Я буду рядом Карпинская Настасья

Глава 11

Кого я меньше всего ожидал увидеть на своем пороге посреди ночи так это ее, королева собственной персоной, с покрасневшими глазами и бутылкой дешевого виски в руках.

– Пустишь? – не произнося ни слова, отхожу в сторону, впуская ее в квартиру.

– Чем обязан? – на любезности я сегодня неспособен, настроение паршивое и виновница этого стоит передо мной.

– Компанию составишь?

– Надо же снизошла царица до меня грешного, – усмехаюсь, охреневая от ее наглости.

– Давай без сцен, устала, – она прислоняется спиной к стене, – все, чего я хочу сегодня это нажраться, потрахаться и забыться к чертовой матери. Если ты против так и скажи, уйду, – я, что похож на идиота, чтоб упустить, то, что само идет в руки?

– Бокалы на кухне в шкафу.

– С этого и стоило начинать.

– Что случилось, расскажешь?

– Ничего. Хобби у меня такое, по ночам в гости ходить, не обращай внимания,– не успеваю наполнить оба бокала, как она залпом опустошает свой.

– С такой скоростью через полчаса ты просто свалишься.

– Не волнуйся, свое получишь.

– Закусывай, – ставлю на стол тарелку с мясной нарезкой и салат из овощей, – что есть. Гостей не ждал. Может, окрошки?

– Этого хватит, – Яна опустошает еще один бокал, – а знаешь, ты ведь один меня такую терпишь, не орешь, не отчитываешь. Почему?

– Это что-то бы изменило? – понимающая полуулыбка скользит по ее губам.

– Я хочу танцевать, включи музыку, – внезапно произносит она. Выполняю ее просьбу, наблюдая, как она сбрасывает кофту и начинает танцевать. Медленно, соблазнительно, с какой-то отрешенностью и грешностью. На ней помимо кожаных шорт лишь шелковая вещица в виде майки, под которой нет белья, она танцует посреди моей кухни, и это эффектное зрелище. Подойдя ко мне, сбрасывает одну бретельку, а следом вторую, маячка струясь, падает на пол, заставляя меня разом опустошить бокал. Она же подходит ближе, и я не могу удержаться, привлекаю ее к себе, с жадностью скользя губами по ее животу, груди, пьянея от каждого прикосновения больше чем от алкоголя. Мне ее мало, всегда мало, даже сейчас когда она рядом. Стоит прикоснуться к ней, башню срывает. Усаживаю ее к себе на колени. Быстрыми, отрывистыми поцелуями покрываю ее шею, тяну за волосы, заглядывая в ее затуманенные глаза. Какая же она красивая, да я душу дьяволу готов заложить только бы рядом осталась! Расстегиваю ее шорты и ласкаю ее, то быстро, то сбавляя темп, подводя к грани и не давая разрядки, ее стоны с каждой секундой становятся больше похожи на скулеж – музыка для моих ушей.

– Глеб,я не могу больше, пожалуйста, – она отзывается на каждое движение моих пальцев в ней, мне стоит лишь ускорить темп и нажим, чтоб довести ее до безумия, что я и делаю. Чувствую ее дрожь, она извивается в моих руках, кричит, запрокидывая голову, так громко и сладко. Не отпускаю ее, пока стенки лона не начинают ритмично сокращаться. Вытаскиваю пальцы, провожу ими по ее губам, она незамедлительно втягивает мои пальцы в свой рот, слизывая собственную влагу. Мои тормоза от этого окончательно срывает, впиваюсь в ее губы, сплетая наши языки, немного ее потеснив, приспускаю домашние штаны и вхожу в нее одним толчком. Яна сдавлено вскрикивает, но тут же сама поддается бедрами. Не давая опомниться, хватаю ее за шею, тяну на себя, не отрываясь от ее губ, пожираю каждый ее стон, не прекращая грубо, жестко в нее входить. Она заставляет плавиться мой мозг, превращает мою кровь, в обжигающую лаву, струящуюся по венам, высунув свой проворный язычок, проходится им по моей шее, кусая за мочку уха. И эта ее незамысловатая ласка как удар током в каждую клетку тела. Она не уступает мне, мы смотрим, друг другу в глаза деля на двоих дыхание, продолжая двигаться в бешеном ритме, и оба срываемся на стон, почти одновременно падая в собственную бездну безумия, резко выхожу, кончая на ее живот. Яна замирает, еще немного вздрагивая, мы тяжело дышим, но не размыкаем рук, держим друг друга в объятьях и молчим. Сердце все еще заходится в груди как после трехкилометровой дистанции.

Наш забег повторяется в душе, а после в спальне.

– Глеб… – произносит с придыханием, едва отдышавшись.

– Мм?

– Хочу еще.

– Не выспишься. Уже почти утро.

– Да и плевать. Ты мое лекарство Глеб, – она приподнимается, смотря в мои глаза, – я лечусь тобой.

– Оригинальный выбор болеутоляющего, – сказанное неприятно царапает изнутри.

– Но очень верный, – осторожно прикасается своими губами к краю моего рта, нежно целует, скользя своим язычком. Пробирает до нутра. Я уже только за этот поцелуй, готов ей простить все, любые слова.

Спустя час, я лежу на кровати, наблюдая, как Яна танцует, в ее руках открытая бутылка вина, а на ней самой только моя майка на голое тело, она самозабвенно отдается танцу, периодически припадая к горлышку бутылки делая очередной глоток. Понимаю, что она надирается, но не останавливаю. Пусть выпустит пар. На часах почти утро, но плотно задернутые шторы не пропускают солнечный свет в комнату. Продляя наше сумасшествие, и мое наслаждение. Наконец, ей надоедает, и она падает на кровать, подпирая рукой голову и заглядывая в мои глаза.

– Глеб.

– Мм?

– А женись на мне. Яна Николаевна Чернова, по-моему, неплохо? А?

– А по-моему, ты просто пьяна.

– Я же нравлюсь тебе.

– Так, я этого не скрываю.

– Ты влюблен в меня?

– А сама это до сих пор не поняла?

– Давно?

– Какая разница?

– То есть любишь настолько, чтобы трахнуть, но не настолько, чтобы жениться.

– Ян, – тяну ее за руку, заставляя лечь на мою грудь, – давай это обсудим, когда проспимся, потому что если я дам ответ, то свое решение я уже не изменю и включить заднюю тебе не дам.

– А я и не собираюсь отказываться от своих слов, – она целует меня, даря этим такую желаемую мной иллюзию. Переворачиваю ее, нависая сверху, пропитываясь до кончиков пальцев ею, порами кожи вдыхаю ее запах, уверен, что утром она сделает вид, что ничего не помнит, и я ей подыграю, но все равно не отпущу от себя, уже не смогу отпустить. И ей придется с этим смириться.

Глава 12

Просыпаюсь медленно и мучительно, даже не представляю который сейчас час судя по солнцу, что пробивается сквозь щель между шторами день в самом разгаре. Еле отрываю голову от подушки и, завернувшись в простыню, плетусь в сторону кухни на запах кофе.

– Утро доброе, – Глеб, стоит у плиты, разбивая на сковороду яйца, в отличие от меня он бодр и активен.

– Доброе. Сколько сейчас времени?

– Торопишься? – и нескрываемая ухмылка касается его губ.

– Нет. Просто интересно, давно столько не спала.

– Три.

– Оу.

– Кофе?

– Ага, если несложно.

– Может, сама сваришь? Вживешься заодно в роль жены и хозяйки, – и он бросает на меня испытывающий взгляд, словно оценивает мою реакцию. Провокация или прощупывание почвы? Поднимаюсь, придерживая простыню одной рукой, и включаю кофе машину.

– Если это был намек на мое вчерашнее предложение. То он был слишком явный. И да, я не передумала. Лишь жду твоего ответа Чернов.– Беру чашку с горячим кофе и сажусь за стол.

– Считай, у тебя есть мое согласие, но с одним условием, – он выкладывает яичницу на тарелки.

– Победить дракона и спасти принца из темной башни? – ухмыляюсь, на его ответ, а у самой руки подрагивают от переполняющих эмоций. Все заходит далеко и я понимая и осознавая это, все равно иду дальше.

– Нет, намного легче, – Глеб опирается на столешницу, смотря на меня как-то излишне серьезно. – Все будет по-настоящему, без тупых игр и скаканья по чужим койкам. Верность, дом, семья, дети, и принадлежность друг другу во всех отношениях и смыслах. – До этого момента я не понимала, что меня привлекало в Глебе, почему несмотря на раздражение, которое порой он во мне вызывал, я все равно приехала именно к нему, не домой чтоб в одиночестве зализывать раны, ни к Таньке плакаться в жилетку, а именно к нему. А сейчас внезапно поняла, мне нравится его напор, его бескомпромиссность, это мужское «Я так сказал, значит, так будет», даже больше чем нравится, я млела сейчас от этого.

– Согласна. Но и у меня есть условия. Я хочу дом. Пусть он будет небольшой, но уютный, мне не нужны хоромы, – долбаная мечта детства и всей юности: собственный дом, с красной крышей, беседкой во дворе и гамаком в саду, и чтобы ирисы росли у крыльца.

– Принято, – тень улыбки скользнула на его губах. Наверное, именно эта моя просьба подтвердила, что я не играю с ним, что настроена серьезно.

Вся следующую неделю я прожила у Чернова, он ежедневно забирал меня после работы, а еще теперь в моей сумочке лежали ключи от его квартиры. Антона я больше не видела, маленький лучик надежды, что Соколов хотя бы позвонит после нашего с ним разговора, угас так и не успев разгореться. При одной мысли о нем я злилась, совершенно по-идиотски закипала с полуоборота, превращаясь в одержимую фурию, стоило только представить, как он обнимает свою белобрысую. Мои вспышки злости Глеб быстро гасил, не знаю как, но ему удавалось трансформировать мои эмоции в дикое неудержимое желание, стоило нам оказаться за дверями квартиры, мы превращались в двух ненасытных дикарей. В его руках я забывала обо всем, я терялась настолько, что и имени своего не помнила. И мне это нравилось. Лишь в эти моменты я была свободна от душевной боли. Вот и сегодня, как только раздался щелчок дверного замка, и Чернов повернулся ко мне, я в предвкушении потянулась к его ремню. Но долбанный телефонный звонок обломал весь кайф.

– Слушаю, – произнесла в трубку, чувствуя, как руки Глеба уже задирают мое платье.

– Чего рычишь сестренка?

– Привет, Матвей! Ты не вовремя, – я едва не застонала, когда рука Чернова скользнула под мое нижнее белье.

– И чем же ты так занята?

– Не твое дело. Что хотел?

– Дома появись, наконец. Родители сегодня прилетают. И Глебу передай, что я его рожу увидеть хочу.

– Как увижу, передам, – брат раздраженно хмыкнул.

– Плохая из тебя конспираторша, Ян. Я знаю, что ты с ним тр*хаешься, и мне это совсем не нравится.

– Не суй свой нос в мою жизнь.

– С тобой я разбираться не буду мелкая, ума еще у тебя маловато. А вот с Черновым хочу пообщаться, – сдержанно рыкнул Матвей.

– Подъезжай, поговорим. Мы дома, – произнес Глеб, забрав из моих рук телефон и не собираясь слушать ответ, скинул вызов и отбросил на тумбочку, – что смотришь? Иди, ужин готовь, у нас гости.

– Он ругаться приедет. Идиот.

– Пусть орет, сколько захочет. Тебя это так сильно волнует?

– Нет, но… это неприятно.

– Неприятно, то что меня сейчас обломали с сексом. А все остальное это мои теперь заботы: и твой брат, и разговор с твоими родителями. Ты со мной. Ты моя. И все проблемы решаю я. Привыкай. – Чернов поймал мои губы коротким, но жарким поцелуем и, стянув с себя футболку, пошел в душ.

– Какое на фиг заявление вы подали? Ты понимаешь, что это моя сестра! – Матвей уже минут тридцать орал как потерпевший. Я сидела в гостиной и прекрасно слышала весь их разговор.

– И моя будущая жена. Архипов, ты так истеришь, будто я у тебя любовь всей твоей жизни увел. Твоя сестра выросла в шикарную женщину, и рано или поздно вышла бы замуж. Чем тебе моя кандидатура не по душе? – словно издеваясь, спокойно произнес Глеб.

– Да я твою похотливую шкуру вдоль и поперек знаю. Ты через месяц уже по чужим койкам побежишь.

– Можешь пеной у рта изойтись. Но я женюсь на Яне.

– Е**нуться, – Матвей выругался и судя по звукам, поднялся с места.

– Чай мне можно налить или вы еще не наорались? – я открыла дверь и вошла на кухню.