Черное зеркало, белый алтарь Гончарова Галина

Тэр Корделиус расцвел, поцеловал мне руку и проводил до выхода из корпуса. Предлагал и до общаги, но тут уж я отказалась. И затопала по тропинкам.

Две методички лежали у меня в сумке. А в руке упоительно пахла корзиночка с пирожными.

Хорошо…

Храм где стоял, там и остался. А вот Квазиморды не было.

Я уселась на ступеньки, поставила рядом с собой корзиночку, потом вспомнила «Аленький цветочек» – и не удержалась.

– Покажись мне, мой верный друг. – Ну и дальше, по тексту. – Если стар ты человек – будь мне дедушка, если середович – будь мне дядюшка… и поколь я жива, будь мне сердечный друг.

А что? Хорошо написал Аксаков! Душевно!

Я и договорить не успела – за спиной ветки захрустели. Обернулась – стоит.

Смотрит, серьезно так…

– Добрый вечер, – поздоровалась я. – Я вас не отвлекаю ни от чего?

– Ы-ы-ы.

Явное нет. Тогда продолжим:

– Вы простите, что я вот так пришла… мне просто больше и поговорить не с кем. А надо.

– Ы-ы-ы?

– Скажите, вот эти методички… вот ваша. А вот та, которую мне выдали. Я почитала, но тут и история разная, и планы, и… и вообще много чего! Почему?

– Ы-ы-ы…

– Простите, неправильно задала вопрос. Скажите, это у вас от рождения? Вот такая немота?

– Ы-ы-ы.

– Понятно. А писать вы можете?

И снова – нет.

– Давайте тогда попробуем по-другому? Если вы не против?

– Ы-ы-ы.

«Нет, не против. Обращайтесь».

– Меня зовут Наташа. Можно Туся. Давайте подумаем, как я могу к вам обращаться?

– Ы-ы-ы?

– Я буду называть буквы алфавита, а вы остановите, когда дело дойдет до нужной. Так и составим имя.

Мужчина кивнул. И показалось мне, что он улыбнулся.

Я принялась перечислять алфавит.

– Рад? Вы мне рады?

– Ы-ы-ы.

– Нет? Это имя?

– Ы!

– Поняла. Рад, так и буду к вам обращаться. Будете пирожные?

– Ы!

Я подвинула мужчине корзиночку. Небось нечасто ему такое перепадает. Ладно уж, пусть ест. А у меня, кстати, в сумке сало. И его я люблю больше пирожных.

Вечер прошел плодотворно. Постепенно, по буквам, я выяснила, что Рад живет здесь очень давно. Он и не помнит, сколько именно.

Что в храме есть библиотека. Небольшая, но есть.

Сам он ничего не читает, не получается. Пару слов он выхватить может, а потом начинает жутко болеть голова. До слез.

А тем вечером ему просто захотелось мне помочь. Чего тут думать – отдал мне книгу, на которой была нарисована академия. Вот и все.

История? Он ее просто не знает.

А что знает? Ничего. Имя – Рад. И все. А откуда он, чем занимался…

Больно. Голова болит. Плохо…

Я плюнула и прекратила расспросы. Если человеку плохо – чего его мучить? И вместо этого…

– А если я к вам в гости приходить буду? Не прогоните?

– Ы-ы-ы!

Явное приглашение. А мне… мне это тоже нужно.

Посидеть, подумать, да и в библиотеке храма покопаться? Тоже ведь не помешает! Корыстная я женщина…

Обратно я шла медленно, думая о своем.

И конечно, я свернула не туда. Шла и шла себе, потом уперлась в ограду, плюнула да и пошла вдоль нее. Обратно идти не хотелось, нет гарантии, что я вернусь правильно. А тут я точно выйду к воротам, а оттуда уже к корпусам.

Ограда кирпичная, высокая, не заблужусь… Даже с учетом того, что темнеет, не заблужусь.

О, беседка! Присесть, отдохнуть?

Это было кстати, ноги уже слегка ныли. Не люблю я физические нагрузки.

Я вошла в беседку.

Романтично, ничего не скажешь! Белые колонны, скамеечки внутри, столик, цветное стекло – так и представляешь, как кто-то здесь признается в любви.

Я уселась на лавочку подальше от двери. Дует…

Темнело.

В беседке само собой зажглось приглушенное освещение. Магия, наверное. Ладно, надо идти. Я оперлась на стол.

Рука неловко соскользнула, нащупав неровности…

Интересно! Кто бы на моем месте отказался прочитать, что написали предыдущие поколения?

Кое-как я сползла почти под стол и развернулась.

– Б…! – Да, материться я тоже умею. А что еще можно сказать, если видишь печально знакомый рисунок.

Сердечко, пробитое стрелой, а в нем надпись: «Катя + Лоелан».