Жить без тебя Свешникова Мария
– Привет! Я в Москве, – металлическим голосом осведомил меня Татарстан, никакой радости в голосе я не почувствовала. Раньше он иначе докладывал о своем местонахождении в столице. – У меня встреча на час, а потом я хотел бы поговорить с тобой. Не люблю подвешенных в воздухе ситуаций. Подъеду? Ты дома?
– Хорошо. Только я спущусь.
– Ты не одна? Хотя, впрочем, неважно, – стало ясно, что через час мы будем расставаться.
– Одна. Просто мама должна с дачи приехать, дома не убрано, и я хочу на воздух.
– Ничто из этого меня не смущает. Окно откроем.
– Нет. Я спущусь.
Внутри все заиндевело.
– Только не говори, что к тебе еще кто-то едет мыться.
– Татарстан звонил, – грустно ответила я, – Через час заедет поговорить. Будет финалить наш роман. Чую.
– Смотри, чтобы во время катарсиса из ванной не вышел бывший муж. Он этого не оценит. Этого вообще никто не оценит.
Я сняла мобильный с зарядки и положила рядом с собой – надоело бегать. Как знала: на экране меня ждало сообщение от МКС: «Взял билеты на «Холодное сердце». На что я подписался? Заеду за тобой через два часа. Жди».
– Дружище, а вот теперь, кажется, у меня проблемы, – сопоставила я паломничества по моему адресу. И по мою душу.
– Кто-то еще хочет у тебя помыться или с тобой расстаться? – захрустел он чипсами.
– Пешеход.
– Помыться или расстаться? – скатился в заливистый гогот светский обозреватель.
– Хуже. В кино идем. Мне надо развести их по времени и заранее одеться. Я побежала.
– Ты будешь гореть в аду.
– Расслабься, кто жил в Москве, тот в аду не потеет, – процитировала я мем, который бродил по интернету после горячего и дымного лета 2010 года.
– Напиши мне смс, если выживешь. Расскажешь, как там котлы: на джакузи похожи или совсем мрак?
– Договорились.
С такой скоростью душ последний раз я принимала, когда не услышала будильник перед выпускным сочинением. Схватила с полки первые попавшиеся джинсы, настолько неприлично рваные, что пришлось отказаться от белья, и нацепила белую футболку, кажется задом-наперед. Села на банкетку в прихожей и принялась просчитывать, чем может обернуться сложившаяся ситуация:
1. Если столкнутся Татарстан и бывший муж, будет неприятно, сложно, но объяснимо. С Татарстаном мы познакомились в процессе моего расхождения со Святым мужчиной. С ним я переписывалась из того гостиничного номера в Воронеже, где приняла окончательное решение. Он тогда поступил по-человечески: предлагал разного сорта поддержку от моральной до материальной. Впервые как мужчина и женщина мы встретились за бокалом вина по моему возвращению. Что мы со Святым мужчиной дружим, я тоже никогда не скрывала. Даже подсвечивала, несколько набивая себе цену и при этом не провоцируя на ревность, упоминала вскользь. Я правда гордилась, что смогла сохранить человеческие отношения и даже трансформировать их в дружбу. А в дружбе нет табу. Ну негде помыться человеку. Как будто у Татарстана никогда воду не отключали? Хотя он же лысый, может и из бутылки минералки душ соорудить.
2. Если столкнутся Татарстан и МКС, будет хуже. Они теневые противники, как никак. МКС посягнул на территорию другого, пометить не успел, но пытался, что скрывать, пытался. С одной стороны, я вроде как чистая и практически непорочная дева. Не скрывала, что мне читали полночи Бродского, не увиливала от ответа, где пропадала. Даже про свой смазанный личный статус МКС упомянула. Тем более, уж ему я ничего не должна. С другой стороны, под перекрёстными взглядами могу растеряться и сморозить глупость, раскрыв, что по жизни я из не до конца определившихся (никогда не спрашивайте меня: арбуз или дыня, помидор или огурец). Все равно внутри какое-то чувство, что я изменила. Есть такой старый фильм «Прошлой ночью в Нью-Йорке», муж изменил по полной, жена же так – беглый поцелуй, но ее предательство по масштабам превосходило содеянное супругом. Так и я. Изменила на уровне ощущений. Подло, вдумчиво, с чувством и расстановкой. Ладно, как минимум с чувствами. Нет, конечно, конфликтовать космическая станция и самый развивающийся регион в стране открыто не станут, но я буду выглядеть не комильфо. И ощущать себя так же.
3. Если столкнутся все трое, случится межгалактическая катастрофа, зияющие черные дыры поглотят меня целиком и обратят в темную материю. От моего образа порядочного человека не останется и следа. Куртизанка, в худшем значении этого слова. Настолько обнаглеть, что собрать в одном месте бывшее, настоящее и возможное и при этом не краснеть. Вы такое видели? Я – нет. Даже свидетелем подобного быть не хочу, не то что участником. Внутри меня все скукожилось в черносливину, и я решила гнать от себя эти мысли ссаными тряпками, дабы не провоцировать вселенную материализовать свои страхи. Она, знаете ли, дама отзывчивая. Ладно, в крайнем случае запрусь в туалете и буду писать светскому обозревателю сообщения с просьбой вызвать МЧС и спасти меня.
Как вы прозорливо догадываетесь, все пошло по четвертому сценарию. Согласно таймингу первым приехал святой мужчина, правда с огромным букетом чайных роз – поздравил с Днем Любви, Семьи и Верности. Мы были семьей. Мы были верны. И когда-то любили друг друга. Но учитывая момент, Святой Валентин вертелся пропеллером в гробу и телепортировал мойрам послание – к черту узлы, заплетите ее жизнь в тугой жгут.
Святой мужчина подарил букет без подтекста (возле подъезда располагался кособокий ларек с цветами – жест вежливости, не более того), а душ не был поводом возобновить отношения. На мое счастье, он и правда торопился на встречу. Стоило его машине отъехать, как следом во двор заехал Татарстан. Фуф, разминулись.
Я присела к нему в машину. Татарстан дежурно поцеловал меня в щеку и не сводил глаз с дороги, хоть и стоял на паркинге. На меня принципиально не смотрел. Мы прослушали пару песен Леонарда Коэна, пока тахикардия и волнение не заставили меня резко выключить звук.
– Говори!
– Думаю, – Татарстан пошуровал в бардачке и достал оттуда пухлый конверт.
– У тебя было время подумать, пока ты ехал. Ты сказал, что нам нужно поговорить. Начинай.
– Возьми сначала, – протянул он мне конверт.
Я открыла, там лежала плотная пачка новых стоевровых купюр. Вот это поворот.
– Что это?
– Это тебе. Только начала бизнес. А бизнес – штука такая, в любой момент деньги могут понадобиться. Пусть будут. Если меня рядом не окажется, – витиевато подводил он к финалу.
– Что не так? – я уже понимала, что мы расстаемся, но мне хотелось услышать причины из его уст. До этого никто первым со мной не заканчивал. Я хотела четкости, понимания, после – возможно сатисфакции. Но для начала – оценить реальное положение дел на своем любовном фронте.
– Я не могу оправдать твоих ожиданий. И не оправдаю их, даже если бы хотел. Мы ругаемся чаще, чем видимся. Не работает, не сходятся шестеренки в единый механизм.
– А зачем ты тогда все это начинал? Полгода приятельского общения, потом несколько месяцев свиданий, и вот мы вместе. Неужели ты еще на первом этапе не понял, кто я? – Я никак не могла взять в толк, как чиновник высокого ранга не просчитал все на берегу.
Он же изучал меня. Сначала знакомство. После – взаимодействие в твиттере и прочих социальных сетях, где я тогда транслировала каждый чих. Далее – переписка, оба на грани развода, сошлись, как родственные души в нескончаемом диалоге. После – встречи, сначала нейтральные, далее – свидания. Сильно позже – роман.
– Я был уверен, что у нас не сложится. Но решил попробовать, чтобы не жалеть, – открыл он карты. Это у МКС в каждом рукаве и кармане по джокеру, у Татарстана – голый пиковый туз, когда козыри – черви.
– А когда сложилось, так удивился, что решил расстаться? – я правда не понимала, зачем ему было начинать со мной отношения, если на берегу для него было ясно – фрегат потонет, лучше сразу приготовить шлюпки, – Помнишь, как я сюрпризом прилетела к тебе? Я хотела посмотреть на город. Мне он понравился. Я хотела там жить. Я смогла бы там жить. С тобой.
– Не смогла бы. Ни со мной, ни с городом. И со временем это поймешь. Чаще бы ты там меня не видела, все время искала бы повод слинять в Москву – мы просто растянули бы неизбежное во времени. А рожать и жить тут ты не хочешь. Так зачем нам обоим терять время? У тебя есть в запасе еще одна жизнь на ошибки? – мне захотелось запомнить эту фразу, чтобы заклеить лживое определение термина «цинизм» в толковом словаре. Истинный цинизм – вот он.
Сейчас я оценила бы подобную честность, но тогда казалось, что меня предали. Не согласилась на то, что надо, значит на фиг с пляжа, никаких компромиссов я искать не намерен. Нет у него запасной жизни на ошибки. Ты – ошибка, сотри себя ластиком.
– Я, пожалуй, пойду! – несмотря на голого пикового туза, козырей у меня в арсенале не было. Крыть нечем.
– Давай не на такой ноте? – пытался он удержать меня в салоне машины и наконец посмотрел в глаза.
Я нашла в телефоне трек из «Реквиема по мечте» и включила на полную громкость.
– Ну если та нота не нравится, то давай на такой.
День любви, семьи и верности, говорите? У меня так – ни одного из вышеперечисленного. Почему нет Дня одиночества творческой женщины? Или Дня тотального невезения? Мы что, не заслужили праздник на своей улице? Ладно – грузовик с конфетами можете не рассыпать, но хоть в календаре дату для нас обозначьте. Теперь главное удержать подступающие слезы и дотерпеть хотя бы до этажа, не хочу запускать паутину сплетен, которая растянется от консьержки до моей мамы через приятельницу бабушки. Кстати, о соседях. Мы с соседкой по лестничной клетке хранили пачку сигарет за фикусом возле лифта – мало ли накроет и пригодится. Накрыло. Пригодилось.
Через окно на лестничной клетке я лицезрела, как Татарстан стоит припаркованный и не трогается. Я открыла нашу с ним переписку в мессенджере – печатает… Добить меня, значит, решил. Давай, отправляй уже.
Слезы текли градом, белая футболка была вся в туши и серых подтеках. Интересно, а если бы я не сказала про пятницу и Бродского, все было бы иначе? Цветы были бы от него? Если бы не играла в самостоятельность, отказалась бы от ночных эфиров на радио выходные через выходные, меньше бы пропадала вечерами с друзьями, он бы рассмотрел меня как девушку, которую можно перевезти к себе? А на голубые озера бы свозил? Экскурсию бы в местный кремль устроил?
Все еще печатает…
Я выключила звук на телефоне, чтобы даже не знать, что там, а сам аппарат запихнула в карман джинсов. Чтобы думать, что написал, но не стал отправлять, переиграл. Я трусливая, не готова читать длинный текст, где мне по полочкам разложат, чем я не подхожу и почему отношения между нами невозможны.
Если бы Татарстан не держал меня на расстоянии вытянутой руки, мне бы не пришлось коротать очередные выходные со светским обозревателем, я не отправилась бы смотреть футбол и не встретила МКС. Это он запустил цепную реакцию, и теперь оставляет меня один на один с фатальным соблазном. Я жалела, что не бросила театрально конверт. И чувствовала себя содержанкой, которая взяла отступные, чтобы не бузить. Интересно, а сколько там?
МКС застал меня напротив лифта. Я сидела на ступеньках и считала купюры, рыдая с сигаретой в зубах.
– Однако, – не нашел, что сказать МКС, застывший в кабине и не решающийся выйти. – Мы просто в кино опаздываем, а ты трубку не берешь. Дверь в подъезд была открыта, вот я и решил подняться за тобой, – объяснял он внезапное вторжение в личное пространство. До этого МКС в него вламывался, не оправдываясь. – Что-то случилось?
– С чего ты взял? – Я вытерла слезы и попыталась запихнуть конверт в задний карман и быстро затушить сигарету. – Хотя, неважно! Пошли, я футболку переодену.
МКС молча проследовал за мной в квартиру.
Там стояли розы. Прямо в коридоре. Жизнь меня научила не ставить на столы высокие вазы, когда проветриваешь квартиру-распашонку, окна которой выходят в две стороны. Так пал смертью храбрых мой первый макбук.
– Татарстан в Москве? – выдал МКС оксюморон и с некоторым презрением посмотрел на цветы.
– Бывший муж заехал помыться и поздравил с Днем, любви, семьи и верности. А Татарстан со мной только что расстался, – выдала я чрезмерную порцию информации и, чтобы он не подавился деталями моей жизни, добавила, – А про деньги ничего объяснять не хочу, – хотя позже подумала, что могла бы легко отмазаться, якобы завез партнер по футболкам, чтобы я оплатила ткань. Теперь мы можем себе позволить рулонов пять, а то и десять. И без ущерба отказаться от китайских поставок и продолжать кормить итальянские фабрики.
Я потеряла легкость. Из пушинки-Венеры я стала тяжеловесным Сатурном. И по виду, и по содержанию. МКС тоже сразу потяжелел взглядом и словом. Сколько бы я ни пыталась смешными историями завязать диалог, он не клеился. В нелепых попытках поднять себе настроение мы доехали до кинотеатра. Я забыла предупредить МКС, что всегда реву на мультиках и фильмах про животных, хотя следовало бы. На премьере очередной части «Нарнии», когда Крыс ушел в мир Аслана, я залила слезами весь зал. Незнакомые дети собрались вокруг меня ватагой и протягивали носовые платки. «Холодное сердце» не стало исключением. Испачкала вторую футболку за день, поставила в неловкое положение МКС, тоже второй раз за день. Пора переходить на водостойкую тушь.
МКС, сославшись на усталость, сразу после фильма отвез меня домой, хоть мы и собирались потом поужинать. Я чувствовала, что теряю второго мужчину за день, абонент стремился за пределы зоны доступа. Еще вчера в это же время он готов был просидеть возле моего подъезда два часа кряду, а теперь даже символически не накормил хот-догом. Я его разочаровала. Я снова не та. Снова для кого-то не та, что он придумал. Еще утром я представляла, как он возьмет меня за руку в кинотеатре, что ему покажется трогательным, как восприимчива его спутница к добрым мультикам, и тогда… тогда для себя решу, и может, в новом рапиде объятий случится поцелуй. Но мы просто прислонились щеками, когда я выходила из машины. Никаких «спасибо за вечер». Молчание. Еще и сообщение от Татарстана в телефоне, которое нет сил прочесть.
Я дождалась, пока МКС отъедет, вышла из подъезда и направилась к ближайшей палатке, чтобы купить пару бутылок мексиканского пива. Мужчины называют его мочой бегемота, а мне нравится. Особенно, если вставить ломтик лайма в горлышко. Но в тот вечер мне было не до лайма, и тем более не до ломтика. Я вставила наушники и прикончила нашу с соседкой табачную заначку, глядя на закат.
Тогда я познакомилась с одиночеством. Нащупала внутри себя гигантский войд, как в созвездии Гончих Псов. Когда я уходила от мужа в гостиничном номере Воронежа, я знала, что есть Татарстан. Он просто есть. Что будет день, будет встреча, будет близость, любого сорта, но не одиночество. А сейчас – конверт с валютой и оно родимое. Именно от ощущения, испытанного тем летним вечером на лестничной клетке подъезда, от дыма сигарет, что тогда щекотал ноздри, я буду бежать по замкнутому кругу следующие одиннадцать лет. Пока не решусь нажать на паузу и не разорвать ленту Мебиуса, в которую обратилась моя жизнь.
МКС больше не позвонит. Мы просто весело провели выходные, и дальше нам не по пути. Теперь это очевидно. Одни реальные и одни потенциальные отношения ушли за тот день в мир Аслана. Я осталась одна. Так, наверное, и должен заканчиваться день любви, семьи и верности, у таких как я. Которые не ценят, не берегут и пытаются жить, как им нравится.
– Ты там жива? – пришло сообщение от светского обозревателя. – Никто никого не встретил?
– Никто никого не встретил. Сегодня, видимо, день расставаний, а не встреч.
– А Пешеход что?
– Пешеход во мне, как и Татарстан, разочаровался.
– Так и сказал?
– О таком не говорят. Такое чувствуют. Спокойной ночи, друг! Если до сорока я не устрою личную жизнь, станешь моим идеальным донором?
Мне было двадцать шесть. И я уже просчитывала этот вариант развития событий. Отношения между мужчиной и женщиной – самое хрупкое, что создала природа. Настоящая же дружба – булатная сталь.
Моя слабохарактерность
Тот вечер обнажил мою слабую сторону: меня пугало одиночество. И я не могла нащупать, в каком из аспектов сильнее всего – эмоциональном, социальном, физическом, финансовом. «Мы рождаемся одни, мы умираем одни» – гласила истина, но промежуток между этими неизбежными явлениями мы же можем провести с кем-то. Насытиться теплотой, эмоциями. Соединить воспоминания в единую канву.
Помню, когда я внутренне уходила от святого мужчины, меня пугала смешная и странная мысль: если нагрянет апокалипсис, с кем рядом будут ссыпаться в бездну небытия последние песчинки минут жизни? До этого я знала, что мы будем вместе – обниматься, глядя в лицо ядерным грибам, заниматься сексом на капоте с видом на то, как все летит к чертовой матери. А теперь? Он будет держать за руку другую. И та не я, та его не отпустит. Вцепится мертвой хваткой и будет права.
Мы привыкли приписывать эгоизм слабости характера. Рамножившиеся, как шампиньоны после дождя, психологи информационной атакой учат снижать градус альтруизма. Но все равно на подкорке выгравировано: эгоизм – это плохо. «Ты думаешь только о себе!», «А как же мои чувства?». Так и хочется ответить: твои чувства – твоя зона ответственности. Но на каждое «хочется» подсознание отвечает голосом авторитетного взрослого из детства: перехочется. Помните это слово? У меня от него до сих пор мороз по коже. Как будто воспитание строилось на негласном каноне – ограничить ребенка в желаниях и пресекать на корню «хочу».
Однажды во время длинного перелета я поделилась с мамой историей про первый поцелуй. Как мне было стыдно за страстный и волнительный вечер, который произошел во время захвата террористами «Норд-Оста». Мы не знали про захват. Мы не знали, что в зале были наши знакомые, а близкие друзья чудом вышли во время антракта – сбежали играть в бильярд. Я пришла домой, светящаяся от радости как Альфа Центавра в безлунную ясную ночь. И тут экстренный выпуск новостей. Нутро хотело прокрутить пережитое, заново прочувствовать в воспоминаниях. А на экранах группа «альфа», готовая штурмовать.
– Что-то вроде поколенческого запрета на счастье, – подытожила я. – Часто замечаю, что люди, родившиеся на цикл Сатурна 6 позже меня, иначе относятся к происходящему, – поделилась я своими соображениями. Что новое поколение не испытывает чужеродного чувства вины, абстрагируется, не хватает лишнюю ответственность – которую так легко накинуть как лассо, если в тебе есть прошивка «эгоизм – это плохо».
– А меня в детстве ругали за мечты. Ну не то, чтобы ругали, – пыталась мама подобрать корректные фразы. – Мне даже бабушка говорила: «Все равно не сбудется, так хоть помечтаем».
– Ты мечтала несмотря на запреты? – наконец начали разносить алкоголь.
– Конечно, – с тоской в голосе ответила мама и взяла свой бокал.
– И что вышло?
– Сначала перестройка. Потом дефолт. Но хоть помечтала.
– А после? – вдруг осознала я, как травмы нагруженной поклажей вереницей идут через поколения.
– Дальше я разучилась мечтать. Это не инстинкт, это навык, который легко атрофируется, если его не практиковать.
– Почему ты ругала меня, когда я выбирала свои интересы? – нащупала я в себе обиду.
– Я не могла дать то, о чем ты просила. И на автомате ты пытаешься сделать так, чтобы человек перестал хотеть. Это решает проблему в зародыше, – конечно, она делала это не сознательно, просто запустилась программа, установленная много веков назад.
– А теперь каждый раз, выбирая себя и свои интересы, я испытываю чувство вины. Может, поэтому в моем поколении вдруг выявилось столько жертв абьюза? – поделилась я соображениями и новомодным словом. – Потому что мы – идеальные жертвы. Нас хлебом не корми – дай кого-нибудь спасти. Себе в ущерб желательно. Просто предоставь пространство для самобичевания, мы тут как тут.
– И как это лечить? – относительно равнодушно поинтересовалась мама. Для себя она считала это уже не актуальным. Как прожила – так прожила. Утопила несбывшееся в путешествиях и работе.
– Эгоизмом, мам! Говорят, махровым эгоизмом!
МКС – единственный мужчина, с которым я разрешила себе быть эгоисткой. И как бы он не отрицал – именно это его потом зацепило. Именно это не сделало меня той, которая готова топтаться на высоких каблуках на переходе в ожидании. Но, может, именно поэтому у нас и не сложился пазл? И я до сих пор ношусь с его кусками, плутая в слепых зонах?
Когда МКС не написал после похода в кино, я сама не объявлялась.
Мои мысли были заняты работой, чтобы вытеснить переживания насчет Татарстана. С ним же тоже существовала альтернативная реальность – я уже построила нам дом практически в центре Казани (там есть жилой сектор с участками), устроила себе региональное будущее жены видного чиновника. Рожала в Майами, где послеродовые палаты смотрят балконами на океан. Открывала благотворительный фонд. Кстати, из искреннего желания сделать мир лучше и немного потакая установке «эгоизм – это плохо». А тут – очередная сдохшая лошадь. Бери лопату и закапывай.
Я никогда не делала ставки на мужчин. Но строила мечты. Неистово и самозабвенно. Для меня расставание с Татарстаном – как упасть со второго этажа. Не умереть, но покалечиться. Я искренне верила, что, дождавшись разрешения моего союза со святым мужчиной, перетеку в его жизнь. И в этом русле мы сомкнемся в единую субстанцию.
Кстати, МКС – еще и единственный человек, с которым я не строила грандиозных планов, не склоняла голову к подушке, проигрывая, как сложится наша история. Она не сложится. Тогда мне казалось, что это даже не история. Крохотный эпизод, занятный пазл – скоротать вечер. Проехали.
Меня всегда выручал внутренний трудоголик, как персональные Чип и Дейл: если погрузиться в работу с головой, затуманить сознание текстами, сметами и эскизами, выплываешь и плечи расправляются. У нас теперь корнер в шоуруме – бывшем заводском помещении, который превратили в арт-квартал.
Это пространство находилось на севере Москвы, жил МКС на востоке, работал в центре, попутным ветром не занесет. Чемпионат Европы по футболу закончился, ничего о нем не напомнит. Странно, я не знала, за кого болел МКС, несмотря на то что он помойным голубем перемещался по всем стадионам. Как и не знала, за кого голосовал. О том, что он тоже учился в сердцевине города – в двух троллейбусных остановках от моей гимназии, и то узнала случайно, когда мы проезжали «Макдональдс» на Пушкинской.
Вереница дней, густых, событийно насыщенных, уволокла меня в прозу жизни, поставив лирическое отступление на паузу. Теперь уже я слонялась помойным голубем по городу, то выкупая фурнитуру, то заказывая бирки, все – лишь бы стереть из памяти День любви, семьи и верности. Вспомнив про семью и наш разговор про эгоизм, я вытащила маму пообедать. Мы решили совместить приятное с полезным, заехать в шоурум, забрать выручку и заодно поесть. Тем более что там на встрече сидели моя партнер по футболочному бизнесу и владелица сети шоурумов.
Внезапный девичий обед заставил меня посветлеть – мы смеялись над обыденным и вспоминали курьезы, как вдруг я получила сообщение: «Купил все футболки моих размеров, которые были». Я настолько растерялась, что сдала свою геопозицию. МКС зашел в небольшой ресторанчик, одетый с иголочки. Обрасти он щетиной и будь более смуглым – можно на обложку Dolce&Gabbana, они любят спекулировать образами сицилийской мафии. Кстати, Сицилию когда-то Зевс презентовал Персефоне и Аиду на свадьбу. На МКС был черный деловой костюм и идеально отутюженная рубашка. В руках – несколько пакетов с моей фамилией. Мы специально заказали такие, чтобы наш продукт упаковывали в именную «тару».
МКС произвел неизгладимое впечатление на моих спутниц – те сразу поплыли, будто увидели реального сицилийского мафиози. Лощеного, галантного. МКС со всеми поздоровался, коротко поддержал беседу и раскланялся, оставив нас обсуждать его внезапный приезд. Моя партнер по бизнесу сразу выдала: горяч и хорош собой, надо рассмотреть поближе и вообще не строить из себя недотрогу. Мама снова оценила его роковой ход конем – с гордо поднятой головой зайти, обозначить заинтересованность и быстро ретироваться. МКС в ее глазах метил в Каспарова. Владелица шоурума откровенно строила МКС глазки, забыв про недавнюю помолвку и третий месяц беременности. Только когда его черный автомобиль бизнес-класса миновал шлагбаум, с меня спал румянец. Я не хотела говорить, кто он и как здесь оказался. Все и так было понятно – продемонстрировать лояльность к нашему бизнесу и произвести впечатление. Дальнейший ход был за мной, но я не решилась ни на что, кроме короткого сообщения «Как твои дела?».
Спустя полторы недели МКС вылез из подполья и дал о себе знать. Прекращать общение он не намерен. Агрессивно инициировать – тоже. Я решила выделить себе время, тем более что все выходные вела ночные эфиры на радио и даже технически встретиться с ним больше, чем на час не могла. А как показала практика, если не реветь, не курить и одновременно не пересчитывать стопку евро, часом общения мы не ограничиваемся.
Я просчиталась. В первый же выходной день после нашей «случайной» встречи в шоуруме он написал – снова позвал в караоке. Той же компанией. В то же место. Я заканчивала эфир в четыре утра и была за рулем, потому отказалась. Больше он носа сам не показывал. Каждый день, открывая ящик с нижнем бельем, я натыкалась на стопку евро. Что мне с ними делать? Оставить на черный день? Спустить на стриптизеров? Партнер по бизнесу настаивала, чтобы я потратила треть на себя, выписала свои желания и исполнила их, тренировала махровый эгоизм на поле боя. Я купила себе очки в дорогой оправе, пару нарядов, новый макбук и записалась на новомодную эпиляцию всего тела. Оставила еще на подарок подруге – она тоже отмечала день рождения за городом. Правда на этот раз в Московской области.
Субботним утром я заехала в салон, чтобы купить ей сертификат в подарок, оделась красиво, помня прошлые недоразумения – решила, что лучше кинуть в багажник джинсы, свитер и кроссовки. Сориентируюсь на местности. Когда мастер заканчивала поднимать мне идеально вытянутые волосы у корней, написал МКС:
– Что делаешь?
– Укладываю, – айфон убрал окончание «сь».
– Волосы или асфальт? – показал он хорошее настроение.
– Хотелось бы асфальт, но волосы. Собираюсь за город к подруге на день рождения. А ты как?
– Думал увидеться, – и следом добавил, – Может, я заберу тебя и поработаю трезвым водителем?
– Я припаркована на Остоженке. Приезжай, – гулять, так гулять.
Я вытащила из багажника пакет с джинсами и кроссовками и пересела к нему в машину. Сообщила адрес, он вбил его в навигаторе. Предупредила подругу, что буду не одна, но это ничего не значит. Чтобы никаких косых взглядов и каверзных вопросов.
Мы на удивление светло и легко провели вечер за городом – качались в гамаке, играли в бадминтон, прятались от дождя в беседке. Мой несколько развратный наряд перекочевал к нему в машину, в пакет, где до этого лежали джинсы. Мы уехали с дачи под Солнечногорском, когда догорал закат. И застали далекие нити галактик и стразы звезд на полотне неба, пока город не накрыл нас колпаком смога.
Друзья МКС, те, с кем мы ходили в караоке, ждали нас в одном из баров Москвы. МКС захотел заехать домой переодеться. Я решила, что мне тоже стоит сменить одеяние. Облачившись в первичный наряд за закрытой дверью ванной комнаты, я думала, что делать: ехать в бар с огромным пакетом или оставить у МКС? Не последний же раз видимся, потом заберу. Возможно, сегодня. Подсознательно, я зачем-то оставила себе тропинку, по которой ухитрюсь вернуться к нему в квартиру. А если что, без джинсов, свитера и кроссовок я как-нибудь переживу.
– Можно я оставлю, чтобы с собой не тащить?
– Нужно, – сразу поняли мы друг друга, – Такси подъехало.
Если честно, я плохо помню тот вечер, и не потому что мы много выпили. Нет, не много. Он просто казался таким обыденным и привычным, будто это еженедельная традиция. Смеемся о своем, обсуждаем насущное, перебираемся из одного заведения в другое, оцениваем толпу, отпускаем едкие ремарки. Держимся стаей. О том, что я там временная, думать не хотелось.
– Проедем мимо меня, чтобы ты забрала вещи? – во фразе МКС было сложено многое. Сознательно или нет. Он дал мне выбор: хочешь поехали ко мне или я провожу тебя домой, хочешь поехали ко мне с продолжением, хочешь, не будем отпускать такси и просто заберешь пакет. Я согласилась. Когда он отпускал таксиста, я даже не считала, что он снова все за нас решил. Даже если МКС сделал это непреднамеренно, неважно – я тоже для себя все почти решила.
Не просто же так говорят, что у судьбы нет причин сводить посторонних.
Мы поднялись в его холостяцкую обитель с видом на набережную. Я вообще ценитель набережных – всяких, и той, на которой многовековой Кремль с Рубиновой звездой и Фрунзенской с дефилирующими собаками, откуда открывается вид на нескучный сад и старинный особнячок, где во времена моего детства располагалась библиотека. Мне даже нравятся новомодные в районе Шелепихи или бывшего завода ЗИЛ – с урбанистическими видами. Главное – вода с ее неспешным течением. Я там замедляюсь и успокаиваюсь. Я там остываю и дышу.
– Хочешь по бокалу? – направился МКС к холодильнику, где кроме вина можно было найти разве что пару кусков заветренной колбасы.
– Хочу по бокалу. И покурить, – решила я соприкоснуться взглядом с водной гладью и попортить себе легкие.
– Тогда балкон в твоем распоряжении.
Я устремилась на балкон и прикурила сигарету. С момента расставания с Татарстаном решила, что лучше держать заначку в сумке, а не за фикусом. МКС появился за спиной так тихо, что напугал. Я вздрогнула, когда он прислонил запотевший бокал к плечу возле лямки. Мы сделали пару глотков. Сигарета стлела у меня меж пальцев. Внутри свербело: не хочу уезжать, будь, что будет. В конце концов, разве не за подобными эмоциями и моментами я отправилась, выкарабкиваясь из крепкого брака в свое самостоятельное плавание? Ветер надувал паруса. Мы с МКС встречали третий совместный рассвет за месяц.
– Мне, наверное, пора ехать, – сказала я для виду, проверить, что он будет делать.
– Ты меня прости, но сегодня я тебя никуда не отпущу, – взял он бокал из моих рук и поставил на подоконник.
Нельзя сказать, что этот поцелуй оказался спонтанным, но он точно не был в рапиде. Прошло почти три недели с момента, как он читал Бродского – мы дали себе время подумать.
Поцелуй утянул нас в постель на сутки. После мы ездили стрелять в тир. МКС там все знали – сразу выдали ружье, к которому он привык. Вывесили мишени. Он стрелял первым. Предупредил, что будет отдача. Адреналин притупил боль, и я не чувствовала, как выстрел «эхом» задевает мое плечо. Только вечером обнаружила обширный синяк. И левая рука подрагивала, будто переборщила с отжиманиями и бёрпи, еще пару дней.
Потом мы с МКС где-то обедали, может, снова ходили в кино. Я толком не помню. Помню, что вернулась домой в понедельник и никак не могла собраться с мыслями. А что это вообще было? Ну провели вместе выходные. Мы не обозначали, что между нами происходит, не назначали встреч, ушли в молчание до пятницы. Я знала, что он появится. И да, я его ждала.
Как по нотам, пока я ужинала перед ночным эфиром, МКС написал, что они с друзьями ждут меня и планируют веселиться всю ночь, так что спокойно переживут, если я подъеду к ним ближе к четырем часам ночи. Или это уже утро? Я изъявила готовность присоединиться – в конце концов у меня будет время, чтобы к следующей ночи отоспаться и быть у микрофона во всеоружии.
Тогда у радиостанций уже исчезли требования оставлять гаджеты за пределами студии. Но ставить на беззвучный – обязательно. Именно поэтому я только на предпоследнем рекламном блоке обнаружила десяток сообщений от Татарстана. Он сидел в машине, припарковавшись на стоянке, вместо того чтобы подняться в свою московскую квартиру и рухнуть спать. Комментировал каждое сказанное мной слово, обкладывал трёхэтажным матом всех звонящих в студию. Заполировал поток сообщений лаконичным «Скучаю». За одиннадцать лет МКС ни разу не написал мне этого слова, хотя его нетрезвые звонки по выходным под утро, которые я всегда пропускала, говорили кэпслоком: он скучал.
– Ты во сколько приедешь? Вино белое? – писал МКС.
– Прости, я не приеду. Эфир вымотал.
– Как знаешь.
Я не поехала к Татарстану на крыльях антиэгоизма, но отправилась домой с ощущением, что опять делаю что-то неправильное. Укладываю волосы, покупаю платья и делаю эпиляцию на деньги Татарстана, а выгуливаю содеянное с другим. Который ничего не предлагает и ничего не обещает. Только момент, только эмоции, внезапно космический секс, когда забываешь даты и времена года. Когда искажаются время и пространство, отрицая и отменяя Евклида. Потом приходишь в сознание и думаешь: мне это привиделось или как?
Не стоит думать, что Татарстан – юношеская фантазия из нулевых, как ликвидно выйти замуж. Он был невысокого роста, чуть полноват, активно лысел, но брал харизмой и юмором всех, кто попадал в его поле зрения. Мы просочились в жизни друг друга незаметно. После случайной встречи на дне рождения у одной именитой подруги он нашел меня в твиттере – позволил себе саркастичный комментарий и еще и синтаксические ошибки просил поправить, ему резало, видите ли. Я ответила едко и отправила его заниматься не филологией, а экономикой региона. Будучи человеком публичным, он не имел возможности высказать мне все, что думает, открыто. Поэтому раздобыл номер телефона и написал СМС.
Он находился в состоянии развода, я же к нему приближалась. Мы понимали все переживания: например, как тяжело, когда уже занес ножницы, перерубить нить. Как все время откатываешься назад, будто тянут за лямку. Татарстан не позволял себе фривольности или пошлости, не считал женщин «занятной скотиной» и не мерил всех под одну гребенку. Первая наша встреча оказалась безобидной и приятельской – он привез из туманного Альбиона, где был в командировке, мятные конфеты, которые тогда не продавались в Москве. Я просто спустилась забрать их, и мы на пять минут сцепились языками – в благопристойном смысле. Только после Воронежа он позвал меня на свидание – мы пили вино, а потом я обливалась горючими слезами на фильме «Артист». Татарстан мониторил, получит ли картина Оскар, и когда это свершилось – разбудил меня этой новостью. «Не зря плакала».
А еще я тот редкий человек, который видел его пьяным. Они подписали какую-то головокружительную сделку по строительству крупного кластера, и мы на пару с водителем ловили его по округе. Сразу после подписания он скомандовал ехать по моему адресу. Радовался, как пятилетний пацан, получивший лего, и чуть ли не исполнил танец маленьких утят. Мне пришлось пообещать неделю не высказывать претензии и не ругаться, чтобы он сел в машину и отправился спать. Для него кластеры – не просто особая экономическая зона, а возможность дать людям работу. Он вырос в маленьком городке на Западе Украины и, приезжая туда студентом на лето, ужасался отсутствию рабочих мест. Он вообще считал труд – решением проблем алкоголизма, падения рождаемости и даже послеродовых депрессий. Безделье – врата в уныние. А уныние, как известно, грех.
Несмотря на то, что Татарстан пришел в условную политику из бизнеса, им двигали какие-то юношеские гуманистические идеалы, как бы старательно он ни прикрывал их наносным цинизмом. В нем было, что уважать. И определенно, его было за что любить. А еще я никогда не видела его растерянным или испуганным. С ним верилось – что бы ни случилось, все умрут, а я останусь.
Какая разница, что было с МКС? Это все равно меньше тех трехсот страниц А4 нашей переписки с Татарстаном – однажды мы слили ее в файл и распечатали. И теперь у меня снова есть мой заветный регион. Теперь я снова могу лить слезы в темном кинозале – а он считать это трогательным и искренним. В голове опять прорисовывались акварелью пейзажи Майами, где я рожаю в компании друзей, которые травят анекдоты и кадрят импозантного врача-акушера. После – уже маслом или акрилом сцены, как я защищаю федеральную или хотя бы региональную программу помощи сиротам, и наша с Татарстаном совместная жизнь. Может, мне больше не надо рожать дистанционно? Может, он готов на компромисс? Может, ну их, эти пазлы, и лучше брать кисть в руки и рисовать будущую жизнь?
Снова палатка, мексиканское пиво, наушники. С МКС все равно ничего не получится. Выпускайте шлюпки, я швартуюсь под Казанью. Там же есть крупные реки?
Со стороны кажется, будто бы я между ними выбирала, но нет – невозможно было выбрать МКС, потому что он мне ничего не предлагал. В этом парадокс: я могла строить гипотезы насчет его намерений, но действий, которые бы говорили, что парень готов на долгую дистанцию, не было. Меня засасывало в эмоциональный омут. И можно было бы занырнуть в надежде нащупать дно и от него оттолкнуться, но Татарстан, почувствовав, что я окунулась в чужие воды, сразу сбросил спасательный круг в виде «скучаю». Или крючок с наживкой? Чтобы не думала, что сорвалась с него. Может, он оберегал? Как мог и как умел – от сослагательных наклонений.
Татарстан знал, насколько я падкая на эмоции от спокойных рациональных мужчин. В их «скучаю» мне виделась триумфальная победа: я расколола панцирь, из тебя показался живой человек! Поразительно и то, что за его «скучаю» я взяла на себя ответственность. Раз скучает по мне – значит я к этому причастна. История с МКС все равно никуда бы не привела – еще пара выходных, и он подобрал бы мне замену. А тут – как никак история, долгая, тягучая, как ириска, поселившаяся в конфетнице с бабушкиных времен. Перед сном я думала, какие вещи возьму с собой Казань. Нужно брать то, чего там точно не купишь – все остальное наживное. Я составляла в голове список того, что мне жизненно необходимо – меня ждала дорога в новый дом. Жаль, что в тот момент не заиграла наша с МКС песня «Дорога в мой дом – и для любви это не место». Что там нет пространства для любви, я тогда не догадывалась.
Как себя чувствовал МКС, когда я сухо написала, что не приеду? Все понял? Или подумал – ну и фиг с ней, тут такая рыжеволосая и длинноногая у бара, чем не вариант? Он думал вообще? Переживал? Почему не написал на следующий день? Уже нашел замену или ждал моего хода? Он меня вообще ждал? Или просто хотел разбавить моими духами флер пятничного вечера…
Расскажу ли я о случившемся с МКС Татарстану? Конечно же, нет. Формально, мы не были вместе, а значит – это не измена. Проявление слабости. Или чувства. Но о втором диагнозе я тогда не хотела думать. Надеялась, что выберусь из пут Первопрестольной в Казань, а там все как-нибудь да наладится, тем более придумывать принты к футболкам и вести социальные сети я дистанционно смогу. На этой мысли я уснула. Мне приснился МКС, поедающий чак-чак. Он протянул мне кусок и спросил: «Хочешь?». А я молчала. Он повторял: «Хочешь?». Я продолжала молчать. Я хотела. В Казань, чтобы про него забыть.
МКС не мог добавить к сообщению, что он меня ждет, десять букв через запятую – «соскучился». И тогда «Скучаю» Татарстана разбилось бы вдребезги, изменив траекторию движения и маршрут моей жизни.
Странно и противно признавать, но я почти уверена, что МКС никогда не думал обо мне в таком разрезе, как я распотрошила его для того, чтобы переосмыслить свою историю. Просто прошла по периферии его жизни, возможно ярким, но пятном, которое можно оттереть. Другой женщиной. Даже не так – любой женщиной. Или само на солнце потускнеет. А там если не фокусироваться специально, то и не было никогда.
Риски меня как проекта
Когда делаешь SWOT-анализ, главное сразу обозначить потенциальные риски. Нет, туда можно не вписывать весь список форс-мажоров от чумы до наводнений, хотя, находясь в 2023 году, я и это начинаю просчитывать бэк-вокалом. Вот уже непонятные белые шары бороздят воздушное пространство соединенных штатов и КНДР. Их сбивают по протоколу борьбы с НЛО.
Например, если вы запускаете стартап, связанный с одеждой, то должны предусмотреть сезонность и логистические риски с поставками ткани. Часто мы жадничаем, недооцениваем потенциальный спрос на весенне-летний период и попадаем впросак: ткани остается пятьдесят метров, а прошлые коллекции до последнего рулона раскуплены, в Италии все на сиесте, ждите осени или носитесь по подмосковным хранилищам, вдруг у оптовиков втридорога завалялось. Я через это проходила.
Но какие риски у меня, как у божественного или биологического проекта? Основной, что я… рисковая. Это самое точное слово – я всю жизнь ставлю на зеро, я свою карьеру туда не раз ставила, а сердце и нервную систему – на постоянной основе. Все свои решения в итоге принимаю сердцем, могу расписать плюсы и минусы, и даже если минусы будут перевешивать стократно – я послушаю сердце, или даже левую пятку. Часто моя левая пятка попадала в цель, но иногда – в капкан. Так жизнь учит тебя жизни. Так жизнь учит тебя ценить.
Хотите, я забегу на семь лет вперед, чтобы вы просто понимали, к чему мы сейчас катимся с МКС? А дальше продолжу рассказ, вернувшись к истокам.
В 2019 году было полтора года, как мы не общались с МКС. В последнюю нашу встречу хмурой осенью 2017 года я пыталась ему объяснить, что теперь не одна, и нам надо прекратить видеться, это переходит границы дозволенного. Он не реагировал. Аргумент существовал такой: пока на правой руке нет кольца, меня ничего не волнует, и ты никому ничего не должна. Я вырывалась из объятий и выбегала из машины, ставила телефон на авиарежим, в очередной раз пытаясь с ним завязать. Наверное, поэтому я и наркотики никогда не пробовала, ибо знаю, как тяжело бороться с зависимостью, если ваши химические элементы соприкоснулись.
Читать бесплатно другие книги:
