по сторонам, можно заметить хоть и не явные, но неоспоримые свидетельства того, что во время одной из древних войн с яггутами (для Кроновых т’лан имассов она была уже семнадцатой или восемнадцатой по счету) случились некие непредвиденные события, обернувшиеся для т’лан имассов сущей катастрофой. Опытный чародей, находившийся в составе нашей экспедиции, уверен: воины Крона уничтожили не всех яггутов; один из них смог скрыться в глубинах Лейдеронского ледника. Невзирая на страшные раны, он сумел сохранить значительное количество магической силы. В местах, недосягаемых для ледяной реки (которая, заметим в скобках, за минувшие века стала гораздо же), мы обнаружили хаотичные нагромождения останков т’лан имассов, и прежде всего – диковинным образом изуродованные кости. Однако они до сих пор хранят на себе следы Омтоза Феллака – неистового и опасного магического Пути яггутов.

Что же касается наделенного колдовскими свойствами каменного оружия Кроновых воинов, то нам попадались лишь его обломки. И здесь возможны только два объяснения: либо в этих местах уже успели побывать грабители могил, либо уцелевшие т’лан имассы (если такие вообще были) собрали все свои каменные мечи и унесли их с собой.

Кенемасс Трибанос, летописец. Натианская экспедиция 1012 года

Настало время покинуть дорогу через болото.

– Сдается мне, что последний отряд ратидов повернул назад, – сказал Делюм.

– Не удивлюсь этому, – с презрительной усмешкой отозвался Карса. – Трусость заразнее морового поветрия.

– Тут дело не только в трусости, – пророкотал Байрот. – Ратиды сразу смекнули: это не просто набег. А раз мы идем через их земли, значит обязательно вернемся. Они наверняка соберут воинов из всех окрестных селений и будут ждать нашего возвращения.

– Меня это не заботит, Байрот Гилд.

– Похоже, Карса Орлонг, ты наперед продумал и предусмотрел любой поворот событий. И все равно впереди у нас – еще две ратидские долины. Там тоже есть селения. Мы обогнем их, обойдя стороной, или ты намерен собрать новые трофеи?

– Тогда на берега Серебряного озера мы явимся, сгибаясь под тяжестью трофеев, – хмыкнул Делюм.

Карса коротко рассмеялся в ответ и умолк, обдумывая слова товарищей.

– Нет, Байрот, по этим долинам мы проскользнем неслышно и незаметно, будто змея в ночи. И так будет до самого последнего селения. Я намерен разворошить еще одно ратидское осиное гнездо, чтобы их охотники погнались за нами на земли сунидов.

Делюм отыскал тропу, ведущую вверх по склону.

Вспомнив о трехлапой собаке, Карса обернулся и поискал ту глазами. Грызло бежал рядом, приноровившись к ее ковылянию. Только сейчас воитель догадался, что искалеченная сука была подругой вожака, и порадовался собственной предусмотрительности: как хорошо, что он сохранил собаке жизнь.

Чем выше они поднимались, тем прохладнее становился воздух. Земли сунидов лежали еще выше, примыкая на востоке к горной гряде. Палик рассказывал внуку, что перевал в тех краях всего один, да и тот соседствует со стремительным водопадом, несущимся прямо к Серебряному озеру. Дед предупреждал: спуск будет крайне опасным. Недаром ведь это место нарекли перевалом Костей!

Тропа змеилась вокруг расколотых зимними морозами валунов и поваленных ураганами деревьев. До горной вершины оставалось всего несколько сотен шагов.

Воины спешились. Трехлапую суку Карса пристроил на шее у Бурана. Собака приняла это молча, как должное. Теперь Грызло бежал рядом с конем.

Солнечный свет золотил горный склон. До вершины оставалось не более сотни шагов. Тропа вывела троих уридов к уступу, поросшему невысокими редкими дубами. Постоянные сражения с ветрами изогнули едва ли не каждую их ветку.

Внимательно оглядев уступ, Делюм хмыкнул:

– Смотрите-ка, вон там, справа, возле того камня, – пещера!

– И довольно просторная, – подхватил Байрот. – В ней поместятся все наши кони. Карса Орлонг, если теперь мы будем передвигаться по ночам…

– Я понял, на что ты намекаешь, – перебил его Карса. – Хорошо, останавливаемся на привал.

Делюм направился к пещере, однако Грызло опередил его. У входа пес принюхался, потом лег. Воины внимательно следили за ним. Если бы у Грызла вздыбилась шерсть, это означало бы, что в пещере обитает медведь или какой-нибудь другой гоный зверь. Но пес, не проявив ни малейшего беспокойства, лениво поднялся и проследовал внутрь.

Расположение пещеры как нельзя лучше подходило для привала. Снизу ее было не видно: мешали ветви дубов и нагромождения камней, которые наполовину завалили вход. Байрот принялся расчищать его, а Карса с Делюмом тем временем отправились внутрь.

Пол пещеры был густо устлан сухими листьями. Предвечернее солнце рисовало на ее дальней стене причудливые желтые узоры, высвечивая резные надписи, которые тянулись плотными рядами. Потолок был высоким, куполообразным. Середину пола занимала небольшая, сложенная из камней пирамида. Такие пирамиды обычно возводили над гробницами.

Грызло между тем исчез. Его следы вели в левый дальний угол пещеры, куда не достигали солнечные лучи.

– Смотри, воитель, – прошептал Делюм. – Кто-то высек здесь громадный «кровавый знак». Какой странный рисунок: ни у ратидов, ни у сунидов я таких не встречал.

– Но письмена явно теблорские, – заметил Карса.

– Верно. Только фразы какие-то… уж больно заковыристые.

Карса начал читать вслух:

– «Я вел семьи тех, кто уцелел, направляя их с гор вниз. Мы перебирались через треснувшие жилы, кровоточившие под солнцем…» Что это еще за «треснувшие жилы»?

– Лед, – подсказал Делюм.

– По-моему, лед под солнцем не кровоточит, а тает… «Нас осталось совсем мало. Наша кровь помутнела, а в будущем ей предстояло стать еще более мутной. Я не видел нужды разрушать оставшееся, ибо т’лан имассы по-прежнему нас преследовали, разъяренные и готовые убивать всех без разбору».

Карса нахмурился и почесал затылок.

– Ты когда-нибудь слышал про этих… т’лан имассов?